«Мы всегда говорили, что Учредительное собрание является лозунгом помещиков, монархистов, всей русской буржуазии во главе с Милюковым, который продает Россию направо и налево — кто даст подороже. Американская «республика» душит рабочий класс. Теперь все узнали, что такое демократическая республика. Теперь ясно для всех, что может существовать либо победивший империализм, либо советская власть — середины нет»
      («Правда», 22 ноября 1918г.).

      «Господа оппортунисты, в том числе и каутскианцы, учат народ: пролетарии должны сначала завоевать большинство посредством всеобщего избирательного права, потом получить, на основании такого голосования большинства, государственную власть и затем уже на этой основе «последовательной» (ныне говорят «чистой») демократии, организовать социализм. А мы говорим: пролетариат должен сначала низвергнуть буржуазию и завоевать себе государственную власть, а потом эту государственную власть, то есть диктатуру пролетариата, использовать, как орудие своего класса, в целях приобретения сочувствия большинства трудящихся»
      (Сочинения, т. 24, 3 изд., стр. 539).

      «Всякая свобода, если она не подчиняется интересам освобождения труда от гнета капитала, есть обман… Свобода собраний для капиталистов — это величайшее преступление против трудящихся, это есть свобода собраний для контрреволюционеров… Свобода собраний, по конституции Англии и Северо-Американских Соединенных Штатов, есть обман, потому что связывает руки у трудящихся масс на все время перехода к социализму»
      (Речь 19 мая 1921 г., Сочинения, т. 24, 2 изд., стр. 290, 292).

      «Речи о равенстве, свободе и демократии в нынешней обстановке — чепуха… Я уже в 1918 году указывал на необходимость единоличия, необходимости признания диктаторских полномочий одного лица с точки зрения проведения советской идеи. Все фразы о равноправии — вздор»
      (Сочинения, т. 30, 4 изд., стр. 472-476).

      «Россией после революции 1905 г. правили 130 тысяч помещиков. Почему не смогут править Россией 240 тысяч большевиков?»

      «Чтобы уничтожить классы, нужен период диктатуры одного класса, именно того из угнетенных классов, который способен не только свергнуть эксплуататоров, не только подавить беспощадно их сопротивление, но и порвать идейно со всей буржуазно-демократической идеологией, со всем мещанским фразерством насчет свободы и равенства вообще»
      (Соч. т. 24, 2 изд., стр. 315).

      «Что такое диктатура пролетариата? Это есть война, и гораздо более жестокая, более продолжительная и упорная, чем любая из бывших когда бы то ни было войн». (Сочинения, т. 27, стр. 70).

      «Диктатура пролетариата означает свержение буржуазии одним классом, пролетариатом, и притом именно его революционным авангардом. Требовать, чтобы предварительно этот авангард приобрел себе большинство народа путем голосования в буржуазные парламенты, буржуазные Учредилки (Учредительное Собрание) и прочее, т.е. путем голосования при существовании наемного рабства, при существовании эксплуататоров, под их гнетом, при существовании частной собственности на средства производства, требовать этого или предполагать это — значит на деле совершенно покидать точку зрения диктатуры пролетариата и переходить фактически на точку зрения буржуазной диктатуры…
      Диктатура пролетариата означает сознание необходимости подавить насилием сопротивление эксплуататоров, готовность, уменье, решимость сделать это…
      Диктатура пролетариата и советская власть означает ясное сознание необходимости разбить, сломать вдребезги, буржуазный (хотя бы и республиканский-демократический) государственный аппарат, суды, бюрократию, гражданскую и военную, и так далее.
      Без соединения легальной работы с нелегальной, легальных организаций с нелегальными не может быть и речи о действительно революционной партии пролетариата ни в Германии, ни в Швейцарии, ни в Италии, ни во Франции, ни в Америке»
      (Сочинения, т. 20, часть 2, изд. 1926 г., стр. 391, 393, 394).

      «Диктатура пролетариата в России повлекла за собой такие жертвы, такую нужду и такие лишения для господствующего класса, для пролетариата, каких никогда не знала история и весьма вероятно, что и во всякой иной стране дело пойдет точно так же» (Сочинения, т. 24, 2 изд., стр. 458).

      «Нигде в мире середины нет и быть не может. Либо диктатура буржуазии (прикрытая пышными эсеровскими и меньшевистскими фразами о народовластии, Учредилке, свободах и прочее), либо диктатура пролетариата. Кто не научился этому из истории всего 19-го века, тот безнадежный идиот»
      (Сочинения, т. 24, 2 изд., стр. 436).

      «Пролетарская демократия в миллион раз демократичнее всякой буржуазной демократии. Советская власть в миллион раз демократичнее всякой буржуазной республики. Не заметить этого мог только либо сознательный прислужник буржуазии, либо человек совершенно политически мертвый, не видящий живой жизни из-за пыльных бумажных книг, пропитанный насквозь буржуазно-демократическими предрассудками и тем превращающий себя, объективно, в лакея буржуазии»
      (Сочинения, т. 23, 2 изд., стр. 350).

      «Мы говорим буржуазии: «Вы эксплуататоры и лицемеры, говорите о демократии, и в то же время ставя на каждом шагу тысячи препон участию угнетенных масс в политике. Мы ловим вас на слове и требуем, в интересах этих масс, расширения вашейбуржуазной демократии, дабы подготовить массы к революциидля свержения вас, эксплуататоров. И если вы, эксплуататоры, попытаетесь оказать сопротивление нашей пролетарской революции, мы вас подавим беспощадно, мы вас сделаем бесправными; мало того: мы не дадим вам хлеба, ибо в нашей пролетарской республике эксплуататоры будут лишены огня и воды»
      (Сочинения, т. 23, 2 изд., стр. 375-376).

      «В настоящий момент парламент ни в коем случае не может явиться для коммунистов ареной борьбы за реформы, за улучшение положения рабочего класса, как это бывало в известные моменты прошлой эпохи. Центр тяжести политической жизни полностью и окончательно перенесен за пределы парламента… Непосредственная историческая задача рабочего класса состоит в том, чтобы вырвать эти аппараты из рук господствующих классов, сломать их, уничтожить и создать на их месте новые органы пролетарской власти. На смену старому приспособленческому парламентаризму приходит новый парламентаризм, который является одним из орудий уничтожения парламентаризма вообще.
      Буржуазные парламенты, которые составляют один из важных аппаратов государственной машины буржуазии, не могут быть завоеваны, как не могут быть завоеваны пролетариатом буржуазные государства вообще. Задачи пролетариата состоят u том, чтобы взорвать государственную машину буржуазии, разрушить ее, а вместе с нею — парламентские учреждения, будь то республиканские или конституционно-монархические.
      Коммунизм отрицает возможность длительного завоевания парламентов: он ставит своей целью разрушение парламентаризма. Поэтому речь может идти лишь об использовании буржуазных государственных учреждений с целью их разрушения. В этом и только в этом смысле можно ставить вопрос»
      (Сочинения, т. 25, 2 изд., стр. 580-581).

      «В тех странах, где у власти стоит еще буржуазия, или контрреволюционная социал-демократия, коммунистические партии должны научиться планомерно сочетать легальную работу с нелегальной, при этом легальная работа должна всегда находиться под фактическим контролем нелегальной партии»
      (Сочинения, т. 25, 2 изд., стр. 571).

      «Что диктатура отдельных лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории… Решительно никакого противоречия между советским (т.е. социалистическим) демократизмом и применением диктаторской власти отдельных лиц нет…Как может быть обеспечено строжайшее единство воли? Подчинением воли тысяч воле одного»
      (Сочинения, т. 27, 4 изд., стр. 238-239).

      «Советский социалистический демократизм единоличию и диктатуре нисколько не противоречит. Волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим»
      (Сочинения, т. 17, 2 изд., стр. 89).

      «Пускай Мартовы, Черновы и беспартийные мещане, подобные им, бьют себя в грудь и восклицают: “Хвалю Тебя, Господи, за то, что я не похож на них”, что “я не признавал и не признаю террора”». Эти дурачки не признают террора, ибо они выбрали себе роль лакействующих пособников белогвардейщины по части одурачения рабочих и крестьян. Эсеры и меньшевики не признают террора, ибо они исполняют свою роль подведения масс под флагом социализма под белогвардейский террор… Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжелую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистической войны 1914-1918 годов — таковы все страны мира, — без террора обойтись нельзя — вопреки лицемерам и фразерам»
      (Сочинения, т. 32, стр. 335).

      «На днях я прочел в 20-й книжке «Коммунистического Интернационала» статью товарища Ракоши о новой книжке Отто Бауэра, у которого мы все когда-то учились, но который после войны, как и Каутский, стал жалким мещанином.
      Он теперь пишет:
      “Вот они (большевики) отступают к капитализму: мы всегда говорили: — революция буржуазная”. Меньшевики и эсеры, которые все такие вещи проповедуют, удивляются, когда мы говорим, что мы за такие вещи будем расстреливать. Они изумляются, а ведь вопрос ясен: когда армия отступает, то тут нужна дисциплина во сто раз большая, чем при наступлении… И когда меньшевик говорит: “Вы теперь отступаете, а я всегда был за отступление, я с вами согласен, я ваш человек, давайте отступать вместе”, то мы ему на это говорим: «За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а Бог знает, что такое”. Они никак не могут понять и говорят:
      “Какие у этих людей диктаторские замашки”. Действительно, такая проповедь, которую изрекают и Отто Бауэр, и эсеры, составляет их собственную натуру: “Революция зашла далеко. Мы всегда говорили то, что ты сейчас говоришь. Позволь нам еще раз это повторить”. А мы на это отвечаем: “Позвольте поставить вас за это к стенке”»
      (Сочинения, т. 22, стр. 239-240).

      «Суд должен не устранить террор, обещать это было бы самообманом или обманом, а обеспечить и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас»
      (Сочинения, т. 27, 2 изд., стр. 296).

      «Получил Вашу телеграмму. Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надежных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Экспедицию пустите в ход. Телеграфируйте об исполнении»
      (Сочинения, т. 29, 2 изд., стр. 489).

      «Только сегодня мы услыхали в ЦК., что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не вы лично, а питерские цекисты и пекисты) удержали. Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-можно!»
      (Сочинения, т. 35, 4 изд., стр. 275).

      «В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо тотчас повести массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления. Надо действовать во всю; массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных»
      (Сочинения, т. 35, 4 изд., стр. 286).

      «Мы никогда не скрывали, что наша революция только начало, что она приведет к победоносному концу только тогда, когда мы весь светзажжем таким же огнем революции» (Сочинения, т. 25, 2 изд., стр. 49). «Теперь ясно для всех, что может существовать либо победивший империализм, либо советская власть — середины нет»
      (Сочинения, т. 23, 2 изд., стр. 228).

      «Мы живем не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистическими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов, либо одно, либо другое победит. А пока это наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен»
      (Сочинения, т. 16, 1 изд., стр. 102).

      «Пока остаются капитализм и социализм, мы мирно жить не можем: либо тот, либо другой в конце концов победит: либо по Советской республике будут петь панихиды, либо по мировому капитализму»
      (Сочинения, т. 25, 2 изд., стр. 412).

      «Практическая коммунистическая политика —естьиспользование вражды между капиталистическими странами, натравливая их друг с другом»
      (Сочинения, т. 25, изд., 1926 г. стр. 502).

      «Мы все время знали и не забудем, что наше дело есть международное дело, и пока во всех государствах — и в том числе в самых богатых и цивилизованных — не совершится переворота, до тех пор наша победа есть только половина победы или, может быть, меньше»
      (Речь 16 ноября 1920 г., Сочинения, т. 20, часть 2, изд. 1926 г., стр. 431).

      «Нельзя писать про товарищей по партии таким языком, который систематически сеет в рабочих массах ненависть, отвращение, презрение и т. п. к несогласно мыслящим. Можно и должно писать именно таким языком про отколовшуюся организацию… Я умышленно и рассчитано вносил смуту в ряды той части петербургского пролетариата, которая шла за отколовшимися накануне выборов меньшевиками, и я всегда буду поступать таким образом при расколе»
      (Сочинения, т. 12, 4 изд., стр. 382-383).

      «Я с ужасом, ей-Богу, с ужасом вижу, что о бомбах говорят полгода и ни одной не сделали!… Идите к молодежи и основывайте дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно и т. д. Пусть они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д. Не требуйте никаких формальностей, наплюйте вы, Бога ради, все “функции права” и привилегии ко всем чертям… Отряды должны тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие нападение на банк для конфискации средств для восстания… Пусть каждый отряд сам учится, хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч»
      (Сочинения, т. 8, 3 изд., стр. 326).

      «Надо уметь приносить всякие жертвы, преодолевать величайшие препятствия, чтобы систематически, упорно, настойчиво, терпеливо пропагандировать и агитировать как раз в тех учреждениях, обществах, союзах, хотя бы самых что ни на есть реакционных, где только есть пролетарская или полупролетарская масса…
      Надо уметь пойти на все и всякие жертвы, даже — в случае надобности — пойти на всяческие уловки, хитрости, нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды, лишь бы проникнуть в профсоюзы, остаться в них, вести в них во что бы то ни стало коммунистическую работу»
      (Сочинения, т. 17, 2 изд., стр. 144-145).