Или почти для этого. Какая теперь разница?
      - Мне жаль, что ее здесь нет, - промолвила Мария. - Честное слово. И я хочу, чтобы все это поскорее закончилось, причем благополучно.
      - Знаю!
      - Тогда пошли. Я надеюсь, мы доберемся туда дотемна. Она зашагала к лошадям.
      «Я больше не понимаю, что делаю», - хмуро подумал Аксель, идя вслед за ней. Как ни странно, эта мысль принесла ему облегчение. Он почувствовал себя свободным - и беспечно рассмеялся.
      - Ладно! Нанесем визит старому другу.
 
      Замок Туркарета сиял огнями и значительно превосходил размерами замок Боро - возможно, потому, что был моложе на несколько столетий. Стены, казалось, сплошь состояли из окон - высоких, изящных стрельчатых проемов из обрамленного свинцом стекла, разделенных узкими контрфорсами. В другое время Аксель залюбовался бы им. Будь здесь Джордан Масон, он наверняка подробнейшим образом рассказал бы Акселю об архитектуре строения. Но сейчас в голове сидела только одна мысль: «В замке полным-полно народу».
      Они с Марией спрятались за кустами на краю лужайки метрах в ста от здания. Ночь выдалась облачной, так что огни в замке были единственным источником света. Золотистые потоки света из окон озаряли лужайку, припорошенную ранним снегом, и склеп посредине.
      «Начинаю повторный заход, - раздался голос корабля. - Будем рядом с вами через пятнадцать минут».
      - Они вот-вот будут здесь, - сказал Аксель.
      - Отлично. В таком случае пошли. Мария с трудом разогнула затекшие ноги.
      - Погоди! - Аксель схватил ее за рукав. - Глянь! Он показал на лужайку.
      - Что такое? Я вижу только снег.
      - Следы! Повсюду следы!
      Десятки следов, ведущих от замка, огибали склеп и пропадали в бесчисленных хозяйственных постройках или же в темной стене леса, окружавшего поместье.
      - Я вижу, - нетерпеливо отозвалась Мария. - Ну и что? Здесь много народу.
      Аксель аж взвыл от раздражения.
      - А когда перестал падать снег?
      - Два часа назад.
      - Послушай, - сказал Аксель. - Если снегопад закончился два часа назад, значит, следы были оставлены после заката,
      - Да-а… - Мария присела от неожиданности. - По-твоему, они знают, что мы здесь?
      - По-моему, они знают, что кто-то должен прийти, - отозвался Аксель. - Только не знают зачем. И это наше единственное преимущество.
      - Так что же нам делать? - прошептала Мария. Аксель посмотрел на склеп.
      - Умеешь быстро бегать?
      Это был риторический вопрос; для человека, передвигавшегося на цыпочках, она бегала на удивление хорошо.
      - Я поняла. Мы бежим к склепу, хватаем голову Иоанна Крестителя и молимся, чтобы корабль подоспел быстрее солдат.
      - Какого Иоанна? Мария закатила глаза.
      - Не важно. Ну что? Побежали?
      - Смешно и глупо, - пробормотал он.
      Однако встал - и на счет три они рванули из кустов на лужайку.
      Пробежали десять метров, двадцать, тридцать… Окрика не было. «Может, я ошибся», - подумал Аксель.
      - Там! В поле! «А может, и нет».
      Залаяли охотничьи собаки, и черные силуэты людей выступили из тени деревьев на дальнем краю имения.
      - Беги!
      Аксель помчался назад, даже не оглянувшись на Марию. По снегу неслись шесть гончих. Изо всех сил стараясь не спешить, Аксель опустился на одно колено, выхватил лазерный пистолет и прицелился, ожидая, когда собаки подбегут на расстояние выстрела.
      Все гончие по очереди превратились в кроваво-красные маяки и застыли на снегу. Когда одна из них падала, другая вспыхивала огнем; будь здесь трезвый сторонний наблюдатель, он заметил бы прерывистый красный луч, соединявшийся с алой вспышкой в руке Акселя. Однако преследователям казалось, что в снегу сами по себе образовывались красные углубления, хватавшие собак. Последняя из них упала метрах в четырех от Акселя, и, пока она катилась по снегу, он вскочил на ноги.
      Мария стояла у входа в склеп. К ней приближались несколько мужчин; она спряталась за камнем.
      - Подождите! - крикнул Аксель.
      Двое других мужчин подбежали к нему; Аксель выругался, увидев блестящие в свете из окон шпаги. Не то чтобы они могли убить его - Туркарет уже старался его продырявить, причем со знанием дела, - но их удары были чертовски болезненны.
      К тому же они запросто могли убить Марию.
      - Стой! - крикнул первый из нападавших, преградив Акселю путь.
      Тот шарахнул его по голове и рванул вперед.
      Двое мужчин схватили Марию. Она отчаянно сопротивлялась, но потом обмякла в их руках. Аксель услышал, как один из нападавших изумленно вскрикнул, увидев, как Мария выскользнула из крестьянского платья и растянулась в своей черной униробе на снегу.
      Она вскрикнула - возможно, от холода. Потом откатилась в сторону и пропала из виду.
      «Вот ненормальная!» - подумал Аксель. И тут его окружили пятеро.
      Как и прежде, клинки ранили его, но не проникали сквозь кожу. Двое из нападавших поняли, что противник защищен, и стали осторожнее, но Аксель не дал им опомниться, поскольку увидел, что двери замка отворились и оттуда хлынули вооруженные люди.
      - Аксель!
      Он послал последнего врага в нокдаун боковым ударом и, обернувшись, увидел, что Мария стоит рядом с ним. Ее тело ниже шеи обволакивало чернильное облако; она не могла подавить неудержимую дрожь.
      - Импровизация…
      - Причем блестящая! - отозвался Аксель и обнял ее одной рукой.
      Они бросились к склепу. Аксель с силой потянул за кольцо в правой створке, но дверь не поддалась.
      - Замок! - воскликнула Мария, показывая пальцем.
      - Знаю, знаю. - Аксель вытащил пистолет. - Закрой глаза. Металл просиял, застонал, и над замком появилась дыра. Аксель пнул дверь ногой. Она не открывалась.
      - Вот зараза!
      Он снова выстрелил в замок.
      - Аксель!
      Их опять окружили. Мария шагнула вперед, встав между Акселем и солдатами, и крикнула ему:
      - Открывай дверь!
      - Открывать дверь? А ты что будешь делать? Сдерживать их голыми руками?
      Марию потащили за угол склепа.
      Аксель снова выстрелил в дверь. Солдаты набросились на него, но он успел ударить в дверь плечом, и та неожиданно распахнулась - так, словно кто-то открыл ее с той стороны. Аксель упал внутрь.
      К счастью, там было только три ступеньки. Аксель, пересчитав их всем телом, оказался на полу. Когда он встал, ругаясь себе под нос, то очутился в кромешной тьме. Наверху виднелся лишь серый прямоугольник двери, а на ее фоне чернел человеческий силуэт.
      - Я туда не пойду! - услышал Аксель голос солдата.
      - И правильно сделаешь! - крикнул он в ответ.
      - Я поймал твою сообщницу! - послышался другой голос, - Выходи, или ей крышка!
      Аксель фыркнул, шагнул вперед и нащупал горячий край двери.
      - Пошел ты! - сказал он и закрыл дверь.
      «Расчетное время прибытия пять минут, - раздался голос у него в голове. - Вы готовы?» «Как же!»
      Он покрутился немного, натыкаясь через каждые пару метров на препятствия в виде саркофагов. Аксель, как и Каландрия, мог видеть во тьме, однако ночное видение работало только в том случае, если был хоть какой-то источник света, пусть даже слишком слабый для обычного человеческого глаза.
      - Мать твою!
      Аксель скинул плащ, бросил его на какой-то камень, а потом поджег из лазерника.
      Веселые языки пламени осветили небольшое помещение с десятью каменными гробами. Четыре стояли пустыми и открытыми; на крышках остальных были высечены имена и лица.
      Аксель быстро огляделся вокруг и обнаружил, что гроб Туркарета - как раз тот самый, на который он бросил плащ. Схватив плащ за не успевший еще заняться огнем край, Аксель накинул его на торчавший из стены пустой канделябр и занялся крышкой гроба.
      Она была тяжелая, однако, когда Аксель уперся обеими ногами в ближайшую стену и навалился на крышку плечом, плита медленно сдвинулась в сторону. Из гроба пахнуло такой гнилью, что Акселя чуть не стошнило.
      - Дурдом… Привет! - сказал он иссохшему, но узнаваемому трупу в саркофаге.
      Тут огненные языки пожрали остатки плаща, и Аксель вновь очутился в кромешной тьме.
      - Черт!
      У него осталось несколько секунд, пока еще слабо светился пепел. Аксель увидел смутные очертания тела. Он бесцеремонно бросил сумку на грудь Туркарета и вывалил из нее все, швыряя одежду и съестные припасы на пол.
      Прикрыв рукой глаза, Аксель сказал Туркарету:
      - Ты когда-нибудь хотел отправиться в путешествие? Теперь у тебя есть шанс!
      Он выстрелил из лазерника, быстро ведя лучом справа налево.
      Труднее всего было нащупать в саркофаге опаленную голову Туркарета и вытащить ее. Схватив наконец зловонную голову, Аксель сунул ее в мешок и отошел. Его вывернуло.
      - За такое должны давать медаль!
      «Летим по вашему сигналу, - сообщил корабль. - Приближаемся. Вы уже, наверное, можете нас увидеть».
      Аксель прислушался. Снаружи послышались изумленные крики.
      «Мы вас видим», - сказал он.
      Открыть дверь склепа и выскользнуть наружу не составило никакого труда. На него никто не обратил внимания.
      Увидеть корабль тоже было нетрудно, поскольку все небо от горизонта до горизонта заливал свет вспомогательных двигателей до умиления солидного военного звездолета, висевшего в километре над головой. Когда он выбросил четыре массивные ноги и начал с оглушительным ревом садиться, солдаты, стоявшие у склепа, бросились к деревьям. Аксель зажал руками уши, сощурился и зашагал навстречу кораблю.
      Через пару минут звездолет приземлился. Металлические ноги утонули в снегу, потом в земле и наконец остановили тысячетонную махину. Мускулы корабля, сотканные из алмазных волокон, задрожали. Вспомогательные двигатели, которые он держал высоко над собой в длинных руках, фыркнули и заглохли. Аксель потряс головой. Его щеки коснулся ветерок, пахнущий горячим металлом.
      В низу звездолета открылась широкая дверь, и оттуда выдвинулся трап. Люди в вакуумных доспехах спрыгнули на землю и заняли оборонительную позицию. Аксель был безумно счастлив, несмотря на то что двое из них целились в него.
      Он поднял руки.
      - Я пришел с миром, - сказал он по-английски. По трапу спустился офицер.
      - Вы Чан?
      - Именно. Рад видеть вас, майор.
      - Не сомневаюсь, - сухо откликнулся офицер. - Но нам не нравится, когда нас используют как таксистов, мистер Чан. Где ваша спутница?
      Аксель кивнул в сторону дома.
      - Ее схватили. Небольшая местная заварушка. Позвольте опустить руки?
      - Вольно! - Двое солдат убрали оружие. - Похоже, нам придется вытаскивать ее из этой дыры.
      - Ловите! - Аксель бросил майору сумку. - Ее содержимое с лихвой оплатит ваши хлопоты. Нельзя ли вытащить Марию поскорее? Зуб даю - с минуты на минуту здесь будут Лебеди.
      Майор открыл сумку, поперхнулся и выронил ее.
      - Что за черт?!
      - Долгая история, - сказал Аксель. - И если вы хотите ее услышать, нам надо поспешить.
      Майор посмотрел на сумку, потом на Акселя, потом снова на сумку - и скомандовал:
      - Настроить оружие на режим «парализовать»! Развернуться веером! Я пошел на переговоры о заложниках.
      Он направился к дому, остановился на минуту и спросил у Акселя:
      - Вы идете?
      - Спасибо, - усмехнулся Аксель. - Премного обязан.
 
      Через три часа он сидел у видеоэкрана и смотрел, как Вентус уходит вниз. На дисплее то и дело вспыхивали бело-голубые огоньки - Лебеди Диадемы атаковали. Но если с корабликом Марии они справились шутя, то с боевым крейсером им тягаться было не по плечу, как несколько позже с гордостью заметил капитан.
      Аксель устал и продрог до костей. Все его тело ныло от синяков. Скоро он наконец примет ванну, о которой мечтал месяцами; но сейчас он не мог оторвать взгляд от экрана.
      Где-то внизу Каландрия готовилась сразиться с Армигером. Аксель битый час уговаривал капитана слетать к королевскому дворцу и прорвать осаду. У корабля наверняка хватило бы сил прикончить Армигера, но все дело было в том, что Акселя и Каландрию нанял для этого Хронос. А для армии Архипелага война с 3340 была окончена.
      Если честно, Акселю было наплевать на Армигера. Ему просто хотелось забрать Каландрию.
      - Эй!
      Он обернулся. В дверях, увитых плющом, стояла Мария. Умытая, в белоснежном платье, залитая теплым летним светом из спрятанных в зелени бра, она была просто неотразима. Мария стояла босиком на генетически созданной траве, устилавшей полы в гражданских отсеках корабля, и казалась такой свежей и уверенной в себе, словно это не она несколько часов назад орала и кусала за руки средневековых солдат.
      - Ты выглядишь потрясно! - воскликнул Аксель.
      - А ты ужасно. - Она засмеялась. - Отдохни немного. Все равно мы ничего больше не можем сделать.
      Аксель отвернулся к окну.
      - Мы должны вернуться, - сказал он. - Мы не выполнили задание.
      Мария тронула его за руку.
      - Знаю. Но сперва нам надо проанализировать останки Туркарета и понять, почему Ветры не разговаривают с нами. И тогда мы вернемся за твоими друзьями.
      - Просто…
      Аксель и сам не знал, что хотел сказать. Мария терпеливо ждала.
      - Мы должны забрать Каландрию. Она одержима 3340 и Армигером. Иногда мне кажется… мне кажется, она хочет проиграть. Хочет умереть или что-нибудь похуже.
      - Мы не можем спасти ее, - нахмурилась Мария.
      Аксель повернулся к видеоэкрану. Сейчас, когда корабль удалялся от солнца, Вентус был виден в форме полумесяца. Над горизонтом мерцала Диадема.
      - Если мы ее не спасем, - сказал Аксель, - то кто же?
 

31

 
      - Армия парламента перешла в наступление, - сказал Матиас.
      Матиас был в полном военном снаряжении - не в обычной золотой кирасе с блестящими эполетами, в которой Гала видела его раньше. В черной коже и стальной броне он выглядел сейчас как простой солдат, если не считать красного флага за спиной, символизировавшего его ранг. Эта смена одеяния передавала серьезность ситуации лучше всяких слов.
      Гале стало стыдно. Она, как всегда, была одета в бархат и вышитую кисею. Гала представила себе, как берет саблю и выходит на поле битвы, словно королева варварского племени. Вот было бы здорово! По крайней мере это гораздо лучше того, что она обязана была сделать. Гала величественно кивнула Матиасу.
      - Тогда иди. Я вверяю тебе свою судьбу.
      - Миледи…
      На мгновение его решимость дала трещину. Он внезапно превратился в старика, обремененного невыполнимой задачей. Оба знали: битва проиграна.
      Гала собралась с силами и улыбнулась; сейчас от нее требовалось сыграть ту роль, для которой она была рождена. Чтобы люди, умирая продолжали верить… хоть во что-нибудь. Пусть даже в несбыточную мечту.
      - Дорогой Матиас! Я просто хотела сказать, что не знаю никого более достойного возглавить мое войско.
      - Спасибо, ваше величество. - Он поклонился. - Я разделил свои полномочия с генералом Армигером. Армигер будет возглавлять оборону ворот.
      - Хорошо.
      Генерал снова поклонился и пошел прочь.
      - Матиас! - не выдержала Гала.
      Быть может, она должна скрывать свои чувства от подданных, но по отношению к ближайшим друзьям это было бы несправедливо. Матиас оглянулся. В глазах его сквозило легкое удивление.
      - Никто из вас не обязан умирать за меня…
      - Вы - законный монарх и наследница, получившая благословение Ветров. Мы все почтем за честь умереть, защищая вас.
      Он быстро вышел вон.
      Гала проводила его взглядом и, почувствовав острую боль в груди - физическую боль отчаяния, - в тоске обхватила себя руками.
      Рассвет едва занялся. В разбитые окна банкетного зала струился утренний свет. Мозаичные языки огня казались старинной шуткой, которая только теперь стала понятной. Чтобы не дать солдатам Лавина проникнуть в башню через тонкие стены зала, Матиас пропитал их маслом. Скоро этот просторный зал превратится в печку.
      Повсюду ходили солдаты в тяжелых боевых доспехах, их лица сводила судорога решимости и страха. Кто-то смеялся, но это была наигранная бравада. Они хотели показать себя королеве с лучшей стороны. Она обязана что-то сделать!
      - Постой! - позвала она одного из бегущих солдат. Тот остановился как вкопанный.
      - Да, ваше величество?
      - Я хочу дать… последнее наставление командирам. Они здесь?
      Солдат покачал головой:
      - Все на крепостных стенах, ваше величество. Собрать их вместе…
      Гала махнула рукой.
      - Беги дальше. Извини меня. Беги.
      Солдаты несли к окнам приставные лестницы. Она здесь только мешала.
      Гала пропустила очередную группу, подобрала юбки, чтобы не испачкать их маслом, и пошла назад в башню.
      Здесь было еще хуже. Кузнецы, плотники и рабочие дружно отрывали доски пола у черного входа в башню. Армигер всех пристроил к делу; возможно, это было безумие, но солдатам и в голову не приходило задуматься о целесообразности действий. Деревянный настил кончался в приемной, где пол был сделан из мрамора. Королева побежала вверх по деревянной лестнице для прислуги, между тем как обливающиеся потом солдаты срывали за ней ступеньки.
      - Могу я помочь? - спросила она одного из минеров, крушившего ломом старинное дерево.
      Тот споткнулся и выронил лом.
      - Вы… ваше величество?
      Он опустился на колено, пропоров голень торчащим снизу гвоздем, и, не обращая внимания на боль, ждал ее приказаний.
      - Пожалуйста! Я хочу помочь. Скажи мне, что делать. Минер в ужасе отпрянул.
      - Нет, ваше величество! Это тяжелая работа, да и небезопасная. Вам следует находиться наверху, в каменных залах, куда не проникнет огонь.
      - Понятно.
      Лицо Галы вновь застыло, превратившись в маску королевского величия. Коротко кивнув, она оставила минера и устремилась в коридор с мраморным полом, который вел в тронный зал башни.
      Гала вышла на первую площадку над главным входом. Эта часть летнего дворца оберегалась защитниками, как святыня, вплоть до прошлой ночи. Здесь все оставалось таким же, как в ее детстве: картины, люстры, статуи на местах, слуги, ожидающие в нишах приказаний… Сейчас большая бронзовая дверь была завалена кучей камней и дров, которыми солдаты пытались перекрыть вход, а мягкие ковры и гобелены покрыты серой пылью. Вокруг ни души, лишь перевернутые столы и баррикады из мебели рядами уходили к двери, словно скамейки в церкви. Если нападающие проникнут сюда, защитники будут сражаться с ними на баррикадах, убивая и умирая для того, чтобы ни один человек не смог взбежать по лестнице, предназначенной для приема гостей. В конце концов все они, конечно, погибнут. Солдаты Лавина хлынут в башню. Они поставят ее фрейлин к стенке и вышибут дверь в королевские покои. К этому времени она уже будет мертва. И ничто ни на небесах, ни на земле не могло изменить предначертанного хода вещей. Кроме одного…
      У Галы перехватило дыхание. Она чуть не упала и вцепилась в каменные перила, по которым как-то в детстве съехала вниз - когда была всего лишь безумной принцессой.
      Если она сейчас умрет, осада закончится без кровопролития. Все очень просто.
      Если она спрыгнет с башни на виду как у нападающих, так и защитников, Матиас останется в живых, Армигер с Меган - тоже, горничные, повара и беженцы из экспериментальных деревень - все спасутся. Они, конечно, разочаруются в ней; и никто не станет больше следовать учению самоубийцы.
      «Они не поймут, - подумала она, медленно шагая к лестничному пролету, который вел к тронному залу. - Разве они смогут понять?»
      Ей некого было любить. Ей по необходимости приходилось любить всех, кто ее окружал - защитников, наивных дурачков-идеалистов, которые поверили в ее полуправду, зная ей цену, однако полагая, что у нее были причины лгать и что она приведет их к спасению. Ее идеология, ее философия и проповедуемая ею новая мораль были только средством для достижения конечной цели. А конечной цели достичь невозможно в принципе. Армигер убедил ее в этом. Что ж… Раз так, какая разница, разочаруются они в ней или нет? Они возненавидят ее за то, что она сохранила им жизнь, но они будутжить, а жизнь в несчастье все же лучше, чем гибель в приступе бессмысленного фанатизма.
      Гала вошла в тронный зал. Три фрейлины, потерянные и испуганные, молча подбежали к ней, пытаясь поймать ее взгляд.
      - Их путь может обернуться новой тиранией, - пробормотала королева. - Стоит только поверить в собственную непогрешимость.
      - С вами все в порядке, ваше величество?
      Они прикасались к ее рукам, к ее одежде. Как и остальные, фрейлины пытались справиться со страхом смерти, вверяя себя ей.
      - Оставьте меня! - Королева отступила назад, вырвавшись из кольца. - Я такая же, какой была всегда.
      Не дав им возможности ответить, она побежала к боковой двери, которая вела в спальные покои. Захлопнув за собой дверь, Гала заперла ее на задвижку.
      В маленькой комнате, где она встречалась с Лавином, стояли еще две горничные. И уставились на нее открыв рот.
      - Уходите!
      Гала ринулась мимо них. Вот она, лестница на крышу. Все действительно очень просто. Народ никогда ее не поймет. Армигер прав: единственный путь к гуманности лежит через тиранию какого-нибудь демагога, или через несгибаемую идеологию, или, что хуже всего, через демагогию снисхождения. В великих межзвездных цивилизациях, о которых рассказывал Армигер, не было королев и королей. Там не было людей, которые стояли над другими и взирали на них сверху вниз.
      Гала пробежала половину лестницы - и упала, но не покатилась вниз; какая-то сила словно прижала ее к камням.
      Это было похоже на черное облако на краю сознания. Мысль, в которой она не признавалась сама себе… О чем она только что думала? Тирания… Да, тирания снисхождения. Основания для этого были… были…
      Мир сузился до шероховатых камней внизу. Гала судорожно глотала воздух. Королевство… ее планы…
      Лавин.
      Она вскрикнула и вскочила на ноги, наступив на край платья и порвав его. Шатаясь из стороны в сторону, натыкаясь на стены лестничной шахты и отталкиваясь от них, Гала взобралась на крышу.
      Там были люди и катапульты. Люди всматривались в дым. Отдаленный грохот сопровождал снаряды, выпущенные из паровых пушек Лавина.
      Внешний угол крыши был открыт и не огражден парапетом. Еще несколько секунд - и не надо будет мучиться при мысли о том, что единственный человек, которого она любила, пришел убить ее.
      Думы о спасении мира, планы, абстрактное совершенство созданной ею идеологии - все разбито в прах. Оставшись наедине с невыносимой болью от сознания собственного поражения, Гала побежала к краю крыши с единственнбй надеждой на то, что булыжники, которыми вымощен двор, раз и навсегда прекратят эту боль.
      Она шагнула вперед, увидела булыжники внизу, почувствовала себя свободной… и тут солдаты с криками оттащили ее назад.
      Гала вопила и сопротивлялась. Отбивающуюся, кричащую, ее отволокли по крыше к лестнице, потом вниз и передали в руки вездесущих фрейлин.
 
      Каландрия Мэй стояла у паровой пушки. Держа вместе с другими солдатами над головой длинную лестницу, она слушала, как командир рассказывал им о богатствах, которые ожидают тех, кто первым бросится на штурм дворцовых стен.
      Паровые пушки шипели и бурчали, отвлекая мысли Каландрии своей дикой примитивной энергией. Это были простые устройства - обыкновенный котел, наподобие турбины выпускающий пар. Турбина вращала деревянное колесо шести метров в диаметре. В общем, почти как водяная мельница. Только вместо воды лопасти колеса молотили в нижнем бункере по гравию, камням и белым кускам горной соли, разгоняя их и в конце концов выпуская в воздух. Стремительный поток гравия и камней летел в стены, откуда доносился глухой треск, похожий на отдаленный камнепад.
      Пушечный расчет Каландрии был одним из десяти, занявших позиции возле главных ворот рамка. Паровые пушки очистили стены, как метлы, сбросив с них защитников. Артиллеристы из-за стен отстреливались, но они стреляли вслепую. Время от времени град камней попадал в расчеты нападающих, и люди падали на землю. Некоторые больше не вставали.
      Взять главные ворота лобовой атакой было практически невозможно. Метрах в четырех перед ними - пропускная решетка, в потолке нападавших поджидают смертельно опасные дыры, и защитники готовы вылить расплавленный свинец на голову любого, кто попытается там пройти.
      Армия Лавина наступала по всей долине. Длинную стену, окружавшую дворец, штурмовали по крайней мере в десяти местах, насколько могла видеть Каландрия; наверняка отряды атаковали и с северной стороны. У защитников явно не хватало сил, чтобы обороняться по всей длине стены. Им придется отступить.
      А когда они отступят, останется главное - башня, которая возвышается над воротами. Все самое важное произойдет именно там. Там была королева. И Армигер тоже должен быть там.
      С пояса Каландрии свисала сабля, за спиной болтался длинный, обернутый в мешковину предмет, который лязгал при каждом ее движении. Микроволновое ружье было тяжелым, но лишь это оружие из арсенала корабля Марии могло прикончить Армигера. Когда из-за стен дождем сыпались камни, Каландрия прежде всего укрывала ружье, а уж потом свою голову. Без него ей не было смысла здесь оставаться.
      Донесся отдаленный рев. В долине, лежавшей километром ниже, первая волна солдат с поднятыми над головами лестницами ринулась на штурм. Ну точь-в-точь кучка муравьев! Всадники на лошадях размахивали саблями. За ними к стенам черепашьим шагом приближались пушки.
      Сердце у Каландрии колотилось. Оглянувшись вокруг, она увидела в глазах стоявших рядом солдат то же выражение животного страха. Все они были в одной лодке, уносимой вперед привычкой, которая вырабатывалась годами муштры. Страх настолько помутил им рассудок, что у них не хватало элементарного благоразумия, чтобы повернуться и убежать. Именно этот ступор страха назовут позже храбростью.
      Впереди раздался громкий треск; звук эхом разнесся по долине и вернулся обратно. Каландрия посмотрела вперед и увидела, как часть стены сторожевой башни обвалилась, подняв тучу пыли. Более тяжелые пушки, расположенные в сотне метров сзади, нащупали слабое место. В оседающей серой пыли стала видна черная дыра.
      - Вот она, ребятки, наша дверь! - гаркнул командир, размахивая руками, и Каландрия обнаружила, что бежит вперед вместе с остальными, не думая ни о чем, только ища взглядом, где бы спрятаться - какую-нибудь лисью нору, способную укрыть ее от бежавших рядом солдат, чтобы они не увидели, как она струсила. Они рыскали вокруг такими же обезумевшими глазами… й продолжали бежать.
      На какое-то время Каландрии пришлось сосредоточиться на собственных ногах, поскольку ее связывала с соратниками тяжелая лестница. Когда она вновь взглянула вверх, они уже были под стеной, а из пробоины в башне валил черный дым.
      Почти под ногами взметнулся вверх фонтан песка, раздались громкие хлопки- очевидно, выстрелы из мушкетов. Лестница закачалась. Кто-то монотонно ругался не переставая, остальные кашляли, и все это заглушалось треском падающих камней, топотом ног и отдаленным гулом.
      - Стой!
      Каландрия остановилась.
      - Приставить лестницы!
      Она подпрыгнула, толкая лестницу и глядя, как та, словно по волшебству, встает у сужающейся в перспективе белой башенной стены. Шум падающих камней утих; паровые пуш-
      ки прекратили стрельбу, чтобы позволить нападающим взобраться наверх. Однако это также давало возможность защитникам вылезти из укрытий.
      Естественно, со стены тут же посыпались камни и мушкетные пули. Каландрия потрогала мешковину, опасаясь, как бы камни не повредили ружье.
      Первые солдаты полезли вверх. Двое тут же свалились. Все держали над головами щиты, безрадостно ухмыляясь из-под них друг другу и слушая, как по щитам молотит все, что валится сверху.
      Толпа напирала, и Каландрия неожиданно обнаружила, что карабкается наверх, зажатая между солдатами впереди и сзади нее.
      Двенадцать перекладин, потом одна сломанная, левая рука сжимает обломки, испачканные кровью… Солдат впереди остановился, начал жутко ругаться. Снизу на него заорали.
      - Я ранен, ранен! - крикнул он.
      Капли крови упали на руку Каландрии. Солдат сжимал раненое плечо.
      - Слезай! Нас это не колышет! Эй, пацан, подрежь ему поджилки! Сбрось его с лестницы, не то нам всем крышка!
      Каландрия глянула вниз. Если он упадет, то непременно разобьется.
      - Давай! - крикнул Манин, стоявший на лестнице сзади нее. - Иначе я столкну тебя и сам его сброшу!
      Мимо ее левого плеча пролетело что-то большое. Каландрия вытащила из-за пояса нож и подняла руку.
      - Тебе придется посторониться! - крикнула она раненому.
      - Я не могу спрыгнуть! Я умру!
      Манин пырнул Каландрию в лодыжку. Она выругалась и полезла вверх.
      - Сволочь! - простонал раненый. - Сволочь!
      Он бросил на нее глубоко обиженный взгляд. Ему было от силы лет двадцать пять. Черная щетина, темные брови и удивительно длинные ресницы над голубыми глазами…
      - Сволочь, - повторил он, моргнув, и отпустил перекладину. «Просто лезь!» Она так и делала, но из глаз у нее катились слезы.
      Наверху кто-то закричал. Мимо снова пролетело нечто темное. Не успев опомниться, Каландрия оказалась у пролома, чуть не задохнувшись от дыма, на ощупь вцепилась в разбитые камни и втиснулась в брешь.
      Там было жарко, как в аду. Сзади напирали; ничего не оставалось, как продвигаться вперед. Она вдруг почувствовала, что ступает в огонь, пошатнулась и опустилась на одно колено.
      Языки пламени лизали ее ногу. Каландрия вскрикнула, прокатилась между горящими бревнами и угодила в громадный камин. На бревнах рядом с ней лежало дымящееся тело. Сквозь огненные языки виднелись люди, сражающиеся в просторном зале.
      Защитники убивали нападавших, как только те вываливались из разрушенного камина. Все, кто поднимался по лестнице, были обречены.
      Сабля со звоном опустилась вниз, ударив ее по руке. Плечо обожгло острой болью. Каландрия откатилась, пнув нападавшего ногами. Тот упал. Она перепрыгнула через него и с плеча рубанула человека, стоявшего за ним. В комнате было полно вооруженных солдат. Каландрия изворачивалась, пиналась и пыталась пробраться к двери.