Но и сегодня, как и все месяцы с того момента, когда стальной скелет здания начал обрастать мясом и кожей шло дежурство у компьютера за диспетчерским пультом. Его можно было сравнить с сердцем, которое бьется эмбриона задолго до рождения, обеспечивая жизненной энергией развивающийся организм.
      За полукруглым пультом, вглядываясь в мигающие индикаторы, дрожащие стрелки и ряды цифр на шкалах приборов, человек следил за здоровьем гигантского сооружения.
      На шестьдесят пятом этаже северо-восточной стороны увеличился расход охлажденного воздуха возможно, где-то возникло отверстие, пропускающее жару снаружи. Завтра нужно проверить, а пока увеличить по северо-восточной магистрали приток очищенного и охлажденного воздуха.
      В банкетном зале на сто двадцать пятом этаже ожидается наплыв гостей; придя на прием, каждый из них принесет свою дозу тепла, поэтому зал уже охлажден на два градуса ниже нормы.
      Энергопотребление по линии от Кон Эдисон остается постоянным. Оно будет уменьшаться или возрастать мере подключения и отключения автоматических ев тем.
      Выходное напряжение понижающих трансформаторов в пределах нормы.
      Местный лифт номер тридцать пять между этажами сорок четырепятьдесят четыре неисправен и требует ремонта; судя по пульту, он не движется.
      В подвалах работает автоматика, тихо гудят моторы, терпеливо ждут своей очереди трансформаторы.
      Все оборудование работает нормально. Неисправностей нет. Человек во вращающемся кресле за огромным пультом мог отдохнуть и даже слегка вздремнуть.
      Его звали Генри Барбер. Он жил с женой Хелен и тремя детьми, десятилетней Анной, семилетним Джоди и трехлетним Питом, а ещё с пятидесятичетырехлетней тещей в квартале Вашингтон Хайтис. Барбер имел диплом инженера-электрика, полученный в Колумбийском университете. Его коньком были шахматы, профессиональный футбол и старые фильмы, которые показывали в Музее современного искусства. Было ему тридцать шесть лет.
      Старше он никогда не стал.
      Он так и не узнал, что явилось причиной его гибели: удар восемнадцатидюймового ломика размозжил ему череп так, что он был убит на месте и избежал ужаса всего происшедшего позднее.
      Джон Коннорс немного постоял, разглядывая мигающие лампочки на пульте, потом вышел из комнаты и сбежал по лестнице в подвал, где проходили в здание высоковольтные кабели. Там, за закрытыми дверьми, в безопасном укрытии, где никто не мог ему помешать, он спокойно ждал, время от времени поглядывая на часы.
      В голове его все ещё вертелся тот же вопрос, который он задавал себе и раньше, но теперь он уже знал точный ответ. С наслаждением он повторял его снова и снова, изучая толстые электрические кабели и трансформаторы: "Надо бить прямо в ворота".
      Всего один удар, прошептал он, такой удар, что и сетка навылет.
      * * *
      Оркестр на площади играл "Звездно-полосатый флаг" и плакаты демонстрантов раскачивались в его ритме.
      Раввин Штейн совершил молебен, чтобы Башня своими огромными возможностями послужила миру между народами.
      На краю площади, надежно окруженная несколькими полицейскими, смешанная группа арабов и не арабов скандировала что-то про справедливость для Палестины.
      Епископ О'Тул благословил Башню.
      Плакаты, призывающие к ограничению рождаемости; легализации абортов, расцвели, как крокусы по весне.
      Преподобный Артур Уильям Уильяме призывал благословение небес, мир и благополучие.
      Появились и плакаты, требующие обложения налогами церковного имущества.
      Преподобный Джо Уилл Томас попытался взобраться по ступеням к микрофонам, но был задержан. Слетев с лестницы, он потерял молитвенник.
      Гровер Фрэзи руководил ходом церемонии. Вначале говорил губернатор. Он похвалил замысел Башни. Мэр в своей речи выступал за братство всех людей. Сенатор Джейк Петере прославлял прогресс. Конгрессмен Кэрри Уайкофф говорил о выгодах, которые здание принесет городу.
      Телекамеры и фотоаппараты прекрасно поработали, запечатлев перерезание ленты, протянутой поперек одно из дверей парадного входа. Когда вдруг оказалось, что телекомпания Эн-Би-Си прозевала этот момент, туда срочно доставили другую ленту и процедуру повторили.
      Приглашенные гости потекли через вход в вестибюль к двум автоматическим скоростным лифтам, чтобы после двух минутного путешествия оказаться в самом верхнем помещении самого высокого в мире здания, где уже установили столы, зажгли свечи, расставили на столах закуски, готовили охлажденное шампанское и теперь стояли в ожидании бармены и официанты.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      "Никогда не следует забывать, что, когда температура поднимается достаточно высоко, горит все, абсолютно все!"
      Заместитель начальника городской инспекции пожарной охраны Тимоти О'Рейли Браун. Из заявления для печати.
      ГЛАВА X
      16. 1016. 23
      В банкетном зале губернатор с бокалом в руке говорил Гроверу Фрэзи:
      Я ничего не имею против слуг Господних как таковых, но некоторые из них слишком часто умудряются перегнуть палку.
      Вы хотите, чтобы это высказывание стало известие вашим избирателям? спросил Фрэзи. Он уже немного расслабился, чувствовал себя гораздо лучше и впервые утра успокоился. Ничего не скажешь, Уилл Гуддингс со своими новостями подействовал на него угнетающе. Не теперь со всех сторон слышались приветствия и поздравления, его подавленное настроение понемногу развеивалось и совсем исчезло.
      Удовлетворенно оглядев зал, он сказал:
      Это могло бы вам стоить немало голосов.
      Знаете, ответил губернатор, я не уверен, что мне на это не наплевать. В горах на севере Нью-Мексико у меня есть ранчо. Жилой дом стоит на зеленом лугу высоте две тысячи шестьсот метров над уровнем моря, ручье там полно форели, а с террасы я вижу четырехкилометровые вершины, с которых никогда не сходит снег.
      Он обвел взглядом переполненное помещение.
      Чем дальше, тем больше мне там нравится. Подозвал ближайшего официанта.
      Будьте добры, принесите ещё один "бурбон" с воде Потом снова обернулся к Фрэзи.
      С шотландским я уже завязал. Привет, Боб, обратился он к подошедшему мэру.
      По-моему, все прошло очень хорошо, начал мэр. Поздравляю вас, Гровер.
      Ваш спич о братстве всех людей имел большой успех, Боб, сказал губернатор. Как я и говорил, вся соль именно в таких тщательно подготовленных экспромтах.
      Было время, когда губернатор почти стыдился дразнить Боба Расмея; это было, как говорят на пресловутом Западе, слишком легко как ловить рыбу в бочке с водой.
      Где же ваша прелестная супруга?
      Там, у окна. В голосе мэра послышалась нежность. Она обожает этот вид. Знаете, в ясный день...
      А они ещё бывают? удивился губернатор. Нет, не то. Я имел в виду совсем другое.
      "Я имел в виду синее бескрайнее небо и горы, которые ясно видны за полторы сотни километров, и сиреневые сумерки, ложащиеся на них; безмерную тишину и ощущение мира и покоя". Губернатор вдруг впал в сентиментальность.
      Вы давно женаты, Боб?
      Тридцать пять лет.
      Вы счастливый человек.
      Мэр прикинул, что за ловушку приготовил ему губернатор. Но не нашел.
      Да, вы правы.
      Он снова посмотрел в сторону своей жены.
      А кто это там с ней? спросил губернатор.
      Одна из ваших поклонниц, моя свояченица. Ее зовут Бет Ширли. Мэр улыбнулся. Интересуетесь?
      Представьте меня, сказал губернатор.
      Она была высока, эта Бет Ширли, со спокойными синими глазами и каштановыми волосами. При знакомстве только кивнула и подождала, пока губернатор выберет тему разговора.
      Единственное, что я о вас знаю, начал губернатор, то, что вы свояченица Боба Рамсея и голосуете за лучшего, на мой взгляд, кандидата. Что ещё мне стоило бы знать?
      Неуверенная улыбка очень шла к её спокойным глазам.
      Все зависит от того, губернатор, что вы имеете в виду.
      В моем возрасте, начал тот, но тут же покачал головой.
      Я бы не сказала, что для вас все уже позади, ответила Бет. Ее улыбка стала шире: По крайней мере я о вас всегда думала лучше. Так что, пожалуйста, не обманите моих ожиданий.
      Губернатор задумался над её словами. Потом, также улыбнувшись, сказал:
      Ну, думаю, я меньше всего хотел бы вас разочаровать Как ни странно, он говорил правду. Губернатор к своему удивлению почувствовал, что в нем просыпается тот самый бес, который в ребро.
      А если это звучит смешно, добавил он, ну пусть. Мне не впервой быть смешным. Совсем не впервой
      Вокруг них бурлила толпа, но они в эту минуту ощущали себя наедине.
      Ваша способность к самоиронии, сказала Бет, это то, что мне в вас всегда нравилось.
      Губернатор всегда считал, что жажда лести у людей безгранична.
      Продолжайте, попросил он.
      Боб Рамсей на самоиронию не способен.
      Тогда ему не стоит заниматься политикой. Президент Соединенных Штатов, к нашей общей беде, тоже воспринимает себя только всерьез.
      Вы тоже могли стать президентом. Ведь вы были близки к этому.
      Я всегда говорю, что быть к чему-то близко годится только при игре в подковку, да и там этого маловато. Президентская кампания это как рулетка. Мало кто полу-i чает даже один шанс, и почти никто второй. Вот и попробовал сделать ставку. Второй раз уже не рискну, дело и кончится.
      Почему сегодня все его мысли о ручье с форелью, которая резвится на перекатах, и об аромате вечнозеленых растений, плывущем в чистом горном воздухе?
      Вы знаете Запад?
      Я училась в Колорадском университете.
      Быть того не может! "Какие бы силы ни устроили эту случайную встречу, подумал губернатор, ей-богу, можно со смеху лопнуть над наивностью людей, мыслящих себя хозяевами своей судьбы".
      Вам знаком север штата Нью-Мексико?
      Я каталась там в горах на лыжах и ездила верхом.
      Губернатор глубоко вздохнул.
      Ходите на рыбалку?
      Только на форель. В горных ручьях. Как раз в этот момент к ним приблизился сенатор Петере с бокалом шампанского в руке.
      Вы всю жизнь боролись с монополиями, Бент, сказал сенатор, а теперь нарушаете собственные принципы.
      Шли бы вы отсюда, Джейк, вздохнул губернатор. Момент откровенности кончился. Но ведь вы все равно не отстанете. Вы никогда не отстанете. Прямо как угрызения совести среди ночи. Мисс Ширли, сенатор Петере. Говорите, что вам надо, и убирайтесь.
      Вы напали на Боба Рамсея, сенатор подмигнул.
      Я ему только изложил одну новую идею. Насчет динозавров.
      Боб просто не в себе, если ему кто-то изложит новую идею.
      Мисс Ширли его свояченица, осторожно заметил губернатор.
      Сенатор улыбнулся и кивнул:
      Простите.
      Немного помолчал, а затем добавил, будто объясняя:
      Мы с Бентом старые знакомые. Произносим одни и те же речи, хотя и расходящиеся во мнениях по всем пунктам, и он лучший оратор, чем я. Нам удалось закончить один и тот же юридический факультет. У Бента получилось получше, чем у меня. Я обслуживал клиентов в ресторанах и возил тележки с грязной посудой. У Бента оказалось больше фантазии: он открыл прачечную и жил как король.
      В то время как Бобу курс в Йельском университете оплатили родители, подхватила Бет. Кивком дала понять, что из этого следует.
      Боб любит этот город, сказал сенатор. За это я его уважаю. Он так горд этим зданием, как будто сам его построил.
      А вы нет, сенатор?
      Моя милая, ответил сенатор, я ведь старомодный идеалист. Если это звучит парадоксально...
      Нет, не звучит, сказал губернатор. В профсоюзах то, чего хочет Джейк для своих избирателей, называют "свиными котлетами" больше зарплату, больше льгот, всего потолще. Он помолчал. А не всякие там элегантные хоромы, правда, Джейк? Сенатор кивнул:
      Боб сказал мне, что вы говорили о стадах динозавров. Теперь кивнул губернатор, сразу напрягшись:
      Вас это обидело, Джейк? Это ведь и ваш город тоже.
      Нет, не обидело. Вы ведь воевали против этого здания, но часть его принадлежит вам.
      Когда невозможно победить, неплохо хотя бы присоединиться. Он оскалил в улыбке свои крепкие зубы. А Гровер умеет быть убедительным.
      Как дела с арендой помещений?
      Насколько я знаю, неплохо. Эта небольшая ложь не составила губернатору труда.
      Я слышал совсем другое.
      Человек слышит только то, что хочет услышать, Джейк. Этого никто не знает лучше вас.
      Сенатор замялся. Возле них как раз проходил официант, и сенатор его остановил.
      Заберите это и дайте мне какого-нибудь приличного виски. Он поставил бокал шампанского на поднос. Губернатор спросил:
      О чем, собственно, речь, Джейк? Сенатор снова замялся.
      Ну, знаете, вот, например, мой коллега К Уайкофф озабочен недугами человечества. Это нормаль но. Я объяснил ему, что сегодня у нас уже есть средств для борьбы с ними.
      Неожиданно он широким взмахом руки обвел весь зал; людей, бар, торопливых официантов, разговоры, смех тихую музыку, доносившуюся из скрытых динамиков заглушавшую шум кондиционеров.
      Но мы расходуем эти средства на все это, расходуем на здания, на которых кучка людей заработает большую кучу денег. Или на войну, на оружие, которое будет убивать массу людей...
      Я бы посоветовал вам выпить двойную дозу алказельтцера, сказал губернатор. Сенатор усмехнулся:
      Вы правы, Бент. Признаю. Но это сильнее меня. "И были осуждены они на смерть, и не было дано им умереть". В школе я никак не мог понять, что имел в виду Драйден. Теперь, пожалуй, понимаю.
      Тогда два алказельтцера и один гастрогель, сказал губернатор. Весь газ как рукой снимет. ' Сенатор не дал отвлечь себя от темы.
      В том, что вы сегодня сказали Бобу Рамсею, возможно, кое-что было. Смотрите! На этот раз он указал на широкую полосу окон, сквозь которые открывался вид вниз на меньшие, но все ещё гигантские небоскребы на переднем плане, на блестящую гладь реки и на верхнюю часть гавани, которая терялась в заводском дыму, в смоге.
      Губернатор ответил, но уже без улыбки:
      Понимаю. Джунгли, да?
      Нам пора сдавать дела, Бент, сказал сенатор. Губернатор упрямо выпятил подбородок:
      Кому? Кэри Уайкоффу? Тем, кто марширует и протестует, тем, кто всегда "против" и никогда не "за"?
      Губернатор покачал головой. Снова взглянул на страну, которая простиралась перед ним, на ту богатую, огромную, плодородную страну, давшую миру столько нового.
      Да, эти джунгли сотворили мы, не отрицаю. Но при этом мы построили нечто прочное, вечное, вокруг чего сплотился народ. Он вдруг улыбнулся Бет: Вам кажется, я говорю как политик? Не отвечайте. Я и есть политик.
      Я бы голосовал за вас, улыбнулся сенатор. Это была прекрасная, солидная предвыборная речь, Бент. Но Бет возразила:
      По-моему, губернатор и в самом деле так думает. Джейк Петере кивнул:
      Конечно, думает. Все мы так думаем, моя милая. По крайней мере, большинство из нас. В этом-то и трагедия: в противоречии между верой, убеждениями и поступками. Он осмотрелся вокруг: Где же официант с моим виски? Я должен его найти.
      Губернатор и Бет стояли молча, и снова как будто кто-то опустил занавес и отделил их от суеты остальных гостей.
      Оба они сознавали эту иллюзию и были благодарны ей.
      Когда-то я был женат, сказал губернатор, как будто это была самая естественная тема для разговора. Давным-давно.
      Я знаю.
      Губернатор приподнял бровь. Откуда, Бет Ширли?
      Ну, "Кто есть кто". Из статьи о вас. Ее звали Памела Браун, и она умерла в пятьдесят первом году. У вас замужняя дочь Джейн, которая живет в Денвере. Она poдилась в сорок шестом году...
      Ну что ж, заметил губернатор, это примерно тогда же, когда и вы.
      Это что, вопрос? с улыбкой спросила Бет. Я родилась на десять лет раньше. И после паузы: А в "Кто! есть кто" вы меня не найдете, так что я сама расскажу, что тоже была когда-то замужем. Это была катастрофа.
      Меня предупреждали, но от предупреждений мало толку, правда? Думаю, что обычно результат бывает как раз противоположный. Я вышла за Джона отчасти и потому, что меня предостерегали, и все произошло именно так, как пророчили, вместо мужа я получила тридцатилетнего сына.
      Мне очень жаль, сказал губернатор, улыбаясь неизвестно чему. А может быть, и нет. Мне очень приятно, что вы стоите и разговариваете со мной.
      Тут он увидел, что между столами пробирается Гровер Фрэзи Q неуверенной улыбкой на лице.
      Запаситесь терпением, прошептал губернатор. Нам хотят помешать. И потом: Хелло, Гровер!
      Мне нужно поговорить с вами, Бент.
      Но вы и так говорите со мной! В голосе губернатора не было восторга. Мисс Ширли. Мистер Фрэзи. Гровер серый кардинал проекта "Башни века".
      Я серьезно, сказал Фрэзи. У нас проблемы. Он нерешительно взглянул на Бет. Я бы предпочел...
      Я ухожу, сказала Бет. Губернатор взял её под руку.
      Никуда вы не пойдете. Я вас потом нигде не найду. Он посмотрел на Фрэзи. В чем дело? Давайте, Гровер. Перестаньте тянуть резину.
      Фрэзи заколебался. Потом наконец сказал: _ у нас где-то пожар. На одном из нижних этажей. Ничего страшного, но в вентиляцию попадает немного дыма; Боб Рамсей как раз звонит начальнику пожарной охраны, так что скоро все будет в порядке.
      А зачем тогда вы это мне говорите, Гровер? медленно спросил губернатор.
      Тут к ним подошел Бен Колдуэлл, изящный и безупречный, как куколка. Лицо его было непроницаемо.
      Я слышал ваш вопрос, сказал он, обращаясь к губернатору. Гровер нервничает. Он знает, что в ходе строительства возникли некоторые проблемы. Естественно, он озабочен.
      А вы нет, констатировал губернатор.
      "Он прирожденный руководитель, подумала Бет, наблюдая за их разговором. Не теряя времени на мелочи, выясняет суть дела".
      Бен Колдуэлл ответил:
      Я не делаю никаких выводов, пока не получу необходимых доказательств, но действительно не вижу поводов для беспокойства. Я знаю возможности этого здания, и какое-то возгорание... он пожал плечами.
      Губернатор взглянул на Фрэзи:
      Вы хотите, чтобы вас взяли за ручку и сказали, что нужно делать? Хорошо. Выполняйте указания начальника пожарной охраны, и если он сочтет нужным безотлагательно очистить помещение, то ради Бога, займитесь этим, пока журналисты...
      В этот самый миг совершенно внезапно, как потом утверждали очевидцы, все гигантское сооружение содрогнулось в невообразимой судороге, всюду погас свет, смолкло тихое гудение кондиционеров, оборвалась музыка и наступила мертвая тишина. Где-то раздался тонкий женский визг.
      На часах было 16. 23.
      ГЛАВА XI
      Пожар, дым от которого проникал в вентиляцию, был 3 небольшим, и в нормальной обстановке его бы быстро потушила автоматика.
      Он возник в номере четыреста пятьдесят два на юго-восточной стороне. Помещение уже было снято, и в нем шли отделочные работы. Циммер и Шлосс, дизайнеры по интерьеру, не верили в синтетические краски.
      Легкость, с какой маляр отмывает кисти обычной водой с мылом была чем-то просто неприличным. И вообще эти краски не играют!
      Поэтому номер четыреста пятьдесят два отделывали обычными масляными красками. Четырехлитровые жестянки с растворителем стояли в комнате на полу под козлами.
      Позднее пришли к выводу, что произошло самовозгорание промасленной ветоши. Четыре литра растворителя рванули от жары, и горящая жидкость разлетелась во все стороны.
      Тут же сработала спринклерная система, но козлы на некоторое время защитили очаг пожара, и огонь набирал силу; кроме того, водой нелегко потушить горящую жидкость вроде бензина, которая просто расплывается по поверхности и продолжает гореть. Но если бы не неожиданная защита в виде козел, небольшой первоначальный очаг равно был бы подавлен.
      На контрольном пульте внутри здания тут же загорелся аварийный сигнал, но там уже никто не мог его заметить.
      Вентиляционные трубы продолжали подавать в номер четыреста пятьдесят два свежий воздух, поставляя пламени кислород.
      Занялась свежая покраска на стенах. Потом от непрерывно возраставшей температуры взорвались оставшиеся банки с растворителем.
      Вентиляционная система удвоила свои усилия сохранить температуру в помещении, и с нарастающим потоком охлажденного воздуха доставляла все больше кислорода. Дым начал проникать в её трубопроводы, добравшись в конце концов до вентиляции банкетного зала.
      Но до этого момента ещё не было реальной опасности, не было, собственно, и серьезной проблемы.
      Почти сразу вошли в действие основные системы; вспомогательные были готовы оказать им помощь.
      В пожарной команде, расположенной всего в двух кварталах, сработала тревожная сигнализация. Меньше чем за три минуты на месте происшествия уже были два пожарных автомобиля, пробиваясь сквозь поредевшую толпу на площади.
      Но толпа стала собираться снова, мешая пожарным. Полицейские, в том числе Шеннон и Варне, заталкивали зевак за барьеры, которые ещё не успели убрать. Удалось навести относительный порядок.
      Высоко вверху, на сверкающей стене здания, появилось облачко дыма, безобразным темным пятном выделявшееся на фоне неба. Люди в толпе показывали на него друг другу, нередко, не скрывая злорадства; обнаружив, что и те наверху, сильные мира сего, тоже столкнулись с проблемой, чувствовали странное удовлетворение.
      * * *
      Телевизионная камера, изображение которой было на экране телевизора в баре Чарли, начала невероятно долгую панораму вверх по стене Башни, этаж за этажом, и по мере увеличения угла съемки здание все больше нависало над головой.
      Прекрасное чудовище, сказал Гиддингс. Стыдно сказать, но я в неё просто влюблен. Ничего, завтра выясним, что там с теми проклятыми изменениями, пройдемся по ним и все выясним. Я говорил с Бертом Макгроу, он готов сделать все необходимое, и если Берт сказал, значит, сделает. Он уже был в хорошем настроении. Вы иногда бываете колючим как еж, Нат Вильсон, но должен сказать, что, хотя иногда у вас бывают странные идеи, свое дело вы знаете. Точно.
      Он вдруг запнулся. Глаза его прилипли к экрану. Камера все ещё показывала Башню. Теперь она остановилась, и на фоне ослепительно синего неба было видно все сверкавшее на солнце сооружение.
      Гиддингс немного неуверенно произнес:
      Что означает это облачко дыма? Там, сбоку.
      Ага, Нат уставился туда же.
      Это решетки кондиционеров, сказал Гиддингс. Где-то внутри появился дым, а это значит... Куда это вы?
      Нат уже почти выбрался из бокса. Гиддингс крепко ухватил его за пиджак.
      Ах ты, гад, прошипел он. Так ты все знал! Все это время знал...
      Нат удивительно легко разжал его кулак. Выскочил из бокса и остановился.
      Я иду туда, сказал он. Пойдете со мной или так и не соизволите приподнять свою толстую задницу?
      * * *
      Посреди площади стоял командир пожарной части в белой каске, с мегафоном и руководил ходом работ. По ступеням крыльца змеились пожарные шланги. На полу вестибюля уже образовались лужи.
      Постовой Шеннон объявил:
      Никому не заходить за барьер! и добавил: Надо же! Опять вы!
      Уйдите с дороги! рявкнул Гиддингс и шагнул вперед. Тут появился постовой Барнс. Его черное лицо стало озабоченным.
      Полегче, Майк, сказал он Шеннону. А потом Гиддингсу и Нату К сожалению, у нас приказ.
      Улицу прорезал пронзительный звук сирены; появился; черный лимузин с мигалкой. Машина ещё не остановилась, как из неё выскочил заместитель начальника пожарной охраны Браун. Он был без шляпы, с растрепанными рыжими волосами. Его неуклюжая походка заставляла вспомнить большого нескладного аиста. Остановился перед Натом.
      Вы что, точно знали, что это произойдет? "Этот вопрос мне будут задавать снова и снова", подумал Нат, но не знал, как быть.
      Неужели сейчас время для объяснений? Ваше дело заниматься пожаром, а мы здесь, чтобы помочь чем можно.
      Чем именно?
      Пока не знаю, но мы вдвоем знаем это здание лучше всех, кроме тех, кто внутри. Он, разумеется, думал о Бене Колдуэлле и Берте Макгроу. Но это был своего рода генеральный штаб. Он и Гиддингс возглавляли строительство и знали все в здании настолько подробно, как может знать только человек, проводящий в нем день за днем, месяц за месяцем. Он добавил: А может быть, и лучше, чем они.
      Ладно, ответил Браун. Проходите, но не мешайте нам.
      Шеннон собрался было протестовать, но Френк Барнс жестом остановил его.
      Желаю удачи, сказал он и сделал паузу, а потом добавил: Я это серьезно.
      Браун направился к командиру пожарной части, стоявшему посреди площади.
      Что случилось?
      Мы ещё не выяснили, с чего все началось. На третьем или четвертом этаже. Командир пожал плечами. Но горит здорово. Чертовски здорово.
      Гиддингс вмешался.
      А что со спринклерными системами?
      Командир внимательно посмотрел на него и сказал:
      Автоматическое орошение помогает. Большинство пожаров оно локализует. Но здесь этого не произошло.
      И что это значит? спросил Нат.
      Что это значит, я не знаю. Разберемся, когда все кончится. Иногда спринклеры только разносят огонь. Например, когда горят поташ, натрий, электрооборудование или бензин вода здесь ни к чему.
      Нат медленно произнес:
      Поташ, натрий... вы думаете, бомба?
      Скорее всего. Командир поднял мегафон. Еще шланги! Давайте внутрь! Опустил мегафон. Видите, Дым черный, а это может означать и множество других причин.
      Гиддингс сказал:
      Вы намекнули, что существует возможность возгорания электрооборудования? Он взглянул на Ната.
      Кто его знает, ответил Нат. Третий, четвертый этажи... Он покачал головой. Это не технические этажи, там ничего нет.
      Браун заметил:
      Шеф наверху, в банкетном зале. И мэр тоже.
      И ещё чертова уйма всяких шишек, добавил Гиддингс.
      Браун его уже не слушал. Спросил у командира:
      Не убрать ли их вниз? Там есть телефон. И двух скоростных лифов вполне достаточно.
      Если вы попытаетесь доставить их вниз другим путем, сказал Гиддингс, это будет адская прогулка. Ядро здания, где лифтовые шахты, самое безопасное место.
      И тут они скорее почувствовали, чем услышали, казалось, где-то прямо под ногами, сильный взрыв. Через мгновение к ним долетел его звук, глухой и отдаленный, похожий на звук резко захлопнутой двери.
      Лужи воды на полу вестибюля подернулись рябью, освещение сразу погасло. Гиддингс тихо прошептал:
      Господи Боже! Браун взглянул на Ната:
      Что это значит?
      Нат закрыл глаза. Потом он снова открыл их и потряс головой, чтобы прийти в себя. Потом медленно и хрипло ответил:
      Там, внизу, все коммуникации, все, что снабжает это здание и поддерживает его существование.
      Внизу в подвалах все вводы высокого напряжения, да? Нат кивнул. Гиддингс повторил:
      Господи Боже!
      Кабели от электростанции, продолжал командир пожарных, Восемь, десять киловольт.
      Он поднял мегафон, и его люди с топотом помчались внутрь здания.
      Тринадцать тысяч восемьсот вольт, если уж говорить точно, поправил его Нат. Я не электрик, не если кто-то решил пошалить с силовыми трансформаторами, то спаси нас Господь! Он умолк, замер и не отрывал взгляд от входа в Башню. Пошли, наконец сказал он. Пошли!
      Браун удивленно поднял брови:
      Кто и куда должен идти?
      К вспомогательным генераторам, объяснил Гиддингс. Если они целы, то будет ток хотя бы для лифтов. Браун возмущенно спросил:
      А если нет?
      В банкетном зале на сто двадцать пятом этаже полно знаменитостей, сказал Нат, а под ними нарастает пожар. И если ситуация выйдет из-под контроля...
      Не выйдет, ответил пожарный.
      Выйдет из-под контроля? Гиддингс взглянул на Ната. Что вы имеете в виду?
      Произошел взрыв, сказал Нат. Бомба? Возможно. А что, если произошло короткое замыкание в линиях высокого напряжения? Вы знаете, что бывает при коротком замыкании в обычной сети освещения на сто десять вольт?
      Наступила мертвая тишина, потом Гиддингс спросил:
      Черт возьми, что вы хотите сказать?
      Напоминаю, что я не электрик, ответил Нат, но что, если короткое замыкание приведет к перегрузкам? Сколько понадобится времени, чтобы при таком токе перегрелись провода, особенно если они меньшего сечения?
      Командир пожарных переспросил:
      Меньшего сечения? Потом перевел взгляд с одного на другого.
      Мы не знаем, ответил ему Нат. Голос его звучал тихо, спокойно, и решительно. Я не слышал запуска вспомогательного генератора. Видимо, запуск не пошел.
      А может, и пошел, но неудачно, добавил Гиддингс. Возможно, он тоже поврежден. Контрольное оборудование должно...
      Должно не должно, перебил его Нат. Вспомнил замечание Бена Колдуэлла. Словами тут не поможешь.
      Из ближних дверей вывалился один из пожарных; его тут Же начало рвать. Немного отдышавшись, он остался бессильно стоять, не разгибаясь. Потом увидел командира, выпрямился и вытер тыльной стороной ладони рот и подбородок.
      Там внизу просто кошмар. Его слова едва можно было разобрать. Там как в машинном отделении, и все горит.
      Он умолк, потому что начался новый приступ рвоты. По подбородку текла черная слизь. Мы там нашли одного... обугленного, как головешка... Пожарный помолчал, переводя дух. А там, где что-то вроде контрольного пульта, ещё один тоже мертвый.
      Санитар увел пожарника.
      Браун взглянул на Ната:
      Так что там со сниженными сечениями проводов и с их перегревом?
      Он хочет сказать, вмешался командир части, что кроме пожара в подвале и ещё одного на каком-то этаже, о которых мы знаем, нас могут ожидать ещё сотни пожаров возникших внутри здания от перегрева проводов, потому что у них от перегрузки сгорела изоляция. Он с ужас посмотрел на гигантский фасад Башни.
      Этого не могло случиться, сказал Браун. Командир части взглянул на него.
      Да, я знаю, ответил он. Ничего подобного случиться не могло. И потом добавил: Но что, если.. что, если все-таки случилось?
      Браун посмотрел на Ната. Его невысказанный вопрос был ясен.
      Что будем делать? спросил Нат. Попытаемся понять, что случилось. Сообщим Джо Льюису, пусть ищет выход. Постараемся найти способ эвакуировать тех людей наверху, даже если им придется съезжать оттуда на заднице. Вы пока делайте все, что можете, а мы попытаемся что-нибудь придумать. Он развел руками. Что ещё можно сделать?