Сначала наш. "Боже милосердный, защити". Степан Мазила сказал:
      - Посмотри на них...
      Наши стояли "вольно", в последний раз расслабившись перед игрой, кто-то прикрыл глаза, кто-то шевелил губами, подпевая мелодичному гимну. Сели.
      Заиграли гимн Приобского Хантства. Встали. "И смертный бой, священный бой".
      - Посмотри на их лица,- сказал Степан.- Посмотри им в глаза.
      Приобы (наша бывшая молодежная команда с капитаном Касанидисом) застыли "смирно", правая ладонь на сердце, в глазах гремучая, уже подожженная и шипящая горючая смесь,- злоба, ненависть, обреченность, но и одержимая вера, но и фанатичная надежда, но и... но только не расслабленность. Они ждали свой шанс, они знали, что свой шанс всегда есть, при любом раскладе. Перед нами стояли камикадзе.
      За каких-то полгода Хант с Войновичем сделали из 'наших ребят смертников.
      - Плохо дело,- сказал Мазила.- Хант пообещал им секир башка, если не выиграют.
      - Не каркай,- сказал Лобан, по тоже подумал, что дело плохо. Плохо для пас. Войну выигрывают с горящими глазами.
      Ладно, послушали музычку. Сели.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА.
      В сущности, операция "Белая Ночь" началась за несколько месяцев до начала Матча Смерти - транспортировка всего необходимого, подготовка стартовых комплексов, устройство форпостов в разных концах Вселенной для наблюдения и регистрации эффектов взрыва (если, конечно, будет что и кому наблюдать), экспериментальные выстрелы из рогатки. Начало окончательной стадии - время "000" - наблюдательный запуск Брагина из рогатки на Западном полюсе - теоретики назначили на первую минуту Матча Смерти (к тому времени мы уже произвели два запуска пустых контейнеров с чучелами и, в общем, были уверены в "западном" успехе); основной же, "восточный" запуск Племяшина был назначен на первую минуту второго тайма, сразу после возвращения Брагина и его информации. Теоретики подгадали так, чтобы возвращение Племяша - тьфу, тьфу, тьфу! - и окончание операции пришлось на окончание Матча Смерти, через сорок пять минут по нашей общевселенской шкале п.-в., которые для Племяша соответствовали 15-20 секундам в.-п. абсолютной пустоты.
      Весь этот День Летнего Противостояния, а потом почти весь первый тайм мы (руководители Проекта) слонялись у "дыни" без дела. Руководить уже было некем и нечем, все спецы знали свой маневр. Вяло травили анекдоты, пытались шютки шютить. Кто тут со мной? Лон Дайк, Цукерман, дядя Сэм и наша Священная Корова. Капельцын и Тутт - там, с дженералем Гу-Сином.
      1-15-я минуты.
      МАТЧ СМЕРТИ. ПЕРВЫЙ ТАЙМ.
      ОТ ЛОБАНА.
      Арбитр разыграл пузырь и ворота. Нам досталась Южная Рамка. Мы начинаем. Поехали. Ван дер Стуул придает планетоиду вращательный момент, короткий пас Стреме, пас пяткой, не глядя и не уводя планетоид с орбиты, в наш тыл. (Зачем этот выпендреж - мог бы аккуратней, щечкой! - Лобан же им сказал: в простых ситуациях играть аккуратненько!) Ираклий раскручивает планету над плоскостью полигона и отдает по легкой спирали Фонарю. "..." Быстро рассыпались! Играем от Фонаря! Сразу потрогать их за зябры, за зябры! Пошевелить их, опрокинуть на спинку, попробовать сразу! "..." Пузырь потерян. "..." Вот уже минут пять не можем вернуть пузырь, приобы (какие уж они приобы!) носятся с планетоидом, как сумасшедшие, мы не успеваем переключать скорости. Прессинг. "..." Они там поменяли имена, язык можно сломать (Касан теперь зовется Тпруглышжныщлыжи Ыштхблынштны - и это не самое крутое имя, у Чайника еще лучше), поэтому буду их называть, как помню и как вижу и чувствую со скамейки: Касан, Чайник, Тпрун, Краковяк, Шустряк, Горбыль, Кочедык и т. д. "..." Хорошо спрессовали, забрали. Входим в "оборотень"! Фон Базиль выдал длинный пас Стреме, тот ушел по краю, дал по тормозам, включил импульс, раздвоился... Теперь "крест"... Чайник бросился, но на псевдо-Стрему... Гол! Быстрый красивый гол!
      Стрема огорчил Чайника на 9-й мин. Отлегло от сердца. Ванька Стуло показывает Лобану большой палец вверх. Лобан кричит: "Хвались, идучи с рати!" "..." Приобы отчаянно атакуют, но сбиваются в навал. Управление фуфайками у них не ахти. Прямолинейны, но пока успевают. Ираклий ломает волны. Стрема нюхает цветочки. Пусть. Фонарь. Контратака.
      Что-то будет. "..." Стрема забивает! 2:0. Гол для учебника.
      Стрема молодец, но Фонарь, Фонарь каков! От Фонаря вся игра! "..." Чайник мандражирует. Приобы лезут на рожон.
      Пока все просто, даже "оборотень" не нужен.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА.
      С Западного полюса "дыни" пришло сообщение от дженераля Гу-Сина (он руководил западным стартовым комплексом): операция "Белая Ночь" началась, наблюдательный выстрел произведен синхронно со свистком арбитра Матча Смерти, Брагин ушел туда...
      - На Тот Свет,- сказал дженераль Гу-Син.
      Через 45 минут (по часам Брагииа - через 15 секунд) Брагин должен вернуться. Ловить его будут морячки на Нейтральной Полосе. (Оба экспериментальных контейнера с чучелами они отловили быстро и без проблем.) За 60 минут до начала операции Племяш уже находился в контейнере, сжимая двумя пальцами вытянутой правой руки "Афину". Поза была неудобна, но тысячекратно оттренирована, к тому же ему не приходилось прилагать усилий специальный рукав и перчатка с захватом надежно удерживали "Афину" и ориентировали ее по п.-в. и в.-п. (Эти рукав и перчатка за короткий срок были разработаны двумя исследовательскими институтами и одним экспериментальным текстильным заводом.) Специалисты из группы Цукермана принялись натягивать рогатку. В укрытия никто не уходил - мы решили не строить укрытий, какие уж там укрытия, если конец Света,- просто отошли подальше от стартового комплекса, чтобы не мешать спецам.
      16-30-я минуты.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      ОТ ЛОБАНА.
      Наши железнодорожные негры "Кома и Гома" разыграли быструю фланговую атаку с прицельным навесом. Стрема выпрыгивает, промахивается, Чайник бьет ему кулаком в лицо. Ненарочно. Кровь из носа. "..." Арбитр не назначает пенальти. Доктор Вольф уже на месте. Играем без Стремы. "..." Несколько минут сумбурная беготня в центре полигона без выпадов. Стрема вернулся на полигон. Получил пас от Ираклия, отдал Нифуясе, тот ударил издали. По воробьям. "..." Макар еще даже не вступал в Игру, только мячи подкидывал. "..." Я даже не заметил, как мы забили третий гол! Повернулся к Степану что-то сказать, а тут гол! 3:0!
      Кто забил?! Фонарь! Как?! Степан объясняет: спружинил издалека, получился сухой лист, Фонарь сам не ожидал, Чайник среагировал, но пропустил под собой. Игра сделана!
      Президент д'Эгролль даже не аплодирует. Странно. Хант поднимается из своего кресла и с ненавистью смотрит на Президента. Президент отводит свой мрачный взгляд.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА. ПРИЗНАК КОШИ.
      От Брагина никаких известий. А их и не может быть. Рано еще. Брагину еще пять секунд до своего возвращения, а нам - пятнадцать минут до его возвращения.
      Рогатка натянута. От нечего делать - опишу ее. Рогатка представляет собой - что же она представляет собой? - обыкновенную рогатку: два крепеньких квазара, разнесенные на пять световых лет с минутами, а между ними или за ними, в нашем углу треугольника,- стартовая площадка с контейнером, который надежно схвачен натянутой от квазаров эластичной диффузионно-пространственной тканью Гусочкина. Были предложения использовать принцип лука или арбалета, но победила рогатка Цукермана - проще, надежней.
      Цукерман рогаткой доволен. А Корова дрожит. Лон Дайк пытается его развлечь. Лон Дайк формулирует "Первый признак Коши" из учебника математики: "Если при переходе через критическую точку производная функции меняет знак с положительного на отрицательный, то функция в данной точке имеет максимум".
      - Как вы думаете, что это описано? - спрашивает Лон Дайк у Коровы.
      Корова не может сообразить.
      - Это математическое описание смерти,- отвечаю я наудачу.
      - Как вы догадались? - поражается Лон Дайк.
      - Почувствовал.
      - А говорите, что не разбираетесь в математике.
      31-45-я минуты.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      ОТ ЛОБАНА.
      Хаит уже 10 минут стоит, не садится. Угрожающе смотрит на президента д'Эгролля. Приобы огорчены, не то слово. Они не знают, как играть. Носятся, как угорелые. Наши стоят, посматривают и спокойно перекрывают направления. Войнович огорчен. Мне его жаль. Мне в самом деле его жаль. Я думаю, ему не следует возвращаться за обещанной Хаитом секир башкой. Игроков Хант, наверно, не тронет, а Войновичу следует сразу после матча просить у копфедералов политическое убежище. Хант стоит, не садится.
      "..." Стрема забивает четвертый гол, но свисток арбитра раздается раньше. Время первого тайма истекло, гол не засчитан.
      Команды уходят в ангары.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА.
      Сообщение с Западного полюса: Брагин вернулся на 44-й минуте! На 45-й морячки вытащили его с Нейтральной Полосы и сейчас приводят в чувство! Молодцы, морячки! О'к! Мы даже минуту выиграли! Брагин в норме, только контужен и отшибло речь. Дают водки для доводки!
      Молодцы, морячки! Адмирал Поплавко может уже заполнять наградные листы... Ладно, подождем с наградами. Что-то я нервничаю, какие сейчас награды. Брага уже шевелит языком.
      Вторую фуфайку он даже не сбрасывал, потому и вернулся на минуту (секунду) раньше. Молодец, Брага! У нас все готово. Ждем, когда Брага заговорит.
      "..." Пришло сообщение, что первый тайм наши выигрывают три-ноль. Я в ужасе! Мы не сдаем игру! Наши стартовые комплексы окружены хантскими войсками - они нас охраняют (один из пунктов Договора - охрана), но, если не будет выполнен секретный протокол, это охранение тут же превратится в захват. Дженераль Гу-Син в шоке. Мы с Президентом заигрались! Следовало дать установку на матч всей команде, а не только Макару с Ираклием. Не установку, а приказ: проиграть! Хант не даст нам возможности закончить Проект.
      Это Конец Света.
      В ПЕРЕРЫВЕ.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      ОТ ЛОБАНА.
      Даже не знаю, что им сказать. Сказал всем, что они хорошо отыграли первый тайм, следует продолжать в том же духе. Мало ли что? Но я уверен в победе, ведь мы еще даже толком не входили в "оборотень".
      - Сейчас станет трудно,- сказал фон Базиль.- Они сейчас прибавят. Они учатся на ходу.
      - Конечно. А как же,- отвечаю я.- Что тут понимать?
      Создавайте вакуум, выходите на дискретные места. Ушел, вышел - и сразу длинный пас на любой свободный пустырь.
      Пусть бегают. Мы ведем три-ноль. Пусть учатся.
      ОТ СТЕПАНА МАЗИЛЫ.
      Открылась дверь, и в ангар вошел президент д'Эгролль. Лобан приказал Гуго и Хуго не впускать посторонних, но Президента они не посмели задержать. Лобан стоял посреди ангара и давал установку на второй тайм. Он оглянулся на Президента и замолчал.
      "БЕЛ АМОР.
      Потом Лобан рассказывал, что в тот момент он впервые что-то заподозрил - что случилось? какого черта Президент сует свой нос в потную и вонючую футбольную раздевалку?" Президент стал в сторонке. Свою добродушную харизму отца соотечественников он снял, как галстук. На нем лица не было. Вернее, такого злого лица на нем еще никто никогда не видел. Никто не понимал, чем Президент недоволен. Он молчал и злобно смотрел на Макара. Макар отводил взгляд. Потом Президент перевел гипнотизирующий взгляд на одноглазого Ираклия. Два глаза не один глаз. Ираклий заерзал. "БЕЛ АМОР. Именно в этот момент Макар и Ираклий окончательно сдались."
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА.
      В "Белой Ночи" перерыва не было. На Западном полюсе Брагин выпил еще сто грамм и пришел в себя. Джеиераль Гу-Син приступил к опросу (опросник был подготовлен заранее). Первый вопрос: что?
      - Что видел?
      - Ноль. Ничего,- сказал Брага.- Я ничего не видел.
      - Но что-то же все-таки видел? Впечатления были?
      - Ноль. Ночь. Кромешная тьма. Кромь. Темь. Чернь. Все засвечено.
      Все приборы и снимки подтверждали впечатление Брагина: ноль на массу.
      - Что слышал?
      - Глушь. В ушах заложило.
      - Гул? - с надеждой спросил дженераль.
      Брагин подумал и покачал головой: - Глушь. Вата.
      - Ты - синхронизатор! Ты был там. Тебя видели. Или слышали. Или отметили. Или унюхали. Ты тоже должен был хотя бы что-то почувствовать. Запахи были?
      - Пятнадцать секунд я не дышал носом. По инструкции.
      - Вкусовые ощущения?
      - Ротом тоже не дышал. По инструкции.
      - Ртом! - обозлился дженераль.- Хоть что-нибудь! Где ты был 44 минуты?
      - 14 секунд,- поправил Брагин.
      - О чем думал 14 секунд? Мысли были?
      - Бетон.
      - Что?
      - В голове был бетон.
      - Хоть что-нибудь было?!
      - Ноль.
      - Подождите, дженераль,- сказал академик Капельцын и взял опросный лист.- Вернемся к началу. К первому слову. Вы спросили: что? Брагин ответил: ноль. Потом он часто повторял: ноль. Может быть, это и есть ответ?
      - Не понимаю,- сказал дженераль.
      - Вы видели НОЛЬ? - спросил Капельцын Брагина.
      Брагин задумался и ответил: - Ну... да. Ноль. Круги в глазах.
      - Ага! Опишите эти круги. Цветные? Какие?
      - Это был один круг. Ноль, но какой-то странный, заковыристый,- и Брагин провел пальцем перед собой какую-то закорюку.
      - Нарисуйте этот НОЛЬ! - вскричал дженераль.
      - Не могу, руки дрожат.
      Дженераль понял намек: - Налейте ему еще!
      Брагин выпил еще сто грамм, взял карандаш и неуверенно нарисовал на опросном листе компьютерную закорючку: @
      - Запускай! - заорал мне через всю "дыню" дженераль ГуСин.- Запускай Племяша! Нам ответили!
      46-60-я минуты.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      ВТОРОЙ ТАЙМ. ОТ ЛОБАНА.
      Конечно, Войнович чтото наговорил своим в перерыве. Посмотрим, что он там придумал. "..." Мы прижаты к воротам, Макар взял два трудных мяча, но скоро приобы выдохнутся, долго носиться на таких скоростях невозможно. "..." Приобы применяют прессинг и успевают возвращаться.
      Ощущение, что их раза в два больше на полигоне, чем нас.
      Мне это напоминает вертушку из оборотня, но не очень умелую. Макар в течение двух минут отбивает три мертвых удара. Что-то мне все это перестает нравиться. "..." Ираклий ловит приобов на контратаке, пасует Стреме, тот принимает мяч один на один с Чайником, сзади его косят по ногам, Стрема падает, но успевает протолкнуть мяч за рамку. 4:0.
      Арбитр удаляет защитника приобов. Все хорошо. Но Стрему уносят с полигона. Вольф сигналит: замена! У Стремы тяжелый перелом ноги. Хорошо. Щас. Выпускаю Костанжогло в старой фуфайке. Только его, Костолома. Больше некого. "..." Приобы начинают с центра, и сразу жуткая повальная драка хавбек приобов бьет Костанжогло ногами в живот. Ногами в живот - это хамство. Костанжогло корчится на поляне, фон Базиль отвечает сопернику ударом в лицо, рев трибун, конная полиция, матч остановлен, драка продолжается. Арбитр удаляет хавбека приобов и фон Базиля. "Мне все это что-то не нравится",- говорит Мазила. "...'" Касанидис забивает нам гол после типичного креста с вертушкой из оборотня. 4:1. Они, кажется, нащупали Игру, они уже знают, что надо делать. Я командую Мазиле, он бежит к рамке, кричит Макару: "Пора!" Ребята спешно перестраиваются, переходят в сигму-оборотня. Невнятно, неуверенно.
      Костанжогло выпадает в осадок, Вольф над ним, ладно, вернется, будет блуждать, но ведь еще не хватает Стремы и фон Базиля, на правом крае какая-то рваная черная дыра. Плохо.
      "..." Нет, хорошо! Нифуяся забивает невозможный гол карамболем из этой самой рваной дыры!!! 5:1.
      Приобский Хант рвется па полигон. Телохранители успокаивают, удерживают его. Хаит дерется с телохранителями. Президент д'Эгролль сплевывает себе под ноги. Очень красиво.
      Костолом возвращается, по вряд ли сможет толком играть, у пего перелом ребра, пусть он торчит где-нибудь сбоку, на подхвате. Приобам пора сдаваться или показать, что они смирились. Опять этот Шустрый. "..." Опять вертушка, Макар выходит из рамки, жестокое нападение на Макара, разбито лицо, рассечена бровь, Костанжогло безжалостно мстит нападавшему, в больнице этот Шустрый придет в себя. Удаление Костолома. Вольф приводит Макара в чувство, будет стоять.
      Все равно, заменить некем.
      Мне показалось?.. Нет, не может быть... Фальшивка?! Ребята имитируют игру, имитируют желание играть, имитируют активность? Никто не берет на себя ответственности. Пасы поперек и назад при общей невразумительной беготне.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      "..." Запуск Племяшина состоялся, как и было запланировано, на первой минуте второго тайма. Макар с Ираклием не сдают Матч. Хантские войска подняты по боевой тревоге и берут нас в кольцо. Это уже не охрана, это котел. Дядя Сэм отправился на переговоры с хантским послом.
      61-75-я минуты.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      ОТ ЛОБАНА.
      Не игра, а мельница. Нас бьют почем зря и по чем видят. Войнович, кажется, подсказал в перерыве единственно верный план игры - нет, не план игры, а план спасения от секир башка - избиение нас. Мельница. Нас калечат. Арбитр мог бы прервать матч, но, разумеется, не Такой Матч; Матч Смерти остановить нельзя, ни один арбитр не в силах остановить Смерть, разве что тот арбитр, имя которого я уже боюсь упоминать. Пропади он пропадом этот арбитр со своим футболом!
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА.
      Дядя Сэм арестован. Сняли с него подтяжки; стоит рядом с ха.нтским послом, придерживает руками брюки. Мы взяты в тройное окружение. Кольцо вокруг пас угрожающе сжимается. Что там у них - примитивные танки и автоматы Калашникова? Этот котел из трех дивизий наш спец-отряд мог бы размести в три минуты, но мы умышленно безоружны.
      Прерванное на полуслове сообщение: Западный комплекс уже захвачен, арестованы все - дженераль Гу-Син, Брагин, академик Капельцын, все. "Будем живы, не помрё..." Еще сообщение с Запада: оказывается, захвачены не все, морячки не сдаются! Адмирал Поплавке на всю Вселенную:
      - Флот пропьем, но не сдадим!
      Наверно, он хотел сказать "взорвем", но оговорился.
      Ираклий с Макаром должны сдать Матч Смерти! Передать Лобану открытым текстом: сдать игру! Это приказ!
      Нас глушат, приказ Лобану не передан.
      75-90-я минуты.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      ОТ ЛОБАНА.
      За 15 минут до конца все еще 5:1. Все наши старички уже стоят. Их бьют - удары с оттяжкой, как плетью. "..." Приобов вдвое больше, они научились "оборотню" в процессе игры. Замкнули кольцо, стали в хоровод и бьют. "..." Попали. 5:2. Макар не виноват, били в упор.
      Через две минуты 5:3. "..." Прорвало плотину, сливай воду.
      За три минуты до конца - 5:4.
      Приобов уже не остановить. Их больше. Их много. Они забьют еще один гол. Я уверен, что они успеют забить этот гол. Я даже болею за них. "..." Касан забивает гол.
      5:5.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ОТ БЕЛ АМОРА.
      Сорок пять минут истекло. Племяшина нет. Взрыва нет. У нас ничего не происходит. Хантский посол расстегивает пуговицу на животе и выхватывает кинжал. В случае конца Вселенной он сделает себе харакири.
      Вряд ли успеет. "..."
      Пришло сообщение: в Матче Смерти счет 5:5. Как видно, Макар с Ираклием взялись за дело. Назначено дополнительное время. Хантский посол прячет кинжал, снимает одно кольцо окружения и отдает дяде Сэму подтяжки.
      ПЯТИМИНУТНЫЙ ПЕРЕРЫВ.
      МАТЧ СМЕРТИ.
      Приобский Хант сидит в кресле, его телохранители утирают кровавые сопли. Президент д'Эгролль вернулся в ложу.
      В ангар не уходили, повалились прямо на полигоне. Теперь надо играть на зубах. Наши железнодорожные негры совсем плохи, кровавые пузыри на губах. Нифуяся им не помощник. Все сдохли. Но и приобам настал конец. У Шустряка хлещет кровь изо рта. Войновича, кажется, хватил удар, доктор Вольф при нем. И посматривает на меня. Теперь будем играть до первого гола. Меня качает вверх-вниз и тудасюда... Ко мне спешит доктор Вольф... Все кончено. В меня закрадывается страшное подозрение. Нас кто-то продал, предал, сдал игру Приобскому Ханту! Не знаю кто. Президент?!
      "..." Это конец.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      Нештатная ситуация: Саши Племяшина нет вот уже пять минут.
      Взрыва нет.
      Кажется, это в самом деле конец.
      ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ.
      ПЛЕЙ-ОФФ.
      ГОЛ СМЕРТИ.
      БЕЛ АМОР.
      Это был еще не конец, а тяжелый инфаркт у Лобана,- хорошо, что доктор Вольф был недалеко, обоих Главных тренеров - Лобана и Войновича увезли в Федеральный госпиталь, и они не увидели ни гола смерти, ни конца Вселенной, им уже было все равно.
      СТЕПАН МАЗИЛА.
      Лобана увезла "скорая", и я на 11 минут сделался Главным тренером. Началась ненавистная мне обвальная игра, когда атакуй-не-атакуй, все равно получишь.
      Нужно забить, а как забить - никто не знает, все куда-то несутся, сломя голову. Даже Ванька не усидел в центре притяжения, а пошел, пошел - куда ты пошел?! - пошел разбрасывать протуберанцы. Никто из наших уже не играл, а только гоняли (ползали!) по полигону и пинали эту несчастную планету. Пробовали играть от Фонаря, но и Фонарь уже не светил. Президент д'Эгролль сидел без лица. Приобы были не лучше. Хуже. Приобского Ханта тоже не было видно - над его креслом суетились белые халаты.
      ГОЛ СМЕРТИ.
      ОТ СТЕПАНА МАЗИЛЫ.
      Гол смерти - я уже подозревал, что этим голом все закончится,- мы пропустили бестолковый,- как раз то редкое происшествие, когда Макар с Ираклием "пустили бабочку". Сейчас об этом я говорю спокойно, потому что этот пропущенный гол по сравнению со взрывом Вселенной не кажется мне какой-то уж трагедией; этот гол, забитый на 11-й минуте дополнительного времени Матча Смерти, прозвучал (если только гол может прозвучать,- думаю, может!) одновременно со взрывом Аити-Вселениой.
      ДОКТОР ВОЛЬФ.
      Вот этот гол: оплавленная плаиетка (в начале матча стерильная, дезинфицированная, проверенная мной и тремя комиссиями) после отбойной свечи кого-то из приобов планировала на ногу Ираклию но крутой, но несложной тангенсоидной траектории. Ситуация была неопасной, надо было только прикинуть угол геодезического смещения, переключить скорость и сыграть по мячу (можно было вообще ничего не прикидывать и не переключать, а просто и импульсивно сыграть хоть как-нибудь). Но в этот момент Макар крикнул Ираклию:
      - Играй!
      СТЕПАН МАЗИЛА.
      Выяснений "кто виноват?" не было.
      Оказалось, что Ираклию вместо "Играй!" послышалось: "Играю!", и он уступил планету Макару. Обычная - детская! - ошибка, несогласованность бека и голкипера. Но ошибка голкипера больше - в таких случаях голкипер должен кричать: "Я!"
      ДОКТОР ВОЛЬФ.
      Ираклий неожиданно увернулся - даже шарахнулся в сторону,- и планетка, подпрыгнув на какой-то узловой подпространственной кочке, как бы нехотя и с удивлением - Макар бросился и достал ее кончиками даже не пальцев, а перчатки,- пересекла линию рамки.
      Гол.
      Конец.
      ДЖЕНЕРАЛЬ ГУ-СИН.
      Вселенная вздрогнула.
      ДЖЕНЕРАЛЬ БЕЛ АМОР.
      Взрыв.
      БЕЛАЯ НОЧЬ.
      ВЗРЫВ.
      БЕЛ АМОР. ЗАПИСЬ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ.
      Взрыв последовал одновременно с голом смерти через 11 минут после критического срока.
      Что Там могло произойти? Что Там делал Племяшин эти лишние 2-3 секунды? Выставлял заряд? Срывал фуфайку?
      Бог не помог? Что или Кто могли ему помешать? Этого мы никогда не узнаем.
      Или узнаем, когда окажемся Там.
      Не моим вечным кривым пером описывать этот взрыв. Тут нужен писатель-колорист. Недавно я попросил описать этот взрыв Ясеня Кленова, но он сказал, что в тот момент спал и ничего, даже снов, не видел. Счастливый человек, его даже футбол не интересует.
      Рассказывали, что Федеральный Олимпийский Полигон заходил ходуном и чуть не сорвался со стационарной галактической орбиты. Миллионы тиффози слетели со своих мест, расшибли лбы, получили травмы, контузии, но, на удивление, жертв не было.
      Гол! Г!
      Никто и не подумал: взрыв!!!
      Что я видел. Звуковых эффектов не было. Все происходило в тишине. Дядя Сэм застегивал на пузе подтяжки, как вдруг зона "дыни" окрасилась в ядовито-красно-фиолетовую смесь чернил с кровью. Я видел, как телохранители-морячки набросили на Корову плащ-палатку и потащили его под хантыйский танк, чтобы он отсиделся под танком. Правильно действовали! Молодцы!.Действовали по инструкции: спасать не самого главного, а самого ценного - Священную Корову.
      Потом - темно в глазах, будто меня прихлопнули мешком из-за угла. На меня тоже пытались наброситься с плащ-палаткой, я ответил - кулаком, морячки среагировали мгновенно - тут же и тем же в ответ, и стало темно в глазах.
      Я подумал, что Вселенная лопнула, что ей конец.
      Очевидцы описывали белую вспышку, будто взорвалась сверхновая. Наш мерцающий звездами черный космос стал ослепительно-белым, потом ярко-розовым, потом заполнился какими-то кроваво-фиолетовыми ошметками мяса с белыми сверкающими прожилками. Я повторю давнее стихотворение Лобана,наверно, он тогда, в своем побеге с Коровой, чтото предугадал: "Инфракрас Угас.
      Ультрафиолет
      Сместился в синий Цвет.
      Значит, осень.
      На осине Иней.
      Значит, восемь.
      Сколько зим, сколько лет
      Отпечаталось в лужах?
      И стрелки скрестил
      В циферблатных рожах Ужас".
      Потом окровавленное мясо рассосалось, и Вселенная приняла прежний вид. "Дыня" исчезла.
      ИЗ ОБРАЩЕНИЯ ПРЕЗИДЕНТА Д'ЭГРОЛЛЯ К СООТЕЧЕСТВЕННИКАМ.
      "О ВЗРЫВЕ СОСЕДНЕЙ ВСЕЛЕННОЙ".
      Обращение Президента к народу было скучным, не знаю уж, кто писал ему текст, мог бы попросить фройлен фон Дюнкеркдорфф.
      Откуда он взял, что "соседняя Вселенная взорвалась", я до сих пор не знаю; мы просто ничего не знаем о ее судьбе. Он начал: "Дорогие соотечественники!", а мог бы классически: "Братья и сестры!" Ладно. О'к. Привожу без комментариев фужерные цитаты из моих "Отчетов" и книги Лобана "Футбол и сообщество", которые президент д'Эгролль использовал в своем обращении: "Футбол - не просто игра. Вот факты и гипотезы об исторической и социальной эволюции футбола. "..." Проблемы образа жизни людей в последние годы привлекает все большее внимание ученых и государственных деятелей. "..." В этом свете важное значение имеет реальная оценка места футбола в жизни людей. "..." Футбол приобрел глубокую социальную значимость.
      Вместе с тем футбол испытывает огромное влияние других социальных явлений. В чем специфика футбола как особой формы жизнедеятельности людей, каковы взаимоотношения этой формы с другими? Какие конкретные социальные функции выполняет футбол в жизни людей? "..." Футбол - это средство воспитания характера в борьбе за выживание, в которой единственной вещью, имеющей значение, является победа. Любая группа, которая под психологическим давлением общества вынуждена принимать решения, затрагивающие интересы как отдельных членов, так и всей группы, обычно разделяется в определенное время на тех, кто "за", и на тех, кто "против". Таковой является основная модель поведения, которую можно наблюдать в современных ситуациях и которая отражает поведение болельщиков на полигоне во время футбольного матча.
      Поэтому не будет преувеличением заявить, что футбол выполняет социальную функцию не только в символическом смысле, но и в качестве фактора стабилизации общественной жизни. Это особенно справедливо по отношению к проблеме агрессивности, с которой сталкивается любое общество. Футбол оказывается барометром социальной напряженности, весьма чувствительным к малейшему повышению давления, то есть он чутко указывает на социальный климат общества. Естественно, это не является назначением футбола, а лишь одной из его социологических характеристик. Совершенно очевидно, что футбол влияет на настроение людей, а опосредовано - на их трудовую деятельность. Футбол стал неотъемлемой частью культурной жизни обширнейших регионов Вселенной. Из среды популярных футболистов молодежь выбирает образцы для подражания. На высшем спортивном уровне футбольные поединки затрагивают престиж Галактик и даже, как выяснилось, судьбы целых Вселенных".
      "И это обращение Отца нации к соотечественникам, которые только что спаслись от Светопреставления? (Хотя и сами этого не знали.)
      В этой речи были невнятные фразы о "судьбах целых Вселенных" и о катастрофе, которую мы предотвратили, но Президент явно пытался скрыть от соотечественников цели и масштабы ПРОГЛОДА. Конгресс, отчеты, бюджет, то-се... Политика-с"
      ПОСЛЕДНИЙ АБЗАЦ.
      ВПЕРЕД, КОНЮШНЯ!
      Пора заканчивать. Торможу. Не знал, с чего начать, теперь не знаю, как закончить. Боюсь показаться нескромным, но в последнем абзаце своих "Отчетов" я все же приведу цитату из недавно вышедших мемуаров Брагина (вот уже и Брага мемуары настрочил!): "В связи с бригадным дженералем Бел Амором вспоминаю такую прошлогоднюю сцену. Ранней осенью в один из солнечных деньков я стоял па гранитной набережной Колымаги-реки у памятника Саше Племяшину.
      Хороший памятник, мне нравится,- Сашка задрал руку и держит двумя пальчиками дикое яблочко. Рядом на дворовом полигончике мальчишки играли в футбол, мимо неспешным прогулочным шагом проходил почтенный пожилой человек в расстегнутом старомодном кожаном пальто полувоенного покроя, в шляпе и с потертым портфелем, в котором, подумал я, лежала далеко не персональная пенсия. От сильного удара мяч взвился в воздух и полетел в его сторону. Пожилой человек мгновенно преобразился - сдернул шляпу с головы, выпрямился, раздвинул грудь (на лацкане пиджака сверкнул орден Почетного легиона "значит, пенсия, все-таки, персональная", подумал я), по всем правилам футбольной координации широко расставил руки - в левой портфель, в правой шляпа - ив высоком прыжке, отклонившись, сверкая лысиной на солнце, прицельным ударом крутого лба отправил мяч игрокам. Пацаны в восторге зааплодировали, а я был в умилении,- я узнал Бел Амора. Бригадный дженераль тоже меня узнал, улыбнулся, кивнул и сказал, будто оправдываясь:
      - Вот, прогуливаюсь, смотрю футбол. Нельзя рвать связь пространств и времен!
      - Как там у вас на планетке, дженераль?
      - Ничего. Ращу помидоры, картошку, насаждаю баобабы.
      - А как здоровье фройлен фон Дюнкеркдорфф? - спросил я.
      - Относительно,- ответил дженераль. И застенчиво добавил: - Она уже мадам Амор. Мы недавно обвенчались.