Пятое Евангелие

      Как он опять однажды выходил из одних ворот поселения ордена, здесь увидел он в Духе, как два облика убегали от ворот прочь. От этих обоих обликов, которые мы сегодня в нашем Антропософском языке называем Люцифер и Ариман, имел он впечатление, что Ессеи защищают себя от них, изгоняют через свои упражнения, через свою аскетическую жизнь, через строгие правила ордена. Ничто не должно подойти от Люцифера и Аримана к этим Душам. Отсюда, видел Иисус из Назарета Аримана и Люцифера убегающими, но он знал теперь также: прямо через то, что некое такое место было создано, где Аримана и Люцифера не допускали, где ничего не желали знать о них, прямо через это перетягивались они тем больше к другим людям, потому что они должны были бежать от этих мест. Это имел он теперь перед собой. Опять действует это совсем по-другому, когда узнают это только через теорию, чем когда видят, что отдельные Души делают для своего продвижения (Fцrderung) и как через это Люцифер и Ариман посылаются к другим людям, тем что отдельные отделываются от них от тела (einzelne sie sich von Leibe schaffen). Теперь знал он, что это не есть никакой путь святости, которым идут Ессеи, но что это есть некий путь, который через обособление за счет остального человечества ищет только собственного продвижения.
      Некая несказанная жалость надвинулась на него. Он не ощущал никакой радости при восхождении Ессеев, так как он знал, другие люди должны были тем глубже опускаться, в то время как отдельные восходят. Это все надвинулось тем больше на него, как он опять также у других ворот Ессеев - существовало несколько таких мест - видел образ убегающих Люцифера и Аримана, которые стояли перед воротами, но не могли войти в эти места ордена. Так узнал он, как обычаи ордена и правила ордена - по образцу правил Ессеев - гонят Люцифера и Аримана к другим людям. И это была третья великая, бесконечная боль, которую он ощутил о нисхождении человечества и которая так расширилась над его Душой.
      Я уже говорил, что его воспитывающая или сводная мать все больше получала понимание для того, что жило в его Душе. Теперь привнесло себя то вдобавок, что стало значимым как подготовление для Мистерии Голгофы: Некий разговор имел место - так выдает это исследование в Акаша-Хронике - между Иисусом из Назарета и воспитывающей или сводной матерью. Так далеко продвинулось ее понимание, что он мог говорить ей о трехкратной боли, которую он испытал об упадке человечества, которую он испытал на области Иудейства и Язычества, как и Ессейства. И тем, что он ей излагал свою целую одинокую боль, и что он испытал, видел он, что это действовало на ее Душу.
      Это принадлежит грандиознейшим впечатлениям, которые можно получить на оккультном поле, научиться узнавать прямо характер этого разговора. Ибо можно собственно в целой области Земного развития нечто аналогичное, я не говорю нечто более великое, ибо естественно: Мистерия Голгофы есть более великое, но нечто аналогичное, нельзя иначе видеть. То, что он говорил матери, были не только в обычном смысле слова, но они были живыми сущностями, которые переходили от него к сводной матери, и его Душа окрыляла эти слова со своими собственными силами. Все, что он так бесконечно сильно претерпел, перешло в разговоре как на крыльях слов в Душу сводной матери. Его собственное Я сопровождало каждое слово и это было не только слово- или мысле-обмен, это было некое живое Душевное странствие от него в Душу сводной матери, слова его бесконечной Любви, но также его бесконечной боли. И так мог он развить ей все, как в неком огромном полотне (Tableau), что он три раза пережил. Что здесь разыгралось, было возвышено еще через то, что Иисус из Назарета постепенно позволил перейти разговору в нечто, что выдалось ему из троекратного страдания человеческого нисхождения.
      Теперь, это действительно тяжело одеть в слова то, что он, как совместно-схватя свои собственные переживания, говорил теперь сводной матери. Но так как мы ведь Духовно-научно подготовлены, то может также с помощью Духовно-научных формул и выражений быть попробовано изложить заключение разговора по его смыслу. Естественно это, что я теперь имею сказать, не было так говорено, но это вызовет приблизительно некое представление о том, что Иисус теперь, как представление, желал вызвать в Душе сводной матери: Когда так взглядывают назад в развитие человечества, тогда представляет себя совокупная жизнь человечества на Земле так, как отдельная человеческая жизнь, только измененная для поздних поколений, неосознанная ими. После-Атлантическая жизнь человечества, можно было бы так сказать, выступила так перед Душой Иисуса из Назарета: как сперва после природного события развила себя некая пра-Индийская культура, где великие святые Риши (Rishis) могли донести свои сокровища-мудрости до человечества. Другими словами: это была некая спиритуально-духовная культура здесь. Да, так говорил он, так как в отдельном человеке есть некий детский возраст здесь между рождением и седьмым годом, где властвуют совсем другие Духовные силы чем в поздней человеческой жизни, так действовали Духовные силы в это пра-Индийское время. Потому что эти силы были здесь не только вплоть до седьмого года, но изливались над целой жизнью, то было человечество в некой другой эволюции, чем позднее. Тогда знали насквозь через целую жизнь то, что сегодня ребенок знает и переживает вплоть до седьмого года. Сегодня мыслят так между седьмым и четырнадцатым, и четырнадцатым и двадцать первым годом так, как именно мыслят, потому что потеряли силы детства, которые у нас сегодня будут отключены в седьмом году. Потому что таковые тогда были излиты над целым человечеством, эти силы, которые есть здесь только вплоть до седьмого года жизни, то были люди в первой после-Атлантической эпохе ясновидящими. Да, это была Золотая временная эпоха (Zeitalter) в развитии человечества. Затем пришла некая другая временная эпоха, здесь в целом человечестве были действенны силы, расширенными над целой жизнью, которые иначе действенны только между седьмым и четырнадцатым годом жизни. Затем пришла третья временная эпоха, в которой были действенны силы, которые сегодня действуют между четырнадцатым и двадцать первым годом. И затем жили мы в некой эпохе, в которой были излиты силы над целой жизнью человечества, которые иначе действенны между двадцать первым и двадцать восьмым годом. Здесь приближаемся мы, однако, уже, так говорил Иисус из Назарета, к середине человеческой жизни, которая лежит в тридцатых годах, где для отдельного человека, силы юности прекращают восходить, где он начинает осуществлять нисхождение. Мы живем теперь в такой временной эпохе, которая соответствует двадцать восьмому вплоть до тридцать пятому году отдельного человека, где человек начинает нисхождение жизни. В то время как у отдельного человека другие силы еще есть здесь, которые позволяют ему жить дальше, то в целом человечестве нет ничего здесь. Это есть великая боль, что человечество должно стать старческим (greisenhaft), имеет свою жизнь позади себя, что оно стоит в возрасте между двадцать восьмым вплоть до тридцать пятого года жизни. Откуда приходят новые силы? Силы юности исчерпаны.
      Неким таким способом говорил Иисус своей сводной матери о нисхождении для целой жизни, которую начинает развивающееся далее человечество, что некая несказанная боль выражалась в его словах, так что было видно, это было теперь как безнадежно, совсем безнадежно для человечества. Силы юности исчерпаны, человечество может теперь идти навстречу старческому возрасту. Отдельный человек, это знал он, ведет через то, что ему остается некий остаток сил, свою жизнь дальше между тридцать пятым годом жизни и смертью. Человечество, однако, не имело так нечто; в него должно было сперва нечто войти: то, что отдельной жизни некого человека является необходимым между двадцать восьмым вплоть до тридцать пятого года жизни. Макрокосмически должна была Земля быть просветлена силой, которой иначе человек должен был быть просветлен там, где он проделывает нисхождение жизни между двадцать восьмым и тридцать четвертым годом.
      Что человечество, как таковое становится старым, это есть мысль, это есть ощущение, которую видят теперь в Акаша-Хронике и чувствуют во время рассказа Иисуса из Назарета. В то время как он так говорил матери, в то время, так сказать, как из его слов звучал смысл развития человечества, здесь знал он в некое мгновение, в котором как бы все, что было в его Самости (Selbst), перетекло в его слова, так что с ними из его собственного существа продолжалось дальше нечто, ибо его слова стали тем, что он сам был. Это был также момент, где теперь втекло в Душу сводной или воспитывающей матери то Душевное существо, которое жило в его телесной матери, которая умерла после исхождения Заратустра-Я в тело другого Иисуса-мальчика Земли и начиная с двенадцатого года жизни Иисуса жила в Духовных регионах. Она могла, начиная с теперь, про-одухотворить (durchgeistigen) эту Душу сводной матери, так что таковая жила с Душой телесной матери Натанического Иисуса-мальчика.
      Иисус из Назарета, однако, так интенсивно соединил себя со словами, в которых он запечатлил всю свою боль о человечестве, что эта Самость была как исчезнувшей из жизненных оболочек и его жизненные оболочки теперь опять были так, как они были, как он был маленьким мальчиком, только про-питанные (durchtrдnkt) всем тем, что он пере-страдал начиная со своего двенадцатого года. Я Заратустры ушло прочь и в его трех оболочках жило только то, что осталось через мощь переживаний. В этих трех оболочках делал себя теперь действенным некий импульс: он гнал его по некому пути, который затем привел его к Ионанну Крестителю. Как в неком роде сновидения, который, однако, все-же опять не был никаким сновидением, но неким высшим сознанием, так шел он по пути и только три оболочки были здесь, про-одухотворенные и про-пульсированные (durchpulst) действиями переживаний, начиная с двенадцатого года. Я Заратустры ушло прочь. Три оболочки вели его так, что он едва воспринимал нечто из того, что было вокруг него. Он жил, прямо потому, что Я было прочь, совсем в просмотре судьбы людей, в том также, что нехватало человеку.
      Как он так шел туда по пути к Ионанну Крестителю на Иордане, здесь встретились ему два Ессея, с которыми он часто вел разговоры. Так, как он был теперь, не распознал он обоих Ессеев, ибо его Я-самость (Ichheit) была как отрешенной. Они, однако, знали его. И поэтому заговорили они к нему: Куда идет твой путь, Иисус из Назарета? - То, что он им говорил, попробовал я одеть в слова. Он говорил слова так, что они не знали, откуда они приходили, они приходили из него и все-же не из него: Туда, куда Души вашего рода не желают взглянуть, где боль человечества может найти лучи позабытого Света.
      Это были слова, как они приходили из него. И они не поняли его речь; они заметили теперь, что он их не распознал. И они говорили дальше: Иисус из Назарета, не узнаешь ты нас? - И теперь пришли еще более странные слова. Это было, как если он им говорил: Вы есть как заблудшие Ягнята, я, однако, был Пастыря Сын (Hirten Sohn), от которого вы убежали. Это есть давно уже, что вы в Мир от меня сбежали.
      Ессеи не знали, что они должны о нем думать, ибо тем, что он так казалось говорил, приняли его глаза совсем особые отпечатки. Они были как взглядывающими наружу и все-же опять вовнутрь. Они были как глаза, в которые в своем выражении имели нечто, как от упрека для с ним разговаривающих Душ. Это были глаза, через которые излучалось это, как от мягкой Любви, но от такой Любви, которая для Ессеев становилась упреком, который приходил из ее собственной Души. Так примерно можно характеризовать то, что ощущали Ессеи, как они слушали его: Что есть вы за Души? Где есть ваш Мир? Почему облачаете вы себя в обманчивые оболочки? Почему горит в вашем Внутреннем некий огонь, что не разожжен в моем Отца Доме (Vaters Hause)?
      И это оглушило как бы их Души при этих словах. И он говорил дальше: Вы имеете Искусителя Метку (Versuchers Mal) на вас, который встретил вас в вашем бегстве. Он сделал своим огнем вашу шерсть блеской (gleiЯend). Волосы вашей шерсти колят мой Взгляд. Вы заблудшие Ягнята! Он пропитал ваши Души высокомерием.
      Как он выговорил слова: Блеской стала ваша шерсть, волосы этой шерсти колят мой Взгляд - здесь взял один из Ессеев слово и сказал: Не указали ли мы Искусителю на Двери? Он не имеет никакой части более у нас. - Так как это Ессеи говорили, сказал Иисус дальше: Вполне указали вы ему Двери, все-же он бежал туда и пришел к другим людям. Так нападает он на них со всех сторон. Вы не возвышаете себя, если вы других унижаете. Вам кажется все-же только, как если вы себя возвышаете, потому что вы другим позволяете быть уменьшенными! Вы остаетесь так высоко как вы есть, и только потому что вы других делаете меньшими, так кажетесь вы себе великими.
      Иисус из Назарета говорил так, что это могли заметить Ессеи. И так как он это говорил, было это так удручающе для Ессеев, что они более не могли смотреть. Их глаза затемнились и Иисус из Назарета был как из их глаз исчезнувшим. Затем, однако, как он исчез, здесь увидели они как издалека его Лицо, но увеличенном в великанское, как некую фата-моргана (Fata Morgana) перед собой, далеко, далеко прочь и как из этой фата-моргана говоря, приходили сюда слова, нечто, что они ощущали как: Тщетно есть ваше стремление, потому что пусто ваше сердце, которое вы наполнили Духом, который гордость в оболочках смирения обманчиво скрывает.
      Затем исчезла также эта фата-моргана и они остались удрученными и пораженными. Как они опять могли смотреть, видели они, что он уже прошел дальше некий участок пути, в то время, как они видели Лицо. И они не могли ничего делать, как иметь сознание, что он уже некий участок пути прошел дальше. Удрученно пошли они дальше в свой приют Ессеев, и они не рассказывали никогда нечто из того, что они пережили, но молчали об этом все время своей жизни. Они стали через это, все-таки, самыми углубленными в Душе среди своих со-братьев, но они молчали и стали во всем молчаливыми братьями, которые ничего не говорили, кроме того, что было необходимо для повседневного понимания. Их братья не знали, почему изменилась их сущность. Вплоть до своей смерти не предали они ничего из того, что они вняли. Они со-пережили, отсюда, совсем особенным способом то, что произошло как Мистерия Голгофы. Но для других было это, что они пережили, как невоспринимаемо.
      Как Иисус некое время пути прошел дальше, здесь встретил он некого человека, который в своей Душе был глубоко отчаявшимся. Но, как сказано, как отрешенным был Иисус для Земных взаимосвязей, так что ему непонятно было, что нечто, как некий человек подходило к нему. Тем более так глубоким делала его сущность впечатление на этого человека, который в своей Душе был так отчаявшимся, что он производил впечатление самого всеглубочайшего страдания. Мощное впечатление, которое это Душа имела во взгляде Иисуса из Назарета, как он сюда пришел, разомкнуло Иисусу из Назарета слова, которые примерно так могут быть говорены: К чему твоя Душа привела свой путь? Я видел тебя прежде многих тысяч лет; тогда был ты другим!
      Все это слушал этот отчаявшийся человек, как говоримым из явленности Иисуса из Назарета, которая именно подходила. Через эти слова, почувствовал себя Отчаявшийся сказать следующее. С одной стороны чувствовал он потребность своей Души чтобы высказаться, с другой стороны, чтобы найти ответ самой своей судьбы: Я донес это в своей жизни до высоких званий (Wьrden). Я учился всегда; через свое выученное восходил я среди своих со-людей (Mitmenschen) ко все более и более высоким званиям. Каждое звание делало меня более гордым и часто говорил я себе: Что есть ты все-же за редкий человек, так блестяще возвышающийся над тебя окружающими людьми (ьber deine Nebenmenschen)! Я чувствовал ценность своей Души, которая должна была быть большей ценности, чем Души других людей. Мое высокомерие восходило при каждом новом звании. Здесь имел я однажды некое сновидение. Ах, что было это за ужасное сновидение! Не только, что я сновидел, но тем, что я сновидел, была моя Душа исполнена чувством стыда. Ибо я стыдился, чтобы так нечто сновидеть. Я был в своей жизни так горд! И теперь сновижу я так нечто, что я никогда мог бы сновидеть, и это казалось мне в сновидении хорошим. Я сновидел, что я ставил себе один вопрос: Кто сделал меня великим? И здесь встала одна сущность передо мной, которая сказала: Я сделал тебя великим, я возвысил тебя, все-же за это есть ты мой! - Это было, что я чувствовал как глубочайший позор, что я теперь получил откровение, что я якобы не был некой Душой, которая была избранной, которая взошла через собственную силу; некое другое существо возвысило меня. В сновидении обратился я в бегство. Я, как я пробудился, действительно обратился в бегство, оставил все свои звания. Я не знал, что я искал и так странствую я, убегая от себя и от того, что достиг, уже долго по Миру, стыдясь всего того, что я однажды в высокомерии мыслил.
      Как отчаявшийся человек проговорил эти слова, встала сущность, которая говорила ему в сновидении, опять перед ним, между ним и Иисусом из Назарета. Покрыла эта сновидческая сущность облик Иисуса из Назарета. И как сновидческий образ опять превратился, как в тумане разошелся, здесь также Иисус уже ушел дальше. Как Отчаявшийся осмотрелся вокруг себя, видел он его уже прошедшим некий целый участок пути дальше. Здесь должен он был тогда в своем отчаянии тащиться дальше своим путем.
      Затем пришел Иисус из Назарета навстречу человеку, чья проказа (Aussatz) и чье страдание уже взошли до высшего. И через то, что эта Душа ощущала, чувствовала себя опять-таки сущность Иисуса из Назарета принужденной к словам, которые слушал Прокаженный. Это были опять-таки слова: К чему твоя Душа привела свой путь? Я видел тебя прежде многих тысячелетий; тогда был ты другим!
      Через эти слова стал Прокаженный определенным, чтобы говорить; опять-таки неким аналогичным способом, как прежде был Отчаявшийся определенным, чтобы говорить. Прокаженный сказал: Я не знаю, как я прихожу к болезни; она подступила ко мне постепенно. И люди более не терпели меня среди себя. Я должен был странствовать в глухомани, мог едва вымолить перед дверьми то, что люди мне выбрасывали. Здесь пришел я одной ночью в близи некого густого леса. Здесь увидел я, как из некого просвета мне приходящее навстречу некое дерево, которое само светясь, мне свето-мерцало навстречу. Я имел побуждение, к дереву, которое так светясь мне свето-мерцало навстречу, подойти поближе. Дерево притягивало меня. И как я пришел вблизи дерева, здесь выступил на меня как из света дерева, некий скелет. Я знал: Смерть есть это, которая в этой форме стоит передо мной. И смерть сказала мне: Я есть ты; я изнуряю тебя. Не страшись! - Однако скелет говорил дальше: Почему страшишься ты? Не любил ли ты меня однажды через многие жизни насквозь? Только ты не знал, что ты меня любишь, ибо я являлся тебе как прекрасный Эрц-ангел (Erzengel), Архангел; его верил ты, любишь. - И затем стояла не смерть передо мной, но Эрц-ангел, которого я часто видел и о котором я знал: Это есть образ, который я любил. Затем исчез он. Я, однако, пробудился только на следующее утро, лежащим на дереве, и нашел себя так, что я был еще более бедственным, чем прежде. И я знал, что я в жизненных наслаждениях любил то, что в себялюбии во мне жило, что все совместно связано с сущностью, которая мне как смерть и как Эрц-ангел являлась, которая утверждала, я люблю ее, и я якобы есть она сама. Теперь стою я перед тобой, о ком я не знаю, кто он есть. - И теперь явился опять-таки Эрц-ангел и затем смерть и поставила себя между Прокаженным и Иисусом из Назарета. Как Прокаженный только увидел Эрц-ангела, исчез Иисус, и затем исчезла также смерть и Эрц-ангел. И Прокаженный должен был идти дальше и видел только, как уже дальше ушедшего, Иисуса из Назарета.
      Это были такие события, которые предоставлялись по пути, если следуют ему Акаша-Хроника-мерно, который Иисус из Назарета прошел между разговором с матерью и Иоанново-Крещением в Иордане.
      Мы затем увидим завтра, как эти события, которые разыгрались во встрече с двумя Ессеями, во встрече с Отчаявшимся и во встрече с Прокаженным, действовали дальше в оболочках Иисуса из Назарета, как то, что здесь при соприкосновениях с Миром, которые Иисус, который был как отрешенный, едва понимал, тесно переплелись с тем, что он принял при Иоанново-Крещении в Иордане.
      Кому эти события, которые я здесь рассказал, явятся странными или чудесными, эти события, которые прямо разыгрались между разговором со сводной или воспитыающей матерью и Иоанново-Крещением, тому могу я только сказать: Они могут явиться странными; они представляют себя истинно здесь при исследовании Акаша-Хроники. Они представляют события, которые все-таки есть так уникальны в своем роде, как они должны быть уникальны, так как они есть подготовление к одному событию, которое также могло иметь место только однажды, к событию, которое мы называем Мистерия Голгофы. Кто не желает согласиться с мыслью, что тогда однажды в пределах Земного развития человечества разыгралось нечто особенное, тому целый ход развития человечества будет тяжело понятным. ""
      Кельн, Второй доклад, 18 Декабря 1913
      Прежде, чем я дальше пойду в расмотрении жизни Христоса Иисуса, я хотел бы сделать некоторые, по крайней мере, намеченные замечания об образе, как такие вещи были найдены. Дело может, ведь, естественно идти только о том, чтобы с немногими словами охарактеризовать некую чрезвычайно обстоятельную вещь. Но я хотел бы, все-же, чтобы вы имели некое представление о том, что можно назвать оккультное исследование, которое идет вплоть до степени, через которую проникают к таким конкретным фактам, как мы вчера, например, могли здесь рассматривать.
      Сначала можно ведь напротив этим вещам сказать: Эти исследования основываются на неком чтении Акаша-Хроники. - В общих чертах я, в статьях, которые появлялись в журнале Люцифер-Гносис (Lucifer-Gnosis)" под титулом Из Акаша-Хроники (Aus der Akasha-Chronik)", указал, как некое такое чтение в Акаша-Хронике должно схватывать. Теперь, должно быть ясным о том, что различные факты Миро-свершения и Миро-бытия должны быть находимы различным способом, и так хотел бы я теперь как бы то, что уже было сказано, еще точнее принести к выражению. Это есть хорошо, чтобы твердо удерживать, что беря в основе, в Миро-вселенной существует ничто другое, как сознание. Кроме сознания каких-то существ есть в конце концов все остальное, принадлежащее области Майа (Maja) или великой Иллюзии. Эти факты можете вы взять особенно из двух мест в моих писаниях, также еще из других, особенно, однако, из двух мест: прежде всего из представления совокупной эволюции Земли от Сатурна вплоть до Вулкана в Тайнонаука в очерке (Geheimwissenschaft im UmriЯ)", где излагается продвижение от Сатурна к Солнцу, от Луны к Земле и так далее, прежде всего только в состояниях сознания. Это называется, желают взойти к этим великим фактам, то должно так далеко восходить в Миро-свершении, что имеют поделать с состояниями сознания. Итак, можно, собственно, излагать только сознания, если излагают реальность. Из некого другого места в моей книге, которая появилась этим летом, Порог Духовного мира (Die Schwelle der geistigen Welt)", должно взять равное. Здесь показано, как через постепенное восхождение видящий взор поднимается над тем, что вокруг нас расширяет себя как вещи, как процессы в вещах, как это все, так сказать, как некое ничтожное исчезает и расплавляется, уничтожается и окончательно достигается регион, где есть только еще сущности в каких-то состояниях сознания. Итак, действительная реальность Мира есть сущности в различных состояниях сознания. Что мы живем в человеческом состоянии сознания и об этом состоянии сознания не имеем никакого полного обзора, это задействует, что нам то, что никакая реальность есть, является как некая реальность.
      Я это сравнительным образом уже часто выдвигал. Вам нужно только предположить следующий вопрос: Есть некий волос, некий человеческий волос, как таковой некая реальность, также только в ограниченном смысле? Имеет он некую самостоятельную состоятельность (Bestand)? Бессмысленностью было бы сказать, некий человеческий волос имеет некую самостоятельную состоятельность. Некий смысл имеет это только, рассматривать его так, что его схватывают как растущим при человеческом теле, иначе это не может происходить, он не может состояться сам по себе. Рассматривать некий волос как реальность, которую имеют во взоре только в обычной жизни, как самостоятельную сущность, также только в земном смысле, это ощущает поэтому каждый как бессмысленность, так как нигде некий волос не может состояться обособленным. Отдельное растение ощущают часто как отдельную сущность, и все-же есть оно равно также мало некая отдельная сущность, как некий волос. Ибо что есть волос при голове, это есть растение при организме Земли, и не имеет вообще никакого смысла рассматривать отдельное растение. Землю должно рассматривать аналогично человеку и все растения на Земле, как принадлежащие Земле, как волос на голове человека. Так же мало, как вне головы может состояться некий волос, так же мало может состояться некое растение, как самостоятельная сущность вне организма Земли. Важно принимать во внимание, где должно прекратить, когда рассматривают перед собой некую сущность, как некую сущность саму по себе. Но в последнем смысле, который может достичь человек, все то, что не коренится в неком сознании, не есть никакая самостоятельная сущность. Все коренится в неком сознании и, именно, различным способом.
      Возьмем однажды некую мысль, итак то, что мы как люди мыслим. Сначала есть эти мысли в нашем сознании, но они есть не только в нашем сознании. Они есть одновременно в сознании сущности следующей Иерархии, Ангела. В то время как мы имеем некую мысль, есть наш целый Мысле-мир, например, мысль Ангела. Ангелы мыслят наше сознание. И потому вы распознаете как, когда восходят к Видению (Sehertum), должны развить некое другое ощущение напротив созерцанию сущностей высших Миров, чем в обычной внешней действительности. Когда мыслят так, как о физически-чувственном Мире, о земном бытии, не могут взойти к некому высшему Видению. Должно здесь не просто мыслить, но должно самому быть мыслимым и иметь об этом некое знание, что будут мыслиться. Это не есть прямо легко, потому что для этого человеческие слова сегодня еще не отчеканены, чтобы точно охарактеризовать то, что имеют здесь за ощущение напротив своему созерцанию. Но можно примерно как - выберем некое сравнение - так сказать, что выполняют всевозможные движения и эти движения наблюдали бы не на себе, но взглядывали бы в глаз некого рядом находящегося человека и там наблюдали бы отражение собственных движений и сказали бы себе: Когда здесь наблюдают, то знают из этого, что это или то исполняют руками или мимикой. Это чувство имеют уже при следующей ступени Видения. Знают только в общем, что мыслят, но наблюдают себя в сознании сущности следующей высшей Иерархии. Позволяют свои мысли мыслить Ангелам. Должно знать, что не сами дирижируют свои мысли в своем сознании, но что сущности следующей высшей Иерархии дирижируют эти мысли. Должно чувствовать сознание Ангела, про-волнующим и про-вплетащим себя. Тогда достигают как бы некого открытия о продолжащемся импульсе развития, например, об истине Христос-Импульса, как он также еще действует дальше, после того, как он однажды здесь есть. Ангелы могут эти импульсы мыслить; мы люди, можем их мыслить и характеризовывать, если мы ведем себя напротив нашим мыслям так, что мы их даем Ангелам, так что таковые мыслят в нас. Это достигают равно через продолжающе установленные упражнения, как я это описал в моей книге Как достичь познаний высших Миров? (Wie erlangt man Erkenntnisse der h heren Welten?)". С некого известного момента, соединяют некое чувство, некий смысл со словами: Твоя Душа не мыслит теперь более; она есть некая мысль, которую мыслят Ангелы. - И тем, что это для отдельного человеческого переживания становится некой истиной, переживают в себе, скажем мы, мысли всеобщего Христос-Существа или также другие мысли о мудром водительстве Земной эволюции.
      Те вещи, которые соотносят себя на отдельные эпохи Земного развития, на пра-Индийскую эпоху, на пра-Персидскую эпоху и так далее, они мыслятся Архангелами. Через дальнейшее упражнение (Ьben) приходят к тому, чтобы не только мыслиться Ангелами, но переживаться Архангелами. Должно только в дальнейшем ходе своего упражнения прийти к тому, что знают: Ты предоставляешь свою жизнь для жизни Архангела. - В книге Порог Духовного мира" изложено некоторое более точное об этих вещах, именно, как получают чувство, когда свои упражнения продолжат дальше - также в Мюнхене говорил я об этом - с гротескными словами, как если голову засунули бы в некую муравьиную кучу. Муравьи есть мысли, которые движутся. В то время как в обычной жизни мнят, что человек мыслит свои мысли, приходят через упражнение к тому, чтобы увидеть, что мысли мыслятся в ком-то, потому что Ангелы мыслят в ком-то. И в дальнейшем ходе упражнения получают чувство, что переносятся через Архангелов в различные области Мира и через это учатся узнавать эти области. Кто правильным способом излагает Египетскую культуру, Индийскую культуру, тот знает только как некий смысл соединить с тем, что называется: Твоя Душа будет перенесена неким Архангелом в это или в то время. - Это есть так, как если соки нашей жизни знали бы, что они поддерживают жизненный процесс и в организме как кровь проводится вокруг. Так знает Видящий: он Архангелом проводится вокруг в жизненный процесс Мира.
      Но вещи, которые соотносят себя на проникновение Душой некого отдельного переживания, они могут быть исследованы, когда Душа соединяет некий смысл со словами: Душа пред-подносит себя как еда пра-Началам или Архай-ям (Urbeginnen oder Arhai), Духам Личности. - Это так равно сказанное выглядит так гротескно, но истинно есть это, что не могут исследовать такие конкретные факты, как жизнь Иисуса из Назарета, прежде чем соединят некий смысл со словами: съедаются как Духовная пища и служат так Духам Личности. Это есть нечто, что само-разумеется для человека, который стоит сегодня во внешнем Мире, слышится как безумство. Само-разумеется! Но все-же, так истинно кусок хлеба, который идет в наш желудок, становится нашей пищей - и если он мог бы раздумывать, то он знал бы, что он имеет некий смысл и цель жизни, тем что он становится нам пищей - равно также истинно есть это, что мы люди, имеем смысл, чтобы служить Архай-ям пищей.