Ю.А. ЕМЕЛЬЯНОВ. ТАЙНА НЛО.

Итак, журналистское расследование Тима Шоукросса завершено, и пора подвести его итоги. Задача, стоявшая перед автором, была не из легких. Ему надо было, подобно канатоходцу, пройтись по прямой линии истины, преодолев давление с двух сторон: со стороны официальных властей и официальной науки, с презрением высмеивающих любого, кто занимается таким «несерьезным» предметом, как НЛО, и со стороны фанатичных сторонников НЛО, готовых растерзать всякого, кто сомневается в присутствии пришельцев на Земле. Опорой же для Тима Шоукросса служили не всегда надежные сообщения о наблюдениях объектов, реальность которых вызывает большие сомнения.

Как следует из нескольких документальных свидетельств ВВС США, приводимых автором, около 20 процентов всех свидетельских показаний относительно НЛО действительно относились к «неопознанным» предметам, остальные 80 процентов представляли собой предметы «опознаваемые». Таким образом, сведения о явлениях, не поддающихся простому объяснению специалистов из ВВС, были покрыты слоями сообщений, в которых обычное событие выдавалось за таинственное. При этом эти слои ошибочных сообщений раза в четыре превышали данные о явлениях, которые имели хотя бы какое-то отношение к неразгаданным тайнам. Чтобы докопаться до истины, Тиму Шоукроссу пришлось как археологу осторожно снимать толстые слои ошибок, заблуждений, обмана, миражей, спесивого скепсиса, официальной секретности.

Вместе с автором мы начали знакомство с тайной Росуэлла с рассказов о куче обломков непонятных предметов, обнаруженных на пустынной земле фермером Уильямом Макбрейзелом в июне 1947 года. По словам Макбрейзела, о которых мы узнаем из воспоминаний его соседей, запечатленных Тимом Шоукроссом, странные обломки и обрывки так перепутались и сцепились друг с другом, что фермер долго не мог отделить один предмет от другого. Загадка, которую решает английский журналист, похожа на кучу обломков и обрывков, обнаруженную Макбрейзелом. На протяжении книги Тим Шоукросс с удивительным терпением и дотошностью разбирает груду информации о тайне Россуэлла, в которой байки и досужий вымысел, официальный обман и коммерческая ложь, миражи и галлюцинации тесно переплелись с верными и точными наблюдениями. Не брезгуя прикоснуться к свидетельствам вдохновенного вранья и не уставая перебирать скучные бюрократические бумаги, автор книги умеет найти даже в этих сочинениях обрывки истины и отблески правды.

Сложность задачи, которую на протяжении книги решает Тим Шоукросс, состоит в том, что, как и в описании любого явления, в истории летающих тарелок можно найти несколько пластов из различных версий, имеющих разную природу, а потому нередко взаимоисключающих друг друга. Значительную часть из 80 процентов сообщений, которые не представляют никакой ценности для исследования тайны НЛО, составляют вымышленные истории. Как пишет Т. Шоукросс, «показания» свидетелей, с которыми он беседовал, «порой казались столь невероятными, что невольно возникали сомнения в рассудке рассказчиков». Для таких мыслей у автора были веские основания. Как известно, во все времена «пунктик» помешательства психических больных всегда отвечает духу эпохи. Если во времена великих войн и великих общественных революций сумасшедшие объявляли себя Наполеонами, то ныне многие сумасшедшие объявляют себя гениальными учеными, так как для нашей эпохи особенно характерны помешательства, связанные с научно-техническими открытиями и изобретениями.

Автору послесловия приходилось читать трактаты, написанные сумасшедшими людьми, в которых излагались бредовые проекты строительства технических сооружений для решения различных проблем человечества. В подобных сочинениях верное изложение научной проблемы зачастую прерывалось безумными рассуждениями о родословной автора, связывающей его родственными узами с императорами Минской династии Китая и египетскими фараонами, а интересный рассказ об истории агротехники заключался странным призывом пускать по морскому течению плоты, на которых предварительно надо высадить овощную рассаду. Автор этого сочинения с неоригинальным названием «Моя борьба» уверял, что его метод позволяет собирать удивительные урожаи овощей.

Мой хороший знакомый, долго проработавший в президиуме Академии наук СССР, рассказывал мне немало историй о том, как на этой работе его буквально осаждали помешанные люди, предлагавшие фантастические «открытия», награждавшие его «орденом Жар-птицы» и дарившие ему пластинки, которые они записывали за небольшую плату в магазине на улице Горького. Поставив пластинку, можно было услышать, как автор зачитывал уравнения, которые должны были посрамить современных физиков, одновременно исполняя на пианино бравурный марш. Это сочинение называлось «Битва Ильи Муромца с Академией наук». Визит одного такого сумасшедшего в офис президиума Академии наук закончился трагично: псих отрезал голову служащему «изобретенным» им кухонным ножом. Немало современных сумасшедших с упоением рассказывают о том, как они были похищены внеземными пришельцами на борт космических кораблей, и подробно описывают свои путешествия по планетам Солнечной системы и за ее пределами.

Поэтому А.К. Прийма, автор книги «НЛО! Очевидцы непознанного», совершенно прав, когда пишет, что «невероятная фактура» рассказов о встречах с пришельцами «показывает: реальность, в которой мы обитаем, ощутимо припахивает миазмами клиники для душевнобольных». Однако, справедливо ссылаясь на то, что «отчеты о чудесах поступают от людей всех возрастов, независимо от уровня образованности и социальной принадлежности», А.К. Прийма делает из этого логически непозволительные выводы. Заявляя, что «отсюда со всей очевидностью вытекает, что никто из нас с вами не застрахован от видений», он с возмущением вопрошает: «Что же получается? Все мы вкупе существа с мозгами набекрень?» Решительно отвергнув такую возможность, автор делает из этого заявления другой смелый вывод: «Итак, „видения“, оказывается, вовсе не видения, а факты объективной реальности».

Разумеется, из того, что отдельные представители разных профессий, возрастов и социальных положений могут вести безумные речи, вовсе не следует, что все люди, принадлежащие к разным возрастным, профессиональным, социальным, этническим и другим категориям населения, являются безумными. В то же время из того, что подавляющее большинство населения планеты состоит из психически нормальных людей, не следует, что нельзя найти сумасшедших самых разных возрастов, с разными уровнями образования и с разным социальным положением. К сожалению, психические болезни не знают возрастных, половых, национальных, социальных или иных барьеров. По этой причине нельзя признать «видения» отдельных обезумевших представителей различных возрастных, профессиональных и социальных групп «фактами объективной реальности».

Следует также учесть, что количество людей с психическими отклонениями на Земле велико и продолжает возрастать под воздействием напряженной современной жизни. Только за последние три десятилетия в США количество психически больных увеличилось с 2 до 6 миллионов человек, а количество людей с теми или иными психическими отклонениями от нормы составляет около 35 миллионов человек. Можно с уверенностью говорить, что примерено такая же картина наблюдается и во многих других странах мира. Этим может объясняться обилие сообщений, напоминающих, по выражению А.К. Прийма, атмосферу «клиники для душевнобольных».

Более того, следует учесть, что поведение безумцев может оказывать сильное воздействие на нормальных людей. Аргументы сумасшедшего при невнимательном знакомстве с ними могут показаться убедительными, горячность же его заявлений способна произвести впечатление, что их автор глубоко и искренне убежден в своей правоте, и вот вполне нормальные люди готовы принять на веру заведомо бредовые идеи, полагая, что они сами в чем-то не разобрались, чего-то не знают. Воздействию безумца на трезво мыслящих людей способствует то обстоятельство, что сумасшедший ссылается на якобы ведомый лишь ему личный опыт, знакомство с закрытыми тайнами или знанием для узкого круга посвященных. Я помню как слова больного, страдавшего от алкогольных делирий, покажись столь убедительными его психически здоровой супруге, что она пошла к соседям наверх, чтобы проверить, нет ли какого-то рационального зерна в бреднях мужа о том, что он по ночам подвергается облучению из этой квартиры. Авторы безумных теорий могут заронить сомнение в душу ученого и убедить его в том, что в этом бреде, может быть, «что-то есть», заставляя его тратить время и силы на разбор сочиненной им ахинеи.

Наконец, бывают ситуации, когда по тем или иным причинам безумные мысли или действия буквально заражают здоровое большинство. Исследуя многочисленные случаи массовых увлечений, которые он именовал «психическими эпидемиями», выдающийся русский ученый А.Л. Чижевский пришел к выводу, что порой эти эпидемии превращались в «психопатические». Объясняя природу.такого превращения, Чижевский писал: «Это бывает всегда, коль скоро к тому или иному массовому движению присоединяются люди с явными нарушениями психической деятельности. Тогда у исследователя создается впечатление, что все участники движения обезумели, все подражают поведению сумасшедшего, все продолжают его дело, а между тем еще совсем недавно все они мыслили здраво и трезво. Такова великая роль общественного внушения, роль психической индукции!»

Чижевский напоминал, что еще в Древней Греции наблюдались массовые, так называемые вакхические, безумства. Однажды после представления «Андромеды» Еврипида зрителями, а затем и населением целого города овладела неистовая пляска, от которой никто не мог уберечься. Нагие, бледные, со сверкающими глазами, они бегали по улицам, громко декламируя отрывки пьесы Еврипида и исполняя дикую, странную пляску. Это общее увлечение танцем, граничащее с безумием, прекратилось только с наступлением зимы. Нечто подобное наблюдалось в Италии в конце XV века, когда народ охватила психическая эпидемия неистовой пляски, напоминавшей конвульсии человека, которого ужалил тарантул. (По этой причине пляска получила название «тарантелла»; впоследствии так был назван бурный танец). «Плясовые» психопатические эпидемии охватывали в Средние века города Германии, Франции, Фламандии и других стран Западной Европы.

История Средних веков изобилует сообщениями о массовых умопомешательствах и в других формах. Вот описание религиозных буйств во времена Реформации: "Женщины раздирали грудь, простирали руки в виде креста, тогда как другие ложились на спину и с пеной на губах устремляли взгляд в небо, охваченные страстным ожиданием чуда. Затем они вдруг вскакивали, впадали в неистовство, скрежетали зубами, хлопали в ладоши, одновременно призывая небеса ниспослать свое благословение и изрыгая проклятия… Некоторым чудилось огромное нисходящее с небес и охватывающее город пламя с голубыми и черными языками, истерический хохот и плач раздавались со всех сторон… Лучи солнца случайно упали на недавно позолоченный флюгер… и ослепили тех, кто смотрел в ту стороны. Столпившиеся женщины упали ниц и, сложив руки, закричали: «О! Отец Сиона! Блистательный Царь Сиона, пощади свой народ!»

В период некоторых психопатических эпидемий толпы людей уничтожали «еретиков» или кончали жизнь самоубийством, занимались каннибализмом и другими зверствами. Ссылаясь на многие подобные примеры, русский ученый А.Л. Чижевский утверждал, что «вся общественная жизнь человеческих коллективов протекает под знаком массовых психозов и массовых психопатий… Чем интенсивнее бьет ключ общественной жизни, тем чаще и глубже охватывают ее коллективные безумия».

Одна из наиболее крупных психопатических эпидемий поразила христианскую Европу около 1000 года. Как отмечал Чижевский, люди были охвачены «одною ужасною и роковою мыслью — о конце мира. Вера в светопреставление проникла во все умы и сердца; кончина мира должна была наступить с началом 1000 года… И чем ближе подходило время к 1000 году, тем различные страхи и смертельная боязнь все глубже вселялись в человека. В период 990 — 1000 годов люди жили только страхами, слухами, один страшней и вздорней другого, пророчествами. Все было преувеличено и приукрашено в их глазах. Обычные явления природы принимались за нечто невообразимо ужасное. Видения, таинственные голоса, массовые галлюцинации зрения и слуха наблюдались повсюду. Страх перед кончиной мира и страшным судом в некоторых странах сочетался с повальными болезнями, голодом и другими бедствиями, что доводило до крайности этот жуткий всеобщий психоз. Храмы были переполнены молящимися, повсюду совершались богослужения со страстными мольбами прощения и помилования. Торжественные процессии величественных князей церкви, блестящие ризы и стройные хоры певчих сочетались с рубищами безумствовавших людей, со сценами неописуемого ужаса и отчаяния».

Воспоминания об этих панических настроениях 1000-летней давности становятся особенно актуальными по мере того, как до начала 2000 года остаются считанные месяцы. Тим Шоукросс совершенно прав, когда упоминает в конце своей книги о том, что по мере приближения к началу нового тысячелетия совершаются «фундаментальные сдвиги в старых религиозных установках и принципах общественной организации». Порой эти «сдвиги» принимают истерический и даже панический характер. Ныне, как и прежде, завершение очередного тысячелетия христианской эры многие смешивают с концом света. Правда, в духе нового времени эти выводы часто подкрепляются не только библейскими текстами, но и ссылками на изучение календарей майя и вольной трактовкой геологической теории о сдвигах в земной коре. Как справедливо отмечает Тим Шоукросс, накануне нового тысячелетия резко увеличилось количество людей во всем мире, верящих во внеземной характер НЛО. А некоторые из них ожидают в первые секунды нового тысячелетия разрушительного вторжения инопланетян на Землю. Однако нелишне вспомнить, что 1000 лет назад подобные панические страхи, к счастью, не оправдались.

Известно, что как только 1000 год благополучно миновал, в Европе воцарилось спокойствие, а ожидание конца мира сменилось бурным стремлением возблагодарить небо за избавление от гибели. Как констатировал Чижевский, «депрессивная психическая пандемия сменилась столь же мощной психической реакцией, выразившейся во всеобщем маниакальном возбуждении восторга и радости».

Однако вскоре Европу стали потрясать новые психопатические эпидемии. Как подчеркивал Чижевский, «начиная с XI века европейские народы и католичесхо-феодальный мир прошли через ужасный кризис массовых умопомешательств. Крестовые походы, процессы самобичевалыциков, неистовая пляска, тарантелла, макабрский танец и другие эпидемии истерии и истероэпилепсии в течение четырех столетий волновали умы. Но общее возбуждение умов не прекратилось. В XV веке… начинаются повальные эпидемии демономании. …Ни одна нация Западной Европы не избежала этой эпидемии, которая держалась около 300 лет. Повсюду вопреки здравому рассудку господствовало убеждение в том, что нечестивые люди, главным образом старые женщины, обладают адскими силами творить сверхъестественные злодеяния, мучить и умерщвлять людей, питаясь их мясом и кровью, летать на дьяволовы пиры и шабаши, превращаясь в животных, совершая все свои деяния по наущению дьяволов».

Катализатором демономании служили заявления сумасшедших. Как отмечал Чижевский, «люди, психика которых была предрасположена к заболеванию, лица с расшатанной нервной системой, с предрасположением к бреду, галлюцинациям и т.д., — все они каждую минуту склонны были признать себя виновными в интимных отношениях с демонами, инкубами, суккубами и даже с самим дьяволом. Одержимые с большими подробностями рассказывали о своих полетах на шабаш дьявола, показывали анестизированные места на теле — „печати дьявола“ и приводили другие не менее „веские“ доказательства своих общений с нечистою силою… Психическая инфекция быстро охватила массы народонаселения Европы, которая превратилась в убежище истеричек, слабоумных, меланхоликов, параноиков и всевозможных маньяков».

Ирония А. К. Приймы. основанная на невозможности массовых умопомешательств, игнорирует тысячи фактов из всемирной истории, в том числе и в XX веке. Новейшая история чрезвычайно богата примерами массовых безумий, которые охватывали огромные страны, жившие в обстановке страха перед внешним или внутренним врагом. Исследователь этого явления американский историк Луи де Йонг так объяснял механизм возникновения массового психоза во время внешнего или внутреннего конфликта: "Начало войны влечет за собой возникновение сильного страха у большинства людей. …Человек стоит перед угрозой неотвратимой и непостижимой катастрофы. Какое оружие применит противник? Все, что, начиная с юных лет, читал или слышал человек об ужасах войны, о сражениях с применением огнеметов, о бактериях и «лучах смерти», — все это всплывает в памяти и грозит затопить сознание… Наряду со страхом и ненавистью появляется и чувство беспомощности… В подобной обстановке у очень многих людей появляется склонность найти отдушины, чтобы освободиться от внутреннего напряжения, воспринимая без особых рассуждений мысль о том, что надо искать врага в своих собственных рядах. Теперь дело лишь за тем, чтобы кто-то первым назвал мнимого врага «по имени».

«Обнаружение» мнимого врага одним или несколькими людьми способствует быстрому распространению психопатической эпидемии «шпиономании». Как отмечал Луи де Йонг, «возглас отдельного человека подхватывается тысячами и быстро передается из уст в уста. Пресса и радио заботятся о том, чтобы он оказался доведенным до миллионов людей. В подобном процессе возбуждение как искра перескакивает от одного человека к другому. Однако значительно более важную роль играет то обстоятельство, что большинство людей находится в состоянии такого напряжения, что достаточно малейшего толчка, чтобы вся их злоба и ненависть прорвались наружу. В связи с этим искры возбуждения возникают во многих местах сразу, их распространение становится исключительно быстрым, и то, что один человек только подозревает, следующий уже передает как достоверный факт… Многие утверждения люди принимают за действительность, несмотря на то, что они звучат неправдоподобно… Рациональное мышление играет весьма незначительную роль в том внутреннем процессе, который ведет к этому моменту».

Луи де Йонг приводил многочисленные примеры того, как в такой обстановке обвинения в шпионаже могут возникать буквально на пустом месте: «Так, например, в Бельгии в ходе первой мировой войны жители искали особые знаки, схемы или планы города на обратной стороне рекламных вывесок фирмы „Магги“, а во время второй мировой войны с той же целью осматривали плакаты, рекламирующие цикорий „Паша“; в обоих случаях искали пометки, якобы сделанные агентами противника из среды самого населения».

Жертвами обвинений в шпионаже могут стать представители самых различных категорий населения. «Люди часто искали врагов в собственной стране среди священников, монахов и монахинь. Все эти лица носят одежды, словно специально приспособленные для укрытия оружия… В 1914 году в Германии самых обычных людей принимали за шпионов, если их внешность хоть чуточку отличалась от внешности других немцев. В Англии в 1940 году необоснованно задерживали многих людей только потому, что они чем-то бросались в глаза, чем-то отличались от остальных, имели что-то странное в своей внешности». В мае и июне 1940 года около ста тысяч «подозрительных» жителей Великобритании были арестованы по обвинению в шпионаже. Многие из них погибли во время их транспортировки по морю в арестантских судах в Канаду, эту «британскую Сибирь».

Тогдашние 48 штатов США избежали военного вторжения противника и не знали бомбардировок вражеской авиации, но и эту страну в годы второй мировой войны проникла психопатическая эпидемия шпиономании. Особые страхи вызывали лица японского происхождения. Как писал Луи де Йонг, «говорили, будто эти люди каждую ночь либо подают световые сигналы японским подводным лодкам, либо держат с ними связь с помощью тайных раций; будто они располагают цветочные клумбы, грядки помидоров или кормушки с сеном для скота таким образом, чтобы условно указывать расположение аэродромов и авиационных заводов; будто они отравляют овощи и фрукты, продаваемые американским домохозяйкам». Но даже после того, как более 120 тысяч американских граждан японского происхождения оказались в концентрационных лагерях, бдительные американцы не прекращали бомбардировать ФБР своими доносами на соседей и коллег по работе, «разоблачая» их как шпионов. Почти все из сотен тысяч таких обвинений оказались ложными.

Подобной шпиономанией была охвачена в 1930-е годы и наша страна, бдительные граждане составляли списки с графами «большой враг», «вражок», «вражонок», а люди, попавшие в эти списки, множили население тюрем и лагерей.

В подобной обстановке подозрения вызывают самые обычные стороны жизни. Де Йонг подчеркивал, что "многие нормальные явления мирного времени начинают вызывать подозрения в условиях военного времени или в тех случаях, когда над людьми нависает серьезная опасность. Скрежет шестеренок в коробке скоростей автомобиля кажется звуком сирены, а хлопанье двери — разрывом бомбы… В ходе боев за Роттердам одному немецкому офицеру химической службы показалось, — что он слышит в здании занятой немцами школы запах отравляющего вещества. Другие сразу же стали уверять, что ощущали этот запах еще раньше. Кто-то, подобрав осколки снаряда, немедленно почувствовал, что у него зачесались пальцы — иприт! Слово «газы» вызвало большое смятение, послышалась команда: «Одеть противогазы!» Руки людей, у которых чесались пальцы, забинтовали огромными повязками. А тревога оказалась ложной.

Однако и в мирные дни население планеты не раз оказывалось подверженным массовым психическим эпидемиям. Многие из таких эпидемий связаны с достижениями науки и техники. В середине XVIII века повальное увлечение гипнотизмом приняло маниакальный характер, а в 20-е годы XX века, отмечал Чижевский, "весь мир пережил эпидемии «радиомании» (1924-1925), «Линдбергомании» (1927), «спасения Нобиле» (1928) и т.д. Хотя формы этих психических эпидемий не были столь опасны для окружающих, как вспышки психопатических эпидемий, например, вакхических или религиозных безумий, но и для них были характерны нарушения душевного равновесия, такие как одержимость предметом мании, неспособность к критической оценке предмета и своего поведения по отношению к нему, массовые галлюцинации, когда объект внимания обнаруживается сразу многими людьми одновременно в разных местах, где его на самом деле не было (как это было, например, с пропавшими членами экспедиции Нобиле). Знаменательно, что во время «радиомании» многими радиолюбителями были приняты «сигналы с Марса», которые были истолкованы как убедительное свидетельство разумной жизни на красной планете. Как только «радиомания» пошла на убыль, радиосигналы с Марса перестали приниматься.

Оценка, которую дает Т. Шоукросс приступам «тарелкомании», позволяет ее отнести к типичной психической эпидемии, подобной тем, о которых писал Чижевский. При этом порой периодические приливы «тарелкомании» явно перерастали в психопатические эпидемии. Шоукросс пишет: «Порой возбуждение умов достигало такой степени, что Белый дом был вынужден говорить об угрозе интересам национальной безопасности».

Есть серьезные основания полагать, что многие из сообщений о летающих тарелках были следствием коллективных галлюцинаций. В своей книге «Космический пульс жизни» Чижевский особо остановился на этом явлении массового психоза. Так во время эпидемии пляски св. Витта в 1375 году в Германии многие утверждали, что видели под ногами струящиеся по земле потоки крови, из которых они старались выскочить и потому высоко подбрасывали ноги. Во многих случаях большие группы людей видели в небе всевозможные «знамения». Перед началом сражения в 312 году воины императора Константина увидели в небе крест с надписью «Сим победиши». История знает сотни подобных случаев.

Чижевский связывает многие психопатические эпидемии с солнечной активностью, которая имеет циклы средней продолжительностью 11 лет. Схожая по времени цикличность отмечена и Шоукроссом в отношении «тарелкомании». Он пишет: «Через несколько лет эта истерия повторилась, а затем она повторялась постоянно примерно раз в десять лет».

Однако можно предположить, что помимо природных факторов на развитие «тарелкомании» влияли общественные условия, сложившиеся в США в 1940-1950-х годах. Парадоксальным образом страна-победительница, вышедшая из второй мировой войны гораздо более развитой и богатой, со второй половины 1940-х годов была охвачена страхами, порождавшими психопатические эпидемии. С одной стороны, первыми применив ядерное оружие, США стали заложниками информации о чудовищной бомбе. В то время как в нашей стране официальная пропаганда преуменьшала возможности «американской атомной бомбы», утверждала, что «воля народов мира остановит поджигателей новой войны», а сатирики читали с эстрады" басню Сергея Михалкова о мартышке, которая грозила всему миру кокосовым орехом, но не замечала, что в соседнем огороде уже выросла громадная тыква (зрители прекрасно понимали эти намеки и верили в грядущие успехи советской оборонной науки), в США широко распространялась информация о чудовищных последствиях бомбардировок Хиросимы и Нагасаки и об испытаниях более мощных бомб на атоллах Бикини и Эниветок. Эти сообщения и рассуждения ученых о возможности создания еще более страшных средств уничтожения пугали людей.

С другой стороны, окончание второй мировой войны поставило вопрос о необходимости сокращения вооруженных сил и прекращения гонки вооружений. Этому противились силы, заинтересованные в сохранении своего привелегированного положения, достигнутого во время войны. Кроме того, многие влиятельные люди в США, не связанные с военно-промышленным комплексом и не заинтересованные лично в производстве оружия, серьезно опасались повторения кошмаров Великой депрессии в случае внезапного спада в военном производстве.

Как объяснял виднейший американский экономист Джон Гэлбрайт, «капиталистическая экономика страдает от ограниченного рынка. Расходы на вооружение вносят необходимую коррективу». Оправдание же огромных расходов на вооружение требовало веры населения в то, что над страной нависла смертельная угроза. Как изящно объяснял Гэлбрайт, «фантазия и создание образов играют важную роль в отношении между индустриальной системой и государством». При этом «образы, созданные государством, воспринимаются очень серьезно. Если создан образ страны, отстающей в техническом отношении в мире, это обеспечит капиталовложения в научные исследования и технологическое развитие. Если будет создан образ нации, осажденной врагами, ответом будут капиталовложения в вооружение».

Соответствующие «образы» были созданы.