— Ничего не понимаю…
      — Запираться не имеет смысла, мистер Смит, — сказал Тойнби. — Кто-то проболтался.
      — Вы сами только что проболтались, идиот! — рявкнул Смит, испепеляя его взглядом.
      Он гневно шагнул вперед и тем самым перестал загораживать сейф. Коннор впервые посмотрел внимательно и подумал, что подвальный склад не самое подходящее место для такого большого сейфа. Он еще раз взглянул на проем. Никаких следов недавно вложенной картины. Только далеко-далеко в чернильном мраке длинного, похожего на туннель проема сияла зеленая звездочка, отбрасывающая круги света, которые по мере удаления становились все бледнее.
      Коннор еще раз попытался взять ситуацию под контроль. Он кивнул на сейф и как бы невзначай бросил:
      — Полагаю, это двусторонний передатчик… Смит был явно потрясен.
      — Ну хорошо, — проговорил он после напряженного молчания. — Кто вам рассказал?
      — Никто.
      Коннор опасался, что у Анджелы возникнут неприятности, если он назовет ее имя. Тойнби кашлянул.
      — Уверен, что это мисс Ломонд. Я всегда считал, что нуворишам доверять нельзя — у них нет врожденных инстинктов.
      Смит кивнул.
      — Вы правы. Ей потребовалась замена телевизора, зажигалки и часов — как раз то, что назвал этот… человек. Она заявила, что их привел в негодность забравшийся в дом вор.
      — Мисс Ломонд наверняка выложила все, что знала.
      — И тем самым нарушила наш договор. Отметьте это, мистер Тойнби.
      — Хватит! — прикрикнул Коннор, помахивая револьвером, чтобы напомнить, кто хозяин положения. — Никто ничего не отмечает, пока я не получу ответа на все вопросы. Ваши товары… Они из будущего или… из другого места?
      — Из другого места, — сказал Смит. — Вообще-то они прибывают и из недалекого будущего. Но главное — по крайней мере, с вашей точки зрения, — что они транспортируются за многие световые годы. Разница во времени случайна и трудно определима.
      — Товары с другой планеты?
      — Да.
      — Вы тоже?
      — Разумеется.
      — Вы тайно доставляете их на Землю и продаете или сдаете в аренду?
      — Да. Непосредственно сюда приходят, конечно, только мелочи. Крупные предметы, такие, как, например, телевизоры, пересылаются по главным передатчикам в других городах. Некоторые подробности нашей деятельности могут вызвать у вас удивление, но общие принципы коммерции, безусловно, вам прекрасно известны.
      — Именно это меня и беспокоит, — сказал Коннор. — Мне плевать на иные миры и передатчики материи, но я не могу понять, зачем вам все эти хлопоты. Земные деньги вряд ли ценятся у вас на… в общем там, откуда вы прибыли. В плане техники вам тем более нечего…
      Коннор замолчал, вспомнив, чтоСмит вложил в черный проем «сейфа». Старый, написанный маслом холст.
      Смит благосклонно кивнул.
      — Правильно. Ваши деньги у нас действительно ни на что не годятся. Мы тратим их здесь. Человечество во многих отношениях довольно примитивно, однако среди его художников, несомненно, встречаются гении, даже по нашим стандартам. Мы неплохо зарабатываем на экспорте картин и скульптур. Видите ли, товары, которые ввозит наша организация, относительно дешевы.
      — На мой взгляд, они стоят немало.
      — Вот именно, на ваш взгляд— в том-то и дело. Мы не импортируем изделия, которые сносно изготавливают на Земле. Ваши вина и другие напитки, к примеру, не слишком плохи, и мы ими не занимаемся. Но ваш кофе!..
      Рот Смита искривился еще сильнее.
      — Значит, вы тратите миллионы. Рано или поздно кто-нибудь заметит, что какая-то одна компания скупает слишком много произведений искусства.
      — Не совсем так. Кое-что мы приобретаем на аукционах и в художественных галереях, но часто покупки для нас делают наши клиенты, а мы переводим деньги на их счет.
      — Ах так!
      Теперь Коннору многое стало ясно. Не потому ли миллионеры, даже такие, от кого, казалось бы, этого и ожидать нельзя, часто становятся собирателями произведений искусства? Не здесь ли таится первопричина странного феномена — «частная коллекция»? Почему в обществе, где «денежные мешки» получают столько удовольствия от бахвальства, многие картины и скульптуры бесследно исчезают с глаз публики? Не потому ли, что ими расплачиваются за товары с маркой «С»? В таком случае занимающаяся этим организация должна достигать чудовищных размеров… У Коннора внезапно ослабли ноги.
      — Давайте сядем и поговорим, — сказал он.
      Смит слегка смутился.
      — У нас нет обыкновения сидеть. Можете воспользоваться одним из ящиков, если вам нехорошо.
      — Со мной все в порядке, так что не вздумайте валять дурака, — предупредил Коннор, но все же присел на край деревянного ящика, лихорадочно пытаясь поглотить и усвоить все услышанное. — Что означает маркировка «С» на ваших товарах?
      — Не догадываетесь?
      — Совершенство?
      — Правильно.
      Готовность, с какой Смит раскрывал свои карты, настораживала Коннора, но терзавшие его вопросы требовали разрешения.
      — Мисс Ломонд сообщила мне, что она платит восемьсот шестьдесят четыре тысячи долларов… Откуда такая сумма? Почему не миллион?
      — А это и есть миллион — в наших деньгах.
      — Понимаю. А сорок три дня?
      — Один оборот нашей основной луны. Естественный период времени.
      У Коннора появилось желание, чтобы захлестывающий его поток информации немного ослабел.
      — И все же мне не ясно, зачем такая секретность. Почему бы не заявить о себе открыто, снизить цены и безмерно расширить рынок? Прибыль увеличится в сотни раз.
      — Нам приходится работать скрытно по целому ряду причин. Во-первых, правительства ряда ваших стран, по всей видимости, будут препятствовать нашей деятельности. Ну и с нашей стороны есть определенные трудности.
      — Например?
      — Существует закон против воздействия на миры, находящиеся на неустойчивой стадии развития. Это очень сильно ограничивает наши возможности.
      — Иными словами, вы являетесь мошенниками и у нас, и у себя.
      — Возражаю. Какой вред мы наносим Земле?
      — Вы сказали сами — лишаете население планеты…
      — …его культурного наследия? — Смит хмыкнул. — Вы много знаете людей, которые откажутся от телевизора марки «С» ради того, чтобы где-нибудь за пять или десять тысяч миль в картинной галерее сохранился рисунок да Винчи?
      — Согласен, — признал Коннор. — Что у вас на уме? Что вы задумали, Смит?
      — О чем вы?
      — Не притворяйтесь невинной овечкой. Вы бы не разоткровенничались, если бы не были уверены, что я отсюда не выйду. Как вы собираетесь со мной поступить?
      Смит посмотрел на Тойнби и вздохнул.
      — Вечно забываю, насколько ограничены бывают аборигены… Вам же объяснили, что мы — совсем из другого мира; и все же вы относитесь к нам, как к слегка необычным землянам. Полагаю, вам вряд ли приходит в голову, что другие расы могут инстинктивно тяготеть к правде, что коварство и ложь могут даваться им труднее, чем вам, людям?
      — Вот наше самое уязвимое место, — вставил Тойнби. — Я так и не сумел этому научиться.
      — Ну хорошо, давайте начистоту, — сказал
      Коннор. — Надеетесь заставить меня молчать?
      — У нас действительно есть маленькое устройство…
      — Оно вам не понадобится, — перебил Коннор. Он на секунду задумался, вспоминая все услышанное, затем встал и протянул Смиту револьвер.
      Наконец жизнь давала все, что можно было от нее ожидать, и с каждой минутой — Коннор чувствовал это, ведя автомобиль к Авалону, — давала еще больше.
      У него всегда была железная деловая хватка, но если раньше он исчислял месячную прибыль в тысячах, то сейчас опускал в карман шестизначные суммы. Знакомства, возможности и сделки сыпались, как из рога изобилия: изделия, помеченные буквой «С», волшебным образом прокладывали путь. Во время особо важных первых встреч Коннору стоило лишь достать свою золотую зажигалку, чтобы раскурить трубку «С»-табака, невероятным образом не уступающего чудесному аромату, или взглянуть на часы, или извлечь ручку, которая писала любым цветом, — и все двери распахивались перед ним настежь.
      За несколько недель его взгляды на жизнь претерпели крутые перемены, хотя он вряд ли отдавал себе в этом отчет. Сперва Коннор испытывал лишь неловкость или некоторую подозрительность к людям, которые не могли предъявить магический талисман. Затем он стал попросту враждебен, предпочитая общаться только с теми, кто принадлежал к клубу избранных.
      Однако, сколь глубокое удовлетворение ни приносила ему новая жизнь, Коннор не мог чувствовать себя счастливым без Анджелы. Благодаря ей он прозрел, и только с ней достигнет полного блаженства. Он давно бы уже съездил в Авалон, но был занят делами со Смитом и Тойнби.
      Отдав им револьвер, Коннор сделал очень рискованный ход, в результате которого запросто мог полететь в передатчик материи навстречу неизвестной судьбе на неизвестной планете. К счастью, этот ход убедил оппонентов, что Коннору есть что сказать.
      В тот вечер в подвальном помещении ничем не примечательного магазина прозвучала пламенная речь. Смит — старший пары — оказался крепким орешком. Но он проявил интерес, когда Коннор перечислил все слабости организации. И пришел в восторг, услышав, что посредничество Коннора резко уменьшит непроизводительные расходы, подавит конкуренцию, обеспечит безопасность и высокоэффективные методы приобретения шедевров. Это была самая лучшая импровизация в жизни Коннора, слегка туманная в отдельных местах — он плохо знал мир искусства, — но вдохновленная высоким профессионализмом.
      Первые же результаты оказались настолько удачными, что Смит с ревностью стал возражать против побочных сделок Коннора, приносящих ему немалый барыш. Коннор уладил щекотливую ситуацию, перейдя на семидневную рабочую неделю и трудясь даже по вечерам. Времени посетить Анджелу совершенно не оставалось, но в конце концов желание увидеть ее захлестнуло Филиппа, и он отбросил все свои дела.
      У ворот его встретил знакомый охранник, на этот раз беспрепятственно пропустивший машину. Через несколько минут Коннор поднимался по широким ступеням к парадному подъезду. Особняк уже не внушал ему былого трепета, но он решил, что они с Анджелой сохранят его — хотя бы из сентиментальности. Дверь открыл дворецкий — новый, не со столь изысканными манерами, напоминающий чем-то отставного моряка. Он проводил Коннора в огромную гостиную, где ждала Анджела. Она стояла у камина спиной ко входу, в той же позе, что и в последнюю встречу.
      — Анджи, рад тебя снова видеть!
      Она резко повернулась и бросилась к нему.
      — Я так скучала, Фил!
      Они обнялись посреди зелено-серебристой гостиной, и Коннора захлестнула волна острого счастья. Он зарылся лицом в ее волосы и стал бормотать то, что долго, очень долго не мог позволить себе сказать. Анджела неистово шептала ему в ответ, откликаясь скорее на чувства, чем на слова.
      Раздражающий запах Коннор ощутил во время первого поцелуя. Она пользовалась очень дорогими, но самыми обыкновенными духами, а не той квинтэссенцией колдовства, к которой Коннор привык во время эпизодических свиданий за последние несколько недель. Прижимая Анджелу к груди, он оглядел просторное помещение, и по его телу разлился свинцовый холод. Все в комнате, как и ее духи, было великолепно — но не совершенно.
      — Анджела, — безучастно произнес Коннор, — зачем ты меня позвала?
      — Что за вопрос, любимый?
      — Самый естественный вопрос. — Коннор высвободился из ее объятий и шагнул назад. — Меня интересуют твои мотивы.
      — Мотивы?! — Ресницы Анджелы затрепетали, кровь отхлынула от лица. Затем она увидела его часы. — Бог мой, Филипп, ты добился своего! Ты попал в их число!
      — Не понимаю тебя.
      — Со мной не надо притворяться. Не забывай, что именно я тебе обо всем рассказала.
      — Пора бы уже научиться молчать.
      — Пора, но я не научилась. — Анджела сделала шаг вперед. — Меня вышвырнули. Теперь я не принадлежу к вашему кругу.
      — Не велика потеря. А где Бобби Янк со своими приятелями?
      — Никто из них и близко ко мне не подходит. И ты знаешь почему.
      — По крайней мере, у тебя есть деньги. Анджела покачала головой.
      — У меня куча денег, но какой в них толк, если я не могу купить, что хочу? Меня вышвырнули — потому что я выболтала все тебе. И, кроме того, не сообщила им… А вот ты не постеснялся назвать мое имя, не правда ли?
      Коннор протестующе открыл рот, чтобы доказать свою невиновность, но понял, что это ничего не изменит.
      — Ну, мне было очень приятно снова повидать тебя. Жаль, что не могу задержаться. Дела… Ты же понимаешь.
      — Я прекрасно понимаю. Давай, Филипп, убирайся.
      Коннор подошел к двери, но застыл, когда
      Анджела всхлипнула.
      — Останься со мной, Фил. Пожалуйста, останься…
      Он стоял к ней спиной, испытывая щемящую боль. Потом боль утихла, и он ушел.
      Позже днем Коннор сидел в своем новом кабинете, когда секретарша соединила его со Смитом. Тот хотел обсудить детали приобретения антикварного серебряного сервиза.
      — Я звонил раньше, но ваша девушка заявила, что вас нет, — обиженно сказал Смит.
      — Это правда, — заверил его Коннор. — Я уезжал за город. Анджела Ломонд пригласила меня к себе.
      — Вот как?
      — Вы не говорили мне, что она выбыла из числа клиентов.
      — Об этом даже не стоило говорить. — Смит на несколько секунд замолчал. — Можно ожидать от нее неприятностей?
      — Нет.
      — Что она хотела?
      Коннор откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно на просторы Атлантического океана.
      — Понятия не имею. Я там не задерживался.
      — Весьма благоразумно, — похвалил Смит. Когда разговор закончился, Коннор сварил
      себе чашку «С»-кофе, который хранил в запертом баре. Совершенство напитка изгладило из памяти последние следы беспокойства.
      «Каким образом, — лениво подумал Коннор, — они добились того, что вкус ничуть не уступает аромату?»