ГЛАВА ВТОРАЯ

Рейф ходил по банкетному залу, улыбаясь многочисленным гостям, желающим привлечь его внимание. Он с трудом скрывал свое нетерпение: Иден все не появлялась. Возможно, она решила не приходить на банкет, устроенный после окончания соревнований, хотя приглашение ей послали. Может, Иден посчитала празднование его победы в Кубке Британии ниже своего достоинства, мрачно подумал Рейф, вспоминая холодное безразличие, с которым она заявила, что он ее не впечатляет.

Его еще никогда так не оскорбляли. Конечно, он не был святым, но пятикратный чемпион «Формулы-1» доставлял огромное удовольствие тысячам людей на трибунах. Однако на Иден Лоуренс это не подействовало. В глубине души Рейф понимал, что она имела в виду не его спортивные достижения, но знать, что он не интересует ее как мужчина, еще тяжелее. Ее появление на пресс-конференции сильно удивило его. Хотя Рейф знал, что она вернулась в Уэллворс, он не был готов к встрече. Он забыл (или считал, что забыл) ее небесно-голубые глаза, атласную кожу и мягкие чувственные губы, такие сладкие на вкус…

– Рейф, мы весь вечер будем стоять здесь? – недовольно спросила Майей, бросив на него кокетливый взгляд из-под длинных ресниц. Но это оставило Рейфа равнодушным: за три месяца она успела ему наскучить. Он собирался порвать с ней, подарив в качестве компенсации какую-нибудь дорогую безделушку.

– Меня это вполне устраивает, – холодно ответил Рейф, изучая взглядом толпу гостей, – но ты свободна и можешь идти куда хочешь.

– Не понимаю, почему ты решил отпраздновать свою победу в этой дыре, – раздраженно произнесла Майей. – В Уэллворсе даже нет ни одного приличного магазина.

Поняв, что Рейф не обращает на нее внимание, она прижалась к нему и откинула назад волосы. При этом ее грудь чуть не выскочила из декольте, но все было бесполезно. Взгляд Рейфа был прикован к женщине, которая только что вошла в зал.

По сравнению с Майей Иден выглядела скромно в узком темно-синем платье, облегающем грудь и бедра. Рейф обнаружил, что хотя впереди оно было закрытым, сзади имелся глубокий вырез, обнажающий нежную кожу.

Иден повзрослела, стала элегантной и уверенной в себе, подумал он, чувствуя, как все его тело пронзает боль желания. Иден была самой отзывчивой, самой щедрой из всех женщин, побывавших в его постели. Чувственность была ее второй натурой, и ноги сами понесли его к ней. Но, заметив, что его опередил Невилл Монктон, он резко повернулся и направился к группе фотомоделей. Они по крайней мере находили его интересным, и Рейф не хотел, чтобы Иден думала, будто он ждал ее. Если он решит когда-нибудь возобновить их отношения, то только на своих условиях.

– Иден, рад тебя видеть. Потрясающе выглядишь.

– Спасибо. – Иден улыбнулась Невиллу Монктону, который спешил поздороваться. Восхищение, светившееся в его глазах, придало ей уверенности в себе. Она не хотела идти на этот банкет, но Клифф умолял ее, и у нее не хватило духа ему отказать.

– Я не могу пойти сам, потому что Дженни вот-вот родит, – сказал он. – Небольшой рассказ о том, как проходило празднование победы Сантини, будет отличным завершением твоей статьи. Было бы здорово, если бы тебе удалось взять у него интервью.

– Я не могу ничего обещать, – пробормотала Иден, вспоминая свой недавний разговор с Рейфом Сантини.

Вечеринка была в точности такой, как она и ожидала. Зал полон сексапильных блондинок в вызывающих нарядах, и Иден показалось, что на ней слишком много одежды. Она не видела Рейфа и не собиралась его искать, потому что больше не была наивной влюбленной дурочкой.

– Если бы я знал, что ты собираешься прийти, я бы заехал за тобой, – сказал Невилл, пройдя с ней к бару.

– Я приняла это решение в последнюю минуту. У Дженни начались схватки, и Клиф не захотел ее оставлять. Я приехала на такси.

– Значит, ты спокойно можешь выпить пару бокалов вина. Я отвезу тебя домой.

Нев очень мил, подумала Иден, смакуя холодное «шардоне». Он обходительный и простой. Ели она когда-нибудь захочет серьезных отношений с мужчиной, то будет искать человека, обладающего двумя этими качествами. С нее хватит непостоянных страстных итальянцев. Ей не нужно, чтобы ее возносили на вершину удовольствия – неизбежное падение будет слишком болезненным.