В один из поздних и страшно холодных вечеров, которые всегда наступают, когда перестает дуть благотворный ветер чинук, Джексон, Апси, я и Красный Орел — самый старший из нас, засиделись в гостях у Хью Монроу, по прозвищу Поднимающийся Волк. Мягкие и удобные ложа, покрытые бизоньими шкурами, и благодатное тепло костра разморили нас, и наша беседа стала прерываться, пока не прекратилась совсем. Вскоре в палатку, держа за руку небольшого ребенка, вошла молодая женщина — ее муж пас лошадей у Поднимающегося Волка. Они жили у него и помогали по хозяйству. Конечно, любой из сыновей Поднимающегося Волка, Джон или Франсуа, с радостью взяли бы отца к себе, но он по натуре своей был человеком независимым и предпочитал жить в собственном доме, где был полновластным хозяином.

Войдя в палатку, женщина села на свое место — слева от входа, на длинный и широкий лежак с двумя спинками из ивовых прутьев, покрытый одеялами. Мальчик уселся рядом, тесно прижавшись к матери, и, не мигая, задумчиво уставился на пляшущие языки костра. Все молчали. Я попытался угадать, о чем может думать этот ребенок, как вдруг он повернулся и, глядя в улыбающееся лицо матери, спросил:

— Мама, а кто нас сотворил?

— Кто нас сотворил? Ну… Старик, конечно, — ответила женщина нерешительно.

— Как, женщина, неужели ты еще не посвятила своего сына в суть вещей и не поведала ему священных сказаний? Нет? Ну тогда иди ко мне, мой мальчик, я расскажу тебе одну историю, — проговорил Красный Орел.

Мальчуган с готовностью обежал костер со стороны входа, а не со стороны старика, дабы не потревожить его духа-покровителя, и удобно расположился на коленях у Красного Орла.

— Ну, теперь расскажи мне, дедушка, кто нас сотворил?

Красный Орел погладил его блестящие, зачесанные на пробор и аккуратно заплетенные в косицы волосы и заговорил:

— Всех нас сотворил Старик. Я не знаю, кто сотворил его самого, но мне кажется, он существовал всегда. Он был и есть наш бог. Его называют Стариком не потому, что он стар. Боги ведь никогда не старятся, они — вечны. Наши далекие предки назвали его так потому, что он выглядел как старик: у него голубые глаза, белая кожа, а волосы цвета неба перед восходом солнца. Он очень красив, этот наш бог, наш творец. Так вот, после того как Старик сотворил весь наш мир — равнины и горы, большие озера, реки и ручейки, деревья, растения и всякие травы и разных зверей, — после того он сотворил нас. Точнее сказать, сотворил наших праотцов и праматерей. Но земли, которые он выделил им, чтобы они жили и множились в этом мире, были не очень хорошими. То была небольшая долина у подножия высоких гор, и вскоре людей стало так много, что они перебили всю дичь и начали голодать. Впрочем, в долине, где жили люди, дичи было не так уж много — только олени да птицы.

Вот тогда-то и сказал один пожилой отец семейства своей жене и трем своим уже женатым сыновьям:

— Я говорил с нашим Творцом. Он поведал мне о стране, сотворенной им, где очень много разной дичи, и указал мне туда путь. Пойдем же и разыщем эту страну.

И они отправились в путь — четверо мужчин и четверо женщин. Много дней они поднимались на высокие и крутые горы, и еще дольше они спускались с них, пока наконец не вышли к самому краю великих равнин. Там они увидели множество разной дичи, открыли для себя много новых зверей, до того им неведомых. И самым необычным из всех им показалось животное, которому впоследствии они дали имя «бизон».

— Отец, — обратился тогда старший сын к старику, — давай убьем одного из этих высокогорбых, длинношерстных и чернорогих поедателей травы и испробуем его мяса. Что-то подсказывает мне, оно должно быть очень вкусным.

— Что ж, хорошо, — ответил ему отец, — пусть будет по-твоему.

Сказав это, он натер сыну ноги каким-то таинственным, волшебным черным снадобьем. Оно помогло старшему сыну догнать стадо и убить стрелой из лука нескольких животных. Их мясо оказалось вкуснее, чем мясо других животных, а потом люди узнали, что из их шкур можно делать жилища и одежду, теплые одеяла и постели.

— Сын мой, сказал ему отец, — ты сделал великое дело для всех нас. Я вижу теперь, мы станем очень большим народом. Но нас будет слишком много для одного стойбища или для совместной охоты. Отныне ты, и твои дети, и дети твоих детей будут зваться племенем черноногих. Со временем вам придется покинуть эти земли и выбирать себе новое место для охоты и жизни среди других земель, которыми нас одарил Старик.

Услышав это, остальные сыновья стали завидовать своему старшему брату.

— Ты во всем делаешь его первым, — сказали тогда они отцу. — Ты даешь ему и его племени имя и право выбирать лучшие земли среди этих великих равнин. А что ты даешь нам?

— А вы отправляйтесь в путь по тропе открытий, — приказал им отец. — Ступайте на юг, идите в неизведанные края и узнайте, что там. А когда вернетесь назад, я каждому из вас дам имена, которые вы заслужите.

И сыновья сразу же отправились в путь. Долго они странствовали по свету. Первым возвратился средний сын. Он принес красивую одежду неизвестных врагов, пытавшихся его убить. Поэтому старик отец назвал его «пикуни», что означает «Красивая Одежда». От этого сына произошли и все мы, все наше племя — пикуни. А белые люди по своему незнанию зовут нас просто южными черноногими.

Потом возвратился младший, третий сын. Он зашел дальше своего брата и узнал, что на свете живет еще много других племен. Он победил и снял скальпы нескольких их вождей. За это отец дал ему имя «ахкайна», или просто — «кайна», что означает «Победивший Много Вождей».

Как и предвидел старик отец, в этом краю, богатом разной дичью, число детей его сыновей, а потом и детей его внуков быстро росло. Старик-творец подарил им хороший, богатый край. Но скоро пришло время, когда люди должны были разделиться. По праву первого племя черноногих выбрало себе земли, омываемые водами реки Северная Саскетчеван и ее притоками. За ним выбрало себе земли племя пикуни. Оно решило остаться в верховьях реки Миссури с ее притоками, и это оказалась самая богатая из всех земель. И вот настал черед племени каина, или, как неправильно их зовут белые, племени блад. Они выбрали себе земли, по которым протекают реки Старик, Красавица и Сент-Мэри. Вот, сын мой, и вся история о начале жизни. Сотворив нас и дав нам самые лучшие земли для охоты, Старик отправился на запад, сказав, что обязательно вернется. Вот мы и ждем, ведь он может вернуться в любое время.

— Да, дедушка, я теперь все понял, — проговорил тоненьким голоском малыш. — Старик сотворил нас и одарил нас — черноногих, каинов и пикуни — самыми богатыми в мире землями, отдав их нам навсегда. Да, он был очень добр к нам, правда? Расскажи мне еще что-нибудь про Старика.

— Не сейчас, ты же совсем спишь, — ответил Красный Орел и отослал малыша к матери.

А через пять минут мальчуган уже спал, как спят здоровые дети, глубоким сном без сновидений.

И снова, как прежде, в палатке воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих сучьев. Перебирая в уме только что услышанную историю о создании человека и мира, я решил задать вопрос:

— Друг Красный Орел, если Старик сотворил мир, сотворил ваше племя, то кто же тогда создал людей, скажем, племени кри?

— Как кто? Конечно же, их сотворил их бог, — ответил он мне с готовностью. — Их создал их бог, которого они зовут Монабозо, то есть Великим Белым Кроликом. Послушай. Старик сотворил весь мир, создал нас и одарил нас самой лучшей из всех охотничих земель. Потом пришли другие боги, не такие могущественные, и создали людей племени кри, сиу, кроу и других. И расселили их там, где земля еще не была занята. И конечно же, каждое из этих племен и в прошлом, и сейчас желало и желает заполучить наши земли, столь богатые дичью, вот почему мы извечно воюем с ними и должны будем воевать всегда. Ха! Они боятся нас! Им очень дорого приходится платить за каждого зверя, убитого на наших равнинах или в наших горах.

А для того чтобы показать тебе, насколько бедны земли у других племен, особенно у лесных кри, я поведаю тебе одну историю.

Когда-то, давным-давно, это племя жило в мире с северными черноногими, и люди запросто ходили друг к другу в гости. И вот однажды, во время одного из совместных празднеств, а произошло это очень давно, еще до того, как пришел белый человек, кто-то из племени кри рассказал о странном медведе, обитающем на Дальнем Севере. Он сказал, что у этого медведя очень длинная и мягкая белоснежная шерсть. Это очень заинтересовало шамана черноногих, которого звали Старое Солнце. Именно такого зверя он недавно увидел во сне, и его дух-покровитель посоветовал ему добыть шкуру этого зверя и преподнести в дар Солнцу. Поэтому шаман стал подробно расспрашивать кри о том, как быстрее добраться до этой северной страны, вознамерившись отправиться туда по весне.

Пришла весна, и Старое Солнце отправился в путь взяв с собой свою жену, сына по имени Два Лука и жену сына по имени Одинокая Женщина. У молодых был сын по имени Выдра, ему было всего три зимы. Его они, конечно, тоже взяли с собой.

Сначала все шло хорошо. Везде бродило много бизонов, добывать их было легко, поэтому хорошего мяса было в избытке. Лошади, отощавшие за зиму, быстро отъелись и набрали силу на сытных, молодых, зеленых травах. Каждый день путники отправлялись в дорогу на рассвете и разбивали стоянку только тогда, когда садилось солнце. Они радовались, что так быстро продвигаются вперед.

С песнями они уходили все дальше и дальше, и земля вокруг начала меняться. Они вышли из великих равнин и попали в страну больших лесов и болот. Бизоны исчезли, вместо них появились лоси и карибу, черные и серые медведи-гризли. В этой болотной стране не водилось ни оленей, ни антилоп. Все глубже и глубже забирались люди в болота, и путь их становился все труднее и труднее. Лошади все время увязали по самое брюхо в топкой, зловонной жиже, а огромные лосиные мухи и комарье сосали из них кровь, превращая их шкуру в сплошную гноящуюся язву. Но несмотря на все эти трудности, маленький отряд смело продвигался вперед, и ко второй луне своего похода люди достигли озера, у которого можно было спокойно отдохнуть. В том месте устойчивый западный ветер прижимал мух и комаров к лесу, не давая им вылететь из него, а вдоль берега, на полянах, росла сочная трава — прекрасный корм для лошадей. Здесь путники провели много дней, питаясь лосятиной. Лошади восстановили свои силы.

Затем люди вновь двинулись в путь по скалистому берегу озера, и шли так три дня. А когда они отошли уже далеко от озера, то попали в самое жуткое болото из всех встретившихся им до этого. Вскоре идти вперед стало совсем невозможно. Лошади не могли сделать ни шагу. Тогда Два Лука отвел их обратно к озеру и отпустил пастись на богатом травой берегу. Они с отцом решили, что лошади никуда отсюда не денутся, пока они не вернутся обратно.

Люди упорно продолжали свой путь, теперь уже пешком. Они взяли с собой только оружие, палочки для разжигания огня и пару одеял. И вот через три месяца после того, как они покинули реку Саскетчеван, мало-помалу они выбрались из страны лесных болот в край широких, мшистых равнин, покрытых кое-где хилыми деревцами и мелким кустарником. Здесь паслись никогда не виданные ими раньше животные, и люди легко убили нескольких из них, затравив собаками. Эти животные были очень похожи на бизонов — скитальцев прерий черноногих, но только гораздо меньше их. У животных была плотная и длинная шерсть, а черные и острые рога были посажены на голове иначе, чем у бизонов. Мясо этих зверей оказалось съедобным, но сильно отдавало мускусом. Человек из племени кри говорил им об этих животных, но он говорил и о том, что в месте, где они водятся, живут и белые медведи.

Отец и сын стали двигаться медленнее, внимательно глядя под ноги. Они тщательно осматривали все следы на мшанике и голой земле, но нигде им не попалось ни единого признака медведей. И они шли и шли все дальше и дальше на север. Старое Солнце вел счет дням и лунам, делая надрезы на древке стрелы своим каменным ножом. Земля вокруг не менялась. Повсюду простирались безлесые равнины, покрытые глубоким мхом. А вскоре за одну летнюю ночь стоячая вода в лужах вдруг покрылась тонким льдом. Сидя как-то вечером у костра, старик отец стал держать совет со своим сыном.

— Я только что подсчитал надрезы на стреле. Прошло уже сто пять дней, как мы покинули Саскетчеван — это уже почти целых четыре луны. У нас в это время как раз самая середина лета, а тут по утрам лед на лужах. Ничего не пойму.

— А это и неудивительно, — ответил ему Два Лука. — Лед, бывает, появляется летом и у нас. Если ты помнишь, лет десять назад была даже снежная буря, такая, что погибли все мелкие птицы.

— И в самом деле, — согласился старик. — Да, я помню. Вероятно, в этих местах лето необычайно холодное. Но вот что я подумал: прошла уже половина лета, об ратный наш путь займет столько же времени, рискнем ли мы двигаться дальше или, может быть, повернем домой?

Два Лука надолго задумался, прежде чем ответить.

— Иногда случается, лето бывает дольше, чем всегда. Может, это лето как раз будет долгим? В любом случае надо рискнуть. Может, нам повезет. Все равно, мы должны во что бы то ни стало добыть шкуру белого медведя. Ведь с тобой случится беда, если мы не исполним волю твоего духа-покровителя.

— А-а, можешь мне не напоминать! — воскликнул Старое Солнце и, после недолгого раздумья, согласился с сыном: — Мы будем идти вперед еще пятнадцать дней, но после этого обязательно повернем назад.

И на следующее утро они продолжили путь.

День за днем они продвигались все дальше на север, а земля вокруг больше не менялась, и не могли они найти ни медведей, ни их следов. Настал вечер пятнадцатого дня, и снова отец с сыном стали держать совет и порешили идти еще четыре дня. Когда же истек и этот срок, они разбили свою самую дальнюю северную стоянку, убив еще одного маленького родственника бизона. Хвороста для костра, на котором можно было бы приготовить пищу, уже не хватало. На следующее утро с тяжелым сердцем двинулись люди в обратный путь.

— Ночью мне привиделся дурной сон, — сказал старик. — Это знамение, нас ждет большая беда.

И как его сын и обе женщины ни упрашивали старика поведать им свой сон, он ни за что не соглашался.

Еще некоторое время удача сопутствовала маленькому отряду. Мяса хватало с избытком, погода была ясной и солнечной, и женщины, довольные возвращением домой, пели песни, смеялись и шутили. Они старались подбодрить Старое Солнце, погруженного в свои мрачные мысли.

— Забудь про этот сон, веселись с нами, — говорили они ему. — Скоро у нас будут лошади, а с ними мы быстро преодолеем оставшийся путь.

Старый шаман изо всех сил старался сохранить присутствие духа. Иногда, сидя вечером у костра, он даже включался в общую беседу. И все же чаще всего он сидел молча, отдельно от всех, не обращая ни на кого внимания. Все чаще он стал доставать свою священную трубку, все чаще молился, приносил жертвы богам и просил их смилостивиться и позволить всей его маленькой семье благополучно вернуться домой — в страну черноногих. Он взывал к своему духу-покровителю:

— О ты! Ты, самый мудрый и быстрый в густых горных лесах! Помоги мне, молю тебя, помоги! Приди ко мне в вещем сне, подскажи, как спасти близких моих!

Но дух оставался глух к его мольбам. Боги, казалось, не замечали его жертвоприношений и, наоборот, нагоняли на него еще большую печаль. Постепенно настроение отца передалось и остальным. Улыбка стала редкой гостьей на их лицах.

Люди находились еще очень далеко от большого озера, где оставили своих лошадей, когда еще больше похолодало. На лужах, там, где была тень и куда не попадали лучи солнца, лед уже не таял. Днем и ночью большие стаи птиц тянулись над ними к югу. Утки и гуси пролетали почти над самыми их головами, и печальные крики птиц наполняли сердца людей тревогой. Люди прекрасно понимали, что сразу за улетающими птицами шел Творец Холода.

— Никак не пойму, — сказал однажды вечером Старое Солнце, пересчитывая надрезы на своей стреле, — отмечая дни, я не мог ошибиться. Сейчас лишь второй день шестой луны лета note 1. У нас на деревьях листья еще зеленые, да и птицам рано улетать в Земли Вечного Лета. Но вот же, они наверняка летят туда.

— Я думаю, нам нечего тревожиться, подумаешь, птицы кричат и улетают, — сказала жена Старого Солнца. Она, единственная из всех, никогда не терялась и не падала духом. — Вероятно, никто из вас никогда не видел то, что я замечала сотни раз. Эти стаи птиц, пролетающих сейчас мимо нас на юг, останавливаются в наших прериях на озерах задолго до того, как начинают желтеть листья.

— Да, но не белые лебеди! Они никогда не остаются у нас на озерах. Утки или гуси — это другое дело. Если же улетают белые лебеди, следом за ними всегда приходит зима.

— Может, они летят к большому озеру, где мы оставили лошадей, — предположил Два Лука. — Будем надеяться, что это так. Не надо отчаиваться. Выше голову, отец!

Он сказал так ради своей жены, которая все время тихонько плакала. Но в душе он был сильно встревожен.

Старик ничего не ответил. В ту же безветренную ночь на землю лег снег. А днем оказалось, что снег укрыл землю слоем, доходившим людям до икр. Было ясно и сухо, идти было легко. И люди прошагали весь день. Время от времени падал снег, он прекратился только к вечеру. Небо прояснилось, и наступила очень холодная ночь. Птицы не обманули — на людей надвигалась зима.

Снег уже больше не таял. Он все падал и падал, так что стало невозможно двигаться без снегоступов. Мужчинам до этого не приходилось не то чтобы делать, но даже видеть эти приспособления. Они слышали о них, им говорили о снегоступах люди из племени кри, но они ничего не знали ни о форме, ни об их размерах. Несмотря на это, из ивовых прутьев они согнули подобие луков и натянули на них ремни из кожи карибу. И вот после четырех дней трудов они смастерили каждому по паре таких приспособлений. В первые дни им удалось пройти совсем немного. Их снегоступы оказались неудобными, тяжелыми, и люди быстро выбивались из сил, уставали ноги. Они спотыкались, много раз падали в глубокий снег, прежде чем научились шагать, широко расставляя ноги. Через несколько дней они пересекли южную оконечность покрытых мшаником равнин и вошли в редколесье, которое затем перешло в густой и высокий лес. Мясо удавалось добывать от случая к случаю, но они надеялись на лосей и карибу. Однако, к своему разочарованию, люди еще не заметили ни единого следа этих животных. Они ушли на зимовку неизвестно куда — может, на юг или, может, на запад, к склонам Хребта Мира note 2. По словам индейца кри, в этих местах должно быть много кроликов. Как он говорил, если невозможно добыть иной дичи, вполне можно рассчитывать на этих длинноухих прыгунов, но каждое седьмое лето в этих местах на кроликов нападает мор, и они почти все вымирают. Старое Солнце очень надеялся на крольчатину как на последнее средство. Но им нигде не попалось ни кроличьих следов, ни следов крупного зверя. Несомненно, то был роковой седьмой год. Старик впал в отчаяние.

— Наше положение безнадежно. Я остаюсь здесь, и здесь я умру, — сказал он своим спутникам, когда они расположились на стоянке.

На следующее утро с большим трудом им все-таки удалось уговорить отца продолжать путь.

— Нет, я не трус, — сказал он в ответ на причитания своей жены. — Вспомни о моих победах над врагами, они говорят за себя. Мало у кого из мужчин нашего племени было столько побед. Просто я чувствую безысходность. Что-то случилось с моим духом-покровителем. Мы все погибнем от голода.

— Крепись, отец, возьми себя в руки, — взмолился Два Лука. — До наших лошадей уже совсем близко. Мы забьем их, а с мясом мы сможем продержаться зиму.

Действительно, лошади были теперь их единственной надеждой. И они пробивались к ним, падая от голода и слабости. Как-то Два Лука умудрился подстрелить двух тетеревов, потом ему повезло, и он убил кролика, а однажды вечером он пронзил стрелой большую белую сову, ухавшую над ними. Почти все мясо они отдавали ребенку, сами же старались заглушить голод, жуя сыромятную кожу карибу. Долго так продолжаться не могло. Им пришлось сделать то, чего они больше всего боялись — одну за другой они убили и съели собак, умоляя богов простить их за погубленные невинные души. Собаки были худыми, одни кости да шкура, но этого было достаточно, чтобы дотянуть до озера и лошадей.

Как-то вечером они разложили костер на одной из своих прежних стоянок. Они знали, что к середине следующего дня доберутся до озера, поэтому доели всю собачатину, не забыв, правда, оставить немного на утро. А потом они стали строить планы на зиму: как они забьют лошадей, насушат мяса, а из шкур лошадей и карибу сделают небольшую палатку, в которой перезимуют до весны. Однако Старое Солнце не участвовал в разговоре.

— Что будет, то будет, — сказал он и приказал женщинам расстелить одеяла.

— Ну, теперь скорее к лошадям! — воскликнул Два Лука, когда люди достигли наконец большого озера и увидели качающиеся на ветру, остекленевшие подо льдом камыши.

Лошадей нигде не было видно. Тогда, оставив семью отдыхать, Два Лука начал бегать от одной поляны к другой, ища лошадей. Скоро он возвратился. Он шел медленно, опустив голову. Увидев его, все затихли. По всему было видно, их ждали плохие вести.

— Ладно, мы готовы к самому худшему, говори, — требовательно произнес старик, когда Два Лука, понурив голову, приблизился и встал у костра.

— Хорошо! Знайте же, я нашел только кости наших лошадей! — воскликнул он. — Их всех загрызли волки.

— А-а! Так я и знал, я был уверен в этом, — проговорил Старое Солнце. — Вот и кончилась моя тропа. Я остаюсь здесь и ложусь, чтобы заснуть последним сном.

— Нет, отец, нет! — вскричал Два Лука.

— Я все сказал. И что бы ты мне ни говорил, ничто не изменит моего решения, — произнес старик.

— Не хочу, чтобы люди говорили, что я бросил своего отца на погибель. Я остаюсь и умру с тобой.

— О мой сын, глупый мой сын! — взволнованно проговорил старик. — Неужели ты не понимаешь? Я приказываю тебе идти, чтобы я смог жить. Нет, не в этом своем дряхлом теле, а в ребенке, который уйдет вместе с вами. Он наша плоть от плоти, и в нем возродится наша жизнь. Мы во что бы то ни стало должны сделать все, чтобы он жил долго и счастливо. И сделать это будет легче, если я останусь здесь. Вы избавитесь от одного лишнего рта, который надо кормить…

— От двух ртов, потому что и я остаюсь с тобой, — сказала его старуха жена.

— Да! Я знал, что ты именно так и скажешь. Я рад, — сказал Старое Солнце. — Ну? Ты слышишь свою мать, сын мой? Тебе теперь придется искать пищу только на троих. И может быть, то немногое, что тебе удастся добыть охотой, спасет вас от голодной смерти, это — ваша единственная возможность. Вы должны идти, у вас нет другого выхода!

— Два Лука, мой муж, отец прав. У нас нет другого выхода. Идем, надо идти. Мы должны попытаться спасти нашего сына, — сказала Одинокая Женщина. Она плакала.

И Два Лука тоже прослезился. Он всхлипывал судорожно и хрипло, так, как плачут мужчины. Этот звук надрывал сердце.

— Отец, мать, я повинуюсь вашей воле, — проговорил он и обнял родителей.

То же сделала и Одинокая Женщина. И когда старики попрощались с внуком, молодые взяли мальчика на руки и двинулись прочь. Они шли не оглядываясь, боясь, что увиденное поколеблет их и без того слабую решимость. Они шагали и слышали, как Старое Солнце затянул победную песню. Он продолжал быть воином до конца.

День за днем исхудавшие и ослабевшие люди пробивали себе путь в глубоком снегу, по очереди перетаскивая ребенка на шкуре карибу. Два Лука охотился, и изредка ему удавалось убить тетерева, сову и очень редко — кролика. Этого едва хватало, чтобы медленно продвигаться на юг. Из всей добычи охотник брал себе меньше всех, говоря всегда, что не чувствует голода.

Так они шли уже две долгие, холодные луны и часть еще одной луны. И вот однажды Два Лука подстрелил сразу трех тетеревов. Прямо тут же, на месте, он развел костер и отправился разыскивать остатки птичьего выводка. Жена хорошо прожарила птиц, накормила ребенка, сама съела полгрудки и стала дожидаться мужа, чтобы накормить и его. Она ждала и ждала. Закончился короткий день. Муж не возвращался. Когда вышла луна, женщина собрала остатки еды, взяла ребенка и отправилась по следам мужа. Ей пришлось идти недолго. Она нашла его скоро. Он лежал у догорающего костерка и умирал. Она присела и положила голову мужа себе на колени. Тогда он приоткрыл глаза и слабым голосом прошептал:

— Продолжай путь, иди, спаси мальчика. Осталось совсем чуть-чуть.

Сказав это, он умер. Он уморил себя голодом ради жены и сына.

Вконец ослабевшая и обезумевшая от горя, женщина продолжала идти. А на следующий день она неожиданно вышла к краю бизоньих равнин, прямо к стойбищу племени кри. Она была спасена. Потом ее с сыном перевезли в родное стойбище.

Вот, друзья мои, теперь вы знаете, какая ужасная, жестокая земля у племени кри. Да, не сильный у них бог, мало у него волшебной власти, если он не смог им дать для охоты ничего лучшего, чем бесплодные топи да покрытые глубокими мхами равнины севера.

Кайи! Я все сказал.

Note1

Примерно середина сентября. (Примеч. автора.)

Note2

Хребет Мира — Большие Скалистые горы