— Не говори красиво. А то я тебя тоже бояться стану. Ты где-то как-то прав. По результатам экспедиции можно было бы судить о качествах руководителя.

— Я бы гнал в шею ваших психологов. Если все так, как ты сказал, то Макс станет теневой структурой власти. На начальника все шишки, а зачем ему это? Власть приятна только в комплекте с безнаказанностью.

— Умный ты. А нам что делать?

— Тебе — сидеть за пультом. А я — баиньки, — рассмеялся Кон.

— Поль! Поль, смотри, что твоя шалабушка показывает. Целая гора железа.

— С никелем?

— Да.

— Это обычное дело, Джоанна. Да, почему тебя Джоном зовут?

— Долгая история.

— А мы куда-нибудь торопимся?

— Тебе кофе подогреть?

— Спасибо. Ты чудо!

— Поль, чтоб не было недоразумений. У меня есть парень. Идем к следующей?

— Еще пару минут… Все, полетели.

Четверть часа спустя:

— Ой, какая лапочка! Чистый углерод. Поль, неужто это алмаз? Я с ума сойду, он больше пирамиды Хеопса!

— Действительно, больше. Даже во много раз! Чуть меньше кубокилометра. Пирамида Хеопса рядом с ним — что детский кубик. Только вряд ли это алмаз. Чудес на свете всего семь.

— А что же тогда?

— Графит.

— Вынырнем, посмотрим?

— Кто у нас пилот?

— Я выныриваю. Только маневр сближения после выхода из гипера рассчитаю… У нас большая разница скоростей получается. Поль, ты пять "g" потерпишь?

— Хоть шесть.

— Не, после шести весь день разбитая ходишь. Пристегнись и сядь поудобнее. Я выхожу из гипера. Оп-ля! Звездочки!

— Где наш алмаз?

— За кормой. Догоняет шлюпку. Выравниваю скорости.

Навалилась перегрузка. Отпустила только через полминуты. Джоанна окинула взглядом приборы, лихо развернула шлюпку и включила лазерный прожектор.

— Вот он! Возьмем образец?

— Зачем? И отсюда видно, что графит. Видишь, сколы слоистые. Идем к следующему.

— Жалко.

— Жалко у пчелки, а пчелка на елке. Так почему тебя Джоном зовут?

— Я веду радиообмен в мужском роде. «Вас понял», «Задание выполнил». В таком аспекте.

— Почему?

— Думаешь, просто девушке пробиться сквозь мужской шовинизм? Надо быть особенной! Притворяться ошибкой природы. А мальчики сначала дразнились. А я отзывалась, чтоб им не интересно дразниться было. А потом так и прилипло. Не надо было отзываться. Включай шалабушку. Подходим…

— Камень и немного замерзших газов. Идем дальше. Еще три точки, и вызываем Моби Дик.

— Нам теперь далеко идти. Минут двадцать. Ребята сообщают, нашли астероид из чистого льда.

— Наш, графитовый, ценнее.

— Почему это? Лед — это вода, кислород, рабочее тело для движков. А графит?

— Графит — это сверхпрочные мономолекулярные нити и композиционные материалы на их основе.

— Тоже верно, — согласилась Джоанна. — Я им так и сообщу, чтоб нос не задирали.

— Макс, взгляни, какой зайчик!

— Где?

— Тридцать по правому борту, сорок пять над горизонтом.

Максим вплыл в пилотскую кабину шлюпки ногами вперед.

— Ленок, ты не мудри, ты пальцем покажи!

— Вон там, видишь? Яркая такая звездочка.

— Сириус?

— Чукча! Ты в оптику посмотри!

Максим так и сделал.

— Ух ты! Астероид!

— Спутник. Маленькая Луна.

— Ленок, Макс, что там у вас? — раздались по связи заинтересованные голоса с других шлюпок.

— Лена открыла Зайчика, — отозвался Максим. — Сейчас мы его картографировать будем. Ленок, потеснись!

— Парни! Он у меня штурвал отбирает!

Еще пару минут в эфире шла веселая перепалка. Потом начались доклады. Средний диаметр — 4962 метра. Плотность — 3.6. Объем около 65 кубических километров. Масса 230 миллиардов тонн.

— Повернут к планете всегда одной стороной. Прям как наша Луна. Орбита практически круговая. Радиус 44 330 километров. Вы не поверите, орбита стационарная!

— Через пару миллиардов лет Луна тоже будет на стационарной орбите.

— Опустится до 36 тысяч километров?

— Нет, тормознет вращение Земли. Сутки на Земле будут с лунный месяц.

— Облет закончили. Теперь полюса заснимем — и порядок.

Большой экран рубки показывал условную схему планеты. Голубые проволочки параллелей и меридианов на фоне бездонной черноты космоса. И красные бусинки шлюпок. Рядом с каждой бусинкой — порядковый номер шлюпки. На боковом экране — схема системы. Зеленые линии орбит, горошины планет и астероидов, желтая звездочка корабля и красные шлюпки геологов. Шлюпка, с которой в данный момент говорил Спиид, выделялась пульсирующим пятнышком.

Лэну было тревожно. Пилоты работали четко, понимали друг друга с полуслова. Спиид пилотировал, Степа шлюзовал шлюпки и вел радиообмен. Вмешиваться не было причины, но было бы спокойней самому сидеть за штурвалом. Капитан изо всех сил старался не мешать ребятам и грыз ногти.

— Кэп, есть дело. Ты очень занят?

— Очень важное?

— Не знаю, Лэн. Но ты должен увидеть.

— Спиид, ты за старшего. Идем, Толя.

Опустились на третью палубу, прошли в конец коридора.

— Это здесь, — произнес Толик.

— Что?

— Смотри, — Толик открыл дверь ближайшей каюты. — Коридор кончается тут, а каюта продолжается на два метра дальше.

— Ну и что?

— По документации они кончаются на одном уровне. Здесь тайник.

— Как ты нашел?

— Я же бортинженер, — пожал плечами Толик. — Обрати внимание на торцевую панель коридора. Она съемная. Я ее снял.

— Что там?

— Сам смотри, — Толик нажал на едва заметные фиксаторы, снял панель и прислонил ее к стенке. — Видишь, к этому ящику подходит прорва информационных кабелей и один силовой. Ничего этого нет в документации по кораблю. Фафик то ли не знает, то ли не говорит. Может, тебе, как капитану, скажет?

— Куда ведут информационные кабели?

— Я проследил парочку. На них висят микровидеокамеры. Не та халтура, которую в спешке установили перед нашим стартом, а настоящие, профессионально поставленные скрытые камеры.

— Ты хочешь сказать, что наши шефы ничего об этой системе не знают? Ее использовали для скрытного наблюдения за туристами?

— Видимо, так. Иначе зачем делать вторую систему?

— А как ее отключить?

— Проще всего отстегнуть силовой кабель. Но есть нюанс, кэп. — Толик обхватил щипцами-амперметром силовой кабель. — Видишь, ящик потребляет раз в триста больше энергии, чем нужно для телекамер и всего с ними связанного.

— Что он делает с этой энергией?

— Не знаю. Расходует куда-то. В тепло мало переводится. Может, там еще какая-то система. Или сзади другой кабель из ящика в стенку уходит. Вскрывать надо, или рентгеном просветить. А никак…

Лэн надолго задумался.

— Не трогай пока ящик, ладно? Пассажирам тоже говорить не надо. Толик, если это не страшная тайна, скажи, как ты его нашел?

— За три желания скажу.

— Одно! И после полета! И чтоб настоящее, а не кукареку из-под стола.

— Ладно, я добрый. Защелки видишь? Там, где защелки, за стенкой что-то есть. А где винты — там нет!

— Ты наудачу ходил и открывал?

— Ну да! Я же бортинженер. Это все — мое заведование. А там… Где кабельные колодцы, где местный пульт СЖО. Даже гермокостюмы есть.

— Покажи!…

Сбор по итогам первых двух дней решено было проводить в концертном холле. Не потому, что он большой, а потому что одна стена представляла собой экран. Не такой качественный, как в рубке, но зато огромный! Сейчас на экране медленно вращался глобус планеты.

— … Заполнили все белые пятна, которые не сумел закартографировать скаут. Фафик скоро закончит взаимную привязку материалов, и тогда мы получим комплексные карты всей поверхности масштаба двадцать пять тысяч. Материки на полюсах покрыты ледяными панцирями. Ничего интересного. Океаны кишат жизнью. С километра видно! И, наконец, главное наше открытие — спутник планеты, — пояснил биолог Лева. — В честь первооткрывателя назван Зайчиком.

— Лева!!! — возмутилась Лена.

— Что, Зайчик?

— Мальчики, держите меня крепче, — завопила Лена, протягивая парням сжатые кулаки, — я его убивать буду!

— Тишина в зале! — Лэн постучал чайной ложкой по графину.

— К сожалению, спутник ничего ценного собой не представляет. Камень неправильной формы вроде Фобоса или Деймоса. Только поменьше и покруглее. Самую малость до пяти километров не дотянул. Плотность — 3.6. Для камня многовато, но бывает. У меня все.

— Геологи? Только по-простому, без терминов, — попросил Лэн. Геологи переглянулись, и со своего места поднялся Поль.

— Эта система древнее нашей. Кора Макбета должна быть значительно толще Земной. Интересно, что сепарация элементов по атомному весу зашла намного дальше, чем в Солнечной системе.

— Переведите, пожалуйста! — выкрикнула с места Эля.

— Элементы как бы собрались кучками. С практической точки зрения месторождения редких элементов здесь встречаются реже, но зато чуток богаче. Что еще интересно — когда-то в молодости система подверглась мощной радиационной атаке. Видимо, где-то рядом вспыхнула сверхновая. Странно то, что туманности нет. После взрыва сверхновой образуется туманность.

— Это важно? — поинтересовался Лэн. Поль пожал плечами.

— Для геологии — нет. Для зарождения и эволюции жизни — может быть. Надо по времени сравнить.

— Резюме?

— Система любопытная, но не уникальная. В космосе больше делать нечего. Пора высаживаться.

— Биологи?

— А что нам в космосе делать? Садимся!

— Значит, завтра садимся. О мерах биозащиты все помнят?

— Кон, сюрприз! Они нашли вашу вторую сигнальную, — сообщил Глеб, как только Константин вошел в диспетчерскую. — Что теперь?

— Покажи запись.

Около часа Константин крутил запись, по несколько раз просматривал отдельные эпизоды.

— Психологи на этот случай разработали план отвлечения внимания. Дай мне экстренную связь с капитаном.

Глеб защелкал тумблерами и представил, как в рубке Моби Дика настойчиво зазвучали трели сигнала дальней связи. Почти сразу зажегся сигнал подтверждения. Глеб включил громкую связь.

— Моби Дик на связи — звонкий девичий голос.

— Джоанна, это Земля. Я Константин, ваш куратор. Дай капитана.

— Одну минуту… Лэн, тебя Земля зовет.

— Капитан на связи.

— Здравствуйте, капитан. В рубке пассажиров нет?

— Нет.

— Тогда слушайте новости. В отсеках жизнеобеспечения рядом с баллонами кислорода и азота есть желтые баллоны с синей полосой. Отключите их от магистралей. А еще лучше — стравите газ в космос.

— Даже так? Что в них?

— Лэн, эта информация не для пассажиров. Компания только что раскололась, что на Моби Дике установлена не указанная в проекте аппаратура. Баллоны — ее часть.

— Да что же в них?

— Усыпляющий газ.

— Зачем?

— Капитан, на борту этого судна бывает несколько тысяч пассажиров. Представьте, что начнется паника…

— Они намеревались усыпить всех?

— Да, капитан. При угрозе паники в случае аварии — усыпить и грузить в шлюпки сонных. Как дрова. По десять пассажиров на члена экипажа — это не так и много… Так вот, разбираться с паролями и ключами активации этой системы должны специалисты. А вам рекомендуется перекрыть вентили, и без необходимости, не трогать то, чего нет на заводских чертежах. У меня все.

— Спасибо, Земля.

— Конец связи.

— Конец связи.

Некоторое время Лэн сидел неподвижно, изучая ногти.

— Джон, ты слышала?

— Какая мерзость!

— Вызови Толика. Нет, всех космачей. Но сначала Толика, он уже раскопал часть этой системы. А потом — всех. Надо заняться баллонами.

Сели на край ледяного щита одного из материков. Посадочные лыжи продавили наст и погрузились в снег на два с лишним метра. Поэтому отряд первопроходцев вернулся очень быстро. Ребята, облепленные снегом словно снеговики, весело протопали в шлюз. Струи раскаленного воздуха моментально обсушили скафандры.

— Здесь недавно прошел сильный снегопад, — на правах специалиста сообщил Поль-гляциолог. — Без лыж делать нечего.

— А я взял лыжи!

— Ты говорил, что ласты взял.

— И лыжи.

Коллеги-геологи уже готовились к проведению глубокой сейсморазведки.

— Рвать будете? — поинтересовался Лэн.

— Зачем? В мире всегда где-то происходят землетрясения. Нам этого хватит. Главное — побольше станций расставить.

Шлюпки стартовали одна за другой. Лэн составил расписание дежурств, и посадил пятерых космачей диспетчерами. Контрольный вызов на шлюпки шел каждые полчаса. Чаще, чем положено по уставу, но Лэн нервничал. Тем более, что Спиид и Степан отпросились к биологам. Объективных причин задерживать парней в рубке не было, и теперь оба везли девушек-биологов куда-то за экватор.

В рубку ворвалась Джоанна.

— Лэн, давай я тебе спинку помассирую.

— Потом, Джон.

— Потом не получится, — возразила девушка, массируя ему плечи. — Я к тебе подлизываться пришла. Ты знаешь, что геологи из четырех шлюпок платформу для буровой сварили?

— Ну.

— Назначь меня пилотом этой шалабушки.

— И ты дезертируешь? А кто на связи за диспетчера будет?

— Лэнчик, ты подумай, четыре шлюпки в связке! Тут нужен пилот-профессионал. Расслабь спинку, а то массаж не подействует. Ты же не хочешь, чтоб геологи сразу четыре шлюпки разбили. А если за штурвалом буду я, ты будешь спокоен.

— Если за штурвалом ты, я буду нервничать в десять раз больше. — Лэн хотел сказать, что собирался поручить пилотирование буровой платформы Степану, но вовремя прикусил язык. Девушка могла не так понять. Впрочем, так и произошло. Джоанна ахнула, плюхнулась ему на колени и влепила сочный поцелуй прямо в губы. Пришлось ответить. А когда она со смехом убежала, Лэн заложил руки за голову, откинулся на спинку кресла и мечтательно произнес:

— Парни, вхожу в штопор!…

— Томми, пройди медленно над островом, — командовала Эльвира. — Запиши координаты. Мы здесь будем работать.

Спиид послушно снизился и завис над островком. Эля прилипла к видоискателю и снимала все подряд.

— Теперь пониже. Медленно пройди над полосой прибоя. Ты только посмотри, сколько жизни! Рыбы, членистоногие, головоногие! А этот! Этот — двоякодышащий, честное слово! Смотри, как улепетывает! Оп! Съели бедненького. Давай у той лужи сядем.

— Как прикажете, мэм, — Спиид послушно опустил шлюпку на песок рядом с полосой гниющих водорослей. Из лужи вылез гибрид жабы и краба, пощелкал клешнями и уставился на шлюпку.

— Томми, это наш первый образец!

— Понял, мэм!

Спиид хотел подхватить жабокраба сачком, но тот с неожиданным проворством отскочил в сторону и оскалил жабью пасть, полную острых, треугольных зубов. Томми подключил второй манипулятор, и пока первый гипнотизировал жертву плавными движениями атакующей кобры, второй подкрался сзади.

— Есть, мэм! — манипулятор опустил брыкающуюся и плюющуюся зверюшку в стальной цилиндр с герметичной крышкой.

— Контейнер номер один. Предположительно, двоякодышащий жабокраб, — надиктовала Эля в бортжурнал. — Томми, а он контейнер не прогрызет?

— Семь миллиметров уплотненной нержавеющей стали. Зубы обломает.

— Тогда берем следующего. Видишь, саблезубый тритончик в ил зарывается.

— Эля, это не зубы, это рога.

— А мне кажется, это хвост с декоративной головой для устрашения.

Может, голова была и декоративная, но кусалась как настоящая. И вцепилась в манипулятор мертвой хваткой. Томми с трудом стряхнул тянитолкая в контейнер.

За десять минут засняли и отловили еще пятерых обитателей лужи. После чего решили погрузиться в океан. Томми опустил шлюпку на воду в двадцати метрах от линии прибоя. Балласт на внешней подвеске придавал шлюпке отрицательную плавучесть, поэтому стоило отключить антигравы, как судно пошло на дно.

— Томми, смотри, кораллы! Совсем как земные.

— Сейчас я его в контейнер…

Но коралл не захотел в контейнер. Увернувшись от манипулятора, он выпустил чернильную кляксу и спрятался за камнем.

— Убежал… Я не биолог, но земные кораллы так себя не ведут, — озадаченно произнес пилот.

— Ничего, я все засняла. Это мимикрия. Раз он маскируется под кораллы, значит, настоящие тоже есть.

За камнем взвихрилось облачко песка, и на секунду показалась пасть, жующая мнимого коралла.

— Были, есть, и будут есть! — прокомментировал Спиид. — Идем в океан?

— Идем! — Эля от нетерпения и азарта подпрыгивала на месте.

Спиид приподнял шлюпку на метр-полтора и повел над самым склоном дна. За иллюминатором быстро темнело.

— Включить фары?

— Не надо, Томми. Свет напугает одних, а других привлечет. Это будет искаженная картина реальности. Подождем, пока глаза привыкнут.

Ожила связь.

— Сорок первый, контрольный вызов.

Спиид наклонил микрофон к себе.

— Я сорок первый. У нас все штатно.

— А чего сигнал такой слабый?

— Мы под водой. Ловим саблезубых жабокрабов.

— Ловись рыбка большая и маленькая? До связи!

Эльвира переключила обзорный экран в инфракрасный диапазон, но в воде от этого было мало толку.

— Томми, я зажигаю свет. Где он включается?

— А искаженная картина?

— Сейчас важно общее представление. Детали уточним после.

Спиид рассмеялся и включил посадочные фары.

— Для общего представления надо посмотреть, что делается на глубине.

— Логично, — согласилась девушка. — Идем в глубину.

В лучах фар роились тысячи крохотных существ. Блестками мелькали, гоняясь друг за другом, рыбки покрупнее. Изредка в луч прожектора попадало нечто крупное, и тогда мелюзга мгновенно исчезала.

— Глубина шестьдесят. Удаление от берега восемьсот метров, — надиктовал Спиид в бортжурнал. — Начинается материковый склон. Уклон до тридцати градусов.

— Томми, тормозни. Смотри, акула с клешнями.

— Минутку, Эльхен. Сорок первый вызывает центральную. Мы идем в глубину, радиосвязи не будет, — забубнил он в микрофон. — Да, все нормально.

Отключив связь, перегнулся через подлокотник и выглянул в боковой иллюминатор.

— Какая же это акула? Это ежик с хвостиком.

— Опоздал. Твой ежик слопал акулу. И вообще, он не ежик, а кустик. Ты когда-нибудь видел кустик с зубами?

— А хвостик?

— Хвостик — акулий! — Девушка выдрала манипулятором хищный кустик с корнем и засунула в контейнер. — Идем дальше.

— Есть, мэм! — Томми наклонил нос шлюпки и повел судно в глубину. Что-то с легким скрежетом протащилось по обшивке от носа до кормы.

— Странно… — нахмурился Спиид.

— Я тоже ничего не видела.

— Знаешь, что надо делать в космосе, если чего-то не понимаешь?

— Думать. Головой!

— Это потом. А сначала, — Томми отпустил на секунду штурвал, набросил на плечи лямки привязной системы. Клацнула пряжка на груди. — Сначала надо принять меры безопас-с-с… Вот пакость!!!

Поперек лобового стекла легло толстое как бревно щупальце. Присоски величиной с блюдце, окаймленные когтями, намертво присосались к стеклу. Спиид стремительно наклонился к девушке, схватился правой рукой за дальний подлокотник ее кресла. Локоть больно вдавился в живот. Эльвира возмущенно взвизгнула. И тут шлюпка словно на стену налетела.

— Вя-я! — из легких вышибло остатки воздуха.

— Пристегнись!

Эля торопливо завозилась с ремнями.

— Убери локоть.

Но тут шлюпка легла на бок. Девушка взвизгнула:

— Ай! Не убирай!

Кое— как застегнула пряжку.

— А я думала, ты выпендриваешься, когда пристегиваться начал. Можешь стряхнуть этого?…

— Наверно, могу, если полный вперед дам. Но он навесное оборудование попортит. Давай, мы его ме-едленно наверх поднимем, сам отцепится.

— Давай!

Шлюпка перевернулась вверх дном, качнулась и встала вертикально носом вниз. Космолетчики повисли на ремнях.

— Чьерт побьери, — старательно коверкая слова, произнес Спиид.

— Вот именно! — согласилась девушка.

— Из такого положения я не могу дать хорошую тягу вверх. Антигравы под днищем…

— А я анекдот к нашему случаю знаю: «— Мыкола, я медведя поймал! — Веди сюда! — Он не йдет. — Тады сам иди. — Медведь не пущает!» Томми, объясни ему, чтоб нас правильно перевернул. А то мой завтрак наружу просится…

Спиид развернул внешнюю видеокамеру.

— Ни фига себе! Эльхен, боюсь, этот гибрид ежа с осьминогом меня не послушает. Я таких убедительных слов не знаю. Он весит впятеро против шлюпки.

Двухметровые иглы лесом покрывали тело гигантского кальмара. Зазубренные наконечники многих обломались. Но меж двухметровых росли метровые иглы. А между ними — полуметровые. И так далее.

— Что будем делать? Он же нас в глубину тащит.

— Мы туда и собирались. Подождем, пока ему не надоест.

— Не хочу ждать вниз головой! Дай мне хоть задание какое-нибудь.

— Сверши молитву в три раката.

— Томми!

— Хорошо. Выберем демократический способ правления. Кто за то, чтобы подождать? Один. Кто воздержался? Таких нету.

— А баба Яга против! — Эльхен ударила кулаком по красной кнопке сброса реактивных якорей. За бортом забурлила вода, шлюпка задергалась как шарик на резинке и перевернулась вверх дном. Спиид медленно развернул на 360 внешнюю видеокамеру.

— Знаешь, что ты сделала?! Ты его загарпунила! — восхитился он.

— Ой, меня сейчас стошнит.

— Эльхен, не делай этого! Народ тебя не поймет!

— Тогда полетели отсюда.

— Есть сложность. Пока у нас на якорях висит твоя добыча, мы не можем взлететь. Движители блокированы. А если отстрелить якоря, мы его потеряем.

— За бортом светлеет. Мы всплываем?

Спиид еще раз осмотрел кальмара.

— Якоря надули его шкурку как воздушный шарик.

— Томми, придумай, как доставить его на корабль.

— Легко сказать… — юноша задумался на целую минуту. Потом вызвал корабль.

— Сорок первый вызывает центральную.

— У вас все хорошо?

— Толик, хорошо — не то слово. Эльхен загарпунила зверя размером со звездолет. Но нам в одиночку его не вывезти, а оставить нельзя, съедят. Направь к нам еще две шлюпки с пилотами поопытней.

В разговор включился новый голос.

— Спиид, это Лэн. Вылетаем я и Джон. У вас точно все хорошо?

— Лэн, поторопитесь. Двигай к нам на всех парах. Хемингуэя, «Старик и море» помнишь? Вот и у нас так! Задержишься — один скелет останется. До связи.

— Томми, а как они нам помогут? — поинтересовалась Эльвира.

— Лэн пристыкуется нижним люком к нашему верхнему и перевернет нас ногами вниз. Тогда Джоанна пристыкуется к его верхнему люку, и мы всей этажеркой полетим на корабль.

Торопливой чередой летели дни. Коллекции стремительно пополнялись. После того, как биологи исследовали местную биоту, карантинные меры стали пустой формальностью. Местные микроорганизмы не представляли опасности для земной живности. Закон взаимной несъедобности действовал и на этой планете. Но только на уровне микроорганизмов. На четвертый день Лева показал всем поучительный опыт. Выпустил в аквариум только что отловленного зверька, прозванного без излишних изысков кваквой шипохвостой, и бросил туда же свежеразмороженное баранье ребрышко с ошметками мяса. Кость захрустела, словно в камнедробилку попала. Десять секунд — и нет ребрышка. Через три минуты кваква отрыгнула все съеденное, а еще через две скончалась в страшных муках.

— В обратную сторону это тоже действует? — поинтересовалась геолог Тамара.

— Тоже. Но если ты его съешь, то умрешь безо всяких мучений минут через двадцать. Тихонько-тихонько, словно уснешь…

— Не буду я его есть!

Чтоб не тратить по часу на дорогу, обустроили на ледовом панцире материков четыре лагеря — два на северном материке, и два на южном. Лагеря выглядели очень просто — по шесть шлюпок, состыкованных боковыми шлюзами составляли «Теплый дом», а огромный надувной ангар — «Холодный дом». Лагеря располагались в тридцати километрах от береговой линии. Биологи клялись и божились, что ни одна земноводная тварь не сможет пройти по леднику больше десяти километров. Между Теплым и Холодным домом уже на второй день натянули пластиковый рукав-тоннель — температура «на улице» не поднималась выше минус десяти, а ветер нес мелкий колючий снег. С поднятым забралом шлема этот снег безжалостно сек щеки, а с опущенным — моментально облеплял стекло, лишая обзора.

В третьем (северном) лагере чуть ли не четверть Холодного дома занимала вакуумная установка, в которой эльвирин ежик-кальмар медленно, но планомерно превращался в чучело. Процесс этот шел долго и сложно, а из-за специфического запаха консервантов-пластификаторов представителя местной фауны дружно и демократично (один голос «против», два «воздержались», остальные — «за») переселили из ангара Моби Дика в Холодный дом.

К счастью, большинство операций выполняли киберы. Проверив сначала место ультразвуковым сканером, они раздвигали колючки и вгоняли в тушу двухметровую иглу трехлитрового шприца и впрыскивали консерватор. Обломанные колючки аккуратно подклеивали эпоксидным клеем.

По Элиным прикидкам после вакуумной сушки и замещения органических жидкостей пластификатором, а потом вспенивания пластификатора СВЧ-прогревом, тушка должна была усохнуть всего до трех-шести тонн, сохранив размеры и даже упругость щупалец.

Именно обработка щупалец и представляла особую сложность. Весь цикл сушки они проходили намного быстрее, и требовали очень аккуратного СВЧ-прогрева. Ежедневно штаб назначал дежурного не только на кухню, но и в помощь Эльвире.

В этот день по графику Эльвире помогал Макс. Работал быстро, четко и… молча. Понимал с полуслова и даже раньше. Разматывал кабели, подключал СВЧ-прогреватели, ставил экраны. Девушка долго крепилась, но не выдержала:

— Макс, ты как робот. Язык проглотил?

— Воняет.

— Давай поговорим о чем-нибудь. Отвлечемся…

— Молча быстрей закончим. Ну хорошо, как ты оцениваешь перспективы после возвращения?

— Тускло. Сюда направят еще одну экспедицию.

— Совпадает. Совет хочешь?

— Конечно, хочу!

— На обратном пути свяжись с музеем ксенозоологии и пообещай им вонючего ежика. Они будут рады. Как раз перед нашим отлетом новый корпус получили. Там огромный пустой вестибюль на первом этаже.

— Как я с ними свяжусь?

— Адрес есть в справочнике. Пошли им голограммы своего зверя, и заранее согласуй с нашим начальством акт о передаче ежика музею. Пока мы не прилетели, на ежика никто глаз не положил, это легко пройдет. А когда прилетим, выбивай из музея командировку на сопровождение и установку ежика в экспозицию.

— Зачем?

— Чтоб подальше быть от деканата, когда пойдет разбор полета. Потом, когда все утихнет, вернешься с благодарственной бумагой от музея… В личном деле благодарность не помешает.

— Максик, спасибо, но я должна быть в деканате. У меня есть план.

— Какой план?

— Спасения планеты! Представляешь, если мы вернемся с подробно разработанным планом спасения планеты, экспедиция уже не будет провальной!

Макс отпустил шланг, выпрямился и всем корпусом развернулся к Эле.

— Ты разработала план освоения Макбета?!

Девушка смутилась.

— Не освоения, а… Как бы это сказать? Помощи Макбету. Дать планете второй шанс.

— С этого момента — поподробнее, — Макс стащил перчатки и уселся на кожух генератора.

— Понимаешь, Максик, беда биологии Макбета в том, что на планете нет суши. А в океане жизнь зашла в тупик. Это же не жизнь, это жрущая друг друга ихтиомасса!

— Согласен. Дальше?

— На Макбете ведь есть суша! Но она подо льдом на полюсах. Ты слышал, что на Земле полюса местами менялись?

— Погоди, Эля, на Земле менялись местами магнитные полюса, а не географические.

— Это не важно! Главное у меня мысли в нужную сторону заработали. Надо просто развернуть планету, чтоб полюса переехали на экватор. Тогда материки станут не полярными, а экваториальными. Лед на них растает, и начнется нормальная жизнь. Как…

— Стоп! Эля, ты действительно думаешь, что развернуть планету — это просто???

— Ага! Надо только секрет знать!

— Крибле-крабле-бумс! — произнес Макс и задумчиво посмотрел на потолок. Потолок мягко колыхался под порывами ветра. Эля проследила взгляд и хихикнула.

— Отсюда не увидишь. Надо на улицу выйти.

— А что я увижу на улице?

— Зайчика!

— Спутник? — уточнил Макс и погрузился в ступор на целую минуту. — Сдаюсь!

— «Космический лифт» Кларка помнишь? А если его привязать не к экватору, а к полюсу, что будет?

— Постоянная сила, толкающая полюс вдоль меридиана в сторону экватора…

— Правильно!!!

— Погоди, Эльхен, якорь надо не на полюсе ставить, а где-то на восьмидесятом градусе широты. Иначе твой лифт на земную ось намотается…

— Ты понял?! Да хоть на семьдесят пятом! Я на все согласна!

— Выглядит реально… В качестве дипломного проекта пойдет. А если шум в прессе организовать… — Макс глубоко задумался.

— Макс…

Тишина

— Макс!…

— Ну Максик, ты что, уснул?

— Знаешь, Эльхен, если все верно на пять шагов вперед просчитать, с твоим проектом мы отмажемся от всех неприятностей. Надо геологов подключить.

— Дурак! — Эльвира отвернулась, села на кабельную катушку и натянула на голову капюшон.

— Элька, ты чего? Обиделась? Ты это серьезно — с поворотом материков? Ну Эль… — Макс присел рядом, обнял за плечи.

— Серьезней некуда! — сердито откликнулась девушка.

— А ты знаешь, сколько экспедиция стоить будет? Миллионы! А отдачи никакой. Кто будет финансировать?

— Я Гринпис подниму, зеленых со всего мира! Максик, пойми, планета на нас надеется. Только мы ей помочь можем.