Как и прежде, выход из-под земли на чистый пастельный свет нового дня подействовал на Снука успокаивающе, позволил ему мысленно увеличить расстояние между собой и авернианцами.
      Наполнив легкие пронизанным солнцем воздухом, он почувствовал, как к нему возвращаются силы, оставившие его после контакта с обитателем другого мира. Мир, его мир, казался ему теперь добрым, безопасным и устойчивым, отчего мысль о том, что совсем скоро на свет начнет появляться еще один мир, легко забывалась.
      Впрочем, тут же поправлял он себя, говорить о том, что Авернус и его обитатели «появятся на свет», было бы неверно: для них земное желтое солнце просто не существует. На Авернусе останется та же самая облачная крыша, такая плотная, что днем мрак над головой лишь слегка тает. Залитый водой, туманный, слепой мир… Дома с высокими крышами из красновато-коричневого камня, словно моллюски, прилепившиеся к цепи экваториальных островов…
      Это видение в духе Тернера возникло в сознании Снука с необычайной ясностью, и он мгновенно понял, что пришло оно от Феллета. Последействие, след удивительного контакта разумов, связавшего на миг две вселенные, две реальности. Он остановился, пытаясь осознать, сколько знаний об Авернусе он получил в момент этой полнейшей близости и сколько отдал взамен.
      — Что с вами, Гил? — спросил Амброуз, глядя на него с озабоченностью собственника.
      — Все в порядке. — Желание избежать роли подопытного животного заставило Снука умолчать о своем новом открытии.
      — У вас на лице было какое-то мечтательное выражение…
      — Думал об авернианской вселенной. Вы доказали, что внутри нашего солнца есть антинейтринное… Означает ли это, что все другие звезды в нашей Галактике устроены так же?
      — У нас нет достаточных данных в поддержку этой гипотезы. Есть, правда, такое понятие — принцип усреднения; он гласит, что местные условия нашей Солнечной системы следует рассматривать как всеобщие. Соответственно, раз есть антинейтринное солнце, конгруэнтное нашему, все остальные звезды галактики с большой долей вероятности устроены так же. Но это всего лишь принцип, и я понятия не имею, какова средняя плотность распределения материи в авернианской вселенной. Не исключено, что таких солнц, как у них, на всю нашу Галактику лишь горстка.
      — Едва хватит на венок.
      — Венок? — На лице Амброуза отразилось недоумение.
      — Авернианцы ведь погибнут?
      — Не надо считать себя лично за все ответственным, Гил. Ни к чему хорошему это не приведет, — сказал Амброуз, понизив голос.
      Ирония ситуации, в которой кредо всей своей жизни он услышал из уст другого, да еще в обстоятельствах, столь полно продемонстрировавших справедливость высказанного принципа, показалась Снуку забавной. Он сухо рассмеялся, делая вид, что не замечает встревоженного взгляда Амброуза, после чего двинулся к воротам. Как он и ожидал, оба джипа стояли теперь с подветренной стороны от пропускного пункта, но, судя по всему, дежурные сменились, и их группа беспрепятственно миновала машины. Они почти завернули за угол здания, когда позади разбилась об асфальт брошенная кем-то из солдат пустая бутылка. Множество прозрачных осколков, брызнувших во все стороны, разбежались в дорожной пыли подобно юрким стеклянным насекомым. Солдат в одной из машин издевательски захохотал, словно гиена.
      — Не обращайте внимания. Обо всех инцидентах я сообщу, — сказал Амброуз, — и кое-кто из этих горилл еще пожалеет о своем поведении.
      После того как Мерфи перебросился парой фраз с охранниками, вся группа вышла за ворота и, свернув налево, направилась по пологому склону к бунгало Снука. Среди деревянных хибар и сараев небольшого горняцкого поселка царила обманчивая тишина, но слишком много людей стояло на перекрестках. Некоторые из них весело приветствовали проходящих мимо Снука и Мерфи, но сама их беззаботность служила показателем сгущавшейся в воздухе тревоги.
      Снук шагнул к Мерфи и сказал:
      — Странно, что здесь до сих пор так много народу.
      — У них нет выбора, — ответил Мерфи. — Все дороги патрулируют «леопарды».
      У самого бунгало Снук с ключом в руке чуть опередил группу, но, едва он поднялся на порог, дверь распахнулась, и к ним вышла Пруденс, спокойная, элегантная, всем своим обликом олицетворяющая недоступное другим совершенство. В короткой блузке, подвязанной узлом, она, словно порыв дорогих духов, светлых волос и затянутой в шелк груди, прошелестела мимо Снука навстречу Амброузу. Снедаемый ревностью, Снук увидел, как они поцеловались, но, сохраняя непроницаемый вид, решил оставить увиденное без комментариев.
      — Трогательная встреча, — услышал он собственный голос, самовольно нарушивший все стратегические планы рассудка. — Нас не было целых два часа!
      В ответ Пруденс только еще крепче прижалась к Амброузу.
      — Мне было одиноко, — прошептала она ему. — И я хочу есть. Давай позавтракаем в отеле.
      На лице Амброуза отразилось замешательство.
      — Я думал остаться здесь, Пру. Слишком много работы.
      — А ты не можешь работать в отеле?
      — Без Гила не могу. Он у нас теперь гвоздь программы.
      — В самом деле? — Пруденс с недоверием взглянула на Снука. — Ну, тогда, может быть…
      — Я не рискну поехать в Кисуму в таком виде, — сказал Снук, потрогав свою короткую стрижку «ежиком».
      Мерфи, Квиг и Калвер заулыбались.
      — Мы поедим позже, — торопливо сказал Амброуз, подталкивая Пруденс к двери. — Кроме того, у нас есть что отметить: мы только что вошли в историю науки. Ты сейчас сама все услышишь…
      Продолжая уговаривать Пруденс, он увел ее в гостиную.
      Снук прошел на кухню, включил перколатор и ополоснул лицо холодной водой над раковиной. Домашняя обстановка на время вытеснила из его мыслей безнадежно серый Авернус. Вернувшись с чашкой кофе в комнату, он застал всю компанию за обсуждением успешного эксперимента. Калвер и Квиг, развалившись в креслах в самых непринужденных позах, спорили о методах анализа тех нескольких авернианских звуков, что им удалось записать. Мерфи стоял у окна, задумчиво пережевывая резинку и устремив взгляд в сторону шахты.
      — Есть кофе и джин, — объявил Снук. — Выбирайте сами.
      — Мне ничего, — сказал Амброуз. — Столько всего навалилось, что я, право, не знаю, с чего начать, однако давайте прежде всего прослушаем запись Гила.
      Он снял с запястья магнитофон, настроил и вложил его в гнездо усилителя.
      — Гил, слушайте внимательно, возможно, это вызовет у вас еще какие-нибудь воспоминания. Мы имеем дело с новой формой общения и совершенно не знаем, как воспользоваться ею наилучшим образом. Мне все еще представляется, что аналого-цифровой модулятор надежнее позволит нам связаться с авернианцами, но с вашей помощью мы сможем изучить их язык за несколько дней вместо того, чтобы тратить на это недели или месяцы.
      Он включил воспроизведение, и голос Снука заполнил комнату:
      «Покоя глубины тебе волны бегущей…»
      Пруденс, сидевшая на подлокотнике, кресла Амброуза, неожиданно прыснула.
      — Извините, — сказала она, — но это просто смешно.
      Амброуз выключил аппарат и укоризненно взглянул на нее.
      — Пожалуйста, Пру… Все происходящее очень для нас важно.
      Она закивала и вытерла глаза.
      — Я знаю и прошу меня извинить, но, похоже, вы доказали всего лишь то, что авернианцы на самом деле кельты. Глупо.
      — Что ты имеешь в виду?
      — «Покоя глубины тебе волны бегущей» — это первая строка традиционного кельтского благословения.
      — Ты уверена?
      — Абсолютно. В колледже моя соседка по комнате прилепила его на дверцу шкафа. «Покоя глубины тебе волны бегущей; Покоя глубины тебе струи воздушной; Покоя глубины…» Когда-то я помнила его наизусть. — Пруденс с вызовом взглянула на Снука.
      — Никогда его не слышал, — сказал он.
      — Непонятно… — Амброуз пристально посмотрел на него. — Хотя я могу предположить, что на самом деле вы когда-то очень давно слышали эти слова, и они отложились в вашем подсознании.
      — Ну и что? Я же сказал, что мы с Феллетом не разговаривали. Я просто воспринимал его мысли, и вот в таком виде ко мне пришла первая.
      — Удивительное совпадение фраз, но, очевидно, этому есть какое-то объяснение.
      — Я могу предложить его прямо сейчас, — сказала Пруденс. — Мистер Снук остался без работы, и, будучи человеком изобретательным, он тут же нашел себе новое занятие.
      Амброуз покачал головой.
      — Ты несправедлива, Пру.
      — Может быть, но ты же ученый, Бойс. Где подлинные доказательства, что этот замечательный телепатический контакт не выдумка мистера Снука?
      — Рассказ Гила содержит достаточно доказательств, вполне меня удовлетворяющих.
      — Мне наплевать, верите вы мне или нет, — вступил в разговор Снук,
      — но я повторяю: у нас с Феллетом был не обычный разговор. Часть информации я получал словесно, иначе я не узнал бы его имени, а часть — в представлениях, ощущениях и образах. Авернус по большей части покрыт водой. Вода там повсюду, не переставая дуют ветры, и авернианцам, похоже, нравится образ волн, постоянно бегущих вокруг планеты. Для них, мне кажется, они символизируют покой, мир или что-то в этом духе.
      Амброуз сделал в блокноте какую-то запись.
      — Вы не упоминали об этом раньше. Во всяком случае, не в деталях.
      — Но так это происходит. Я могу говорить целый месяц, и все равно что-нибудь новое к концу этого срока вспомнится. Чуть раньше я вспомнил, как выглядят их дома. Не тот дом, что мы видели, а общее впечатление об их строениях.
      — Продолжайте, Гил.
      — Их строят из коричневого камня. Длинные пологие скаты крыш…
      — По-моему, это очень похоже на обычные наши дома, — сказала Пруденс, снова улыбаясь. Чуть скошенные внутрь зубы делали выражение ее лица еще более презрительным и надменным.
      — А не пойти бы вам… — Снук замолчал, потому что в этот момент новый прилив воспоминаний принес ему яркий образ цепи невысоких островов, каждый из которых был буквально целиком застроен одним сложным зданием. Секции его сходились крышами к пику в центре. Вместе с отражениями жилищ в спокойной серой воде острова казались вытянутыми гранеными алмазами. Один из них особенно выделялся необычной двойной аркой, слишком большой, чтобы она могла быть целиком функциональной. Вероятно, арка соединяла две естественные возвышенности. Несколько секунд видение было настолько четким, что Снук ясно различил прямоугольники окон и двери, у порогов которых ласкался спокойный океан. Маленькие лодки неторопливо кивали, стоя на якоре…
      — Так дело не пойдет, — в голосе Амброуза послышалось раздражение.
      — Мне тоже так кажется. — Пруденс встала и, бросив на Мерфи надменный взгляд, спросила: — Я полагаю, в этой деревне найдется какое-нибудь заведение, где можно поесть?
      — Единственное открытое сейчас место — это «Каллинан Хаус», но вам лучше туда не ходить, — неуверенно ответил Мерфи.
      — Я вполне способна сама принимать такие решения.
      Мерфи пожал плечами и отвернулся, но тут вмешался Снук:
      — Джордж прав, вам не следует ходить туда одной.
      — Благодарю за трогательное внимание, но позаботиться о себе я также вполне способна сама. — Пруденс развернулась на каблуках и вышла из комнаты. Через секунду хлопнула входная дверь.
      Снук повернулся к Амброузу.
      — Бойс, я думаю, вы должны остановить ее.
      — При чем тут я? — раздраженно отозвался Амброуз. — Я не просил ее присоединиться к нашей группе.
      — Нет, но вы… — Снук решил не ссылаться на проведенную ими в одной постели ночь, чтобы не выдать собственных чувств. — Вы же не отказали ей.
      — Гил, если вы еще не заметили, так я вам скажу: Пруденс Девональд в высшей степени своенравная эмансипированная молодая особа, и, когда она говорит, что вполне способна позаботиться о себе в любой ситуации, я ей охотно верю. О господи! — Голос его от раздражения становился все выше. — Перед нами важнейшее научное событие века, а мы спорим из-за того, кто будет опекать эту юбку, которой здесь и быть не следовало! Давайте по крайней мере еще разок-другой пройдемся по пленке, а?
      — У меня получился очень удачный снимок устройства крыши, — сказал Квиг, чтобы задобрить его.
      Амброуз взял фотографию в руки и принялся внимательно изучать изображение.
      — Спасибо. Это все будет нам очень полезно. Однако сейчас давайте снова прослушаем пленку, и каждый пусть записывает вопросы, которые придут ему в голову. — Он включил крошечный аппарат и сел, повернувшись к нему одним ухом и изображая предельное внимание.
      Снук расхаживал по комнате, прихлебывая кофе и стараясь сосредоточиться на странных звуках собственного голоса, доносящихся из магнитофона. Минут через десять он наконец поставил чашку на стол.
      — Я голоден, — сказал он. — Пойду поем.
      Амброуз удивленно посмотрел на него.
      — Мы можем поесть потом, Гил.
      — Но я хочу есть сейчас.
      От окна повернулся Мерфи.
      — Мне здесь особенно делать нечего, и я, пожалуй, пойду с тобой.
      — Приятного аппетита! — саркастически произнес Амброуз и снова уткнулся в свои записи.
      Снук кивнул и вышел. Они неторопливо спустились с холма, наслаждаясь теплым утренним воздухом и видом пламенеющих цветов бугенвиллей. Шли молча, затем свернули на главную улицу, украшенную линялыми вывесками заведений и рекламными плакатами. Тишина и отсутствие людей создавали атмосферу воскресного утра. Снук и Мерфи дошли до перекрестка, где размещался «Каллинан Хаус». Как и ожидал Снук, у здания стоял джип. Обменявшись многозначительными взглядами, но стараясь все же не терять непринужденного вида, они пошли быстрее. Под пыльным навесом у входа на пивной бочке сидел молодой мулат в белом барменском переднике и курил черуту.
      — Где девушка? — спросил Снук.
      — Там, — ответил парень, нервничая, и указал на дверь слева. — Но я не советую вам туда ходить.
      Снук толкнул дверь, и его взгляду представилась картина, мгновенно воспринятая до мельчайших деталей. В прямоугольном зале у дальней стены располагалась стойка бара, все остальное пространство занимали круглые столики и плетеные кресла. Двое солдат с пивными кружками в руках стояли, облокотясь о стойку. Автоматы «узи» лежали рядом на стульях. На одном из столиков, накрытом для завтрака, стояла Пруденс с выкрученными за спину руками. Ее удерживал капрал. Перед Пруденс стоял лейтенант Курт Фриборн. Он замер на миг, когда вошли Снук и Мерфи, потом так же неторопливо, как и раньше, занялся узлом на кофточке Пруденс.
      — Пруденс! — произнес Снук укоризненно. — Ты нас не подождала.
      Двигаясь к столику, он заметил, как солдаты у стойки взяли автоматы в руки, но решил положиться на то, что его непринужденное поведение не спровоцирует их на поспешные действия. Фриборн бросил взгляд на окна, потом на дверь, и, когда убедился, что Снук и Мерфи пришли одни, озабоченность на его лице сменилась улыбкой. Он снова перевел все внимание на Пруденс и наконец распутал узел. Полы кофточки разошлись, открывая взгляду грудь в шоколадного цвета кружеве. Бледное лицо Пруденс застыло.
      — Мы с вашим другом уже встречались, — сказал Фриборн, обращаясь к Пруденс. — Он шутник.
      Голос лейтенанта звучал так отвлеченно, словно говорил зубной врач, успокаивающий пациента. Он положил руки на плечи Пруденс и принялся стягивать кофточку, не сводя с ее лица пристального, хладнокровного, профессионального взгляда.
      Снук посмотрел на столик и не нашел ничего, хотя бы отдаленно напоминающего оружие: даже ножи и вилки были из пластика. Но, решив так или иначе избавить Пруденс от этого унижения, он подошел еще ближе.
      — Лейтенант, — сказал он бесстрастно. — Я не позволю вам сделать это.
      — Шутки становятся все забавнее. — Фриборн ухватился за бретельку бюстгальтера двумя пальцами и потянул ее по изгибу плеча Пруденс. Удерживающий девушку капрал заулыбался в предвкушении долгожданного зрелища.
      Мерфи шагнул вперед.
      — Ваш дядя едва ли сочтет происходящее здесь забавным.
      Взгляд Фриборна скользнул в сторону.
      — С тобой, мразь, я разберусь позже.
      Воспользовавшись моментом, когда Фриборн отвлекся, Снук прыгнул, обхватил левой рукой его шею и согнул туловище в надежном захвате. Солдаты у стойки рванулись к ним, на бегу передергивая затворы. Снук протянул правую руку, схватил со стола вилку и ткнул ее тупыми зубьями сбоку в выпученный от удивления глаз Фриборна, стараясь причинить ему боль, но не очень серьезно поранить. Фриборн дернулся изо всех сил, пытаясь оторвать Снука от пола.
      — Не сопротивляйтесь, лейтенант, — предупредил Снук, — не то я подцеплю ваш глаз, как шарик мороженого.
      От боли и ярости Фриборн закричал, и Снук подтвердил свои слова, чуть сильнее надавив на вилку. Капрал оттолкнул Пруденс в сторону; солдаты, распихивая столики с пути, придвигались все ближе.
      — И прикажите своим подонкам положить оружие и отойти!
      Один из солдат с выпученными белыми глазами поднял автомат и прицелился Снуку в голову. Снук чуть повернул вилку и почувствовал, как по его пальцам побежал теплый ручеек крови.
      — Назад, идиоты, — в панике завизжал Фриборн. — Делайте, как он сказал!
      Солдаты послушно положили короткоствольные автоматы на пол и отошли. Капрал встал рядом с ними. Руки Фриборна, как два огромных беспокойных мотылька, беспомощно шарили по ногам Снука.
      — Всем лечь за стойкой! — приказал Снук пятящимся солдатам.
      Мерфи подхватил один из лежащих на полу автоматов.
      — Гил, там за баром есть кладовая для спиртного.
      — Это еще лучше. И нам будут нужны ключи от джипа. — Снук повернул голову к Пруденс, которая в этот момент дрожащими руками завязывала узел на кофточке. — Если хотите, можете выйти наружу, через минуту мы к вам присоединимся.
      Она молча кивнула и побежала к выходу. Все еще сжимая шею Фриборна и удерживая вилку на месте, Снук повел лейтенанта к кладовой. Мерфи только что затолкал в тесное помещение троих солдат. То, как непринужденно он держал автомат, невольно наводило на мысль, что он уже имел дело с подобного рода оружием. Фриборна, шаркающего ногами, словно обезьяна, Снук затащил за стойку бара и спиной вперед стал запихивать в кладовую к его людям.
      — Это лучше забрать с собой, Гил. — Мерфи расстегнул кобуру Фриборна и достал автоматический пистолет.
      Фриборн вполголоса бормотал ругательства до тех пор, пока Снук не толкнул его в последний раз и не захлопнул тяжелую дверь. Мерфи повернул ключ, швырнул его в дальний конец зала и, выбежав из-за стойки, подобрал два других автомата.
      — Зачем они нам? — спросил Снук с сомнением.
      — Так нужно.
      Снук перебрался через стойку и присоединился к Мерфи.
      — Не будет ли хуже, если нам припишут еще и кражу армейского оружия? Я хочу сказать, что до сих пор мы только спасали Пруденс от группового изнасилования.
      — Даже если бы мы спасали от изнасилования саму деву Марию, это ничего бы не изменило. — Мерфи улыбнулся и по пути к джипу оглянулся на уставившегося им вслед бармена. — Я думал, ты знаешь эту страну, Гил. Единственное, почему мы — по крайней мере на время — в безопасности, это потому, что молодой Фриборн не посмеет пойти к своему дядюшке и доложить, что один безоружный белый справился с ним и тремя «леопардами» в публичном месте. Потеря оружия довершает его позор — ничего позорнее для «леопарда» и быть не может.
      Мерфи бросил автоматы на заднее сиденье и прыгнул в машину. Снук забрался на место водителя рядом с Пруденс и завел мотор.
      — Кроме того, полковник — настоящий чернокожий расист. Известно, что он критиковал даже самого президента за то, что тот иногда предпочитает белых женщин. Так что молодой Курт некоторое время будет очень осторожен.
      Снук вывел машину на главную улицу.
      — Ты хочешь сказать, что он не станет предпринимать никаких действий?
      — Когда ты поумнеешь? Я хочу сказать, что его действия не будут официальными. — Мерфи огляделся вокруг, словно генерал, обдумывающий тактическую операцию. — Джип следует оставить здесь, чтобы ни у кого из военных не было причин ходить к твоему дому. Автоматы я положу под заднее сиденье.
      — Хорошо. — Снук заглушил мотор, и они выбрались из машины, не обращая внимания на любопытные взгляды редких прохожих.
      Пруденс, которая за все это время не произнесла ни слова, казалось, справилась с потрясением, но была все еще бледна. Снуку очень хотелось сказать ей что-нибудь, но он никак не мог подобрать достаточно нейтральных слов. Когда они переходили через главную улицу, мимо них явно с превышением скорости пронеслась спортивная машина, и Снук инстинктивно оттащил Пруденс в сторону. Он ожидал, что она тут же отдернет руку, но, к его удивлению, она как-то обмякла и чуть ли не повисла на нем. Так они и перешли через дорогу, потом зашли в пустой магазинчик, где Пруденс, всхлипывая, прислонилась к стене. От ее плача Снуку стало не по себе.
      — Ну что вы… — сказал он неуверенно. — Я думал, у вас нервы крепче.
      — Это было ужасно. — Она прислонилась затылком к обклеенной плакатами стене, чуть покачивая головой из стороны в сторону, и по щекам ее побежали слезы. — Этот лейтенант… совсем мальчишка… но я чувствовала себя, словно я никто…
      Снук беспомощно взглянул на Мерфи.
      — По-моему, нам всем не помешает выпить.
      — Меня будто препарировали, — всхлипывала Пруденс. — Прикололи булавками и препарировали, как насекомое…
      — У меня есть кофе и джин, — деловито произнес Снук. — В вашем случае я бы рекомендовал джин. Что скажешь, Джордж?
      — Джин — это как раз то, что нам надо, — в тон ему ответил Мерфи. — Гил знает: он ведь практически живет на джине.
      Пруденс открыла глаза и взглянула на обоих мужчин, словно только что их заметила.
      — Я думала, вас убьют. Они же могли вас убить.
      — Чушь! — с совершенно серьезным лицом ответил Мерфи. — Просто никто там не знал, что кроме пластиковой вилки у Гила есть другое оружие.
      — В самом деле?
      Мерфи понизил голос.
      — В специальной кобуре под мышкой он носит вилку из нержавеющей стали.
      Снук кивнул.
      — Раньше у меня была еще и ослиная челюсть, но из-за запаха пришлось ее выбросить.
      Пруденс захихикала, к ней присоединился Мерфи, неуверенно рассмеялся Снук, и через несколько секунд они, словно троица пьянчуг, чуть не падали на пол, неудержимо хохоча и подвывая, сбрасывая с себя сковывавшее их напряжение. Поднимаясь по склону холма к дому, они, все еще опьяненные чувством облегчения и бьющей в голову радостью, которая приходит, когда обретаешь настоящих друзей, перебрасывались бесконечными шутками, казавшимися им дико смешными, если в них содержались слова «вилка» или «ослиная челюсть». В отдельные моменты Снук вдруг осознавал с некоторым недоумением, сколь неестественно их поведение, но предпочитал оставаться в состоянии безудержного веселья как можно дольше.
      — Я должна сказать кое-что, прежде чем мы войдем, — произнесла Пруденс, когда они оказались у порога бунгало. — Если я не поблагодарю вас прямо сейчас, потом это будет для меня все труднее и труднее. У меня не самый легкий…
      — Забудьте это, — сказал Снук. — И пойдемте выпьем.
      Пруденс покачала головой.
      — Пожалуйста, послушайте. Я столько не смеялась уже долгие годы… Я понимаю, зачем вы меня рассмешили… Но было бы совсем не смешно, если бы Бойс не послал вас за мной.
      Мерфи открыл было рот, но Снук, едва заметно покачав головой, заставил его промолчать.
      — Пойдемте в дом, — сказал он. — Бойс будет рад вас видеть.
      В полдень часть их группы в составе Снука, Амброуза, Пруденс и Квига отправилась обедать в Кисуму в отель «Коммодор». Кроме того, Амброуз решил заказать оттуда несколько телефонных разговоров, поскольку, как обнаружилось, домашний телефон Снука вдруг перестал работать. Пруденс сидела на переднем сиденье рядом с Амброузом и время от времени опускала голову ему на плечо. Ярко расцвеченные кусты и деревья, порой с гроздьями соцветий, непрерывным полотном проносились за окнами машины. Снук, сидевший на заднем сиденье с Квигом, расслабился и позволил мелькающему пейзажу загипнотизировать себя до сонной беспечности, в состоянии которой ему не нужно было слишком глубоко задумываться над сложившейся ситуацией. Оставаться в Баранди стало для него небезопасно, и все же, вместо того чтобы порвать со всем и ускользнуть, он разрешал втягивать себя все глубже и глубже.
      — Мне не нравится обстановка, которая тут складывается, — произнес Амброуз, словно откликаясь на мысли Снука. — И без того, о чем вы рассказали, я ощущал явную враждебность во всем. Если бы нам так крупно не повезло в другом, я не задумываясь снялся бы отсюда и отправился в одну из тех стран, где тоже были замечены авернианцы.
      — А ради чего тогда оставаться здесь? — выпрямившись, спросил Снук с интересом. — Почему не уехать?
      — Это вопрос геометрии. Авернус сейчас как колесо, катящееся внутри другого колеса. Точка контакта при этом постоянно перемещается вдоль экватора. Значит, авернианцы, которых видели в Бразилии, это не те авернианцы, что появляются здесь, и нам просто невероятно повезло, что удалось свести тебя с Феллетом. Вот главное преимущество Баранди. Именно это и позволило мне опередить остальных.
      Квиг очнулся от собственных раздумий.
      — Чему бы вы еще хотели научиться от Феллета, Бойс?
      — Ха! — Амброуз сгорбился над рулевым колесом и устало покачал головой. — Пока я только разучиваюсь.
      — В смысле?
      — Я не говорил об этом, потому что перед нами стояло слишком много неотложных практических задач, но данное Гилом описание Авернуса и даже фотографии устройства авернианской крыши перевернули множество наших представлений о природе материи. По современным физическим представлениям авернианская вселенная должна обладать очень слабыми связями между элементарными частицами. Я имею в виду, по сравнению с нашей. Если бы меня спросили об этом неделю назад, я бы сказал, что она может существовать только потому, что у них антинейтрино имеют различную массу, которая определяется их энергией, и что в этой вселенной все должно состоять из тяжелых частиц, окруженных облаками более легких. — Оседлав знакомого конька, Амброуз почувствовал себя увереннее. — Это означало бы, что их молекулы и другие соединения атомов должны формироваться совсем не за счет взаимодействия электронов в виде, скажем, ковалентных связей. Слабость взаимодействия предполагает, что все объекты в их вселенной, даже сами авернианцы, должны быть гораздо более… э-э-э… вероятностны, чем в нашей.
      — Ого! — возбужденно воскликнул Квиг. — Вы хотите сказать, что авернианцы должны обладать способностью проходить сквозь друг друга? Или сквозь стены?
      Амброуз кивнул.
      — Так я думал раньше, а сейчас мы узнали, что эти представления неверны. Гил говорил о каменных зданиях, островах и океанах… И все мы видели их подобные земным крыши… Похоже, мир авернианцев для них так же тверд и реален, как наш для нас. Нам чертовски много предстоит еще узнать, и Феллет — лучший из всех возможных источников информации. Я хочу сказать, Феллет в паре с Гилом. Вот почему я и не могу отсюда уехать.