– Не успел сержант подумать об этом, как кто-то из банды Марка залепил очередь точно поверх высотки. Два разряда нашли свою цель, и один из паукообразных погрузчиков стал похож на фосфоресцирующее привидение. Мертвенным светом он лишь на мгновение осветил своих компаньонов, однако этого было достаточно.

– Все, теперь конец, – Мишель прокомментировал океан голубого огня, вспыхнувший на вершине холма.

– Отступить не получится, клади их на пузо, – посоветовал Николаю Такер. – Как знать, может, до прихода Готье кто и протянет, хотя надеяться на него – дохлый номер.

Жан-Поль, красный от натуги, злобно покосился на лейтенанта. Тот лишь пожал плечами, констатируя очевидный факт.

В настоящий момент взвод Грабовского расколот надвое, – с некоторой нерешительностью подал голос капитан Лафорт. – Одна его часть атакует Строгова, другая – Готье. В результате этого образовался провал в обороне. Проведя наступление на моем участке, мы можем прорваться в тыл противника.

– Так в чем же дело, Грегуар? – Жерес одобрительно усмехнулся. – Вы предложили, вам и выполнять. Соединяйтесь с Тьюри и прорвите оборону противника. Мсье Грабовскому будет полезно напомнить, что война – это работа не только для рук и ног, но еще и для головы.

Увлекшись истреблением роботов Строгова и Готье, Марк оставил на своем левом фланге довольно скудные силы. Пять красных фигурок патрулировали этот сектор, спокойно ожидая окончания побоища на противоположном краю игрового поля. Под прикрытием темноты девять погрузчиков подкрались к ним совершенно незаметно.

– Шестьдесят, пятьдесят, сорок метров… – считал вслух Мишель. – Они нас не видят! Двадцать метров.

– Огонь! – скомандовал Лафорт.

Станеры взвыли, осыпая разведчиков залпами невидимых парализующих лучей. Два человека рухнули сразу, остальные залегли, открыв беспорядочную стрельбу. Им удалось остановить одного робота, однако исход атаки был уже предрешен. Через десять минут Грабовский потерял левый фланг.

«Мне очень жаль, шеф, но сегодня фортуна от вас отвернулась», – подумал сержант Тьюри, разворачивая свою команду для атаки с тыла.

– Какая дикость! – вдруг возмущенно завопила Дэя.

Присутствующие как по команде оглянулись на нее. Это были первые слова, произнесенные из дальнего глухого угла, куда эхо сражения загнало инопланетных интеллектуалов.

– Что вы сказали? – непонимающе переспросил Жерес. Мысленно он еще находился на поле боя и не успел переключиться на новую волну.

– Я сказала, что только что наблюдала сцену древнейшей истории, где значение имеет исключительно грубая сила, а никак не разум. – Голос Дэи окреп, и в нем прозвучали нотки вызова.

– Это точно, – не утерпел Жан-Поль Готье. – Мы передадим Грабовскому ваше мнение по поводу его действий.

Послышавшееся со всех сторон хихиканье только подлило масла в огонь. Орнамент на теле Дэи вспыхнул малиново-оранжевым светом, как будто превратившись в капли расплавленного металла.

– Считаю, что Совет поторопился, назначив вас, майор, главой экспедиции. Вы сломали весь график обучения и научных экспериментов, заменив их садисткими тренировками, подобными этой. – Доктор с гневом указала на экран, где армия роботов добивала остатки разведвзвода. – На борту «Трокстера» сложилась кризисная ситуация. Ваши солдаты добились настоящей паники среди миролюбивых нэйджалов, чем до предела накалили обстановку. Предупреждаю, что больше я не намерена этого терпеть. Я использую все свое влияние и добьюсь от Совета соответствующих мер.

Не дожидаясь ответа, Дэя гордо двинулась к выходу. Проходя мимо Хризика, она как бы между прочим приложила крохотный анализатор к его хвосту. Доктор удовлетворилась показаниями прибора, бросила на землян последний испепеляющий взгляд и скрылась за дверью. Жерес вопросительно посмотрел на Готье.

– Командир, клянусь, первый раз об этом слышу! – взмолился сконфуженный старшина. – Я никогда не «видел наших ребятишек более тихими и кроткими.

– Господин майор… – Мишель рискнул высказать свое мнение. – Думаю, что здесь дело в несовместимости психологии. Например, когда мы проводим рукопашные схватки, вся палуба пустеет. Ящеры бегут от нас, как от лесного пожара. Раньше мы не видели в этом проблемы и считали это забавным.

Выслушав Мишеля, Жерес обратился к Торну:

– Ваше мнение, профессор? У нас проблема? – Я бы назвал это трудностью. Тьюри прав, при окончательном формировании состава экспедиции нам придется учитывать совместимость рас и их психологическую приспособляемость. – Профессор устал, об этом говорил его помятый вид. – Нэйджалы и лурийцы – безобидные миролюбивые существа, они абсолютно не годятся для войны.

Война! Это слово подобно электрическому разряду пронзило воздух. Вернее, не само старое и «любимое» понятие, а то, из чьих уст оно прозвучало. Корсиканцы насторожились.

– Выкладывайте новости, профессор, – приказал Жерес.

– Прежде всего хочу извиниться за своих коллег. Чтобы удовлетворить свои амбиции, они должны были высказаться. Сейчас все немного успокоятся, и мы без особых проблем доберемся до Эктегуса.

«Хризик высказался от души!» – Тьюри с улыбкой покосился на бездыханного ящера.

– Эктегус? – Грегуар Лафорт первый среагировал на новое название. – Извините, мсье Торн, насколько я помню, мы летим на Торганову. Разве не там назначен сбор всех участников экспедиции?

– Два часа назад получено новое указание Совета. – Торн невесело вздохнул. – Гибель «Фантерскрипта» внесла изменения в доктрину экспедиции. Миссия должна быть готова к актам вероятной агрессии.

– Ничего не имею против, – Жерес испытывающе буравил взглядом профессора, – но чем нам поможет этот, как его, Эктегус?

– Планета Эктегус вместе со своими тремя спутниками довольно известное место. Это – самая большая галактическая свалка.

Глава 11

Марк Грабовский уныло тащился по одному из бесконечных переходов «Трокстера». Ему не хотелось ни видеть, ни слышать никого на свете.

«Мальчишка, болван безголовый! – ругал он себя. – Так лопухнуться, когда победа была уже в кармане».

От стыда Марк был готов повеситься на собственных шнурках, поэтому он благодарил Бога за то, что по пути ему встречались одни лишь ящеры. Переступив через хвост очередного наладчика, копающегося в стенной панели, лейтенант свернул в вестибюль пассажирского отсека. На стене красовалась свеженарисованная цифра «137».

«Это не наш уровень! – смекнул Грабовский. – Тем лучше, без излишних встреч доберусь до грузового лифта, а там рукой подать до моей конуры».

Трам-там, полоса эскалатора ожила. Впереди кто-то спускался с верхней палубы. На всякий случай лейтенант добавил шагу, однако миновать зону подъемника рервым ему не удалось. Дэя сошла с движущейся ленты и направилась навстречу. Марк никогда раньше не виделся с ней наедине, а тем более вне служебной обстановки. Поравнявшись с лурийкой, он кивнул, буркнул приветствие и, опустив глаза, припустил дальше.

– Господин лейтенант!

Марк оглянулся.

– Господин лейтенант, – повторила Дэя, остановившись у него за спиной. – Вы хотели бы спариваться со мной?

– У-у-у… – только и смог пролепетать Грабовский, пораженный зоологичностью этого вопроса.

– Так да или нет? – Дэя стала похожа на земных женщин, требующих немедленных ответов на вселенские вопросы.

– А у нас может что-нибудь получиться? – При всей необычности ситуации Марку захотелось узнать ее продолжение.

– С биологической точки зрения я не вижу никаких проблем. Кроме этого имеются все три предпосылки к нашей близости.

Грабовскому никогда раньше не приходилось обсуждать секс в столь научных выражениях и при столь необычных обстоятельствах. Он медлил, подбирая слова.

– Во-первых, вы возбуждаетесь, когда видите меня. – Дэя указала на вздувшуюся ширинку на штанах лейтенанта. – Во-вторых, сейчас я нахожусь в сезоне любви, и мое тело требует сексуального удовлетворения.

– И в-третьих?

– В-третьих, ваш член – это лучшее, что я могу найти на этом корабле.

Марк понемногу стал приходить в себя. Он прикинул, что лурийская мораль, должно быть, несколько отличается от земной. Пытаясь проверить это, лейтенант задал следующий вопрос:

– Первые два пункта мне абсолютно ясны. А вот что вы там говорили о третьем?

Дэя не уловила подвоха и невозмутимо взялась за объяснение:

– На «Трокстере» отсутствуют самцы моего вида, поэтому удовлетворить себя я могу только при помощи биоволновой стимуляции или предложив близость другому существу, имеющему сходный половой аппарат. Последний способ более натурален и эмоционален. Именно поэтому я склонна выбрать его.

Марк изо всех сил пытался сдержать ехидную улыбку, в то время как Дэя серьезно продолжала:

– Так как по долгу своей работы я проводила медико-биологические исследования всей вашей роты, то, соотественно, имею данные о размерах половых органов всех индивидуумов, находящихся на борту.

«Пусть я проиграл сегодняшнюю драку, зато кое в чем другом оставил всех остальных далеко за кормой!» – Грабовский расправил плечи, повинуясь накатившему чувству сладкого самодовольства.

– Должна вам сказать, Марк, что ваш пенис имеет довольно средние размеры и не может сравниться с репродуктивными органами, например, Тьюри или Мартинеса…

«Пригрел гадов на своей груди, – с раздражением отметил лейтенант. – Гнать их надо из разведки!»

– Однако свой выбор я сделала не только на основе чисто физических размеров…

«Интересно, а на чем же еще, черт возьми?»

– Для нас, луриек, большое значение имеет продолжительность совокупления.

– Сколько? – выдохнул Марк.

– Что сколько? – не поняла Дэя.

– Я спрашиваю, сколько времени вы… – лейтенант стушевался, подбирая синоним к слову «трахаетесь», – занимаетесь этим делом?

– Для достижения оргазма лурийской женщине необходимо примерно пять часов.

«Это конец! Я проиграл и второе сражение. Да, сегодня явно не мой день!» – На лбу у Грабовского выступила испарина, плечи поникли, а армейские ботинки налились свинцом.

– Вы что, неважно себя чувствуете? – пристально глядя на лейтенанта, поинтересовалась доктор.

– Просто немного устал. – Марк облокотился о стену. – Слушайте, Дэя, а как ваши мужчины выносят столь длительный секс? – вдруг неожиданно спросил он.

– Для них это не составляет особого труда, – из сострадательного тон женщины вновь стал академическим. – В отличие от землян их пенис имеет костную структуру.

После этих слов лицо Марка вытянулось, глаза округлились и он взорвался таким диким хохотом, от которого затряслись переборки. Грабовский не мог остановиться несколько минут и даже присел, чтобы не свалиться на пол. Все это время Дэя тихо стояла рядом и непонимающе смотрела на своего странного избранника. Когда он, наконец, пришел в себя и поднялся на ноги, доктор осмелилась задать вопрос:

– Я сказала что-то смешное?

– Нет, что вы! Я просто понял, почему на Луре никогда не было армии.

– Почему? – Дэя не ожидала подобного поворота.

– Ваши солдаты не смогли бы ползать по-пластунски, – снова заржал Марк.

– Как ни странно, но шутка дошла до инопланетянки. Она рассмеялась мелодичным звонким смехом. Юмор разрядил напряжение. Внезапно между ними возникли доверительные дружеские чувства, отметающие любой официоз в отношениях.

Держась одной рукой за ремень излучателя, другой лейтенант обнял женщину за талию. Хотя Марк и не считал себя низкорослым, он все же оказался на голову ниже своей новой подруги. Этот факт ничуть не смутил ротного Казанову.

– Скажу тебе откровенно, я не обладаю достоинствами лурийцев и не смогу выдержать любовную скачку длиной более получаса, – честно сознался он.

– В обычном состоянии – да, но после инъекции бетаманила твой организм станет в десять раз сильнее, – Дэя приняла переход на «ты».

– Бетаманил? Это что еще такое?

– Сложное химическое соединение, долго рассказывать. Обычно его не встретишь в организмах землян, но, на мое счастье, твое тело является замечательным исключением.

Грабовский почувствовал, как рука лурийки нежно забралась ему в брюки. Не ожидая столь скорого ответа, он вздрогнул и огляделся по сторонам. Как и прежде, вестибюль был пуст.

– Погоди-погоди, я что, монстр какой-нибудь? Откуда во мне взялась эта штука?

– Понятия не имею. Бесцветная жидкость со сладковатым запахом… – Дэя комично втянула носиком воздух. – Мне кажется, я даже сейчас чувствую ее аромат.

«Агташ», – вспыхнула в голове Грабовского смутная догадка. Лейтенант вспомнил те два омерзительных флакона, которые он по пьянке да на спор осушил на прощальной вечеринке.

– Слушай, а это очень вредно? – всполошился Марк.

– Вообще-то, для людей – да. А вот, например, у кронеров с планеты Охон десять процентов крови – это чистый бетаманил.

– А почему я ничего не чувствую? Даже недомогания нет!

– В том-то вся и штука. Твой организм воспринимает бетаманил без побочной реакции и не отвергает его как чужеродное вещество. Сейчас каждый литр твоей крови содержит целый грамм бетаманила, а раньше этот показатель был еще выше. Я думаю, что эта переносимость является генетической особенностью вашей семьи.

«Надо будет непременно поинтересоваться у бабушки насчет ее старой дружбы с королем итальянской моды», – решил Марк.

– Если ты говоришь, что во мне и так гуляет этот, как его, бетаманил, то, может, мы сможем обойтись без дополнительных вливаний? – Грабовский с детства не терпел уколы.

– Нет, дорогой… – Дэя совсем по-земному нахмурила лоб. – Для реализации наших желаний мы должны поднять уровень бетаманила в твоей крови практически вдвое и поддерживать его в таком состоянии на протяжении всего «сезона любви». Бетаманил обладает огромной проникающей способностью. Сейчас он содержится в каждой клетке твоего организма, поэтому, естественно, велики и потери. Согласно моим данным, ты каждый день теряешь по двадцать пять тысячных грамма этого столь необходимого нам вещества.

– Дэя продолжала нести еще какую-то научную чушь, но Марк уже не слушал ее, занятый изучением ажурной застежки на лурийском комбинезоне. Удовлетворившись результатами исследований, лейтенант остановил женщину простым и невинным вопросом:

– Дорогая, так где ты говоришь твоя каюта?

Глава 12

«Зачем я все это пишу? – Жерес отложил авторучку и задумчиво уставился на лист бумаги. – Катрин скорее всего никогда не получит этого письма».

Перебирая в памяти обстоятельства их последней встречи, Кристиан корил себя за малодушие и трусость. У него не хватило мужества все ей объяснить. Но, с другой стороны, что бы это изменило? Майор все равно не отказался бы от полета, но в памяти у него сохранилось бы не счастливое улыбающееся лицо Катрин, а образ несчастной покинутой женщины, для которой он все равно ничего не мог сделать. С такими воспоминаниями в самый раз топиться, а не идти в бой.

Разумом он понимал, что все кончено, их разделяют миллионы километров и возврата быть не может, однако сердце стонало и рвалось к Катрин. Именно поэтому Кристиан уже два часа терзал страницы своего блокнота, обрывки которых валялись по всей каюте. Сигнал внутренней связи вывел майора из оцепенения. Каюту командира вызывал центральный пост.

– Включить связь! – Сервисная система стремглав исполнила команду. – Слушаю. – Жерес посмотрел в глаза голографическому изображению Фельтона.

– Господин майор, мы подходим к Эктегусу. Зрелище фантастическое, вы должны это видеть.

– Хорошо, сейчас иду. – Кристиан встал, застегивая ремень. – Пьер, кто с тобой на мостике?

– Строгов, Грабовский и Риньон.

– Риньон? – Новое имя резануло слух майора. – Он что, наконец оклемался?

Кристиан вдруг сообразил, что с момента их первой встречи видел лейтенанта всего два-три раза, да и то мельком. В начале полета этот «отчаянный» коммандос свалился в лазарет, и Жерес забыл о его существовании вплоть до сегодняшнего дня.

– Да, Делантре считает, что нет смысла держать лейтенанта в постели. Благодаря препаратам доктора Дэи исчезли все симптомы аллергии на эти «замечательные» инопланетные концентраты.

– Делантре – всего-навсего санитар. У него достаточно компетенции, чтобы принять такое решение? Мне не улыбается снова наблюдать Риньона, бьющегося в судорогах и покрытого пузырями.

– Ничего не могу сказать, кроме того, что Дэя согласна с мнением капрала.

– Ладно, посмотрим. Я иду, ждите.

По пути на центральный пост Жерес был мрачен и задумчив. Впервые за последние годы майор изменил своим принципам. Среди «Головорезов» оказались люди, не прошедшие его личную проверку и отбор. И это не рядовые солдаты, а офицеры – надежда и опора его немногочисленной армии. Конечно, здесь не было вины Жереса, обстоятельства решили все за него. Но проблема от этого не становилась менее острой. Ряд вопросов требовал ответов, и чем скорее, тем лучше. Почему Лафорта и Риньона принесло прямо в день старта, да еще в четыре часа утра? Зачем такая спешка? Кто среди ночи послал за ними машину? Было ли все это просто совпадением, или кто-то неведомый, пронюхав о планах майора, попытался их сорвать?

Как и положено, на борту военного корабля два солдата дежурили у входа на командный пост. При приближении командира они отдали честь и, набрав код замка, распахнули дверь. Наблюдая, как стальные створки расползаются во все четыре стороны, Кристиан вспомнил ту бучу, которую поднял Хризик, первый раз узрев такие нехитрые меры безопасности. Хорошо еще, что речевой аппарат нэйджалов не в состоянии производить понятные людям звуки, и весь фейерверк свистяще-шипящих эмоций достался бедолаге Торну.

Оказавшись внутри рубки, майор позабыл обо всех проблемах. На главном корабельном экране, переливаясь в лучах своего солнца, сиял Эктегус. Систему планеты образовывали еще три естественных спутника, а также целая армада более мелких объектов, к происхождению которых природа не имела ни малейшего отношения.

– Это звездолеты, – услышал Жерес незнакомый голос.

Кристиан с трудом оторвался от созерцания этой мистической картины и оглянулся. В трех шагах от него стоял Серж Риньон. Сложив руки на груди, он завороженно глядел на невероятных космических драконов, медленно проплывающих в звездном безмолвии.

– Они великолепны, – лейтенант говорил тихо, словно боялся разбудить спящих колоссов.

– Наслаждаетесь зрелищем?

– Я пилот, поэтому не могу без восхищения смотреть на корабли, тем более если они так совершенны.

– Пилот? – Жерес был искренне удивлен. – В ваших документах ничего об этом не сказано.

Риньон улыбнулся.

– Это было давно, в другой жизни, – неопределенно ответил он.

– А на чем летали?

– На «Конкорде», второй пилот.

– Ого! И большой налет часов?

– Приличный, почти полгода в воздухе.

– Добрый день, господа, – диалог офицеров прервал новый собеседник. – Поздравляю с прибытием. Наконец-то Хризик перестанет каждое утро надоедать мне рассказами о ваших очередных подвигах. Честно говоря, он мне уже порядком надоел. – У Торна было прекрасное настроение.

– Мы покидаем «Трокстер»? – удивился Серж. – На чем же мы полетим к Теосу?

– Корабль нэйджалов довольно тихоходная посудина, – чувствовалось, что Торн уже весьма поднаторел в земном жаргоне, – мы пересядем на…

– Извините, профессор, – Жерес поспешно прервал ученого, – мне срочно нужно поговорить с вами. – Майор перевел взгляд на Риньона: – Вы свободны, лейтенант. Позовите ко мне Грабовского и Строгова.

Риньон козырнул и с явным неудовольствием отправился выполнять приказ. Оставшись наедине с Торном, Кристиан самым бескомпромиссным тоном обрушился на профессора:

– Уважаемый компаньон, в нашей концессии все новости первым узнаю я! И только я решаю, как и когда довести их до сведения других членов экспедиции. – Жерес буквально прижал к стене тщедушную фигурку. – Именно поэтому свежей информацией о смене корабля вы сначала обязаны были поделиться со мной.

Торн непонимающе хлопал глазами.

– Я хочу напомнить, – продолжал майор, – что мы проводим военную операцию, так сказать, во всей ее красе. Поэтому должны учитывать все стороны дела, включая борьбу со шпионажем и утечкой информации.

Слова майора вызвали полную неразбериху в голове Торна.

– Шпионаж? Утечка информации? Что это значит? Жерес, вы сошли с ума!

Вероятно, профессор поднял бы крик, если бы за его спиной не выросли Грабовский со Строговым. Майор ответил на салют лейтенантов, а затем вновь перевел взгляд на Торна:

– Здесь есть каюта или отсек, где можно поговорить без свидетелей?

Социолог задумался:

– На нижнем ярусе должен находиться отсек реабилитации пилотов.

– Наверное, подойдет. Показывайте дорогу.

Их квартет двинулся по переходному туннелю. Проходя вторую террасу, Торн вдруг занервничал:

– Господа, очень прошу аккуратно отнестись к тончайшему оборудованию отсека реабилитации. Я не хочу вас обидеть, но многие земляне весьма небрежно обращаются с аппаратурой.

Кого вы имеете в виду? – Строгов негодующе уставился на профессора.

– Да хотя бы вас, лейтенант. В результате вашей чрезмерной любознательности вышла из строя маскирующая система. Второй жертвой стал наружный биологический сканер.

– Какого черта!.. – Николай задохнулся от возмущения.

«Действительно, так оклеветать порядочного человека! – ужаснулся Жерес. – Спрашивается, какое отношение имел Строгов к биологическому сканеру?»

– Хватит! – пользуясь властью начальника экспедиции, Кристиан прервал назревающий скандал. – На борту «Трокстера» находится двухтысячный экипаж. Разыскивая виновников, мы попусту теряем время.

– Полностью поддерживаю командира, – немедленно согласился Николай.

Отсек реабилитации оказался совсем небольшой квадратной комнатой, вдоль стен которой выстроились пластиковые саркофаги, слегка смахивающие на здоровые бетономешалки. На верхнюю часть каждой из камер был надет хрустальный ежик, от которого отходили многочисленные кабели и шланги.

– И как всегда, ни одного стула, – высказал общее мнение Грабовский.

– Неважно, долгой дискуссии не предвидится.– Майор сразу дал понять, что беседа будет протекать под лозунгом «Командир всегда прав».

Жерес прошел в глубь отсека и жестом пригласил остальных последовать его примеру. Когда коллеги были готовы слушать, он, понизив голос, начал:

– Наблюдая за событиями в Черной зоне, а также за ходом нашей экспедиции, можно заметить некоторые странные факты. Объяснения им могут быть самые разнообразные, однако, на мой взгляд, самой вероятной версией является действие в нашем тылу агентов противника. Я не намерен ожидать новых подтверждений этой гипотезы! Лучше перестраховаться, чем получить удар в спину.

Терпению профессора пришел конец.

– Послушайте, Жерес, вы сегодня целый день рассказываете какие-то ужасы. Или вы знаете больше, чем говорите? – Его черное лицо приобрело фиолетовый оттенок. – Я хотел бы покончить с разного рода недомолвками и тайнами!