- Что это такое?
         Олаф встал со стула и пошел в коридор. Вернулся он уже одетым в длинный плащ оливкового цвета и клетчатую кепку.
         - Пойдем, поговорим по дороге.
 
         Светло-зеленый костюм был надет неспроста. У Олафа была назначена встреча с одним из служащих Лувра. Точнее, с одной из служащих. Взаимовыгодные консультации по интересующим вопросам с перспективой перерасти в более тесные отношения. Эрика не стала расспрашивать его о деталях, ни о том, что они собирались обсуждать, ни о том, кто она. В первом она бы все равно ничего не поняла. Эрика была столь же далека от сферы интересов дяди, насколько он был далек от ее профессиональных дел. Второй вопрос ее волновал меньше всего. Французские подруги Олафа были так же непостоянны, как и местная мода.
         После недолгого совещания они решили пройтись пешком.
         Песочные башни Нотр-Дама возвышались левее. Правая башня была закована в серые леса. Архитектурный памятник в стиле ранней готики опять решили подлатать. Тысячи мелких деталей из песчаника, который безвестные парижские каменщики резали почти сотню лет, требовали регулярного ремонта. Песчаник не выдерживал натиска цивилизации, выбрасывающей в атмосферу десятки тысяч кубометров активных химических веществ, и через какое-то время светлый камень становился грязно-серым. Низкие мосты, соединявшие остров Ситё с остальной частью города, также постоянно ремонтировались. Они были сделаны из того же песчаника, что и собор, и требовали такого же постоянного ремонта.
         Сена, несущая свои мутно-желтые воды, почти не отражала домов, скучившихся на обоих берегах. Четырех-, пяти-, шестиэтажные дома с покатыми серо-черными крышами и балконами-садами плотно прижимались друг к другу, образуя мозаичную стену. Каждый из них имел свои неповторимые детали, выделяясь из общего ряда но, несмотря на это, все они несли какую-то общую сущность, не позволявшую этому пестрому ряду превратиться в беспорядочное безвкусное нагромождение разношерстных стилей. Каждый из них был оригинален и каждый из них дополнял общую картину, имевшую свой собственный смысл.
         Движение по набережной уплотнилось. Поток машин и мотоциклистов шел вдоль Сены, изредка поднимая волну гудков и свиста тормозов.
         Они шли вдоль набережной, и Олаф в очередной раз рассказывал ей историю застройки острова. И как в прошлый раз, эта история дополнялась новыми деталями, сохраняя общую канву, знакомую Эрике почти на память. Она знала, о чем будет говорить Олаф, когда они пройдут мимо моста Нотр-Дам и моста Сент-Мишель. И что когда впереди покажутся быки моста Порт-Нефа, дядя вспомнит о старом фильме "Любовники Нового Моста" и о том, что мост перекрывался на полгода, пока велись съемки этой мелодрамы. Здесь Сите становился похожим на корабль, острым носом разрезающий воду Сены. Порт-Неф отсекал жилую часть острова от небольшого парка, с десятком приютившихся деревьев и рядом лавочек. Да, да и вон там, у той ивы, Жюльетт Бинош, героиня фильма, рисовала эскиз, когда главный герой познакомился с ней.
         Ей нравились истории дяди Олафа, он был прекрасным рассказчиком. Спокойный низкий голос, строгая логика рассуждений, масса цифр, которые он помнил, отсутствие резкой категоричности, уместные шутки - она могла слушать его часами, все равно, о чем он говорил.
         Эрика знала эту милую привычку дяди пересказывать старые истории на новый лад, но сейчас, похоже, он просто уходил от разговора. Он очень редко терял нить беседы, и то, что он не хотел дальше рассказывать об этой "Усадьбе Вдовы", ее несколько озадачивало. Она не прерывала его, решив дождаться удобного момента, когда разговор можно будет вернуть в начальную колею.
         Когда они нырнули в темный проем одной из арок Лувра, в нос ударил кислый запах. Главный музей мира впитал в себя не только массу произведений искусства всех времен и народов, но и мочу, которую сливали здесь не слишком воспитанные парижане и гости столицы. Лувр, как и Нотр-Дам, был построен из песчаного камня, обладавшего хорошими абсорбирующими свойствами.
         Они вышли из арки и направились к стеклянной пирамиде, главному входу в музей.
         У пирамиды выстроилась очередь из туристов, постепенно пропадавших в большом зале музея, из которого можно было попасть в любое крыло.
         - Подожди меня здесь. Или, если хочешь, я познакомлю тебя с Жюльетт?
         - Я уже была здесь раз пять. Лучше здесь подожду.
         Он вернулся минут через двадцать, довольный и немного помолодевший.
         Эрика решила не церемониться:
         - Так что такое "Усадьба Вдовы"?
         Олаф поправил кепку и достал продолговатый серебряный цилиндр с сигарой Churchill-7. Эрика смотрела на Олафа хитро, как будто собиралась нашкодить. Как тогда, когда была маленькой и играла с любимым дядей в конструктор Lego и лото. Олаф помнил эти интонации. Некоторые вещи не меняются. Племянница выросла, перекрасила волосы в ярко-красный цвет, ее уши под самую завязку были увешаны кольцами. Она стала женщиной и одевалась как женщина. Но сейчас ее обычно бледное лицо зарумянилось. Ее распирало от любопытства. Дядя часто рассказывал ей в детстве сказки, и тогда она тоже так вот зарумянивалась, распираемая любопытством.
         - Старый дом в Сан-Диего. Прообразом кластера, который ты показала мне, была усадьба Сары Винчестер, вдовы изобретателя ружья "винчестер". - Он сказал это сухо, как автоответчик.
         - Это все? - Эрика обошла его слева и, прищурившись, посмотрела в глаза.
         - Нет, это довольно старая и жутковатая история, - также прищурившись, ответил он.
         - Я пролетела три тысячи километров, чтобы услышать от тебя что-то путное. И не только старую сказку про какую-то там вдову. Ты больше ничего не знаешь про этот кластер? - Ее физиономия выглядела разочарованной.
         - Знаю, но если я не расскажу про вдову, то вряд ли ты поймешь все остальное.
         Олаф достал газовую зажигалку Zippo. Выпустив два клуба дыма, он улыбнулся и спрятал зажигалку в карман.
         Они вышли на улицу Риволи. Слева за высокой оградой из чугунных решеток, одетых на каменные столбы и увенчанных вазами, были разбиты сады Тюильри. Ровные широкие аллеи с ухоженными, пока еще зелеными газонами и подстриженными деревьями были заполнены гуляющими людьми. Некоторые деревья уже почти лишились своей листвы, некоторые еще несли свой покров. Статуи с классическими героями и героинями стояли под ярким полуденным солнцем, которое играло с тенями на рельефах каменных изваяний. Правая сторона улицы была выгорожена длинным прямым рядом однотипных зданий, на первых этажах которых за высокими арками разместились десятки магазинов сувениров. Здесь можно было купить картинки с видами Парижа - Собор, Башня, Базилика, - стилизованные под импрессионизм, подарочные тарелки с теми же видами, столовые наборы, чашки, книги на шестнадцати языках и многое другое. Вся эта масса предметов имела смысл лишь при их покупке, сопровождавшейся чувством выполненного перед друзьями и родственниками долга.
 
         - Сара Винчестер жила в девятнадцатом веке и была богатой вдовой, которой досталось в наследство 20 миллионов долларов и бизнес, приносивший по тысяче в день. Которые, кстати, не облагались налогом до 1913 года. Для восьмидесятых годов прошлого века это была более чем значительная сумма. Ее дочь умерла в младенчестве, и она верила, что над семьей тяготеет проклятие. Ее муж, Вильям Винчестер, сколотил состояние на поставках оружия для северян в годы гражданской войны в Штатах. Он продавал ружье, которое потом так и осталось в памяти как "винчестер". Когда случились все эти несчастья с ее семьей, она тронулась рассудком и начала ходить к медиумам. Один из них и сказал, что над семьей тяготеет проклятие. Что духи убитых из этого ружья людей будут преследовать и ее. Единственный способ остаться в живых - это строить дом. Медиум сказал, что пока ты будешь строить дом, ты будешь жить...
 
         Слева по ходу острым золоченым наконечником замаячила колонна Луксора, вывезенная Наполеоном I из Египта. Они подходили к площади Воссоединения. Мимо промчалась полицейская машина с включенной сиреной.
 
         - Потом она перебралась на запад, в Сан-Диего, купила недостроенную усадьбу и начала строительство. Строительство продолжалось тридцать восемь лет, до самой ее смерти в 1922 году. Вначале у нее был какой-то план, но потом, позже, дом строили без всякого плана. Лишь бы строить. В результате возникла семиэтажная усадьба, в которой было сорок семь каминов, сорок спален, шесть кухонь, две бальные комнаты и еще бог знает сколько чего там настроили. Статистику эту можно продолжать долго, но интересно то, что никто толком не знает, сколько комнат в этом доме. Их много раз пытались пересчитывать, и притом каждый раз их число оказывалось другим. Последняя версия гласит, что их сто шестьдесят... Запутанные коридоры, которые заканчиваются тупиками. Двери, открывая которые, находишь глухие стены. Или, наоборот, обрывающиеся на нижние этажи. Светильники, расположенные один над другим. Камины, не имеющие дымовых труб. Лестницы, упирающиеся в потолок. Дом Сары Винчестер - это архитектурный парадокс, ловушка для приведений, стоившая пять с половиной миллионов долларов в ценах 1922 года. Результат совместной работы крупного состояния и больного рассудка. Великолепный лабиринт, отделанный золотом и серебром, в котором нельзя жить. Говорят, что дух вдовы все еще обитает в этом доме. Как и призраки тех, кто пришел за ней, чтобы отомстить за свою смерть. Такая вот история вдовы.
 
         - Жуть какая. Она действительно сошла с ума.
         - Я бы не стал определять это так. Не было бы преувеличением сказать, что большая часть создателей произведений искусств, писателей, философов выстраивали свои "усадьбы". В случае с Сарой мы имеем крайнюю патологию, которая видна невооруженным глазом. Любой обыватель скажет, что этот дом - плод больного воображения. На самом деле таких "феноменов" вокруг больше, чем хотелось. Однако далеко не каждый может разглядеть подобное. Когда, вместо того чтобы пойти к психиатру, человек садится и пишет книгу, то на свет рождается такой вот "культурный" уродец. Каждая строчка которого является диагнозом для того, кто это писал. Сара не была одинока в своем стремлении спастись от внутренних демонов не тем путем, которым следовало это делать. Но самое неприятное во всем этом даже не это.
         - А что?
         - То, что те, кто не видит этой изнанки, воспринимают это "произведение искусства" за чистую монету. Размышляют над рассуждениями, написанными шизофреником, думая, что читают великого философа. Слушают бредни какого-нибудь человеконенавистника в ток-шоу, которого считают борцом против глобализации. Смотрят спектакли, в которых играют закоренелые вуаеристы. Да много всего, сама присмотрись...
         - Ну и что? Люди всегда любили поглазеть на уродов. В каждом цирке есть карлики...
         - Цирк цирком, а хуже всего, что, например, вся мировая военная промышленность стоит, по сути, на двух архаичных столпах - на страхе перед чужаками и страхе потерять свою власть среди своих. В результате сотни тысяч людей в этом мире заняты изобретением и производством орудий убийства себе подобных. По большому счету они живут внутри такой вот усадьбы и большую часть времени не понимают, что существуют в лабиринте, сделанном из чужих фобий...
         Олаф говорил о французской литературе прошлого века, о том, что ее сделали сифилитики и шизофреники, что на весь девятнадцатый и двадцатый век в этой литературе было только два нормальных человека-Дюма и Сент-Экзюпери. Первый был прагматиком, догадавшимся сделать из нее конвейер, дававший неплохие деньги, а второй занимался настоящим мужским делом и писал в перерывах между полетами. И то и другое было правдой только отчасти, но Эрике нравилась его легкая ирония.
         Когда он начинал рассказывать эти истории, Эрика редко прерывала его. Ей нравились эти лекции на культурно-исторические темы.
         Они вышли на площадь. Стоянка туристических автобусов была наполнена группами фотографирующихся туристов. Сады Тюильри заканчивались здесь. Здесь же начинались Елисейские поля, тянувшиеся до площади Шарля де Голля, которую венчала Триумфальная арка. Эрика прищурилась. Широкий прямой проспект длился километров на десять, начинаясь в парках с множеством небольших театров и павильонов, далее пересекая самую респектабельную часть Елисейских полей, проходя под аркой и дальше, уходя в сторону от Булонского леса. Где-то там вдалеке, почти растворяясь в дымке, виднелся белый квадрат арки в районе Дефанс, куда благоразумные власти Парижа снесли деловой муравейник. Эрика никогда там не была и каждый раз, будучи в городе, собиралась съездить туда, чтобы посмотреть на офисное здание, выполненное по проекту очередного парижского безумца-авангардиста. Может быть, в этот раз...
 
         - Поехали в "Георг V"?
 
         Ковецкий пришел со стороны кемпинга, из темноты, которая все реже освещалась фарами проезжавших мимо автомобилей. Он забрался в машину и коротко приветствовал Образцова. Салон "ирокеза" стал еще меньше и черные кожаные кресла натужно заскрипели. Он тут же попросил Образцова установить контакт со штаб-квартирой юго-восточного консорциума.
         Приборная доска супервана пульсировала сине-зеленой россыпью огоньков-цифр и индикаторов. Свет в кабине был выключен. Суперван стоял на обочине трассы, в полукилометре до магистрального комплекса. Там все переливалось огнями, а здесь еще было видно черное небо с едва мерцающими звездами.
         В раме небольшого монитора универсального назначения - основной индикатор систем машины, сетевой терминал и бортовой персональный компьютер - появилось лицо женщины в больших старомодных очках. Судя по величине глаз, у нее была сильная дальнозоркость.
         - ...Тамила, мне не нужны оптимистические прогнозы. - Я передаю тебе то, что нарыли мои ребята за последние два часа. - Перешли мне это почтой, я сам почитаю... Сейчас мне нужна принципиальная договоренность с Толстым или его людьми. - Мы работаем над этим. - Ну и когда? - Ты до утра можешь потерпеть? И вообще это вы, мальчики, довели ситуацию до пожара... - Слушай, давай без "раньше надо было думать"... - Меньше шифроваться надо было. Вы ведь знали, что этот засранец прессует нас четыре недели подряд! А я узнаю о том, что три года назад его подготовкой занимались центральноевропейские гейткиперы. Вы его прокачивали, и я узнаю это не от тебя, а от своих подчиненных! А теперь вам нужна "принципиальная договоренность с Толстым". - Тамила, Тамила, ну ладно, облажались мы, бывает. Так когда? - Пока не знаю. Предварительно он согласился на наши условия. - Это хорошо. - Пока ничего хорошего. Он враз может все переиграть. Пока он не даст окончательной отмашки, сидите тихо. - Хорошо, будем сидеть тихо. - Это все, что ты хочешь мне сказать? - Радость ты моя, спасибо, красавица. - Витя, от меня комплименты уже лет десять отскакивают. Ты мне о другом скажи. - О чем, родная? - Почему все-таки дело довели до пожара? - Какая ты все-таки зануда, как тебя муж терпит... - Давай выкладывай. Если вы молчали столько времени, значит, никто не был против того, чтобы мы нейтрализовали его сразу. Парень мог закончить с черепно-мозговой травмой средней тяжести еще две недели назад. - Ну да, конечно... - И если ты выбрался из своего углового офиса на Магистраль, то... - То... - То произошло что-то из ряда вон выходящее. - Люблю умных женщин... - Да, да, спасибо за комплимент. Зачем вам этот хакер? - Он сделал кластер, который очень понравился всем нам и который мы хотели бы иметь в своем активе. - А зачем вам сам Тенсинг? - Он активатор пространства. Без него шкатулка работать не будет, не будет нелинейной динамики. Ты удовлетворена? - Ладно, иди спать... - И тебе того же...
 
         Ковецкий перевел монитор в режим приборной доски и откинулся в кресле. Образцов открыл глаза. Ковецкий порылся в сумке, что-то переложил в один из карманов безрукавки. Хайкорд отключил терминал связи и потянулся в кресле.
         - Что, Влад, тебе тоже объяснения нужны? - сказал Ковецкий, не прекращая рыться в сумке.
         Тот нагнулся к приборной доске и включил радио. Салон наполнился шумом эфира. Беспорядочное шипение, прерываемое музыкой спрятавшихся где-то в темноте станций FM-диапазона.
         - А ты как думаешь?
         - Ты был бы не ты, если бы не навел справки, пока ехал сюда.
         Образцов повернулся к Ковецкому.
         - Пока мы проводили совещание у Тамилы, наши техники смонтировали на моем борту оборудование приема-передачи на десять терабит. Естественно, что после такой модернизации машины, причем без предварительного согласования, мое любопытство взыграло.
         Они оба засмеялись. Хайкорд снова взялся за радио. Шипение в динамике утихло и на смену ему заиграло диско середины семидесятых.
         - Конечно, Витя, я навел кое-какие справки. В свое время хакер проходил курс предварительной подготовки у нас, но постоянный контракт подписан не был, поэтому парень ушел из клана. Подрабатывал на изготовлении кластеров для развлекательных программ в Шельфе. Подавал и подает надежды в сфере киберарта. Параллельно занимался и занимается традиционными хакерекими операциями. Сейчас он работает против нас. Парень решил заняться серьезным шоубизнесом и сделал виртуальное пространство, которое будет работать в пределах внутренней группы кластеров медиа-холдинга "Новая Гавань". Холдинг запускает несколько новых развлекательных проектов, и кластер Тенсинга будет одним из ключевых элементов в этом комплексе. Для того чтобы подстраховаться, он зашил в ткань кластера цепи, которые запускают динамику пространства только в случае обнаружения его психических профилей. Наш центральноевропейский консорциум очень заинтересован в том, чтобы получить этот кластер в свои активы. Это вкратце что я понял.
         - Теперь о том, чего ты не понял...
         - Конечно. Во-первых, если Тенсинг занимается шоу-бизнесом, то почему он продолжает заниматься взломами? Он мог бы неплохо зарабатывать и без этого.
         - Штаб-квартира "Новой Гавани" размещается в Штатах. Он собирается осесть в Штатах и делать шоу-бизнес там. А это страна адвокатов и полицейских. Плюнешь невзначай на чью-то личную собственность - будешь всю жизнь судебные издержки выплачивать. Чтобы начинать серьезный шоу-бизнес там, надо иметь хорошего адвоката, стать клиентом хорошей службы безопасности и купить хороший домик на Западном побережье, чтобы устраивать там вечеринки для нужных людей. Без этого всего его съедят с костями через полгода. Те деньги, которые ему платит Толстый за операции сейчас, могут покрыть расходы на первое время.
         Образцов покачал головой.
         - Тогда второй вопрос: а вы не пробовали договориться с холдингом? Просто купить права на этот кластер и все?
         - Они не хотят ничего продавать. Три недели вели с ними переговоры и все впустую.
         - Вы уже знали, что кластер создал Тенсинг?
         - Это выяснилось месяц назад, еще до того, как он начал прессовать кластер ваших фондовиков. Его последняя операция не была для нас неожиданностью, но Тумосу стоило больших усилий уговорить Ярцева не прижимать Тенсинга по обычной схеме.
         - То есть последние несколько недель, пока он не давал работать нашим брокерам на фондовых биржах, наши адвокаты вели переговоры с холдингом?
         - Да, когда стало ясно, что дела не будет, решили действовать по другому плану.
         - Предложить Тенсингу вернуться в клан вместе с тем кластером, который он сделал, и оставить холдинг с носом перед самым запуском новых программ?
         - Точно так.
         - Я видел ваш разговор. После него у меня возник третий прос: не проще было бы снять с него киберклон без этих душещипательных бесед? Неужели еще кто-то думал, что он поведется на эти предложения и вернется в корпорацию? Витя, он от нас ушел, и больше того - он начал против нас работать.
         Ковецкий утвердительно покачал головой.
         - Правильно говоришь, Влад. Если бы не было двойного прикрытия, под которым он работает, то так бы и сделали.
         - Двойного?
         - "Быки" Толстого, которые охраняют его, - это первый уровень защиты. Есть еще один.
         - Какой?
         - Симулякры.
         - Симулякры?
         - Технически продвинутые в сетевых делах антиглобалисты. Они считают кибернетическое пространство инструментом контроля личной свободы человека и стараются оставлять поменьше "следов" в пределах Си-Джея. Не регистрируются в первой зоне, стараются не появляться в местах с камерами и вообще в местах, где стоят камеры, работающие на "портретную" плоскость, а если появляются, то маскируются как партизаны Второй мировой. Не пользуются кредитками, не заходят в Си-Джей под официальным логином. Весьма искусны в деле стирания данных о себе из официальных баз данных. Предоставляют такие же услуги всем заинтересованным лицам. Второй эшелон, который прикрывает Тенсинга, - это симулякры. Кстати, большинство из них - женщины в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Такие себе новые амазонки.
         - А... знаю, довольно типичная шайка эзотериков-маргиналов. Студентки старших курсов социофака, политологии. Таких групп в каждом мало-мальски крупном универе как собак нерезаных.
         -Да, не так все просто, они связующее звено между Europe Anti-Global Coalition и хакерами восточного сектора Магистрали. EAGC - контора вполне пристойная, с криминальным элементом не связанная, прямой контакт с хакерами им не нужен, а работа у них есть, как у всех. Помимо всего прочего, симулякры работают координаторами операций хакерских кланов. У EAGC есть расширенный доступ к спутникам, обеспечивающим картинку "портретной" плоскости. Через эти спутники симулякры проводят координацию хакерских операций. Крыша Толстого - это первый эшелон, который предстоит убрать, чтобы взять парня без шума. А вот что делать с этими девочками, пока неясно. Кто ведет Тенсинга, мы не знаем.
         - Почему?
         - Про симулякров мало известно. Мы раньше не сталкивались с ними. Сейчас наши ведут переговоры, чтобы перекупить массив информации на симулякров у "северных хакеров" из [NNW]. Они больше всего нарыли на этих антиглобалистов. У них есть технологии организации их операций и большая часть ников. Реальных имен мало. По их данным, оперативное сопровождение операции типа той, что затевает Тенсинг, делают два-три человека. То есть, кроме его девочки, которая приехала два часа назад к нему в мотель, есть еще кто-то. Поэтому тупо тормознуть ее на трассе нельзя, полностью внешнего наблюдения это не снимет. Она сразу вызовет на место кучу местной полиции и тогда действительно будут проблемы. Нужно узнать не только кто она, но и тех, кто работает с ней в связке.
         - Кто бы спорил... То есть главная задача следующих двух дней - выяснить, кто она такая и кто работает вместе с ней... при почти полном отсутствии какой-либо информации.
         - Примерно так.
         - Ну... веселое дело.
         - Ладно, Влад, прорвемся.
         Ковецкий посмотрел на часы.
         - Слушай, может, пойдем перекусим? Кафе рядом.
         - Пошли.
 
         Она опять обняла его, крепко, до хруста позвонков, прижав к себе.
         За окнами было тихо, только далекий гул проезжающих мимо кейджа редких машин вибрировал в тонких пластиковых стенах мотеля...
 
         Звук был резкий и так же, как все, растаял посередине нигде. Наверное, это был рейсовый автобус. Львов - Прага или что-то в этом роде.
         Он схватил ее за талию и прижался к ней. Полы ее халата раздвинулись, и она почувствовала, как его мокрое от слез лицо коснулось ее живота. Он убрал руки с ее талии. На какое-то мгновение они блуждали где-то в пустоте, но потом она почувствовала, как его гладкие ладони коснулись ее голеней и не спеша пошли вверх, к внешней части бедер, поднимая и сминая полы халата. Он крепко сжал ее ягодицы, и она оторвала свои руки от его головы, положив руки на плечи. Одеяло полетело в другой конец комнаты. Его руки опять были на ее талии, но сейчас между его ладонями и ее кожей не было тонкой границы из бело-синего шелка. Ладони, касающиеся лица, ладони на изгибе талии. Встретившиеся губы и на мгновение остановившееся дыхание. Его правая рука начала гладить внутреннюю поверхность ее бедра. Но она оторвалась от его губ и, порывисто тряхнув волосами, оттолкнулась от него, чтобы потом со смехом опрокинуть поперек кровати. Оседлав его бедра, Катя начала расстегивать полы его клетчатой рубашки, а он запрокинул назад руки и, улыбаясь, смотрел на нее.
         Бледный сполох фар ближнего света полоснул по оконной раме, высветив длинные черные полосы на противоположной стене.
         Он резко поднялся, торопливо задернул шторы и почти сорвал с себя рубаху, отбросив ее туда же, где валялось смятое одеяло. Они поменялись местами. Теперь она лежала внизу, а он был сверху. Отведя ее руки назад и крепко схватив ее запястья, он наклонился к ней. Ложбинка между ключицей и шеей, предплечье, губами отводя полы халата в разные стороны, обнажая ее и целуя ее тело. Он был то резок, то медлителен, и когда ее руки снова стали свободны от его полушутливых оков, она сильно прижала его к себе. Его рука прошла по талии, остановилась на ягодице, опять сильно сжав ее упругую округлость, и двинулась дальше, к редким волоскам лобка. Катя ослабила хватку. Он не останавливался, мокрые пальцы отрывались от нее, сжимали ягодицу и опять возвращались обратно. Славик целовал ее в губы.
         В коридоре кто-то шумел. Кто-то возвращался из местного бара, громко разговаривая по-польски.
         Славик встревоженно оглянулся на дверь. Голоса стихли где-то в глубине коридора. Он встал, снял джинсы и повесил их на стул. Серые "боксеры" остались там же. Приподнявшись на локтях, Катя смотрела на то, что он делает. Соски ладно сложенной груди были все еще напряжены, и комната по-прежнему освещалась тусклым светом активной матрицы ноутбока. Славик подошел к кровати, встал на колени и резко подтянул Катю за бедра к краю. Живот, пупок, переход между талией и бедром с выступающей косточкой. Он не спешил сужать круги. Спираль скручивалась медленно, но она уже не помнила, как давно он начал этот делать. Гул трассы и редкие всполохи бело-желтых огней наполнили комнату, сливаясь с древним ритмом этой игры. Дважды она чувствовала, как теплая тяжесть разрывалась где-то внизу и как мышцы ее живота судорожно сжимались, прежде чем он вошел в нее, чтобы навсегда остановить время...
 
         Потом они лежали, глядя в потолок и тихо разговаривая. Спать не хотелось. Ее голова лежала на его левом плече, и когда она поворачивалась к нему, ее волосы легко щекотали его. Он рассеянно гладил ее живот и грудь, доходя до соска, и тогда она тихонько отодвигала его ладонь.
 
         - ...Хорошо, они большие люди в GK и редко сходят со своих небес на землю. Деми-лич вышел на Магистраль. Ну и что в этом такого?
         - Понимаешь... Деми-лич - это не просто место в иерархии. Это не дают за выслугу лет или за какие-то особые заслуги перед корпорацией. Чтобы получить этот ранг, нужно обладать определенными способностями. В каком-то смысле они уже не люди. То есть они, конечно, люди, но... Это трудно объяснить вот так, на пальцах.
         - Что ты имеешь в виду? Они что, трансгуматы или что-то в этом роде?
         - Нет, не совсем то. Они практикуют техники, которые дают им возможность управлять подсознанием. Не совсем так... Они умеют задействовать те ресурсы мозга, которые у подавляющего большинства людей не работают. То есть, конечно, подсознание работает у всех, но далеко не все могут контролировать его работу и управлять этим ресурсом. Они могут это делать. Распределять мощность, так сказать, между различными задачами. Деми-лич может разговаривать с тобой о чем-то, но это не значит, что он только разговаривает с тобой. Его башка обрабатывает еще несколько десятков задач. Про Юлия Цезаря слышала? О том, что он мог делать несколько дел одновременно? Ну так вот, это похоже на то, что делают они. Как многозадачная операционная система, под которой работают несколько приложений...
         Катя встала, надела халатик, но не стала завязывать пояс. Она подошла к столику, и налила себе в стакан немного сока. Катя присела на кровать и поджала под себя ноги.
         - Я все еще не понимаю, почему они не люди.
         - Ну хорошо, когда ты подрубаешься в Сайберглоб, ты как бы отключаешься от реальности, ты начинаешь жить там, все твое "я" уходит в виртуальность полностью. - Славик приподнялся на кровати. - Когда деми-лич подключается к Сети, он, распределяя мощности подсознания, может порождать несколько личностей, которые действуют независимо друг от друга. Сидя в своем офисе на сто первом этаже, гейткиперский деми-лич может присутствовать одновременно в нескольких местах в Сети, при этом оставаясь в реальном мире и действуя вполне осознанно.
         - Погоди... подобные вещи вытворял Дхарм. И не он один. Он принадлежал к одной из сект, кажется, она до сих пор действует, их называют шиваитами. По имени индийского божества с множеством рук. Про него говорили, что он мог одновременно контролировать борт на трассе, вести операцию в Си-Джее и анализировать несколько потоков оперативной информации для того, чтобы вовремя делать нужные маневры на трассе и в Сети. Но говорят, что в таком "разобранном" состоянии нельзя пребывать долго.
         - Шиваиты... Они и все остальные не умеют контролировать переход через экстремум из открытой фазы. Чересчур интенсивный информационный поток приводит к разрушению личности...
         - Что такое "открытая фаза"?
         - Термин, который используют гейткиперы для описания эволюции сознания.
         Катя иронично улыбнулась.
         - Исчерпывающее объяснение. Спасибо.
         - Кать, ну это слишком долго объяснять...
         - Ты каждый раз говоришь, что это долго объяснять, что это чересчур заумно. Мы куда-то спешим? Иногда ты сыплешь этими терминами, которые я не понимаю, а потом из тебя надо клещами вытягивать то, что ты имел в виду...
         - Ну... ну ладно. Но в это действительно тяжело въехать с первого раза. Гейткиперы считают, что информация, которая содержится в человеческой памяти, делится на две части: упорядоченный массив и неупорядоченный, хаотичный набор фактов. Первый представляет собой более или менее жесткую структуру, между элементами которой есть логические, ассоциативные и другие связи. Именно этот массив служит основой для принятия человеком решений. Они являются его личной картиной мира. Так как поток информации извне никогда не прекращается, то человек постоянно наращивает эту жесткую структуру, этот массив. Но не все факты могут найти в нем место, так как противоречат этой структуре. Постепенно они накапливаются и образуют второй массив. Который является хаосом. Пока понятно?