1. СУДЬБА И КРИСПИН БАРБИКЭН

Капитан Криспин Барбикэн — капитан благодаря тому обстоятельству, что он командовал пиратским кораблем у великого Моргана, — сидел в портовой таверне в Бристоле и размышлял над своим будущим. Он удобно расположился с трубкой во рту в широком кресле и пристально смотрел на огонь, пылавший в камине. Капитан был совершенно равнодушен и к гулу голосов вокруг него, и к полным восхищения взглядам неряшливой служанки, которая сновала взад и вперед между столами.

Был холодный мартовский вечер с порывистым ветром и дождем, стучащим в маленькие, грязные окна. Камин выплевывал клубы дыма, которые поднимались к низкому потолку, медленно растекались по комнате и смешивались с грубыми запахами нюхательного табака, дешевого вина и пряностей, пропитавшими помещение.

Посетителями таверны были большей частью матросы — жилистые, выносливые парни, загоревшие под тропическим солнцем и покрытые многочисленными шрамами. Бристоль был центром работорговли и ведущим торговым портом Англии, связанным с легендарной землей крови и золота — Вест-Индией.

В таверне можно было встретить женщин в безвкусных, кричащих нарядах, подмастерьев и мелких фермеров, которые с раскрытыми ртами прислушивались к фантастическим рассказам бывалых людей. Время от времени посетители бросали взгляды туда, где расположился капитан Барбикэн, но ни один не решался вторгнуться в его уединение. Вдруг с улицы в таверну ввалилась шумная компания пьяных матросов вместе с цепляющимися за них женщинами.

Их возглавлял неприятный парень в грязном бархатном сюртуке, измазанных дегтем штанах и морских сапогах. Несмотря па небольшой рост парня, его массивные плечи свидетельствовали о значительной силе, а громкий голос и развязные манеры ясно говорили о задиристом нраве. С ним под руку вошла женщина, пухлая, черноволосая, с влажными красными губами и смехом, напоминавшим визг попугая. Она дрожала от холода в своем зеленом платье с вызывающе низким вырезом и громко жаловалась на дождь.

Ее кавалер вгляделся в темноту у камина и, обнаружив обосновавшуюся там одинокую фигуру, повел свою компанию туда. Капитан не обратил никакого внимания на их приближение. Он сидел очень удобно: одна рука поддерживала глиняную трубку, локоть покоился на ладони другой руки, а взгляд был устремлен на пламя. Его щегольской костюм фиолетового сукна был отделан серебряным кружевом, широкополая черная шляпа с фиолетовым плюмажем висела на спинке кресла, рукоять рапиры поблескивала золотом. Засаленный головорез подошел, шатаясь, к капитану, предполагая поживиться легкой добычей. Ведь он никогда не встречался с соратниками Генри Моргана, которые хотя и были пиратами, но всегда одевались в кружева и бархат.

— Подойди к огню, Молл, — сказал парень хрипло. — Ты можешь расположиться здесь и обогреться.

Он подошел к креслу и свирепо взглянул на человека, сидящего в нем.

— Поднимайся, ты, разряженный петух! Уступи место тем, кто важней тебя.

Компания встретила эту остроту взрывом одобрительного хохота, и все сидящие за соседними столами повернулись к камину. Капитан продолжал так же молча, неподвижно сидеть, только бросил пристальный взгляд на задиру.

Для хвастливого главаря задир такое равнодушие явилось большим сюрпризом. В первый момент он изумился, затем, изрыгая непристойности, вырвал трубку изо рта капитана и вдребезги разбил ее об пол. Женщина завизжала от восторга и стала криками подбадривать своего кавалера.

Капитан неторопливо поднялся на ноги. Ростом он был немногим больше шести футов, — так что его темноволосая голова слегка задела почерневшие от дыма балки потолка, — а ширина плеч под фиолетовым камзолом могла вызвать у задиры опасения, если бы он имел время подумать. Однако времени для размышления у него не было. Худая смуглая рука, на одном из пальцев которой сверкал изумруд, потянулась, и как будто тиски сомкнулись на шее бандита, так что он покачнулся, а другая рука крепко схватила парня за штаны. Капитан приподнял нападавшего над землей и с грохотом швырнул в угол, на грязный и шаткий столик, сломавшийся от удара, как спичка.

В наступившей тишине капитан спокойно уселся на место и подозвал служанку, которая смотрела на эту сцену разинув рот.

— Принеси мне другую трубку, девушка! — сказал капитан и бросил ей золотую монету. — Это плата за убыток, который я причинил.

Служанка торопливо ушла, а капитан обернулся к Молл, которая стояла и пристально смотрела на него, не обращая внимания на то, что ее компаньоны вяло потащились со своим главарем за дверь, подгоняемые хозяином таверны. Остальные же посетители в молчании заворожено следили за золотой монетой. Встретив взгляд капитана, Молл призывно улыбнулась и сделала шаг вперед, но нагнулась на мрачное лицо капитана. Серые глаза смотрели на нее холодно.

— Ваше место там, миссис, с вашими друзьями, — он резко показал на дверь. — Лучше всего догоните их.

Молл была захвачена врасплох и несколько секунд бессмысленно смотрела на него. Капитан вернулся на свое место у камина. Молл сердито повернулась на каблуках и бросилась прочь, вслед за своими приятелями, под насмешки тех, кто был свидетелем ее поражения. После этого происшествия капитан Барбикэн снова остался в одиночестве.

В тот вечер он действительно был в плохом настроении. Его жизнь была полна бурных событий, лишений и опасностей, быстрых обогащений и таких же быстрых разорений, — жизнь, в которой часто не было ни времени, ни желания для раздумий и самоанализа. Но сейчас он впал в задумчивость. Он стал вспоминать свою жизнь начиная с детства: беспокойные годы гражданской войны, трудное, полное запретов отрочество в семье сквайра-пуританина до той поры, пока он не достиг семнадцати. И тогда в поисках приключений он покинул мрачную тюрьму, какой была Англия Кромвеля.

Приключений он нашел в избытке. Для того чтобы достигнуть на торговом корабле пределов Барбадоса, он стоически вытерпел все неудобства, скверную пищу и порку, которой его ежедневно подвергали. И все это — ради Индии, той невообразимо богатой земли, которая сделалась его заветной целью. К счастью, он ничего не подозревал о судьбе, ожидающей его, так же как и любого неимущего юношу, достигающего этих легендарных островов. Капитаны кораблей попросту продавали их в рабство. И вот следующие семь лет Криспин Барбикэн работал на сахарных плантациях Барбадоса, до тех пор пока не подвернулся случай бежать из этой тюрьмы. С горсткой товарищей-невольников он выкрал лодку, запасся провизией и отплыл в море, пытаясь достичь пиратской твердыни, острова Тортуга. Этот безумный план не удался, так как беглецов подобрал галеон, следующий в Испанию.

Они были вынуждены присоединиться к команде галеона и по окончании путешествия рисковали попасть на костер инквизиции. Но Криспин не собирался умирать из-за религии, в которой воспитывался, и после недолгих колебаний он перешел в веру своих захватчиков. Его обращение с радостью было принято доминиканским монахом, который был капитаном корабля, но, хотя Криспин таким образом спасся от когтей святой инквизиции, в возможности получить свободу он обманулся. Испания не была расположена миловать английских морских волков, и Криспин, из-за его исключительного роста и силы, был отправлен на галеры.

В течение года он переносил невзгоды, по сравнению с которыми пребывание на Барбадосе было просто веселой прогулкой. Скованные, неописуемо грязные, полуобнаженные гребцы час за часом в непрерывных мучениях двигали огромное весло, подгоняемые плетью при малейшей задержке, и только смерть могла принести им освобождение. Его молитвы оставались без ответа, и постепенно он потерял надежду даже на смерть: ведь если каторжники не умирали сразу, то они приобретали выносливость, равную их ужасным страданиям.

Наконец Криспин обрел свободу. После месяцев терпеливых усилий ему удалось разбить звенья цепи, сковывавшей его ноги. И когда однажды ночью галера бросила якорь в испанском порту, он прыгнул за борт и поплыл к берегу. Стражники пытались стрелять в него, но они были скверными стрелками и промахнулись.

Даже после этого беглеца могли бы схватить, если бы не дружеское участие бедной женщины, которая укрыла его в своей лачуге. И когда преследователи уверились, что он пропал, Криспин смог с необходимыми предосторожностями попытаться вырваться из Испании. Юноша пересек французскую границу и много недель спустя достиг Бордо. У него не было желания возвращаться в Англию, ведь Индия по-прежнему оставалась его мечтой, хотя и прошло столько лет. К тому же сейчас появился дополнительный стимул — глубокая и страстная ненависть к Испании. Желание отомстить и привело к решению сделаться одним из пиратов Карибского моря.

Преодолев много трудностей, Криспин попал в Порт-Ройял, который называли самым безнравственным городом в мире. Там ему не составило труда завербоваться в экипаж пиратского корабля. Присягнув черному флагу и став членом «берегового братства», он отправился в свое первое пиратское плавание. Фортуна наконец улыбнулась ему, и спустя недолгое время он нашел свое место в эскадре пирата Мансфельта, первого «черного адмирала».

Среди последователей старого пирата был молодой валлиец по имени Генри Морган, подвиги которого уже были известны среди «берегового братства». И Криспин, поняв, что служба у такого капитана может принести ему пользу, завербовался на корабль Моргана. Очень быстро разносторонние способности Криспина обратили на себя внимание капитана, который сделал его одним из своих лейтенантов. Вскоре между ними завязалась дружба.

Когда Морган в 1667 году наследовал от Мансфельта титул пиратского адмирала, между Англией и Испанией был заключен официальный мир. Но губернатор Ямайки сэр Томас Модфорд питал мало надежд на длительность этого мира. Англия не могла посылать войска, необходимые для охраны своих Карибских владений, и сэр Томас должен был искать защиту где-то в другом месте. Он послал за капитаном Морганом, и в результате этой встречи валлиец получил чин полковника.

Через три года, в течение которых перемирие между Англией и Испанией не раз нарушалось, был подписан другой мирный договор. Но политика Старого Света мало влияла на молниеносную карьеру Генри Моргана. Порто-Бэлло, Пуэрте-Принципе, Маракайбо, Панама — один за другим города Новой Испании попадали в его жадные руки, отдавали свои богатства и погибали от огня и меча. За эти три коротких года валлиец и его головорезы изрядно подорвали мощь Испании в Новом Свете и доставили в Порт-Ройял добычи на много тысяч фунтов.

Однако постоянные протесты испанского посла в Уайт-холле становились слишком настойчивыми, чтобы их и впредь игнорировать, и ленивый и сардонический король Карл был вынужден предложить Испании некоторую компенсацию. Во-первых, сэр Томас, а затем и сам Морган были вызваны в Англию отвечать за свои преступления против королевской власти. Но если представитель Кастилии надеялся отомстить за оскорбления своей страны, то он был сильно разочарован. Модфорд провел несколько лет в Тауэре, но впоследствии получил пожизненный титул мирового судьи Ямайки, в то время как «ужасный и кровожадный» Морган не был даже арестован. Его только судили, и, конечно же, он был оправдан и даже получил аудиенцию у короля. А некоторое время спустя Морган был посвящен в рыцари и получил должность губернатора Ямайки.

Однако прежде, чем это случилось, капитан Барбикэн покинул Вест-Индию. Но, в отличие от своего командира, он сделал это добровольно. Криспин на время пресытился испанской кровью и испанским золотом. Им овладело желание вернуться на родную землю и встретиться со своей семьей, которую он так долго не видел. Ему захотелось посмотреть, как живется в веселой и распущенной Англии времен Реставрации.

Однажды октябрьским днем он появился в той деревне среди холмов, откуда он уехал пятнадцать лет назад искать свою удачу. Серый каменный дом, в котором он родился, наполовину ферма, наполовину поместье, встретил его сдержанно. Родители уже умерли, а старший брат, который жил здесь после их смерти, принял его возвращение холодно. Следуя обязанностям гостеприимства, брат предложил Криспину поселиться в доме, но в их отношениях не возникло сердечности. Его утешало только то, что мир и тишина родного дома скоро наскучат тому, кто так долго жил с саблей в руке.

Этот оптимизм вскоре был оправдан, так как с первым дыханием весны Криспин отправился в Бристоль в поисках корабля, направляющегося на запад. Его поиски не увенчались немедленным успехом, и в течение тех недель, которые он был вынужден провести в порту, ему начало казаться, что он уже никогда не попадет на Карибы. Когда он сидел в портовой таверне, то чаще и чаще со смутным недовольством размышлял над своим отважным прошлым и полным неизвестности будущим. Он был еще молод, но сейчас ему представлялось, что нигде в мире, кроме как среди «берегового братства», для него нет места. К тому же сказывалась усталость после девяти лет непрерывных скитаний. Жизнь казалась капитану пустой и бесполезной.

На этом месте его меланхолические размышления были прерваны во второй раз. Дородный блондин, который неожиданно появился из внутренней комнаты, собираясь выйти на улицу, бросил взгляд на одинокую фигуру. Вглядевшись попристальней, он подошел, хлопнул огромной ручищей по плечу капитана и весело воскликнул:

— Чтоб мне провалиться, если это не Криспин Барбикэн! Что ты делаешь в Англии, старина? Собираешься в Лондон, к валлийцу Гарри?

Вопреки ожиданиям окружающих, капитан не возмутился такому приветствию. Он вынул изо рта трубку, взглянул на нового собеседника и ответил, улыбаясь:

— Нет, Том Адамс, я следовал за Гарри Морганом в битвах, а не ко двору. Что там сэр Генри будет делать со мной? Я не придворный. Но как ты попал сюда? Я встретил в порту «Девушку Ямайки», но там сказали, что тебя нет в Бристоле.

— Нет, я был в Сомерсете.

Капитан Адамс отодвинул шляпу Криспина и уселся рядом с ним. Другие посетители, видя, что они не собираются драться, потеряли всякий интерес к этой паре. Голоса, смолкнувшие на минуту, зазвучали с новой силой.

— Я возвращаюсь назад через неделю, — продолжал Адамс. — Я достаточно нагляделся на Англию зимой. Подайте мне Индию, где человек может жить спокойно, не рискуя замерзнуть или задохнуться, — добавил он, так как облако дыма, вырвавшееся из камина, заставило его закашляться.

— Ты, значит, возвращаешься? — спросил Криспин через минуту.

Но Адамс покачал головой:

— Сначала на юг, набирать груз. Затем на Ямайку.

— Ты по-прежнему торгуешь черной слоновой костью?

Работорговец засмеялся:

— Человек должен жить, Криспин, а плантациям нужны работники.

Затем он хитро взглянул на Криспина:

— Ты ищешь рейс на Порт-Ройял?

Капитан Барбикэн коротко засмеялся:

— Я не хочу попасть в Африку, Том, и не надо испытывать на мне свою дьявольскую хитрость.

— Мое предложение совсем не так уж плохо.

— Спасибо, Том, я подожду другой корабль. Я не спешу.

— Как пожелаешь, — Том пожал плечами. — Мне все равно, но, если ты изменишь свои намерения, всегда можешь рассчитывать на мой корабль.

Он поднялся и сверху вниз посмотрел на Криспина:

— Мы отплываем через шесть дней.

Том кивнул капитану и двинулся к двери, которую предупредительно распахнули перед ним. Капитан остался сидеть у огня, слова работорговца прокручивались в его сознании. Он следовал за Генри Морганом с прибылью для себя — изумруд, который красовался на его правой руке, был найден в Панаме, и это была лишь малая часть добычи. Этот камень навел капитана на мысль поехать в Лондон, где Морган — теперь сэр Генри — вел жизнь придворного. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Такая перспектива вдохновляла его не больше, чем любая другая.

Наконец он поднялся, набросил плащ на плечи и вышел на улицу. Дождь прекратился, и луна выглядывала из-за рваных облаков. Капитан надел свою широкополую шляпу и пошел быстрым шагом, не подозревая, что движется навстречу своей судьбе.

Вдруг неясный крик донесся сквозь порывы ветра. Капитан взялся за рапиру. Он внимательно прислушался и вновь услышал крик, донесшийся со следующим порывом ветра. Пробежав дюжину шагов до угла следующей улицы, он увидел двух мужчин, энергично атаковавших третьего. Несчастный прижался спиной к стене, защищаясь из последних сил. Его шляпа упала, и в лунном свете блестели седые коротко стриженные волосы.

Криспин выхватил рапиру из ножен и обрушил на одного из нападавших удар, знаменитый среди «берегового братства». Обычное оружие пиратов — сабля, но капитан предпочитал более изящную и смертоносную рапиру. В годы скитаний он достиг опасного мастерства во владении этим оружием.

Защищавшийся оказался неважным фехтовальщиком, и для второго убийцы достаточно было минуты, чтобы обезоружить свою жертву. Шпага старого джентльмена со звоном упала на землю. В этот момент Криспин достал своего противника точным ударом и уложил его на землю.

Капитан позволил второму бандиту убежать и перенес внимание на старого джентльмена, который поскользнулся и свалился у стены. Вложив рапиру в ножны, он склонился к упавшему, стараясь найти рану. Скоро он обнаружил глубокую рану на левом боку бедняги и попытался остановить кровь своим платком. Вдруг раненый заговорил:

— Благодарю вас за помощь, — слова он произносил с трудом. — Я прошу вас, помогите мне добраться до дому. Сам я не могу идти.

— Я готов, сэр, но вам нужен врач. Если бы вы разрешили мне…

— Нет, нет, врач мне сейчас не поможет. Убийцы хорошо сделали свое дело. Я умоляю вас помочь мне попасть домой. Меня там ждут.

— Хорошо, — сказал капитан Барбикэн, поднимая на ноги пострадавшего человека. — Куда идти, сэр?

Он помог раненому уйти, оставив тело неизвестного убийцы лежать на земле. Короткая стычка не привлекла внимания, так как подобные происшествия были не редки в портовом городе. Подойдя к узкому дому на бедной улице, капитан с силой ударил в дверь ногой. Спустя некоторое время внутри послышались шаркающие шаги, стукнул засов, дверь немного приоткрылась, и ворчливый женский голос потребовал объяснений.

— Поди прочь, женщина, этот джентльмен ранен! — воскликнул Криспин, но, вместо того чтобы послушаться, старая карга попыталась закрыть дверь. Капитан просунул ногу в щель, толкнул дверь и вошел в дом, игнорируя протестующие крики женщины.

Он обнаружил тесную, грязную прихожую, скудно освещенную дешевой свечой, которая только подчеркивала уныние и грязь окружающей обстановки. В конце прихожей виднелась шаткая лестница, исчезающая в темноте. Немного света падало через открытую дверь из комнаты старухи.

Когда она рассмотрела наконец лицо человека, которого привел этот стремительный незнакомец, гнев сменился испугом. Старуха всплеснула руками и разразилась причитаниями. Криспин, понимая, что он не найдет помощи у этого бедного, глупого создания, прошел в прихожую. Он громко позвал на помощь, и его голос эхом разнесся по дому.

Как бы в ответ ему на лестничной площадке появился свет. Вслед за этим на верхних ступеньках лестницы показалась молодая женщина и застыла там, глядя вниз. Свеча освещала серое платье, широкий белый пуританский воротник и выбившуюся из-под строгого белого чепца золотисто-рыжую прядь. Все это капитан разглядел, пока женщина спускалась по лестнице. Внезапно раненый потерял сознание.

— Дедушка! — воскликнула женщина. — О боже! Что случилось?

— На улице на него напали бандиты, мадам, — ответил Криспин. — Я опасаюсь, что он тяжело ранен. Если бы вы показали дорогу…

— Да, да, конечно, — она повернулась и стала подниматься назад по лестнице. Проведя их коротким коридором и открыв дверь комнаты, она отошла в сторону, пропуская их вперед. Мальчик лет двенадцати бросился им навстречу, но девушка отстранила его и показала на кушетку, стоящую в углу комнаты.

— Сюда, сэр, пожалуйста, — сказала она тихо и обратилась к мальчику:

— Джонатан, принеси несколько подушек. Поторопись!

Мальчик исчез во внутренней комнате и мгновенно вернулся, неся груду подушек. С их помощью он стал устраивать старика как можно удобнее. Раненый очнулся от обморока, по его лицо оставалось пепельно-серым, а глаза начали стекленеть в преддверии смерти. Криспин заметил эти безошибочные признаки смерти, но девушка была менее опытна. Она посмотрела на деда и порывисто воскликнула:

— Мы должны сходить за врачом! Вы такой добрый, сэр! Могу я попросить вас еще помочь нам? Мой брат пойдет с вами. Джонатан…

Она давала мальчику наставления, когда Криспин взял ее за руку. Она запнулась на полуслове, посмотрела капитану в лицо, и он вдруг обнаружил, что она много моложе, чем ему показалось вначале, — лет семнадцати-восемнадцати. Тогда он серьезно сказал:

— Едва ли врач может спасти его, мисс. Он умрет раньше, чем мы успеем привести врача.

— Нет! — она выдернула руку и с ужасом взглянула на него. — Я не верю в это! Вы же не доктор!

— Нет, мисс, но я так часто видел смерть, что узнаю ее и сейчас. Если вы не верите мне, то всмотритесь получше в его лицо.

Вместо того чтобы сделать это, девушка испуганно и негодующе смотрела на этого богато одетого незнакомца, который так непринужденно говорил о смерти. Капитан же, продолжая хладнокровно рассматривать ее, отметил, что ее лицо прекрасно чистой красотой, с изящными чертами и темно-синими глазами. Он вдруг с любопытством отметил контраст между привлекательной внешностью девушки и убогой обстановкой ее жилища.

— Он прав, дитя мое, — слабо сказал старик. — На этот раз они действовали без ошибки. Теперь природа доделает за убийц их работу. — Он остановился, чтобы собраться с силами, и поднял дрожащую руку.

— Подойди поближе, любовь моя, чтобы я мог видеть тебя. Фрэнсис, поставь свечу рядом со мной.

Она повиновалась и склонилась над стариком, взяв его слабеющие руки.

— Дедушка, я умоляю тебя! Позволь мне, по крайней мере, осмотреть рану. Может быть, она не так серьезна, как ты думаешь.

— Нет, моя любовь, у тебя не хватит способностей, а у меня так мало времени. Помолчи немного и дай мне сказать. Где этот незнакомец, который привел меня домой?

— Он здесь, дедушка.

Капитан, который оставался в стороне, подошел поближе и склонился над кушеткой. Он снял свою широкополую шляпу, и умирающий внимательно вгляделся в смуглое лицо, резкие черты которого смягчали красивые серые глаза. Очевидно, осмотр удовлетворил раненого.

— Сэр, — сказал он с расстановкой. — Я не знаю, кто вы и что побудило вас не задумываясь рискнуть своей жизнью, но я верю, что вы не откажете мне в помощи, так же как вы сделали это, обнаружив меня в окружении убийц. Поэтому я отважусь обратиться к вам с просьбой, несмотря на то что я не знаю вашего имени. Хотя то, что вы подвергались опасности, помогая мне, может служить мне гарантией.

Слабая улыбка тронула губы капитана:

— Опасность была моей спутницей в течение многих лет, а что касается имени — капитан Криспин Барбикэн с Ямайки к вашим услугам.

— А я, сэр, — ответил умирающий, — Ричард Крайл, второй маркиз Ротердэйл. А это мои внуки: леди Фрэнсис Крайл и лорд Шервин.

2. СМЕРТЬ ДВОРЯНИНА

После слов старика наступила долгая тишина. Капитан Барбикэн выпрямился и осмотрел обшарпанную комнату. Хотя и не такая грязная, как прихожая и лестница, она соответствовала жалкому виду бедного жилища: стены потрескались и покрылись полосами грязи, разбитые стекла были заткнуты тряпками. Однако мальчик и девушка, стоящие у кушетки, выглядели изящно и благородно (этого не могли скрыть простая, поношенная одежда и грубое белье), а гордая посадка головы больного не гармонировала с окружающей обстановкой. В заключение осмотра капитан снова взглянул в лицо раненого, на которое смерть уже наложила свою печать, и что-то в этих аристократических чертах убедило его, что умирающий говорит правду.

Криспин давно ничему не удивлялся и, небрежно поклонившись, спокойно сказал:

— Вы хотели рассказать мне, милорд, о некоем деле, в котором я мог бы помочь вам.

— Я сделаю это, капитан, — повторил старик, — но я признаю, что у вас нет причин помогать нам. Мы для вас никто, и вы, несомненно, можете отказаться. Но довольно об этом! У меня мало времени, и я хочу рассказать свою историю.

История, которую рассказал маркиз, началась около сорока лет назад, когда между королем и парламентом разразилась война. Крайлы были сторонниками трона и существующих традиции, но Ричард, их наследник, поддерживал противников короля. Отец выгнал сына из дома и запретил ему исповедовать протестантство. В ответ на это вместе с женой и маленьким сыном Ричард уехал в Лондон. Став офицером армии парламента, он неожиданно встретил своего брата Генри, сражавшегося под королевским знаменем.

После казни короля лорд Генри отправился за его наследником юным Карлом в изгнание, а Ричард вступил во владение титулом и поместьями, которые он унаследовал после смерти своего отца. Судьба возвратила ему права, которых он лишился. Тиран Стюарт скитался по Европе от одного двора к другому, и, казалось, не было причин для беспокойства. Сын Ричарда женился, и в 1656 году у него родилась дочь Фрэнсис.

Но пришло время, когда Англия, угнетаемая новыми хозяевами, снова восстала и пригласила законного правителя вернуться. Лорд Ротердэйл выступал против Реставрации всеми доступными ему средствами, и слухи о его вооруженном сопротивлении достигли ушей брата.

Лорд Генри Крайл в это время был одним из королевских фаворитов, и ему не трудно было до такой степени настроить короля против Ротердэйла, что Карл поклялся предать изменника смерти, а вместе с ним и его сына. При этом, чтобы старинный род не прервался, семейный титул передавался тому, чья верность была несомненна. Так бы и случилось, если бы не предупреждение графа Ларчвуда. Сестра этого джентльмена была женой Ричарда, и ради нее граф согласился спасти ее мужа и сына от грозящей им опасности.

Лорд Ротердэйл бежал со своей семьей в Голландию и остановился в городе Хаарлеме. Здесь год спустя родился Джонатан, и здесь, когда мальчику было только пять лет, один за другим умерли его родители.

Уехав за границу, маркиз потерял свой титул и владения и следующие восемь лет вместе с внуками спокойно жил в старом голландском городе. Возвращение в Англию ему казалось невозможным, да он и не желал этого. Англией управлял слабый и живущий в свое удовольствие Карл II. Его двор задавал тон в невоздержанности и распущенности. Это было не то окружение, в котором разборчивый маркиз-пуританин хотел бы видеть своих внуков.

Но он старел, его здоровье было подорвано, и он не мог должным образом обеспечить Джонатана и Фрэнсис после своей смерти. Наконец, узнав, что он неизлечимо болен и жить ему осталось несколько месяцев, маркиз пишет графу Ларчвуду и просит помощи от имени юных родственников. Граф великодушно откликнулся. В случае смерти деда дети перейдут под его опеку, а тем временем он попытается сделать, что в его силах, чтобы вытеснить лорда Генри из владений Ротердэйлов. Это будет возможно, если удастся устроить брак между леди Фрэнсис и его сыном и наследником, виконтом Маунтэйном. Это должно упрочить ее положение при дворе и помочь ее брату утвердиться в наследственных правах.

Однако, когда слух о попытке возвратить владения маркизов Ротердэйлов законным наследникам достиг лорда Генри, он принял решительные меры, чтобы помешать этому, организовав несколько покушений на жизнь маркиза и его внуков. Доведенный до отчаянья, старый джентльмен пренебрег местью короля и возвратился с детьми в Англию под защиту лорда Ларчвуда.

Но серьезная неудача постигла их в самом начале. Графа не было в лондонском доме, а когда они попытались разыскать его в загородном поместье, то узнали, что его вызвал король и они разминулись в дороге. Маркиз оставил письмо в Ларчвуд-холле, с просьбой переправить его в Вестминстер, и приобрел квартиру в пригороде Бристоля, предполагая, что в таком оживленном портовом городе найти их будет труднее, чем в деревне.

— Но головорезы моего брата узнали, что я здесь, — продолжал умирающий. — Они поджидали меня сегодня, и, возможно, они знают о том, что мы скрываемся в этом доме, — он попытался приподняться с подушек, но со стоном упал обратно.

— Когда я умру, мне придется оставить этих детей на милость человека, который не знает ни жалости, ни сострадания. Сэр, я умоляю вас! Позвольте мне спокойно сойти в могилу!

— Что вы хотите, чтобы я сделал, милорд? — спокойно спросил Криспин, нарушив свое долгое молчание.

Маркиз ответил не сразу. Воля, поддерживающая его во время рассказа, полностью покинула умирающего. Он лежал закрыв глаза, и в комнате раздавалось его затрудненное дыхание.

— Уведите моих внуков отсюда! — сказал маркиз, задыхаясь. — Не думайте больше обо мне, я скоро умру. Уведите их из этого дома, пока убийцы не нашли их. Пока еще есть шанс ускользнуть!

Леди Фрэнсис, стоявшая с другой стороны кушетки и неотрывно смотревшая в лицо деда, вдруг подняла глаза и пронзительно взглянула на капитана. Свет единственной свечи озарял необычное загорелое лицо, выражение которого показалось утомленной девушке дьявольским, а тень, падавшая от закутанной в плащ фигуры, причудливо преломлялась на стене, тая неясную угрозу. В панике девушка бросилась на колени у кушетки, схватив умирающего за руку.

— Нет, дедушка, нет! — воскликнула она. — Не отсылай нас. Мы хотим остаться с тобой!

— Дитя мое, — сказал он мягко, — вы должны идти. Ваш дядя не может больше навредить мне, но он может разрушить вашу жизнь, если отвоюет Ротердэйл для себя и для своего сына!

Внезапно судорога исказила его лицо, но, когда она прошла, маркиз продолжил, обращаясь к капитану Барбикэну:

— Вы молчите, сэр. Вы отказываетесь выполнить последнюю просьбу умирающего?

Криспин колебался недолго, хотя просьба, с которой к нему обращались, была очень странной. Маркиз-пуританин, умиравший в бедности в этой убогой комнате, поверженный рукой брата, завещал опеку над своими внуками пиратскому капитану, ненавидящему протестантскую веру. В этом был мрачный, ироничный юмор, позабавивший его.

— Я готов, милорд, — ответил он. — Я могу помочь им укрываться до тех пор, пока граф Ларчвуд не вернется. Но если люди, которые атаковали вас, узнали об этом месте, лучше нам немедленно уйти отсюда. Один из них убежал, и он может скоро вернуться, как только соберет подмогу.

Маркиз кивнул головой, но девушка гневно взглянула на капитана:

— Как же мы можем убежать и оставить дедушку на милость этих бандитов? — она умоляюще взглянула на умирающего. — Сэр, вы не правы, рассказав так много незнакомцу, и я не уйду. Если Богу будет угодно, чтобы мы погибли сегодня от руки убийц, которых подослал мой дядя, кто может помешать этому?

Маркиз беспокойно покачал головой. Его лицо стало восковым, капли пота выступили на лбу.

— Ты говоришь не думая, дитя мое. Если бы Господу было угодно, чтобы вы разделили мою судьбу, он не послал бы вам покровителя и не привел бы ко мне сегодня этого джентльмена.

Брови Криспина приподнялись в сардонической усмешке: для одного из друзей Моргана было в новинку считаться орудием Провидения. Затем эту мысль вытеснила другая, и он резко обратился к маркизу:

— Милорд, я готов защитить ваших внуков в меру своих способностей, но вы должны знать, что я за человек. Я был невольником, а затем командовал пиратским кораблем в Карибском море. В Бристоле я ожидаю корабль, на котором смогу вернуться на Ямайку, к моим товарищам.

Он говорил это невозмутимо, тогда как в действительности не был так спокоен, ожидая гнева девушки. Однако лорд Ротердэйл с любопытством посмотрел на капитана.

— Почему вы рассказали мне об этом? — спросил он.

Его голос звучал так тихо, что Криспину пришлось встать на колени у кушетки, чтобы расслышать эти слова. На таком близком расстоянии пронзительные серые глаза заглянули в выцветшие голубые.

— Потому что я не хочу обманывать человека, стоящего на пороге смерти, — сказал он прямо. — Если вы прикажете мне сейчас убраться, я сделаю это, но я искренне хочу помочь и сделаю все, что могу, чтобы помешать любому, кто придет с целью навредить вам.

Улыбка на мгновенье осветила лицо умирающего.

— Я не прогоню вас, молодой человек, — пробормотал он. — После моей смерти я передаю в ваши руки все, что дорого мне в этом мире; не сомневаюсь, что вы заслуживаете доверия.

Вопреки этим словам, Криспин понимал, что, если Ротердэйл желал спасти своих внуков, у него не было другого выбора, как только доверить их надежному человеку. Невольно он посмотрел на девушку и обнаружил ее изумление и откровенный испуг.

— Джонатан, — сказал маркиз, — дай мне Библию.

Он дождался, когда мальчик принес книгу, и снова посмотрел на Криспина:

— Капитан Барбикэн, положите руку на эту святую книгу и поклянитесь мне, что вы поможете моим внукам избежать опасности и не оставите их до тех пор, пока они не встретятся со своим опекуном.

Без колебаний Криспин произнес требуемую клятву, и его глубокий, звучный голос, казалось, принес успокоение умирающему. Ротердэйл лежал совершенно неподвижно и уже почти ничего не замечал вокруг. Только слабое дыхание показывало, что он еще жив. Криспин знал, что конец старика близок.

— Фрэнсис, — прошептал старик, — ты также… должна поклясться… слушаться капитана Барбикэна, что бы он ни приказал… обеспечивая вашу безопасность… до тех пор, пока вы не отыщете нашего родственника. Это… мое последнее распоряжение. Сделай это, дитя мое… как он… на Библии.

Привычка слушаться деда была сильна в ней, но ее пальцы, дотронувшись до Библии, замерли в нерешительности. Фрэнсис колебалась и даже собиралась отдернуть руку, но Криспин угадал это намерение. Он протянул руку и быстрым, как мысль, движением длинных пальцев придержал запястье девушки, заставляя ее держать руку на Библии. При этом серые глаза насмешливо смотрели на нее.

— Фрэнсис… я приказываю тебе, — повторил слабый голос.

И тогда волей-неволей леди Фрэнсис поклялась повиноваться Криспину Барбикэну. Почти сразу же Библия выпала из ослабевших рук Ротердэйла, и его голова скатилась с подушки.

Криспин и девушка преклонили колени у кушетки, а Джонатан встал рядом с сестрой, держась за ее плечо. В наступившей тишине раздавалось только потрескивание дров в камине да завывание ветра в трубе.

Криспин осторожно закрыл глаза умершему и встал с колен, поднимая Фрэнсис. Джонатан бросился на кушетку, задыхаясь от слез, а Фрэнсис молчаливо стояла с сухими глазами, всматриваясь в смуглое лицо пирата. Прежде чем они заговорили, кто-то громко забарабанил во входную дверь.

Капитан резко повернулся на каблуках и выбежал на верхнюю площадку лестницы. Старая карга выползла из своей комнаты, но капитан повелительно прикрикнул на нее. Вернувшись в комнату, он резко спросил:

— Миледи, вероятно, это те люди, которые ищут вас и вашего брата. Есть в доме другой выход?

Девушка покачала головой. Стук в дверь усилился, и Криспин подумал, что ветхое сооружение не сможет Долго сдерживать такой натиск. Он взял свечу и быстро прошел во внутреннюю комнату. Это была спальня, а за ней находилась еще одна комната, по-видимому принадлежащая девушке. Окно дальней комнаты было приоткрыто и выходило в узкий переулок. Криспин выглянул в окно и увидел крышу пристройки, расположенной немного ниже.

Возможно, это был путь к спасению. Капитан вернулся в комнату. Джонатан плакал над телом деда, а Фрэнсис продолжала стоять в той же застывшей позе. Она непонимающе смотрела на капитана: ей казалось странным все то, что он делал. Криспин подошел к ней и схватил за плечо.

— Миледи, — сказал он грубо, — ваш дед погиб сегодня от рук убийц. Разве вы хотите, чтобы вашего брата постигла такая же участь? Убийцы у вашей двери, и я не смогу защитить вас, если вы сами не поможете мне.

Не столько слова, сколько тон, которым они были сказаны, заставили девушку очнуться. Она ошеломленно посмотрела на капитана, словно пробуждаясь ото сна.

— Я постараюсь, — сказала она тихо. — Что я должна делать?

— Соберите все ваши деньги, ценности и документы, принадлежавшие вашему деду. Все остальное вы должны оставить.

Внезапный треск внизу сообщил им, что дверь не выдержала.

— Торопитесь! Я постараюсь задержать их сколько смогу!

После этих слов капитан выхватил рапиру и выбежал из комнаты.

Он встретил первого нападавшего на лестнице. Увидев грозную фигуру капитана, появившуюся перед ним, бандит выругался, но, сообразив, что противник один, он осмелел и нанес удар.

Теснота лестницы не позволяла остальным двум бандитам помочь ему, а недостаток пространства ограничивал движения обоих сражающихся. Хотя Криспин был отличным фехтовальщиком, ему нелегко было обнаружить брешь в защите врага и нанести решающий удар. И когда из раскрытой двери до него донесся голос девушки, зовущей его, он все еще сражался со своим первым противником.

Однако вскоре Криспину удалось ранить нападавшего в руку и сильным ударом сбить его с ног. Нападавший потерял равновесие и свалился под ноги своих товарищей. Благодаря этой заминке Криспин смог вернуться в комнату. Заперев дверь, он подтащил к ней тяжелый сундук и обернулся к своим подопечным. Фрэнсис была одета в плащ с капюшоном и сжимала в руках кожаный бумажник; Джонатан, хотя слезы все еще душили его, выглядел менее взволнованным.

— В дальнюю комнату, быстро! — скомандовал Криспин.

Он надел шляпу и бегло оглядел комнату. Свеча продолжала стоять у кушетки, и ее свет падал на лицо умершего. Дверь сотрясалась под ударами бандитов. Бросив последний взгляд на старика, капитан последовал за мальчиком и девушкой во вторую спальню, забаррикадировав за собой дверь.

— Что вы собираетесь делать? — нетерпеливо спросил Джонатан. — Из этой комнаты нет выхода.

— Есть окно, — возразил капитан. — Пристройка — подходящий путь для нас. Теперь, парень, ты спустишься на крышу и посмотришь, выдержит ли она наш вес.

Он помог мальчику вылезти в окно и поддерживал его, пока тот проверял крепость крыши. Нападающие уже взломали дверь первой комнаты и, обнаружив в ней только труп, начали ломиться во вторую дверь. В этот момент Джонатан шепотом подтвердил, что крыша их выдержит. Капитан отпустил его и обернулся к Фрэнсис:

— Дайте мне бумажник, миледи. Он вам помешает выбраться.

Положив бумажник в карман, он двинулся к окну.

— Я вылезу первым и помогу вам спуститься.

Он протиснулся в узкую раму и выпрыгнул на крышу пристройки с легкостью, неожиданной для такого крупного мужчины. Джонатан, двигавшийся как кошка, уже соскользнул на край крыши и с высоты нескольких футов спрыгнул на землю. Но когда Криспин помогал Фрэнсис взобраться на подоконник, вторая баррикада с грохотом развалилась. У девушки не было времени испугаться, так как капитан быстро схватил се за талию, вытащил на крышу и опустил на землю рядом с братом. Спрыгнув вниз, он торопливо сказал мальчику.

— Следуй за мной, парень, если тебе дорога твоя жизнь, и быстро. Мы должны убраться отсюда прежде, чем они доберутся до окна. Пойдем!

Он взял девушку за руку, и они побежали. Выбравшись из переулка, капитан свернул на узкую улицу и несколько раз оглянулся на бегу. Наконец он остановился перед домом, деревянный фронтон которого нависал над улицей, открыл дверь, скрытую в темноте, и они вошли в затхлую прихожую. Хорошо ориентируясь в знакомой обстановке, Криспин провел их по лестнице в комнату и предложил подождать, пока он найдет свечу.

Свеча осветила большую мансарду, потолок которой был обшит почерневшим, изъеденным червями дубом. Вся квартира, неопрятная и не очень чистая, выглядела холодно и неприветливо. Было очевидно, что капитан знал о недостатках этого жилища, так как он с недовольством осмотрелся и повернулся к своим спутникам:

— Это не дворец, миледи, но вы будете здесь в безопасности, до тех пор пока я что-нибудь не придумаю. Вы не хотите присесть?

Он предложил девушке стул, но она резко отпрянула от его протянутой руки. Мгновенье он изумленно смотрел на нее, но затем засмеялся.

— Вы не должны бояться меня, леди Фрэнсис. Разве вы забыли, что только час прошел с тех пор, как я поклялся защитить вас?

— Слово пирата! — воскликнула она презрительно. — Как я могу доверять этому!

Капитан натянуто улыбнулся.

— Пират я или нет, миледи, не в моих привычках нарушать данные обещания. Но, может быть, вас успокоит общество другой женщины.

Он подошел к двери в соседнюю комнату и позвал:

— Бэсс! Ты что, спишь?

Сонный голос ответил ему, и капитан вошел в комнату. Прошла минута, и в дверях показалась высокая, полногрудая девица, кутающаяся в дырявый плащ. Увидев, кто стоит перед ней, она отпустила ругательство, которое заставило Фрэнсис покраснеть. Капитан насмешливо сказал:

— Вы понимаете, миледи, что мои намерения сильно отличаются от того, что вы мне приписываете. Я не собираюсь долго задерживать вас здесь.

Он прошел в комнату.

— Это леди пока останется здесь, Бэсс. Устрой ее поудобнее.

— Ее? Избави Бог! Какое мне до нее дело? К дьяволу ее удобства!

Капитан изменился в лице. Бэсс продолжала кричать, но он схватил ее за руку и встряхнул:

— Каким тоном ты говоришь со мной, неряха? Ты будешь делать все, что я скажу, или тебе придется плохо!

Криспин презрительно отшвырнул ее, и она, пошатываясь, отошла к столу. Бэсс, кажется, не расстроилась от подобного обращения, но леди Фрэнсис пришла в ужас от такого завершения вечера. Неестественное спокойствие, с которым она встретила смерть деда, покинуло ее. Слезы душили ее, и у нее началась истерика. Капитан выругался, а отношение Бэсс внезапно изменилось.

— Посмотри, что ты наделал! — воскликнула она. — Бедная девушка испугалась твоего дурного настроения. Пойдем со мной, моя девочка, и не обращай внимания на его пиратские выходки.

Она обняла Фрэнсис за плечи и увела ее в другую комнату, хлопнув дверью с такой силой, что задрожали стекла.

— Чума забери всех женщин! — пылко воскликнул капитан и повернулся, заметив пристальный взгляд маленького маркиза.

— Ну, милорд, вы тоже боитесь меня?

Мальчик вздернул подбородок. Он обладал такой же необычной внешностью, как и его сестра: изящные черты лица, глубокие голубые глаза и ярко-рыжие волосы. Но, в отличие от сестры, выражение его лица было менее суровым, губы были готовы растянуться в улыбке, а в глазах сверкали озорные искры.

— Нет, сэр, конечно нет! Фрэнсис только девушка, вы не должны обращать внимания на ее слова. Она не всегда такая глупая!

— Она так много пережила сегодня, это любую женщину заставило бы расплакаться, — сказал Криспин тихо и добавил более живо: — Милорд, мы оторвались от наших преследователей, но чем раньше вы попадете под покровительство лорда Ларчвуда, тем лучше. Скажите мне, как далеко его поместье от Бристоля?

— Я думаю, пять или шесть лиг. Мой… мой дед возил нас в Ларчвуд-холл, когда мы впервые приехали в Лондон. Это недалеко от деревни Тоддингтон. Вы собираетесь отправить нас туда, сэр?

Капитан улыбнулся:

— Несомненно, но сначала я должен узнать, как отнесется лорд к вашему появлению. Тебе и твоей сестре лучше оставаться здесь до тех пор, пока он будет готов принять вас. Вы будете в безопасности.

Джонатан кивнул, подавив зевоту, и Криспин широко улыбнулся.

— В настоящее время, если я не ошибаюсь, вы должны спать, хотя я боюсь, что эта кровать — лучшее, что я могу предложить. Пойдемте, милорд, здесь есть подушка и плащ, чтобы укрыться. Вы можете спать спокойно.

Джонатан послушно улегся в кровать, в то время как Криспин направился к буфету. Он выискивал письменные принадлежности, когда мальчик снова спросил:

— Капитан Барбикэн!

— Милорд?

— А вы действительно пират?

— Да, милорд, пират.

Наступила долгая тишина. Джонатан, зевая, пытался устроиться поудобнее и проговорил сквозь сон:

— Я надеюсь, что лорд Ларчвуд вернется нескоро. Я бы хотел побольше узнать про пиратов. Спокойной ночи, капитан Барбикэн.

— Спокойной ночи, милорд, — сказал пораженный Криспин, скрывая улыбку.

Капитан начал писать, и в комнате раздавался только скрип пера и равномерное посапывание спящего мальчика. Вскоре Криспин закончил письмо, сложил его, запечатал и опустил в карман. При этом его пальцы нащупали бумажник, который он забрал у леди Фрэнсис. Не задумываясь, Криспин извлек его и вытряхнул содержимое на стол.

В бумажнике была объемистая пачка бумаг, перевязанная выцветшей лентой, маленькая кучка серебра, несколько золотых монет и массивное золотое кольцо с сапфиром, на котором был вырезан герб. Он пристально рассматривал кольцо, когда дверь позади него открылась и в комнату тихо вошла Бэсс.

— Твоя хорошенькая пуританка рыдала до тех пор, пока не заснула, — сообщила она и встала за спиной капитана, разглядывая деньги на столе и кольцо в его руках.

— Боже мой, Криспин, где ты это подобрал?

Он покачал головой:

— Это кольцо, дорогуша, — собственность маркиза Ротердэйла, на нем его родовой герб. А сейчас милорд крепко спит на твоей кровати.

Бэсс изумленно взглянула на Джонатана.

— Так этот ребенок — маркиз? — удивилась она. — Значит… Значит, девушка там…

— Леди, — холодно сказал Криспин, — его сестра, леди Фрэнсис Крайл. На их деда напали сегодня ночью, и перед смертью он поручил мне разыскать их родственника, графа Ларчвуда. До тех пор, пока они не доберутся до него, их жизни грозит опасность.

В нескольких словах он передал историю, которую услышал от умирающего, и то, как он спас маленького маркиза и его сестру. Бэсс удивилась, что он взвалил на себя такую ношу:

— Если только ты не влюбился в эту девушку. Она лакомый кусочек, но не для таких, как ты. Ее знатные родственники отправят тебя на виселицу.

— Что за глупости, Бэсс, — сказал капитан раздраженно. — Я принял это поручение не из-за ее красивых глаз, я не мог допустить, чтобы се убили так же, как и деда. Хотя я полагаю, что она не воспользовалась бы моей помощью, если бы старый маркиз не заставил ее поклясться слушаться меня до тех пор, пока мы не найдем ее родственников. Как ты могла заметить, это очень огорчило ее, но это была последняя воля ее деда, и она не отважится нарушить ее.

— Слушаться тебя, как же! Она же прирожденная леди! — воскликнула Бэсс.

На его лице появилась открытая, юношеская улыбка.

— Должно быть, ты удивишься, дорогуша, когда узнаешь, что я тоже урожденный дворянин, но не хвастаюсь этим. Но хотя в моих жилах течет кровь королей, она не доверяет мне, считая меня обыкновенным пиратом.

Бэсс вытаращила глаза.

— Ты собираешься сказать ей об этом?

— Почему бы нет? Я не стыжусь ремесла, которым занимаюсь, но я стал отчасти уставать от него. Маленький мальчик вон там — маркиз и племянник графа, и если я не получу помилования за свою помощь ему и его сестре, то, возможно, мне больше не представится случай изменить свою судьбу.

— А этот дядя, который подослал к ним убийц? — спросила мрачно Бэсс. — Если он узнает о роли, которую ты играешь в их судьбе, он может разделаться с тобой.

— Откуда он узнает об этом? Его наемники не успели разглядеть меня в темноте. Никто не видел, как мы пришли сюда, и никто не знает, что они находятся здесь. — Он убрал деньги и документы в бумажник и опустил его в карман.

— Я поеду в Ларчвуд-холл, и, если граф там, я смогу быстро избавиться от моих подопечных. Если его там нет, я оставлю ему письмо, вернусь сюда и буду ждать его распоряжений. Так будет проще всего.

Бэсс насмешливо улыбнулась:

— Ты очень уверен в себе. Но держу пари, что граф не захочет видеть тебя. Ты не попадешь дальше людской.

— Это кольцо послужит мне рекомендацией, — возразил Криспин, надевая кольцо на палец. — Смотри, держи язык за зубами, Бэсс, обращайся с этими детьми хорошо, и ты получишь долю вознаграждения. Но если ты попытаешься обмануть меня, видит Бог, я придушу тебя!

Он мрачно улыбнулся, поцеловал ее и оттолкнул прочь. Затем, надев шляпу и плащ, вышел из комнаты, и она услышала его шаги, гулко раздающиеся на пустой улице.

3. НЕТЕРПИМОСТЬ И НЕБЛАГОДАРНОСТЬ

Лорда Ларчвуда не было в его поместье. Приехав туда на наемной лошади, капитан узнал, что граф все еще был в Лондоне и не собирался в ближайшее время покидать столицу. Когда Криспин показал перстень Ротердэйла, графский управляющий склонился перед ним в почтительном поклоне. Криспин оставил ему письмо, поручив передать его лично графу, как только он приедет, и сообщить, что в Ларчвуд-холл приезжал посланец от маркиза Ротердэйла, которого можно найти в таверне «Голова короля»в Бристоле. (Криспин никому, кроме Ларчвуда, не собирался раскрывать местонахождение маркиза и его сестры.)

Собираясь уезжать, Криспин почувствовал, что сделал все возможное для благополучия и безопасности своих подопечных, и решил переночевать в гостинице в Тоддингтоне. Он не мог больше ничего сделать до возвращения графа, а поведение леди Фрэнсис убедило его, что, чем меньше они будут видеться, тем будет лучше.

В этом он не ошибся. Его откровенность и горячий нрав не понравились девушке, и глубокое презрение к плебею мешало ей исполнить последнюю волю деда. Ничего не зная об обстоятельствах, которые поставили капитана под черное знамя, она была готова осудить его, не выслушав, и, прежде чем они вновь увиделись, ее презрение превратилось в глубокое негодование.

Проснувшись утром в незнакомой комнате, она не сразу поняла, где находится. Вспомнив вдруг о своей потере, она разрыдалась, уткнувшись в подушку, но вскоре, будучи девушкой практичной, вытерла глаза и принялась осматриваться.

Возле нее спала Бэсс, и в холодном сером утреннем свете Фрэнсис заметила, что та была старше, чем показалась вначале.

Комната с низким потолком и темными углами была не особенно чистой и крайне неопрятной. Два платья, одно из тусклой парчи, а другое из голубого бархата, висело на стульях, а на сундук, стоявший у стены, был брошен мужской плащ. На спинке кровати висела перевязь, поддерживающая шпагу с серебряной рукояткой.

Фрэнсис выросла в Голландии, которая славилась вычищенными и выскобленными домами с черепичными крышами и блестящими стеклами, и она поморщилась от грязи, окружавшей ее. Фрэнсис тихо соскользнула с кровати, отыскала ботинки, чулки и серое платье и стала одеваться, уныло смотрясь в треснутое зеркало, стоящее на столике у окна. Лицо, которое она увидела в зеркале, было бледным и осунувшимся, с фиолетовыми тенями вокруг припухших глаз. Девушка попыталась заколоть тяжелые косы вокруг головы, но они рассыпались по плечам, покрывая их блестящим золотым дождем и придавая некоторую живость ее лицу. На маленьком столе лежала расческа, и после недолгого колебания Фрэнсис взяла ее. Она ловко причесалась и снова заколола волосы, убрав их под строгий белый чепец. С детства она была приучена не придавать значения своей красоте и едва ли сознавала ее.

Бэсс не шевелилась. Фрэнсис на цыпочках подошла к двери, тихо открыла се и выскользнула из комнаты. Соседняя комната была занята Джонатаном, спавшим на кровати, но девушка не отважилась подойти к нему, не зная, где капитан Барбикэн.

Состояние комнаты оскорбляло ее вкус, и она без промедления принялась за работу: первым делом разожгла огонь и вытерла грязь со стола. Тут проснулся ее брат и смущенно сообщил, что он очень голоден.

— Я боюсь, что мы останемся голодными. Миссис Барбикэн крепко спит, а без нее мы не можем достать еды. Ты не знаешь, что собирался делать капитан?

— Я думаю, что он поехал в Ларчвуд-холл, — сказал Джонатан. — О, Фрэнсис, он действительно пират, я спросил его, правда ли это. О, как я хочу, чтобы он рассказал мне о Вест-Индии!

— Джонатан! — Фрэнсис села и с упреком посмотрела на него. — Как ты можешь говорить так, когда дедушка… — она внезапно замолчала, ее губы задрожали.

— Что я такого сказал? О, Фрэнсис, не плачь, — он подошел к ней и обнял ее за плечи. — Он не хотел бы этого.

— Я знаю, знаю, но все это так ужасно. Ох, Джонатан, что же с нами будет?

— Мы встретимся с нашим родственником, — сказал Джонатан решительно, — и, возможно, король вернет наши земли. Мы не сделали ему ничего плохого, в конце концов, и я хотел бы попасть ко двору. Когда дедушка решил, что мы должны ехать к лорду Ларчвуду, он говорил, что в Англии мы должны служить королю и что тот не мужчина, кто не делает этого.

— Да, Джонатан, я знаю, знаю, и ты прав, но мы еще не под защитой лорда Ларчвуда. Человек, который убил нашего деда, разыскивает нас, а у нас нет ни друзей, ни денег.

— У нас есть капитан Барбикэн!

— Капитан Барбикэн! — презрительно повторила она. — Первый встречный, пират! Как ты можешь доверять ему?

— Но Фрэнсис, он же поклялся на Библии! — в голосе Джонатана слышалось изумление.

— Что значит клятва для таких, как он? Я гарантирую, что он может нарушить ее так же быстро, как и дал.

Во время последней фразы в комнату незамеченной вошла Бэсс и сказала спокойно:

— Не волнуйтесь, миледи: он всегда делает то, что обещает, и не обидит вас.

Фрэнсис обернулась к ней в некотором смущении.

— Я… я прошу прощенья, — пробормотала она. — Я не знала… Я не хотела оскорбить вашего мужа, но…

— Моего мужа! — Бэсс изумленно прервала ее. — Боже сохрани вашу невинность, миледи! Неужели вы думали, что мы повенчаны?

Мгновенье Фрэнсис изумленно смотрела на нее, ее бледные щеки залились румянцем. Она резко повернулась, отошла к окну и замолчала. Бэсс насмешливо посмотрела на нее:

— Пойдемте, миледи, это не стоит того. Если я обидела вас, я прошу прощенья. Я не хочу, чтобы вы расстраивались, ведь Криспин сказал мне, что у вас совсем нет друзей.

— Да, — Фрэнсис обернулась к ней, — я не в том положении, чтобы выбирать себе компанию, и вы были очень любезны. Я прошу извинить меня.

— О, черт с ним! — добродушно сказала Бэсс. — Вы и ваш брат можете оставаться здесь сколько угодно.

— Спасибо вам, я надеюсь, что мы не долго будем докучать вам.

Напряженная атмосфера, рожденная этим инцидентом, сохранилась и на следующий день. Фрэнсис, кажется, не успокоилась, и Бэсс, понимая, что работа отвлечет ее, не возражала, когда ее гостья стала наводить в комнате чистоту. Она работала ожесточенно, пытаясь не задумываться, не боясь устать, и к вечеру второго дня комнаты сверкали чистотой и порядком, отвечающим ее изысканному вкусу. Бэсс уходила ненадолго, наказав им запереть дверь и не открывать никому, кроме капитана Барбикэна. Фрэнсис с виду казалась спокойной, но, когда наконец стукнула дверь, она очень испугалась. А когда снаружи раздался голос Криспина, она упала на стул и попросила Джонатана открыть дверь.

Капитан быстро вошел в комнату и внезапно остановился, пораженный. Огонь весело пылал в камине, а свечи придавали комнате еще больший уют.

— Боже, миледи, вы совершили чудо. Но такая работа не для вас! — благодарно сказал он.

— Я не приучена лениться, сэр, — ответила она холодно, — и к тому же, когда я работаю, у меня нет времени на раздумья. Какие новости вы привезли из Ларчвуд-холла?

— Малоутешительные, я полагаю. Граф остался в Лондоне. Я сообщил ему о вашем местонахождении, и пока вам будет безопаснее остаться здесь.

Она вскочила, но ничего не ответила и снова села. Криспин, подойдя к огню, с любопытством взглянул на нее. Она пристально смотрела на огонь, ее пальцы сжимали подлокотник, белый чепец скрывал лицо, и пират непроизвольно отметил, что ее настоящее место в семье придворного, такого, как Ларчвуд. Она хотела возвратить своему брату его права, но была связана нормами протестантской веры, а для Карла Стюарта не было ничего неприятнее, чем встретить представителей религии, которая привела его отца к смерти. Капитан протянул руки к огню, и свет пламени отразился в сапфировом перстне. Он снял его с руки и бросил Фрэнсис на колени. Она испуганно взглянула на него снизу вверх.

— Эта побрякушка сослужила свою службу, миледи, позволив мне попасть в Ларчвуд-холл. Я не хочу, чтобы вы думали, что я украл его. Заберите также ваш бумажник. Несомненно, вам будут нужны деньги, вам нужно будет на что-то жить, но вы не можете рисковать. Бэсс будет покупать для вас все, что вы захотите.

Она холодно поблагодарила его и, обернувшись к брату, сказала повелительно:

— Джонатан, я хочу поговорить с капитаном с глазу на глаз. Посиди в соседней комнате, пока я не позову тебя.

Она подождала, пока мальчик выйдет, закрыла за ним дверь и сказала ожесточенно:

— Капитан Барбикэн, почему вы оскорбляете меня? Как вы отважились привезти меня сюда и поселить с этой… этой женщиной!

— С Бэсс? — переспросил он с изумлением. — Что она сделала, миледи? Она была невежлива с вами?

— Нет, она была очень добра, бедное созданье! Мне не на что сердиться, но вы не должны заставлять меня делить стол и кровать с…

— Проституткой, миледи? — сказал он резко. — Возможно, вы предпочитаете квартиру, которую приготовил для вас ваш дядя, — могилу?

— Возможно, — вспыхнула она. — Там, по крайней мере, мне не будет стыдно.

Несколько минут они гневно смотрели друг на друга, потом Криспин отвернулся и сказал более спокойно:

— Скажите мне, миледи, когда вы поселитесь в доме вашего родственника, у вас будет возможность бывать при дворе?

— Я… Я полагаю, да, — ответила она с опаской. — Но какое вам до этого дело?

Он снова обернулся к ней и усмехнулся ее замешательству.

— Очень просто, миледи! — воскликнул он. — Даже такая честная женщина, как вы, попав в Уайт-холл, скоро станет похожа на Бэсс. Так что вы можете начать обучение заранее.

— Какой позор! — воскликнула она. — Милосердный Боже! В чем я провинилась, отчего должна терпеть такое обращение?

Он широко улыбнулся:

— Может быть, миледи, вы, так же как и ваше окружение, повинны в грехе гордыни и нетерпимости? Вот почему вы так глубоко ненавидите бедную Бэсс и меня.

— Ненавижу вас? — переспросила она. — Нет, это не так. Ее мне жаль, а вас я презираю.

Он откровенно усмехнулся:

— По вашему мнению, я хуже, чем Бэсс. Хотел бы знать: почему?

— Для вас это так странно? Очевидно, вы не заурядный матрос, а человек с некоторым образованием, а грабить, воровать и пытать — не лучшая цель в жизни.

Он помолчал, мрачно глядя на нее.

— Не всегда правильно, миледи, судить, не зная всех обстоятельств, — медленно сказал он.

Фрэнсис презрительно фыркнула:

— Обстоятельства! Как вы можете оправдывать все горе и страдания, которые вы принесли невинным людям вашим пиратским ремеслом?

— Вы маленькая дурочка! — неожиданно его гнев вспыхнул снова, и он с силой схватил се за руку, чтобы она не смогла вырваться.

— Что вы знаете о горе и страдании? Это только слова, и просите Бога, чтобы они не коснулись вас. Я думаю, пора положить конец этим настроениям! Вместо того чтобы осуждать других, подумайте, чего вам не хватает. Вам недостает благодарности, миледи! Благодарности мне, который спас вашу жизнь два дня назад, и Бэсс, которая дала вам приют!

Он отпустил ее руку, и она упала на стул, закрыв лицо руками. Он постоял немного, глядя на нее, потом подошел к двери в спальню и открыл ее.

— Милорд!

— Да? — лицо Джонатана появилось из темноты. — Что вы хотите, сэр?

— Я должен снова уйти. Закрой за мной дверь и не открывай никому, кроме меня.

Он вышел из комнаты, не взглянув на девушку, сжавшуюся на стуле. Много позже вернулась Бэсс и сообщила своей гостье, что капитан переехал в «Голову короля»и останется там до возвращения лорда Ларчвуда. Фрэнсис встретила эту новость в молчании, но Джонатан был горько разочарован и только тогда немного успокоился, когда Бэсс прибавила, что Криспин придет к ним завтра. Он восхищался капитаном, который быстро превратился для него в героя морских сражений.

Следующие три дня не были полны событиями. Криспин заходил к ним после обеда, как и обещал, и Джонатан настоял, чтобы эти визиты повторились и в следующие дни. Вопреки своему изящному виду, маленький маркиз был смелым пареньком с горячей любовью к приключениям; он с ненасытной жадностью впитывал пиратские истории. Развлекая мальчика и рассеивая скуку его вынужденного заключения, Криспин рассказывал снова и снова, и глаза Джонатана сверкали от возбуждения. Но леди Фрэнсис была всегда чем-то занята, сидя с каким-нибудь шитьем у огня. Она делала вид, что не слушает, и только кивала, когда этого требовала простая вежливость.

Но, несмотря на внешнее равнодушие, она слушала эти дикие истории вопреки своему желанию, и если некоторые заставляли ее краснеть, то другие она выслушивала с интересом. Эти истории о сражениях с превосходящим по силам противником, о вынужденных рейдах через горящие джунгли Перешейка, где голод и усталость становились союзниками испанцев, о пылавших городах и богатой добыче — золоте и драгоценностях, — заставляли забиться даже самое трусливое сердце. В своих рассказах Криспин опускал всякие упоминания об оргиях, грабежах и пытках, которыми сопровождались победы «береговых братьев», но даже при этом в них было достаточно насилия, за которое девушка могла осуждать его.

Но Фрэнсис (это была ее тайна) не чувствовала больше антипатии к капитану. Приключения, о которых он так спокойно рассказывал, были ужасны с точки зрения ее совести, но картинам насилия и жестокости она противопоставляла его отношение к ней и Джонатану в последние несколько дней и не могла совместить эти две вещи. Он спас их жизни, предоставил им надежное убежище, доброжелательно к ним отнесся — разве это были поступки пирата? Он приводил ее в недоумение, и она продолжала наблюдать за ним из-под ресниц, замечая, что его лицо вовсе не было униженным или злым, — напротив, оно было привлекательным, особенно когда освещалось редкой улыбкой, и искорки юмора прятались в его серых глазах.

Она много думала о его обвинениях в нетерпимости и неблагодарности (она и не могла о них забыть, так как после того разговора все руки у нее были в синяках) и пришла к заключению, что слова его были обоснованными. Капитан не был обязан помогать ей и Джонатану, а тем более Бэсс не обязана была давать им приют, однако оба с готовностью помогли ей, а в ответ она раскритиковала и оскорбила их. Нетерпимость и неблагодарность! Обвинения были заслуженны.

Однако она была горда и не собиралась просить у него прощенья. В конце концов, она — леди Фрэнсис Крайл, а он — морской авантюрист. Но ее отношение к нему неуловимо изменилось. Когда на третий день капитан пришел рассказать историю о капитуляции Панамы и попросил у нее позволения закурить трубку, разрешение было милостиво дано. Обрадованный такой неожиданной любезностью, он раскурил трубку от огня, а Фрэнсис сказала:

— Я боюсь, сэр, что вы нашли любопытство моего брата утомительным.

Это были ее первые слова со времени их последнего разговора. Криспин удивился, но ответил сухо:

— Ничуть, миледи, но я боюсь, что эти истории едва ли подходят для ваших ушей.

— Наоборот, сэр, я нашла их очень интересными, и мой брат, я знаю, мечтает следовать по вашим стопам.

Джонатан подошел к ним, и Фрэнсис обняла его, с улыбкой глядя на Криспина. Бэсс, войдя с корзинкой для продуктов в руках, застала их в этой живописной позе.

— Какая миленькая картина! — сказала она ядовито. — Жаль портить ее плохими новостями. Криспин, за домом наблюдают.

— Что? Ты уверена?

— На улице уже целый час слоняется неприятный парень, а два других сидят в кабачке за углом. Держу пари, что у них дурные намерения.

— Так, — сказал Криспин тихо, — они снова напали на след. Я опасался, что это может случиться, — он подошел к окну и осторожно выглянул на улицу.

— Да, это тот малый, которого я тогда ночью спустил с лестницы.

— Что нам делать? — Фрэнсис вскочила и прижала к себе брата. — Они приведут других. Вы не сможете справиться со всеми!

— Не бойтесь, — вставила Бэсс, — эти трусливые плуты отведали шпаги Криспина, так что они собираются справиться с ним другим способом.

— Другим способом? — Криспин удивленно обернулся. — Каким?

Бэсс села за стол и перевела взгляд с одного из них на другого.

— Хозяин «Головы короля» послал мальчишку предупредить тебя, — сказала она. — Я встретила его по дороге сюда. В таверне сидят солдаты с ордером на твой арест.

4. БЕГЛЕЦЫ

— На мой арест? — повторил удивленно Криспин. — По какому обвинению?

Бэсс пожала плечами.

— Убийство, — сказала она коротко. — Ты убил человека, когда выручал старого маркиза.

— Но это не было убийством! — воскликнула Фрэнсис. — Эти люди сами наемные убийцы! — Она обернулась к Криспину: — Капитан Барбикэн, они же не смогут обвинить вас?

— Это не входит в их намерения, миледи, — серьезно сказал он. — С помощью этой уловки они хотят устранить меня, чтобы закончить свою кровавую работу. Но они знают, что в случае необходимости я могу позвать на помощь своих друзей, и поэтому избегают решающего сражения.

— Но ведь рано или поздно станет известно о письме, которое вы оставили в Ларчвуд-холле для графа. Это должно остановить их.

Криспин отошел от окна и медленно направился к камину. Он задумчиво хмурился.

— Я не так уж уверен в этом, — сказал он. — Подумайте, миледи! Даже у вашего дедушки не было реальных доказательств, что его брат организовал нападение на вас. Все это только подозрения, а лорд Генри Крайл обладает большой силой при дворе и может обделывать такие дела без риска.

— Лорд Ларчвуд может преуспеть в борьбе против моего дяди с помощью правосудия, но это не спасет нам жизнь, — с ужасом сказала Фрэнсис.

Мимолетная улыбка тронула губы Криспина.

— Черт возьми, миледи, вы еще не умерли. Существует только один способ спасти вас от смерти до приезда графа. Вы должны поехать в Лондон ему навстречу.

Бэсс насмешливо улыбнулась.

— Что? Более сотни миль с женщиной и ребенком на руках, с погоней за спиной? У вас нет шансов добраться до Лондона!

— Это наша последняя надежда, — сказал он резко. — Миледи, вы согласны попытаться?

Фрэнсис покачала головой.

— Нет, капитан Барбикэн, Бэсс права. Мы не должны мешать вам. Наемники моего дяди или солдаты могут догнать нас, и вы не должны подвергать свою жизнь опасности. Я прошу вас спасаться самому, пока еще есть время. Те, кто следят за домом, позволят вам выйти, думая, что вы попадете в ловушку. Они подумают, что вы идете в таверну, а пока они разберутся, вы успеете ускользнуть. Сделайте это, ведь вы больше не можете нам помочь.

Он остановился около нее, и, несмотря на загар, было видно, как он побледнел.

— Я знаю ваше мнение обо мне, леди Фрэнсис, но я поклялся защищать вас до тех пор, пока вы не доберетесь до вашего родственника, а я всегда держу свое слово. Но даже без этого (хотя вы можете не верить) не в моих привычках покидать тех, кто доверился мне.

— Я не сомневаюсь в вашей смелости, — Фрэнсис металась по комнате, ломая руки, — но если невозможно спастись троим, нужно попытаться одному! Вы сейчас не можете помочь нам добраться до графа Ларчвуда, а без его помощи нигде в Англии мы не будем в безопасности.

— Боже мой, вы полны решимости, миледи. Небезопасно в Англии, говорите вы? Но зачем нужно оставаться в Англии? За морем вы будете в безопасности, а корабль — надежное убежище!

Они застыли, изумленно глядя на него. Бэсс первая нарушила молчание:

— Это шанс, но как вы попадете на корабль? Эти негодяи нападут на вас, как только вы выйдете из дома, а в порту может быть засада.

— Нас никто не найдет, «Девушка Ямайки» отплывает сегодня вечером, и ее капитан предлагал отвезти меня на Ямайку. Я знаю Тома Адамса, он не тот человек, который откажется помочь другу, когда тому угрожает арест.

— «Девушка Ямайки»? — переспросила Бэсс. — Но она… — Она поймала его взгляд и продолжала неуверенно: — она готова отплыть.

— И ты думаешь, что мы не успеем? Бэсс, ты должна пойти к Тому Адамсу с поручением от меня. Я не смогу дать тебе письмо, так как тебя могут остановить. Скажи ему, что я принимаю его предложение, но со мной будут два спутника, и что я скрываюсь от ареста. Смотри, чтобы тебя не выследили, возьми корзинку, как будто идешь за покупками.

— Капитан Барбикэн, это сумасшествие! — воскликнула молчавшая до сих пор Фрэнсис. — Неужели вы не понимаете, что мы не можем сопровождать вас на Ямайку?

— Почему?

— Почему? — переспросила она и всплеснула руками. — Неужели это в наших интересах? Оставить Англию и отправиться в неизвестную страну, которая к тому же населена пиратами и дикарями! О, это немыслимо!

— Миледи, у вас нет выбора. Англия — это верная смерть, а Вест-Индия — шанс на спасение. Когда вы прибудете на Ямайку, я представлю вас губернатору и вы будете в такой же безопасности, как и в доме графа, вашего родственника. Доверьтесь мне, это единственный путь к спасению, — он замолчал и, видя, что Фрэнсис не возражает, обратился к другой женщине:

— Сходи туда, Бэсс! Скажи Тому, что мы прибудем на корабль перед самым отплытием.

— Ну хорошо, я пойду, — сказала Бэсс, снова взяв в руки корзинку, — хотя я могу поклясться, что не знаю, как вы доберетесь до корабля мимо этих бандитов на улице. И что ты станешь делать, когда солдаты уйдут из таверны и начнут разыскивать тебя?

— Не думай об этом. Знатный родственник не захочет, чтобы его наемники участвовали в моем аресте. Пока я остаюсь в этом доме, никто из наших вооруженных друзей не двинется с места.

Бэсс, не возражая больше, направилась к двери. Криспин пошел провожать ее. Фрэнсис и Джонатан смотрели на него с некоторым испугом, и он покачал головой.

— Я сейчас вернусь, — сказал он успокаивающе. — Бэсс, у меня к тебе есть еще дело… — дверь за ним закрылась, и продолжения не было слышно.

Из окна они увидели Бэсс, идущую по улице с корзинкой в руке. Со стороны могло показаться, что она идет на рынок. Мужчина, стоящий напротив дома, оглядел ее с ног до головы, но не пошел за ней, и Криспин, успевший вернуться в комнату, удовлетворенно кивнул.

— Они не стали следить за ней, — заметил он. — Сейчас, миледи, мы отправим лорду Ларчвуду другое письмо и сообщим ему о наших намерениях. Будет лучше, если вы сами напишете ему, а то он может подумать, что я увожу вас против воли.

— Я уверена, он будет прав, — сказала Фрэнсис, садясь за стол. — По правде, я боюсь, что только сумасшедший может решиться на такую авантюру.

Он улыбнулся, но не ответил и подал ей бумагу и чернила. Несмотря на то что капитан уже ознакомил графа с ситуацией, леди Фрэнсис с трудом смогла объяснить свое намерение отправиться в Новый Свет в сопровождении пиратского капитана. Описание плюсов и минусов этого кажущегося нелепым поступка и трудностей их положения заняло много времени.

Бэсс вернулась нескоро (ее отсутствие было таким долгим, что даже Криспин начал беспокоиться) и сообщила, что Том Адамс сделает все возможное, чтобы спасти капитана Барбикэна от опасности, хотя его удивило присутствие двух таинственных спутников.

— Что ты сказала ему? — требовательно спросил Криспин.

— Ты принимаешь меня за дуру? Я сказала ему, что это меня не касается и что он удовлетворит свое любопытство, когда вы прибудете на корабль. После этого я пошла в «Голову короля», собрала твои вещи и отправила их на «Девушку Ямайки»— это задержало меня, — она подняла корзинку, которая стояла на столе. — Вот вещи, которые ты просил.

— Хорошо! — он повернулся к Фрэнсис. — Миледи! Для вашей безопасности я прошу вас надеть это. Бэсс принесла кое-какую одежду, и вы сделаете мне одолжение, если переоденетесь.

Ее светлость нахмурилась.

— Переодеться? — повторила она. — Это что, необходимо?

— Да, миледи.

Он взял из корзинки узел с вещами и передал ей.

— Я прошу вас поторопиться. У нас нет времени!

Фрэнсис посмотрела на одежду, и ее лицо вспыхнуло.

— Мужской костюм! — в ее голосе слышалось отвращение. — Вы что, предлагаете мне надеть это? Я скорее умру!

— Вот именно, миледи, выбор за вами, — назидательно сказал капитан, а Бэсс добавила:

— Почему? Чего вы боитесь, миледи? Поверьте мне, что вам будет гораздо безопаснее в мужском костюме, чем в вашей теперешней одежде.

— Никогда! — гневно воскликнула Фрэнсис. — Даже если это окажется единственным путем к спасению, я не сделаю этого! Я…

— Черт возьми, девушка! — Криспин стукнул кулаком по столу. — Когда вы будете думать не только о себе?! Ради вашей ложной скромности вы жертвуете жизнью вашего брата! Слушайте меня, леди Фрэнсис! Вы пойдете сегодня на «Девушку Ямайки», и пойдете в мужском костюме. Или вы надеваете это платье ради вашей безопасности, или отказываетесь, но тогда, видит Бог, миледи, я ничем не смогу вам помочь!

Когда капитан говорил это, огонь освещал его суровое лицо: на нем не было снисхождения. Под его пристальным взглядом девушка заколебалась и взяла со стула брошенные было туда вещи. Бэсс пошла с ней в спальню, состроив Криспину насмешливую гримасу.

Время шло, и капитан уже начал в нетерпении поглядывать на часы, когда Бэсс вышла из спальни, держа в руках рыжие пряди. Криспин застыл от изумления, но вскоре сообразил, что для того, чтобы больше походить на мальчика, Фрэнсис пришлось лишиться своих кос. Бэсс с сожалением помогла ей.

— Веришь, ей так было жаль обстригать их, — сказала Бэсс, — но она сделала это с дьявольской решимостью и превратилась в чрезвычайно хорошенького мальчика, — она насмешливо посмотрела на капитана. — Отлично, красное золото! Любимый цвет пиратов, правда, Криспин? Возьми локон на счастье, пусть он принесет тебе удачу! — Она немного помолчала и снова улыбнулась: — Ты дурак! Ты думаешь, я слепая?

— Кинь их в огонь, — сказал равнодушно Криспин. — Ее светлость еще не готова? Уже поздно, а мы все еще здесь.

Бэсс хихикнула.

— Она готова, но не желает выходить. Ведь только страх перед тобой заставил ее сделать все это, — она подошла к двери в спальню. — Выходите, миледи! Время дорого!

В ответ на этот призыв Фрэнсис тихо вышла и остановилась в дверях, с пылающими щеками и опущенными глазами. В мужской одежде она стала очень похожей на своего брата, и теперь, когда ее волосы не были убраны, они обрамляли ее лицо яркими, блестящими волнами.

— Они действительно прекрасны, — сказала Бэсс восхищенно, — и когда миледи научится скрывать свое смущение и приобретет мальчишеские манеры, их будут принимать за братьев.

— Это будет большой удачей, так как я собираюсь представить их как моих сводных братьев, которых наш отец перед смертью поручил мне. Помните об этом, пожалуйста. Теперь вы Фрэнсис и Джонатан Барбикэн.

Так как эта идея была встречена без возражении, Криспин продолжал излагать свой план побега, говоря короткими, решительными фразами, не допускающими возражений. Бэсс он отдал письмо для графа Ларчвуда и кошелек с золотом на дорогу до Тоддингтона и на гостиницу, если граф еще не вернулся в Ларчвуд-холл. Она отдаст ему письмо и ответит на все вопросы, которые он задаст ей относительно маркиза и его сестры. Она должна будет выйти из дома первой, так как ясно, что ей не будут мешать, а они дадут ей время отойти на безопасное расстояние и затем выйдут сами.

— Пора идти, — заключил он. — Уже поздно, и Том Адамс не будет из-за меня задерживать отплытие. Дальше пойдем открыто, и пусть эти плуты увидят ваше лицо, чтобы они знали: леди никуда не убежала. Тогда у них не возникнет подозрений.

— Бэсс! — Фрэнсис неловко обняла се и протянула перстень Ротердэйла, который висел у нее на шее. — Это откроет вам дверь Ларчвуд-холла. Но, пожалуйста, сохраните его для Джонатана, пока мы не вернемся.

Бэсс удивленно посмотрела на кольцо в ее руке, а потом взглянула Фрэнсис в лицо.

— Вы доверяете мне такую драгоценность, миледи?

— Что значат драгоценности, когда в течение пяти дней вы охраняли нашу жизнь! — Фрэнсис взяла женщину за руку и вложила в нее перстень. — Небеса знают, как мало я ценила вашу верность, но, если мы получим владения Ротердэйлов, вы увидите, что я не такая неблагодарная, как могло показаться.

— Ты прелесть, — пылко сказал Джонатан и чмокнул сестру в щеку. — Я надеюсь, что вы приедете к нам, Бэсс.

Бэсс растроганно посмотрела на него.

— О черт! Я никогда не плакала. Бог вознаградит вас. Мне будет вас недоставать! Присматривай за ними, Криспин!

Вскоре Бэсс ушла, и они услышали, как за ней хлопнула дверь, а затем на улице раздались ее шаги. Минут десять-пятнадцать спустя Криспин поднялся.

— Нам тоже пора. Вы знаете, что делать.

Джонатан согласно кивнул, радуясь началу приключений, но Фрэнсис с сожалением оглядела комнату, где они провели несколько дней в покое и относительной безопасности. На ее глаза навернулись слезы, но, заметив ироничную усмешку капитана, она сдержалась и надменно сказала:

— Мы знаем, сэр. Пойдем, Джонатан.

Выйдя за дверь, капитан и его юные друзья беспрепятственно выбрались из дома, несмотря на шесть неподвижных фигур на противоположной стороне улицы, и устремились на «Девушку Ямайки».

Они без приключений добрались до корабля за полчаса до его отплытия и прошли в кают-компанию, где вскоре появился и Том Адамс. Он весело приветствовал Криспина, порадовался его спасению от тюрьмы и вопросительно посмотрел на его спутников.

— Том, — сказал Криспин в ответ на его взгляд, — это мои сводные братья, Фрэнсис и Джонатан, — причина моего приезда в Англию. Наш отец недавно умер, а так как их мать умерла много лет назад, то перед смертью он поручил их мне.

Работорговец пристально посмотрел сначала на смуглое лицо Криспина, затем на огненные кудри его спутников и сплюнул в знак глубокого изумления.

— Твои братья? — переспросил он. — Эти медноголовые щенки?

— Сводные братья, Том, — небрежно повторил капитан. — Они копия своей матери, хрупкого, хорошенького, но болезненного создания. Не обращай на них внимания, они всего лишь дети.

К счастью, капитан Адамс больше не удивлялся и переключился на другую тему. Криспин проводил «родственников»в их каюту, приказав им оставаться там до тех пор, пока корабль не выйдет из Бристоля, и затем присоединился к Тому Адамсу, ходившему по палубе. Фрэнсис взяла маленький узелок с вещами и присела на узкую койку. Она надеялась, что скрываться от погони они будут не долго. Беглянка погасила фонарь, который был единственным источником света, и прилегла в темноте, прислушиваясь к каждому звуку, раздающемуся на палубе, в уверенности, что проведет без сна всю ночь.

В этом она ошибалась. Когда «Девушка Ямайки» вышла из Бристоля в свое дальнее плавание — в Африку и Вест-Индию, леди Фрэнсис Крайл и ее брат крепко спали в своей каюте, а в этот момент на палубе стоял пиратский капитан, который был для своих друзей последним оплотом, и наблюдал за удаляющимися огнями Англии.

На следующий же вечер миледи неожиданно познакомилась с назначением корабля, на котором путешествовала. Они сидели за столом в кают-компании — Фрэнсис, Джонатан, капитан Барбикэн, Том Адамс и Ли, помощник капитана, — и заканчивали обедать. Трое мужчин курили и разговаривали, Фрэнсис мечтала поскорее добраться до каюты, Джонатан жадно прислушивался к каждому слову старших. Вдруг неожиданная фраза капитана Адамса привлекла внимание девушки.

— Они обманули меня! — сказал он с негодованием. — Они получили от меня три десятка молодых негров, которые могли принести восемь фунтов за штуку на рынке Порт-Ройяла или Бриджтауна, и что я получил за это? Немного провизии и воды, чтобы добраться до ближайшего английского порта. А когда я возмутился, пригрозили мне святой инквизицией. Я говорю тебе, Криспин, я последний раз торгую с испанцами. Отныне я буду возить мой груз только в английские колонии!

Капитан Барбикэн вынул трубку изо рта, собираясь произнести подходящий ответ, как вдруг его перебила Фрэнсис. Она вскочила на ноги, щеки ее пылали, а голубые глаза метали молнии:

— Работорговля! — почти что выкрикнула она в ответ на слова Тома Адамса. — Вы заняты этой позорной торговлей и продаете божьи создания в рабство! Вы отрываете их от семей, подвергаете мучениям и пыткам, продавая, как скотину!

— Фрэнсис! — резко одернул ее Криспин после минутного замешательства. Но вместо того, чтобы остановиться, она продолжала, распаляясь:

— Вы знали! Вы знали, какую дьявольскую работу выполняет этот корабль, и вы привели нас сюда! Да я скорее встречусь со своими… — поток слов закончился приглушенным криком, когда капитан Барбикэн ударил се по щеке.

Удар был не сильным, но он принес желаемый эффект. Поток гневных слов внезапно прекратился, и она упала на стул, прикрыв рот рукой, недоверчиво глядя на него.

— Ты наглый щенок! — резко сказал Криспин. — Кто дал тебе право обсуждать мои действия или действия моих друзей?

Он взглянул на Адамса.

— Я прошу прощенья, Том. Это отродье было любимчиком моего отца, а так как он был болезненным пареньком, ему всегда потакали больше, чем это было полезно для него. Теперь время поблажек прошло. Его пора приучать к порядку, и я начну это делать прямо сейчас!

Вставая, он схватил Фрэнсис за руку и сдернул со стула.

— Отправляйся в свою каюту, щенок!

Он потащил ее за собой, и, как только дверь за ними закрылась, капитан Адамс захохотал во все горло.

— Мальчишка оказался более смелым, чем я думал, но ему крепко влетит от капитана за такие манеры! — Он посмотрел на бледного и притихшего Джонатана и весело сказал: — Не смотри так удрученно, малыш. Трепка не принесет твоему брату большого вреда.

Маркиз несмело улыбнулся, но ничего не ответил. Он не думал, что Криспин побьет Фрэнсис, а так как он был уверен, что только крайняя необходимость вынудила капитана ее ударить, то на этот раз он совсем не сочувствовал сестре. Для Джонатана путешествие в Вест-Индию, даже на невольничьем корабле, было восхитительным, и он не видел причин для возмущения.

Однако Фрэнсис, запертая Криспином в тесной каюте, не разделяла уверенности своего брата относительно своей неприкосновенности. Выражение его глаз сильно испугало ее, хотя и не так, как слова, которые он произнес.

— Вы никогда не слышали об осторожности? — и хотя его голос был спокойным, он очень походил на удар. — Слушайте меня, леди Фрэнсис! Я терпел ваши капризы и настроения всю неделю, так как мне казалось, будто у вас были серьезные оправдания. К тому же, взявшись помогать вам, я надеялся, что это займет не много времени. Но теперь мы будем вынуждены находиться рядом несколько недель, и я хочу, чтобы вы знали, кто здесь хозяин. Если бы ваш брат вел себя так же, как и вы, я отхлестал бы его кнутом.

— Я не сомневаюсь в этом, — ответила она презрительно, — и я удивляюсь, что вы не поступили так со мной, пират!

Он неприятно улыбнулся.

— Я еще никогда не ударил женщину, Фрэнсис, хотя, Бог свидетель, сейчас мне очень хочется это сделать. Но я думаю, для вас достаточно ясно, что ваша тайна могла быть сегодня раскрыта, а человек, который занимается работорговлей, ничем не лучше пиратов, которых вы так презираете. Если вы выдадите себя, я сильно сомневаюсь, что смогу защитить вас от последствий вашей глупости, — он помолчал, глядя на нее с сардонической усмешкой. — Надеюсь, я ясно выразился? Или я должен высказаться более откровенно?

Фрэнсис подняла голову. Она побледнела, и все ее негодование улетучилось.

— Я поняла, — пробормотала она. — Я не знала… Я думала…

— Вы думали, что, заставляя вас переодеваться, я только хотел оскорбить вас. Но вы ошибались. Вы носите этот костюм ради собственной безопасности. Помните это, миледи, и помните также, что вы поклялись слушаться меня, пока вы находитесь под моим покровительством. Все, что я делаю, я делаю в ваших интересах и не потерплю никаких возражений. Я требую вашего повиновения, и, если вы не прислушаетесь к моим словам, я найду другие средства, чтобы объяснить вам все.

5. ОТЕЦ И СЫН

Лорд Генри Крайл сидел перед гудящим камином в своей спальне и раздраженно смотрел на пляшущее пламя. На нем был богато украшенный парчовый халат, рядом висел парик, шелковый ночной колпак прикрывал редкие седые волосы. Хотя его пальцы лениво крутили стакан, стоящий перед ним на столе, он не обращал никакого внимания на окружающий комфорт. Он вспоминал утомительную поездку из Бристоля в Лондон, мрак и холод зимы, пронизывающий до костей, все трудности путешествия. Но неудобства, которые так изнурили его тело, были ничтожны по сравнению с мрачными мыслями, одолевавшими его. Эти размышления были прерваны скрипом внезапно открывшейся двери. Он оглянулся и увидел своего единственного сына и наследника Гедеона, которого не видел несколько месяцев.

Природа наделила Гедеона красотой лица и одновременно уродством, которого не могла скрыть даже модная одежда. Он был горбат, и эффект бледного, красивого лица, обрамленного черными локонами и возвышающегося над уродливым телом, был неописуем. Хотя Гедеону было уже двадцать семь лет, на вид ему можно было дать от пятнадцати до двадцати, так как его лицо было моложавым, хотя и отталкивающим. В особенности привлекали внимание его глаза, большие, черные и блестящие, живые и беспокойные, прикрытые тяжелыми веками.

Гедеон прошел в комнату и остановился у огня.

— Как вас долго не было! — сказал он, и его голос прозвучал низко и выразительно. — Я уже начал беспокоиться.

— Дорога совершенно разбита, и у меня накопилось много дел.

— Как же, как же, ведь вы так печетесь об интересах моих юных кузенов!

Лорд Генри издал странный звук, но ничего не ответил. Гедеон помолчал немного, а затем продолжал:

— Во время вашего отсутствия я выполнил вашу просьбу убедить короля в том, что нелогично поручать этих детей покровительству графа Ларчвуда, который, как известно, более дальний родственник, чем мы, их кровная родня. Я указал, что Ларчвуд в настоящее время не может справиться с причудами своего сына. Я напомнил также — вы бы слышали меня! — что юный Маунтэйн — юноша приятный, но неопытный, он не способен возбудить любовь некоей леди, и было бы безрассудно женить их. Совершенно ненужная вещь, хотя он может добиваться ее благосклонности наравне с другими. К тому же было бы неразумно взваливать на графа дополнительную ответственность — опекать молодых людей, и я указал на это королю. Дорогой Карл! Такой благоразумный мужчина! Он считает, что дети должны находиться под покровительством их кровного родственника, то есть вашим.

— Вы можете избавить себя от дальнейших хлопот, — возразил лорд раздраженно. — Эти отродья снова исчезли. Они…

— Я знаю! — Гедеон прервал его, махнув рукой. На одном из его длинных пальцев красовался перстень с огромным опалом. — Исчезли благодаря вам. Проклятый слепой дурак!

Эти последние три слова были сказаны таким же спокойным тоном, как и остальные, но у старого джентльмена они вызвали странную реакцию. Вместо того чтобы возмутиться от такого эпитета, он побледнел и нервно облизнул сухие губы.

— Я думаю, что все было хорошо задумано, но внезапное появление незнакомца расстроило все наши планы. Хвастливая пиратская собака…

— Капитан Криспин Барбикэн, из Порт-Ройяла на Ямайке, — Гедеон задумчиво прервал его. — Сначала невольник, затем пират. Потом лейтенант на корабле Моргана. В Бристоле он дожидался корабля до Вест-Индии, когда вы собирались помочь вашему брату, подослав к нему убийц. Продолжайте!

Лорд Генри уставился на сына удивленно.

— Мой Бог! Как вы узнали все это? С помощью дьявола?

— Я хорошо поработал, — загадочно ответил его сын. — Но продолжайте вашу историю.

— Зачем? Вы ее знаете не хуже меня.

Гедеон улыбнулся.

— Несомненно, мой дорогой сэр, но я хотел бы услышать ее из ваших уст. Продолжайте, прошу вас.

— Осталось рассказать немного, — тихо сказал лорд. — Мой проклятый братец умер, но этот капитан Барбикэн ускользнул вместе с детьми. Я узнал, где они находятся, и раздобыл приказ об его аресте, но в последний момент его предупредили, и сейчас они все трое исчезли черт знает куда!

— Я знаю, — сказал Гедеон. Он насладился замешательством отца и спокойно продолжал: — Но если они найдутся и ваши головорезы разделаются с ними так же, как и с вашим братом, как вы думаете, какая нам будет от этого польза? Ларчвуд может узнать об этом, и вы потеряете свободу. Он станет тем единственным человеком, который выиграет от их смерти, и, наверное, обвинит нас в этом преступлении.

— Надо же что-то делать! Ларчвуд почти уговорил короля вернуть Ротердэйл мальчику. Вы можете оказаться нищим!

— Я не буду пищим, даже если и лишусь Ротердэйла. Вы забыли о плантации на Ямайке, которую я получил от своего дяди. Я был там четыре года назад не ради простого интереса и не для того, чтобы поглядеть на Вест-Индию. У меня также есть доля в другом предприятии, более прибыльном, чем выращивание табака. Нет, я не умру с голоду, но я хотел бы обладать силой, которую мне может дать титул маркиза Ротердэйла, и я добьюсь этого!

— Это также и мое желание, — ответил его отец, — поэтому нужно что-то делать!

— Вы, старый дурак! Я говорю вам, что меня устраивает, чтобы дети попали под нашу опеку. Разве вы забыли, что вы наследник Джонатана? Ему едва исполнилось тринадцать, и пройдут годы, прежде чем он женится. Времени достаточно для того, чтобы с ним случился любой несчастный случай, — он сделал шаг вперед, уперся руками в стол и сверху вниз взглянул на своего отца горящими глазами. — Годы я размышлял над этим! Пять лет назад я встретил человека, который рассказал мне о существовании моего дяди и его семьи, и с тех пор я мог бы уничтожить их в любое время. Но не было необходимости так спешить! Старик должен был вскоре умереть, и дети попали бы в мои руки. Этот день был совсем близко, но вы своими злополучными промахами разрушили всю мою работу, так что я должен начать все сначала. Почему вы сразу не поручили это мне, ведь мои ум как будто предназначен для таких дел! Мы бы получили все, ничем не рискуя!

— Как ты скрытен, Гедеон! — воскликнул лорд Генри. — Во всяком случае, не будем ссориться в такое время. Ведь дети исчезли!

— Да нет же, сэр! Они просто стали временно недосягаемы. Я знаю, где они находятся, не бойтесь, — он опустился в кресло напротив отца и протянул свои белые руки к камину. Опал на его руке зловеще вспыхнул. — Позвольте мне рассказать вам, что случилось той ночью в Бристоле. Барбикэн взял наших юных родственников на невольничий корабль «Девушка Ямайки», направляющийся в Африку, а затем в Порт-Ройял. Он переодел Фрэнсис в мужской костюм и представил обоих как своих сводных братьев. Женщина, у которой они до этого жили (обыкновенная проститутка, которая была содержанкой Барбикэна), отправилась в Тоддингтон с письмом к Ларчвуду. Он приехал в Сомерсет через два дня, встретился с женщиной, и она ему все рассказала. Как видите, мой милый папа, он теперь очень хорошо знает, как умер ваш брат Ричард.

Лорд Генри на мгновенье изумленно уставился на сына, поднял стакан, но не смог отпить, так сильно дрожали его руки.

— Откуда тебе это известно?

— От этой женщины. Когда она вернулась в Бристоль, мой человек поджидал ее дома. Я думаю, что сначала у нее не было желания рассказывать, но, возможно, — он улыбнулся, — она передумала.

— Но теперь все знает не только Ларчвуд, но и эта женщина, которая может разболтать об этом в любой таверне Бристоля. Мой Бог, Гедеон, ты еще говоришь о моей глупости…

— Я никогда не бываю глуп или небрежен, и я тщательно выбирал себе доверенного. Эта женщина мертва.

— Мертва! — повторил его отец. — Это… Это мудро, Гедеон. Ты хитер, мой сын, очень хитер, — в его голосе слышалось волнение.

— Ты поможешь мне выбраться из этой петли, не правда ли? Ты знаешь, как успокоить подозрительность Ларчвуда, а так как тебе известно, что стало с твоими кузенами, это не принесет больших неприятностей. Мы можем вернуть их домой. И если ты получишь разрешение короля, Ларчвуд будет беспомощен. Мы…

— Не «мы», а «я». С этих пор наши пути расходятся! — Гедеон поднял руку, останавливая протесты отца. — У вас был выбор. Когда вы послали своих головорезов, вы сделали невозможным какое-либо сотрудничество между нами. Завтра я оставляю этот дом.

— Нет, Гедеон, нет! — в голосе лорда Генри зазвучали панические потки. — Ларчвуд знает, как я расправился с Ричардом. Если ты бросишь меня, что со мной будет?

— Это, сэр, — сказал его сын, поднимаясь на ноги, — совершенно не интересует меня. Чтобы немного вас утешить, я скажу, что он не будет действовать против вас до тех пор, пока не заполучит Фрэнсис и Джонатана. Тогда у него будут доказательства, а в придачу капитан Барбикэн, который сможет обвинить вас.

— Но если он все же обвинит меня! У меня нет недостатка в противниках, как и у любого человека, стоящего близко к трону. Но ты не можешь спокойно стоять в стороне, наблюдая за моим падением. Мое поражение станет также и твоим!

— Ваши чувства понятны, — Гедеон приостановился, его горбатая фигура заслонила огонь в камине. — Посмотри на меня, отец! Я много лет назад поклялся, что я стану маркизом Ротердэйлом, но средства, которые я использовал для достижения своей цели, никогда не навлекали на меня подозрение. Маленький Джонатан не потерпел никакого ущерба от моих рук, и если он когда-нибудь узнает, что ты повинен в смерти его деда, я хочу, чтобы у него не возникло ни тени подозрения по отношению ко мне. Поэтому я ухожу.

— Ты дьявол! Ты противоестественное чудовище! Ты что же, ничего не сделаешь, чтобы помочь мне?

— Нет, — с милой улыбкой сказал Гедеон. — Я ничего не сделаю, и я позабочусь, чтобы ничто не смогло помешать мне. Спокойной ночи, папа.

Вскоре в аристократических кругах и при дворе стало известно, что Гедеон Крайл покинул дом своего отца из-за крупных разногласий, и, хотя никто не знал истинных причин, большинство сделало ошибочный вывод, что в этом виноваты недостатки лорда Генри. Выдвигались различные причины ссоры, но Гедеон не давал никаких объяснений, и лорд Генри был также сдержан.

Однако вскоре стали распространяться слухи о насильственной смерти маркиза Ротердэйла и об исчезновении его внуков. Некоторые говорили, что несчастные брат и сестра были убиты, другие — что бедняги проданы в рабство в Вест-Индии, третьи — что они попали туда в обществе незнакомца, который дружески к ним относится. Но никому не приходило в голову, что виновником преступления был лорд Генри Крайл. Гедеон не опровергал и не поддерживал эти слухи, но, когда он объявил о споем предстоящем отъезде на Ямайку, его друзья глубокомысленно покачали головами и высказали мнение, что маленький маркиз и его сестра еще не умерли. Их кузен, очевидно, направляется на их поиски.

В этом они были совершенно правы, но они бы испытали глубокое потрясение, узнав о том, как он собирается позаботиться о будущем своих юных родственников.

Гедеон не случайно выбрал Карибы для исполнения своего замысла. Брат его матери владел плантацией недалеко от Порт-Ройяла и, будучи холостяком и не имея наследников, завещал ее сыну своей единственной сестры. После смерти плантатора четыре года назад Гедеон посетил свое наследственное владение и осмотрел понравившийся ему белый плантаторский дом, крепкие скотные дворы и конюшни, домики рабов и поля сахарного тростника вокруг.

Он вернулся в Порт-Ройял, когда Генри Морган отправился в набег на Испанский Мэн. В тавернах Порт-Ройяла Гедеон увидел сторонников черного флага, в перепачканной кровью или ворованной одежде, с бесценными украшениями на грязных пальцах, проматывающих золото так же беззаботно, как и свою жизнь. Он пил и разговаривал с ними, и постепенно в его сознании созрел план, главным недостатком которого было отсутствие у него судна. Джентльмены удачи выходили в море в маленьких лодках, скорее похожих на каноэ, и если фортуна посылала им большой корабль, они брали его на абордаж. Обдумывая результаты таких действий, Гедеон решил, что можно набрать команду на действительно хороший корабль, вспомнив, возможно, что в начале столетия многие английские дворяне содержали на свои средства пиратские суда. Золото давало силу, а Гедеон Крайл ценил силу больше жизни. Он решился возродить этот обычай.

Среди пиратов, с которыми он познакомился, был человек по имени Рандольф Сарн, более известный среди «Берегового братства» как «Палач». Он начал свою пиратскую карьеру под флагом печально известного Оллонэ, самого жестокого из пиратов.

Годы странствий по тропическим морям превратили его в достойного ученика этого монстра. Впоследствии он сделался странным созданьем, с лицом Цвета пергамента и привычкой одеваться всегда в черную и обтрепанную одежду, напоминающую платье сельского священника. Ничья наружность не была более обманчивой. Маленький рост и безобидный облик скрывали хитрый ум и безжалостный нрав, и он знал Карибы так же хорошо, как и улицы Порт-Ройяла. В лице Сарна, решил Гедеон, он найдет идеального партнера для своего предприятия.

Пират тоже быстро понял преимущества такого сотрудничества. Крайл принадлежал к одной из могущественных семей Англии, и его покровительство могло помочь избежать английского правосудия, а корабль, который Гедеон оснастил, был на самом деле превосходным подарком.

Чтобы отвести подозрения, судно построили на Тортуге, но даже там удивились, когда Рандольф Сарн выложил деньги на покупку сорокапушечного фрегата, однако никто не подозревал, что за ним стоит моложавый горбун с изящными манерами, который был новичком на острове. Впрочем, ключ к разгадке можно было бы найти в мрачном юморе, заключавшемся в названии судна — «Вампир», в юморе, который не являлся чертой капитана Сарна. Но то, что это отличительная черта Гедеона Крайла, Порт-Ройял еще не знал.

Вскоре «Вампир» приобрел дурную славу. Сарн был смелым капитаном, и его люди подобрались под стать ему. К тому же отличная скорость и вооружение корабля изрядно помогали ему заполучить много богатых трофеев. Почти догнав Моргана по количеству захваченных торговых судов, Сарн стал одним из наиболее известных капитанов среди черных братьев и мог бы собрать под своим командованием столько кораблей, сколько пожелал. Но он предпочитал охотиться в одиночку, постепенно наводя ужас даже на необузданные Карибы. Более здравомыслящие английские плантаторы начали поговаривать о необходимости его ареста, но, уверенный в могущественной поддержке, «Палач» только зловеще улыбался и продолжал свой кровавый путь.

Гедеон, со своей стороны, никогда не сожалел о сотрудничестве с пиратом, а теперь он был даже рад этому, так как нашел благодаря ему наиболее удобный способ для устранения последней преграды между ним и владениями Ротердэйла. Для выполнения своего замысла он собирался сесть на корабль в Бристоле и на несколько дней задержался там в ожидании подходящего корабля. Наконец он нашел рейс на Барбадос, откуда было уже гораздо проще попасть на Ямайку. Но в тот день, когда он собирался выйти в море (он был уже на борту), его внезапно разыскал гонец из Лондона. Лорд Генри Крайл скончался.

Его сына эта новость застала в большой каюте, где он стоял в любимой позе (опираясь одной рукой на стол), которая скрывала его горб и делала его менее отталкивающим. Его спутники, капитан и плантатор с женой, возвращавшиеся на Барбадос, искренне посочувствовали ему, так как своими изящными манерами он уже успел завоевать их расположение.

— Это наказание! — сказал Гедеон торжественно, и его прекрасный голос дрожал от волнения. — Он был страшным грешником, но он — мой отец. Да поможет ему Бог!

Наступила пауза. Джентльмены склонили головы, жена плантатора приложила платочек к глазам. Наконец посыльный первым нарушил молчание, отважившись спросить, не собирается ли мистер Крайл отложить свое путешествие.

— Отложить? — Гедеон медленно поднял голову. — Нет, мой друг, я не сделаю этого. Мой отец умер, но где-то там, — он указал жестом на запад, — находятся двое бедных детей, моих кузенов, которым он причинил много зла. Я еду искать их, и это единственное, что я могу сделать. Это мой долг по отношению к ним!

Капитан и два его пассажира пришли в изумление от его загадочных слов, а гонец вернулся в Лондон, распространяя новость, что слухи о том, будто лорд Генри Крайл виноват в смерти маркиза Ротердэйла и в исчезновении его наследников, оказались не случайными. Сын его светлости подтвердил виновность своего отца.

И только для одного человека внезапная смерть лорда Генри не была неожиданностью. Гедеон Крайл нисколько этому не удивился.

6. ЧЕРНЫЙ ФРЕГАТ

Маркиз Ротердэйл сидел, скрестив ноги, на палубе «Девушки Ямайки», строгая тросточку ужасным ножом, и насвистывал сквозь зубы мотив песни, которую он слышал от моряков. Он сам сочинил к ней слова, после того как, когда он попытался исполнить ее в присутствии сестры, ему пришлось ограничиваться свистом.

Фрэнсис сидела на свернутом в кольцо канате и не обращала внимания на брата. Она мечтательно смотрела на паруса, развевающиеся на фоне синего неба, ее светлые волосы обрамляли потерявшее бледность и непреклонность лицо. Она была очень несчастна: на невольничьем корабле так много всего, что вызывало ее огорчение и отвращение! А кроме того, ее нынешнее положение было таким призрачным и нереальным, что это пугало девушку. Она научилась не замечать стонов и криков рабов, запертых в трюме, и жестокости, которая являлась неотъемлемой частью корабельной жизни, и была благодарна судьбе за то, что оба капитана и команда игнорировали ее. Она смутно догадывалась, что этим она обязана Криспину Барбикэну, хотя и не подозревала, что он постоянно охранял ее.

Они находились в море уже много недель, и, хотя «Девушка Ямайки» была далеко не новым и не слишком быстроходным судном, путешественники были почти у цели. Фрэнсис ожидала прибытия на Ямайку со смешанными чувствами: она была рада снова ступить на твердую землю и знала, что странная интермедия тут же подойдет к концу. Фрэнсис Барбикэн снова превратится в леди Фрэнсис Крайл, но в глубине души она, возможно, будет жалеть об этом.

Вскоре Джонатан убрал свой нож, отбросил тросточку и побрел в поисках другого занятия. Фрэнсис осталась одна. Неожиданно она увидела капитана Барбикэна, проходящего мимо. Он задержался около нее и насмешливо склонил голову.

— Путешествие становится скучным, — полувопросительно, полуутвердительно сказал он, — но оно скоро закончится. Еще неделя — и мы достигнем Порт-Ройяла.

— А потом?

— Потом? Как я и говорил, я отведу вас к генерал-губернатору сэру Томасу Линчу, который правит в отсутствие Модфорда. Если, конечно, ваш кузен граф не ожидает вас на Ямайке.

Фрэнсис удивилась:

— Разве это возможно?

— Да, если Бэсс подвела нас. Ведь мы сначала заходили в Африку и задержались там, пока Том набирал груз. Плавание же из Англии на Ямайку — прямое, и его светлость мог уже прибыть в Порт-Ройял.

Возникла пауза, и Фрэнсис неуверенно спросила:

— Вы уверены, Криспин, что для… пирата безопасно заходить в английский порт?

— Нет, если это Порт-Ройял. Это пиратская гавань. Существует мнение, что это самый безнравственный город в мире, однако это верно лишь отчасти. Но человек валлийца Гарри здесь в опасности.

— Ведь сэр Генри Морган в Англии!

— Его имя еще обладает здесь некоторым могуществом. Не бойтесь! Вы не будете одиноки, если меня арестуют.

Она прикусила губу и отвернулась, глядя на море.

— Я понимаю, что вам грозит опасность за помощь мне, — сказала она с унынием, — но почему вы все время думаете обо мне так плохо?

После минутного молчания он странно улыбнулся.

— Плохо о вас думаю? Я? Дитя, вас легко обмануть.

Что-то в его голосе заставило ее покраснеть, и она взглянула на него полузастенчиво-полунетерпеливо. На мгновенье серые глаза встретились с голубыми, но вдруг хриплый голос матроса наверху вдребезги разбил хрупкое очарование момента.

— Парус по правому борту!

После этих слов спокойствие на судне нарушилось, так как в этих водах подобные слова могли быть предвестниками сражения, плена и смерти. Люди карабкались на ванты в надежде разглядеть неизвестный корабль, а капитан Адамс присоединился к Криспину и Фрэнсис. Его рубашка была расстегнута до пояса, а голубой платок обмотан вокруг стриженой головы.

— Дай Бог, чтобы они не оказались испанцами! В этом случае я снова потеряю груз и разорюсь, пробоины от испанских пушек помогут этому.

Не получив ответа на свои слова, он повернулся и криком призвал команду к порядку. Фрэнсис поднялась и с тревогой посмотрела на Криспина.

— Будет сражение?

— Возможно. Мы узнаем это более точно, когда сможем разглядеть их флаг. Если это испанцы, то у нас не будет выбора, но это может быть дружественное судно.

Вскоре стали различимы мачты и паруса далекого корабля, и стало очевидно, что он быстро догоняет их судно. Немного спустя капитан Адамс смог подробно разглядеть корабль в подзорную трубу.

— Это не испанцы! — объявил он, по его голос не выразил никакой радости по поводу этого открытия. — Что ты думаешь, Криспин?

Капитан Барбикэн, стоящий рядом с Фрэнсис и Джонатаном, взял предложенную трубу и настроил ее на приближающийся корабль. Через минуту он вернул трубу хозяину и равнодушно сказал:

— Это «Вампир».

Капитан Адамс выругался.

— Адский черный корабль Сарна. Я надеялся, что ошибся. О, что за проклятый случай привел его сюда?

— В чем дело? — капитан Барбикэн был сильно удивлен. — «Береговые братья» не нападают на английские корабли. Почему ты опасаешься Рандольфа Сарна?

— Для этого достаточно причин. Я столкнулся с ним в Порт-Ройяле, когда был там последний раз. Этот желтолицый дьявол не признает законов. Он не такой человек, чтобы упустить шанс отомстить. Мы должны драться или бежать.

— Ты сумасшедший, Том! — сказал Криспин. — Это «Вампир», и наше неповоротливое судно не может ни убежать, ни драться. Ты знаешь это не хуже меня.

Том Адамс скривился.

— Нам придется сделать или то, или другое. Я не собираюсь сдаваться палачам Сарна. Бежать мы уже не сможем, они скоро нагонят нас, но, если мы будем драться, мы сможем повредить судно удачным выстрелом и тогда уже бежать.

— Не будь дураком! — гневно воскликнул Криспин. — Их пушки настолько превосходят наши и количеством, и дальнобойностью, что потопить нас не составит для них труда. Ты пожертвуешь кораблем, грузом и нашими жизнями и ничего не получишь взамен.

Но работорговец был так напуган происходящим, что не мог здраво рассуждать. Напрасно капитан Барбикэн и Ли доказывали ему невозможность схватки с кораблем такого размера и вооружения, как «Вампир». В приступе паники Адам не обращал внимания на их доводы, а пока они доказывали опасность положения, черный фрегат подходил все ближе и ближе. Команда «Девушки Ямайки» готовилась к бою, но делала это медленно и с неохотой, озабоченно поглядывая в направлении юта. Они видели размеры врага и не стремились к столкновению с ним.

Наконец, осознав, что их усилия напрасны, помощник капитана пошел прочь, в полной беспомощности махнув рукой. Криспин помолчал, а потом коротко приказал Джонатану и Фрэнсис оставаться на месте и живо побежал вниз. Вскоре он вернулся с рапирой и парой богато украшенных пистолетов за поясом. Когда он вышел на ют, маленькое облачко дыма отделилось от корпуса «Вампира», ядро пронеслось мимо борта «Девушки Ямайки»и шлепнулось в море перед ней.

Это был сигнал лечь в дрейф. Взгляды всех на корабле устремились на капитана в надежде услышать приказ. Но его не последовало, «Девушка Ямайки» продолжала следовать своим курсом. Вскоре раздался второй выстрел, и ядро прошло через ее оснастку. В ответ раздалось протестующее рычание матросов.

Стоя рядом с компаньоном, капитан Барбикэн посмотрел на палубу, куда высыпала большая часть команды, и заметил, что матросы на грани бунта. Переводя взгляд холодных серых глаз на беспомощного Тома Адамса, он увидел, что губы капитана крепко сжались в упрямую линию, а одутловатое лицо побледнело, несмотря на загар.

Из трюма корабля слабо доносились пронзительные крики отчаявшихся невольников, испуганных ревом пиратских пушек, но это было ничто по сравнению с усиливающимся гневным ропотом команды, на которую работорговец не обращал никакого внимания. Криспин взглянул на Фрэнсис, и ее побелевшее от страха лицо заставило его действовать.

— Том, с каких пор ты не слушаешь доводов рассудка? Мы идем навстречу гибели. В любой момент они могут дать бортовой залп и потопить нас. Ради Бога, дай приказ лечь в дрейф!

— Я капитан этого корабля, Барбикэн! Я отдаю здесь приказы, и я закую в кандалы любого, кто будет противоречить мне!

— Это твое последнее слово, Том? — рука Криспина легла на пистолеты.

— Да. И будь ты проклят!

— Как тебе будет угодно. Это и вправду твое последнее слово, сумасшедший дурак!

Он поднял руку и выстрелил. Пуля попала Адамсу в голову, он покачнулся и упал на палубу. Капитан Барбикэн быстро огляделся и отдал приказ, которого все так долго ждали.

Все происшедшее было встречено одобрительными криками, и «Девушка Ямайки»с похвальной быстротой легла в дрейф. От пиратского корабля отделилась шлюпка и направилась к ним. Криспин вернулся к Джонатану, который стоял рядом с сестрой, закрывшей лицо руками. Губы маленького маркиза побелели, но он собрался с силами и улыбнулся, стараясь подражать капитану:

— Теперь мы не будем драться, сэр?

— Нет, не сейчас, — Криспин положил руку на плечо девушки. — Фрэнсис, это женская слабость.

Она взглянула на него, и, заметив ужас в ее глазах, он добавил:

— Я должен был сделать это. Другого выхода не было.

— Вы могли бы оглушить и связать его. Мой Бог! Вы не должны были убивать его!

Криспин нахмурился и быстро огляделся по сторонам. Но в этот момент они были одни, и он продолжил:

— У меня не было времени выбирать средства, и если в капитана корабля вселился дьявол, ему лучше было умереть. Ведь там — Рандольф Сарн, которого прозвали Палачом. — Но, увидев, что девушка побледнела еще больше, он быстро добавил: — Сари не ссорился с нами, но тем более важно, чтобы вы убедительно сыграли свою роль. Не бойтесь! Я все-таки доставлю вас на Ямайку, даже если вы не будете доверять мне.

С усилием она оторвала взгляд от тела работорговца и посмотрела на Криспина.

— Я доверяю вам, Криспин, всем сердцем. Но они — пираты, и я очень боюсь!

— Не надо бояться. Вы забыли, что я сам пират. Ворон ворону глаз не выклюет. Пойдем со мной!

Команда корабля безмолвно признала власть капитана Барбикэна. Когда пиратская шлюпка подошла к борту, по его знаку был спущен трап. Вскоре на палубу поднялся эмиссар капитана Сарна.

Это был худой, жилистый молодой человек, черноволосый и смуглый, со сверкающими черными глазами и полными губами; в его ухе красовалась золотая серьга.

Первое, что он увидел, поднявшись на борт, было лицо человека, стоявшего перед ним.

— Криспин? Ради всех святых, что ты делаешь на этом гадюшнике? Где капитан Адамс?

— Я плыл на этом корабле на Ямайку, Жан-Пьер, пока встреча с вами не прервала мой вояж. А что касается Тома Адамса, он лежит вон там, с пулей в голове.

— Мой Бог! — Жан-Пьер прошел по палубе к лежащему телу. — Это может не поправиться моему капитану! Он хотел свести счеты с капитаном Адамсом, и я послан доставить его на «Вампир». Но труп для этого мало сгодится.

— Я не сомневаюсь в этом, — спокойно сказал Криспин, — но этот дурак собрался драться с вами, и у меня был только один способ предотвратить бой. Что Сарн собирался сделать с командой?

— Он же не ссорился с ними. Ваше судно будет сопровождать нас в Порт-Ройял. Там мы продадим его вместе с грузом, а прибыль поделим между матросами согласно обычаю.

Жан-Пьер жестом подозвал огромную одноглазую личность, следовавшую за ним.

— Он займет место вашего капитана до тех пор, пока мы не придем на Ямайку.

Француз замолчал, ожидая вопросов, но их не последовало. Возражать было бесполезно: в любом случае пушки черного фрегата не допустили бы никакого сопротивления. Принимая во внимание это обстоятельство, экипаж «Девушки Ямайки» еще достаточно легко отделался.

— Отлично! — сказал француз. — Тогда, Криспин, мы отправляемся на борт «Вампира».

— Мы? — капитан Барбикэн был захвачен врасплох. — Ты предлагаешь мне отправиться с тобой?

— Ну да! — Жан-Пьер улыбнулся достаточно дружелюбно. — Раз уж так случилось, что я не могу привезти капитана Адамса, я, конечно, не могу вернуться с пустыми руками. Я возьму взамен его тебя.

Криспин пожал плечами. Возразить было нечего.

— Как хочешь! — равнодушно согласился он. — Но эти парни поедут со мной.

— Эти? — Жан-Пьер оглядел Фрэнсис и Джонатана с некоторым удивлением. — Они — твоя собственность?

— Мои сводные братья. Я взял их на Ямайку. Ты позволишь нам забрать свои вещи?

— Конечно, мой друг, конечно, — любезно согласился француз. — Вы едете как гости, а не как пленники. Берите все, что найдете нужным.

Но Криспин сделал знак Фрэнсис и Джонатану спускаться вниз и через несколько минут присоединился к ним, оставив Жан-Пьера на палубе. Он был сильно взволнован из-за того, что его подопечные попадут на пиратский корабль, так как он знал, что Рандольф Сарн, лишившись жертвы, был способен жестоко расправиться с человеком, помешавшим ему отомстить. А любой несчастный случай с ним будет иметь ужасные последствия для Фрэнсис и Джонатана.

Криспин не видел выхода. Он знал, что любые крайние меры, которые могут привести к сражению, не будут поддержаны командой невольничьего корабля. Его могут отправить в трюм к несчастным неграм или даже убить, но это ничем не поможет девушке, которую он за последние несколько месяцев глубоко полюбил. Он надеялся только на свою высокую репутацию среди пиратов. А если с ним на борту фрегата ничего не случится, гораздо лучше взять Фрэнсис с собой.

Но вдруг се маскарад раскроется? Одно дело обманывать Адамса и его команду, и даже беззаботного Жан-Пьера, но Сарн — крепкий орешек. Криспин уже решил было оставить девушку на борту невольничьего судна и несколько минут в нерешительности шагал по узкой каюте, обдумывая этот шаг, но вскоре решил отказаться от него.

Обман мог раскрыться в любой миг, и если это случится, то, по крайней мере, она должна находиться под защитой его шпаги. К тому же он, возможно, напрасно опасается Сарна.

Капитан Барбикэн принял решение, ошибочно полагая, что он предвидит все опасности, которые могут поджидать его леди на борту пиратского корабля. Однако он и не подозревал, что уродливая тень Гедеона Крайла уже упала на их судьбы.

7. СТРАННАЯ ВСТРЕЧА

Капитан Сарн уже ожидал их, когда они прибыли на «Вампир». Жан-Пьер поднялся на высокий черный борт фрегата в сопровождении Криспина и следующих за ним Фрэнсис и Джонатана. Когда они все появились на палубе, француз объяснил ситуацию, живо жестикулируя. Сарн внимательно выслушал его длинный, путаный рассказ.

Фрэнсис пришла в изумление от облика Сарна, не веря, будто перед ней пират, который привел Тома Адамса в такой ужас, что тот был готов пожертвовать кораблем, грузом и жизнями команды, чтобы избежать встречи с этим человеком. Она нарисовала в своем воображении образ бородатого, окровавленного великана, с руками, похожими на клещи, а перед ней был худой, седоватый человек, облаченный в протестантское платье. Так что сначала она даже испытала облегчение. Но когда он первый раз взглянул на нее, она внезапно поняла нескрываемый ужас капитана Адамса. Глаза пирата были бледно-голубые, почти бесцветные, холодные и безжизненные, как у змеи, с таким пронзительным взглядом, что она невольно отступила назад, стараясь укрыться за широкой спиной капитана Барбикэна.

Наконец Жан-Пьер закончил, и Криспин внутренне уже приготовился к худшему, но оказалось, что капитан Сарн был расположен к снисходительности. Он возвращался на Ямайку после выгодного плавания, его парни захватили на испанском галеоне богатую добычу и теперь спешили в Порт-Ройял. Захват и пытка капитана Адамса могли стать развлечением, которое внесло бы некоторое оживление в их обратный путь, но это дело было не самым важным. Парень уже умер и не будет больше досаждать ему, а «Вампир» не смог бы захватить этот приз без потерь, если бы не помощь капитана Барбикэна. Друг и лейтенант Моргана заслужил благодарность команды. Криспин, таким образом, стал желанным гостем на борту, и для него и его юных спутников была отведена каюта.

Джонатан пришел в восторг от того, что попал на борт настоящего пиратского корабля, хотя он и был разочарован реакцией сестры на эту незапланированную привилегию. Фрэнсис утешало только то обстоятельство, что черный фрегат доберется до Порт-Ройяла гораздо быстрее медлительного невольничьего судна.

Это внезапное стремление достичь Ямайки не было вызвано страхом, так как она скоро обнаружила, что здесь на нее обращают не больше внимания, чем на борту «Девушки Ямайки», но она мечтала скорее отмежеваться от жестокости и кровопролития.

Убийство капитана Адамса внезапно вдребезги разбило ее спокойствие, а после серьезного самоанализа сразу обнаружился расстроивший ее факт: личность пирата волновала ее больше, чем его поступок.

Это открытие не успокоило ее. Что побудило его совершить такой самоотверженный поступок? Его поведение по отношению к ней и к ее брату оставалось неясным даже теперь. Почему он пожертвовал своим старым товарищем ради ее безопасности?

В самом деле, почему? Ее светлость была на грани открытия, но внезапно одернула себя. Она сурово говорила себе, что общение с Криспином Барбикэном было случайным эпизодом в ее жизни, что она смешивает благодарность с другими чувствами, что скоро она забудет эти странные фантазии. В заключение она напомнила себе, что она обручена со своим кузеном, виконтом Маунтэйном, и, хотя она ни разу не видела жениха, она укрылась в этом своеобразном убежище.

Криспин, не подозревающий о внутренней борьбе, которую переживала девушка, приписывал ее очевидное беспокойство окружающей обстановке.

Капитан Барбикэн беседовал с Сарном в капитанской каюте — причудливом помещении, красноречиво отражающем противоречивую натуру капитана. Рандольф Сарн был неравнодушен к двум вещам на свете — он любил золото и роскошь. Повинуясь этим прихотям, он превратил свой корабль в сокровищницу, но в его личную коллекцию попадал любой приглянувшийся, предмет: грубая подделка или бесценный шедевр; и все они были собраны в обширной каюте.

Переборки ее были увешаны картинами и гобеленами, прекрасная резная мебель с гербами перекочевала сюда из дворца испанского дворянина. Каюта была буквально завалена добычей, а так как Сарн не имел ни малейшего понятия о ценностях, которые собирал, то великолепные части алтаря и священные сосуды были перемешаны с золотыми безделушками индейцев.

Сарн предложил капитану Барбикэну занять место одного из своих офицеров, которого они потеряли в последнем сражении, но Криспин отверг это предложение.

Сарн принялся его уговаривать:

— Смотри, Барбикэн, я предлагаю тебе должность не просто так. Теперь, когда Морган уехал, ты можешь спокойно плавать со мной. «Вампир»— отличный корабль. Что скажешь?

Криспин улыбнулся и покачал головой:

— Я благодарен тебе, но я пока не собираюсь выходить в море. Одна из причин — эти два паренька. Они еще малы для бродяжьей жизни.

Сарн сделал нетерпеливое движение.

— Мы скоро придем в Порт-Ройял, а это лучшее место, которое ты можешь для них найти. Так что это не причина для отказа. Ты хочешь уклониться, и я знаю почему. Ты не хочешь плавать моим компаньоном, потому что мечтаешь командовать собственным кораблем.

— Я и не отрицаю, что предпочитаю самостоятельность, но, как уже сказал, я не думаю возвращаться к этому занятию.

— Даже ради командования тридцатипушечным кораблем? Это такой шанс, которого не было даже у Генри Моргана, когда он брал Панаму.

Криспин быстро взглянул на Сарна.

— Что за корабль и кто предлагает его?

— Я предлагаю. Это «Санто-Розарио» из Кадиса. Мы взяли его не так давно и отправили впереди нас в Порт-Ройял. Крепкий корабль, и после небольших улучшений его скорость сравняется со скоростью моей посудины. Я откровенен с тобой, Барбикэн! Я хочу отважиться на такое предприятие, которое не под силу одному «Вампиру», а с «Розарио» мы можем сделать более удачную попытку. Я хочу, чтобы этим кораблем командовал человек, на которого я могу положиться, а ты так долго плавал с Морганом, что отлично знаешь его методы. Ты именно тот человек, в котором я нуждаюсь, и я предлагаю тебе место капитана.

— По обычаям «братства», капитан избирается голосованием.

Сарн покачал головой:

— На любом другом корабле. Моим офицером становится тот человек, который может справиться с любым заданием, а не тот, который нравится толпе. Вот почему мне всегда сопутствует успех.

— Да, ты хитроумный командир. Я допускаю это. А что за предприятие ты хочешь провернуть?

Улыбка осветила мрачное лицо пирата.

— Об этом, мой друг, ты узнаешь, когда станешь капитаном «Санто-Розарио», или не узнаешь никогда. Ты можешь не спешить с ответом. Свое решение сообщишь мне, когда мы придем в Порт-Ройял.

— Я подумаю. Но я считаю, что великие дни для пиратов ушли в прошлое вместе с Модфордом и Морганом. Теперь на Ямайке правит Линч, а ему больше нравится торговля. Он скорее будет торговать с испанцами, чем захватывать их города. А ты что, собираешься следовать по стопам валлийца Гарри и закончить свои дни рыцарем?

— Возможно. Морган вместе с титулом получил поддержку при дворе.

Криспин удивленно поднял брови.

— Я полагаю, ты имеешь такую поддержку.

— Да. Как, по-твоему, я получил этот фрегат?

— Я часто удивлялся этому, но сейчас я угадал ответ.

Пират кивнул:

— Ты проницательнее, чем нужно, Криспин Барбикэн. Я все расскажу тебе, но ты должен обещать, что это останется между нами, присоединишься ты ко мне или нет — все равно.

Криспин дал требуемое обещание больше из любопытства, ибо он так много знал о Рандольфе Сарне, что не хотел иметь с ним дел, хотя, возможно, другие на его месте были бы менее разборчивы.

Сарн начал свой рассказ:

— Сэр Томас Модфорд был не единственным английским джентльменом, который симпатизировал пиратам. Хотя не всякий бы в его положении давал такие поручения, которые Модфорд давал Моргану. Но человека, на средства которого был построен «Вампир»и который поставил меня командовать им, интересует только испанское золото, и если мы нарушим закон, то он обладает достаточным влиянием — и достаточным умом, чтобы предотвратить наказание. Я слышал, что он может купить даже английское правосудие.

— У тебя есть доказательства его силы?

— Я знаю его имя, и мне не нужно других доказательств. Он сын своего отца, а всем известно, как близко к трону стоит лорд Генри Крайл.

От этих слов капитан Барбикэн чуть не выронил трубку и пронзительно взглянул на Сарна. Пират усмехнулся и продолжал:

— Да, да, есть чему удивиться. Возможно, ты не знаешь, что Гедеон Крайл — владелец плантации недалеко от Порт-Ройяла! Он был на Ямайке четыре года назад, и тогда я познакомился с ним. Остальное получилось легко.

— Я слышал в Англии некоторые разговоры о лорде Генри Крайле. Он не родственник маркиза Ротердэйла?

— Брат. Старый маркиз в изгнании, и лорд Генри управляет землями и состоянием. Это является доказательством того, что его сын может помочь нам.

— Что представляет собой этот Гедеон Крайл?

Сарн ухмыльнулся.

— Дьявол! — коротко сказал он. — Горбун с голосом, которым можно очаровать самого Сатану. Он был очень популярен в окрестностях Порт-Ройяла, но это только маска. Его отец — почти что маркиз Ротердэйл, но я ставлю свою жизнь, что Гедеон получит этот титул во что бы то ни стало и ни перед чем не остановится. Я скажу тебе, Барбикэн, что если и существует человек, которого я боюсь, то это Гедеон Крайл.

Приход Жан-Пьера прервал их беседу, но Криспин узнал более чем достаточно. Он понял, что завлек своих юных подопечных в ловушку. Криспин ничего не знал о Гедеоне Крайле, но сам факт, что он сын лорда Генри, был достаточно красноречив. Если горбун способен напугать Палача, он должен быть большим специалистом по части зла.

Клятва, которую он так опрометчиво дал пирату, мешала Криспину рассказать Фрэнсис и Джонатану о сотрудничестве их кузена с капитаном Сарном, к тому же он прикинул, что Гедеон Крайл уже покинул Англию и помешать его появлению на Ямайке невозможно. После некоторых раздумий Криспин решил раскрыть тайну «братьям»в случае жизненной необходимости. Но на следующий день произошел случай, который временно отвлек его внимание.

Утром впередсмотрящий обнаружил предмет, который был похож на корабельный баркас, и «Вампир», изменив курс, немного приблизился к нему. Когда они подошли ближе, человек, сидящий в лодке, вяло взмахнул рукой; его слабость свидетельствовала о том, что он провел в море долгое время.

Вскоре, когда черный фрегат вплотную подошел к маленькой лодке, они увидели в ней четырех человек, хотя только один из них подавал признаки жизни. Остальные неподвижно лежали на дне лодки и не пошевелились даже тогда, когда с борта «Вампира» спустили веревочную лестницу.

Человек, который еще подавал признаки жизни, оказался меднокожим метисом, худым и выносливым, но крайне истощенным. Его лицо сильно осунулось, губы потрескались и распухли. Когда его положили на палубу и поднесли к губам кружку с водой, он начал жадно пить, пока по приказу Сарна у него не забрали кружку.

Вода немного оживила его. Взгляд метиса стал более осмысленным, и после двух или трех безуспешных попыток он прошептал:

— В лодке… его светлость… помогите ему.

Услышав это бормотание, Сарн прищурил свои холодные глаза:

— Его светлость? Жан-Пьер! — кивнул он в сторону лодки.

Молодой француз мгновенно бросился выполнять приказание. Человек, которого подняли на палубу, был молод и красив. Свалявшийся золотистый парик обрамлял привлекательное юношеское лицо, а его высокая изящная фигура была облачена в нарядный атласный камзол, отделанный золотыми кружевами, несколько испорченный морской водой и выгоревший под тропическим солнцем.

— Этот выглядит немного лучше, мой капитан. Другие были моряками, — объявил Жан-Пьер и добавил: — Он все еще жив.

— Спусти его вниз. Позаботьтесь о нем! — капитан Сарн обернулся к Криспину. — Барбикэн, твои парни могут посмотреть за ним. Это будет самое лучшее, что они могут сделать.

— Как пожелаешь, — равнодушно ответил Криспин. — Фрэнсис, Джонатан, идите со мной.

Он нагнулся, взвалил молодого дворянина на плечи и ушел вместе с Фрэнсис и Джонатаном, а капитан Сарн снова повернулся к метису. Криспин отнес юношу в свою каюту и положил на кровать, послав Джонатана за водой.

— Мне лучше вернуться к Сарну, пока у него не возникли подозрения, — сказал он Фрэнсис. — Если только вам не понадобится моя помощь здесь.

— Спасибо, но я умею ухаживать за больными. Джонатан может помочь, когда будет нужно.

— Тогда я пойду, — Криспин повернулся к двери. — Сообщите Сарну, когда юноша придет в сознание.

Он вышел, а Фрэнсис вернулась к неподвижной фигуре, лежащей на кровати. С любопытством разглядывая юношу, она пыталась угадать, кто он и как попал в такое бедственное положение.

Когда Джонатан вернулся с водой, они обмыли ему лицо и попытались заставить его немного попить. Фрэнсис смачивала ему лоб, когда ее брат, стоящий рядом и держащий таз с водой, открыл рот от изумления и схватил сестру за руку.

— Фрэнсис! — воскликнул он, и его голос задрожал. — Его правая рука! Посмотри на его правую руку!

Фрэнсис перевела взгляд. Вдруг тряпка выпала из ее рук. На пальце юноши был большой золотой перстень с сапфиром. На камне был герб Ротердэйлов.

8. ПО ПРАВУ ПОБЕДИТЕЛЯ

Несколько минут Фрэнсис и Джонатан безмолвно и неподвижно смотрели на фамильный перстень на руке юного незнакомца. Наконец девушка очнулась, подняла его неподвижную руку и стала внимательно рассматривать камень. Ее пальцы дрожали, а сердце сильно забилось, так как ее взволновала странность этой встречи в открытом море с человеком, который мог быть членом ее семьи.

— Тот самый перстень! Джонатан, зови Криспина, быстро!

Мальчик оправился от изумления и побежал выполнять се поручение. Фрэнсис осталась на месте, продолжая держать руку незнакомца. Вдруг он открыл глаза.

Мгновенье голубые глаза непонимающе глядели вокруг, но потом веки снова опустились. Фрэнсис окончательно пришла в себя и, погладив руку юноши, поднесла к его губам кружку с водой. Незнакомец отпил немного, поднял глаза и всмотрелся в прекрасное лицо, низко склонившееся над ним.

— Я все еще сплю? — пробормотал он. — Милая леди, я умоляю вас…

Фрэнсис бистро прикрыла его рот рукой и прошептала:

— Ради любви к Богу, сэр, молчите! Иначе вы выдадите меня!

Она вскочила на ноги, подошла к двери и быстро открыла ее. Там никого не было. Фрэнсис повернулась к молодому человеку, смотревшему на нее с некоторым изумлением, и вдруг покраснела, вспомнив о своем наряде.

— Я слыву здесь за мальчика, сэр. Это пиратский корабль. Позднее я вам все объясню, но сначала… — она замолчала, чтобы собраться с силами и задать мучивший ее вопрос. — Скажите мне, я прошу вас, как к вам попал этот перстень?

Он удивленно поднял брови.

— Я получил его от моего отца, графа Ларчвуда. Я — виконт Маунтэйн.

— Маунтэйн? Тогда мы — кузены. Я леди Фрэнсис Крайл.

Они все еще с удивлением смотрели друг на друга, когда в каюту вошел капитан Барбикэн. Фрэнсис обернулась к нему и воскликнула, всплеснув руками:

— Криспин, вы подумайте! Какой странный случай! Это мой кузен, виконт Маунтэйн.

— Тише, дитя, тише! Вам все еще грозит опасность! — он посмотрел на виконта. — Так это сын милорда Ларчвуда? Вы разыскивали своих кузенов, милорд?

— Да, сэр. Вы Криспин Барбикэн?

Криспин небрежно поклонился.

— Ваш покорный слуга! — официально представился он.

Присмотревшись внимательнее, Криспин заметил, что виконт еще с трудом говорит и двигается.

— Все остальное позже, милорд, когда вы окрепнете. А для начала хочу вам сказать, что я выдаю здесь ваших кузенов за своих сводных братьев. Помните это. Остальное потом.

Милорд более или менее оправился только на следующий день. К тому времени на борту «Вампира» уже узнали об их приключениях от его спутника. Корабль, на котором плыл милорд, был атакован и подбит испанцами. В этом бедственном положении пострадавших застал шторм, которому они не могли противостоять. Корабль затонул, и только виконту и его трем спутникам удалось спустить шлюпку и продержаться до тех пор, пока шторм не утихнет. Они дрейфовали уже три дня без воды и пищи, постоянно опасаясь, что любая крупная волна перевернет их баркас, когда наконец встретили «Вампира».

Когда капитан Сарн расспрашивал своего пленника, он поинтересовался только его именем и званием и услышал от него, что, если его светлость в безопасности доберется до Порт-Ройяла, он собирается вознаградить своих спасителей. Милорд был знаком с генерал-губернатором Ямайки, и сэр Томас Линч несомненно поручится за него. Капитан Сарн удалился вполне удовлетворенный.

Для капитана Барбикэна, Фрэнсис и Джонатана рассказ был более подробным. Они узнали, что граф Ларчвуд приехал в Ларчвуд-холл через два дня после их отплытия из Англии. Он узнал печальную историю смерти своего родственника из письма, которое они написали, и из рассказа Бэсс. Он вернулся на почтовых лошадях в Лондон и с доказательствами преступлений лорда Генри отправился к королю, но не смог полностью убедить Карла в виновности его фаворита. И тогда он отправил своего сына на поиски маленького маркиза и его сестры.

Виконт не стал упоминать действительных причин, по которым его отец дал ему это поручение, стремясь отослать его из Англии, — а именно его связи с актрисой. Красота и изящество леди Фрэнсис уже вытеснили из памяти виконта очаровательную мадам Шаран. Он обнаружил, что с благодарностью вспоминает о желании своего отца обвенчать его с красавицей кузиной. Перед отъездом виконта из Англии граф недвусмысленно намекнул, что выполнить это желание — его сыновний долг.

— Когда наш дядя будет наказан за смерть нашего деда? — спросил Джонатан по окончании рассказа.

Маунтэйн покачал головой:

— Он уже неподвластен правосудию, и вы можете больше не бояться его. Он внезапно умер перед моим отъездом из Англии от апоплексического удара, как мне сказали. Он был холеричным мужчиной. Так что вы можете спокойно возвращаться в Англию.

— У лорда Генри был сын, не так ли? — быстро спросил Криспин.

— Да, Гедеон. Они сильно поссорились, и, как говорят, из-за того, каким образом лорд Генри поступил со своим братом. После этого Гедеон отправился разыскивать своих кузенов, прежде чем я уехал из Англии, и даже известие о смерти отца не смогло остановить его.

— Вы думаете, что мы можем не бояться нашего кузена? — спросила Фрэнсис недоверчиво.

— Поверьте! Гедеон достаточно приятный малый, вопреки своей внешности. Он, как вы знаете, горбат и похож на дьявола, бедняга. Но он популярен и всем нравится.

Криспин хотел прервать эти восхваления, но, вспомнив слова капитана Сарна о том, что Гедеон пользовался популярностью, встревожился. У Сарна было больше возможностей узнать злобный прав Гедеона Крайла, чем у лорда Маунтэйна, и Криспину показалось вероятным, что горбун мог погубить врага сотней способов, более утонченно и коварно, чем лорд Генри. Только обещание, данное Сарну, удерживало Криспина от желания рассказать своим спутникам об отношениях Крайла с пиратами, так как для Криспина клятва была священна, даже если он мало уважал человека, которому дал слово. Однако вскоре он пожалел о своей сдержанности.

На второй день после спасения лорд Маунтэйн обнаружил, что полностью выздоровел, и отважился выйти из каюты. Он был встречен с большой любезностью и, как человек с непринужденными манерами, вскоре был на короткой ноге со своими спасителями. Было очевидно, что он понравился юным сводным братьям капитана Барбикэна, и вскоре его заметили на корме с Фрэнсисом, поглощенным оживленным разговором, который продолжался более часа — до тех пор, пока его не прервал капитан Барбикэн.

Криспин говорил себе, что хочет предупредить их об опасности привлечь излишнее внимание к ее светлости, но в душе он знал, что это был просто предлог. Он боялся признаться себе, что ревнует Фрэнсис к юному виконту. Частичным утешением была готовность, с которой она обратила внимание на его предостережение, объявив о своем намерении спуститься вниз. Криспин обнаружил, что испытал удовольствие, когда приход капитана Сарна помешал Маунтэйну последовать за ней.

Виконт рассказал им, что сэр Генри Морган недавно назначен на должность губернатора Ямайки, но в данное время это не означает, что он вернется на Карибы. Он до сих пор (даже спустя два года) — выдающаяся фигура в Лондоне, приближенный короля и близкий друг многих джентльменов. Он далеко пошел, этот сын валлийского фермера, с того дня, когда со своими товарищами-рабами поднял мятеж на Барбадосе и, вырвавшись из рабства, встал под черный флаг.

Достаточно странно, но, однако, капитан Барбикэн проявил мало интереса к карьере своего бывшего друга и ушел вниз, оставив Маунтэйна вместе с Сарном и Джонатаном на корме. Его беспокойство было таким сильным, что он даже собирался нарушить свое слово Сарну и рассказать Фрэнсис об истинных намерениях Гедеона Крайла, но его останавливала мысль, что могло показаться странным, почему он так долго молчал.

Во время их разговора Жан-Пьер слонялся по кают-компании. Сначала у него не было намерения остаться там, но, взглянув на фляжку с вином, стоящую на столе, он задержался и несколько минут спустя смаковал ее содержимое — добычу с захваченного галеона. Он присел на стул и благосклонно посмотрел на другого посетителя каюты.

Это был Фрэнсис Барбикэн, который дремал на диване под квадратным кормовым окном. Очевидно, мистер Барбикэн чувствовал влияние тропической жары, так как он сбросил свой камзол и жилет и расстегнул белую рубашку. Жан-Пьер сделал еще глоток вина и удивленно заметил, что у громадного капитана Барбикэна такой хрупкий и робкий сводный брат. Маленький Джонатан был более крепким, но этот Фрэнсис… черт побери! Он такой слабый, как женщина!

Пришедшая мысль так поразила Жан-Пьера и в то же время была такой очевидной, что он даже застыл на мгновение. Он поставил стакан, тихо, как кошка, пересек каюту и всмотрелся. Его черные глаза внимательно обшарили спящую фигуру.

Какой-то звук или, быть может, инстинктивное чувство опасности разбудили Фрэнсис. Она увидела Жан-Пьера и в его взгляде прочитала, что ее маскарад раскрыт. Девушка вскочила и попыталась ускользнуть, но он быстро преградил ей путь и крепко схватил за руку. Она взвизгнула и попыталась свободной рукой ударить его по лицу, но он увернулся и разорвал ее рубашку своими крепкими пальцами.

— Так! — воскликнул он. — Здорово Криспин обманул нас, мадемуазель… — он не успел закончить, как вдруг дверь с треском распахнулась и в каюту вошел капитан Барбикэн.

Жан-Пьер развернулся, его рука инстинктивно схватилась за бок, но у него не было времени достать оружие. Криспин первым ударил его, а потом Жан-Пьер почувствовал, что руки Барбикэна вцепились ему в горло. Он с трудом вырвался и, ловко извернувшись, выхватил из-за пояса кинжал, намереваясь достать нападавшего. Фрэнсис снова вскрикнула, но Криспин схватил руку убийцы за запястье, и мгновенье они старались отобрать друг у друга нож. Стул с треском полетел на пол.

— Черт возьми, что здесь происходит? — Рандольф Сарн появился в дверях с пистолетом в руке. — Прекратите! Прекратите, я говорю, или я разряжу в вас пистолет!

Пистолет выстрелил, и пуля застряла в деревянной обшивке над их головами.

— Я вас предупредил. В другое время я был бы менее терпимым. В чем, дьявол, здесь дело?

Жан-Пьер склонился над столом и стер капли крови со щеки. Он запыхался, но, несмотря на это, рассмеялся.

— Как видите, капитан, наш друг обманывал нас, и обман раскрылся! — он грациозно указал на Фрэнсис, которая прижималась к стене, пытаясь прикрыться обрывками рубашки.

Холодные глаза Сарна посмотрели на нее, медленно расширились, а потом сузились.

— Черт побери! Так вот что привело к ссоре!

Он подошел к съежившейся девушке. Она всхлипнула, отпрянула от него и бросилась к капитану Барбикэну.

— Криспин! Спаси меня, ради Бога! Не позволяй ему дотрагиваться до меня!

— Тихо, сердце мое! Он не причинит тебе вреда! — голос Криспина был мягким, но в его глазах, смотревших на капитана Сарна, был холод и непреклонность. Он положил руку на рукоять рапиры, и пират неприятно усмехнулся.

— Нет нужды в этом, Барбикэн. Ты не можешь драться со всеми нами, а рапира мало поможет против пистолетов. Если ты хочешь оставить эту потаскушку на борту моего корабля, она должна поделиться своей благосклонностью.

— У меня, конечно, был выбор, — сказал Криспин насмешливо, пытаясь быстро оценить ситуацию. Обман все еще не был раскрыт до конца, так как Сарн не знал действительного положения девушки, и если опасность можно будет предотвратить, тогда еще не все потеряно.

— Это так, мой капитан, — сказал Жан-Пьер неожиданно. — Он не хотел приводить мадемуазель на борт «Вампира». Я заставил его сопровождать меня, а он, вероятно, не мог оставить ее одну на борту «Девушки Ямайки».

Сарн недоверчиво посмотрел на своего лейтенанта.

— Что теперь делать? Что ты предлагаешь?

— Мой капитан! Я хочу напомнить вам, что «Девушка Ямайки» стала нашей по праву победителя, а любой трофей, который находится на ней, присоединяется к общей добыче, которая делится потом между нами. Разве это не так? — Он пылко взглянул на Фрэнсис и повторил: — Любой трофей!

— Ты прав! — победоносно воскликнул Сарн. — Ты самый сообразительный из моих солдат, парень. По праву победителя? Это хорошая мысль!

— Ты видишь, мой друг! — Жан-Пьер обратился к Криспину. — У тебя такая неразумная позиция! Ты можешь все потерять. Любой трофей по законам «берегового братства» не может принадлежать одному, а только всем, ты это прекрасно знаешь. Что ты на это скажешь?

Губы капитана Барбикэна зловеще сжались. Он поставил Фрэнсис у себя за спиной и выхватил рапиру из ножен.

— Я скажу, что, пока я жив, ни один из вас не получит се!

— Кстати, мой друг, — язвительно сказал Жан-Пьер, — ты можешь долго не прожить.

А Сарн заметил:

— Положи рапиру, Барбикэн. Ты такой замечательный боец — и собираешься загубить жизнь ради девицы? Я не желаю стрелять в тебя, но, если ты не оставишь эту потаскушку, видит Бог, я сделаю это!

— Криспин! — жалобно сказала Фрэнсис и сжала обеими руками его вооруженную руку. — От этого не будет пользы — они убьют вас. Если вы хотите помочь мне, вонзите рапиру мне в сердце!

— Подождите! — из открытой двери раздался взволнованный голос, и юный виконт вбежал в каюту. — Капитан Сарн, я предупреждаю вас! Если вы хоть пальцем тронете эту леди, это вам дорого обойдется, так как она не обычная девица, служащая игрушкой на пиратском корабле. Она — леди и моя кузина!

Криспин попытался жестом остановить его, но виконт не обратил на него внимания и повторил:

— Это леди Фрэнсис Крайл, и если вы тронете ее, вам это дорого обойдется!

Жан-Пьер насмешливо улыбнулся, но Сарн поднял руку, останавливая его. Он посмотрел на Маунтэйна сузившимися глазами.

— Если это так, милорд, то как она оказалась в этом платье и в такой компании? Странное положение для леди.

— Ее светлость была в большой опасности с тех пор, как приехала в Англию, так же как и ее брат, маркиз Ротердэйл, — он кивком указал на Джонатана. — Был человек, который желал их смерти, и, когда их дед был убит, капитан Барбикэн взял их под свое покровительство и увез из страны. Я последовал за ними, чтобы помочь им вернуться в дом их опекуна — моего отца.

Сарн скривил губы:

— Это можно проверить?

— Конечно!

— На Ямайке, недалеко от Порт-Ройяла, — продолжал пират, — есть плантация, принадлежащая Гедеону Крайлу, — он вопросительно посмотрел на виконта.

— Вы знаете его? — удивился Маунтэйн. — Но это превосходно! Он также ищет ее светлость, и, когда я уезжал из Англии, он уже отплыл на Ямайку. Он сейчас должен быть там. Вам только надо поехать к нему, для того чтобы получить доказательства.

На мгновенье Сарн задумался и изобразил на своем лице понимание.

— Я не сомневаюсь, — сказал он и повернулся к Фрэнсис, которая продолжала стоять, вцепившись в руку Криспина.

— Миледи, я прошу прощенья. В дальнейшем такое не повторится, и на борту этого корабля никто не причинит вам ни малейшего вреда, — он обернулся к Жан-Пьеру. — Ты слышал, собака? Любой из моих офицеров, который тронет ее светлость хоть пальцем, умрет!

Он помолчал, взглянул на капитана Барбикэна и неприятно осклабился.

— Ты скрытный дьявол, не так ли, Барбикэн? Но я раскусил тебя благодаря его светлости, и я думаю, что мистер Крайл будет счастлив узнать, что его поиски закончились и его знатная кузина находится на борту «Вампира».

9. ЛЕДИ И ПИРАТ

Сарн взял Жан-Пьера за руку, вышел вместе с ним из каюты и закрыл дверь. Лорд Маунтэйн посмотрел на капитана Барбикэна и нахмурил свои аристократические брови. Конечно, это было его право, думал он, так как Барбикэн появился здесь, чтобы защитить леди Фрэнсис, но это было их равное право. А теперь, когда опасность была позади, почему он продолжал держать ее за руку? И вообще, почему она до сих пор стоит здесь? Очевидно, ее светлость в ужасе от своего неприличного вида, и в равной мере очевидно, что его долг указать ей на это. Виконт прочистил горло.

— Удовлетворительное завершение достаточно неприятного инцидента. Счастье для вас, моя дорогая кузина, что капитан Барбикэн подоспел так своевременно.

Он говорил не совсем то, что думал, но его слова произвели нужный эффект. Фрэнсис вздрогнула, отодвинулась от Криспина и упала на стул около стола. Ободренный этой удачей, виконт собирался сделать другую попытку, обратившись к Барбикэну:

— Как родственник ее светлости, сэр, я хочу поблагодарить вас за храбрость, хотя и безрассудную, при попытке защитить ее. Я боюсь, однако, что без моего вмешательства вам пришлось бы тяжело. Вы могли, конечно, объявить об истинном звании моей кузины сами, но, несомненно, вы предпочли вашу рапиру, как более действенное оружие.

Эта речь не произвела на Криспина никакого впечатления. Он, все еще наблюдая за Фрэнсис, подошел к столу, налил стакан вина и протянул ей.

— Выпейте это, дитя, — сказал он мягко. Но когда впоследствии он соизволил обратить внимание на его светлость, его манеры претерпели удивительное изменение.

— Я считал это необходимым, милорд, — сказал он мрачно. — Я имел вескую причину для молчания. Вы воображаете, что титул ее светлости или ваше присутствие защитило ее, — он коротко улыбнулся. — Это пиратский корабль, и на борту такого корабля любая женщина находится в опасности, будь то леди или проститутка с улицы, лишь бы она была молода и красива.

Виконт пристально взглянул на него:

— Вы хотите оскорбить меня. То, что мы разговариваем здесь, показывает ложь ваших слов. Я повторяю, сэр, — ложь.

— Бог мой, мальчик, не ищи ссоры со мной! Верь мне, опасность еще не прошла, и леди Фрэнсис нуждается в обеих наших шпагах. Вы знаете, кому принадлежит этот корабль?

Маунтэйн поднял брови:

— Капитану Сарну, я полагаю, но я не вижу, какое это имеет к нам отношение.

— Но когда вы узнаете это, вы, возможно, поймете мое молчание. Человек, на чье золото был куплен корабль и в чьи руки попадает большая часть добычи, — Гедеон Крайл.

Повисла напряженная тишина. Фрэнсис выронила стакан и ошеломленно переспросила:

— Наш кузен? Это возможно?

— Я боюсь, что так, миледи. Сарн рассказал мне об их партнерстве в первую же ночь, когда мы попали на борт «Вампира». Он предложил мне сотрудничать с ними.

— Это никому не известно, — заметил виконт. — Я не говорю, что я не верю этому. Король не колеблясь пользуется результатами деятельности пиратов и даже даровал рыцарский титул одному из них, так почему бы подданным не последовать его примеру? Я думаю, что вы не по этой причине скрывали ее титул.

Капитан Барбикэн взглянул ему прямо в глаза.

— Лорд Генри Крайл убил своего брата, чтобы завладеть имуществом и титулом Ротердэйла. Разве невозможно, чтобы его сын имел такие же амбиции?

— Сэр, вы далеко зашли! Я ставлю свою жизнь, что Гедеон не такой негодяй. Миледи, я прошу, чтобы вы не верили этим недостойным обвинениям.

— А я, миледи, прошу вас не доверять этому Крайлу. «Яблочко от яблони недалеко падает», — это старая, но верная пословица.

Фрэнсис перевела взгляд с одного из них на другого.

— Я внимательно выслушала все, что вы говорили, Криспин, и даже обдумала ваши слова. Милорд знает Гедеона Крайла, а вы нет. Я не знаю, кому верить. Я думаю, что я должна уйти в мою каюту.

— Конечно, моя дорогая, — Маунтэйн был сама заботливость. — Я клянусь, мы чересчур замучили вас. Позвольте мне предложить вам руку.

— Благодарю вас, — она поднялась, оперлась на предложенную руку, но в последний момент обернулась к капитану Барбикэну.

— Я очень благодарна вам, Криспин, — сказала она тихо.

Виконт в тишине проводил ее из кают-компании. Дойдя до двери своей каюты, Фрэнсис стала благодарить его, но он прервал ее.

— Вы перенесли большой удар, миледи, но испытания уже закончились. Осталось немного потерпеть, и вы освободитесь от этих пиратов. — Он помолчал немного и твердо добавил: — От всех пиратов.

Она странно посмотрела на него.

— Вы относите к ним Криспина Барбикэна, милорд? — спросила она тихо.

Он удивленно поднял брови.

— Разве это не относится к нему? Он верно и преданно помогал вам, но теперь, я считаю, его помощь в прошлом, — он взял ее руку и поднес к губам. — Если вы забыли о планах относительно нашего будущего, то я не забыл о них.

Уже на следующий день «Вампир» пришел в Порт-Ройял и, проходя мимо форта, прикрывающего вход в гавань, произвел залп из пушек. Ему ответили пушки желтого галеона «Санто-Розарио»и мушкетные выстрелы с двух других пиратских кораблей, стоящих на якоре в гавани. Шум разбудил жителей города, и, когда черный фрегат бросил якорь, стая маленьких лодок со всех сторон окружила фрегат и их пассажиры радостными криками приветствовали прибывших с победой пиратов.

Флибустьеры весело выгружались на берег в предвкушении удовольствий, которые они могут позволить себе на свою долю добычи. На корабле оставалась только охрана и пленники. Пленникам предоставлялась полная свобода на корабле, и с ними обращались чрезвычайно любезно. Капитан Сарн одним из первых высадился на берег, коротко сообщив Криспину, что он вернется после того, как встретится с Гедеоном Крайлом, а до тех пор они должны оставаться на корабле.

Услышав сообщение Маунтэйна и основываясь на собственном знании характера Гедеона, пират хотел достоверно узнать об отношении Гедеона к его юным родственникам и самому видеть, как поведет себя горбун, когда пленники попадут в его руки. Если он ошибается и Крайл не питает ненависти к маленькому маркизу и его сестре, он должен выкупить их у пиратов согласно обычаю. Какое бы решение Гедеон ни принял, Сарн и его люди останутся в выигрыше.

Пока пираты высаживались на берег, Криспин стоял рядом с Джонатаном на корме и обдумывал возможности побега. Барбикэн был сильно обеспокоен. Он не доверял Сарну, не знал Гедеона Крайла и был озабочен опасным положением Фрэнсис и Джонатана, в которое они попали благодаря своевольному поведению лорда Маунтэйна. Виконт был обижен его очевидным влиянием на Фрэнсис, и Криспин предполагал, что виконт настраивает девушку против него.

Криспин не видел леди Фрэнсис со вчерашнего дня, и сейчас он вдруг заметил, что виконт тоже отсутствует. Он обернулся к Джонатану и, отбросив церемонии, спросил, где находится его сиятельный кузен.

— О, он в кают-компании с Фрэнсис, — весело сказал маркиз. — Они говорят о нашем кузене Гедеоне.

Криспин что-то пробормотал и, нахмурившись, посмотрел на далекий город. Джонатан наклонился над водой и увидел лодку, спешащую от набережной к фрегату. Время от времени он оборачивался, стараясь привлечь внимание, но безрезультатно. Капитан Барбикэн был погружен в свои мысли. Его мрачное лицо показывало, что они были не очень приятными.

Прошло некоторое время, и к ним присоединился виконт. Он тронул Криспина за локоть и раздраженно обратился к нему:

— Черт возьми, капитан Барбикэн, как долго мы будем торчать здесь? Почему мы еще не на берегу?

Криспин сардонически посмотрел на него, и этот взгляд заставил Маунтэйна отступить на шаг.

— Мы ждем возвращения капитана Сарна.

Маунтэйн недовольно нахмурился:

— Разве это необходимо?

Капитан Барбикэн указал на группу пиратов, которые изнывали от безделья на палубе корабля.

— Полдесятка отважных негодяев болтаются вон там, — заметил он задумчиво. — Мы могли бы пройти мимо них, милорд, но я не советую этого делать.

Виконт, обернувшись, посмотрел на пиратов.

— Вы хотите сказать, что мы пленники?

Капитан кивнул.

— Но… но это нелепо! — возмутился его светлость. — Это же английский порт! Они не могут держать нас здесь против воли! Разве мы не можем сами как-нибудь высадиться на берег, например, в одной из этих лодок?

— Мой дорогой сэр, это Порт-Ройял, а не река в Лондоне, — сказал насмешливо Криспин. — Кажется, вы в Англии мало узнали о Карибах. Джонатан более осведомлен. Возможно, он сможет кое-что объяснить вам.

Криспин повернулся на каблуках и оставил своих спутников. Уходя, он услышал чистый голос Джонатана, объясняющий удивленному виконту дурную репутацию Порт-Ройяла. Слабая улыбка тронула его губы, и он направился в кают-компанию. Фрэнсис сидела у раскрытого окна и смотрела на гавань. Она с улыбкой посмотрела на вошедшего Криспина.

— Порт-Ройял! — сказала она задумчиво. — Конец путешествию, и конец Фрэнсису Барбикэну, — она протянула ему руку. — У меня нет слов, чтобы выразить, как я благодарна, Криспин, за все, что вы сделали для нас. Я никогда не смогу отблагодарить вас.

Криспин взял протянутую руку.

— Если вы хотите отблагодарить меня, миледи, постарайтесь меньше прислушиваться к словам Маунтэйна и не верьте, что Гедеон Крайл позаботится о вас.

Она нахмурилась скорее огорченно, чем гневно.

— Почему вы так уверены, что ему нельзя доверять? Хэл, — она запнулась, немного покраснев, — я имела в виду лорда Маунтэйна. Он хорошо знает Крайла, и он заверил меня, что наш кузен — очень приятный человек. Он сказал, что в Лондоне каждый знает, что Гедеон поссорился со своим отцом из-за того, как лорд Генри поступил с нами. Как же они смогли бы поссориться, если бы Гедеон тоже желал навредить нам?

На этот вопрос Криспин ответил встречным вопросом, который показался ей не относящимся к делу.

— Как вы считаете, миледи, легко ли запугать Рандольфа Сарна?

— Капитана Сарна? — удивленно переспросила она. — Я считаю, что он не боится ни Бога, ни человека.

— Именно так, и все же он признался мне, что он боится вашего кузена. А Сарн, я полагаю, более опытный человек, чем его светлость.

— Возможно, поскольку капитан Сарн — злой человек, он предполагает, что и другие так же злы.

— Предполагает?! О, вы очарованы! Этот хорошенький виконт околдовал вас!

Она покраснела и вырвала руку.

— Я думаю, вы забываете, что маскарад закончен. Я больше не ваш сводный брат, и я не буду плакать или смеяться по вашему желанию. Почему вы так безрассудны? Хэл знает Гедеона Крайла, а вы нет, и все же вы советуете не доверять ему. Вы решили, что Гедеон опасен, потому что его отец — преступник.

— Миледи, — он резко оборвал девушку, — кого вы хотите убедить, меня или себя?

Она вздрогнула от этих слов, и он продолжал:

— Я говорю это только для того, чтобы предостеречь вас. Виконт утверждает, что он прав, считая, что вы можете доверять своему кузену, но что он знает о человеке по имени Гедеон Крайл?

— Что он знает о нем? Хэл, по крайней мере, не осуждает его заочно. Вы не правы, выдвигая эти беспочвенные обвинения!

— Беспочвенные? Беспочвенные?! Мой Бог, девушка, что может быть общего между джентльменом и Рандольфом Сарном?

— Даже если это так, вам ли осуждать и упрекать его за это?

Он немного побледнел, но спокойно ответил:

— Я никогда не претендовал ни на что большее, чем я есть на самом деле, миледи. Когда ваш дед умирал, я рассказал ему, какой была моя жизнь, но все же он доверился мне. Разве я не оправдал его доверие?

Она закусила губу и отвернулась к окну.

— Нет, — сказала она тихо. — Вы сдержали слово.

— Тогда доверяйте мне немного больше. Позвольте мне доставить вас к губернатору, как мы и планировали. Я что-нибудь придумаю, и, когда вы будете под защитой генерал-губернатора, никто не сможет причинить сам вреда.

Она сделала нетерпеливый жест.

— Но тогда вы будете в опасности. Я убеждена, что наш кузен Гедеон не причинит нам вреда, а даже если он и решится на это, что он может сделать теперь, когда Хэл с нами? Вправду, Криспин, я не понимаю, что вас так беспокоит. Не в ваших привычках путаться теней.

— Неужели вы не знаете? Разве вы не понимаете, что я боюсь потому, что вы с каждым мгновением отдаляетесь от меня? Но я не покину вас, пока не буду уверен в вашей безопасности! Фрэнсис…

— Нет! Остановитесь! Я не могу — я не буду слушать! — она вскочила, собираясь уйти, но он раскинул руки и преградил ей путь. — Криспин, это безумие! Позвольте мне пройти.

Он покачал головой:

— Скажите мне одно. Почему вы испугалась?

— Испугалась? Вас?

— Не меня, а того, что я сказал. Вы хорошо знаете, что это так.

Она сжала руки и старалась найти способ ускользнуть. Действительно, она знала это и три дня назад могла прислушаться к его словам, но с тех пор произошло много событий. Она встретилась с лордом Маунтэйном и была ослеплена его открытым восхищением и речами, в которых он постоянно напоминал о ее красоте. Он считал само собой разумеющимся брак между ними, говоря об этом как о вполне решенном деле, так что ему не легко было возражать. Она не была уверена, что не хотела этого. Долг и обязанность выполнить волю умершего деда вынуждали ее принять предложение, а теперь к этому примешивался более сильный голос сердечной склонности.

Слова Криспина делали ее решение более трудным. В се сознании с беспокоящим постоянством звучали его слова. Он виделся ей с рапирой в руке, между ней и пиратами, но потом она вспомнила окровавленный труп Тома Адамса и то, как дружески Криспин беседовал с Сарном и Жан-Пьером. Эти картины отравляли воспоминания о долгих неделях на борту «Девушки Ямайки», укрепивших их дружбу.

Она не отдавала себе отчета, что ее усиливающееся критическое отношение к Криспину было делом рук лорда Маунтэйна, так как его светлость старался в открытую не унижать пирата, опасаясь его гнева. Он хвалил его, но при этом всегда старался отметить неизмеримую бездну, которая зияет между пиратом и сестрой маркиза Ротердэйла. Он напирал на необходимость держать в секрете это странное приключение. Она была, деликатно намекал он, немного свободнее, чем это принято, в своем поведении с пиратом.

Вспоминая этот последний совет, Фрэнсис подумала, что она была частично виновата в сложившейся ситуации. Она была смущена и взволнована.

— Криспин! Я прошу вас, дайте мне пройти! Между нами ничего не может быть, ничего! Умоляю, поверьте мне!

— Но все же, почему вы испугались, Фрэнсис? Меня или себя вы боитесь?

Этот вопрос не достиг ее сердца, и ее светлость нашла убежище в гневе.

— Я говорю вам, что я не испугалась! Я поняла, о чем вы говорили мне, и я только экономлю ваши усилия, чтобы вы увидели, как они безнадежны. Как вы смеете говорить мне о любви? Вы, пират?

Произнося эти торопливые и путаные слова, она внезапно осознала, что сказала, и мгновенье спустя была готова взять свои слова обратно, но было уже поздно.

Губы Криспина побелели, а взгляд стал твердым.

— Я благодарю вашу светлость за искренность, — горько сказал он. — Однако разрешите мне заметить, что, хотя вы так неизмеримо выше меня, это не помешало вам принимать мое покровительство все эти четыре месяца.

— Это отвратительно! — гнев ее снова разгорелся. — Разве эта мысль принадлежала мне? Разве вы не насильно притащили меня на этот ужасный корабль?

— Я поклялся, миледи, помочь вам добраться до вашего родственника. Отлично, я исполнил это! Теперь у вас родственников в избытке. Один — безнравственный придворный, а другой — сын человека, который пытался убить вас, а так как в их жилах, несомненно, течет дворянская кровь, их нельзя подозревать или упрекать. Я с радостью передаю вас им!

— Я знаю! — презрительно воскликнула она. — Мои кузены своим ранним появлением смешали все ваши зловещие планы!

— Мои планы? — он искренне удивился. — Что вы, черт побери, имеете в виду?

Она гневно передернула плечами и посмотрела на гавань. Девушка сама навряд ли знала, что имела в виду. И ожесточение, внезапно охватившее ее, вылилось в следующих словах:

— Что я знаю о ваших делах? Как я рискну предположить, что можно ожидать, оставаясь в ваших руках в этой пиратской гавани?

Он ответил не сразу. Она не смотрела на него, но ее испугала затянувшаяся пауза, так что, когда он заговорил, Фрэнсис даже обрадовалась этому, вопреки холодному бешенству, слышавшемуся в его голосе.

— Вы закончили? — спросил он сквозь зубы. — Это ваш благородный кузен так быстро настроил вас против меня? Мой Бог, миледи, вы заслужили, чтобы я преподал вам урок!

Он внезапно шагнул к ней, и она вдруг осознала, что он схватил ее. Девушка отчаянно боролась, но это ей не помогло. Капитан насмешливо улыбнулся:

— Что вас беспокоит, миледи? Вчера вы были гораздо спокойнее. Да, я помог вам вчера, когда вы так испугались пиратов. Но кто спасет вас сейчас?

— Вы узнаете это, если я решусь позвать на помощь. Я не обязана больше принимать ваше покровительство.

— Кричите! — сказал он взбешенно. — Маленький виконт прибежит спасать вас. Он встретит тут свою смерть.

— Да, вы убьете его, не так ли? Вы убьете его так же, как убили капитана Адамса. Человеческая жизнь ничего не значит для вас, если это поможет вам достигнуть своих грязных целей.

— Я же пират, — в его голосе звучали боль и гнев, — и, однако, вы не боитесь меня, как вы боялись Жан-Пьера. Может быть, ваше сердце до сих пор верит мне? Кажется, я должен доказать вам обратное.

Он взял ее за подбородок и поцеловал, причиняя боль. Она тщетно пыталась оттолкнуть его, и впервые он увидел страх в ее глазах.

— Не так давно, моя дорогая, вы говорили о долге. Я решил, что вы можете заплатить его.

— Вы дьявол! — ее голос прервался. — Вы грубая скотина! Но я не позову Хэла, чтобы вы убили его. Делайте что хотите!

Это были храбрые слова, но ее лицо побледнело, в голубых глазах застыл ужас. Ведь, глядя на его перекошенное лицо, она не могла ждать пощады. Она подумала, что в этот момент он похож на дьявола.

Ее внезапно охватил ужас, и ее глаза наполнились слезами.

— Криспин, пожалейте меня, ради Бога!

Выражение его лица не изменилось.

— Будьте спокойны, миледи. Я не насильник, хотя я и пират, — он снова почти презрительно поцеловал девушку и освободил ее так резко, что она оступилась, отпрянула к переборке и, дрожа, прислонилась к ней.

Он насмешливо взглянул на нее:

— В будущем, мадам, когда леди Фрэнсис Крайл снова подумает о том, как высоко она стоит над простолюдинами, пусть она вспомнит также, какой она была покорной в руках пирата.

10. ГЕДЕОН КРАЙЛ

После обеда Рандольф Сарн вернулся из Порт-Ройяла. Поднявшись на борт, он обнаружил своих людей, веселящихся на полубаке, и капитана Барбикэна, в дурном настроении облокотившегося на кормовые перила. Троих других пленников не было видно. Капитан Сарн подошел к Криспину и обратился к нему в глубоком замешательстве.

— Здесь что-то есть, чего я не понимаю, — заметил он. — Когда вчера его светлость рассказал мне о положении девушки и ее брата и сказал, что в Англии им грозила опасность, я подумал, что знаю, чем закончится эта история. Я подумал, что есть только один человек, который выиграет в случае их смерти. Это лорд Генри Крайл, который является наследником маленького маркиза, а как я узнал от Гедеона Крайла, он приложил руку к этому делу. Гедеон, как мне и сказал виконт, сейчас в Порт-Ройяле. Дело казалось достаточно простым.

Он помолчал, ожидая вопроса или замечания, но их не последовало. Сарн удивленно взглянул на резкий профиль собеседника и продолжил:

— Он здесь, это правда. Я пришел к нему с известием, какой трофей я захватил, надеясь, что он распорядится, что делать дальше. Но он поступил так, как будто я оказал ему величайшую услугу, которую только можно вообразить. Поговорив о своих бедных маленьких кузенах и о том, как он благодарен, что они нашлись, и упомянув, что он может частично возместить им ущерб, нанесенный его отцом, в конце концов он прислал свою карету, чтобы отвезти их на плантацию. Пусть я умру, если я могу понять это! Он мог бы легко избавиться от обоих. Ему стоило только шевельнуть пальцем, и он стал бы маркизом Ротердэйлом, а вместо этого он встречает их с распростертыми объятиями, и этого виконта вместе с ними.

— Наверное, Бог совершил это чудо, — мрачно усмехнулся Криспин, нарушив долгое молчание. — Ты сможешь мне помочь?

Сарн поднял брови.

— Это решение ты должен был принять вчера. Что с тобой случилось, парень? Этот лакомый кусочек оттолкнул тебя, как только она снова встретилась со своей родней?

— Я думаю, что это не твое дело, — огрызнулся капитан Барбикэн, поворачиваясь к нему. — Моя задача была доставить ее и брата к их родственнику, и больше ничего. Разве я похож на человека, способного нянчиться с двумя детьми? Но их дед, умирая, поручил мне заботиться о них. Сейчас, слава Богу, я сделал это и снова могу заняться своими делами.

— Без надежды на вознаграждение? — пират лукаво взглянул на компаньона, и Криспин коротко усмехнулся.

— Достаточным вознаграждением будет освободиться от этой мегеры. По-моему, миледи будет в совершенном восторге. Ты можешь передать ее своему другу Крайлу вместе с моими поздравлениями.

Сарн усмехнулся.

— Ты сделаешь это сам. Крайл рвется увидеть тебя, — он прервал возражения капитана движением руки. — Не спорь, Барбикэн, он желает видеть тебя, и я должен буду заставить тебя, если ты не захочешь выполнить его волю. Подумай, парень. Вполне возможно, что он хочет вознаградить тебя.

В этом Криспин сильно сомневался, так как не верил в честность Гедеона Крайла. Как сказал Сарн, Крайл мог сделаться маркизом, не пошевелив пальцем, и капитан Барбикэн не ждал от него добра. Но эти сомнения беспокоили его недолго. В его теперешнем дурном настроении ему казалось, что судьба маленького маркиза и его надменной сестры была ему совершенно безразлична.

Он будет сопровождать их на плантацию, так как знает, что если откажется, то попадет туда в кандалах — унижение, которого он постарается избежать. Вскоре Криспин с облегчением обнаружил, что он и Фрэнсис не будут видеться в дороге, так как лорд Маунтэйн поедет со своими кузенами в золоченой карете, а для него и капитана Сарна будут предоставлены верховые лошади.

Наступил вечер, когда они достигли цели своего путешествия: приземистого бело-стенного дома, окруженного благоухающим садом. Когда карета подъехала к дверям, оба капитана спешились. Подскочившие черные невольники приняли лошадей и проводили гостей в дом.

Парадная дверь вела в обширный и хорошо освещенный холл. Когда они вошли, на другом конце помещения распахнулась дверь, и к ним направился Гедеон Крайл, облаченный в пурпурный атласный камзол, украшенный золотым кружевом. Фрэнсис почувствовала внезапное изумление при виде этой неуклюжей фигуры, но, по мере того как дистанция между ними сокращалась, она замечала красоту этого лица, обрамленного черными кудрями. Он остановился перед ней и рукой, белой и тонкой, как у женщины, окруженной пеной кружев, взял ее руку и поднес к губам.

— Леди Фрэнсис! Моя дорогая кузина, как я счастлив, что вы благополучно добрались до моего дома! А также ваш брат счастливо избегнул всех опасностей. — Доброжелательная улыбка была предназначена для Джонатана, а затем этот любезный, сладкоголосый джентльмен повернулся к виконту и протянул ему руку: — Хэл, мой друг, какая встреча! Я не думал, что так скоро буду иметь удовольствие снова увидеться с тобой. Капитан Сарн рассказал мне, как ты попал на его корабль. Мой дорогой мальчик, это просто чудо, не иначе!

После этого потока слов он повел их через холл в комнату, из которой он только что вышел. Здесь он предложил Фрэнсис стул, махнул виконту на другой, отдал несколько распоряжений негру в ливрее, который расставлял бутылки и стаканы на низком столике, и затем повернулся к высокому и молчаливому человеку, стоящему поодаль.

— Это, конечно, капитан Барбикэн! — он протянул руку. — Сэр, у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свою благодарность за то, что вы помогли этим несчастным детям, несмотря на многочисленные опасности. Я могу надеяться, что вы примете этот маленький знак уважения, но даже всех богатств Вест-Индии не хватит, чтобы вознаградить вас.

Криспин взял изящную руку своими крепкими пальцами и удивленно посмотрел в ангельски красивое лицо. Горбун тщательно изучал его, склонив голову немного набок, и внезапно на одно мгновенье Криспин встретил прямой взгляд его блестящих, глубоко посаженных глаз. Он понял, что описание Сарна было правильным: человек, стоящий перед ним, был дьяволом, с душой такой же исковерканной, как и его тело, и ради своих непомерных амбиций он безжалостно уничтожит любого, кто встанет ему поперек дороги. И Фрэнсис попала в руки этого монстра!

— Вы преувеличиваете, мистер Крайл. Я случайно вмешался в это дело и принял на себя заботу о ваших кузенах только из-за сострадания к умирающему человеку.

— Тем не менее, капитан Барбикэн, это благодаря вам леди Фрэнсис и ее брат теперь в безопасности здесь, и я смогу несколько искупить грехи моего несчастного родителя, — он отвернулся от Криспина и улыбнулся Фрэнсис. — Да, миледи, я хорошо знаю, кто повинен в убийстве вашего деда, и хотя мой отец умер, я не колеблясь расплачусь за него. Но довольно об этом! Опасность позади, и я искренне надеюсь, что мы вскоре вернемся в Англию, где вы займете место, которое принадлежит вам по рождению и которое вы, несомненно, украсите вашим присутствием.

Фрэнсис, совершенно побежденная этой речью, пробормотала что-то нечленораздельное и беспомощно посмотрела на виконта. Цветной слуга воспользовался паузой в разговоре и обнес их вином и конфетами. Пока они пили, Гедеон обращался главным образом к ее светлости:

— Мне пришло в голову, моя дорогая кузина, что после стольких недель путешествия вы не пожелаете сразу же отправиться в Англию. Могу я надеяться, что вы останетесь здесь на несколько месяцев, чтобы прийти в себя после тяжелого плавания? У меня здесь дела, которые требуют моего внимания, хотя я буду, конечно, руководствоваться вашими желаниями как ваш опекун…

— Что это? — вмешался Маунтэйн. — Гедеон, ты так спешишь! Его величество поручил моему отцу опекунство над Фрэнсис и Джонатаном. Вот почему отец послал меня разыскать их.

Крайл, обернувшись, посмотрел на него, и его улыбка превратилась в гримасу.

— Ой ли, Хэл! Я думаю, что для этого была другая причина. Однако, мой дорогой мальчик, ты еще не знаешь, что после твоего отъезда из Англии ситуация изменилась. Его величество сначала поручил это вашему отцу, но потом он решил, что их опекуном должен быть человек одной с ними крови и имени — короче, я. Он был так добр, что дал мне документ, подтверждающий это и исключающий любые недоразумения.

В наступившей тишине раздался напряженный голос Фрэнсис:

— Вы считаете, сэр, что после этого мы не сможем жить в семье лорда Ларчвуда?

— Я считаю, моя дорогая, что вы будете жить в Ротердэйле, как это приличествует маркизу и его сестре. Управление имуществом и состоянием, которое несколько лет находилось под моей ответственностью, останется в моих руках, пока Джонатан не достигнет совершеннолетия, — он замолчал, взглянул ей в лицо и опечалился. — Вы смотрите так недоверчиво, леди Фрэнсис. Может быть, вы не доверяете мне, потому что я сын моего отца?

Ее светлость смутилась и закусила губы.

— Я… Я не хотела обидеть вас, сэр, но я не знаю… желанием моего деда было, чтобы лорд Ларчвуд…

— Но желание короля превыше всего! Ситуация, в конце концов, деликатная. Ваш дед выступал против его величества покойного короля, спаси его Бог. Однако, ваш брат очень молод, и его величество верит, что сейчас именно то время, когда он может продемонстрировать нашему маленькому Джонатану свои подлинные намерения. Он поручил мне сделать это, и я принял его поручение с радостью, видя в этом возможность искупить грехи моего несчастного отца.

Он замолчал, и капитан Барбикэн мрачно усмехнулся, глядя на него. Он был умен, этот Гедеон Крайл, и безжалостен, несмотря на весь свой шарм. Миледи не сможет состязаться с ним, и она еще будет иметь повод раскаяться в том, что так презрительно отвергла пирата, ибо Маунтэйн не более Джонатана был способен защитить ее, так убедила его честность Крайла.

Горбун снова заговорил:

— Как мне убедить вас, леди Фрэнсис? Бесполезно заявлять о моей невиновности, хотя Хэл может подтвердить вам, что, как только я узнал о преступлении моего отца, я покинул его дом и никогда больше с ним не встречался. Бесполезно говорить вам, что я все приготовил, чтобы достойно принять вас: апартаменты готовы, служанка ожидает вас. Позвольте сказать, что вы можете распоряжаться здесь, как будто вы в Ротердэйле. Вы можете попросить меня о чем угодно. Я рад служить вам.

Фрэнсис задумалась, нахмурив брови, но потом резко взглянула на него.

— Вы выполните любую мою просьбу, сэр?

Он кивнул:

— Любое желание, миледи, и, если это будет в моей власти, я с радостью исполню его.

— Тогда, сэр, не дадите ли вы мне взаймы пятьсот фунтов?

Повисла пауза, даже Гедеон выглядел удивленным, но без колебаний ответил:

— Конечно, мадам. Прошу прощения, я долго не задержу вас.

Он вышел из комнаты, а Сарн, усмехнувшись, заметил:

— Плохая проверка, миледи! В Порт-Ройяле легко получить золото, и здесь оно не доказывает честности.

Она проигнорировала его, и больше никто не произнес ни слова. Прошло пять минут, Крайл вернулся в комнату и поставил объемистый мешок на стол перед Фрэнсис.

— Пятьсот фунтов, миледи. Будут другие распоряжения?

— Благодарю вас, кузен. Вы очень добры, и я не хотела обидеть вас, но я хочу расплатиться с кредитором, который докучает мне, — она посмотрела на Криспина, и презрение отразилось на ее лице. Своей маленькой ручкой она пододвинула мешок к нему. — Вы говорили о долге, капитан Барбикэн. Я хочу заплатить его.

— Фрэнсис! — протестующе воскликнул Джонатан. В его голосе звучал ужас. — Ты не смеешь! Это оскорбление!

— Помолчи, Джонатан! — ее тон остановил мальчика. Она посмотрела на Криспина: — Почему вы колеблетесь, капитан Барбикэн? Мой дед нанял вас, чтобы вы доставили нас к нашему опекуну, и вы сделали это. Я не нуждаюсь больше в ваших услугах. Берите ваши деньги и уходите.

Странная тишина наступила после этих слов. Лорд Маунтэйн и Рандольф Сарн удивились, Джонатан чуть не плача стоял за стулом сестры, а Гедеон Крайл внимательно посмотрел на бледное лицо девушки и задумчиво накрутил на палец локон своего парика.

Несколько минут Криспин с бьющимся сердцем стоял неподвижно, изумленно глядя на Фрэнсис, затем, не взглянув на мешок с золотом, повернулся на каблуках и вышел. Его шаги раздались в холле, и входная дверь с грохотом закрылась. Леди Фрэнсис, внешне невозмутимая, но несколько расстроенная уходом своего защитника, поднялась и обратилась к Гедеону:

— Вы говорили, кузен, что для меня приготовлены апартаменты. Если вы позволите, я бы хотела покинуть вас. Я очень устала.

Он уже обо всем позаботился. Бесшумно появившийся невольник проводил ее светлость в ее апартаменты, а за ней последовали лорд Маунтэйн и маленький маркиз. Когда все трое вышли, Гедеон поднял мешок с золотом и посмотрел на капитана Сарна.

— Гордый человек этот Криспин Барбикэн! — заметил он. — Но он не был вознагражден за помощь, которую оказал мне, и я хотел бы сделать подарок, который может обрадовать его теперь, когда моя прекрасная кузина так круто обошлась с ним. Разыщи мне его, Сарн, и дай знать, когда он найдется.

На следующий вечер Гедеон Крайл снова встретился с капитаном Барбикэном. Криспин сидел в одной из многочисленных пользующихся дурной славой таверн в худшей части Порт-Ройяла, со стаканом рома в руке и адом в сердце. Вокруг него волновалась пестрая толпа: настоящие пираты в запятнанной кровью одежде; беспутные головорезы в кружевных камзолах; женщины, визгливые, как попугаи. Капитан Барбикэн сидел в одиночестве, угрюмо глядя перед собой и видя только презрение в прекрасных голубых глазах, не слыша ничего, кроме холодного, презрительного голоса, предлагающего ему деньги и выгоняющего его.

Внезапно в зале наступила тишина, даже женщины перестали кричать. Заметив это, Криспин поднял голову и увидел горбуна, который стоял на пороге, опираясь на трость черного дерева. Его черные глаза оглядели помещение и остановились на капитане Барбикэне.

— Добрый вечер, капитан Барбикэн. Если вы не против, я присоединюсь к вам ненадолго.

Он пододвинул табурет и сел, внимательно разглядывая капитана через стол. Пират был небрит, его длинные черные волосы были перепутаны, шейный платок развязан. Его загорелые щеки покраснели, а лихорадочный блеск глаз показывал, что он был сильно пьян. Понимая, что это состояние вызвано жестокими словами леди Фрэнсис, Гедеон едва скрыл удовлетворение.

— Я хотел увидеть вас, капитан Барбикэн, — любезно обратился к нему Крайл, — так как я не желаю, чтобы вы думали, что мы все так же несправедливы к вам, как леди Фрэнсис. Я боюсь, что вы могли обидеть ее во время путешествия, — нет, не говорите мне, как. Это мне совершенно безразлично. Но вы оказали большую услугу моей семье, и я не могу позволить вам уйти без вознаграждения.

Губы Криспина растянулись в улыбке, и он с напряжением потянулся к стоящей перед ним бутылке.

— Я желаю, чтобы вы назначили цену за эту услугу. Ее светлость оценила ее в пятьсот фунтов.

Гедеон сделал протестующее движение:

— Пятьсот фунтов! Мой дорогой сэр, это пустяк. Я много слышал о вас, капитан Барбикэн, когда приехал в Порт-Ройял. У вас есть определенная репутация, и сэр Генри Морган высоко отзывался о вас. Если бы у вас был корабль, вы могли бы набрать команду из пиратов, наводнивших этот веселый город, снова выступить против испанских хищников и наполнить свои карманы испанским золотом.

Криспин коротко улыбнулся:

— Корабль не так легко получить, мистер Крайл.

— Нет? — задумчиво спросил Гедеон. — В этой гавани стоит тридцатипушечный галеон «Санто-Розарио», который капитан Сарн привел из своего последнего похода. Я предлагаю его вам, капитан Барбикэн; он снаряжен провиантом и амуницией и готов выйти в море. Это вознаграждение более вам по вкусу?

Пират поставил стакан и уставился в изумлении на улыбающееся лицо горбуна. Это был царский подарок. Но для его получения существовали препятствия.

— А как же Сарн и его люди? Они не отойдут в сторону, когда увидят, что их трофей достался мне.

— Они разделят между собой его стоимость. Фактически я уже расплатился с капитаном Сарном. Я надеюсь, что вы примете подарок, сэр. И это еще малая награда за услугу, которую вы оказали мне.

Криспин не сомневался, что это так и было. У злобного сладкоголосого дьявола имелся глубокий и хитроумный замысел, позволяющий ему сделаться маркизом, — замысел, который не удался его отцу. И Криспин не преувеличивал его благодарности человеку, который доставил жертвы прямо ему в руки. Здесь, в беззаконном Порт-Ройяле, окруженный Сарном и его головорезами, Крайл надеялся избавиться от человека, который все еще мог вырвать у него добычу. Но Фрэнсис продемонстрировала, что она больше не нуждается в нем. Криспин сильно любил ее, но воспоминания о ее высокомерии и жестоком оскорблении ожесточили его сердце и превратили любовь в сильнейшую ненависть. Возможно, когда ее светлость разберется в злобной натуре своего кузена, ей снова понадобится помощь капитана Барбикэна, но в своем гневе и страдании он поклялся, что она напрасно будет ожидать ее.

— Вы очень щедры, мистер Крайл, и я воспользуюсь вашей щедростью. «Санто-Розарио» выйдет в море, как только я наберу команду.

Пять дней спустя «Санто-Розарио» на всех парусах вышел в море, а вместе с ним ушел и тот единственный человек, который мог спасти девушку, живущую в ложной безопасности в белом плантаторском доме среди холмов Ямайки.

1. УРОДЛИВАЯ ТЕНЬ

В просторную гавань Порт-Ройяла мимо приземистого форта медленно вошел желтый галеон. Внимательный наблюдатель мог бы признать в нем «Санто-Розарио» (теперь «Святой Розарий»), испанский трофей, который вышел в море семь месяцев назад под командой Криспина Барбикэна, бывшего лейтенанта Моргана. Этот же наблюдатель мог бы подумать, что корабль слишком долго не возвращался и что его, очевидно, задержали штормы и битвы. Так ли это или нет, но узнать, много ли золота прилипло к карманам команды, можно будет только тогда, когда экипаж высадится на берег.

На высокой корме судна взад и вперед шагал его капитан, высокий, мужественный человек в сиреневом с серебром камзоле, который делал его фигуру более внушительной. Изящные кружева украшали ворот и манжеты, на ногах были сапоги из прекрасной испанской кожи. Широкополая, украшенная плюмажем шляпа слегка набекрень сидела на его черноволосой голове, бросая тень на обеспокоенное лицо. Ведь он не знал, какие новости встретят его в Порт-Ройяле. Остались ли маленький маркиз и его сестра на Ямайке, или их зловещий опекун увез их в Англию? Или — от этой возможности Криспин менялся в лице — Крайл выполнил свое тайное намерение и сделался маркизом Ротердэйлом?

Рана, нанесенная ему леди Фрэнсис, долго не заживала, но постепенно озлобленное негодование, которое он испытывал, уступило место угрызениям совести. Дело не в том, что она жестоко оскорбила его, а в том, что он поклялся защищать ее и нарушил эту клятву, когда оставил ее во власти Гедеона Крайла. Он ведь бросил и Джонатана, который не причинил ему никакого вреда и которому грозила гораздо большая опасность. Он бросил мальчика в беде из-за того, что его сестра холодно посмотрела на него.

Эти черные мысли терзали его вдали от Порт-Ройяла, а когда на горизонте показались горы Ямайки, он окончательно понял, что не может вырвать Фрэнсис Крайл из своего сердца. Она могла ненавидеть его и презирать, но он любил ее и готов был жизнь отдать ради ее спасения.

«Санто-Розарио» бросил якорь. Криспин в нетерпении высадился на берег. Он не стал задерживаться в Порт-Ройяле, а нанял лошадь и отправился на плантацию. Он не знал, что будет там делать, и еще меньше знал, что скажет Фрэнсис, если встретит ее, но в одном он был уверен наверняка: если Гедеон Крайл причинил какой-нибудь вред Фрэнсис, то он — конченый человек. Он отдаст свою жизнь, чтобы отомстить этому монстру, и разыщет его даже на краю света.

Однако, когда капитан осадил лошадь перед белым домом, ни одна из этих мыслей не отразилась на его лице. Спокойный и полный самообладания, он соскочил с лошади, бросил поводья негру и вошел в дом. Мистер Крайл, сообщили ему, все еще здесь и будет извещен о его прибытии.

Его провели в прохладную, темную комнату, в которой иллюзия большого пространства создавалась прекрасными гобеленами и несколькими картинами в тяжелых деревянных рамах. Высокие окна были распахнуты на затененную веранду. Дом был не слишком большим, но крепким и основательным.

Прибытие хозяина положило конец размышлениям Криспина. Горбун с любезной улыбкой вошел в комнату.

— Капитан Барбикэн, какое неожиданное удовольствие! Я не знал, что вы вернулись на Ямайку. Я надеюсь, ваше путешествие было удачным?

— Достаточно удачным, сэр, благодарю вас. Хотя мы и понесли неделю назад небольшие потери от испанского военного корабля. Однако мы благополучно привели «Розарио»в порт сегодня утром, а содержимого его трюма достаточно, чтобы вознаградить нас за труды.

— Превосходно, превосходно! — в голосе Гедеона слышались только поздравления. — Не желаете ли стакан вина, капитан? — он обернулся и позвонил. — Этим утром, говорите вы? И вы нанесли первый визит мне? Я польщен, капитан Барбикэн, глубоко польщен.

Была ли в его голосе насмешка? Взгляд Криспина стал колючим, но он достаточно любезно ответил:

— Вас это в самом деле удивило, мистер Крайл? Ведь только благодаря вам я смог отправиться в этот поход. Я пришел выразить вам свою благодарность и убедиться в вашем благополучии и, конечно, в благополучии ваших кузенов.

— Долг, сэр, это был мой долг. Благополучие моих кузенов, вы говорите? — он налил два стакана и один протянул Криспину. — Ваше здоровье, сэр.

Пират принял тост со словами благодарности. Когда они выпили, Криспин заметил:

— Я слышал, что у лорда Ротердэйла и его сестры не все благополучно.

Гедеон взглянул на него и покачал головой.

— Мальчик болен, капитан Барбикэн, — сказал он. — Таинственная болезнь напала на него три, нет, четыре месяца назад. Мы не можем определить, что это за болезнь, хотя я боюсь — да, я очень боюсь, — что она смертельна, — он поставил стакан и подошел к окну. — Я поместил в доме врача, так что он может постоянно наблюдать за мальчиком, но это не помогает. Он постоянно слабеет с каждым днем.

— А ее светлость? — голос Криспина был ровным, но его руки вцепились в ручку кресла.

— О, это святая! — Крайл обернулся к нему, эти слова холодом сжали сердце Криспина. Горбун никогда не узнал, как глубоко поразили они сидящего перед ним человека. — Она держится молодцом, сэр. Как может быть молодцом человек, который проводит все дни в комнате больного ребенка и у которого много беспокойств и тревог. Она сейчас со своим братом. Мальчик чувствует себя лучше в ее присутствии.

— Я это хорошо понимаю, — Криспин сказал первое, что пришло в голову. — Я замечал, что привязанность между ними крепче, чем обычные отношения между братом и сестрой. Я был глубоко огорчен, когда услышал о болезни мальчика. И что, ничего нельзя сделать?

Гедеон беспомощно всплеснул руками:

— Что же мы можем сделать, мой друг, когда мы не знаем, что с ним? Я думаю, что в его болезни виноват местный тропический климат, который еще мало изучен. Я даже хотел перевезти мальчика в Англию, но доктор был против: Джонатан так ослаб, что не выдержит путешествия.

Криспин кивнул в знак согласия и замолчал. Он не верил словам Крайла, так как был более чем уверен, что опекун достаточно хорошо знал причину болезни мальчика. Это был яд, который в Новом или Старом Свете одинаково приводил к медленной смерти. Криспин знал, что каким-то образом он должен получить более точную информацию, и вспомнил о лорде Маунтэйне. После небольшой паузы он поинтересовался, возвратился ли виконт в Англию.

— Нет, он все еще на Ямайке, — с готовностью ответил Гедеон. — Он пожил здесь несколько недель, а потом переехал в дом сэра Томаса Линча. Сэр Томас, я думаю, знакомый его отца. Маунтэйн время от времени приезжает сюда навестить леди Фрэнсис и посидеть с Джонатаном. Я полагаю, что он не уедет из Вест-Индии до тех пор, пока мальчик не поправится.

— Нет, — сказал Криспин тихо. — Нет, я полагаю, нет. Хорошо, мистер Крайл, я не буду долго злоупотреблять вашим гостеприимством. Сейчас не то время, когда вы желали бы видеть гостей. — Он проигнорировал протестующий жест хозяина и продолжил, глядя в стакан: — Но если это возможно, если ее светлость захочет увидеть меня, я буду рад, прежде чем покину Порт-Ройял, засвидетельствовать ей мое почтение и заверить, что я всегда к ее услугам.

Он сказал это, почти не надеясь увидеть ее, но, к его удивлению, Гедеон улыбнулся и ответил:

— Вы храбрый человек, капитан Барбикэн. Или вы забыли, как вы расстались с ее светлостью? — Увидев гневно сверкнувшие глаза Криспина, он поспешно добавил: — Нет, нет, я не буду смеяться! Она, я думаю, представляет себе, как незаслуженно вас оскорбила. Бедное дитя, это несчастье сломило ее, и я боюсь, что вы найдете ее сильно изменившейся. Прошу простить меня, сэр, я хочу сообщить ей о вашем приходе.

Крайл вышел, и Криспин остался один. Он поставил стакан и медленно подошел к окну, глядя на сад невидящими глазами. Что-то было здесь неладно, но выяснить точнее было почти невозможно. Больной мальчик, преданная сестра, заботливый опекун — все с виду обыкновенно, но что скрывается под этой обычной картиной? Это чувство опасности, надвигающиеся трагедии, возможно, существует только в его воображении и рождено заботой о любимой женщине и уверенностью, что Гедеон Крайл — злодей, но ведь он никогда не обладал буйной фантазией. Опасность действительно существовала, и, не зная, в чем она заключается, Криспин был бессилен перед ней.

Кто-то тихо вошел в комнату. Обернувшись, он увидел леди Фрэнсис. Она прикрыла дверь и остановилась на пороге, одетая в голубое шелковое платье, ворот и рукава которого были отделаны розовыми лентами. Голубые ленты были вплетены в сверкающие локоны, обрамлявшие ее лицо, и на фоне черных панелей двери ее белые плечи, выступающие из низкого, отделанного кружевом выреза платья, напоминали своим оттенком слоновую кость. Она была прекрасна трагической красотой, которая поразила его сердце. Ее лицо стало более бледным и худым, а глаза — громадными из-за залегших под ними теней.

— Миледи! — он низко поклонился, его голос был ровным и спокойным. (Он хорошо держал себя в руках.) — Я не смел надеяться на эту встречу. Мистер Крайл рассказал мне, как вы заняты и какие печальные обязанности отнимают все ваше время.

Она прошла в комнату, не глядя на него, нервно сжимая веер из перьев.

— Хорошо, что вы пришли, — невыразительно сказала она. — Я сказала Джонатану, что вы здесь, и он передал вам поручение. Он просил узнать, не возьмете ли вы его с собой, когда снова выйдете в море. Он хочет видеть вас, но я боюсь, что это невозможно. Доктор позволяет входить к нему только мне и нашему кузену.

— Бедное дитя! Миледи, если я могу что-либо сделать для него или для вас, вы только прикажите.

— Благодарю вас, ничего не нужно. Джонатан окружен всеобщим вниманием. Мы можем только ждать и молиться, — она села на один из стульев с высокой спинкой, все еще не глядя ему в глаза. — Я рада, что вы пришли, капитан Барбикэн, и что я могу попросить прощенья за то, что я сказала вам в этом доме семь месяцев назад. Это было непростительно — ведь вы так рисковали, помогая нам. Но я надеюсь, что вы в душе простили меня.

— Простил вас!? — он сделал шаг вперед. — Да, с готовностью! Я также нуждаюсь в прощении, миледи.

— Я давно вас простила. О, если бы я смогла вычеркнуть этот день из моей памяти! Стереть его из моего сердца навсегда!

Она на мгновенье закрыла лицо руками, а когда убрала ладони, ее пальцы были мокры от слез. Она встала, посмотрела мимо него в открытое окно, и на ее лице снова застыла маска — прекрасная и трагическая.

— Я должна сказать вам, капитан Барбикэн, что скоро я выйду замуж за моего кузена.

Девушка наконец посмотрела на него и увидела, какой шок вызвали ее слова. Криспин побледнел и на мгновенье лишился дара речи.

— Я вижу, — медленно сказал он, — лорда Маунтэйна можно поздравить.

— Маунтэйна? — она пристально посмотрела на капитана. — Вы ошиблись, сэр. Человек, с которым я обручена, — Гедеон Крайл!

— Фрэнсис! — даже железная выдержка Криспина не помогла ему скрыть охватившего его ужаса. — Мой Бог, дитя, вы не можете сделать этого! Вы собираетесь обвенчаться с Гедеоном Крайлом?

— Ваша дерзость неуместна, сэр. Я не думаю, чтобы у вас было право критиковать мой выбор мужа, — она повернулась к двери. — Всего хорошего, капитан Барбикэн.

Молча и с болью он смотрел, как девушка идет к двери. Он уступил бы ее юному виконту если не с готовностью, то, по крайней мере, подчинившись неизбежному, но не этому монстру. Сама мысль о возможности этого брака приводила Криспина в бешенство, и ему начало казаться, что он сходит с ума.

Фрэнсис подошла к двери. На мгновенье она остановилась, взявшись за ручку. Ее губы дрогнули, она обернулась к нему и протянула руки.

— Криспин! — страх и мольба звучали в ее голосе, и еще что-то большее, что заставило капитана подскочить к ней. Но прежде чем он успел заговорить, уродливая тень легла на пол, и с веранды раздался тихий голос Гедеона:

— Фрэнсис, моя дорогая, мы не должны задерживать капитана, и Джонатан хочет поговорить с вами.

Девушка смертельно испугалась, и, когда горбун подошел к ней, Криспину показалось, что она отпрянула в сторону. Крайл поднес к губам ее руку и поцеловал. Потом он улыбнулся пирату:

— Фрэнсис сказала вам о нашей помолвке, капитан Барбикэн? — И мягко продолжил: — Наша свадьба состоится через три дня, и мы надеемся увидеть вас на ней, не правда ли, моя дорогая?

Девушка глядела на него как зачарованная, и, хотя ее губы дрогнули, от неожиданности она не смогла вымолвить ни слова. Криспин ожидал, что это сообщение о неминуемом дне свадьбы выведет ее из апатии, но она даже не сделала попытки отрицать это. Капитан внимательно посмотрел на нее, но она отвернулась и отвела глаза.

— Ваш брат, — снова сказал Гедеон, — нуждается в вас, моя дорогая. Попрощайтесь с капитаном Барбикэном и идите к нему.

Она молча протянула руку, и Криспин не смог уклониться, чтобы не взять ее. Слабые пальцы были холодны и безжизненны, как лед, но, когда он склонился и поцеловал их, она внезапно сжала его руку.

Удивившись, капитан взглянул на Фрэнсис и заметил ужас и отчаянье, которое редко можно встретить. Под бдительным взглядом Гедеона Крайла он не смог ответить на этот немой призыв, и, хотя его сердце разрывалось, он был вынужден придерживаться формальностей, предусмотренных этикетом.

— Ваш слуга, леди Фрэнсис! — вежливо сказал он. — Мистер Крайл!

Он поклонился и пошел к двери. Они слышали, как он прошел через холл и сел на лошадь. Крайл задумчиво улыбнулся, глядя в трагическое лицо своей невесты.

— Таким образом мы избавили себя от галантного капитана. Вам лучше пройти к брату. Помните, только ваша привязанность еще поддерживает его.

Капитан Барбикэн хмурился, уезжая из этого дома. Выехав на дорогу, он придержал лошадь и в глубоком раздумье остановился под большим деревом. Вдруг он повернул лошадь в направлении Спаниш-тауна, внутренней столицы острова.

Добравшись до дома сэра Томаса Линча, он поинтересовался, здесь ли лорд Маунтэйн, и вскоре его провели к этому джентльмену. Виконт встретил его приветливо, хотя и с некоторым удивлением, и поинтересовался, может ли он чем-нибудь помочь гостю.

— Да, милорд, я думаю, да, — ответил Криспин и, отбросив церемонии, продолжил: — Я только что приехал с плантации Крайла.

— О! — Маунтэйн вскочил на ноги и прошелся по комнате. — Вы, возможно, видели леди Фрэнсис?

— Да, я видел ее, — Криспин пристально взглянул на него. — Я узнал, что через три дня она выходит замуж.

— Три дня? — виконт резко повернулся, его лицо побелело. — Вы не шутите?

— Мистер Крайл сообщил мне об этом событии и выразил надежду, что я буду присутствовать на церемонии. Вы ничего не знали об этом?

— Я знал, что они собираются пожениться, но не думал, что это произойдет так внезапно. Я был там неделю: назад, и они не упоминали об этом, — он подошел к буфету и дрожащей рукой взял стакан. — Простите меня, капитан Барбикэн. Это известие окончательно сразило меня.

Подобие улыбки появилось на губах пирата, но он спросил:

— Как долго они были помолвлены?

— Как долго? Примерно три месяца. Об этом сообщили через несколько дней после того, как заболел Джонатан.

Капитан Барбикэн удивленно поднял брови.

— Странное время, не правда ли, чтобы сообщать о помолвке, — заметил он. — Чем болен мальчик, милорд?

— Я не знаю, сэр, — удивился Хэл. — Даже доктор не знает этого.

— Но каков характер болезни? Лихорадка, тошнота?

— Я не знаю, — снова сказал Хэл. — Я не видел его.

Криспин изумился:

— Ни разу? Даже когда он только что заболел?

Виконт покачал головой:

— Никто не может видеть его, кроме ее светлости, Гедеона, доктора и старого негра, который ухаживает за ним.

Криспин вскочил.

— Милорд, вам никогда не приходило в голову, что Крайл мог заставить ее светлость согласиться выйти за него замуж?

— Я сознаюсь, что эта мысль пришла мне в голову, когда я впервые услышал о помолвке, но я думаю, это невозможно. Она никогда не просила меня о помощи.

— А была ли у нее возможность, милорд?

— Когда я приезжал на плантацию, мы не однажды оставались наедине. Она выглядела отстраненной и несчастной, но я полагаю, это было вызвано болезнью Джонатана.

Криспин покачал головой:

— Беспокойство за брата — не все, что тревожит ее. Я говорю вам, милорд, я видел ее в минуты смертельной опасности, но никогда я не видел такого неприкрытого ужаса, как сегодня. Она выглядела так, как будто стояла на пороге ада.

Сила этих слов, кажется, убедила виконта.

— Возможно, вы правы. Но что мы можем сделать? Мы даже не сумеем узнать наверняка, что он принуждает ее к замужеству.

— Мы должны узнать это. Вы сказали, что говорили с ней наедине. Но если это было на плантации, вы можете быть уверены, что Крайл был неподалеку и шпионил за ней. Мы должны встретиться с Фрэнсис так, чтобы он не знал об этом.

Хэл коротко улыбнулся:

— Легче сказать, чем сделать, мой друг. Она редко покидает плантацию. А когда делает это, то только в карете, в сопровождении служанки и с человеком Гедеона на козлах. Даже когда она выезжает верхом, за ней следуют двое его грумов.

— Тем не менее мы должны что-то придумать, и быстро, так как, если мы хотим помочь ей, мы должны сделать это без промедления, — он замолчал и посмотрел Маунтэйну прямо в глаза. — Милорд, мы не питаем друг к другу большой привязанности, но я думаю, что для нас обоих чрезвычайно важно благополучие леди Фрэнсис. Мы должны забыть наши разногласия, чтобы спасти ее от этой адской пародии на брак.

Хэл замешкался только на мгновенье и кивнул головой:

— От всего сердца. Я сделаю все что угодно, чтобы предотвратить это. Я не знаю, как мы сделаем это, но вы можете положиться на меня, — до самой смерти!

— Будем надеяться, — сказал Криспин, мрачно улыбаясь, — что так много от вас не потребуется. Вы готовы, милорд, слушаться меня в этом рискованном предприятии?

— Конечно, сэр, ведь я не знаю, что нам нужно делать. Расскажите, чем я могу помочь вам, и я сделаю это.

— Приезжайте завтра в Порт-Ройял. — Криспин надел шляпу и собрался уходить. — Тем временем я попытаюсь выяснить, какую власть Крайл имеет над ее светлостью, так как, пока мы не узнаем этого, мы не сможем ничего предпринять.

— Вы самонадеянны, сэр, — сказал Хэл с улыбкой, — и все же я склонен предположить, что вы способны совершить даже это! — Он протянул Криспину руку: — До встречи в Порт-Ройяле, капитан Барбикэн, и пусть вам сопутствует удача!

2. ПОЛУНОЧНАЯ ВСТРЕЧА

На следующую ночь после разговора с виконтом капитан Барбикэн стоял в саду Гедеона Крайла и смотрел на темные окна дома. Он не зря провел время: упирающийся невольник с плантации сообщил ему сведения о расположении комнат, а сейчас в качестве пленника находился на борту «Санто-Розарио». Лорд Маунтэйн остановился в гостинице в Порт-Ройяле, в полной готовности ожидая, что последует за этим полночным визитом.

Криспин осторожно двигался в темноте, пока не подошел к дому, прямо под окна Фрэнсис. Цепляясь за ползучие цветы, он легко поднялся, молчаливо благословляя колониальную архитектуру с ее колоннами и балконами. В несколько минут он забрался на балюстраду и спрыгнул в тень балкона.

Длинные окна были закрыты и занавешены, но он без колебаний тихо постучал в стекло, повторяя стук через определенный интервал. Прислушавшись к движению в комнате и заметив в щель между занавесками слабый свет, он прижался к стене рядом с окном. Полоса света приблизилась к балкону, занавеска отодвинулась, и в открывшейся створке появилась леди Фрэнсис. Свет свечи слабо играл на ее распущенных волосах. Когда она вышла на балкон, Криспин одной рукой зажал ей рот, а другой взял свечу.

— Не бойтесь, миледи, — тихо сказал он. — Это я, Криспин Барбикэн.

Он отвел ее в комнату и, задернув занавески, посмотрел на нее. Девушка глядела на него удивленно расширенными глазами, одной рукой поддерживая у горла халат из зеленого атласа.

— Не бойтесь, миледи, — повторил он. — Я пришел потому, что мне показалось, будто у вас не все благополучно. Но если вы не нуждаетесь во мне, я уйду так же, как и пришел, — вам не придется звонить и вызывать слуг!

— Не нуждаюсь в вас? — прошептала она и протянула к нему руки. — О, Криспин, как я молилась, чтобы вы вернулись!

— Фрэнсис, — сказал он нежно. — Моя дорогая, не надо плакать.

— Я была так напугана, — жалобно сказала она, — и я не смела надеяться. — После того, что я сказала вам.

Она посмотрела на него, и се глаза снова наполнились слезами.

— Криспин, вы не должны были приходить! Опасность так велика…

— Нет никакой опасности, — он мягко прервал ее, — а даже если бы и была, неужели вы думаете, что это могло остановить меня, когда вы так нуждаетесь в помощи?

— Мне уже ничто не поможет, — безнадежно сказала она и села на стоящую поблизости кушетку. — Я попала в западню, и никто не сможет освободить меня. Я даже не могу надеяться на последнее убежище — смерть! — она закрыла лицо руками.

— Фрэнсис! — он встал перед ней на колени и отвел ее руки от лица. — Дорогая моя, расскажите мне, каким образом вы попали в ловушку, и, Бог поможет мне, я разрушу все препятствия.

— Да, вы сильный, — пробормотала она и слабо улыбнулась сквозь слезы. — Но, Криспин, он хитер, как сам сатана! Он улыбается, мягко говорит с вами, но он — чудовище, чудовище! И я должна выйти за него замуж!

— Нет! — он все еще говорил шепотом, но в его голосе появились новые нотки. — Вы никогда не сделаете этого — я клянусь перед Богом! И если не будет другого выхода, я убью его!

— Ох, нет! Они повесят вас, а я не приму такой жертвы! Эта паутина так оплела, что никто не сможет меня вытащить, — она коснулась его щеки. — Дорогой Криспин, вы принесли мне утешение, но вы не сможете указать мне путь к спасению.

Он поднес ее маленькую ручку к губам.

— Я найду путь, — пообещал он. — Отсюда достаточно просто выбраться. Я бы освободил вас сейчас, если бы не болезнь вашего брата.

— Но Криспин, разве вы не видите? Это то, чем Гедеон держит меня. Джонатан не болен, он только побледнел от долгого затворничества, но, если я убегу, он умрет.

Мгновенье капитан смотрел на нее, нахмурившись»а затем сел рядом.

— Я начинаю понимать. Расскажите поподробнее, что случилось здесь во время моего отсутствия, а затем мы сможем выработать план, который освободит вас.

— Рассказывать почти нечего. Первое время Гедеон был очень добр с нами. Он говорил, что мы пробудем здесь несколько месяцев, а потом вернемся в Англию. Хэл сначала жил здесь, но потом он переехал в Спаниш-таун. Я не знаю, из-за чего он уехал, хотя и предполагаю, что Гедеон подстроил его отъезд. С этого времени отношение Крайла ко мне переменилось. Он начал ухаживать за мной, и, хотя я делала все, чтобы охладить его, он упорствовал и в конце концов предложил мне стать его женой, — она замолчала, кусая губы. — Я отказала ему, но на следующее утро он сказал, что Джонатан заболел.

— Но он не был болен?

Фрэнсис покачала головой:

— Нет. С помощью вымышленной болезни он превратил Джонатана в своего пленника. Гедеон пригласил меня в комнату брата и сказал, что его жизнь в моих руках и что, как только я исполню его желание, мой брат будет свободен. Два дня спустя он повторил свои условия, добавив, что Джонатан будет пленником до тех пор, пока мы не поженимся. А если я сделаю малейшую попытку скрыться, мой брат умрет. Доктор (человек Гедеона) и черный невольник сторожат Джонатана ночью и днем, и они получили приказ убить брата, если я попытаюсь бежать или расскажу кому-нибудь о моем бедственном положении.

— И после смертельной трехмесячной болезни его смерть не возбудила бы никаких подозрений. Но после вашей свадьбы, миледи? Что тогда?

— Джонатан должен будет «поправиться». Это будет вознаграждением за мое согласие.

Криспин покачал головой:

— Я сомневаюсь в этом. Насколько я знаю Гедеона Крайла, он придумал эту мнимую болезнь не только для того, чтобы заставить вас стать его женой. Если Джонатан умрет, то Гедеон сделается маркизом Ротердэйлом, а это, миледи, его первейшее желание.

— О нет! Он не отважится на это.

— Он не колеблясь немедленно сделает это. Чего ему бояться? Вы будете обвенчаны с ним, а что касается других — негра и доктора, — не так трудно отделаться от них, тем более в Порт-Ройяле. Вы видите, миледи, ваша жертва была бы напрасной.

— Но что мне делать? Я не могу бежать и этим убить моего брата!

— Когда состоится бракосочетание?

— Послезавтра, — сказала она и добавила: — Он не говорил об этом, пока вы не вернулись на Ямайку. Я думаю, он боится вас.

— И правильно делает, — мрачно заметил Криспин. — В нашем распоряжении день и ночь для того, чтобы спасти вас.

Он замолчал, и в этот момент Фрэнсис забыла о безнадежности своего положения, такой заразительной была его уверенность. Она вспомнила, что уже дважды, когда, казалось, не было никакой надежды и они были на краю гибели, этот человек спасал их от смертельной опасности.

— Где держат мальчика? — спросил Криспин задумчиво.

— Его комната на другой стороне дома. Она очень похожа на эту, с балконом, выходящим в сад.

— Его охраняют?

— Да, в течение дня с ним доктор или слуга, а ночью негр спит в его комнате, которая запирается снаружи. Один ключ находится у Гедеона, а другой — у охранника. Я могу приходить к нему, когда пожелаю, но мы никогда не остаемся наедине.

— Значит, вы не можете поговорить с ним так, чтобы вас никто не слышал?

Фрэнсис задумалась.

— Я думаю, что я смогу что-нибудь придумать. Они стали более беззаботными, и негр часто спит, когда «следит» за нами. Я могу попытаться поговорить с братом, когда он будет дежурить.

— Негр караулит вас весь вечер?

— Да, с тех пор когда мы садимся ужинать. А ему ужин приносят в комнату.

— Можете ли вы остаться там во время ужина?

Фрэнсис задумалась, глядя на него с некоторым удивлением, и Криспин продолжал объяснять:

— Если я передам вам снотворное, которое вы положите в его еду или питье, Джонатан сможет вытащить у него ключ, пока он спит. Я проберусь в дом так же, как и сегодня, и мы сможем выбраться через комнату Джонатана. Если нам удастся добраться до лошадей, то мы будем в Порт-Ройяле прежде, чем они заметят ваше исчезновение, — он внимательно посмотрел на нее. — Сможете ли вы сделать это, миледи? Многое будет зависеть от вас.

— Я согласна сделать что угодно, лишь бы нам удалось выбраться отсюда. Но почему в Порт-Ройял? Разве мы не поедем к генерал-губернатору в Спаниш-таун?

Он покачал головой.

— Крайл — ваш опекун, — сказал он. — А я все еще пиратский капитан. Линч, в отличие от Модфорда, не очень жалует «береговых братьев», и если Крайл обратится к нему, то вы снова попадете в его руки, а у меня будет одна дорога — на виселицу. Нет, миледи, мы поплывем на Барбадос или какой-нибудь другой остров, где вы сможете сесть на корабль, идущий в Англию.

— Вам лучше знать, Криспин. А снотворное? Вы передадите его сами?

— Нет, мне лучше больше здесь не появляться. Вам передаст его лорд Маунтэйн. Я не сказал вам, что он помогает мне в этом предприятии?

К его удивлению, она никак не отреагировала на участие виконта в этом деле. Криспин поднялся на ноги.

— Теперь я должен идти. Будьте готовы завтра ночью, миледи, после полуночи, и Джонатан должен будет постараться. Успех или неудача нашего предприятия будут зависеть от него и от вас.

— Не беспокоитесь! Вы вернули мне надежду, а надежда — сильный помощник.

Взявшись за занавеску, Криспин повернулся с улыбкой.

— Осмотрительность не будет лишней. Погасите свечу, миледи. Мы не позволим этому проблеску надежды предать нас сейчас.

Она задула свечу, и полная темнота окутала их. Капитан вышел на балкон и повернулся к Фрэнсис. Искушение обнять ее было велико, но он решительно подавил это желание, ведь сделать это значило воспользоваться ее полной зависимостью. У него будет достаточно времени рассказать о своей любви, когда они в безопасности выберутся с Ямайки и будут вне пределов досягаемости Гедеона Крайла.

— До завтрашней ночи, миледи, — сказал он, взяв ее руку. — Храни вас Бог, моя дорогая.

Он поцеловал ее пальцы и исчез, прежде чем она успела что-либо сказать. Фрэнсис перегнулась через балюстраду и, следя за его опасным спуском, вздохнула с облегчением, когда он спрыгнул на землю. Криспин в знак прощания поднял руку и вскоре скрылся под тенью деревьев. Но девушка оставалась на балконе, напрягая слух, так как любой звук мог означать, что его присутствие было обнаружено. Но ничего не случилось, и вскоре издали донесся стук копыт, означавший, что капитан благополучно выбрался с плантации. Только тогда она возвратилась в комнату, которая впервые за последние три месяца перестала казаться ей тюрьмой.

Капитан Барбикэн достиг Порт-Ройяла на рассвете и, решив, что еще слишком рано будить лорда Маунтэйна, отправился на борт «Санто-Розарио». Там его встретил помощник, Матт Брайарли, его старый друг, с которым он плавал еще у Моргана. Матт, зевая, пошел за ним в кают-компанию, громко ворча на своего капитана.

— Черт побери, парень, ты что, еще не ложился? — прорычал он. — Мы два дня в порту, и за это время ты объехал верхом большую часть острова.

— Не обращай на это внимания!

Криспин вошел в кают-компанию, бросил шляпу и перчатки на стол.

— Как наш пленник?

— Цел и невредим, как и приказано. Разве Матт Брайарли тот человек, который может проспать пленника? Кстати, хотел бы я знать, зачем тебе этот вшивый раб?

— Смотри за ним в оба, или мы пропали, — Криспин расстегнул портупею и бросил ее к шляпе и перчаткам. — Готовься к отплытию, дружище. Мы должны завтра с утренним приливом выйти в море.

— Выйти в море? Завтра? Криспин, ты что, сошел с ума?

— Надеюсь, что нет.

Он сел в большое кресло во главе стола и насмешливо посмотрел в негодующее лицо Матта. Внезапно Брайарли пришло на ум, что его капитан выглядит сегодня лет на десять моложе. Между тем Криспин снова заговорил:

— У тебя есть двадцать четыре часа, Матт, чтобы достать провизию и воду и собрать команду на борт.

— Ты сумасшедший! Абсолютно сумасшедший! Этот корабль не в состоянии выйти в море, и ты отлично знаешь это. При плохой погоде он пойдет ко дну, как камень.

— Тем не менее мы завтра выйдем в море, — Криспин поднял руку, пресекая возражения. — Я все еще капитан, Матт. Это приказ.

Брайарли раздраженно возразил ему:

— Может быть, ты и капитан, но на борту не найдется ни одного человека, чтобы выполнить этот приказ. Они были на берегу только два дня после многомесячного плавания, и они уверены, что «Розарио» не скоро выйдет в море. Я говорю тебе, Криспин, они не сделают этого.

— Тогда набери другую команду. Клянусь Богом, в Порт-Ройяле моряков больше, чем нужно. Меня не волнует, кто они и где ты их найдешь, но ты должен это сделать. Достаточно, чтобы они умели управляться с кораблем. Два-три десятка человек нас устроит.

Матт раскрыл рот, собираясь снова возразить, по раздумал. Он повернулся, собираясь уходить, и напоследок сказал:

— Куда мы идем?

Капитан Барбикэн рассеянно смотрел в пространство, но слова компаньона вывели его из задумчивости.

— Ты можешь сказать им, что мы держим курс на Барбадос. На самом деле наша цель — Антигуа, но я хочу, чтобы ни один человек не узнал этого, до тех пор пока мы не выйдем в море.

Матт удивленно посмотрел на него.

— Что ты задумал, Криспин? Я никогда раньше не знал, что ты можешь потерять рассудок, но сейчас ты похож на сумасшедшего. Выйти в море на неисправном судне, имея только сорок человек на борту. Сказать им, что мы идем в одно место, а потом лечь на другой курс безо всякой надежды на добычу! Ты или сошел с ума или пьян!

— Ни то, ни другое! — Криспин подошел к нему. — Слушай, Матт, здесь, на берегу, двое моих хороших друзей находятся в смертельной опасности и нуждаются в помощи. Я должен увезти их отсюда завтра утром и доставить в любое место, где они могут сесть на корабль, идущий в Англию. Теперь ты понял?

— Нет, но я сделаю все, что смогу. Это сумасшедшее, но, по крайней мере, объяснимое предприятие.

После этих слов они расстались, и Криспин отправился на берег. Он проделал пешком путь до гостиницы, в которой квартировал лорд Маунтэйн, и застал юного джентльмена за завтраком. Капитан рассказал ему все, что удалось узнать, и раскрыл дальнейшие планы на эту ночь. Под конец он достал из кармана крошечный пузырек и поставил его на стол перед виконтом.

— Это, милорд, снотворное, которое вы должны передать ее светлости. Здесь достаточно, чтобы усыпить их стража на несколько часов, но оно совершенно безопасно. Я не хочу взваливать на плечи этих детей бремя убийства.

Хэл взял пузырек и повертел его между пальцами. На его миловидном мальчишеском лице отразилось беспокойство.

— Это очень опасно! Если их застанут за этим, месть Гедеона будет ужасна.

— Существует только один путь к спасению. Они оба очень сообразительны, и они будут иметь дело только с невольником, а не с самим Крайлом. Верьте мне, милорд, леди Фрэнсис сейчас подвергается гораздо большему риску.

Виконт не ответил, продолжая крутить пузырек. Тяжелые раздумья отразились на его лице. Спасение Фрэнсис и Джонатана было, конечно, делом величайшей важности, но он не был уверен в счастливом осуществлении этого плана.

К тому же, когда три месяца назад Фрэнсис объявила об обручении с Гедеоном Крайлом и о внезапной болезни брата, он принял эту новость с удивлением и страхом, но, хотя у него и мелькнула мысль, что девушку могли заставить, он отбросил ее как абсурдную. Теперь, узнав, что это правда, он представил себе, какую боль она должна была испытывать в течение этих месяцев. А он, который обещал защищать ее, оказался совершенно беспомощным.

Теперь Криспин Барбикэн вернулся на Ямайку, за два дня узнал правду и придумал план спасения. Виконт понимал, что он проигрывает по сравнению с капитаном Барбикэном, и ревность, которую он испытывал с первой их встречи, вспыхнула с новой силой.

— Если этот способ удастся, капитан Барбикэн, я буду вашим вечным должником. Вы должны догадаться о моих чувствах к леди Фрэнсис, и я надеюсь, что она не изменила своего отношения ко мне. Действительно, сэр, мы любили друг друга, и она обещала стать моей женой перед тем, как я привез ее в дом кузена.

Мгновенье Криспин в молчании удивленно смотрел на него, и Хэл не отважился поднять голову под проницательным взглядом серых глаз.

— Тогда, милорд, я удивлен, что вы приняли новость о ее помолвке с Крайлом так спокойно, не пытаясь выяснить действительных причин этого.

Его светлость нахмурился. Проклятая подозрительность!

— Я говорю вам, что в первый момент я был сильно удивлен, но, когда я увидел Фрэнсис и она повела себя так, как будто между нами не было сказано ни слова любви, я решил, что она обманула меня. Я сейчас понял, как я был несправедлив к ней, но, слава Богу, это продолжалось недолго.

— Ваша ошибка может свидетельствовать только о вашей излишней скромности, милорд, — жестко сказал Криспин. — Хотя едва ли вы могли предположить, что существует женщина, которая, симпатизируя вам, предпочтет брак с Гедеоном Крайлом. Однако это не мое Дело, и, когда ее светлость будет в безопасности, вы сможете выяснить с ней это недоразумение. А пока у меня много дел, и я должен покинуть вас. Мы встретимся на борту «Санто-Розарио», когда вы вернетесь с плантации.

Криспин ушел, а его светлость, закончив завтрак, отправился на плантацию Крайла.

Когда капитан Барбикэн поднялся на борт, Матт Брайарли встретил его сомнениями в возможности их отплытия, но, взглянув в побледневшее, осунувшееся лицо своего капитана, он оставил при себе свои невысказанные вопросы. Что же могло случиться, что сделало Криспина Барбикэна похожим на человека, побывавшего в аду?

Криспин ушел в свою каюту, сбросил шляпу и перчатки. Каким дураком он был, слепым, самодовольным дураком, мог даже на мгновенье вообразить, что Фрэнсис любит его! В ее отчаянном положении она инстинктивно потянулась к человеку, который спас ее год назад, но свое сердце и руку она вручила придворному шаркуну, который и пальцем не пошевелил в последние три месяца ради ее удобства или безопасности. Это было горьким открытием, особенно горьким после того, как его надежды начали возрождаться. Его гордый дух восстал от мысли, что он должен снова потерять ее. Эта мысль прочертила вокруг его рта уродливую складку. Вдруг он подумал, что уже в полночь, если его план исполнится, леди Фрэнсис и ее брат будут с ним в открытом море, на борту корабля, на котором он абсолютный хозяин.

На время эта мысль принесла ему удовлетворение, до тех пор пока он внезапно не почувствовал, что любит Фрэнсис так сильно, что не сможет причинить ей зло. Она достаточно испытала после смерти своего деда, и, если се счастье в руках лорда Маунтэйна, он должен сделать все возможное, чтобы доставить их обоих в Англию.

Это было нелегкое решение для человека, который многие годы не знал никакого закона, кроме своей воли. Его жизнь изменилась год назад, когда будущее казалось пустым и его не волновало даже, будет он жив или умрет.

Вскоре он забылся беспокойным сном и увидел во сне Фрэнсис: несчастная была во власти Гедеона Крайла, а он стоял рядом и был не в силах ей помочь. Он видел прекрасное лицо злобного горбуна, слышал голос Фрэнсис, умоляющий его о помощи, и проснулся с влажным от пота лицом. Хотя он спал недолго, но, выйдя на палубу, Криспин увидел, что на корабль уже грузят провиант.

Хэл вернулся только на закате, и это принесло Криспину некоторое облегчение, так как виконт рассказал ему, что он передал пузырек ее светлости, не вызвав ни у кого подозрения. Но самая рискованная часть плана была еще впереди. Они вместе пообедали на борту «Санто-Розарио», куда Хэл уже перенес свои вещи, и час или два спустя началось их отчаянное предприятие.

Они ехали легким аллюром, стараясь щадить лошадей. Лошади были наняты в Порт-Ройяле, и Криспин выбрал их с большой тщательностью, так как этой ночью их могла спасти только скорость. Вскоре они подъехали к роще, в которой Барбикэн оставлял лошадь во время предыдущего визита. Дальше капитан должен был идти пешком.

Сад был окружен каменной стеной семи или восьми футов в высоту. С наружной стороны, там, где деревья давали наиболее густую тень, Криспин оставил Маунтэйна и приказал ему ждать. Это поручение пришлось не по вкусу его светлости, но он согласился подчиняться капитану Барбикэну в этом деле и не хотел тратить время на возражения.

Криспин без помех проделал свой путь до апартаментов ее светлости, и, когда он взобрался на балюстраду, Фрэнсис вышла из комнаты, одетая в серую амазонку. С виду она была спокойна, но, когда он взял ее за руку, ее пальцы задрожали.

— Все хорошо, миледи? — с беспокойством спросил он, и девушка кивнула.

— Да, все прошло удачно. Джонатан отвлекал своего стража разговором, когда я подсыпала снотворное в его питье, и негр проглотил все без подозрений.

— Тогда он должен уже крепко спать, и мы не можем медлить, так как чем скорее мы покинем этот дом, тем лучше. Лорд Маунтэйн ждет нас в саду.

— Тогда пойдем. Мы не можем рисковать и зажигать свечу. Лунного света вполне достаточно, а я хорошо знаю дорогу. — Она открыла дверь и выглянула. — Все спокойно. Дайте мне руку, Криспин.

Он протянул ей левую руку, а правую положил на рукоять кинжала. Фрэнсис вывела его в коридор, и в тишине спящего дома им казалось, что шаги раздаются на весь дом, хотя они старались двигаться как можно тише. Однако вскоре Фрэнсис остановилась перед одной из дверей и тихо постучала. Повернулся ключ, дверь тихо открылась, и они увидели Джонатана. Они вошли в комнату, где крепко спал негр, и Криспин снова повернул ключ в замке. Джонатан подскочил к нему и схватил за руку:

— Криспин! О, как я рад снова видеть вас!

— И я тоже рад, юноша, но мы не можем терять времени. Вам все еще грозит опасность.

Фрэнсис и Джонатан последовали за ним на балкон и увидели, что капитан раскручивает веревочную лестницу и привязывает ее к балюстраде.

Криспин повернулся к Джонатану:

— Спускайтесь вниз, милорд, как можно быстрее, а когда спуститесь на землю, качните лестницу и ждите, пока я не присоединюсь к вам.

Мальчик кивнул и с готовностью перелез через балюстраду. Лестница качнулась, когда он достиг земли, но он не удовольствовался этим и махнул им рукой, сообщая, что он уже на земле.

— Теперь ваша очередь, миледи, — сказал Криспин и без церемоний взял ее на руки. — Не бойтесь. Лестница достаточно прочная.

Он перенес ее через балюстраду, и мгновенье спустя она почувствовала под ногами лестницу. Веревка немного провисла под тяжестью ее тела, и она испытала мгновенный страх, но его сильные руки поддержали ее.

Убедившись, что девушка благополучно добралась до земли, Криспин отвязал лестницу, сбросил ее вниз и спустился вслед за ней по вьющимся растениям. Когда он добрался до земли, Джонатан уже свернул лестницу, взвалил ее на плечи, и они без промедления побежали через сад.

Добравшись до стены, они перекинули один конец лестницы виконту. Джонатан вскарабкался наверх и помог сестре забраться на стену, и через несколько минут они перебрались за ограду. Хэл бросился к ее светлости и взял ее руки в свои.

— Фрэнсис! Слава Богу, вы вырвались от этого дьявола! — он поцеловал ее руки. — Моя дорогая!

— Мы пока еще в опасности! — сказал Криспин жестко, сматывая веревочную лестницу. — Мы не можем терять время!

После этого напоминания они побежали в рощу, где были привязаны лошади, и несколько минут спустя галопом поскакали к Порт-Ройялу. Когда они достигли города, небо на востоке уже заалело, и Криспин недовольно хмурился, когда они спешились во дворе гостиницы, где они нанимали лошадей, — ведь он хотел доставить своих спутников на борт «Санто-Розарио» до рассвета.

Криспин взял Фрэнсис за руку и вместе с Хэлом и Джонатаном побежал к гавани, держа другую руку на рукоятке рапиры и на ходу внимательно вглядываясь во встречные таверны и винные лавки, в которых все еще горел свет и раздавались пьяные песни загулявших посетителей. Криспин так напряженно смотрел по сторонам, заботясь об их безопасности, что, когда они завернули за угол и увидели впереди море, он даже не взглянул на гавань. Вдруг Фрэнсис внезапно остановилась, сжала руку Криспина и, показывая на гавань, задыхаясь воскликнула:

— Криспин! Этот корабль! Это не… — она запнулась, глядя на него и боясь услышать ответ.

Криспин пристально посмотрел в ту сторону, и на мгновенье вся его фигура напряглась. Рядом с потрепанным «Санто-Розарио» бросил якорь большой черный фрегат, его мачты слабо выделялись на фоне розовеющего неба, а черный корпус отбрасывал зловещую тень на слабо мерцающую воду.

— Да, миледи, — тихо сказал капитан Барбикэн. — Это «Вампир».

3. УДАЧА КАПИТАНА БАРБИКЭНА

При виде этого корабля их охватил ужас, и Хэл воскликнул:

— Корабль Сарна! Какое несчастье! Что же мы будем делать?

— Мы должны быстрее попасть на корабль, — ответил Криспин, — и сделать это так, чтобы нас не заметили.

Они снова побежали вперед и уже достигли лодки, когда из прибрежной таверны вышел человек и уставился на Фрэнсис. Он едва держался на ногах, но снял шляпу и поклонился.

— Тысяча извинений, мадам!

И когда он выпрямился, они с изумлением увидели лицо Жан-Пьера. Он надел шляпу и с пьяной серьезностью обратился к капитану:

— Криспин, пойдем выпьем со мной?

— Иди обратно, пьяный дурак, мы спешим! — раздраженно сказал Криспин.

Но от пьяного Жан-Пьера не так просто было избавиться. Его черные глаза оглядывали маленькую группу — побледневшую девушку, вцепившуюся в руку Криспина, Хэла и Джонатана позади них; и внезапно он все понял.

— Леди Фрэнсис?! — он покачал головой. — Не может быть! Гедеону Крайлу это сильно не понравится!

Он обернулся и открыл рот, чтобы вызвать своих товарищей из таверны, но, прежде чем он крикнул, Криспин изо всей силы ударил француза в челюсть. Жан-Пьер беззвучно упал, и капитан со спутниками побежали к ожидающей их лодке. Уже гребя к галеону, они не слышали за собой звуков погони: встреча с лейтенантом Сарна осталась никем не замеченной.

Матт Брайарли ожидал своего капитана на борту «Санто-Розарио». Он набрал достаточно людей для управления кораблем, но все они были отбросами пиратской твердыни. Это была команда убийц, постоянно готовая к мятежу, и он не был уверен в способности Криспина Барбикэна удержать в повиновении людей такого сорта. Страстное желание отказаться от этого плавания возникло у него, когда он увидел черный фрегат. Матту захотелось отправиться в плавание на нем, а не на потрепанном испанском галеоне.

Лодка подошла к борту корабля, и Матт увидел, что капитан Барбикэн, поднявшись на палубу, жестом предлагает своим спутникам следовать за ним. Брайарли разглядел рыже-золотистые кудри под украшенной перьями шляпой и волочившийся подол серой амазонки.

— Юбка! — пробормотал он сам себе. — Так вот причина всех волнений! Я мог бы догадаться!

Он подошел поприветствовать капитана, кинув ревнивый взгляд на трех его спутников. Криспин повернулся к девушке.

— Миледи, это Матт Брайарли, мой помощник на «Санто-Розарио». Матт, это леди Фрэнсис Крайл и ее брат, маркиз Ротердэйл, которых мы должны доставить на Барбадос.

Он подошел к нему поближе и тихо прибавил:

— Снимайся с якоря как можно быстрее, мой друг. Есть причины, по которым мы должны скорее пройти мимо «Вампира».

Он не дождался ответа и повел своих гостей в кают-компанию. Матт посмотрел им вслед.

«Итак, черный дьявол наступает нам на пятки? — заметил он, обращаясь к отсутствующему капитану. — И ты должен помочь леди и парочке дворян. Черт побери, парень, ты вмешиваешься в дела, которые тебе не по плечу. Мы все пойдем на виселицу!»

Этот внутренний монолог не помешал, однако, Матту готовиться к отплытию. Отплытие «Санто-Розарио»в спящем Порт-Ройяле прошло незамеченным. Часть вахты бодрствовала, но голубые горы Ямайки постепенно исчезали вдали, и моряки могли спокойно спать. Побег, кажется, завершился удачно.

Хотя капитан Барбикэн и посоветовал трем своим спутникам идти отдыхать, сам он не последовал этому совету. Вместе с Маттом он осмотрел корабль и команду, и это не принесло ему большого удовлетворения. Он убедился, что все трудности, о которых предупреждал Матт, еще впереди. «Санто-Розарио» не был готов к бою, даже если им и посчастливится встретить добычу. А лишенные наживы головорезы, которыми он командовал, могут выйти из повиновения.

В конце дня он поделился своими подозрениями с Брайарли.

— Да, они — паршивая компания. Но ничего лучшего я не смог найти. Хотя, если бы я знал, что ты приведешь на борт женщину, я бы отказался от них, даже если бы имел в этом плавании недостаток в рабочей силе. Ты должен лучше охранять девушку, Криспин. Она — лакомый кусочек.

Криспин, нахмурившись, облокотился на кормовые перила. В словах старого друга звучало беспокойство, которое перекликалось с его собственными мыслями. Не избавил ли он Фрэнсис от одной опасности, чтобы тут же втянуть в другую?

— Но у меня было так мало времени. И что еще я смог бы сделать? — сказал он, отвечая на свой невысказанный вопрос. Заметив вопросительный взгляд Матта, он продолжал:

— Если бы я не увез ее с Ямайки, ей бы пришлось выйти замуж за кузена, горбатого дьявола, который командует Сарном и его людьми.

В нескольких словах он рассказал историю Фрэнсис и Джонатана, зная, что может полностью доверять Брайарли, и желая исправить ложное впечатление, которое могло сложиться у Матта относительно пребывания ее светлости на борту галеона.

— С Антигуа, — закончил он, — девушка и ее брат отправятся с помощью своего кузена, лорда Маунтэйна, в Англию, где и займут свое место при дворе.

Матт внимательно выслушал этот рассказ и проворчал:

— Ты позволишь ей уехать?

Криспин нахмурился:

— Какого дьявола ты имеешь в виду?

— Я думаю, что ты устроил всю эту суматоху и вышел в море на побитом, неповоротливом корабле не ради спасения маленького маркиза. Тебя свели с ума голубые глаза ее светлости, а теперь ты собираешься позволить этому юному хлыщу отвезти ее в Англию?

Криспин горько улыбнулся:

— Некоторое время назад ее светлость очень доходчиво объяснила мне, как далеко развела нас жизнь. Она — сестра маркиза, а я — пират. Кроме того, она собиралась замуж за лорда Маунтэйна.

Матт сделал протестующий жест:

— Что из того? Ты можешь расправиться с этим фатом голыми руками. Если тебе действительно нравится девушка, ты не можешь допустить, чтобы такой пустяк помещал тебе.

Криспин покачал головой:

— Это пиратские средства, Матт. Они не помогут мне с ее светлостью.

Он замолчал, и на его лице отразилась глубокая внутренняя борьба.

— Кроме того, что я могу предложить ей? Ни дома, ни доброго имени, только имя и руки, запятнанные невинной кровью. — Матт сделал протестующий жест, но Криспин продолжал: — Да, невинной кровью, пусть даже и испанской. Ты забыл плачущих монахинь, которых мы гнали перед собой, когда шли на штурм Порто-Бэлло, или как мы убивали и пытали в Панаме? Нет, я не могу предложить ей стать моей женой. Она вернется в Англию, поразмыслив, выйдет замуж за Маунтэйна и, возможно, иногда добром вспомнит человека, который помог ей, хотя он и пират.

Он выпрямился.

— Тьфу! Я рассуждаю, как томящийся от любви школьник! Счастье, что никто, кроме тебя, не слышит меня.

— Да, не дай Бог, команда услышит такие речи. Ты не сможешь держать их в ежовых рукавицах, парень! Они легко предадут нас при первой опасности, а пока вон там затевается пакость совсем другого сорта.

Он кивнул в сторону большой свинцово-черной тучи, которая появилась на севере. Ветер, который так успешно помог им выбраться из гавани, уже затих. Стало душно, море сделалось угрюмо-неподвижным, горизонт затянуло сплошным туманом. «Санто-Розарио» лежал в дрейфе, слабо покачиваясь на слегка фиолетовых волнах.

Зловещие приметы были замечены не только помощником капитана. Матросы начали невнятно переговариваться между собой, они собирались группками на палубе и раздраженно обсуждали погоду. На борту не было человека (за исключением юного виконта), который не понимал бы тяжести положения, в которое они попали.

Эта опасность тяжелым грузом лежала на сердце Криспина, когда он спускался к своим пассажирам, хотя ради их спокойствия он попытался скрыть свои опасения. Однако с приближением ночи даже их неискушенные глаза могли достаточно ясно заметить опасность, так как штиль постепенно превратился в такой шторм, что, казалось, корабль не переживет его. С затянутого грозовыми тучами неба лились потоки дождя, гигантские волны грозили вот-вот перевернуть корабль. «Санто-Розарио» несся, подгоняемый сильными порывами ветра, который далеко отнес корабль от курса.

Капитан Барбикэн и его люди отчаянно пытались сохранить вздрагивающее от напряжения судно, которое было похоже на раненое животное, застигнутое бурей. А в это время Фрэнсис, Хэл и Джонатан, бледные и испуганные, сидели в кают-компании. За всю эту долгую ночь они только однажды видели Криспина, когда он зашел к ним, чтобы сказать: он сделал все, что мог. Он был насквозь мокрым: вода ручьем стекала с его волос, намокшая батистовая рубашка прилипла к широким плечам. Мрачное, усталое выражение лица подтверждало их наихудшие опасения.

— Кажется, вы хотите сказать, что мы должны покинуть корабль? — воскликнул Хэл.

Криспин покачал головой.

— Сейчас мы еще на ходу. Большего я не могу сказать, — он взглянул на Фрэнсис. — Есть надежда, что мы все останемся живы.

Она вскочила, подошла к нему и заглянула в глаза.

— Надежда, Криспин? Скажите правду — я не испугаюсь!

— Я сказал, миледи. Только надежда, не более, — судорога боли исказила его лицо. — Я не могу простить себе, что подверг вас такой опасности!

Очередной порыв штормового ветра наклонил корабль, и девушка потеряла равновесие. Криспин протянул руки, чтобы поддержать ее, и на мгновенье она прижалась к нему и тихо, так, чтобы другие не слышали, сказала на ухо:

— Существует только одна опасность, которой я боюсь, и вы избавили меня от нее. Пускай происходит все что угодно, я не возражаю.

Возвращаясь на палубу, он вспоминал эти слова и ее открытый взгляд.

«Санто-Розарио» был в отчаянном положении. Большая часть такелажа была порвана, огромные волны смыли за борт две шлюпки, а когда выяснилось, что судно дало течь, казалось, что все погибло. С неподвижным лицом Криспин отдал приказ, который давал надежду на спасение, — выбросить за борт пушки. Одна за другой пушки полетели в море, и благодаря этому галеон остался на плаву.

Корабль все еще не затонул, когда с рассветом ураган пошел на убыль и оставил их барахтаться между длинными валами, которые казались абсолютно черными. Но как долго они смогут продержаться — это другой вопрос. Помпы работали в полную силу, нейтрализуя течь, и это давало кораблю шанс благополучно выдержать шторм.

Когда рассвело, Криспин послал человека наверх осмотреть горизонт, попытаться увидеть другой корабль, но на много миль вокруг ничего не было видно, кроме бескрайнего пустынного моря. Капитан в тяжелых раздумьях шагал по корме, когда голос впередсмотрящего прокричал:

— Земля!

Новость разбудила надежду. Земля могла оказаться дружественной или враждебной, она могла быть испанской колонией или принадлежать агрессивно настроенным индейцам, но это была земля.

Наконец небо прояснилось. Черно-голубые тучи ушли за горизонт, открывая низкий, лесистый остров. При виде этой картины пиратов охватило безудержное веселье: они узнали этот затерявшийся в море клочок суши. Этот остров был излюбленным местом встреч «береговых братьев»и одной из самых больших естественных гаваней на Карибах. Ясно, что судьба покровительствовала им. Это событие сразу же окрестили «удачей Барбикэна». Воодушевленными криками «Ура!» команда встретила своего капитана, которого незадолго до этого матросы были готовы убить.

День еще только начинался, чистый и сверкающий после шторма, когда они достигли острова. Криспин, все еще стоявший на корме, увидел выходящую из каюты Фрэнсис и пригласил ее присоединиться к нему. Она подошла, встала рядом и устремила нетерпеливый взгляд на землю, которая была уже так близко.

— Как прекрасно! Где мы, Криспин?

— Боюсь, что мы на много миль отклонились от курса. Эта земля известна среди «береговых братьев» как Пиратский остров, здесь любимое место их встреч. Нужно благодарить провидение, которое привело нас сюда, миледи, так как следующей ночью мы могли бы пойти ко дну.

— Бог милостив, — тихо сказала Фрэнсис и показала на лесистый берег. — Тихая гавань после шторма и опасности — чего же больше мы могли просить?

Вскоре «Санто-Розарио», беззащитный, избитый, но все еще не затонувший, прошел через канал между рифом и мысом и вошел в лагуну Пиратского острова. Здесь он бросил якорь, и, в то время как большая часть команды занялась устранением течи, остальные спустили уцелевшие шлюпки, чтобы высадиться на берег и подготовить лагерь.

В первой лодке отправились капитан Барбикэн и три его пассажира, все немного усталые, но в прекрасном расположении духа. Лагуна была окаймлена пляжем с серебристым песком, по которому в панике разбегались морские черепахи. Вокруг пляжа зеленой плотной стеной стоял лес, только в одном месте прерываясь ручьем с пресной водой.

Джонатан первым выпрыгнул из лодки на крупный песок и по колено в воде пошлепал к берегу. Крепкие парни, которые сидели на веслах, вытащили лодку на песок, нагло поглядывая на девушку, стоявшую на корме. Присутствие капитана мешало открытому проявлению их интереса, но Фрэнсис ощущала их взгляды и беспокоилась.

Криспин перенес ее на берег, и она посмотрела на него с благодарностью. Остров лежал тихий в солнечном свете, и пряный запах леса доносился с утренним бризом. После многих месяцев горя и страха и многих часов шторма, которые они пережили, казалось, что они попали в другой мир, где тень Гедеона Крайла не могла достать их.

После приказа Криспина пираты принялись за работу с усердием, рожденным долгими испытаниями в тесной скорлупке тонущего корабля. Запасы были перевезены с галеона на остров и сложены в палатку из парусины, которая послужит также домом для команды. На другом конце пляжа, где деревья превратились в непроходимые джунгли, срубили хижину из пальмовых стволов и покрыли ее пальмовыми листьями. Занавеска из парусины закрывала дверной проем, а внутри разместилась мебель с корабля. Это был дом для миледи, а недалеко от него поставили палатки для ее брата, кузена и капитана Барбикэна. Черный невольник, который на борту галеона выполнял обязанности стюарда, был приставлен готовить еду для маленького отряда.

Пираты работали с готовностью, радуясь избавлению от смерти. Глядя, как они работают, слыша их смех и песни, трудно было поверить, что каждый из них обременен ужасными преступлениями. Они могли бы быть честными моряками, занимающимися честным делом.

На закате солнца капитан Барбикэн медленно прошелся по пляжу. Негр готовил на костре ужин, а напротив под большим деревом сидела леди Фрэнсис, завернувшись в плед из каюты галеона. По ее приглашению Криспин сел рядом, опираясь на ствол дерева.

— Хэл и Джонатан вон там, осматривают окрестности. Они сказали, что принесут немного фруктов к ужину.

— Это будет замечательно, — отсутствующим топом сказал Криспин, как и всегда при упоминании очередной глупости виконта, который оставил ее светлость совершенно одну с пиратской командой и удалился на расстояние не меньше четверти мили. Маунтэйн должен был охранять ее, ведь Криспин сам не мог этого сделать, так как знал, что для того, чтобы выполнить свое обещание, он должен видеть Фрэнсис как можно реже. Девушке же Криспин сказал, что каждая пара рук необходима для того, чтобы быстрее восстановить «Санто-Розарио», и он пришел извиниться, что большую часть времени он должен проводить с командой.

— Как быстро работают ваши люди, — своими словами девушка ответила на его мысли. — Я не верила, что возможно так быстро построить хижину!

— У них большая практика, — ответил он с улыбкой. — Хотя я опасаюсь, что это место — не лучшее для вас. Но пока вы не сможете остаться на борту «Розарио». Мы должны осмотреть его.

— Осмотреть? — переспросила она с недоумением.

— Мы вытащили его на песок, подняли и высушили, так что теперь легко можем осмотреть его киль. Когда мы отремонтируем его, очистим, просмолим, он снова может выйти в море.

— Вы сделаете все это с помощью нескольких человек?

Он улыбнулся:

— Пираты, миледи, привыкли так работать, хотя я боюсь, что это займет много времени. Если другой корабль не зайдет сюда, чтобы набрать воды или отремонтироваться, мы пробудем здесь три месяца.

Они замолчали, а потом Фрэнсис тихо сказала:

— Я не буду возражать. Я не спешу вернуться в Англию.

— Возможно, так лучше, — сказал Криспин, скорее в ответ на свои мысли. — Когда станет известно, что вы покинули Ямайку на «Санто-Розарио», они будут охотиться за нами, но они не отыщут нас на Пиратском острове. Они смогут даже предположить, что мы все утонули в шторм. Это чудо, что мы все еще живы.

Его голос был хриплым от утомления, и она вдруг вспомнила, что он почти не спал в последние три дня. Она посмотрела на Криспина и с внезапными угрызениями совести заметила на его лице признаки смертельной усталости. Капитан был необычайно вынослив, но последние неимоверные усилия выбили из колеи Даже его.

— Вы устали, Криспин, — мягко сказала она. — Вы, наверное, можете сейчас отдохнуть?

Он поднял голову и осмотрел пляж. Команда «Санто-Розарио» заканчивала дневную работу.

— Но только после того, как вернется лорд Маунтэйн. Эти плуты обладают не лучшими манерами, и я не хочу, чтобы они напугали вас.

— Я спокойна, когда вы здесь. Я не двинусь с места, пока не вернутся Хэл и Джонатан, и, если кто-то появится рядом, я разбужу вас.

Он колебался, но не смог долго бороться с непреодолимой усталостью и, махнув рукой, растянулся рядом с ней во весь рост. Он почти мгновенно заснул, и в маленьком лагере наступила тишина. Негр отправился к ручью за водой.

Вскоре Фрэнсис шевельнулась и подложила свою подушку под голову Криспина. Она замерла, глядя на этого человека, который дважды спас ее от смертельной опасности и которого она когда-то презирала как пирата. Склонившись, она нежно поцеловала его в губы.

4. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРОЯ

Побег маркиза Ротердэйла и его сестры из охраняемого дома был раскрыт врачом Гедеона. Согласно обычаю, рано утром он пришел в комнату его светлости в день венчания леди Фрэнсис, но, безрезультатно постучав несколько раз, он с некоторым беспокойством отправился к хозяину.

Гедеон все еще был в постели, но, услышав новость, замешкался только для того, чтобы накинуть халат. Открыв дверь комнаты Джонатана, они увидели негра-охранника, крепко спящего в кресле. Но маленького маркиза в комнате не было. Исчерпав все способы разбудить негра, доктор высказал предположение, что его усыпили. Услышав это, Гедеон повернулся и выбежал из комнаты.

Со смешанным чувством любопытства и страха доктор побежал за ним в спальню ее светлости, где им открылась похожая картина. Кровать была пуста и не смята, роскошное свадебное платье висело в высоком резном шкафу, но леди Фрэнсис в комнате не было. Гедеон стоял посередине комнаты и дико озирался по сторонам, когда доктор нарушил молчание.

— Как зовут того человека, который устроил все это? Как он смог помочь им?

— Барбикэн! — в опустевшей комнате это имя прозвучало с язвительной злобой. — На этом злополучном острове он их единственный друг. А что касается способа…

Крайл вышел на балкон и перегнулся через балюстраду. Внизу валялись уже увядшие сорванные плети вьющихся цветов.

— Для такого сильного человека не составит труда добраться сюда, и он, должно быть, дважды приходил, проклятый наглец!

Горбун вернулся в комнату и сел на кушетку, кусая губы.

— Я недооценил этого парня! Я должен был спустить собак в сад и взять дуэнью, которая следила бы за девчонкой. Тогда бы этот пират не смог до нее добраться.

Он глубоко задумался, и доктор не посмел нарушить молчание. Вскоре Гедеон поднялся и направился к двери.

— Вызовите мою карету! Мы можем больше узнать в Порт-Ройяле…

Спустя час он сел в большой, роскошный экипаж и, глубоко задумавшись, поехал на побережье. Он вернул свое обычное спокойствие, но под этой маской бушевал гнев, который был сродни сумасшествию. Когда первый шок от неприятного открытия прошел, Крайл не стал тратить время па бесполезные сожаления, а постарался найти выход из положения. Действительно, он недооценил капитана Барбикэна. Он принимал его за авантюриста, который помогал Фрэнсис и Джонатану в надежде на богатое вознаграждение, и, подарив ему галеон, он посчитал, что навсегда освободился от него. К тому времени, когда пират вернулся бы на Ямайку (если бы вообще вернулся), брат и сестра были бы крепко опутаны паутиной, которую он долгие годы с таким старанием плел.

Но капитан Барбикэн вернулся, и цепи были разорваны, хотя и ненадолго. Гедеон поклялся, что, если это будет в человеческих силах, он вернет обратно свою сбежавшую невесту и ее брата и уничтожит человека, который помог им сбежать. Криспин Барбикэн должен почувствовать силу Гедеона Крайла, как ее уже почувствовали Фрэнсис и Джонатан. Почувствовать и бояться его.

Его мысли были прерваны внезапной остановкой кареты. Гедеон выглянул в окно и увидел всадника, который преградил путь карете. Это был Рандольф Сарн.

— Я хотел увидеть вас, но, кажется, вы уже знаете новость, которую я везу.

Крайл взглянул на него потемневшими глазами, затем открыл дверцу кареты.

— Иди сюда, Сарн. Здесь мы сможем спокойно поговорить.

Сарн спешился и бросил поводья одному из слуг Гедеона, и только тогда горбун заметил, что он приехал не один. Испуганный негр сидел на лошади в нескольких ярдах позади него.

— Здесь человек, у которого также есть новости для вас, — мрачно заметил Сарн, — так что мы и его должны посадить в карету.

Он пропустил негра вперед, сел вслед за ним и захлопнул дверь. Когда карета двинулась, он спросил:

— Что вы уже знаете?

— Леди Фрэнсис и ее брат сбежали из моего дома с капитаном Барбикэном, вероятно в Порт-Ройял. Что ты сможешь к этому прибавить?

— Они сбежали гораздо дальше, милорд. Его корабль утром вышел в море, как мне сказали, — на Барбадос. С ними был лорд Маунтэйн.

— Маунтэйн? Так вот оно что! Он приезжал вчера! — Крайл взглянул на Сарна. — Ты уверен в этом?

— Жан-Пьер видел его сегодня утром на пристани. Барбикэн сбил Жан-Пьера с ног, когда тот хотел позвать на помощь, и, пока он приходил в себя, «Санто-Розарио» уже отплыл. У этого Криспина Барбикэна тяжелая рука.

— Он скоро узнает, что я сильнее, — коротко сказал Крайл. — Но постой! Почему ты не последовал за ним? Твой корабль был в гавани.

Сарн ухмыльнулся:

— А команда на берегу. Я не могу в одиночку вывести корабль. Но умерьте свой гнев! Он не уйдет далеко. Я разузнал кое-что о «Розарио» сегодня утром. Он пришел в порт только три дня назад, сильно потрепанный испанским военным кораблем, и не сможет далеко уйти без ремонта. Команда знала это, и они отказались идти в плавание. Как-то Барбикэну удалось набрать новый экипаж, но это в большинстве своем трусливые негодяи, и одного взгляда на пушки «Вампира» им будет достаточно. У вас нет причин для беспокойства.

— Ты думаешь, мы догоним их?

— «Вампир» может нагнать любой корабль в Порт-Ройяле.

— И они отправились на Барбадос?

Пират усмехнулся:

— Так говорят.

— Ты дурак! — возмущенно воскликнул Гедеон. — Ты думаешь, что капитан Барбикэн сошел с ума, чтобы всему свету сообщать о своих истинных намерениях? Наверняка эти толки о Барбадосе пущены для отвода глаз.

— Я уверен в этом! — Сарн указал на негра. — Вы узнаете этого парня? Это один из невольников из вашего дома.

— В самом деле. Ты, черная свинья, что ты делаешь здесь?

— Он был пленником на борту «Санто-Розарио», — сказал Сарн, увидев, что негр от страха не в состоянии отвечать. — Он убежал перед самым отплытием.

— Так! Я начинаю понимать, как Барбикэн нашел ее светлость, не разбудив весь дом. Ты помог ему! Я разрежу тебя на куски и переломаю тебе все кости!

— Помилуйте, хозяин, помилуйте! — голос невольника дрожал от страха. — Он сказал, что убьет меня, если я не расскажу. Он говорил, что не причинит вреда леди Фрэнсис. Я не предатель, хозяин! — он бросился на колени на пол кареты. — Я верно служил вам, хозяин! Они пошли на Антигуа, не на Барбадос. Я слышал, как они говорили это. Вы не накажете меня, хозяин…

— Заткнись, животное! — Гедеон пнул его ногой в лицо. — Ты думаешь так просто отделаться? Без твоей помощи он никогда бы не смог попасть в дом. С твоей стороны было бы благоразумнее оставаться его пленником. Сарн, у тебя есть пистолет? Прикончи этого паразита, он мне больше не понадобится.

Пират по-волчьи оскалился и достал пистолет. Увидев это, негр бросился к дверце, открыл ее и попытался выпрыгнуть на дорогу. Но прежде чем он успел сделать это, пират разрядил в него пистолет. Сарн вытолкнул тело на дорогу и закрыл дверцу.

— Итак, они отправились на Антигуа, — спокойно заметил Гедеон, как будто бы ничего особенного не случилось. — Поврежденный корабль, изменническая команда и Барбикэн с Маунтэйном, оба без ума от девушки. Поверь моему чутью, Сарн, эта ситуация чревата большими последствиями.

Он коротко улыбнулся, и Сарн посмотрел на него с уважением, смешанным со страхом. Он сам был злодей, грабил, убивал и пытал и под «Веселым Роджером» пролил реки крови, но даже он пугался в присутствии Гедеона Крайла. В этом горбуне было что-то зловещее и нечестивое. Его прекрасное лицо и мелодичный голос так странно контрастировали с бесчеловечными словами! Сарн захватывал и грабил корабли, предавал огню и мечу города. Но этот сладкоголосый дьявол приводил его в ужас. Гедеон прервал его размышления, резко спросив:

— Как скоро мы сможем отправиться в погоню?

Пират поморщился:

— Люди примут этот приказ без восторга. Их карманы полны золота, и они собирались отведать всех прелестей Порт-Ройяла. Они не хотели снова выходить в море так скоро.

— Они сделают это за хорошее вознаграждение. Предложи им мою долю последней добычи и скажи, что они получат любой трофей, который мы возьмем в этом плавании. Это должно удовлетворить их.

Предложение было принято, и на следующий день «Вампир» готов был выйти на поиски «Санто-Розарио». Но, однако, капитан Сарн был вынужден отказаться от погони за кораблем Барбикэна. Шторм, так сильно потрепавший галеон, обрушился и на Порт-Ройял, и пират благодарил Бога, что его корабль еще не вышел из гавани. Зная состояние «Санто-Розарио», Сарн хотел отказаться от погони, но Гедеон был непреклонен. Удача могла улыбнуться беглецам, и он не хотел упустить ни одного шанса, так что черный фрегат все-таки вышел в море.

Две недели спустя другой капер бросил якорь в гавани Порт-Ройяла. Им командовал старый пират Томас Роджерс, который доставил в город очень важную персону — нового вице-губернатора Ямайки и главнокомандующего ее вооруженными силами сэра Генри Моргана. Валлиец пересек Атлантику на борту «Купца Ямайки», но его корабль потерпел аварию у Коровьего острова, этого места встречи пиратов, где Роджерс и обнаружил своего старого друга.

«Самый безнравственный город в мире»с криками радости встречал своего величайшего героя, но Морган не долго наслаждался этими шумными овациями. Он выиграл гонки по Атлантике у лорда Вогана, вновь назначенного губернатора, и спешил утвердить свою позицию до прибытия кислого и нелюбезного начальника. Так что когда неделю спустя появился Воган, сэр Генри твердо устроился как некоронованный король этого беззаконного города — позиция, с которой его светлость безуспешно пытался вытеснить его. Такая ситуация сложилась шесть недель спустя, когда граф Ларчвуд прибыл на Ямайку.

Граф прибыл с особенной и несколько деликатной миссией, но сначала предпочел никому о ней не рассказывать. Он хотел встретиться со своим юным родственником, маркизом Ротердэйлом, и познакомиться с леди, чье очарование задержало его сына в тропиках на столько месяцев. Однако он никого не нашел, так как большой дом на плантации Крайла был закрыт и никто не знал, куда исчезли с острова двое его подопечных и виконт Маунтэйн.

Сэр Томас Линч, в доме которого виконт жил, мог сообщить ему только то, что его сын уехал два месяца назад и больше в Порт-Рояле его никто не видел. Сэр Томас все еще боролся против старого противника, Моргана, и у него не оставалось времени на другие дела.

Так что его светлость возвратился в Порт-Ройял сбитый с толку и немного обеспокоенный. В Порт-Ройяле не было недостатка в информации, но там ходило так много разнообразных историй, что Ларчвуд не смог толком ничего узнать. Одни говорили, что маленький маркиз умер от неизвестной болезни, а его сестра в канун свадьбы с Гедеоном Крайлом сбежала с капитаном Барбикэном. Нет, — говорили другие, — пират спас и брата, и сестру. В третьей истории говорилось, что лорд Маунтэйн сбежал с леди Фрэнсис, а Барбикэн просто устроил побег. А Гедеон Крайл бросился в погоню на «Вампире». Чем больше вопросов задавал его светлость, тем больше он получал ответов. Никто в Порт-Ройяле не знал правды о случившемся. В отчаянье граф наконец сделал то, что должен был сделать в самом начале. Он поделился своими страхами и сомнениями с сэром Генри Морганом.

Они уже встречались в Лондоне, где они оба были друзьями остроумного, циничного лорда Карлайла. Так что Морган согласился помочь графу. Герой-адмирал поднял на ноги всех своих шпионов в Порт-Ройяле, и два дня спустя правда — или большая ее часть — была в его руках. Милорд Маунтэйн, Ротердэйл и леди Фрэнсис покинули Ямайку на борту корабля Криспина Барбикэна, а два дня спустя за ними последовал Гедеон Крайл на «Вампире» Рандольфа Сарна. Черный фрегат достиг берега Пуэрто-Рико, но о «Санто-Розарио» нигде не было слышно. Они попали в шторм на следующую ночь после своего побега, и есть все основания думать, что они пошли ко дну.

Граф в молчании принял удар, ведь Хэл был его единственным сыном, но вскоре он взял себя в руки и поинтересовался, есть ли у него возможность выследить человека, который был главным виновником трагедии, — Гедеона Крайла, сейчас, вероятно, маркиза Ротердэйла. Ларчвуд не знал всех подробностей этой истории, но было совершенно ясно: что-то в ней было неладно, и Крайл и его друзья пираты должны были заплатить за это.

Сэр Генри задумчиво выслушал эти обвинения. В будущем он собирался использовать пиратов в своих интересах, так как знал, что может полностью доверять им, но Рандольфа Сарна среди его друзей не было. Кроме того, когда он уезжал из Англии, ему намекнули, что одной из его первых акций на Карибах должно стать избавление моря от пиратов, которые, как чума, нападали не только на испанцев, но и на своих соотечественников. И так как между Морганом и Сарном никогда не было приятельских отношений, это позволило сэру Генри спокойно дать согласие на его преследование.

Он сообщил лорду Ларчвуду о своих намерениях положить конец кровожадной карьере капитана Сарна и заверил, что они смогут прийти к обоюдному соглашению. После некоторых колебаний граф по секрету сообщил действительные причины своего прибытия на Ямайку. Обсуждение дальнейших действий заняло не меньше часа и закончилось к полному удовлетворению обоих джентльменов. Однако сторонний наблюдатель без труда мог бы заметить, что хотя лорд Ларчвуд и открыл свой секрет Моргану, но его светлость ничего не узнал о планах на будущее самого сэра Генри.

5. ИНТЕРМЕДИЯ НА ОСТРОВЕ

На широком песчаном пляже Пиратского острова лежал «Санто-Розарио», открыв для ремонта один из своих желтых бортов. Все эти три месяца работа продвигалась не слишком быстро, так как люди были ленивы и обидчивы, а Криспин не отваживался применять крутые меры. В любой момент мог вспыхнуть мятеж, и тогда ему пришлось бы бороться почти одному против десяти, так как Барбикэн знал, что из всей команды он может рассчитывать только на Матта Брайарли.

На противоположном конце пляжа, где под деревьями стояли стол и стулья, сидели леди Фрэнсис и лорд Маунтэйн, а маркиз Ротердэйл, тщательно укрывшись от взгляда сестры за мысом, карабкался на утес, чтобы добраться до гнезд морских птиц. Изо всех пассажиров «Санто-Розарио» только Джонатан получал удовольствие от их нынешнего положения.

Ее светлость сидела молча, сложив руки на коленях, и смотрела через лагуну, как волны разбивались о риф. Виконт тоже молчал и смотрел на девушку. Она представляла собой прелестную картину: ее нежный профиль выделялся на фоне темной листвы, а бриз шевелил рыже-золотистые волосы. Но в красивых голубых глазах застыла грусть.

Вскоре ее внимание привлекли пираты, которые на противоположном конце пляжа медленно двигали галеон. Криспин был там и работал наравне со всеми. С первого же дня их прибытия на остров он возвращался в лагерь только на ночь. Хотя он почти ничего не рассказывал, а больше молчал, мрачное выражение его смуглого лица говорило, что что-то не так. Сердце Фрэнсис сжималось, когда она замечала эти признаки тревоги на лице капитана. Она стремилась поддержать его, но со времени их появления на острове казалось, что невидимая преграда встала между ними. Он обращался с ней с вежливостью незнакомца, и Фрэнсис начинала спрашивать себя, не была ли его нежная забота о ней в ночь перед побегом только плодом ее воображения.

В этот момент виконт посчитал, что настало время сообщить ее светлости о своих чувствах. Он усердно искал расположения Фрэнсис до ее неожиданного обручения с Гедеоном Крайлом, а когда бегство девушки вновь дало возможность возобновить прежние отношения, он ни за что, ни за какие деньги не отказался бы от возможности жениться на ней.

Маунтэйн попытался привлечь внимание девушки, но безуспешно. Фрэнсис продолжала смотреть на дальний край пляжа, и более внимательный джентльмен мог бы отложить разговор, когда леди так рассеянна. Виконт, однако, не обратил на это никакого внимания.

— Фрэнсис, — позвал он, и, когда она не ответила, повторил более настойчиво: — Фрэнсис!

— Я прошу прощенья, Хэл! — девушка вздрогнула от неожиданности. — Что ты сказал?

Это было малообещающее начало. Его светлость был задет, но решительно продолжал:

— Вы очень устали на острове, но скоро корабль снова сможет выйти в море, и мы уедем отсюда. Единственное, что мы выиграли, сидя здесь, это то, что опасность для нас стала меньше. Скоро мы поплывем домой и попрощаемся с этой злополучной землей пиратов и ураганов.

Губы Фрэнсис дрогнули. Она попыталась протестовать, но виконт, добравшись до кульминации собственной речи, не заметил этого.

— И тогда, дорогая кузина, я буду требовать выполнения обещания, которое связывает нас, и поэтому прошу вашей руки!

Тут он мог не сомневаться, что она услышала его вопрос. Девушка покраснела и испуганно посмотрела на него широко открытыми глазами:

— Это не было обещанием!

— Это не было формальным обручением, но вы хорошо знаете, что это было желанием наших семей. Я сам читал письмо, в котором говорилось об этом. Я убежден, что ваш дед заключил этот контракт с вашего согласия.

Она сделала беспомощный жест.

— Я была совершенным ребенком, — сказала она, — это было так давно.

— Давно? — он удивленно посмотрел на нее. — Прошло меньше двух лет.

— Бывают обстоятельства, Хэл, когда время нельзя измерить днями или годами. Когда первый раз встал этот вопрос, я была совершенным ребенком. Я ничего не знала ни о мире, ни о мужчинах, и я была довольна, что дедушка устроил мое замужество. Я должна была выйти за вас замуж согласно его желанию, но сейчас все изменилось.

— В самом деле изменилось. Тогда мы были незнакомы, а брак был делом долга. Сейчас мы узнали друг друга, и я люблю вас.

— О, Хэл, пожалуйста! — она отвернулась, и ее голос задрожал. — Давайте не будем говорить об этом, ведь я… я не могу любить вас как мужа, хотя я ценю вашу дружбу.

— Но Фрэнсис… — начал он, но девушка прервала его.

— Хэл, я прошу вас! Эта тема мне неприятна. Простите, если я обидела вас, но я не могу больше обсуждать ее.

Несколько секунд он удрученно смотрел на девушку, а потом ему показалось, что он понял причину ее волнения.

— Какой я неуклюжий, что надоедаю вам с разговорами о замужестве! Вы еще не забыли об этом несчастном обручении с Гедеоном Крайлом? Я должен был понять это…

Фрэнсис хотела уже заверить виконта в его ошибке, но передумала и ничего не сказала. Кажется, это наиболее простой способ прекратить разговор или, по крайней мере, отсрочить его на неопределенное время. Ей казалось, что она не может думать ни о чем другом, кроме их отплытия с острова.

Разговор был отложен, но с этого момента виконт, который считал, что уже завоевал девушку, с удвоенной силой принялся ухаживать за ней. Он заметил ее грусть, ошибочно приписывая ее скуке, и принялся всячески развлекать ее. Одной из его идей было прогуляться по пляжу и посмотреть, как идет работа на галеоне. Криспин говорил ему, что судно почти готово, и Хэл думал, что зрелище корабля, который вскоре принесет ей свободу, развеселит ее светлость.

Фрэнсис сразу же согласилась, довольная любой возможностью увидеть Криспина, но, подойдя к «Санто-Розарио», они увидели только Матта Брайарли. Пираты с интересом поглядывали на леди Фрэнсис и ее спутника.

Хотя единственный элегантный наряд ее светлости несколько обтрепался, она была очаровательна, и не было мужчины, который бы не восхищался ею. Она заметила эти взгляды и усмешки и осмотрелась, разыскивая капитана Барбикэна. Не найдя его, она повернулась к виконту:

— Хэл, прошу тебя, пойдем обратно. Я думаю, мы не должны были приходить сюда, и Криспин рассердится, когда увидит нас здесь.

Упоминание о капитане было ошибкой. Его светлость нахмурился.

— Дьявол его забери вместе с его недовольством! Бог мой, Фрэнсис, вы слишком много позволяете этому парню. Кто дал ему право указывать нам, что мы должны или не должны делать?

Прежде чем она успела ответить, пират, который стоял рядом, бросил инструменты и двинулся к ним, оскорбительно глядя на девушку. Она отпрянула, и в ответ на это он усмехнулся:

— Чего ты боишься, крошка, почему ты держишься так надменно? Мы редко видели тебя все это время. Это не по-дружески!

— Умерь свою наглость, парень! — Хэл с нарочитым спокойствием встал на пути пирата. — Как ты посмел так говорить с ее светлостью?

Пират едва взглянул на него и своей мускулистой рукой так толкнул виконта, что тот пошатнулся и упал на песок под аккомпанемент непристойных шуточек остальных пиратов. Фрэнсис побледнела, но с вызовом посмотрела на своего мучителя.

— Я разыскиваю капитана Барбикэна, и я думаю, что вы лучше знаете, где его найти.

Он широко ухмыльнулся:

— К черту Барбикэна! Эта проклятая ревнивая собака так долго не давал нам взглянуть на тебя. Тебе незачем его разыскивать. В «береговом братстве» все мужчины равны!

— Разве? — неожиданно раздался низкий голос, и внезапно появился капитан Барбикэн. Обнаженный по пояс, с широкими загорелыми плечами, на которых были видны ужасные шрамы от ударов плетью, он угрожающе двинулся к ним.

— Разве? — повторил он и ударил парня так, что тот полетел на землю. Криспин поднял длинную веревку, которая лежала рядом.

— Ты, подлая собака! Я объясню тебе, кто здесь капитан!

Пользуясь веревкой как кнутом, он начал безжалостно хлестать пирата по голове и плечам, так что тот не мог подняться, пытаясь только прикрыть руками лицо. Наконец Криспин бросил веревку и в наступившей тишине вызывающе посмотрел на окружившую их команду. Это был опасный момент, так как он знал, что если хотя бы один из головорезов выразит недовольство, то остальные набросятся подобно волчьей стае и ему не удастся подавить мятеж.

Но опять вмешалась «удача Барбикэна». Люди на «Санто-Розарио» выступали каждый сам за себя, и у них не было лидера. И хотя они переглянулись между собой и глухо заворчали, ни один из них не отважился открыто протестовать.

— Отправляйтесь работать! — сказал капитан и, с презрением повернувшись к ним спиной, подошел к Фрэнсис и Хэлу. Виконт уже поднялся и отряхнулся, но, несмотря на поражение, его взгляд презрительно следил за полуодетой фигурой пирата.

— На мой взгляд, капитан Барбикэн, — воскликнул он, — ваши люди чертовски непочтительны. Похоже, их командир не имеет на них влияния.

— Они — пираты, милорд, — коротко ответил Криспин, — и признают над собой командование только в бою. Вы должны хорошо это запомнить.

Его манеры не вызывали симпатии у виконта, который, зная, что он поставил себя в смешное положение перед Фрэнсис, был в чрезвычайно дурном настроении. Он посмотрел мимо Криспина на избитого пирата, который уже поднялся на ноги и хромая пошел прочь. На его обнаженных плечах была кровь.

— Кажется, вы утверждаете ваше положение грубой силой. Насилие, несомненно, единственный язык, который понимают негодяи, собравшиеся под черным флагом.

Оскорбительный тон виконта показывал, что он причисляет к этим людям и капитана Барбикэна.

Криспин сжал губы.

— Это язык, милорд, который я изучил в жестокой школе, — мрачно сказал он и, отвернувшись, встретил взгляд Фрэнсис. Она смотрела на него с выражением, которого он не смог понять, а эхо презрения и отвращения, которое красноречиво звучало в голосе виконта, заставило его ответить с горькой улыбкой:

— Да, милорд, на испанских галерах, где смерть является счастьем, те, кто выжил, содержатся хуже скотины. Я убежал с галер, но до самой смерти я буду носить их клеймо на теле и на душе. А теперь уведите отсюда ее светлость, чтобы больше не оскорблять ее чувствительность. Черные братья — не подходящая для нее компания.

Хэл молча смотрел на него, изумленный этим внезапным порывом гнева, а Фрэнсис не стала ждать, пока виконт проводит ее. Дотронувшись до его руки, она повернулась и быстро пошла к лагерю, спотыкаясь на песке. Криспин подошел к виконту и гневно обрушился на него:

— Ты, молодой дурак, как ты догадался привести ее сюда? Почему, думаешь, я скрывал ее почти что как пленницу все эти недели? Мне достаточно трудно держать в повиновении этих подонков, а ты еще напоминаешь им, что там, в хижине, для них есть добыча, стоит только им захотеть взять ее. Да, взять ее, милорд. У нас только три шпаги — разве мы сможем устоять против них? А теперь убирайся прочь, и если в результате твоей глупости ей будет причинен какой-то вред, клянусь Богом, ты дорого заплатишь за это!

Мгновенье Хэл возмущенно смотрел на него, его лицо потемнело, а гневный ответ уже был готов сорваться с его губ, но что-то в выражении лица пирата остановило его. Он повернулся и пошел вслед за девушкой. До самого лагеря они не сказали ни слова, так как Хэл все еще был под впечатлением жестких слов Криспина. Вся его старая ненависть к капитану вспыхнула с новой силой, усиленная сознанием, что упрек не был незаслуженным. Так что когда они дошли до лагеря, его злоба выплеснулась в словах.

— Так! — презрительно воскликнул он. — Мы видели галантного капитана в его истинном виде! Галерный раб скрывался под манерами джентльмена, так же как его шрамы скрывались под шелковым камзолом и прекрасным бельем.

Фрэнсис стояла опустив голову, вцепившись в спинку стула. Наконец, однако, потеряв терпение, она повернулась к нему, и виконт с изумлением увидел, что ее щеки были мокрыми от слез.

— Хэл! — воскликнула она. — Я не позволю вам говорить так! Почему вы смотрите на него сверху вниз из-за того, что он был невольником? Было бы лучше, если бы вы почувствовали жалость и восхищение перед человеком, который столько вытерпел! — ее голос дрогнул, и она закрыла лицо руками. — Боже мой, сколько он перенес!

Его светлость был захвачен врасплох, но мгновенно пришел в себя.

— Я полагаю, естественно, что такой мягкий человек, как вы, испытывает сочувствие к страданиям любого живого существа, но не надо забывать, какой его жизнь была с тех пор, как он вырвался из рабства. Он пират, со всеми присущими им грехами. Вы полагаете, что ваш дед доверил бы вас ему, если бы знал о манерах этого человека?

— Но он знал! Криспин рассказал ему обо всем, и все же дедушка доверял ему. Разве вы можете сказать, что он не оправдал это доверие?

Ее пылкая защита пирата привела его светлость в неописуемый гнев, выслушивать все это казалось ему оскорбительным для себя. Его губы скривились в неприятной усмешке.

— Я едва ли могу судить об этом, мадам, если в любое время этот парень свободно может сделать то, что только что не позволил сделать своему матросу. И не жалуйтесь потом мне на это!

Она задохнулась от возмущения, но воспоминание о происшествии в кают-компании «Вампира» остановило ее возражения. Она покраснела, подумав, что в словах его светлости была некоторая правда. Хэл заметил ее смущение, и ревность усилила его гнев.

— Наконец мы приблизились к правде, миледи? — спросил он и положил руку на шпагу. — Мой Бог, если он осмелился…

— Не делайте этого! — она презрительно прервала его героическую речь. — Я еще не давала вам права говорить со мной таким тоном. Не давала и никогда не дам!

— Эти права, Фрэнсис, не в вашей власти дать или отнять. Вы забыли, что я ваш родственник и ваш естественный защитник.

— Мой защитник! — воскликнула она, и презрение в ее голосе заставило его отшатнуться. — Вы бросили меня, и я могла бы уже три месяца быть женой Гедеона Крайла. Нет, во всем мире существует только один человек, которого я могу считать своим защитником, и это Криспин Барбикэн! — она остановила его протесты движением руки. — Не пытайтесь унизить его в моих глазах, Хэл, так как это может повредить только вам. Один раз, к моему сожалению, я послушала вас, вместо того чтобы послушаться своего сердца.

После этих слов у его светлости зародилось невероятное подозрение. Он едва мог поверить в это, однако ее слова могли означать только одно. Ошарашенный своей догадкой, он удивленно воскликнул:

— Как это возможно… может ли быть, что вопреки всему вы отдали свою любовь этому… этому пирату?

Фрэнсис поколебалась, так как она не имела в виду так много. С жестом неизбежности она опустилась на стул и встретила его пристальный взгляд.

— Да, — прямо сказала она. — Я люблю его. Вы находите, что это невероятно?

Очевидно, виконт именно так и думал, ибо он изумленно глядел на нее, несколько минут приходя в себя от силы ее слов. Он не ожидал встретить такую откровенность, и, когда первый шок прошел, его охватили совсем другие мысли. Ревность снова овладела им и заслонила в его душе все остальные чувства.

Это не должно долго продлиться, думал он. Однажды они покинут неуютный мир насилия и кровопролития, где только головорезы, подобные капитану Барбикэну, могут демонстрировать свои преимущества и где для придворного не найдется места. В другом мире, лежащем за морем, все совершенно по-другому, и леди Фрэнсис, ослепленная его блеском, должна будет вернуться к человеку, к которому так холодно относится сейчас. А пока совершенно ясно, что его долг — защитить ее от самой себя и показать, что ее увлечение капитаном (он не хотел допускать, что это было нечто большее) не может привести ни к чему хорошему. Виконт понимал, что Криспин обдуманно избегал общества ее светлости, и поздравлял себя, что так предусмотрительно сообщил ему о том, что леди Фрэнсис уже обручена. Капитан Барбикэн так мало времени проводил в лагере, а когда приходил, то почти не разговаривал, и виконт немного успокоился.

Несколько дней спустя Маунтэйн в сопровождении Джонатана предпринял экспедицию на побережье. Он принял это решение, чтобы понравиться Фрэнсис, так как она беспокоилась, что мальчик ходит один. И, увидев, что Криспин ушел в пиратский лагерь, а Фрэнсис отдыхала в хижине, он не нашел причин, по которым он не смог бы потворствовать ее желанию.

Девушка наблюдала за его уходом с некоторым облегчением, так как ее настойчивое желание, чтобы виконт сопровождал Джонатана, было не совсем бескорыстным. Ей смертельно надоело общество его светлости и его неутомимое внимание, и она была рада час или два побыть в одиночестве. Вскоре после того, как они ушли, Фрэнсис неожиданно вышла из хижины и отправилась в лес.

Ее отсутствие в лагере принесло цветному слуге сильное облегчение. Обнаружив, что он остался один, негр быстро побежал в пиратский лагерь, где его уже ожидали. Пираты считали, что работать под палящим полуденным солнцем совершенно невозможно. Капитан Барбикэн, возвратив свою обычную элегантность, сидел в тени грубого тента, сооруженного его людьми, совещаясь с Маттом Брайарли и потягивая ром с лимоном и сахаром. Увидев негра, он повелительно подозвал его:

— Что ты здесь делаешь? Разве в лагере что-то случилось?

Услышав, что два юных джентльмена ушли на побережье, а девушка после их ухода отправилась в лес в совершенном одиночестве, Криспин выругался и отпустил негра.

— Какой дьявол вселился в молодого Маунтэйна в эти дни? — спросил он Матта. — Сначала он привел ее сюда, а теперь ничего лучше не придумал, как уйти с мальчишкой и оставить ее одну в лесу. Он что, действительно не понимает, какой опасности она подвергается? — он поднялся на ноги. — Я должен найти ее, а когда я увижу этого молодого дурня, я прочитаю ему урок об осторожности, о которой он все время в спешке забывает.

Он пошел по пляжу, а Матт смотрел ему вслед и качал головой. По его мнению, это безумие продолжалось слишком долго, и, хотя он чувствовал, что виконт может хорошо защищаться, он боялся, что их стычка еще больше обострит ситуацию, которая и так была не из легких. Матт проклял всех женщин и, наполнив стакан, молча выпил за свою свободу от сумасшествия, которое охватило его капитана.

Криспин не задержался в маленьком лагере, а сразу вошел в лес, так как там была только одна тропинка, по которой можно было пройти. Наконец он нашел Девушку на маленькой поляне. Услышав звук его шагов, она обернулась, чтобы посмотреть, кто нарушил ее одиночество. Увидев капитана, она улыбнулась:

— Привет, Криспин, я не думала, что это вы. Что привело вас сюда в такой спешке?

— Вы, миледи! Я думал, что вы достаточно хорошо познакомились с пиратскими обычаями, чтобы представлять себе все безрассудство таких одиноких прогулок. Лорд Маунтэйн должен был помнить об этом и не оставлять вас без защиты.

— Не ругайте Хэла, — быстро ответила она. — Он не знал, что я решила уйти из лагеря. Я сама отослала его.

— Вы отослали его? — удивленно переспросил он. — Но почему?

Она махнула рукой.

— Потому что я устала от его общества. Мы так много времени провели вместе, что сейчас с трудом переносим друг друга. Даже одиночество предпочтительнее этого общества.

Он удивленно поднял брови, но воздержался от комментариев. Помолчав немного, он продолжил:

— В вашем теперешнем положении, миледи, одиночество опасно. Его светлость знает об этом, вот почему он так тщательно вас охраняет.

Фрэнсис задумалась и, протянув руку, сорвала большой алый цветок, росший неподалеку, а потом спросила, разглядывая лепестки:

— А кто-нибудь еще охраняет меня, Криспин?

— Мы все стараемся делать это, миледи, но Матт и я больше следим за командой. Если их оставить без присмотра, они могут взбунтоваться в любой момент. Кроме того, работа почти закончена. Вскоре корабль снова будет на плаву, и вы освободитесь от теперешнего неприятного положения.

Она закусила губу и с действительным или притворным огорчением повернулась к нему.

— Тогда, сэр, я умоляю вас немного задержаться. Мне очень хорошо здесь.

В доказательство этого заявления она села на лежащее бревно и с серьезным видом стала созерцать листву стоящих рядом деревьев. Капитан Барбикэн взглянул на нее, но, ничего не сказав, прислонился к дереву, сложил руки на груди и приготовился к ожиданию.

Молчание было нарушено ее светлостью, которая, заметив его пристальный взгляд, поинтересовалась, как долго он собирается здесь стоять.

— До тех пор, пока ваша светлость не вернется в лагерь. Оцените мое терпение, так как я могу, если пожелаю, отнести вас туда, захотите вы этого или нет. Но я помню ваше отвращение к таким грубым, пиратским методам.

Секунду или две она пристально смотрела на него, соблазненная возможностью спровоцировать его выполнить эту угрозу. Затем, внезапно отбросив всякое кокетство, она просто спросила:

— Криспин, почему вы так упорно избегаете меня?

— Избегаю вас, миледи? — переспросил он, но она нетерпеливо прервала его:

— Вы не будете отрицать это, так как нет человека, который не заметил бы этого. Но что я сделала? Чем я обидела вас?

— Вы ничего не сделали, миледи. Ваша безопасность и благополучие — моя первейшая забота, и поэтому я стремлюсь как можно дольше оставить вас в обществе вашего брата и кузена, так как это единственная подходящая для вас компания на острове. Если бы мы были на корабле, у нас был бы меньший выбор, но, пока вы на берегу, у вас нет необходимости постоянно находиться в обществе пирата.

— Так вот оно что! — воскликнула она. — Вас все еще мучают мои слова. Я думала, что вы простили меня. Вы же сказали, что сделали это!

— Я сказал вам правду, миледи. Я сам себе не могу простить, что заслужил их, и не хочу повторить свою ошибку.

Она посмотрела на него в недоумении:

— Это действительно так? И только из-за этого вы избегаете меня с тех пор, как мы приплыли на остров?

— Нет, это только половина правды.

Он отошел от дерева, его лицо побледнело, а голос прерывался от гнева:

— Если я избегаю вас, так это только ради своего спокойствия. Черт возьми! Вы думаете, что я сделан из камня? Разве я могу изо дня в день видеть вас рядом с Маунтэйном и не мечтать о том, чтобы придушить его? О, я знаю, что у него есть права! Вы обручены с ним, и если бы мы не застряли здесь, вы были бы уже обвенчаны. Но это ужасно, видит Бог, ужасно! Он может любить вас, но его любовь не может сравниться с моей!

— Криспин! — она встала, заглянула ему в лицо и прижала руки к груди. — Кто сказал вам, что я обручена с Хэлом?

— Сам Маунтэйн, за день до нашего отплытия с Ямайки. Он сказал, что вы обещали выйти за него замуж еще до того, как попали в дом Крайла. Но когда вы объявили об обручении с Гедеоном, он подумал, что вы обманули его.

— Он лжет. Он ухаживал за мной, это правда, но только неделю назад он предложил мне стать его женой.

Неделю назад! Сердце Криспина, казалось, остановилось. Из-за предательства виконта он чуть не потерял ее! Едва осознавая, что делает, он подошел к ней и обнял за плечи.

— Фрэнсис, какой ответ вы дали ему?

Она покраснела, задрожала от его прикосновения и пристально поглядела в серые глаза:

— Я ответила ему, что я не выйду замуж за человека, которого не люблю, даже если не полюблю никого до самой смерти.

Ее слова смели все преграды между ними. Криспин обнял девушку, и она не стала сопротивляться. Держа любимую в объятиях, он забыл обо всех барьерах, которые их разделяли, барьерах, поставленных жизнью и обстоятельствами. Когда наконец капитан пришел в себя, он все еще прижимал ее к сердцу, а ее лицо с закрытыми глазами и трепещущими губами было обращено к нему.

— Фрэнсис, это сумасшествие!

Она улыбнулась, не открывая глаз.

— Сладкое сумасшествие, — пробормотала она. — Но почему?

Он ответил не сразу, так как словами было трудно выразить все, что переполняло его сердце, а также внезапные угрызения совести, которые пронзили его, как кинжалом. Расстаться с ней и раньше было тяжело, а сейчас это стало в сто раз тяжелее. Горестный стон сорвался с его губ, а руки продолжали обнимать ее даже тогда, когда он произносил слова отречения.

— Потому что я — это я, мое сердце, а я не подходящий супруг для вас.

Взмахнув огромными ресницами, Фрэнсис в замешательстве посмотрела на него. В ответ на невысказанный вопрос капитан тихо продолжал:

— Между нами лежит пропасть, через которую никто не сможет перекинуть мост. В годы, которые я провел под черным флагом, я совершил много преступлений, которые вы, в вашей невинности, не можете даже себе представить, но некоторые остатки чести я все-таки сохранил, и это не позволит мне сделать вас несчастной.

Она покачала головой:

— С вами мне не страшны никакие несчастья. О Криспин, все это в прошлом. Если вы любите меня так же, как я люблю вас, между нами не может быть пропасти, ни теперь, ни в будущем.

— Если я люблю вас? — переспросил он страстно. — Вы мне дороже жизни и, Бог свидетель, дороже чести. Я не имею права говорить вам о любви, я, человек без дома и родины. И, делая это, я нарушаю клятву, которую дал вашему умирающему деду. Вместо того чтобы выходить замуж за такого человека, как я, вы можете выбрать любого из английских дворян.

Фрэнсис осторожно высвободилась из его объятий и отошла. Она стояла опустив голову, а он наблюдал за ней с тоской и страданием, проклиная себя за глупость — за то, что отбросил бесценный дар, который она преподнесла ему. Но он знал, что по законам чести он не мог поступить иначе.

Наконец Фрэнсис повернулась к нему и заговорила со страстностью, которой он не ожидал:

— Кроме моего деда я знаю только двоих дворян. Один предложил мне выбор между браком с ним и смертью брата, а другой, преследуя свои эгоистические цели, не постеснялся ложно истолковать мои с ним родственные отношения и этим чуть не сделал меня несчастной. Если это те дворяне, среди которых вы предлагаете мне выбрать мужа, я лучше до самой смерти останусь незамужней.

— Но существуют не только эти двое. И вы не можете оценивать всех английских джентльменов по поступкам ваших кузенов. Настанет день, когда вы встретите человека достойного, которого вы полюбите и который полюбит вас.

— Разве я найду другого человека, который дважды рисковал бы своей жизнью, чтобы помочь мне, и ничего не требовал взамен, как это сделал мой пиратский капитан? — она с любовью улыбнулась ему и протянула руки. — Криспин, дорогой, вы не сможете разлучить наши сердца такими незначительными возражениями. Я не позволю вам!

Он взял ее протянутые руки и посмотрел на нее с беспокойством.

— Любовь моя, мы должны расстаться ради вас. В Вест-Индии вам просто сдержать слово — это мой мир, и в нем есть для меня место; но когда придет время вернуться в Англию, вы не пожелаете связать свою жизнь с пиратом. Я не могу появиться с вами при дворе.

— Я никогда не сделаю этого. Но почему вы не сможете вернуться в Англию? Разве ваши преступления тяжелее тех, в которых был виновен ваш капитан Морган? Он был оправдан самим королем и получил рыцарство и место вице-губернатора Ямайки.

Криспин печально улыбнулся:

— Я не Морган, любовь моя. Существует только один валлиец Гарри.

Она недоверчиво посмотрела на него, но не сдавалась.

— Ни один человек в Англии не посмеет обвинить вас в преступлениях, которые сам король простил вашему командиру. Прощенье, по крайней мере, было подлинным, — вы не будете отрицать этого?

Капитан покачал головой:

— Прощенье, даже дарованное королем, не может стереть прошлого. Морган теперь вице-губернатор, но он все же остался тем человеком, который предал огню и мечу Панаму и Порто-Бэлло. Я следовал за ним, и мои руки, так же как и его, запятнаны кровью. Вы думаете, что ваш опекун лорд Ларчвуд позволит вам выйти за меня замуж?

В ответ она улыбнулась с некоторым озорством.

— Вы думаете, что капитан Барбикэн не может обойтись без его согласия? Сейчас у меня другой опекун, и вы украли меня у него, хотя он так бдительно охранял меня. Но если вы хотите, я допускаю, что брак с вами будет совершеннейшей глупостью. Я могу согласиться со всем, что вы говорили, и признать, что мы сошли с ума. Но эта глупость так приятна, а когда же любовь была мудра?

Он долго смотрел на нее и вдруг с внезапной беспечностью привлек ее к себе.

— Видит Бог, я не хочу такой мудрости, и если вы согласны связать свою судьбу с моей, мы поженимся в первом же порту, в который придем. Что вы на это скажете, миледи?

Вместо ответа она обвила руками его шею, подняла голову, но прежде чем их губы встретились, лес вздрогнул от внезапного пушечного выстрела. Они вопросительно посмотрели друг на друга. Эхо этого зловещего выстрела уже стихло, и только стая птиц с криками кружилась над деревьями. Криспин заговорил первым:

— Другой корабль, а у нас нет пушек. Пойдем, мы Должны вернуться на берег!

Она взглянула на капитана вопросительно:

— Это опасно?

Он улыбнулся и покачал головой:

— Нет, я думаю, нет. Сейчас мы должны бояться только испанцев, но они не отважатся показаться здесь. Несомненно, это какой-нибудь пиратский корабль, а это может означать, что мы убежим отсюда раньше, — он поднес ее руку к губам, — и раньше исполним ваше желание!

Так, уверенные в своем вновь обретенном счастье и не предчувствующие беды, медленно пошли они по направлению к берегу. Дойдя до маленького лагеря, они увидели серебристый пляж, широкую лагуну, в которой стоял на якоре большой корабль, и человека, который наблюдал за ними, опираясь на трость. Задумчивая улыбка появилась на его губах, а уродливая тень была отчетливо видна на белом песке у его ног.

6. ПРИГОВОР

Среди фантастической роскоши кают-компании «Вампира», которую они оба так хорошо помнили и которую надеялись больше уже никогда не увидеть, капитан Барбикэн и леди Фрэнсис ожидали решения своей участи. На этот раз они были одни, но за дверью на страже стоял вооруженный пират, а у Криспина отобрали все оружие. Капитан застыл у раскрытого квадратного окна, пристально глядя через лагуну на побережье, где работали команды черного фрегата и галеона.

Люди с «Санто-Розарио» не протестовали, когда захватили их капитана и его девушку, и даже наблюдали за этой процедурой с некоторым любопытством. Но даже если бы их это и затронуло, они ничего не смогли бы сделать, так как команда «Вампира» превосходила их более чем в три раза и у них не было пушек, потерянных во время шторма. Они не могли обороняться, мрачно размышлял Криспин, фрегат не дал бы им даже выйти из лагуны.

Однако, несмотря на очевидную невозможность защищаться, его душил бессильный гнев на себя и свою изменившую команду, на Гедеона Крайла, но больше всего на судьбу, которая снова привела его в руки горбуна. Но он боялся не за себя: смерть была его участью, и он так часто смотрел ей в лицо, что больше не боялся ее. Но мысли о том, что ожидает Фрэнсис, были мучительнее любой пытки, которой пираты могли подвергнуть его тело. Он стоял спиной к девушке, но знал, что она сидит во главе стола, а в ее глазах снова появилось выражение ужаса. С того момента, когда они вышли из леса и увидели Крайла, она едва могла говорить.

Бледные и молчащие, с некоторой заторможенностью повинуясь приказам, они отправились на борт «Вампира». Жан-Пьер сопровождал их, любезный, как всегда, но при этом он бросал на девушку взгляды, заставлявшие Криспина сжимать кулаки.

Капитан Барбикэн следил за лодкой, плывущей к фрегату с берега, и вскоре заметил, что в ней кроме Сарна и Гедеона Крайла сидели Джонатан и лорд Маунтэйн. Они уже прошли больше половины пути, прежде чем он понял, что прибытие родственников Фрэнсис прервет их краткое уединение и вскоре настанет неизбежная разлука, и, вероятно, навсегда. Он повернулся к Фрэнсис:

— Они возвращаются. Джонатан и Маунтэйн вместе с ними в качестве пленников.

Она посмотрела на него, в ее голубых глазах застыл ужас, лицо было белым, как мел, а губы посерели. Она поднялась и умоляюще протянула руки к Криспину. Когда он взял ее руки в свои, Фрэнсис уцепилась за него, спрятав лицо на его груди.

— Фрэнсис! — хрипло воскликнул он, но замолчал, так как ему нечего было сказать. Любые слова утешения были бы бесполезны, и она знала это. В наступившей тишине они слышали плеск волн за бортом фрегата и скрип весел приближающейся лодки.

— Криспин, — она подняла голову, и в ее глазах появилась твердость, — вместе с ними приближается смерть, для меня так же, как и для вас. Они могут сохранить мне жизнь, но я клянусь, что я найду способ, чтобы последовать за вами, если… — она задохнулась и закрыла глаза. — О Боже, если бы можно было умереть сейчас, в ваших руках!

У двери каюты раздались шаги. Криспин побледнел, как мертвец, наклонился и поцеловал ее на прощание. Это последнее, трагическое объятие увидел появившийся в дверях Гедеон Крайл. На мгновенье он задержался на пороге, безобразная гримаса исказила его лицо. Потом он насмешливо сказал:

— Вы стали свободнее в своих манерах, моя дорогая Фрэнсис. Этот недостаток вы должны были хорошо скрывать.

Он уселся на стул, с которого только что встала Фрэнсис, а в каюту ввели двух новых пленников под охраной Сарна и его лейтенанта-француза. Хэл и Джонатан не были связаны, но виконт был без шпаги. Гедеон откинулся на спинку стула и с удовлетворением посмотрел на своих пленных.

— Я не хочу оскорблять вас и связывать, но вы должны понять, что любая попытка сопротивления бесполезна. Я просто хочу напомнить вам, что капитан Сарн и Жан-Пьер оба вооружены и что я, — он вынул пистолет из кармана и положил его на стол перед собой, — прекрасный стрелок.

— Вы негодяй! — этот эпитет вырвался у Маунтэйна. Он сделал шаг вперед, его лицо пылало от гнева. — Вы воображаете, что вы можете убить нас и остаться безнаказанным? Ваш злой умысел раскрыт, и вы не можете укрыться за маской дружбы. Ваш союз с этими негодяями известен, и в скором времени вы отправитесь на виселицу!

— Мой дорогой Хэл, вы утомили меня! Я могу только сказать, что ваша речь необдуманна, принимая во внимание сложившуюся ситуацию. Подумайте, прошу вас! Вы, все четверо, покинули Порт-Ройял более трех месяцев назад и исчезли с глаз людей. Самым правдоподобным объяснением вашего исчезновения было то, что вы утонули в шторм. Кто, скажите, узнает, что вы выжили?

Кажется, эта сторона дела не приходила на ум виконту. Он отошел назад, сжал губы, а его лицо из красного сделалось белым. В этот момент с другого конца каюты раздался ироничный голос Криспина. Он усадил леди Фрэнсис на стул и стоял позади нее, держа девушку за руку.

— Вы полагаете, что эту тайну можно скрыть от двух сотен людей? И всех богатств Вест-Индии не хватит, чтобы купить их молчание!

— Боюсь, что мне не нужно будет подкупать их, чтобы заставить молчать.

Криспин коротко улыбнулся:

— Вы воображаете, что можете держать в повиновении несколько десятков «береговых братьев»? Вы обольщаетесь, мистер Крайл!

— Я не так глуп, мой дорогой капитан. Существует человек, которого они боятся так, как никогда не будут бояться меня, — это ваш старый друг и командир сэр Генри Морган. Ваши люди не любят вас, Барбикэн, но они не отважатся вернуться, если до него дойдет, что они повинны в вашей смерти. Власть Моргана велика, и его реакцию на их измену нетрудно предсказать.

— Морган в Лондоне и так же мало может мне помочь, как и принести им вред, даже если и пожелает сделать это.

Гедеон широко улыбнулся:

— Ваши сведения устарели, мой дорогой сэр. Морган в Порт-Ройяле, и он в сильном гневе. Он достиг Ямайки меньше чем через две недели после вашего бегства. Вы должны были знать это.

Так Гарри Морган в Вест-Индии! Морган, с его далеко идущими планами и необузданной страстью к морским скитаниям, получил королевские полномочия! Под его защитой Фрэнсис и Джонатан были бы целы и невредимы даже несмотря на Гедеона Крайла, и они разминулись с ним всего лишь на две недели! Горечь этого известия жгла подобно соли на открытых ранах.

— Так что вы видите, друзья мои, — продолжал Гедеон, — все заинтересованные в этом деле будут стремиться сохранить секрет. Когда «Санто-Розарио» снова выйдет в море, он сменит имя, и такая перемена сделает его неузнаваемым, так что вы можете быть уверены, что он спокойно бросит якорь в Порт-Ройяле. Поскольку всем известно, что он затонул во время шторма, нет причин опровергать это.

— Что вы собираетесь с нами делать? Во имя Бога, скажите нам это!

— Я собираюсь убить вас, Хэл, — вежливо ответил Гедеон. — Я, конечно, ужасно сожалею, особенно сочувствуя моей прекрасной кузине, но у меня нет выбора. Раньше мне нужна была только одна жизнь — Джонатана. Но теперь вы все четверо должны умереть, — он вздохнул, покачал головой скорее с сожалением, чем с гневом, и продолжил: — Было так много сделано, чтобы расстроить мои планы, а вместо этого они принесли даже лучшие плоды. Я признаю, что, в отличие от меня, вы — люди действия и можете легко превратить эти планы в ничто, но я умнее вас и справлюсь с вами.

После его необычной речи наступила тишина. Хэл глядел на Крайла с ужасом и отвращением, а Сарн ухмылялся, оценив по достоинству негодяя, намного превосходящего его самого. Злодейские планы горбуна не встретили одобрения Жан-Пьера, его взгляд постоянно обращался к Фрэнсис, и причину этого угадать было нетрудно. Но в голову Криспина внезапно пришла идея. Крайл говорил правду, когда объявил им о безнадежности нынешней ситуации, так как заурядным пиратам вроде Рандольфа Сарна было наплевать, живы будут или умрут по крайней мере трое из их пленников, и Криспин почти не сомневался, что Крайл отделается от них, сторговавшись с Сарном. Выкуп, несомненно, будет огромным, но никакая цена не может показаться слишком большой перед возможностью получить состояние Ларчвудов и Ротердэйлов.

Пистолет Гедеона лежал на столе перед ним, а два пирата были хорошо вооружены, в то время как у него не было даже ножа, но, с другой стороны, их бдительность была усыплена уверенностью в безопасности и преклонением перед умом своего начальника. Если он бросится на Крайла, Хэл и Джонатан смогут задержать Сарна и его лейтенанта лишь на короткое время, пока он не задушит этого дьявола за столом. Но что делать дальше, он не представлял.

Это была сумасшедшая идея, и его поддерживала только слабая надежда на спасение, но пока не было никаких шансов, что убийцы пощадят их. Расстояние между ним и Гедеоном было не более одного или двух ярдов, и горбун не ожидал нападения.

Криспин выпустил пальцы Фрэнсис, напрягся, готовясь к нападению, и одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние. Стул с треском повалился, Гедеон упал на пол вместе с Криспином, вцепившимся ему в горло.

Атака была такой неожиданной, что остальные застыли от изумления. Очнувшись, Сарн выхватил пистолет, но не успел выстрелить, как виконт бросился на него. Он не слишком хорошо представлял, чего хочет капитан Барбикэн, но, несмотря на всю ревность, был готов признать за капитаном первенство в делах такого сорта. Юный маркиз прыгнул на француза с такой силой, что оба упали на пол, уронив маленький столик и резную шкатулку. Крышка шкатулки открылась, и к ногам встревоженной леди Фрэнсис покатилась коллекция разноцветных безделушек. Наклонившись, она увидела среди разбросанных у ее ног камешков и других вещиц маленький кинжал и, едва сообразив, что делает, схватила его и спрятала в вырез платья. Джонатан вцепился в Жан-Пьера, но он был гораздо моложе француза, у которого к тому же были стальные мускулы. Так что Жан-Пьер вскоре освободился от мальчика. Поднявшись на ноги, он одним взглядом окинул каюту. Увидев, что его капитан был в состоянии защитить себя сам, он бросился на помощь Гедеону Крайлу. Схватив пистолет за дуло, он Ударил Криспина рукояткой по голове. От этого удара капитан потерял сознание.

Фрэнсис вскрикнула и бросилась на колени рядом с Криспином. Вдруг дверь каюты отворилась, и появился пират, стоявший на страже за дверью и услышавший шум борьбы. Капитан Сарн, сдерживая Маунтэйна, отдал приказ, и через несколько минут все три пленника были надежно связаны. Фрэнсис попыталась протестовать, когда связывали бесчувственного Криспина, но они не обратили на нее никакого внимания и по команде Гедеона усадили его на стул па противоположном конце стола.

Между тем Сарн и Жан-Пьер помогли горбуну подняться и подняли опрокинутый стул. Француз действовал довольно быстро, и Барбикэн не нанес сколько-нибудь серьезного вреда Крайлу, но тот был весь в синяках и дрожал, а на его горле остались багровые отметины от пальцев Криспина. Крайл дотронулся до шеи и потер ее. Взглянув на капитана Барбикэна, он побледнел от бешенства, и его лицо исказила дьявольская гримаса. Сарн хранил молчание и удерживал Фрэнсис, хотя каждая ее клеточка рвалась к любимому человеку. Какой-то дьявольский план зрел под этой мертвенно-бледной маской, и в тишине, наступившей после короткой стычки, явно чувствовались злобные флюиды, исходящие от горбатого дьявола.

Но, несмотря на все мрачные предчувствия, пленники даже примерно не могли представить себе всей глубины гнева, затаившегося в груди Гедеона, и ненависти, рожденной завистью, отравлявшей всю его жизнь. Они не догадывались о муках, которые ежедневно испытывал гордый и амбициозный дух в исковерканном теле. Его уделом было презрение и унижение, — с того самого дня, когда лорд Генри Крайл впервые увидел скрюченное тело своего сына и наследника, мать которого умерла, дав ему жизнь. Отношение отца наложило отпечаток на все его детство: Гедеон стремился развить свои умственные способности. Его физический недостаток сделал его озлобленным на всех тех, кого природа наградила более щедро, и эта обида увеличивалась по мере того, как возрастали его желания.

Он становился старше, его воля закалялась, и с безграничной настойчивостью он следовал к своей цели. Он завидовал только власти и мог совершить любое преступление, если оно позволяло ему приблизиться к ней. Он даже не остановился перед убийством собственного отца. Горбун так долго лелеял свой замысел и проклинал свое несчастье, что его сознание искривилось так же, как и его тело. Гедеону нравилось сочетание преступных действий и изящных манер. Он внушал страх даже таким негодяям и преступникам, как Рандольф Сарн, но только одного человека он не мог заставить бояться себя. С самой первой встречи Криспин Барбикэн ни разу ни показал, что боится его. Он расстроил планы Гедеона, принудил его покинуть надежное убежище и взять в союзники пиратов, но все это мелочи по сравнению с последним происшествием. Он посмел напасть на него безоружным, в то время как у Гедеона был пистолет, а рядом стояли два вооруженных человека, показав этим свое к ним презрение. Крайл ненавидел пирата, так же как ненавидел любого человека, обладающего большой физической силой, но теперь его ненависть достигла такой невиданной степени, что ее не могла погасить никакая месть.

Пока он размышлял над этим, воспоминание о сцене, которой он был свидетелем, когда вошел в каюту, всплыло в его сознании, и он внезапно понял, что через Фрэнсис он может отомстить капитану Барбикэну, что сможет удовлетворить даже свою ненависть. В тишине Крайл смотрел на находящегося без сознания человека, и на его бледном лице появилась ужасная гримаса.

— Приведите его в себя, — наконец сказал он, и его обычно мелодичный голос стал скрипучим и хриплым. Пираты повиновались его приказу, пытаясь влить в Криспина стакан вина, но внезапно Барбикэн застонал и открыл глаза.

Придя в себя, в первый момент Криспин вспомнил только, что был пленником. Но когда его сознание прояснилось, а туман в глазах рассеялся, он увидел Крайла, сидящего на другом конце стола, и понял, что его сумасшедший план провалился.

— Так, уже лучше, — любезно заметил Гедеон. — Капитан Барбикэн, позвольте мне сказать, что я разочаровался в вас. Я считал вас воспитанным человеком, но ваше недавнее поведение заставило меня изменить мнение. Даже если бы вам и удалось убить меня, через минуту вы были бы сами мертвы.

Серые глаза пирата хладнокровно, с некоторым презрением взглянули на него.

— Возможно, — бесстрастно заметил он, — но, по крайней мере, я умер бы, зная, что избавил землю от негодяя, который преступен в глазах Бога и людей.

Лицо горбуна передернулось от гнева.

— Теперь я знаю, что вы — дурак. Мудрый человек должен молчать и не будет дразнить того, кто держит в руках его жизнь и смерть. Для вас было бы лучше быть покорным.

— Вы путаете мудрость с трусостью, мистер Крайл.

Криспин откинулся на высокую спинку стула и, намеренно оскорбляя Гедеона, сардонически усмехнулся:

— Это достаточно естественная для вас ошибка.

Со злости Гедеон раздавил в кулаке стакан, стоящий перед ним на столе. Очень медленно он взял свой носовой платок и стер с пальцев вино и кровь.

— Мы еще услышим, мой дорогой капитан, ваши громкие мольбы, когда все устроится так, как я пожелаю. Сарн! — он повернулся к пирату. — Вы часто хвастались своими изобретательными пытками. Сейчас вы сможете продемонстрировать свое мастерство. Вы говорили мне о людях, которые часами призывали смерть, хотя с каждым вздохом их покидала жизнь, но сможете ли вы пытать человека так, чтобы он не умер? Можете ли вы причинить ему невероятные страдания, более ужасные, чем те, которые испытывают грешники в аду?

Не дожидаясь ответа на вопрос, он продолжал говорить. Его голос перешел на крик, а глаза с сумасшедшим блеском смотрели через стол на Криспина.

— Нет, вы не умрете, мой друг! Это слишком легкий путь. Вы будете жить, искореженный и изувеченный пытками, но будете жить. Может быть, вы представите, что чувствует человек на моем месте? Это ад на земле, а я провел так всю свою жизнь. Но вам будет в сотню раз тяжелее, ведь вы сильнее обычного человека. Смерть при жизни, капитан Барбикэн! Это мой вам приговор!

Он откинулся на стул, вытирая пот со лба. Все присутствующие изумленно застыли, услышав столь бесчеловечное решение, но Фрэнсис первая пришла в себя.

— Нет! — она вскочила со стула и бросилась к столу. — Гедеон! Ради Бога! Разве недостаточно того, что мы должны умереть? Разве земли Ротердэйлов не перейдут к вам?

Она замолчала, вглядываясь в его лицо и ища признаки милосердия. Ничего не обнаружив, она встала на колени перед Крайлом, прося за любимого так, как никогда не просила за себя:

— Гедеон, имейте милосердие! Вы не можете совершить такую страшную вещь! Ни один человек не может быть так жесток, так дьявольски жесток! О милосердный Боже!

— Я советую вам, моя дорогая Фрэнсис, умерьте вашу горячность и подумайте лучше о себе. Я обещаю, что вам это будет необходимо.

Стул Криспина с треском упал, а сам он поднялся на ноги. Фрэнсис все еще стояла на коленях, пораженная словами горбуна.

— Вы совершили большую ошибку, сбежав от меня, Фрэнсис, и опозорили наше имя, связавшись с этим авантюристом, но я все еще готов жениться на вас. Когда вы станете моей женой, вы получите положение, достойное вас, и однажды я позволю вам снова встретиться с вашим галантным кавалером, — горбун злобно улыбнулся. — Это должно быть забавно, я думаю.

— Вы лжете! — презрительно сказал Криспин. — Вы никогда не отважитесь жениться на ней, потому что она будет знать правду о смерти своего брата. Если вы хотите стать маркизом Ротердэйлом, вы должны будете убить всех нас и прекрасно знаете это.

— В ваших словах есть доля правды, но я не сомневаюсь, что со временем я найду объяснение, которое удовлетворит всеобщее любопытство. Вы видите, я не спешу. Мы подождем здесь прибытия наших друзей (я упоминал, что мы выбрали этот остров как место встречи с другим пиратским кораблем), а потом на всех парусах поплывем навстречу испанцам, — предприятие, которое больше не заинтересует вас. Вы видите, что у меня будет время, чтобы привести свой план в действие.

После этой последней угрозы он пристально оглядел всех присутствующих. Хэл и Джонатан стояли у стены, в ужасе от всего происшедшего; Фрэнсис все еще стояла на коленях, закрыв лицо руками; губы Криспина побелели, хотя он и старался держаться с пренебрежением, а в его глазах, обращенных к девушке, была сильнейшая боль. Гедеон увидел, что его месть уже дала плоды, и, улыбнувшись, повернулся в другую сторону.

— Брось эту троицу в трюм, Сарн, чтобы они могли на досуге поразмыслить над своим будущим. Ее светлость останется здесь, чтобы мы могли насладиться ее обществом. Эта каюта как будто подготовлена для нее.

Сарн усмехнулся. Он вызвал своих людей в каюту, но, когда по его приказу они подгоняли пленников к дверям, Фрэнсис вышла из оцепенения и вскочила.

— Возьмите и меня! Я не приму одолжения этого чудовища! — Она повернулась к Сарну и протянула ему руки: — Если в вас осталась хоть капля милосердия, вы не разлучите нас сейчас!

Вместо ответа пират вопросительно посмотрел на Гедеона. Горбун вздохнул и сказал с нарочитой усталостью:

— Моим желанием было, чтобы вы остались здесь. Вы должны учиться покорности, Фрэнсис, и стать послушной женой. Уведите их прочь.

Фрэнсис бросилась к Криспину и цеплялась за него до тех пор, пока Жан-Пьер не оттащил ее в сторону. Ее полный отчаянья крик холодом сковал сердце уходившего Криспина. Он остановился, обернулся, неимоверным усилием пытаясь освободить связанные руки, и увидел, что она упала в обморок на руки Жан-Пьеру, а Гедеон Крайл улыбается с дьявольской жестокостью.

Он видел выражение лица француза, смотревшего на девушку, и, когда дверь разделила их, Криспин остался наедине со своими черными мыслями.

7. ФРЭНСИС

Когда Фрэнсис очнулась от обморока, она увидела, что полулежит у раскрытого окна, в которое попадают последние лучи заходящего солнца, в каюте, кроме Гедеона, больше никого. Она приподнялась и пристально взглянула на горбуна, который все еще сидел за столом со стаканом вина.

— Я с облегчением вижу, что вы пришли в себя, моя дорогая, — заметил он, но в его тоне явно слышалась насмешка. — Ваш длительный обморок доставил мне некоторое беспокойство.

Она отвернулась, чувствуя его лицемерие, и он коротко улыбнулся. Затем, поднявшись, он подошел к девушке.

— Почему вы отворачиваетесь от меня, любовь моя? Это потому, что я горбат? Или вы тоскуете по вашему дюжему пирату? Но подождите, Фрэнсис, подождите! Когда Сарн закончит свою работу над галантным капитаном, вы обнаружите, что между нами не такая большая разница.

Эти слова ужасом сковали ее сердце. Она вдруг осознала зловещую роль Сарна и его сообщников.

— Вы не… они не…? — она задрожала, а в голосе ее послышался ужас.

Гедеон покачал головой:

— Нет, моя дорогая, еще нет. Пытка будет более тонкой и смертоносной, чем физические страдания, и он еще пожалеет, что не попал в руки Сарна. Он еще узнает — вы оба узнаете, — что я не позволю безнаказанно насмехаться надо мной!

Приняв вызов, она смело посмотрела на него:

— Возможно, существует что-то, чего вы не учли, Гедеон. Вы предполагаете, что, если вы сохраните мне жизнь, я буду молчать? Мы не всегда будем оторваны от общества. Ваша победа будет бесплодной, если вслед за Ротердэйлом вы не сможете насладиться плодами вашего преступления. Однажды мы вернемся в Англию, и тогда, Бог поможет мне, я отправлю вас на виселицу.

Он улыбнулся, перебирая кружева своими длинными белыми пальцами.

— Жена, моя дорогая Фрэнсис, не может свидетельствовать против своего мужа. Вот почему я решил жениться на вас.

— Я найду способ. Невозможно, чтобы человек совершил такие преступления, как вы, и избежал наказания. Небеса помогут мне сделать это!

Крайл улыбнулся:

— Если вы надеетесь на божественное вмешательство и правосудие, моя дорогая, вы будете сильно разочарованы. Говорят, что мне покровительствует сам дьявол.

— Нет силы на земле или в аду, которая поможет вам. Я думаю, что всякое убийство будет раскрыто.

— Моя дорогая кузина, как мало вы меня знаете. Убийство, если оно достаточно изобретательно, никогда не будет раскрыто.

Он увидел замешательство в ее глазах и страх, охвативший ее. Уверенный, что Фрэнсис никогда не сможет предать его, Гедеон добавил:

— Как, вы думаете, умер мой отец?

Фрэнсис отшатнулась и взглянула на него расширенными глазами.

— Боже мой! Ваш отец?

— Да, мой собственный отец. Я всегда ненавидел его, но когда я был ребенком, то очень его боялся. Но я был терпелив, и пришло время, когда он стал бояться меня. Он хотел стать маркизом и был так глуп, что думал, будто я стану помогать ему. Сначала мне нравилось поддерживать его веру, но он стоял на моем пути, и пришло время, когда я отправил его в ад.

Он помолчал, наслаждаясь ее ужасом, а потом продолжал:

— Теперь, моя дорогая Фрэнсис, вы знаете секрет, который не известен больше ни одной живой душе, но не думайте, что этим вы сможете мне навредить. Когда умер мой отец, я был за сотни миль от него, а его смерть наступила от оружия менее грубого, чем ножи и пистолеты наших друзей-пиратов.

Фрэнсис казалось, что его голос доносится как будто издалека, с трудом преодолевая темноту. Хотя она и знала, что Крайл — дурной человек, но девушка даже не могла представить себе всей меры его злодейства, и в этот момент она внезапно осознала всю безнадежность своего положения. Он казался ей всемогущим в своей безнравственности, а любая попытка сопротивления — тщетной борьбой с самой судьбой. Фрэнсис приготовилась к смерти, но он сохранил ей жизнь. Однако в руках Крайла жизнь была во много раз ужаснее смерти. От этих потрясений она совершенно перестала замечать окружающее, а когда очнулась, то увидела, что находится в отдельной маленькой каюте. Видимо, она пришла сюда, хотя и не помнила, как сделала это, так как Гедеон все еще был рядом с ней, поддерживая ее под локоть. Он усадил девушку на стул.

— Это ваша каюта, — сообщил он Фрэнсис. — Я не собираюсь содержать вас как пленницу, и вы имеете право свободно приходить в кают-компанию и на кормовую палубу. Вы можете не опасаться Сарна и его людей. Пока я здесь, ни один из них не посмеет обидеть вас. Здесь, — он указал на большой сундук и открыл его крышку, — вы найдете одежду, соответствующую вашему положению. Она принадлежала испанской леди, которая путешествовала на галеоне, захваченном нами у берегов Эспаньолы. Эти вещи ей теперь не понадобятся.

— Что… что с ней случилось? — робко спросила Фрэнсис, а Гедеон улыбнулся.

— Она умерла, — ответил он, и в этих словах был зловещий смысл.

— Сейчас я оставлю вас, но я вскоре вернусь, чтобы проводить вас на ужин в кают-компанию. Вы должны переодеться, и будьте готовы сопровождать меня.

Фрэнсис покачала головой и с усилием заметила, что хотела бы остаться в своей каюте. Гедеон вплотную подошел к ней, и его длинные, тонкие пальцы сжали ее запястье.

— Меня не волнует, что вы хотите делать, а чего не хотите. Отныне вы будете беспрекословно повиноваться мне. Если вы не будете делать этого, я гарантирую, что найду способ заставить вас.

Он сильнее сжал ее руку, а пристальный взгляд черных, блестящих глаз уничтожил последние остатки ее воли. Девушка склонила голову.

— Я буду готова, — прошептала она.

Удовлетворенный, Крайл собрался уходить, но задержался у двери и сказал:

— Последнее предостережение, моя дорогая. Вы должны хорошо запомнить, что на борту этого корабля я ваш единственный надежный защитник. Пусть этот сундук служит вам постоянным напоминанием о том, что вас ждет, если со мной что-нибудь случится.

Когда дверь за ним закрылась, Фрэнсис встала и, двигаясь как будто во сне, подошла к сундуку, в котором было несколько богато украшенных нарядов. Затем, отложив их в сторону, она медленно начала расстегивать пуговицы своей изношенной амазонки, как вдруг что-то упало на пол. Это был маленький кинжал, который она спрятала во время стычки в кают-компании и о котором до сих пор не вспомнила.

Всхлипнув, она схватила его и вытащила из ножен гибкое, узкое, похожее на иглу лезвие. Теперь, когда не осталось никакой надежды, Фрэнсис показалось, что Бог указывает ей путь к спасению, и она смотрела на кинжал со слезами благодарности. Опустившись на колени, закрыв глаза и продолжая сжимать кинжал, она пробормотала благодарственную молитву. Потом она подняла оружие, направила его себе в грудь, но не смогла нанести удар.

Имеет ли она право использовать этот Божий дар, чтобы освободиться самой? Если Гедеон, придя за ней перед ужином, найдет ее бездыханный труп, не обрушит ли он свою ужасную месть на остальных пленников? Криспин уже приговорен к ужасной участи, а что же тогда будет с Джонатаном, ее любимым маленьким братом, и с Хэлом, который попал в эту историю только из-за нее?

Стоя на коленях в наступающей темноте, Фрэнсис молила Бога, чтобы он просветил ее и помог придумать какой-нибудь план, который сможет спасти всех. Что же она должна делать?

Был момент, когда она хотела использовать кинжал против Гедеона, когда он придет за ней. Ведь если он будет убит, пираты могут согласиться получить за пленников выкуп, так как она понимала (и так раньше говорил Криспин), что Сарн не получит никакой выгоды, а больше проиграет в случае смерти своих пленников. Но потом она вспомнила смелые черные глаза Жан-Пьера и напоминание Гедеона о том, что он ее единственный защитник на борту «Вампира», и после этого решимость покинула ее. Она сомневалась, сможет ли лишить человека жизни, а если ее попытка будет неудачной, они на самом деле погибли.

Нет, лучше спрятать кинжал, притвориться покорной Крайлу, усыпить его подозрения и попытаться нарушить его дьявольские планы. В том, что удобный случай должен представиться, она была совершенно уверена. Она не может использовать попавшее к ней оружие для самоубийства, а должна попытаться спасти всех.

Придя к такому решению, она встала и зажгла лампу, висевшую под потолком. Сняв разорванную амазонку, которая так долго ей служила, Фрэнсис надела одно из платьев, лежавших в сундуке. Это был типично испанский наряд из черного бархата. Взяв гребень из слоновой кости, она расчесала волосы и скрепила их черной кружевной косынкой, которая при желании могла сойти за вуаль.

Когда Гедеон вернулся в каюту, он застал Фрэнсис сидящей у раскрытого окна. Он поднял брови, собираясь пошутить по поводу выбранного ею костюма, но ничего не сказал и молча пригласил ее в кают-компанию.

Она встала, оперлась на его протянутую руку, и Крайл неприятно улыбнулся, считая, что сломил ее сопротивление. Так, с побледневшим лицом и опущенными глазами, леди Фрэнсис последовала рядом с горбуном, скрывая маленький кинжал в складках бархатного платья.

8. РАЗНОГЛАСИЯ СРЕДИ ПИРАТОВ

Рандольф Сарн и Жан-Пьер ожидали их в кают-компании. Не глядя по сторонам, Фрэнсис села на стул, который пододвинул ей Гедеон. Сначала разговор был беспорядочным, но постепенно они оживились и стали обсуждать предприятие, для которого ждали подкрепления.

Фрэнсис узнала, что они ожидают двадцатипушечный пиратский корабль «Отважный» под командованием Роджера Шаргейла, а пока будут ремонтировать «Санто-Розарио» (теперь «Чайка»), чтобы пополнить свою флотилию. Галеону не хватало пушек, и другим кораблям временно придется поделиться с ним вооружением.

— Все будут думать, что корабль утонул три месяца назад во время шторма, — заметил Сарн.

— Вам необходимо набрать на него экипаж, мой друг, ликвидировав всякий возможный риск, — Гедеон цинично улыбнулся. — Нет, не держите их. Даже если их не заставит молчать страх перед Морганом, никто не поверит такому фантастическому рассказу, и они не вернутся в Порт-Ройял. Отныне «Вампир» будет базироваться на Тортуге.

Жан-Пьер нахмурился и покачал головой.

— Это мне не нравится! — грубо заметил он. — Я не собираюсь бегать от Гарри Моргана. Он чертовски хитер! Он увидит, что мы избегаем его, и спросит себя, чего мы боимся. А когда Морган задастся таким вопросом, из этого не получится ничего хорошего для нас.

— Ты боишься Моргана, Жан-Пьер? — медленно спросил Гедеон.

— Боюсь? Нет! — ответил француз. — Но глубоко уважаю его ум. Почему мы не можем вернуться в Порт-Ройял? Разве все эти недели мы делали что-то такое, чего не делал Морган? А сейчас он рыцарь и вице-губернатор Ямайки.

— И друг Криспина Барбикэна.

Жан-Пьер ухмыльнулся:

— А разве это нас касается? Корабль Криспина утонул во время шторма три месяца назад. Разве мы управляем стихиями?

Слабая насмешка появилась в глазах Гедеона, но Сарн нахмурился и ответил с некоторой долей сарказма:

— Я думаю, не один человек удивится чудесному спасению ее светлости, в то время как все остальные погибли. Ты дурак, Жан-Пьер!

Лейтенант все еще улыбался, но вся его любезность исчезла. Фрэнсис после этих слов стала более внимательно прислушиваться к разговору.

— А разве все эти вопросы не возникнут на Тортуге и, — Жан-Пьер повернулся к Гедеону, — в Лондоне? Определенно, так и будет, и история, в которую поверят любопытные в этих местах, будет достаточно хороша и для Порт-Ройяла.

— Почему мы должны обязательно вернуться в Порт-Ройял? — удивленно спросил Сарн.

Жан-Пьер пожал плечами:

— Потому что я достаточно давно знаком с Морганом и знаю, что он из всего извлекает выгоду. Вы Думаете, три года в Лондоне изменили его? Валлиец Гарри пиратом был, пиратом и остался, несмотря на то, под каким флагом он плавает и в какой костюм одет.

Жан-Пьер откинулся на стул, поднял стакан и окинул своих компаньонов взглядом, значение которого Фрэнсис не могла отгадать. Но его последние слова дали ей ключ к разгадке.

— Шаргейл будет согласен со мной. Он был одним из капитанов Моргана и подбирал себе команду среди тех, кто плавал с адмиралом, — закончил Жан-Пьер.

Гедеон и Сарн переглянулись. Они хорошо знали: команда была недовольна тем, что Крайл принял командование на себя и из-за этого за последние три месяца плавания у них не было почти никакой добычи. Жан-Пьер обладал достаточной популярностью, а Роджер Шаргейл с «Отважного» был хорошо известен и уважаем среди «береговых братьев». Если дело дойдет до открытого столкновения, им будет трудно справиться с этими признанными лидерами.

После слов француза наступила напряженная тишина. Фрэнсис переводила взгляд с одного на другого. Жан-Пьер с кажущимся равнодушием пил вино, а замаскированная в его словах угроза вызвала в бесцветных, холодных глазах Рандольфа Сарна жесткое, гневное выражение. Он уже было открыл рот для ответа, но Гедеон остановил его движением руки.

— Предположим, — медленно сказал горбун, — что я придумаю правдоподобную историю спасения ее светлости. Есть ли у тебя какая-то другая причина, Жан-Пьер, из-за которой ты советуешь вернуться на Ямайку?

— Черт побери! — Жан-Пьер отодвинул стакан и перегнулся через стол. — Мне все это представляется таким образом. Когда миледи и ее брат сбежали с Криспином Барбикэном, вы потребовали погнаться за ними как можно быстрее. Поэтому вы хорошо заплатили нам, чтобы заполучить самый быстроходный корабль в Порт-Ройяле, но во время этих поисков мы занимались обычными набегами на испанцев. А это не преступление! Морган за это получил рыцарское звание. Теперь мы нашли миледи — как, я не знаю. Объяснить, как мы это сделали, — ваше дело, монсеньер.

— Я смогу это объяснить, — спокойно сказал Гедеон. — Продолжай.

— Ведь эта история о чудесном избавлении когда-то достигнет Порт-Ройяла и сэра Генри Моргана. А мы не вернулись в Порт-Ройял, а остались на Тортуге. Разве это не даст сэру Генри пищу для размышлений? Разве он не спросит себя: почему это вы английский маркиз, приехав в английскую колонию, в которой находится ваша плантация, не нашли ничего лучшего, чем выйти в море с пиратом, по которому плачет веревка, и к тому же французом? У него возникнут подозрения, монсеньер, а когда у Моргана возникают подозрения…

— Я так понял, что вы все сказали, Жан-Пьер, — заметил Гедеон. Он пристально рассматривал свой перстень, и опал на его пальце мрачно блестел в свете ламп. — Мы обсудим ваше предложение.

— К дьяволу это предложение! — отрубил Сарн. — Я не поведу свой корабль в Порт-Ройял, пока Морган там вице-губернатор. Я иду на Тортугу.

— Я сказал, что мы должны обсудить это, — повторил Гедеон. — Мы не должны торопиться, ведь у нас еще есть время, прежде чем мы снова попадем в какой-либо порт. Но благодаря Жан-Пьеру я стал уважать хитроумие сэра Генри Моргана и не желаю вызвать его подозрения. Ведь раньше или позже я должен буду вернуться в Порт-Ройял, чтобы привести в порядок свои дела.

Они с удивлением взглянули на Крайла.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что я должен продать свою плантацию. Неужели вы думаете, что, когда у меня в руках будет собственность Ротердэйлов, мне нужна будет какая-то плантация в Вест-Индии?

— А как насчет нас? — поинтересовался Сарн.

Крайл улыбнулся:

— Мы по-прежнему будем в доле, с взаимной выгодой, я надеюсь. «Вампир» будет вашим, Сарн. Я подарю его вам, а кроме того, часть его добычи. А потом я с моей невестой, — он поклонился Фрэнсис, — вернусь в Англию как маркиз Ротердэйл. Новый Свет снабдил меня золотом, а теперь я приобрету титул маркиза. В будущем меня больше не интересуют эти варварские острова.

— Вы собираетесь покинуть нас? — Сарн поднялся и положил руки в карманы. — Либо вы очень уверены в том, что говорили нам, мистер Крайл, либо вы совершенный дурак. Что мешает мне убить вас и снова стать независимым?

— Ничего не мешает, но я думаю, что вы очень мало от этого выиграете, и к тому же однажды вам придется объяснить причину моей смерти. Моя смерть не принесет вам выгоды, а будет только свидетельством глупости.

Он достал из кармана резную коробочку и взял щепотку табака. Сарн мгновенье наблюдал за Крайлом, затем украдкой посмотрел на Фрэнсис и примирительно сказал:

— Да, несомненно, я ничего не выиграю. Лучше мы подождем и посмотрим, что принесет нам будущее. Как вы сказали, нам некуда торопиться.

— Теперь в вас говорит мудрость, — любезно сказал Гедеон. — Помни, Сарн, не так уж плохо иметь могущественного покровителя при дворе. А я буду обладать этим могуществом.

— Я не сомневаюсь в этом, — ответил Сарн и снова посмотрел на Фрэнсис. Гедеон заметил этот взгляд и улыбнулся.

— Именно так. Вы понимаете, мой дорогой Сарн, что лучше быть моим другом, чем моим врагом. Фрэнсис!

Фрэнсис опустила глаза и вздрогнула. Гедеон поднялся и предложил девушке руку.

— Ваш трагический вид чрезвычайно утомил меня. Идите в свою каюту.

Она безмолвно, без слова протеста, встала и последовала за ним к двери. Крайл открыл перед ней дверь, но, когда девушка уже собиралась выйти, внезапно задержал ее.

— Вы еще не готовы к жизни при дворе. Это невежливо: уйти и не пожелать всей компании доброй ночи.

Она побледнела, но повернулась и сделала реверанс.

— Я желаю вам доброй ночи, джентльмены.

Сарн продолжал развалившись сидеть на стуле, держа руки в карманах, но Жан-Пьер поднялся и поклонился.

— К вашим услугам, миледи, — галантно ответил он, игнорируя насмешливую улыбку капитана.

Фрэнсис почти не спала в ту ночь, лежа в темноте и перебирая возможности побега. Хотя у нее не было никакого плана, она чувствовала, что она приобрела, по крайней мере, некоторые знания о своих мучителях, которые ссорились, не стесняясь ее присутствия. Если придет другой корабль, угроза мятежа может стать реальной, и Фрэнсис поняла, что ее последняя надежда на спасение связана с соратниками сэра Генри Моргана. События вечера показали, что ей не удастся отсидеться взаперти в своей каюте, как она намеревалась, а придется попытаться предпринять какие-либо шаги для спасения.

В соответствии с этим решением, на следующий день она вышла на корму, под навес, который Гедеон приказал соорудить там, так как материальные удобства всегда были у него на первом плане. Фрэнсис была там одна, и это одиночество красноречиво свидетельствовало о власти горбуна, ведь обычно было трудно остаться в одиночестве на борту одного из самых больших пиратских кораблей на Карибах.

За узкой полоской воды она могла видеть движущихся по песчаному пляжу людей, в своем усердии похожих на муравьев. Они перетаскивали дюжину пушек с «Вампира» на берег, обливаясь потом, и строили временное укрепление, способное помешать любому кораблю войти в лагуну. Горстка пиратов несла караул, позволяя своим товарищам спокойно работать, не опасаясь нападения.

Фрэнсис с тоской глядела на маленькую хижину, много недель служившую ей домом, а сейчас покинутую. Ее мысли возвращались к тем нескольким мгновеньям прошедшего дня, когда она узнала подлинное счастье, продолжавшееся так недолго. Она закрыла глаза, стараясь удержать подступившие рыдания, но не сдержалась, и слезы потекли по ее бледным щекам. Вдруг она услышала рядом с собой мелодичный голос ненавистного кузена:

— Я прошу вас, перестаньте плакать, Фрэнсис. Ничто так не раздражает меня, как постоянно плачущая женщина. Это недостойно и неуместно.

Она вытерла слезы и взглянула на него. Широкополая шляпа закрывала его лицо, он стоял, опираясь на трость.

— Я собираюсь на берег. Вы не должны беспокоиться, пока меня не будет. Я крепко держу в руках этих негодяев, — он взял ее руку и поднес к губам. — До свиданья, любовь моя.

Девушка ничего не ответила. Крайл усмехнулся и пошел прочь. Он неуклюже спустился в ожидавшую его лодку и в сопровождении Сарна отправился на берег.

Фрэнсис встала. Сейчас, как никогда, у нее появился шанс, которого она так ждала. Если ей удастся разыскать Криспина и поговорить с ним, возможно, они смогут придумать какой-нибудь план побега. Она не знала, где искать его, но подозревала, что его держат где-то в глубине корабля, и стала осторожно спускаться вниз. Без помех она добралась до пушечной палубы, но, не зная, куда пойти дальше, остановилась. Внезапно позади нее раздались шаги, и, обернувшись, она увидела Жан-Пьера.

Он довольно почтительно поклонился, но его улыбка была достаточно дерзкой.

— Тысяча извинений, миледи, но вам нельзя приходить сюда. Я получил приказ следить, чтобы вы не покидали своих апартаментов.

Жан-Пьер проводил ее до кают-компании и усадил в кресло во главе стола. Он закрыл дверь и, остановившись напротив, стал наблюдать за девушкой. Она была очень взволнована. Наконец она со вздохом сказала:

— Вам незачем охранять меня, сэр. Если вы хотите, я пообещаю, что не выйду из этой комнаты до возвращения моего кузена.

Он отошел от двери и, опершись на край стола, пристально посмотрел на нее. Девушка судорожно вцепилась в ручки кресла, но заставила себя спокойно встретить его взгляд.

— Вы хотели увидеть Криспина, не так ли?

Она вымученно улыбнулась:

— А кого еще на борту этого корабля мне хотелось бы видеть, если не моего брата или кузена Маунтэйна, а они, я полагаю, содержатся вместе с Криспином?

Он ухмыльнулся, но не соизволил ответить на вопрос. Вместо этого он заметил:

— Сейчас ни он, ни они не смогут помочь вам, миледи. Вы должны искать друга где-нибудь в другом месте.

Сердце Фрэнсис быстро забилось. Возможно, фортуна еще улыбнется им, если Жан-Пьер согласится помочь.

— Где же я могу искать поддержку, если, кроме Криспина, мне не сможет помочь ни один человек? Я думаю, вы смеетесь надо мной.

— Нет, миледи! Я не смеюсь. Я только хочу помочь вам. Возможно, монсеньер Крайл не так могущественен, как он воображает. Он не принадлежит к «береговым братьям». Когда-нибудь кто-то из нас спросит себя, почему мы должны повиноваться человеку, который просто использует нас в своих целях.

— Но он хорошо платит вам, не правда ли?

Жан-Пьер щелкнул пальцами.

— Только обещаниями, не больше! Он сказал, что мы получим его долю добычи от последнего плавания, и мы согласились. Но у нас не было времени распорядиться последним грузом, потому что мы ушли из Порт-Ройяла в большой спешке, а с тех пор мы не захватили ни одного корабля. Так что, миледи, люди недовольны, а теперь еще прибавилось это дело с вами, вашим братом и мсье виконтом. Все это нам не нравится. Если правда выплывет наружу, кто будет виноват? Только не монсеньер Крайл. Он-то выйдет сухим из воды. Он придумает какой-нибудь способ, чтобы свалить всю вину на нас.

Она подняла глаза и встретила его взгляд.

— Вы можете помочь нам, Жан-Пьер? Вам не придется жаловаться на нашу неблагодарность.

— Это возможно, миледи. Я не знаю, как, но это возможно.

— Вы говорили, что ждете прибытия другого корабля, капитан которого был одним из людей сэра Генри Моргана?

— Вы не только красивы, но и умны, миледи. Вы были очень внимательны вчера вечером, хотя и выглядели такой тихой и спокойной. Да, я говорил о прибытии Шаргейла. Я слышал, что люди хотят вернуться на Ямайку, и я думаю, что в случае столкновения силы будут неравными.

— Вы имеете в виду вооруженное столкновение? — спросила Фрэнсис, затаив дыхание.

— Мятеж? Я? — Жан-Пьер выглядел удивленным. — Нет, миледи! «Береговые братья» сами выбирают себе капитана, и если он не устраивает нас, мы меняем его на другого. Нас начал не устраивать Сарн. Вот и все.

Она сделала нетерпеливое движение:

— О, называйте это как хотите, только помогите нам освободиться! Я обещаю вам, что вы будете хорошо вознаграждены. В случае смерти Гедеона мой брат становится его наследником, а лорд Маунтэйн тоже наследник большого состояния (его отец — приближенный короля Карла). От Гедеона же вы ничего не получите. Он только предаст вас, если это будет в его интересах. О, я умоляю вас помочь нам!

В своем нетерпении и надежде она забыла страх перед пиратом. Она склонилась через стол и даже отважилась взять его за руку, ее голубые глаза умоляюще смотрели на него. Жан-Пьер снова улыбнулся и внезапно накрыл ее руку.

— Но ваш брат и мсье виконт — пленники, а король Карл так далеко. Черт возьми, это не дело! Существует только одна награда, которой я хочу, моя дорогуша. Предоставьте мне ее, и я сделаю так, как вы просите.

Фрэнсис не стала притворяться, что неправильно поняла его. Она покраснела и вскочила, попытавшись вырвать руку.

— Нет! — воскликнула она. — Нет, только не это!

Жан-Пьер поднял брови:

— Вы, очевидно, предпочитаете стать женой монсеньера Крайла? Мой Бог, вы не польстили мне!

Рыдания сорвались с ее губ, и она отвернулась, прикрыв глаза рукой. Другую ее руку все еще держал Жан-Пьер.

— Такая маленькая ручка, — заметил он, — держит жизни нескольких людей.

Она снова попыталась вырвать руку, и в этот раз он отпустил ее. Фрэнсис отвернулась от него и подошла к окну, устремив невидящий взор на лагуну. Жан-Пьер последовал за ней. Он был так уверен в ее безоговорочной капитуляции, что едва сдерживал себя.

Девушка, погруженная в нерадостные мысли, едва заметила его присутствие. Ее первоначальный ужас от его предложения был совершенно инстинктивным, а сейчас она попыталась обдумать и оправдать его. Если она откажет Жан-Пьеру, то рухнет ее последняя надежда, ведь другого случая может не представиться, и она будет вынуждена стать женой Гедеона Крайла. Эта перспектива вызывала неописуемый ужас и крайнее отвращение. Правда, у нее еще оставался кинжал, но убить себя и оставить Криспина, Джонатана и Хэла в руках дьявола-горбуна было бы трусостью. А вдруг не удастся спасти эти три дорогие жизни, даже если она и удовлетворит требование Жан-Пьера?

Она сжала руки, не зная, какое принять решение. А если они узнают о том, какой перед ней был выбор? Они могут узнать, что у них был единственный верный путь вырваться из лап Гедеона, но она отвергла его. Вчерашние слова Крайла постоянно вертелись в ее сознании: «Человек, которому осталось жить часы или дни, будет постоянно призывать смерть, даже если она будет приближаться с каждым вздохом». Нет, она не позволит им испытать такое, в ее силах предотвратить это.

— О, милосердный Боже! Криспин, любовь моя, если я сделаю это, чтобы спасти вас, сможете вы понять и простить меня?

Жан-Пьер внимательно посмотрел на нее и удивленно поднял брови.

— Он может простить вас, миледи, но он вряд ли простит меня. Я думаю, что вы не поняли меня. Мы торговались только о жизни вашего брата и мсье виконта. Только об этом.

Она испуганно посмотрела на него:

— Но Криспин…

— Должен умереть, миледи. О, я сожалею об этом. Я глубоко сожалею. Ведь я всегда восхищался Криспином. Но подумайте, дорогуша! Если он выживет и узнает, какой ценой была куплена его жизнь, он не остановится до тех пор, пока не доберется до моей шеи. Разве я похож на дурака? Ваш брат и милорд Маунтэйн, не больше.

Она обернулась к нему, и ее глаза презрительно сверкнули на бледном лице.

— Тогда я отказываюсь! Вы думаете, что я соглашусь на ваше подлое предложение, если не смогу этим спасти единственного любимого человека? Да, Жан-Пьер, любимого! Более любимого, чем брат, хотя я его так сильно люблю. Вы можете поднимать мятеж, если хотите, но если ни на земле, ни на небе я не найду милосердия, я умру прежде, чем вы или Крайл победите.

Он терпеливо выслушал эту отповедь, не пытаясь прервать ее. Когда она замолчала, стиснув руки и прижав их к груди, он спокойно сказал:

— Миледи, я полагаю, вы забыли, какую судьбу монсеньер Крайл предназначил человеку, которого вы так сильно любите. Он не умрет. Он попадет в руки Сарна — Палача-Сарна. Вы, наверное, слышали об Оллонэ, миледи? Он был самым жестоким пиратом, который когда-либо появлялся на Карибах, а Сарн был его первым помощником. Он многому научился у Оллонэ. Ваш Криспин очень вынослив — он не может надеяться, что смерть освободит его. А вы, моя дорогая? Вы будете жить, став маркизой. Однажды вы снова встретитесь, чтобы позабавить монсеньера Крайла, который собирается сделать Криспина похожим на себя. Я предлагаю вам избежать этого. Жизни вашего брата и кузена и быстрая, легкая смерть для вашего любимого вместо той страшной участи, которую приготовил ему монсеньер Крайл.

Он замолчал, внимательно глядя на нее. Лицо Фрэнсис было смертельно бледным, а под глазами залегли глубокие тени.

— Так, — медленно сказал он. — Я не хочу давить на вас сейчас. Вы можете подумать над моими словами, но только до прибытия «Отважного». Вы знаете мои условия, миледи. Выбор за вами. Оревуар, дорогуша.

Он повернулся и вышел из каюты. Когда дверь за ним закрылась, Фрэнсис застонала и закрыла лицо руками. Выбор был за ней, но каким путем идти?

9. ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗНОГЛАСИЙ

Тем временем на берегу, на краю леса, Гедеон Крайл сидел в палатке, которую для своего удобства построили люди с «Санто-Розарио». Это сооружение было не более чем просторной крышей, опирающейся на пальмовые стволы, — она давала тень и прохладу. Здесь было место встречи всех пиратов. Здесь они ели и выпивали, играли в карты и кости, но сейчас за столом сидели только два человека.

Гедеон восседал во главе стола, его уродливая фигура была облачена в малиновый, украшенный золотым кружевом и драгоценностями камзол. Перед ним сидел Сарн, скрестив руки на груди, а его подбородок погрузился в обтрепанный полотняный воротник. Его худое лицо было совершенно бесстрастным, а бесцветные глаза следили за стоящим на якоре «Вампиром».

Название «Санто-Розарио» должно было быть стерто и заменено на «Чайку», чтобы никто не мог связать его с именем капитана Барбикэна. Вопреки чрезмерной жаре и своему уродству, которое делало невозможной любую физическую нагрузку, Гедеон лично наблюдал за исполнением этих мер предосторожности. Внимание к мельчайшим деталям обеспечивало безопасность его дьявольского пути, и он не собирался от него отказываться.

Однако вскоре он уселся в палатке с Сарном, утомленный непривычной работой, и увидел депутацию от команды галеона, состоящую из трех офицеров. Казалось, что подчиненные капитана Барбикэна хотят обсудить последствия происшедших событий.

Гедеон принял их достаточно любезно, но его любезность не обманула Матта Брайарли, который пришел вместе с офицерами. Он обстоятельно рассматривал горбуна, ведь из всей команды «Санто-Розарио» он один был предан капитану Барбикэну и являлся его единственным товарищем.

— Присаживайтесь, джентльмены! — Крайл указал на стулья, стоящие вокруг стола, а когда все расселись, обратился к Брайарли:

— Вы, я думаю, друг капитана Барбикэна.

Если он намеревался смутить старого пирата, то был разочарован. Матт остался совершенно спокоен.

— Я не дружу с людьми, от которых отвернулась удача. Моя верность простирается до тех пор, пока есть выгода, а сейчас, я слышал, удача с вами.

Гедеон улыбнулся:

— Вы мудры, мой друг! Капитан Барбикэн не в состоянии сейчас никому принести выгоды, а меньше всего самому себе. Вам будет лучше всего забыть, что вы плавали с ним.

— Моя память что-то стала подводить меня, — бодро ответил Матт. — Насколько я припоминаю, последний раз я видел Криспина Барбикэна в Порт-Ройяле, не правда ли, парни?

Он кивнул головой и подмигнул двум своим спутникам, чтобы они подтвердили, что их больше не интересует судьба капитана Барбикэна. Гедеон несколько секунд пристально смотрел на Брайарли сузившимися глазами, но наконец кивнул, удовлетворенный.

— Если вы пожелаете, вы можете составить нам компанию, мы должны подождать прибытия капитана Шаргейла. Что касается меня, я мало знаю об этих делах, но все вопросы мы решим с ним.

Брайарли поблагодарил его, но два его компаньона с некоторым замешательством посмотрели на Сарна; ведь, ничего не зная о Крайле, они оба были очень удивлены, что известный пират, который ввел среди своей команды дисциплину строже, чем на любом военном корабле, позволяет узурпировать свой авторитет этому придворному.

Капитан «Вампира», однако, был так глубоко озабочен, что не обращал на них никакого внимания. В этом состоянии он находился с прошлого вечера.

Почти целый год красота леди Фрэнсис не выходила у него из головы, но, зная, что она кузина и будущая жена Гедеона Крайла, он считал, что не сможет заполучить ее. Поддержка Крайла и его помощь значила для него больше, чем какая-то женщина, пусть даже и прекрасная, но сейчас эта поддержка отдалялась. Внезапно капитан Сарн понял, что он был для горбуна только орудием, которое тот использовал в своих целях, и тотчас негодование от такого обращения присоединилось к желанию, внушенному красотой леди Фрэнсис.

Но обида все еще не смогла пересилить его страха. Сарн мог убить Гедеона и заполучить себе девушку, но весь Порт-Ройял знал, что Крайл отплыл на «Вампире», и его исчезновение будет трудно объяснить. В этом плане была и другая опасность: Сарн быстро сообразил, что леди Фрэнсис может убить себя, чтобы не попасть в его руки.

Всю ночь он пытался решить эту проблему, и сейчас он сидел в задумчивости на берегу, совершенно не замечая окружающего. Ее светлость должна покориться любому проявлению силы, но, может быть, она будет более сговорчива, если в ответ на ее капитуляцию он подарит жизнь ее брату и кузену?

Вначале у него не было других намерений, но когда он стал подробно обдумывать этот план, то решил внести в него некоторые изменения. Он предложит ей стать его женой, а когда Крайл умрет (это будет очень просто устроить), он может вернуться в Порт-Ройял с сильными козырями: как спаситель ее светлости, лорда Маунтэйна и Ротердэйла от злобных махинаций Гедеона Крайла. Перед его внутренним взором открылась блестящая перспектива — он видел себя при дворе, мужем прекрасной леди Фрэнсис, обошедшим даже Моргана по великолепию своих драгоценностей, вращающимся в высшем обществе, окружающем короля Карла.

Капитан Барбикэн явно будет мешать выполнению этих блестящих планов: ведь он не даст Сарну жениться на ее светлости. Обдумав все это, капитан Сарн решил, что должен убить его.

Дело принимало более конкретный оборот, однако необходимо было предварительно поговорить с ее светлостью. Капитан Сарн отодвинул стул и поднялся.

— Я должен вернуться на корабль. Вы поедете со мной, мистер Крайл?

Гедеон удивленно поднял брови:

— Я не вижу причин делать это. Мы и так много времени провели на борту во время злополучного плавания. Что касается меня, я предпочитаю находиться здесь. Садитесь, джентльмены, нам некуда спешить.

Сарн нахмурился и, нагнувшись вперед, сказал так тихо, чтобы остальные не могли услышать:

— По правде говоря, я мало доверяю Жан-Пьеру. Он созрел для мятежа, и оставлять его, чтобы он мог подстрекать людей, было бы величайшей глупостью. Мне будет гораздо спокойнее, если он останется у меня на глазах.

— Как вы пожелаете, — беззаботно ответил Крайл, — хотя я думаю, что ваши опасения напрасны. Кроме того, Жан-Пьер смертен, и, если он будет мешать, мы легко сможем избавиться от него.

— Берегитесь, мистер Крайл. Он довольно популярный человек, и его смерть может принести нам большие неприятности.

— Могу я узнать, что вы собираетесь делать?

— Я говорю вам, мистер Крайл. Я не хочу давать ему возможности поднять мятеж. Вы должны опасаться его, хотя и доверяете ему настолько, что оставили его наедине с ее светлостью. Девушки находят его достаточно миловидным.

Гедеон приподнял тяжелые веки и холодно посмотрел на Сарна.

— Мой дорогой Сарн, — сказал он со скучающим видом, — я прошу вас не принимать меня за дурака. Мне кажется, что вы ищете предлог избавиться от Жан-Пьера ради каких-то своих целей.

На лице Сарна заходили желваки.

— Я думал, что вы собираетесь жениться на ней.

— Вы вообразили, что я лелею какие-то романтические планы относительно девушки? Мой Бог, я не этот молодой глупец Маунтэйн! Черт побери, Сарн, наводите туман где-нибудь в другом месте и перестаньте надоедать мне!

В любое другое время пират не стал бы терпеть подобные оскорбления, но теперь он стремился уйти. Он молча отвернулся и отправился к лодке.

Когда он поднялся на борт «Вампира», то увидел, что леди Фрэнсис больше не было на корме. Он огляделся в поисках Жан-Пьера. Заметив его, он отправил француза с поручением на берег и принялся разыскивать ее светлость.

Он нашел ее в кают-компании. Девушка была так поглощена своими мрачными мыслями, что не услышала звука открывающейся двери. Сарн остановился на пороге, разглядывая ее, и его холодные глаза проворно охватили прекрасную картину, которую она представляла собой, сидя у открытого окна. Ее золотисто-рыжие волосы блестели под лучами солнца. Сарн подумал о сокровищах, накопленных за годы пиратства, великолепных драгоценных камнях и дорогих тканях и представил ее облаченной в них.

Пират вошел и закрыл дверь, а звук его шагов заставил девушку повернуть голову. Ее лицо было бледным и осунувшимся. Сарн подошел к столу, остановился, опершись руками на полированную поверхность, и посмотрел на девушку со своим обычным мрачным выражением.

— Вы плачете, миледи? Почему?

— Почему? — переспросила она. — Милосердный Боже! Вы еще спрашиваете? Разве могут мне нравиться угрозы пыток и смерти, разве мне может нравиться необходимость выйти замуж за убийцу своего брата? А вы еще спрашиваете, почему я плачу! Чему же мне веселиться?

Проигнорировав ее слова, он продолжал мрачно смотреть на нее, испытывая неуверенность первый раз в жизни. Он не привык добиваться благосклонности понравившейся ему женщины, а поскольку ему недоставало галантности Жан-Пьера, он не знал, как подступиться к разговору. Наконец, собравшись с духом, он заговорил, отбросив всякие вступления:

— В моих силах освободить вас и ваших близких, леди Фрэнсис. Крайл так же уязвим для удара ножом, как и любой другой человек.

Услышав эти слова, Фрэнсис изумленно уставилась на него. После споров предыдущего вечера предложение Жан-Пьера не было для нее неожиданным, но то, что капитан Сарн был готов покинуть Гедеона, явилось для нее совершенной неожиданностью.

— Что… что вы имеете в виду?

— Он считает себя неуязвимым, потому что в Порт-Ройяле известно, что он отплыл со мной, а ведь я могу сказать, что он упал за борт во время последнего сражения. Он считает, что дворянина нельзя убить безнаказанно. Но он забыл, что я мог защищать законного маркиза, вас и лорда Маунтэйна. Чтобы спасти три жизни, можно взамен взять одну. Он говорил, что мне невыгодно убивать его, но он забыл, что теперь не долго будет покровительствовать мне.

Фрэнсис была в замешательстве. Может быть, пират предполагал, что Джонатан и Хэл будут покровительствовать ему вместо Гедеона?

— Вы ищете другого покровителя, капитан Сарн? Но мой брат еще ребенок, а я боюсь, что лорд Маунтэйн…

Сарн покачал головой:

— Вы не поняли меня. Я собираюсь порвать с «береговыми братьями», так как я накопил достаточно богатства, пока был капитаном «Вампира». Я первый раз вышел в море двадцать лет назад, и пятнадцать из них я плаваю под черным флагом. Человек не может долго испытывать свою удачу.

Фрэнсис подумала, что наконец поняла, и вздохнула с облегчением:

— Тогда прошу простить меня. Несомненно, мой кузен Маунтэйн сделает для вас все возможное, так как его отец имеет некоторое влияние на короля. Прошлой ночью, капитан Сарн, Гедеон говорил вам, что полезно иметь друга при дворе. Помогите нам сейчас, и вы будете иметь троих покровителей, а мы еще останемся в долгу у вас.

Он ответил не сразу, а продолжал смотреть на нее со странным выражением. Наконец он сказал:

— Возможно, я намерен сам появиться при дворе.

— Вам все равно понадобятся друзья, — повторила она, надеясь, что на ее лице не отразится охватившее ее смущение. — Я думаю, что без протекции какого-то дворянина трудно будет попасть ко двору.

— Может быть, и нет! — И, не изменив выражения лица, он продолжал: — Достаточно, если у меня будет жена из знатного рода.

В первый момент девушка подумала, что неправильно его поняла, и недоверчиво взглянула на пирата. Капитан Сарн поторопился отмести все ее сомнения:

— Я предлагаю вам выйти за меня замуж, леди Фрэнсис, в обмен на спасение жизней вашего брата и кузена. Только скажите — и мой дорогой мистер Крайл получит удар ножом между ребер.

Фрэнсис сжала руки и попыталась собраться с мыслями. Разногласия между ее мучителями были даже глубже, чем она предполагала, — каждый был нетерпелив, имел различные причины для уничтожения других, и казалось, что ее собственное положение было похоже на ветер, который раздувал тлеющий огонь, превращая его в пламя измены. По какому бы пути она ни пошла, ради освобождения близких ей пришлось бы заплатить дорогую цену.

Ее продолжительное молчание вызвало у капитана Сарна легкое беспокойство. Подойдя к кабинету, который стоял у стены, он открыл ящик, вынул маленькую шкатулку и поставил ее на стол. Открыв ее, он извлек ожерелье из жемчужин, похожих по размеру на воробьиные яйца. Пират поднял ожерелье и взглянул на Фрэнсис.

— Посмотри сюда, крошка! Видела ли ты что-либо подобное? Это самые прекрасные жемчужины, которые только можно найти. Они предназначались для испанской принцессы, только галеон, который их вез, никогда уже не достигнет берегов Испании. Мне кажется, что они гораздо лучше будут смотреться на вас, чем на испанке.

— Они прекрасны, — Фрэнсис бросила мимолетный взгляд на жемчуг, охваченная внезапным страхом. Пират ничего не сказал о судьбе Криспина. — Капитан Сарн, а как насчет Криспина Барбикэна? Вы предлагаете мне и его жизнь?

— К дьяволу Барбикэна! Я не дурак, моя девочка, и я не собираюсь стать рогоносцем из-за него.

Девушка покраснела и надменно вскинула голову.

— Если я заключу с вами приемлемую для меня сделку, капитан Сарн, — холодно сказала она, — я сдержу клятву супружеской верности, но при условии, что она будет дана добровольно. Вы не имеете права оскорблять меня!

После этой отповеди Сарн примирительно продолжил:

— Я не имел в виду обидеть вас. Видите, это залог моих добрых намерений! — он положил ожерелье ей на колени, и оно слабо засветилось на фоне черного бархата. — Есть еще изумруды и алмазы, такие же прекрасные. Я собирал их многие годы, но теперь я встретил единственную достойную их женщину.

— Вы льстите мне, капитан Сарн, но я не куплюсь на эти драгоценности. Я прошу у вас жизнь человека, это единственное, на что я согласна.

Он удивленно посмотрел на нее, затрудняясь ответить. Ему никогда не могло бы прийти на ум, что ее не заинтересуют драгоценности, достойные королей, по — этому он и бросил к ее ногам сокровища, накопленные за годы пиратства. Сарн был достаточно хитер, чтобы сообразить, что значат ее слова, и ее бескомпромиссная позиция делала ее еще более привлекательной.

— Вы просите немало, — наконец заметил он. — Вы говорите, что я могу верить вам, но Барбикэн не позволит вам сделать это. Я не могу доверять ему в таком деле.

Фрэнсис выронила жемчуг и сжала руки, чтобы унять дрожь. Она отчаянно боялась бесцветных, холодных глаз этого человека, но он держал в своих руках жизнь Криспина, и она снова попыталась уговорить его.

— Но если мы никогда больше не увидимся? О, верьте мне, мы оба поклянемся.

Он усмехнулся, но его глаза остались холодными.

— Барбикэн никогда не даст такого обещания.

— Он сделает это, если я попрошу его, — ответила Фрэнсис, и у нее вспыхнула безумная надежда снова увидеть Криспина, хотя бы на мгновение. Она умоляюще посмотрела на пирата:

— Позвольте мне увидеть его, капитан Сарн! Если я поговорю с ним наедине, возможно, мне удастся уговорить его. Что бы ни случилось сейчас, мы должны расстаться, а есть ли судьба более ужасная, чем та, которую уготовил ему Гедеон?

Капитан Сарн принял внезапное решение. Если жизнь Криспина Барбикэна была ее настоятельным требованием, то он будет жить до тех пор, пока на пальце девушки не появится обручальное кольцо.

— Хорошо, — резко сказал он. — Вы можете увидеть его, и, если сможете уговорить его дать такую клятву, он будет свободен. Вам лучше пойти к нему сейчас, пока Крайл не вернулся на борт. Нет, возьмите жемчуг, — сказал он, когда Фрэнсис протянула ему ожерелье.

Она покачала головой:

— Разве вы хотите вызвать подозрения у Гедеона? Возьмите его, я прошу вас.

Сарн кивнул.

— Может быть, так лучше, — заметил он и убрал жемчуг обратно в шкатулку. — Я отдам его вам в качестве свадебного подарка, моя дорогая, и другие драгоценности вместе с ним.

Сарн вышел из каюты, и Фрэнсис последовала за ним с сильно бьющимся сердцем. Они спустились на нижнюю палубу, где были расположены каюты, в которых едва можно было распрямиться. Свет был тусклым, а воздух — тяжелым из-за запаха смолы. Наконец Сарн остановился перед низкой дверью и отодвинул тяжелый засов.

Когда дверь со скрипом открылась, Фрэнсис вошла вслед за Сарном и оказалась в низком, темном помещении довольно большого размера. Внезапно в темноте зашевелилась какая-то фигура, голос брата назвал ее по имени, и через минуту он уже подбежал к ней.

Фрэнсис обняла его, но из-за его плеча пыталась вглядеться в темноту. Хэл был рядом с ней, держа ее бесчувственную руку и задавая бессвязные вопросы, но больше никого не было видно. Внезапный страх сковал ее сердце, она высвободилась из объятий Джонатана и повернулась к капитану пиратов.

— Где он? Если вы обманули меня…

— Терпение, леди Фрэнсис, терпение! — Сарн зажег фонарь, который снял с крючка на стене. — Мистер Крайл хотел, чтобы он был заключен отдельно.

В свете фонаря обнаружилась другая дверь, скрытая в темноте. Сарн достал из кармана ключ и открыл массивный замок. Распахнув дверь, он поднял фонарь и осветил темную и затхлую нору.

Капитан Барбикэн, изможденный и небритый, сидел, опершись спиной на стену камеры площадью всего несколько футов. Когда дверь открылась, он поднялся и заслонил глаза рукой от внезапного света. При этом движении звякнула цепь, которой он был скован. На мгновенье Фрэнсис замерла при виде этой ужасной картины, а потом бросилась к нему, протягивая руки.

Капитан Сарн несколько секунд угрюмо наблюдал за ними, потом повесил фонарь на стену и вышел. Но когда он повернулся, то увидел лорда Маунтэйна. Виконт смотрел мимо него в камеру, закусив губу. Он был мертвенно-бледным, а в его глазах явственно читалось желание убивать. Пират ухмыльнулся и, толкнув дверь ногой, взял его светлость за руку.

— Позвольте мне. Я обещал ее светлости, что она сможет поговорить с ним наедине. Так что вам придется подождать за дверью. Ты также, мой мальчик, — обратился он к Джонатану. — Ваша сестра не хочет, чтобы вы составили ей компанию.

Он отвратительно ухмыльнулся, и Хэл, еле сдержавшись, чтобы не ударить его, сунул руки в карманы, угрюмо глядя на пирата. Капитан Сарн прислонился к стене, а Джонатан сел на пол рядом с кузеном, обняв руками колени и подавленно рассматривая Сарна. Его прежнее восхищение «береговыми братьями» довольно быстро рассеялось.

Внутри камеры капитан Барбикэн молча и изумленно смотрел на Фрэнсис, а она обвила руками его шею.

— Фрэнсис! — пробормотал он наконец, — Любимая, как вы оказались здесь?

С усилием она сдержала слезы и постаралась ответить достаточно спокойно:

— Капитан Сарн привел меня. Гедеон на берегу. О Криспин, неужели вы невредимы? Они не… пытали Вас?

Он покачал головой:

— Нет. Крайл достаточно быстро сообразил, что худшей пыткой будут не физические страдания, а обуревающие меня черные мысли. Темнота и одиночество рождают кошмарные видения, которые пытают душу.

Он крепко обнял ее, что-то в его голосе говорило Фрэнсис, какой ад он прошел.

— Беспомощно сидеть здесь, не зная, что с вами происходит в руках этих дьяволов! Боже! Я бы предпочел, чтобы они разрушили пытками мое тело.

— Не бойтесь за меня! — тихо сказала она. — Сейчас они обращаются со мной достаточно почтительно, а если случится иначе, я уверена, что найду путь к свободе.

Она показала кинжал, который подобрала в каюте.

— Слава Богу! Но, Фрэнсис, почему Сарн привел вас сюда? Эта встреча не была частью плана Крайла.

— Это неважно. Я увидела вас, чтобы рассказать, что я узнала. Криспин, среди них начались разногласия. Жан-Пьер угрожает мятежом, так как хочет вернуться в Порт-Ройял, а Сарн, боясь Моргана, собирается на Тортугу. Он понял, что является орудием в руках Крайла, так как Гедеон сказал, что когда он получит Ротердэйл, то вернется в Англию и не будет больше покровительствовать пиратам.

Криспин нахмурился:

— Он сказал им это? Черт возьми, этот человек сошел с ума.

Она покачала головой:

— Он уверен, что они не посмеют навредить ему. Гедеон сказал: всем известно, что он отплыл на «Вампире», и если он не вернется, то в этом обвинят капитана Сарна. Но Гедеон не учитывает, что Сарн может сказать, будто защищал нас. В наших силах отправить Гедеона на виселицу, и Сарн знает это.

— В действительности только Крайн выиграет от нашей смерти, а если он умрет, мы сможем договориться с Сарном, так как он ничего не получит в случае нашей смерти.

— Он знает это, и именно по этой причине он готов освободить нас — за вознаграждение.

Что-то в ее голосе заставило его вздрогнуть.

— Какое вознаграждение, Фрэнсис?

Она поколебалась мгновенье, а потом положила руки ему на плечи и посмотрела в лицо.

— Криспин, разве у нас может быть судьба хуже той, которую готовит нам Гедеон? Я скорее умру, чем выйду за него замуж, и Бог послал мне средство, с помощью которого я могу освободиться от него. Но как я могу сделать это, зная, какой ад на земле он приготовил для вас? Не лучше ли остаться жить, если это сможет помочь вам?

— Фрэнсис! — в его голосе внезапно послышались нотки страха. — Что вы хотите сказать?

— В моей власти освободить всех нас, если вы дадите мне некоторое обещание. Капитан Сарн предлагает мне выйти за него замуж — в обмен на наши жизни.

— Что? — неистово воскликнул он. — Он посмел, этот негодяй!..

— Ох, Криспин, берегитесь! Если он услышит вас… Слушайте меня, дорогой. Сначала он предложил мне спасти Джонатана и Хэла, если я выйду за него замуж, так как он хочет занять при дворе положение Моргана, а мы должны открыть ему двери в высший свет. Когда я попросила спасти и вас, он отказал, зная, что я вас люблю, но сейчас он согласен освободить вас, если мы пообещаем больше никогда не встречаться.

Криспин уже собрался было возразить, но она закрыла ему рот рукой и торопливо продолжала:

— О, это очень тяжело, я знаю! Я думаю, что мое сердце разорвется от горя! Но уверенность, что вы живы и свободны, а Джонатан получит наконец наследие Ротердэйлов, даст мне силы перенести это.

Он покачал головой и отвел ее руку.

— Неужели вы думаете, что я согласен купить свою свободу за подобную цену? Вы думаете, что я смогу дать такую клятву, зная, что вы продали себя этому дьяволу, чтобы спасти меня? Я скорее умру, да и Джонатан тоже, хотя он и ребенок.

Криспин привлек ее к себе и прижался щекой к ее волосам.

— Любовь моя, вы не должны этого делать! Сарн — человек без чести и жалости. Он не сдержит слова, и Бог знает, что вы можете испытать в его руках. Верьте мне, Фрэнсис, таким путем не обрести свободы.

— Но как еще сделать это? О, я не боюсь сейчас за себя. У меня есть быстрый и легкий путь. Но вы? Гедеон не просто угрожал! Они будут пытать вас! О Криспин, не просите меня об этом. Я не могу допустить этого, если в моих силах спасти вас. Я не могу, не могу!

— Вы должны, — сказал он неумолимо. — Я не смогу спокойно жить, зная, что вы стали жертвой этого негодяя. Кроме того, мы все еще живы, и кто знает, может быть, еще появится шанс освободиться?

Зная, что они оба обречены, Криспин, однако, пытался говорить совершенно спокойно.

— Вы говорили, что они ссорились между собой, а если это приведет к мятежу, Крайл и Сарн могут проиграть.

— Тогда лидером будет Жан-Пьер, а он менее великодушен, чем капитан Сарн, он не пощадит вас! — Она прочла в его глазах невысказанный вопрос и вздохнула: — О да. Жан-Пьер тоже предлагал мне сделку, хотя и не обещал замужества.

Наступило долгое молчание, а потом Криспин воскликнул с внезапной страстью:

— Боже мой! Каким оскорблениям вы подвергаетесь из-за меня! Что за злосчастная судьба нас преследует? Когда я случайно встретился с вами в Бристоле, ваш дед принял меня за защитника, посланного Богом, чтобы спасти вас, но если бы он мог предположить всю глубину несчастий, которые я принес вам, он проклял бы меня перед смертью.

— Ох, нет! — запротестовала она. — Разве не вы спасли нас тогда и доставили на Ямайку, когда все казалось погибшим? Возможно, вы правы и произойдет чудо, которое освободит нас. Если они в самом деле передерутся между собой и партия Жан-Пьера победит, возможно, мы сможем договориться с капитаном Шаргейлом, на чью поддержку он рассчитывает.

— Шаргейл? — перебил ее Криспин, и в его голосе появились новые нотки. — Это не Роджер Шаргейл с «Отважного»?

— Ну… ну да. Так зовут человека, которого они ждут. Криспин, он поможет нам?

— Не знаю. Все будет зависеть от одной вещи.

— От какой вещи, Криспин?

— Вопрос в том, является ли Роджер Шаргейл человеком слова.

Он взял ее за руки, и его голос смягчился:

— Слушайте, мое сердце! Я знал Шаргейла, когда мы плавали вместе с Морганом, и случилось так, что во время штурма Порто-Бэлло я спас ему жизнь. Он поклялся тогда, что исполнит любую мою просьбу, если это будет в его силах, но с тех пор я больше с ним не встречался. Теперь настало время испытать его. Когда они ожидают его прибытия?

— В любое время, я думаю. Прошлой ночью они говорили, что назначенный день их встречи уже прошел, так как он должен был прибыть сюда раньше них.

— Бог не должен помешать ему приплыть сюда. Однако я должен поговорить с ним, но как? — Он замолчал, но вскоре продолжил, обращаясь скорее к самому себе: — Шаргейл, несомненно, даст залп, когда подойдет к острову, и это сообщит мне о его прибытии. Если бы я смог освободиться! Джонатан и Маунтэйн могут сломать эту дверь, но я все равно буду скован этими проклятыми цепями. Черт побери! Какой дьявол подсказал им заковать меня в железо?

— А нельзя разбить их, Криспин?

Он покачал головой и протянул свои скованные руки к свету.

— Я уже пробовал.

Фрэнсис увидела, что его запястья были в ссадинах и кровоточили там, где железо впилось прямо в мясо.

— Ох, любимый мой! — ее голос прервался, она взяла его руки в свои, прижалась к ним лицом, и он почувствовал на своих пальцах ее слезы. Он смотрел на светловолосую склоненную голову, повязанную кружевной косынкой, и внезапно понял, что они могут спастись, если эти маленькие ручки помогут им.

— Фрэнсис! Я не смогу вырваться отсюда. Было бы безумием надеяться на это. Только вы сможете известить Роджера Шаргейла о нашем положении. Если он согласится помочь нам, скажите ему, что лучше всего искать поддержку у Жан-Пьера, так как только он сможет свергнуть Сарна и Крайла. Но скажите ему, что он должен охранять вас в память о его старом долге мне. До тех пор пока не появится Шаргейл, вы должны будете использовать противоречия между этими неегодяями и тянуть время, — он замолчал, испытующе глядя на нее. — Это опасная работа, мое сердце, и вы должны быть очень осторожны.

— У меня есть кинжал, и, видит Бог, я не колеблясь использую его против них или против себя!

Он ласково улыбнулся:

— Из девушки-пуританки вы превратились в доблестную амазонку.

Она с жалостью посмотрела на него и прошептала его имя.

— Смелее, мое сердце! Когда мы встретимся снова, мы будем уже свободны.

«Если мы еще встретимся!»— добавил он про себя, и их губы слились в прощальном поцелуе.

Когда он наконец отпустил ее и осмотрелся, Сарн стоял в дверях под руку с Маунтэйном. Не обращая внимания на пирата, Криспин обратился к виконту:

— Счастливого завтра, милорд! — он говорил наобум, сознавая только то, что Фрэнсис уходит от него и будет подвергаться опасности, а он не сможет последовать за ней и защитить ее. — Я боюсь, что мы — товарищи по несчастью, хотя и разделены дверью из крепкого английского дуба.

Виконт пристально смотрел на него — лицо дворянина исказилось от охватившей его ревности.

— Нас разделяет нечто большее, чем дверь, ты, пиратская собака! Я надеюсь только на то, что прежде, чем я умру, я смогу усладить свой слух твоими криками под пытками!

Сарн грубо захохотал, а Криспин услышал, как Фрэнсис перевела дыхание. Он предостерегающе дотронулся до ее руки и насмешливо посмотрел на его светлость:

— Поистине, это настоящий джентльмен! Такая мужественная поддержка для его кузенов и такая смелость оскорбить человека, у которого нет возможности защищаться!

— Позвольте, позвольте! — с усмешкой прервал их Сарн. — Пойдемте, миледи, а то они перегрызут друг другу горло! — Он взял фонарь и насмешливо посмотрел на Криспина: — Я надеюсь, Барбикэн, что вы почувствовали нашу заботу!

Сарн фамильярно взял девушку за руку, выводя ее из камеры, а Криспин прислонился к стене и сложил руки. Он не хотел выдавать своего негодования, хотя первым его желанием было вцепиться в этого злобного дьявола.

Фрэнсис ничего не ответила, но обернулась и улыбнулась Криспину прежде, чем их разделила закрывающаяся дверь. Криспин заставил себя улыбнуться ей в ответ. Оба были слишком горды, чтобы обнаруживать перед другими боль, раздирающую их сердца.

Но когда ключ повернулся в замке и Криспина вновь охватила непроглядная темнота, он сел на пол в прежней позе и закрыл лицо руками. Он и раньше был заключенным — на полях Барбадоса или на испанских галерах, — но все годы рабства меньше истощили его дух, чем эти несколько часов ада в темном углу, в трюме «Вампира». Сейчас его покинула даже последняя надежда. Возможность освобождения была так хрупка, а опасность так велика. А ведь Фрэнсис будет одна, пока он беспомощным пленником сидит здесь, в темноте. Нет, лучше думать о своей любимой как о мертвой, ускользнувшей от мести Гедеона Крайла и его союзников, лучше подготовить себя к отвратительным пыткам, которым они подвергнут его, и молить Бога помочь перенести их и послать смерть, если они будут чрезмерными. Это был совет отчаяния, но отчаяние принесло ему некоторое успокоение.

10. ОФИЦЕРЫ «ОТВАЖНОГО»

Выйдя из темницы Криспина, Фрэнсис снова повернулась к брату, но Сарн остановил ее.

— У нас нет больше времени, леди Фрэнсис. Ваш кузен может вернуться на борт в любое время, и я не хочу, чтобы он застал нас здесь.

Она кивнула и поцеловала мальчика.

— Будь мужественным, мой дорогой! Наше положение может оказаться не таким безнадежным, как мы думаем.

Заметив вопрос в его глазах, она предостерегающе нахмурила брови. Сделав вид, что не заметила взгляда виконта, Фрэнсис повернулась к пирату и быстро сказала:

— Я готова, капитан Сарн.

Но когда она подошла к двери, Хэл бросился вперед и схватил ее за руку.

— Фрэнсис! — воскликнул он с укором и мольбой. — Вы не можете уйти так, не сказав ни слова. Может быть, мы больше никогда не увидимся!

Девушка вырвала руку и так посмотрела на виконта, что он непроизвольно отпрянул: неприкрытое презрение и гнев сверкали в этих обычно спокойных голубых глазах. Не сказав ни слова, она вышла, и Сарн запер за ней дверь.

Молча и несколько торопливо пират провел ее обратно в кают-компанию.

— Ну что? — поинтересовался Сарн. — Он согласился?

Фрэнсис заколебалась, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Нет, — наконец ответила она. — Он не дал мне обещания, — она шагнула вперед, вглядываясь в бесстрастное лицо пирата. — Но он сделает это, я уверена, если только вы немного подождете, капитан Сарн. Ведь несколько дней не решают дела?

Он угрюмо взглянул на нее.

— Как долго будет жить Крайл? Вы слишком много хотите получить, моя девочка, и рискуете потерять все. Если Барбикэн не согласится, он сгниет в аду, уж я позабочусь об этом. Я довольно долго потворствовал вам, но я не слишком терпеливый человек.

Фрэнсис поняла, что только смелость может ее спасти, и попыталась подавить страх. С притворным равнодушием она отвернулась к изысканному изображению Мадонны, стоящему на бюро.

— Тогда я боюсь, что вам придется набраться терпения, сэр. Жизнь Криспина Барбикэна по-прежнему служит гарантией моего согласия, и, если вы откажете, я не смогу выполнить ваши условия.

Мгновенье он пристально смотрел на нее, удивленный ее речью: до сих пор ни одна женщина не осмеливалась говорить с ним подобным образом.

— Ты посмела мне перечить, потаскушка?

— Я предупреждаю вас, капитан Сарн, что вы не имеете никакого права оскорблять меня!

Изящным пальцем она дотронулась до драгоценной статуэтки и посмотрела на него из-под ресниц.

— Как вы думаете, что сделает Гедеон, когда я расскажу ему о ваших предложениях?

Сарн усмехнулся:

— Эта угроза не поможет, дорогая. Вы боитесь Крайла больше, чем меня, иначе бы вы не стали выслушивать мои предложения.

— Я слушала, потому что вы подали надежду, хотя и слабую, что спасете Криспина. Сейчас вы отказываетесь от этого. Так что же случится, если Гедеон узнает об этом?

— А как же ваш брат и лорд Маунтэйн?

— Мой брат, сэр, еще ребенок, но он — маркиз Ротердэйл и сможет бесстрашно встретить смерть, я не сомневаюсь в этом. А что касается Маунтэйна, то он лгун и обманщик, и у него нет никаких прав претендовать на мою помощь.

— Крайл не собирался убивать ни вас, ни Барбикэна. Вы слышали, что он сказал вчера. Может быть, вам больше по вкусу его предложение?

— Это выбор из двух зол, капитан Сарн, а жизнь всегда можно прервать, если она становится чрезмерно тяжелой.

В значении этих слов невозможно было ошибиться, и в подтверждение этого в глазах пирата появилась внезапная тревога.

— У вас нет возможности убить себя, — он взял ее за руку, заставляя повернуться. — Не правда ли?

Девушка испытала мгновенный страх, что он догадался об ее оружии, но быстро поняла свою ошибку и презрительно посмотрела на него.

— Глупец! У меня есть дюжина способов. Разве из шелка и бархата нельзя сделать веревку? Разве вокруг корабля нет воды? Я могу лишить себя жизни, когда захочу, и вы прекрасно знаете это. Теперь вы согласны на мои условия?

Он освободил ее руку и отошел.

— Вы думаете, он даст вам обещание?

— Я надеюсь на это.

— Я даю вам двадцать четыре часа, не больше, и, если вы обманете меня, моя девочка, видит Бог, вы пожалеете об этом. Барбикэн не единственный мой пленник, и ваш юный брат не сможет так стойко принять пытки, как мгновенную смерть.

После этого он оставил ее, и Фрэнсис упала на стул, закрыв лицо руками. Она выиграла хоть немного времени, но Гедеон мог в любой момент решить, что он ждал слишком долго, и отдать приказ пытать Криспина и, возможно, убить Джонатана, а тут еще Жан-Пьер ждет ответа. Если Роджер Шаргейл не прибудет как можно скорее…

Она плохо спала этой ночью, и на следующее утро проснулась бледной и изнуренной. Черный фрегат все еще покачивался на спокойных водах лагуны. С виду все казалось таким же, как и в предыдущий день. Гедеон по-прежнему был изысканно вежлив, демонстрируя силу своей любви, а если капитан Сарн и казался мрачным, так это было его обычное состояние. Но Жан-Пьеру недоставало его обычной жизнерадостности, а между его бровей залегла глубокая складка. Фрэнсис догадывалась, что он ждет прихода «Отважного» так же сильно, как и она сама.

Время тянулось томительно медленно. Фрэнсис сидела на высокой корме фрегата. Ее взгляд постоянно возвращался к мысу, на котором пираты охраняли импровизированный форт: ведь они могли первыми заметить «Отважного». Солнце уже подбиралось к зениту, но не было слышно ни крика, ни сигнального выстрела, свидетельствовавшего о прибытии корабля.

Под бдительным взглядом Гедеона она была вынуждена поесть, хотя каждый кусок давался ей с трудом. Двадцать четыре часа, данные ей капитаном Сарном, подходили к концу, а она все еще не могла придумать причины, чтобы оттянуть ответ. Если Сарн возьмет дело в свои руки и убьет Гедеона, она действительно погибла.

Муки казались бесконечными, а Гедеон с обычным апломбом распространялся на самые различные темы, как будто сидел в своем собственном доме, в Лондоне. Казалось, он не замечал угрюмого молчания своих спутников, и его прекрасный, звучный голос лился и лился. Фрэнсис сидела, стиснув зубы и сжав руки, стараясь сдержать рыдания.

Наконец он умолк. Внезапно с близкой дистанции раздался пушечный выстрел, а за ним два пистолетных. Сарн отодвинул стул и поднялся.

— Это сигнал. Наконец-то пришел «Отважный»!

Он быстро вышел из каюты, и после его ухода наступила тишина. Жан-Пьер не двигался. Он сидел за столом, положив одну руку в карман, а другой держа стакан вина, внешне равнодушный к прибытию человека, с которым он связывал все свои надежды. Фрэнсис сидела опустив голову, пристально рассматривая руки, сложенные на коленях, чтобы ужасный кузен не заметил слез, внезапно выступивших на ее глазах. Крайл допил свое вино и поставил пустой стакан на стол.

— Капитан Шаргейл опоздал, — заметил он. — Он должен был появиться еще пять дней назад.

— Ветры не подвластны человеку, монсеньер! — ответил Жан-Пьер, не глядя на Крайла. — Хорошо, что он вообще появился.

— Вероятно, так, — Гедеон поднялся и медленно пошел к двери. Перед дверью он задержался и посмотрел на ее светлость. — Вы можете оставаться здесь, Фрэнсис, — спокойно сказал он и вышел.

Жан-Пьер, все еще не поднимая глаз, быстро сказал:

— Шаргейл здесь, миледи. Каков ваш ответ мне?

— Я не знаю! — Фрэнсис поднялась и подошла к открытому окну. — Этот выбор так жесток! Я не знаю!

— Вы должны быстро решать, миледи. Если нам придется что-то предпринять, необходимо сделать это прежде, чем мы выйдем в море, иначе ничего не получится. Дорогая моя, почему вы колеблетесь? Подумайте о вашем любимом, чья единственная надежда на спасение заключается в вас. Как вы пошлете вашего брата на смерть, а любимого — на пытки, зная, что в ваших силах помочь им?

— Спасти их — да, но не такой ценой! — Она повернулась к нему, решившись сделать последнюю попытку, хотя в глубине души понимала ее бесполезность: — Жан-Пьер, разве вам не знакомо милосердие? Просите что угодно — богатство, земли, почести — все это будет ваше, я клянусь!

Он покачал головой:

— Зачем мне богатство, если я могу добыть его на испанских галеонах, и к чему земли и почести такому человеку, как я? Скажите наконец ваш ответ! С кем вы пойдете: со мной или с монсеньером Крайлом?

— Или с капитаном Сарном, — тихо добавила она, и эти слова заставили Жан-Пьера вскочить так поспешно, что его стул упал на пол.

— Сарн? — переспросил он. — Матерь божья! Что этот бессердечный дьявол думает получить от вас?

— Он предлагает мне замужество и жизнь капитана Барбикэна.

— Замужество?! Во имя всех святых! Как ему пришло такое в голову?

— Капитан Сарн честолюбив. Он хочет появляться при дворе.

Жан-Пьер ухмыльнулся:

— Чтобы превзойти Моргана? Он ненавидит валлийца Гарри так же сильно, как и боится его. Что касается меня, я не так честолюбив.

Он обошел вокруг стола и положил руки ей на плечи.

— Моя дорогая, не думайте об этом. Быть женой Сарна ничуть не лучше, чем стать мадам Крайл. Мой Бог, вы не знаете его!

— Он обещал освободить Криспина, если мы никогда больше не увидимся, а я выйду замуж за самого сатану, если это поможет спасти его.

— Так! — он отошел от нее, охваченный внезапным гневом. — Так вот что вы задумали, миледи! Но если Шаргейл поможет мне и мы победим, я стану капитаном «Вампира»и тогда уже не буду предлагать вам сделку. Вы достанетесь мне, хотите вы этого или нет!

Он повернулся, чтобы уйти, и Фрэнсис охватил внезапный ужас. Ведь только с помощью Жан-Пьера она сможет добраться до Роджера Шаргейла, и только с помощью француза Шаргейл сможет победить Сарна и Гедеона Крайла. Она бросилась к нему и схватила его за руку:

— Жан-Пьер, подождите! Вы не поняли!

Он остановился, вопросительно глядя на девушку, а она растерялась, не зная, как уговорить его. Внезапно ей пришла в голову одна идея.

— Вы не поняли! — повторила она. — Если я могу выбирать, неужели вы думаете, что я выберу брак с капитаном Сарном? — на мгновенье ей показалось, что она не смогла обмануть его. — Я боюсь его, Жан-Пьер, так же сильно, как и Гедеона, но я не могу рисковать жизнью Криспина.

— Вы все еще любите его?

— Любила ли я его когда-либо? Я не знаю. Но я хочу спасти его, если это будет в моих силах. Мной движет благодарность. О, почему вы не хотите помочь мне? Капитан Сарн может спасти его жизнь, а почему не можете вы?

— А если я сделаю это, моя дорогая? Вы не обманете меня и не вернетесь к нему?

Она покачала головой:

— Зачем вы спрашиваете? Он слишком горд, чтобы простить. Я обещаю остаться с вами, Жан-Пьер.

Он улыбнулся и попытался обнять ее, но она оттолкнула его.

— Его жизнь и свобода, Жан-Пьер! Вы обещаете это?

— Да, что угодно! — хрипло сказал он. — Что угодно, дорогуша!

Он поцеловал ее, и Фрэнсис не стала сопротивляться. Ни она, ни Жан-Пьер не заметили, как из-за полуоткрытой двери появилась мрачная, одетая в черное фигура Рандольфа Сарна. Он несколько секунд наблюдал за ними, его холодные, жесткие глаза сузились, и он вышел так же тихо, как и вошел. Вскоре его шаги раздались за дверью, он быстро вошел в каюту и обратился к Фрэнсис, проигнорировав лейтенанта, который с беспечным видом сидел за столом.

— Миледи, мистер Крайл просил вас пройти в свою каюту, немедленно.

Она с внезапным ужасом посмотрела на Сарна. Ведь если она не сможет поговорить с капитаном Шаргейлом, исчезнет последняя надежда на спасение. Фрэнсис посмотрела на Жан-Пьера, но он снова налил себе вина и не взглянул на девушку.

Протестовать было бы бесполезно, и Фрэнсис молча вышла из каюты. Сарн последовал за ней, а когда они дошли до ее каюты, Фрэнсис вопросительно посмотрела на него.

Пират ухмыльнулся:

— Крайл — осторожный человек, моя дорогая. Он хочет, чтобы Шаргейл не увидел вас, когда появится на борту, и он поручил мне закрыть вашу дверь и передать ему ключ.

Он взял ее за руку и ввел в каюту, а секунду спустя она услышала, как ключ повернулся в замке. Когда его шаги стихли, Фрэнсис села на узкую койку. Ее охватило отчаянье, ведь она знала, что не сможет сейчас встретиться с Роджером Шаргейлом. Все ее усилия, все пережитые ею стыд и страх были напрасны, и, хотя она знала, что Гедеон не подозревает правды, страх подавлял ее надежды.

Тем временем «Отважный» вошел в лагуну, и его капитан поднялся на борт «Вампира». Роджер Шаргейл был маленьким, худым человеком с высохшим, сморщенным лицом, широкими, приплюснутыми губами и печальными обезьяньими глазами. Он был одет, согласно обычаю пиратов, с причудливой смесью роскоши и безвкусицы.

Шаргейл объяснил им, что задержался, так как захватил испанский корабль с грузом разнообразных вин, и предложил отпраздновать эту победу, дав людям от души выпить. Это предложение было принято, и они перешли к другим вопросам: согласно обычаю, надо было разделить добычу между офицерами и командами других кораблей, но, так как Шаргейл поднялся на борт «Вампира» один, он должен был вернуться вечером в сопровождении двух своих лейтенантов, чтобы обсудить это важное дело. Он вышел из каюты и вернулся на свой корабль, чтобы приказать выгрузить на берег захваченное вино.

Обо всем этом Фрэнсис не знала. О том, что Шаргейл пробыл на борту недолго, она услышала от Гедеона, когда тот пришел пригласить ее к ужину. За ужином она узнала, что капитан и офицеры «Отважного» скоро должны вернуться на борт «Вампира», но она почти не надеялась поговорить с ними. Только чудо могло помочь ей.

Ужин уже подошел к концу, когда Крайл обратился к ней в первый раз. Он сидел во главе стола, и его красивое лицо было даже более добродушным, чем обычно.

— Прежде чем вы вернетесь в свою каюту, моя дорогая, я хотел сообщить вам нечто, что заинтересует вас. Два дня назад я начал сочинять правдоподобную историю вашего спасения после кораблекрушения «Санто-Розарио», которое, как вы помните, произошло в сильный шторм три месяца назад, и я наконец придумал рассказ, который удовлетворит даже самых больших скептиков. Боюсь, я представил нашего дорогого друга капитана Барбикэна в не слишком похвальном виде, но после всего происшедшего меня меньше всего заботят его страдания.

Он замолчал, взял щепотку табаку из разукрашенной табакерки, его черные глаза со злобным любопытством вглядывались в лицо девушки. Фрэнсис смотрела на него с ужасом, ее губы побелели, а в глазах появилось отчаяние. Гедеон задумчиво улыбнулся и продолжал:

— Я не думаю, что расскажу вам все подробности, но гарантирую, что они довольно изобретательны и замечательно эффектны. Вам будут очень сильно сочувствовать, я не сомневаюсь в этом. Но есть момент, моя дорогая Фрэнсис, который я хотел бы прояснить (этим я могу избавить себя от гостей — когда бы я ни пожелал).

Он замолчал и оглядел сидящих за столом. Фрэнсис сидела совершенно пораженная, Сарн и Жан-Пьер были заняты своими мыслями.

— Я решил, что это дело может подождать до тех пор, пока мы не выйдем в море. Однако же мое решение очень огорчит нашего уважаемого друга Шаргейла. Его хорошо известная привязанность к сэру Генри Моргану не позволяет нам посвящать его в наши планы, — он вздохнул и покачал головой. — Жаль, очень жаль! Такое прекрасное начало карьеры капитана Барбикэна и столь неудачное окончание сделает эту историю весьма забавной. Я получу массу удовольствия, рассказывая ее. Что это, моя любовь, неужели вы так скоро покидаете нас?

Фрэнсис встала и с невнятным восклицанием повернулась к двери. Сделав два или три шага, она беззвучно упала в обморок. Оба, Сарн и Жан-Пьер, вскочили, но Гедеон только привстал со стула и пренебрежительно посмотрел на девушку.

— Ее светлость начала понимать, я полагаю, как глупо бороться со мной. Да поднимите ее, Жан-Пьер. Капитан Шаргейл может появиться с минуты на минуту, и было бы лучше, если бы он не видел ее здесь, — он не спеша поднялся. — Будьте добры, отнесите ее в каюту.

Француз взял Фрэнсис на руки и понес в каюту. Крайл проводил его и равнодушно заметил:

— Мы оставим ее в каюте, Жан-Пьер, я думаю, она скоро придет в себя. Капитан Шаргейл вот-вот будет здесь, а я не желаю сообщать ему о ее присутствии. Позже, возможно, но не сейчас.

Жан-Пьер вышел за ними из каюты леди Фрэнсис, внимательно посмотрев, как Крайл запер дверь и положил ключ в карман. Затем Жан-Пьер пошел за Гедеоном в кают-компанию, но по дороге намеренно споткнулся и ухватился за горбуна. Крайл брезгливо отстранился и пошел дальше.

Француз, усмехнувшись, посмотрел на него, а потом довольно взглянул на свою правую руку: на ладони лежал ключ. Будучи подростком, Жан-Пьер был карманным воришкой и до сих пор не забыл старых привычек. Мгновенье он разглядывал свою добычу, а потом через плечо посмотрел на дверь каюты ее светлости и улыбнулся сам себе. Он подбросил ключ в руке, поймал его и положил в свой карман. Затем он пошел в кают-компанию, что-то тихонько напевая.

Сарн все еще был там, мрачно созерцая одну из превосходных картин, украшающих каюту, но он оглянулся на вошедшего лейтенанта и справился о местонахождении мистера Крайла. Жан-Пьер пожал плечами:

— Он уединился до прибытия Шаргейла. Кажется, он считает себя капитаном «Вампира»?

Он подошел к кормовому окну и, опершись коленом о шкаф, стоящий под окном, выглянул наружу. В темноте тропической ночи был виден только костер в пиратском лагере, и слышалось нестройное пение. Жан-Пьер усмехнулся.

— Люди развлекают сами себя, — заметил он, — и монсеньер Крайл тоже должен сам о себе позаботиться. Он должен помнить, что когда в дело вмешивается вино, правда всегда выходит наружу. Я не думаю, мой капитан, что его секрет сохранится достаточно долго.

— Поговорим о секретах. Вы были в большой близости с ее светлостью, когда я сегодня застал вас здесь.

В глазах Жан-Пьера появилось настороженное выражение, но он пожал плечами и ответил достаточно спокойно, не поворачивая головы:

— Она была так печальна, бедняжка, и очень испугана, так что я попытался утешить ее. Мое сердце пылает нежностью.

— Что?! — зловеще воскликнул Сарн, быстро пересек каюту и остановился рядом с ним. — Ты что, замышляешь мятеж вместе с Шаргейлом или собираешься оставить девушку себе? Ты лживый, трусливый нахал! Ты что же, думаешь обойти Рандольфа Сарна?

Жан-Пьер повернулся к нему, но прежде, чем он успел сделать хотя бы одно движение, Сарн вытащил нож и вонзил его по рукоятку в бок своего лейтенанта. Хватая воздух, Жан-Пьер упал на шкаф. Сарн склонился, поднял неподвижное тело француза себе на плечи и подошел к двери. Но внезапные шаги и голоса за дверью заставили его остановиться. Он услышал приятный голос Гедеона Крайла и грубую речь Роджера Шаргейла и понял, что капитан «Отважного» уже поднялся на борт. Проклиная все на свете, он толкнул тело Жан-Пьера в темный угол позади себя и повернулся как раз вовремя, чтобы встретить вновь прибывших.

Гедеон и Шаргейл вошли первыми, а позади них виднелись две высокие фигуры, которые он принял за офицеров с «Отважного». В наступившей темноте он увидел только, что один из них был крупным мужчиной, крепко скроенным и одетым с кричащим великолепием. Его спутник, худощавый и более скромно одетый, похоже, старался сохранить анонимность.

Шаргейл радушно приветствовал Сарна, и они все вошли в каюту, где Гедеон, взяв на себя обязанности хозяина, предложил гостям сесть. Ни один из них не стремился начать разговор. Наступила странная тишина. Осмотревшись, Гедеон обнаружил, что капитан Шаргейл со странным выражением лица склонился к двум молчаливым спутникам, чьи лица все еще были скрыты широкополыми шляпами, и пригласил их войти. Гедеон в замешательстве переглянулся с капитаном Сарном.

— Что-то неладно, джентльмены? — спросил он.

Ему ответил высокий незнакомец.

— Это смотря как взглянуть, мистер Крайл. Есть несколько вопросов, на которые мы бы хотели получить ответ.

С этими словами он снял шляпу и открыл смелое, строгое лицо, длинноносое и несколько мясистое, с полными губами и пронзительными хитрыми глазами под тонкими бровями. Когда это надменное лицо увидели Сарн и Крайл, в их глазах отразился ужас, смешанный с недоверием. Это было лицо сэра Генри Моргана.

11. «ВЫ НЕ НАРУШИТЕ КЛЯТВУ?»

В изумленном молчании, которое последовало за этим драматическим открытием, Морган положил шляпу, сослужившую ему такую добрую службу, и посмотрел на пораженных заговорщиков с дразнящей, кошачьей улыбкой. Сарн стоял у двери, с открытым ртом глядя на своего старого врага. Но Гедеон хотя и побледнел и ощупью старался найти стул, но пришел в себя быстрее, чем пират. Сев, он посмотрел на своего опасного противника. Из его голоса исчезли мелодичные ноты.

— Вы должны простить нас, сэр Генри, но мы были не готовы к такой чести. Вы непредсказуемы в своих передвижениях!

Кошачья усмешка стала еще шире. Сэр Генри погладил усы.

— Не в моих привычках предупреждать о своем появлении, мистер Крайл. Или, прошу прощенья, я должен был сказать «милорд Ротердэйл»?

Гедеон вздохнул более свободно. Каковы бы ни были цели этого визита, кажется, гости ничего не знали о пленниках. Размышляя об этом, он поздравил себя с тем, что запер Фрэнсис в ее каюте, и ответил с меланхоличным видом:

— Действительно, сэр Генри, я боюсь, что вы правы. Несмотря на старательные поиски, мы не нашли корабля, на котором мои несчастные юные родственники и их спутники — да поможет им Бог — отплыли из Порт-Ройяла. Я почти не сомневаюсь, что они погибли во время шторма, который разразился после их отплытия.

— Но какова была причина их отплытия? — прервал его спутник сэра Генри. Он также сбросил шляпу и открыл приятное, гордое лицо. — Да, к чему такое отчаянное бегство? Что или кто заставил их стремиться навстречу смерти?

— Подождите, лорд Ларчвуд! — прервал его Морган, прежде чем Гедеон успел ответить. — Разве вы не согласились поручить это дело мне?

Граф сжал губы, а Гедеон посмотрел на Моргана.

— Скажите мне, сэр Генри, вы что, только ради простого интереса к судьбе этих несчастных молодых людей прибыли сюда с такой секретностью? Если это так, могу я отважиться заметить, что в предосторожностях нет надобности, они даже абсурдны?

Валлиец пододвинул стул и сел. Несмотря на то что он был очень вспыльчивым человеком, слова Крайла, казалось, не задели его.

— Нет, милорд, это не так. У меня дело к Сарну. А это лорд Ларчвуд, который хочет знать правду о смерти своего сына. Зная, что вы были на борту «Вампира», он захотел отплыть со мной, чтобы встретиться с вами как можно скорее. Но признаюсь, что я тоже заинтересован в этом деле. Вы, возможно, слышали, что Криспин Барбикэн был моим другом.

Капитан Сарн нервно облизнул губы. Взгляд, который Морган кинул на него, был не слишком обнадеживающим. Сарну показалось, что в последних словах адмирала была невысказанная угроза. Гедеон, однако, выглядел невозмутимым.

— Я, конечно, охотно поделюсь с его светлостью теми сведениями, которыми располагаю, и приношу ему свои соболезнования. Это и для меня тяжелая утрата.

Ларчвуд коротко улыбнулся и ответил с ноткой презрения:

— Тяжелая утрата, которая принесла вам титул маркиза. Ваше горе делает вам честь!

Его тон делал последние слова довольно оскорбительными, и Гедеон задумчиво посмотрел на графа:

— Я помню, милорд, что Маунтэйн был вашим единственным сыном, и только сильное горе заставила вас быть теперь таким несправедливым, — ответил он с достоинством и быстро добавил: — Леди Фрэнсис почти что стала моей женой…

Он так хорошо сыграл свою роль, что обманутый Ларчвуд мог только пробормотать какие-то извинения. Гедеон великодушно принял их и продолжал:

— Вы понимаете, милорд, я мало что знаю. Я знаю, что леди Фрэнсис и ее брат были похищены капитаном Барбикэном и что Маунтэйн был с ними, а также, что их корабль бью не готов выйти в море. Той ночью был ужасный шторм, и его несчастливое завершение совершенно очевидно.

Граф сделал нетерпеливый жест:

— Все это, сэр, мы слышали в Порт-Ройяле. Но я хочу знать причины их бегства. Объясните мне, почему Барбикэн похитил мальчика и его сестру против их воли. И как с ними оказался мой сын? Или вы полагаете, что мой сын тоже был похищен?

— Милорды, — воскликнул Морган, бесцеремонно прерывая разговор. — Эти вопросы мы можем выяснить чуть позже. Я думаю, служба королю важнее частных дел.

Он угрожающе посмотрел на Сарна:

— Вы выбрали себе странную компанию, маркиз. Опасную компанию! Этот плут вернется в Порт-Ройял в кандалах, а там его ожидает виселица.

— Неужели? — воскликнул Гедеон. — Но в чем его обвиняют?

— Я не юрист, милорд. Но не сомневайтесь: для того, чтобы повесить его, найдется достаточно причин. Я удивлен, однако, что может быть общего у него и такого джентльмена, как вы.

Крайл пожал плечами:

— Для этого есть очень простое объяснение: на борту «Вампира» мои кузены и лорд Маунтэйн в прошлом году прибыли в Порт-Ройял, и лейтенант капитана Сарна видел их в ночь их побега. Я не мог найти судна более мощного и быстроходного, чем «Вампир», тем более, что он был готов к отплытию.

— Замечательное совпадение, милорд. Но вы уже давно ведете поиски. Почему же вы продолжаете оставаться с этими пиратами?

— Мой дорогой сэр, я же не капитан корабля. Капитан Сарн не хочет возвращаться на Ямайку, и я обязан прислушиваться к его желаниям. Конечно, если бы я знал, что вы разыскиваете меня, я был бы более настойчив.

— Идите к черту! — воскликнул Сарн, отбросив все предосторожности. Он шагнул вперед и взглянул на Моргана: — Ты собираешься отправить меня на виселицу, ты, несчастный ренегат? Ты пользуешься королевским покровительством, чтобы свести старые счеты? Как бы тебе не перехитрить самого себя! Пушки «Вампира» мгновенно потопят твое неуклюжее судно, и что ты тогда будешь делать?

Сэр Генри улыбнулся. Он поудобнее устроился на стуле и посмотрел в худое, желтое лицо пирата:

— Я обещаю вам, что смогу помешать этому. Помните, Сарн, что Гарри Морган еще ни разу не попал в западню, которую расставил. Там, на берегу, ваши люди пьют уже более двух часов, и теперь они совершенно пьяны. Счастливая мысль — этот груз вина! А что касается «Отважного», мы использовали его, чтобы обмануть вас. Два моих корабля совсем рядом. Вы должны были быть более осторожны, Сарн, прежде чем привлекать себе в помощь одного из моих лучших друзей.

— Вшивый предатель! — Сарн бросился к Шаргейлу, но отпрянул, увидев в руке коротышки пистолет. Не колеблясь, капитан Шаргейл приставил пистолет к груди Сарна и заставил его опуститься на стул. Сарн не глядя сел и бросил отчаянный взгляд на свою последнюю надежду на спасение — Гедеона Крайла.

Горбун сидел, откинувшись на спинку стула, сцепив длинные, белые пальцы и с интересом следя за разыгравшейся сценой. Умоляющий взгляд Сарна был яснее слов, но у Крайла не было возможности помочь ему. Одно опрометчивое слово относительно пленников — и на них обрушится бедствие, которое даже Крайл не сможет предотвратить. В душе Сарн проклинал интриги, которые побудили Гедеона отложить смерть пленников, вместо того чтобы убить всех четверых и уберечь собственную шею.

Между тем, сидя в одиночестве в своей каюте, Фрэнсис ничего не знала о появлении такого сильного покровителя. Лежа в темноте, она с ужасом вспоминала слова Гедеона и осознавала безнадежность своего положения. Она так боролась, чтобы спасти всех, приложила столько усилий, но теперь, в самый последний момент, все пропало. Джонатан должен умереть, Криспин, которого она так сильно любила, будет изувечен палачом, а она сама станет жертвой одного или другого пирата. Даже маленький кинжал, показавшийся ей Божьим знаком, представлялся теперь жестокой насмешкой судьбы, совершенно бесполезной вещью.

Фрэнсис охватило отчаянье, вскоре переросшее в решимость. Если она не сможет спасти тех, кого любит, она должна отомстить за них. Для этого и послужит оружие, попавшее в ее руки.

Она встала и дрожащими пальцами попыталась высечь огонь. Когда наконец лампа загорелась, Фрэнсис повернулась к сундуку и, выбрасывая дорогую одежду на пол, наконец достала кинжал, который искала. Выпрямившись, она взяла его в руки и увидела в зеркале свое бледное, осунувшееся лицо. Ее страх перед Гедеоном исчез, уступив место ненависти, и она не сомневалась, что сможет исполнить свои намерения. Раньше или позже он придет выпустить ее, и тогда, с Божьей помощью, это будут его последние минуты.

В этот момент повернулась дверная ручка. Фрэнсис посмотрела на дверь, едва сдержав крик. Неужели судьба посылает Гедеона в тот самый момент, когда она твердо решилась убрать его? Она спрятала ножны в сундук, решительно глядя на дверь и прижимая левую руку к груди, а правой все еще сжимая кинжал.

Ключ повернулся в замке, и после нескольких секунд томительного ожидания дверь наконец открылась. Но вместо Гедеона появился Жан-Пьер, цеплявшийся за дверь в поисках поддержки. Он был мертвенно-бледным. Левой рукой он зажимал бок, а между его пальцев текла кровь.

С изумлением и испугом Фрэнсис бросилась вперед, чтобы поддержать Жан-Пьера. Он был слишком тяжел для нее, так что сразу осел на пол, вынуждая ее встать на колени рядом с ним.

— Жан-Пьер! — воскликнула она. — Милосердный Боже! Кто это сделал?

— Сарн… дьявол его забери! Предательский удар… он оставил меня умирать… но я обманул его. Миледи… Морган… здесь.

— Морган здесь? Но как? Почему?

— Из-за Сарна… «Отважный»… Шаргейл предал нас… Идите к нему… он сможет… защитить вас.

— Но вы, Жан-Пьер… — начала она, но раненый покачал головой.

— Слишком поздно, моя дорогая… я спешил… но они отправятся в ад вместе со мной!

Он попытался улыбнуться и, немного помолчав, продолжил:

— Сарн… не поможет вам… Криспин… ваш брат… в трюме… Морган… освободит их.

— Я знаю. Благослови вас Бог, Жан-Пьер.

Тень прежней насмешливой улыбки промелькнула на его лице.

— Благословение, моя дорогая? Вы… не понимаете, что говорите. Ключ… я украл его у Крайла. Я… не собирался выполнить свое обещание…

Внезапно его голова упала на грудь, и Фрэнсис показалось, что он уже умер. Но Жан-Пьер снова поднял голову.

— Скажите мне… что он отправит их… на виселицу…

Он улыбнулся, но внезапно у него изо рта хлынула кровь, и он затих навсегда. Фрэнсис, плача, несколько минут смотрела на него. Она знала, что француз заботился не о ней, когда приполз сюда, а стремился с ее помощью отомстить Сарну и Гедеону Крайлу. Стоя на коленях рядом с ним, она пробормотала короткую молитву о человеке, который умер так же, как и жил: с улыбкой на губах и с мыслями о мести.

Дверь кают-компании была приоткрыта, и оттуда раздавались оживленные голоса. Но когда на пороге появилась ее светлость, разговор внезапно прервался.

— Черт возьми! — воскликнул крупный джентльмен. — Какого дьявола вы здесь делаете, мадам?

Фрэнсис посмотрела на него, и ее последние сомнения рассеялись. Смелое, высокомерное лицо и командные манеры могли принадлежать только одному человеку.

— Сэр Генри Морган? — И, не дожидаясь ответа, она продолжала: — Сэр, я прошу вашей защиты для себя и своих друзей. Я — Фрэнсис Крайл.

Капитан Сарн выругался, сэр Генри внезапно сузившимися глазами посмотрел на Фрэнсис, а Гедеон сидел с непроницаемым лицом. Граф вскочил на ноги и переспросил дрогнувшим голосом:

— Фрэнсис Крайл? Вы — леди Фрэнсис Крайл? — Он повернулся к Гедеону: — Что здесь происходит? Где мой сын?

— Да, — вставил Морган, — расскажите нам, милорд, какое чудо привело леди на борт этого корабля?

— Мадам, — граф обратился к Фрэнсис, не давая Гедеону ответить, — я — Ларчвуд. Скажите, где мой сын?

— Лорд Ларчвуд? — переспросила Фрэнсис, с удивлением глядя на него. — Как вы оказались здесь? Я думала… — она прервалась и в замешательстве посмотрела на Моргана.

Сэр Генри поднялся, взял ее за руку и галантно усадил на стул.

— Расскажите нам, миледи, как вы оказались на борту этого корабля и где ваши спутники?

— Они… — Фрэнсис снова прервалась, с беспокойством взглянула на Гедеона, и ее снова охватил страх. Почему он так спокоен, так невозмутим? Она с прежним ужасом глядела на него.

Встретив ее взгляд, Гедеон первый раз со времени ее появления нарушил молчание:

— Скажите им, моя дорогая. Пускай они от вас услышат, что случилось с вашим братом, Маунтэйном и капитаном Барбикэном.

Девушка все еще молчала, а Морган и граф недоуменно смотрели на нее. Ларчвуд попытался подбодрить ее:

— Смелее, дитя мое, расскажите нам. Вы не должны бояться.

— Они… они пленники на борту этого корабля. Я тоже была пленницей, но Жан-Пьер перед смертью освободил меня. Его убил капитан Сарн.

Гедеон повернулся к своим собеседникам и развел руками:

— Вы видите, джентльмены? Вы видели, что капитан Сарн не покидал этой каюты после вашего появления? Судите сами, стоит ли верить тому, что может рассказать вам леди.

— Боже мой! — воскликнул граф, изумленно глядя на Фрэнсис. — Что вы имеете в виду?

— Я думаю, милорд, что вы уже догадались о той трагической тайне, которую я хотел скрыть. Леди Фрэнсис много перенесла, слишком много. Она не в своем уме.

Чудовищная ложь была сказана тоном неизбежности и горя, а Фрэнсис с ужасом глядела на Гедеона. Неужели ему поверят?

— Это ложь! — воскликнула она. — Гнусная ложь! Он знает, что я могу отправить его на виселицу, и этим хочет себя защитить. Вы должны верить мне, должны! Я могу доказать свои слова: я могу отвести вас в тюрьму, милорд! — Она повернулась к графу: — Ваш сын там, ему грозит смерть. Пойдемте со мной, пойдемте во имя Бога!

— Фрэнсис! — вмешался Гедеон. — Мое бедное дитя, это только фантазия. Маунтэйн умер много недель назад, и не мучайте его отца напрасной надеждой! — он подошел к девушке и взял ее за руки, игнорируя протесты Фрэнсис. — Пойдемте, моя дорогая, вы должны вернуться в свою каюту.

— Прошу прощенья, сэр, — живо вмешался Морган. — Безумная или в здравом уме, ее светлость останется здесь до тех пор, пока мы тщательно все не проверим. Мы ждем ваших объяснений.

— Так и быть, — неохотно согласился Гедеон. — Я надеялся никому не рассказывать эту историю, ведь, сделав это, я должен признаться в грехе, в котором я теперь горько раскаиваюсь. Но сначала я должен разочаровать вас. Из тех, кто отправился с капитаном Барбикэном на «Санто-Розарио», только леди Фрэнсис осталась в живых.

— Он лжет! — с бешенством воскликнула Фрэнсис. — Шторм пригнал нас сюда, и хотя корабль чуть не утонул, никто не пострадал. «Санто-Розарио» лежит сейчас вон там, на пляже. Посмотрите, вы можете увидеть его собственными глазами.

Гедеон вздохнул.

— Это, джентльмены, — «Чайка», пиратский корабль, который лежит здесь уже месяц. Вы можете проверить это. Я не прошу верить мне на слово.

— Это, сэр, — нетерпеливо прервал Морган, — не объясняет спасения ее светлости. Нет, мадам, подождите, я прошу вас. Если вы позволите, мы хотим послушать вашего кузена.

Фрэнсис затихла, пытаясь привести в порядок мысли, ведь она понимала, что своим упорством играла на руку Гедеону. Она говорила себе, что он не сможет победить, что даже его ловкость не сможет ему помочь.

— Сейчас я все объясню. Для этого необходимо вернуться к тому времени, когда ее светлость была обручена со мной, и я должен признаться, джентльмены, что она сделала это против воли. Ее брат был болен, и я сказал ей, что, если она согласится выйти за меня замуж, я не позволю ему умереть. Она поверила, и мы обручились.

— Боже мой, сэр! — воскликнул Ларчвуд. — Вы еще имеете наглость сообщать мне об этом! Леди Фрэнсис была невестой моего сына!

Горбун покачал головой:

— Упрек заслужен, милорд. Я приношу свои извинения, но что мне оставалось делать? Посмотрите на меня хорошенько, джентльмены! Разве я могу покорить сердце молодой девушки? А я полюбил ее, безумно полюбил! — он повернулся к Фрэнсис и с нежностью взглянул на нее. — Я все еще люблю ее.

Лишенная возможности опровергнуть эту чудовищную ложь, Фрэнсис встретила его взгляд с замешательством и отвращением. Но Гедеон, ничуть не смущаясь, продолжал:

— Если бы я даже заручился обещанием, я хорошо знал, что ее сердце было отдано другому. Ах, милорд! — воскликнул Крайл, поворачиваясь к Ларчвуду. — Когда вы планировали брак леди Фрэнсис и вашего сына, вы сделали больше, чем собирались: они полюбили друг друга. Видит Бог, я не пытался встать между ними.

Он замолчал, а граф сидел неподвижно, прикрыв глаза рукой. Однако Морган, удобно расположившись за столом, переводил взгляд с Крайла на Фрэнсис и обратно.

— Вы чертовски непонятливы, сэр. Нас не интересуют ваши прошлые проступки и нынешнее раскаяние, мы хотим узнать, как ее светлость появилась на борту этого корабля.

— Прошу прощенья, сэр Генри, — Гедеон с холодной вежливостью прервал упреки валлийца. — Я попытаюсь быть кратким. Возможно, вы удивлены, что я сразу не женился на ее светлости, но я хотел избежать любого проявления неподобающей спешки. Кроме того, Джонатан был болен, и мы вскоре увидели, что его болезнь была более серьезной, чем мы предполагали сначала. В это время на Ямайку вернулся капитан Барбикэн. Кажется, юный Маунтэйн подозревал, что ее светлость не совсем добровольно обручилась со мной, и сообщил об этом Барбикэну. Пират устроил встречу с леди Фрэнсис без моего ведома и узнал правду. Я ничего не знал об этом и не верил, что они попытаются сбежать, но все же решил не тянуть со свадьбой. Маунтэйн, в свою очередь, решил тайком увезти девушку накануне свадьбы, разумеется, с помощью капитана Барбикэна. Они выполнили задуманное, хотя Фрэнсис отказалась разлучаться со своим братом и взяла больного мальчика в это безумное плавание.

Гедеон замолчал, но никто не прервал его. Фрэнсис, испуганная этой искусной смесью правды и лжи, не отрывала взгляда от лица Крайла и только иногда с беспокойством поглядывала на других. Она не могла разгадать выражение лица Моргана, но Ларчвуд, казалось, почти поверил всему, и она с ужасом заметила, что Сарн смотрит на нее с откровенной насмешкой.

— Убежав из Порт-Ройяла, — снова продолжил Крайл, — влюбленные думали, что все их несчастья закончились, но они ошиблись. Барбикэн питал сильную, безнадежную страсть к леди Фрэнсис, и он был готов помогать виконту, чтобы заполучить девушку для себя.

— Продолжайте, сэр, — сказал Морган, когда Гедеон снова замолчал, но его маленькие пронзительные глазки не смотрели на Крайла. Он все еще наблюдал за Фрэнсис, которая протестующе вскочила. Сэр Генри протянул руку и дотронулся до плеча девушки, заставляя ее снова сесть.

— Хорошо, сэр, продолжайте! — нетерпеливо воскликнул он. — Хотел бы я наконец услышать окончание вашего растянутого рассказа.

— Ваше желание понятно, сэр Генри, но я должен был прояснить все обстоятельства побега моих кузенов. Поверьте мне, сэр, передо мной стоит довольно неблагодарная задача.

— Во имя Бога, закончите наконец свой рассказ! Пощадите нас и избавьте от своих предположений.

Крайл посмотрел на него с некоторым высокомерием, а потом продолжил рассказ, обращаясь больше к лорду Ларчвуду:

— Как вы знаете, «Санто-Розарио» попал в ужасный шторм, который он не мог выдержать (к тому же, из-за спешки при отплытии он был укомплектован командой негодяев и трусов). Когда бедственное положение стало совершенно очевидно, команда взбунтовалась против своего капитана. Убив некоторых зачинщиков, Барбикэну и Маунтэйну удалось спустить одну из шлюпок и посадить туда ее светлость и ее брата. Когда рассвело и буря утихла, они были все еще живы, но их ожидало трагическое открытие: маленький Джонатан умер. Действительно, в его ослабленном состоянии было чудом, что он прожил так долго, но вы можете представить себе горе и ужас, которые вызвало это открытие у его несчастной сестры…

Я стараюсь передать эту историю как можно короче, — прервался Крайл, обращаясь к Моргану, — я не буду рассказывать вам детали их появления на этом острове. Здесь они нашли пищу и воду, и казалось, что они были спасены. Но это было не так. Беглецы не долго пробыли на острове, когда Барбикэн, превосходный фехтовальщик, спровоцировал Маунтэйна на поединок и этим устранил последнюю преграду между собой и леди Фрэнсис. Так, милорд Ларчвуд, погиб ваш сын.

Граф повернул к нему посеревшее лицо:

— А Барбикэн? Мой Бог, если этот негодяй все еще жив…

— Успокойтесь, милорд, этот человек мертв. Мне осталось рассказать совсем немного. Месяц назад здесь появилась «Чайка», и Барбикэн, пользуясь своей высокой репутацией среди пиратов, попытался стать ее капитаном. Но случай, который привел нас сюда, помешал ему избежать наказания за свои преступления.

— Это обман, в этом нет ни слова правды! — воскликнула Фрэнсис. — Они живы, все трое. Вы сами можете увидеть, что он лжет!

— Вы, конечно, можете свободно осмотреть весь корабль, — саркастически заметил Гедеон. — Но это ни к чему не приведет. Ведь в своем состоянии леди Фрэнсис никак не может поверить, что все они умерли.

— Мне пришло на ум, сэр, — сказал Морган, игнорируя эту фразу, — что ее светлость должна была время от времени приходить в себя, раз вы так хорошо извещены о том, что случилось с ней после того, как «Санто-Розарио» покинул Порт-Ройял.

— Мой дорогой сэр Генри, — с готовностью откликнулся Гедеон, — не думайте, что историю, которую вы услышали, мне поведала леди Фрэнсис. Кое-что я узнал от команды «Чайки», но большую ее часть я услышал от самого Криспина Барбикэна — прежде чем мы повесили его.

— О, так вы его повесили? — переспросил сэр Генри. — После того как он исповедовался? — Внезапно он выпрямился, и в его следующих словах послышалась угроза: — Вы слишком много взяли на себя, сэр!

— Разве, сэр Генри? — в голосе Гедеона прозвучали гневные нотки. — А как насчет этой несчастной леди? Разве вы не поняли, что она должна была перенести? Ее брат умер, ее любимый был убит на ее глазах, а она попала в руки такого безжалостного человека, как Барбикэн! Боже мой, сэр, даже если бы этот негодяй умер сотни раз, это не могло бы исправить все причиненное ей зло.

— Мое бедное дитя! — лорд Ларчвуд подошел к Фрэнсис, взял ее за руку, его голос дрожал. — Я надеялся назвать вас своей дочерью, однако Бог распорядился иначе. Но вы не должны больше ничего бояться. Вы поедете со мной в Англию, и там время, может быть, залечит ваши раны.

— Сэр! — воскликнула Фрэнсис. — Хэл не умер. Я видела его и разговаривала с ним только вчера, а также с братом и Криспином. Я могу показать вам, где их держат, если только вы пойдете со мной!

— Я знаю, моя дорогая, я знаю, но сейчас вы не должны волновать себя этими мыслями. Когда-нибудь, когда вам будет лучше, мы снова поговорим об этом. — Лорд оглядел своих спутников и покачал головой: — Бедное дитя, бедное дитя!

Фрэнсис вырвала руку и поглядела на него с некоторым отвращением.

— Вы поверили этому! Вы действительно поверили, что я сумасшедшая! — она прервалась и прижала руки к груди. — Милосердный Боже, вы что, все заколдованы? Как мне доказать вам, что я говорю правду? Неужели ни один из вас даже не заглянет в мою каюту? Там лежит мертвый Жан-Пьер, капитан Сарн ранил его и оставил умирать, но, когда Жан-Пьер узнал о вашем появлении, сэр Генри, он собрал последние силы, чтобы освободить меня.

Морган непроницаемо посмотрел на нее:

— Как мы можем поверить, мадам, что человек на пороге смерти смог сломать запертую дверь, чтобы вас освободить?

— У него был ключ, — нетерпеливо ответила Фрэнсис, и Гедеон, похлопав рукой по карману, воскликнул с хорошо разыгранным изумлением:

— Ключ действительно исчез из моего кармана! Этот негодяй, должно быть, украл его, чтобы осуществить свои собственные грязные намерения! — Он повернулся к Сарну: — Что вам известно об этом?

Острый ум мгновенно пришел на помощь пирату. Он быстро сообразил, что может выжить только благодаря Крайлу. Если горбун будет побежден, его собственная смерть предрешена.

— Я ничего не знаю про ключ, но перед вашим прибытием мы поссорились из-за девушки. Жан-Пьер бросился на меня с ножом, но я опередил его. Я думал, что он умер, и бросил его вон там, на проходе.

Гедеон кивнул.

— Он думал отомстить нам обоим, освободив леди Фрэнсис, так как знал о ее болезненной фантазии относительно спасения ее спутников. Да, сэр Генри, несомненно, вы найдете его тело в каюте.

Фрэнсис с рыданием закрыла лицо руками, отчаявшись бороться против сложившейся ситуации. Был момент, когда у нее совершенно опустились руки, она стала сомневаться, что сможет отыскать место заключения Хэла и Джонатана, ведь она шла тогда в темноте и спешке.

— Но если бы он не освободил девушку, — внезапно заметил Морган, — что вы намеревались с ней сделать? Вы держали ее спасение в секрете даже от присутствующего здесь ее родственника! Это кажется мне довольно странным, сэр. Чертовски странным!

— Лорд Ларчвуд, сэр, сейчас не очень подходящее время говорить об этом с родными ее светлости, но мои намерения относительно ее не изменились: я надеюсь, что она станет моей женой.

Фрэнсис резко подняла голову.

— Да, — порывисто воскликнула она, — вы собирались жениться на мне, чтобы помешать разоблачить вас как убийцу.

— Но миледи, — быстро вмешался Морган, прежде чем Гедеон успел что-либо сказать, — вы говорили, что ваши спутники живы. Тогда ваш кузен не может быть убийцей.

Хотя она почти не надеялась, что ей поверят, но все же попыталась сделать еще одну попытку разоблачить Гедеона:

— Нет? Он убил собственного отца, потому что тот стоял у него на дороге. Да, он сам рассказал мне об этом преступлении!

— Это странное заблуждение, — заметил Морган. — Что вы можете сказать об этом, сэр?

Гедеон улыбнулся, хотя только он знал, с каким напряжением далась ему эта улыбка. Он уже забыл, что был слишком откровенен с Фрэнсис три дня назад.

— Это очень просто, сэр Генри, ведь во время смерти моего отца в Лондоне сам я находился в Бристоле, и никто не сможет доказать моей причастности к его смерти.

— Это правда, — безнадежно подтвердила Фрэнсис и почувствовала, что упускает последний шанс на спасение. Она одного за другим оглядела присутствующих, лихорадочно ища какой-нибудь способ убедить их в своей правоте. Наконец она обратила внимание на маленького, тощего человека, с помощью которого Морган попал на борт «Вампира»и который в течение всего разговора молчал и неподвижно наблюдал за всем происходящим. Несмотря на его полное равнодушие, Фрэнсис приободрилась и подошла к нему.

— Капитан Шаргейл, — отчетливо сказала она, — когда Криспин Барбикэн спас вам жизнь в Порто-Бэлло, вы поклялись, что, если ему будет грозить опасность, вы поможете ему, насколько это будет в ваших силах.

Она замолчала и поняла по внезапно наступившей напряженной тишине, что она привлекла их внимание.

— Роджер Шаргейл, — вызывающе продолжала она, — эта опасность угрожает ему сейчас, и только вы можете спасти его. Вы не нарушите клятву?

12. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ТЕНИ

В это время виконт Маунтэйн и маркиз Ротердэйл сидели в угрюмой тишине в своей мрачной темнице, занятые каждый своими мыслями. Между ними был бочонок, на котором стоял фонарь — свидетельство непредвиденного появления капитана Сарна. Фонарь давал слишком мало света, но в его слабых лучах можно было различить светлые волосы и бледное, утомленное лицо мальчика и глубокую складку между бровей его молодого спутника, появившуюся за последние месяцы, которая делала виконта старше его двадцати трех лет. После появления Фрэнсис они едва обменялись несколькими словами, так как Джонатан был потрясен и испуган отношением своего кузена к Криспину, который занимал в сердце маленького маркиза место сразу после Фрэнсис, и не был расположен к разговору. А Хэл все еще размышлял над диким увлечением ее светлости, из-за которого она предпочла ему, дворянину, пиратского капитана.

Они так и сидели в молчании, как вдруг за дверью раздался звук шагов. Они обменялись недоуменными и непонимающими взглядами, так как шаги замолкли как раз перед их дверью. Этот неожиданный визит мог означать либо приближение их смерти, либо — Джонатан с ужасом вспомнил об этом — начало пыток, которым Гедеон собирался подвергнуть Криспина.

Дверь открылась, и на пороге появился человек, но в неясном свете фонаря они не могли разобрать, друг это или враг. Осторожные манеры и осмотрительность, с которой он прикрыл дверь, доказывали его желание сохранить тайну своего появления здесь. Когда он подошел поближе, они узнали Матта Брайарли, помощника капитана с «Санто-Розарио».

Он был одет только в широкие кожаные бриджи — любимую одежду пиратов — и был совершенно мокрым. Джонатан первым опомнился от неожиданности.

— Матт! — радостно воскликнул он. — Как вы оказались здесь? Почему? Вы пришли помочь нам спастись?

— Одну минуту, милорд. Где Криспин?

— Он здесь! — Джонатан показал на маленькую дверь. — Но дверь заперта.

— Я ожидал этого, парень, — ободрительно воскликнул Брайарли и вытащил из-за пояса небольшой лом. Он просунул его между дверью и скобой, через несколько томительных секунд взломал дверь, и Криспин, спотыкаясь и щурясь от света, вышел наружу.

— Чума на тебя, Матт! Я начал думать, что больше никогда тебя не увижу. Два дня в этом проклятом аду приведут в уныние любого человека.

— Эй, парень, да ты еще и закован! — Матт решительно принялся разбивать кандалы Криспина, а Джонатан недоверчиво воскликнул:

— Криспин, разве вы знали, что Матт придет сюда?

Капитан Барбикэн улыбнулся:

— Я знал, что он должен прийти, если все еще жив, но боялся, что Крайл подозревает его в хорошем отношении к нам.

Матт захохотал.

— Сначала так и было, но я сумел убедить его, что меня интересует только собственная выгода. А после этого оставалось лишь узнать, что делается на борту этого дьявольского корабля. Я могу вытащить вас отсюда, пока они заняты встречей гостей.

— Кто там? — быстро спросил Криспин. — Шаргейл?

Старый пират покачал головой:

— Лучше, парень. Морган! Два корабля под английским флагом стоят с другой стороны острова, а кто кроме валлийца Гарри может прибыть на Пиратский остров на королевском корабле?

— Морган! — повторил Криспин. — Несомненно, он пришел сюда за Сарном. Я ставлю свою жизнь, что Роджер Шаргейл приложил руку к этому делу. Мне показалось странным, что он связался с Сарном.

Он пронзительно взглянул на Брайарли:

— Ты знаешь, как выбраться отсюда, Матт? Что ты предлагаешь?

— Прежде всего, надо освободить руки, а потом отыскать ее светлость. Перед прибытием Шаргейла Крайл запер ее в каюте. Я знаю это от Жан-Пьера. А потом нужно будет попытаться выбраться на берег. Шаргейл сейчас на борту, и его шлюпка без охраны.

Криспин нахмурился:

— Есть ли у нас шанс добраться до берега незамеченными?

— Достаточно большой. Команда сейчас на берегу, и они все смертельно пьяны. Корабль не охраняется, но все же нас могут заметить и поднять тревогу.

— Мы должны учитывать риск. Мы будем в безопасности, если доберемся до лагеря на берегу, а если нам удастся пересечь остров, то мы сможем подать сигнал одному из кораблей Моргана. Что вы думаете об этом, Матт?

— Это возможно. Я знаю, что Жан-Пьер замышляет мятеж, и я думаю, что нам лучше скрыться, до тех пор пока мы не узнаем, какая сторона победила. Я уже присмотрел место, где мы сможем укрыться на некоторое время.

— Я не понимаю, — вмешался Хэл, очнувшись от замешательства, — если сэр Генри Морган явился, чтобы арестовать Сарна, почему мы не можем подождать его здесь?

— И остаться заложниками скрюченного дьявола, чтобы этим он мог купить себе свободу? — насмешливо закончил Матт. — Не глупите, милорд, он прекрасно знает цену своим пленникам.

Вскоре Матт закончил свою работу, и Криспин был свободен, хотя на его запястьях и остались железные браслеты. Он поднялся, встряхнул руками и насмешливо посмотрел на виконта.

— Один момент, милорд. Прежде чем мы выйдем отсюда, я хотел бы знать, могу я быть уверен, что вы последуете за мной без возражений?

— Конечно, — натянуто ответил Хэл. — У нас будет достаточно времени для выяснения наших отношений после того, как мы выберемся из этой тюрьмы.

— Тогда не будем медлить, и двигайтесь как можно тише, если вам дороги ваши жизни. Пойдемте!

Он пошел вперед, за ним двинулись Хэл и Джонатан, а Матт замыкал шествие. Они вышли по одному и стали осторожно пробираться по кораблю. Вскоре они заметили полуоткрытую дверь одной из кают. Там горел свет, но изнутри не доносилось ни звука. Осторожно заглянув туда, Криспин увидел раскрытый сундук, шелковые и бархатные платья, разбросанные по полу, а на них — маленький кинжал без ножен. Между сундуком и дверью Криспин заметил неподвижное тело Жан-Пьера. Француз лежал в луже крови, его лицо было перекошено гримасой, а пальцы судорожно сжаты. Криспин медленно повернулся к своим спутникам. Его лицо было таким же бледным, как и у мертвеца.

— Мы пришли слишком поздно. Это ее каюта, — он замолчал, оглядел маленькие апартаменты и подобрал шпагу Жан-Пьера. — Идите в лодку, — коротко приказал он.

— Боже мой! — воскликнул Хэл. — Вы не можете покинуть корабль, не попытавшись сначала что-либо узнать о ней!

— Вы слепой дурак! — бешено рявкнул Криспин. — Неужели вы не понимаете, что случилось? Это ее сундук, а это ее кинжал. В крайнем случае она собиралась использовать его против себя, а он брошен здесь.

На мгновенье он замолчал и закрыл глаза рукой. Минуту спустя Криспин продолжал более спокойно:

— Матт, отведи их к лодке. Постарайся доставить их к Моргану и расскажи ему, что здесь случилось. А я рассчитаюсь с Гедеоном Крайлом и его шакалом, Сарном.

Матт с беспокойством взглянул на него.

— Это верная смерть, парень!

— Если мне удастся отправить этих двоих в ад, я буду считать, что прожил достаточно долго. Ты думаешь, что меня что-то держит в жизни, кроме надежды на месть? — он положил руку на плечо Брайарли, и его лицо на мгновенье смягчилось. — Позаботься о мальчике, дружище, ведь я поклялся умирающему охранять его.

Не дожидаясь вопросов, он пошел по направлению к кают-компании. Матт посмотрел ему вслед и покачал головой.

— Пойдем, парень, — сказал он со вздохом, взяв Джонатана за руку. — Мы должны делать то, что он сказал, чтобы помочь ему.

А в кают-компании Фрэнсис только что страстно обратилась к Роджеру Шаргейлу, когда вдруг в наступившей тишине появился капитан Барбикэн, смертельно бледный, с обнаженной шпагой в руках. Он почти ворвался в каюту, но, заметив Моргана, застыл как вкопанный и даже на мгновенье забыл о Фрэнсис.

— Гарри! — недоверчиво воскликнул он. — Какое чудо привело тебя сюда?

— Только моя собственная изобретательность, — заметил довольный Морган. — Ты пришел вовремя, Криспин, и избавил меня от необходимости разыскивать тебя.

Но капитан уже ничего не слышал и неотрывно смотрел на Фрэнсис, которая с радостным криком вскочила и подбежала к нему. Он обнял девушку левой рукой, а правой все еще сжимал шпагу.

— Фрэнсис! Слава Богу, вы невредимы! Когда я зашел в вашу каюту, я испугался… — он замолчал и крепче обнял ее.

Сэр Генри улыбнулся:

— У вас будет достаточно времени для флирта, когда мы закончим это дело. А где твои спутники-пленники?

Криспин повернулся к нему:

— Они, наверное, на пути к берегу. Я думаю, они уже в лодке.

Морган кивнул и посмотрел на капитана Шаргейла.

— Сходи за ними, Роджер, и дай парням сигнал. Мы должны закончить это дело как можно скорее.

Шаргейл вышел, а сэр Генри перенес свое внимание на Гедеона Крайла. Горбун не двигался и молчал с тех самых пор, как увидел капитана Барбикэна, но по его глазам было видно, что он осознал свое поражение. Глядя на него через стол, Рандольф Сарн понял, что он тоже погиб, и отчетливо представил свою дальнейшую судьбу: он отправится прямиком на виселицу, но, когда это произойдет, он примирится с Богом и получит отпущение своих многочисленных грехов — такова была простая вера пиратов.

Но у Крайла не было даже такого утешения, так как он полагался только на самого себя и эта вера покинула его. К нему попал замечательный трофей, но когда, казалось, он крепко держал его в руках, судьба от него отвернулась. И хотя он мог бы попытаться спасти свою шею, но без власти, к которой он всегда стремился, его жизнь не имела смысла. Он не желал жить побежденным.

Его взгляд постоянно возвращался к человеку, который больше, чем любой другой, способствовал его падению. Капитан Барбикэн должен умереть!

Лорд Ларчвуд смотрел на Криспина с замешательством и некоторым ужасом. Несмотря на слова Моргана, впечатление от рассказа Гедеона было велико, и он все еще не мог отделаться от мысли, что видит убийцу своего сына. Радость, с которой леди Фрэнсис встретила пирата, должна была показать графу, что Гедеон лжет, но это обстоятельство только еще больше смутило его.

Он облегченно вздохнул только тогда, когда за дверью раздался звук шагов и в каюту вошел Маунтэйн собственной персоной в сопровождении Джонатана и Матта Брайарли. Шаргейл застал их еще на борту «Вампира»: виконт никак не хотел покинуть корабль, не узнав более подробно о судьбе ее светлости. Морган терпеливо ждал, пока граф обнимал своего сына и юного родственника, подмечая тем временем мрачные взгляды, которые виконт бросал на Фрэнсис и Криспина. Решив, что объятия продолжаются достаточно долго, сэр Генри прервал их, живо напомнив, что дело еще не закончено.

— Что касается вас, мистер Крайл, — продолжал он, — вы становитесь моим пленником. Я отправляю вас под арест.

— Кажется, у меня нет выбора, но я хотел бы узнать, в чем вы меня обвиняете? Наверное, вам кажется, что у вас есть большой выбор?

— Одного обвинения будет больше чем достаточно, — невозмутимо ответил Морган. — Убийство или, более точно, — отцеубийство.

— Неужели? — Гедеон удивленно поднял брови. — На основании обвинений ее светлости? Вы удивляете меня, сэр Генри.

Морган улыбнулся:

— Вы будете еще более удивлены. Милорд Ларчвуд, расскажите мистеру Крайлу о миссии, с которой вы прибыли на Ямайку.

— Охотно, — откликнулся граф и повернулся к Гедеону. — Спустя некоторое время после смерти вашего отца было найдено написанное им письмо, в котором он признает себя виновным в смерти своего брата Ричарда и раскрывает ваши преступные замыслы против ваших кузенов. Он сообщал также, что сам в опасности, так как его собственная жизнь в ваших руках, ведь он стоял между вами и титулом маркиза, а вы всегда сильно интересовались ядами. Ваш отец также отдал приказ, чтобы это письмо вскрыли только в случае его смерти.

Он замолчал, но Гедеон ничего не ответил. Он сидел очень тихо, его длинные пальцы так сильно вцепились в ручки стула, что стали похожи на полированный мрамор.

— Этот замечательный документ, — продолжал Ларчвуд, — попал в руки короля и причинил его величеству некоторые затруднения. Он не мог проигнорировать его, но это письмо еще не служило абсолютным доказательством вашей вины, хотя всем было известно, что вы с отцом были в ссоре. Лорд Генри знал, что его подозревали в убийстве его несчастного брата, и прошел слух, что он совершил самоубийство, чтобы избежать наказания за свое преступление. Наконец было решено, что я, как наиболее заинтересованный в этом деле, отправлюсь на Ямайку, откуда мой сын прислал мне сообщение, что вы взяли под свое попечение ваших кузенов, и попытаюсь выяснить, как вы с ними обращаетесь, а также узнать правду об обвинениях лорда Генри. Сегодня, мистер Крайл, я получил ответ на эти вопросы.

После этих слов лорда Ларчвуда наступила напряженная тишина: все присутствующие думали об умершем человеке, который обвинил своего сына в убийстве. Гедеон первым нарушил молчание.

— Черт побери! — довольно равнодушно заметил он. — Я и не подозревал, что старый дурак додумается до этого. Я мог ожидать предательства с любой стороны, но только не отсюда.

— Вы признаете это? — недоверчиво спросил Ларчвуд. — Вы признаетесь в убийстве собственного отца?

Гедеон пожал плечами.

— Почему нет? — равнодушно ответил он. — Если даже вы не сможете доказать мою вину, вы придумаете мне любое другое преступление. Да, я убил его. Он умер от яда, не слишком быстро и, я полагаю, мучительно. И это еще недостаточная месть за то, что я вытерпел от него, когда был ребенком. Разве я был виноват в том, что родился горбатым? Мой отец никогда не прощал мне этого, а я никогда не мог простить ему пренебрежения ко мне! Хотя я думаю, что отплатил ему, когда сделал известными его преступления и отправил его прямиком в ад. О, есть какая-то дьявольская ирония в том, что он приложил руку к моему падению!

Гедеон навряд ли помнил о своих собеседниках, когда говорил, — был момент, когда его лицо исказила сатанинская гримаса. Наконец он очнулся и насмешливо улыбнулся:

— Да, наша семья достойна уважения, не правда ли? Мой дядя — предатель, мой отец пролил кровь своего брата, а я — своего отца. А Фрэнсис, с ее милым и ангельским видом, стала любовницей пирата. Хотел бы я знать, что выйдет из Джонатана?

Криспин, не тратя время на возражения, угрожающе двинулся к Крайлу, но Морган вскочил и бросился между ними. В этот момент раздался возмущенный голос Маунтэйна.

— Лгун! — гневно воскликнул он, и не успел отец удержать его, как он ударил Крайла. — Придержи свой грязный язык! Она невинна — я клянусь моей жизнью!

— Мой дорогой Хэл! — протестующе воскликнул Гедеон. — Такая уверенность очень трогательна, но факты говорят обратное. Возможно, вы намеренно стараетесь не замечать правды.

— Это ложь! Гнусная ложь…

— Неужели? — насмешливо спросил Гедеон. — Тогда почему она не отрицает этого? Почему наш галантный капитан не бросился опровергать эту клевету?

— Да, — с внезапным подозрением Ларчвуд повернулся к Криспину. — Почему вы ничего не говорите, сэр?

— Я отвечу, милорд. — Криспин старался сдержаться, но, несмотря на все усилия, в его голосе слышался гнев и презрение. — Как вы можете даже на мгновенье заподозрить ее светлость? Этим вы позорите не только ее, но и себя. Леди Фрэнсис согласилась стать моей женой.

Это сообщение было встречено изумленной тишиной, ведь даже Хэл не предполагал, что они уже помолвлены. И снова Гедеон заговорил первым:

— Конечно, я должен был догадаться об этом, — задумчиво заметил он. — Сейчас она только красавица, но когда Джонатан получит Ротердэйл, она станет богатой наследницей. Капитан Барбикэн, я преклоняюсь перед вами.

— Фрэнсис! — недоверчиво воскликнул Хэл. — Это неправда! Вы не можете быть настолько безумной, чтобы дать обещание этому авантюристу!

Фрэнсис надменно вскинула голову. Она слегка покраснела, но протянула Криспину руку и спокойно оглядела их всех.

— Я дала слову человеку, которого люблю, и мне безразлично — принц он или пират. Я могу сама распоряжаться своей рукой, и, — она с улыбкой повернулась к Криспину, — я сделала выбор.

Гедеон усмехнулся.

— Какие странные вкусы, — заметил он. — Год назад Хэл влюбился в актрису, а сейчас — пират в леди. Черт возьми, Ларчвуд, наши юные родственники обладают странными любовными склонностями.

Это язвительное замечание напомнило графу о его планах относительно будущего Хэла и Фрэнсис, и он, зловеще нахмурившись, обратился к ее светлости:

— Так вы сделали выбор! Смелые слова, мадам. Но я хочу напомнить, что я ваш опекун и тоже имею право голоса в этом вопросе. И я не одобряю вашего брака с человеком низкого происхождения и не богатым.

— Милорд Ларчвуд, — твердо прервал его Криспин, — я знаю о вашей власти над леди Фрэнсис и прошу у вас ее руки. Я — человек не бедный, а что касается моего звания, я дворянин, хотя и не слишком знатный. Мой брат, сэр Оливер Барбикэн — королевский ловчий в Голосестершире. Сэр Генри Морган может поручиться за меня, мы были друзьями все эти годы.

— Какой достойный ходатай! — заметил Гедеон как будто самому себе.

— А если я откажу? — холодно поинтересовался Ларчвуд. — Что тогда, капитан Барбикэн?

— Я буду сожалеть об этом, — быстро ответил Криспин, — но тогда я женюсь на ней без вашего согласия. Фрэнсис — моя, и никакие опекуны в мире не смогут отобрать ее у меня.

— Это речь, достойная пирата! — в голосе Гедеона слышалась злоба. — Такой метод дает замечательные плоды. Хэл, друг мои, вы должны спешить. Пока он жив, он не уступит ее ни одному мужчине.

Эти слова произвели гибельное действие на виконта. Они подстегнули ревность, которая копилась в нем все эти месяцы, и к тому же совпали с его внутренним настроением.

— Если он не уступит ее, то умрет и будет проклят!

К счастью, между Криспином и виконтом было достаточно большое расстояние, и это спасло капитана от смертельного удара. Он отскочил назад и схватил рапиру, которую было отбросил, заметив присутствие Моргана. Он был так зол на Маунтэйна, что вступил с ним в бой, пытаясь убить его.

Это произошло так быстро, что даже Морган был застигнут врасплох. Они бились так ожесточенно, что в набитой и переполненной каюте он не отважился вмешаться. В течение нескольких секунд он внимательно наблюдал за происходящим, его маленькие пронзительные глаза пристально следили за сверкающими лезвиями. Он не раз видел капитана Барбикэна в деле и был совершенно уверен, что лорд Маунтэйн не продержится и нескольких минут.

Криспин неуклонно теснил виконта. Молодой человек оборонялся из последних сил. Он и раньше дрался на дуэли, но ему никогда не приходилось сталкиваться с таким искусным фехтовальщиком. Виконт уже чувствовал дыхание смерти и читал приговор в безжалостных серых глазах капитана. Внезапно жизнь показалась ему чертовски привлекательной даже и без леди Фрэнсис. Это запоздалое открытие заставило его пожалеть, что он так необдуманно атаковал капитана Барбикэна.

Он отступал шаг за шагом, но Криспин внезапно обратил внимание на Гедеона Крайла, неподвижно сидевшего за столом. Горбун сидел в своей любимой позе, скрестив свои длинные белые пальцы, с выражением удовлетворения на бледном лице. И внезапно Криспин все понял: Гедеон специально спровоцировал этот поединок, чтобы отомстить своим врагам. Ведь если Хэл умрет на глазах своего отца, лорд Ларчвуд не оставит эту смерть безнаказанной. Он постарается сделать все возможное, чтобы отомстить убийце своего сына. И даже если Гедеон погибнет, он будет удовлетворен, зная, что погубил человека, который разрушил его дьявольские планы.

Все это мгновенно пронеслось в сознании Криспина, и в тот же момент он выбил оружие из рук Маунтэйна и приставил свою рапиру к горлу виконта.

Кто-то вскрикнул от ужаса, а Гедеон широко улыбнулся, но узкое лезвие переместилось с этой точки на подбородок Хэла.

Мгновенье они стояли неподвижно, а потом виконт внезапно опустился на стоящий сзади стул, его лицо было смертельно бледным и покрылось каплями пота. Криспин был мрачен, а между ними блестело тонкое, гибкое лезвие. Свидетели этой сцены стояли, затаив дыхание, боясь двинуться или заговорить, чтобы не ускорить трагическую развязку. Наконец Хэл прервал затянувшееся молчание:

— Заканчивайте и будьте прокляты! Во имя Бога, заканчивайте это!

Очень медленно капитан Барбикэн отвел шпагу и покачал головой.

— Нет, милорд. Мы не доставим мистеру Крайлу удовольствия наблюдать, как мы перебьем друг друга через час после нашего освобождения.

Хэл непонимающе смотрел на него, вряд ли веря, что он спасен, но сэр Генри Морган взял инициативу в свои руки.

— Слава Богу, вы наконец пришли в себя! Я уже боялся, что вы никогда не поймете, что этот сладкоголосый дьявол чуть было не обвел вас вокруг пальца. А теперь нам необходимо покончить с этим делом! Мои парни сейчас будут на борту, и корабль — в наших руках. Я думаю, что эти негодяи будут сильно удивлены, когда, проспавшись, узнают, что «Вампир» захвачен, а их предводители умерли или в плену. Ты, — он повернулся к Матту Брайарли, — найдешь людей, которые будут крепко стеречь этих двух негодяев. Мы должны их так запереть, чтобы они не смогли выбраться.

Матт вышел, а Морган посмотрел на Ларчвуда.

— Вы удовлетворены, милорд?

Граф склонил голову:

— Вполне, сэр Генри. Крайл, конечно, должен отправиться в Англию и предстать перед судом, который вынесет приговор.

Гедеон молчал с тех пор, как натравил Хэла на капитана Барбикэна, но, услышав слова графа, он вздрогнул, его лицо стало еще более бледным, а глаза насмешливо блеснули:

— Я никогда не буду осужден, потому что никогда не предстану перед судом. Дурачье! Неужели вы предполагали, что я никогда не задумывался о подобном исходе дела? Что я позволю привезти себя в Англию в качестве арестанта, чтобы доставить удовольствие лондонской черни? Посмотрите на этот перстень! — он поднял правую руку, на пальце которой сверкало кольцо с большим опалом. — Я купил его в Италии и не снимал ни ночью, ни днем вот уже семь лет. Это мой последний защитник, и он поможет мне.

Они увидели, что Гедеон неуловимым движением отодвинул камень, открыв при этом крошечную коробочку.

Гедеон улыбнулся, заметив, что они все поняли.

— Да, это яд! — подтвердил он. — Я не могу воспользоваться шпагой, так что я выбрал для себя более утонченное оружие. Видит Бог, Криспин Барбикэн, мне надо было использовать его против тебя в ту ночь, когда мы встретились в Порт-Ройяле!

Последние слова были сказаны свистящим шепотом, и он сжал кружева на своем горле, как будто они душили его. Крайл попытался вскочить на ноги, но покачнулся, упал и скорчился на полу. Его последние мгновенья были не слишком приятны, но яд был таким быстрым и сильным, что смерть наступила почти моментально.

— Бедный дьявол! — наконец сказал Криспин, и Фрэнсис, которая сидела, закрыв лицо руками, посмотрела на него с удивлением.

— Вы можете простить ему?

Криспин покачал головой.

— Простить его, когда вы столько вытерпели от него? Но кто может сказать, что он должен был поступить иначе? И не нам судить его!

Дверь отворилась, и вошел Роджер Шаргейл в сопровождении Матта и двух крепких парней. Шаргейл резко остановился рядом с телом Крайла. Но Морган, который довольно равнодушно следил за разыгравшейся трагедией, спокойно спросил:

— Все в порядке, Роджер?

— Да, корабль в наших руках! — взгляд Шаргейла все еще был прикован к Гедеону. — Что тут произошло?

— Яд, — ответил сэр Генри, — который он носил в перстне, помог ему избежать виселицы. Отныне он недосягаем для правосудия. Вы нашли Жан-Пьера?

Капитан Шаргейл кивнул:

— В каюте миледи, как она и сказала. Весь его путь туда отмечен кровью. Нет никаких сомнений в том, как он встретил смерть.

В соответствии с приказаниями сэра Генри, из каюты убрали труп и вывели Рандольфа Сарна, ставшего пленником на корабле, которым он так долго командовал. «Вампир» не будет больше плавать под черным флагом: вице-губернатор Ямайки взял его в качестве военного трофея, а когда они вернулись в Порт-Ройял, отдал его под командование одному из тех надежных капитанов, в которых сэр Генри был абсолютно уверен.

— Таков конец этой странной истории, — заметил Морган с ноткой удовлетворения. — В ней есть одно положительное обстоятельство: теперь вам можно не бояться этого негодяя. Наконец вы, милорд Ротердэйл, и ваша сестра можете спокойно отдохнуть, — он повернулся к девушке и вежливо предложил ей руку. — Мадам, через несколько часов вы сможете перебраться на борт моего корабля, так как я думаю, что после всего случившегося вы не захотите вернуться в Порт-Ройял на борту «Вампира».

Фрэнсис поблагодарила его, но в ее голосе все еще прорывались взволнованные нотки, а руки ее дрожали. Хотя она знала, что Гедеон мертв и ей больше нечего бояться, ей трудно было осознать это. Опасность была так велика и преследовала ее так долго, что она все еще не могла представить, что всему этому пришел конец. Она знала, что теперь она совершенно свободна, но пока чувствовала только непомерную усталость.

Конечно, это была обычная реакция на напряжение последних нескольких дней и ужас той страшной ночи, когда она видела смерть двух человек и сама была готова на убийство. Фрэнсис все еще не могла поверить в смерть Гедеона Крайла и их освобождение, хотя и помнила, как Криспин на руках отнес ее в лодку и они вместе с Джонатаном, Хэлом и лордом Ларчвудом перебрались на больший из подошедших английских кораблей.

Последующие два дня она провела в одиночестве в своей каюте, никуда не выходя, и поэтому ничего не знала о происходящих событиях.

Велико было изумление пиратов, когда, проспавшись, они обнаружили два неизвестных и хорошо вооруженных корабля, которые как будто материализовались из воздуха, пока они пировали. Но это удивление было ничто по сравнению с ужасом, охватившим их, когда от борта «Вампира» отчалила лодка и они увидели внушительного джентльмена, в котором без труда узнали сэра Генри Моргана.

Он спокойно сообщил им, что «Вампир» находится в его руках, Сарн — пленник, а Крайл и Жан-Пьер — мертвы. Под конец он изложил свои предложения. Те из них, кто будет готов отказаться от своего занятия, могут вернуться с ним в Порт-Ройял и там приступить к более мирным занятиям. Остальные могут остаться на острове, отремонтировать галеон и, когда он будет готов выйти в море, отправиться на нем в ад или в любое другое место, куда пожелают. Но при этом они не должны попадаться на пути вице-губернатора Ямайки. На этом сэр Генри закончил свою речь, насмешливо улыбнулся и снова вернулся на корабль, чтобы послать капитана Шаргейла разобраться с пиратами. Двадцать четыре часа спустя четыре корабля вышли в море и взяли курс на Ямайку.

Они были в пути уже сутки, и Пиратский остров давно скрылся из глаз, когда леди Фрэнсис впервые вышла из своей каюты. В сопровождении своего брата она немного робко поднялась на кормовую палубу, где беседовали капитан Барбикэн, лорд Ларчвуд и сэр Генри Морган. Виконт, как сообщил ей Джонатан, заперся в своей каюте, где и давал волю своему дурному настроению.

Криспин быстро подошел к ней, поднес ее руку к губам, и пылкий взгляд его серых глаз заставил ее слегка покраснеть. Лорд Ларчвуд приветствовал ее и выразил надежду, что она уже совершенно пришла в себя, а сэр Генри, величественно поклонившись, заверил, что его корабль и он сам в полном ее распоряжении.

Фрэнсис встретила его галантность с некоторой растерянностью, но поблагодарила его с робкой улыбкой и села рядом с графом. Сэр Генри вовлек ее в беседу, к которой присоединился и Криспин, и они не заметили молчания лорда Ларчвуда.

Его светлость напряженно размышлял, как лучше затронуть деликатную тему, над которой он впервые задумался три дня назад. Граф был гордым человеком, ненавидел любые признаки колебаний, и, по зрелом размышлении, ближе познакомившись с капитаном Барбикэном, он понял, что было бы глупо противиться браку между Фрэнсис и пиратом. Он мог, конечно, воспрепятствовать этому и выдать ее замуж за виконта, во, глядя на пиратского капитана, было нетрудно догадаться, что она станет вдовой, как только выйдет замуж. Нет, будет лучше, если Хэл выберет себе другую невесту. В Англии у графа была на примете шестнадцатилетняя девушка, которая по рождению и воспитанию почти не уступала леди Фрэнсис и чей отец уже не раз намекал лорду Ларчвуду о своих матримониальных планах относительно виконта. К такому выводу пришел лорд Ларчвуд, а теперь он пытался найти подходящий предлог, чтобы сообщить о своем решении.

Наконец эта проблема была решена сэром Генри, который не обладал особой деликатностью и горел нетерпением узнать, как решится этот сильно интересовавший его вопрос.

— Ну, милорд, — обратился он к графу, — сейчас не время для молчания. Поскорее расскажите нам, что вы решили относительно ее светлости и моего доброго друга Криспина Барбикэна? Даете ли вы согласие на их брак, или мы должны будем похитить ее?

Фрэнсис смутилась, но Криспин твердо взглянул на графа:

— Да, милорд, расскажите, я прошу вас. Я думаю, у вас было достаточно времени, чтобы принять решение.

Ларчвуд нахмурился и скривил губы.

— Хорошо, капитан Барбикэн, я скажу вам. Хотя ее дед был о вас высокого мнения и не побоялся доверить вам ее, я не соглашусь на ваш брак до тех пор (и я настаиваю на этом), пока вы не оставите пиратства и не найдете себе более законного занятия.

Сэр Генри развязно захохотал.

— Тише, милорд, тише! — вмешался он, не дав Криспину ответить. — Он сражался вместе со мной против испанских твердынь — Порто-Бэлло и Панамы, а его величество отпустил все мои грехи и признал законными все мои действия. К тому же неужели я позволю такому человеку отсиживаться на Ямайке, когда мы снова выступим против испанцев? — он снова улыбнулся. — Я буду его поручителем!

— Тогда перейдем к другому вопросу, — сказал граф, улыбкой признав правоту сэра Генри. — Сейчас на Ямайке есть плантация, которая нуждается в хозяине. Джонатан — единственный родственник Крайла, и поместье должно перейти к нему, но я намереваюсь выделить его в качестве приданого леди Фрэнсис, — он поднялся и с улыбкой посмотрел на влюбленных. — Нет, не благодарите меня! Я думаю, что это — превосходное решение. А теперь, сэр Генри, если вы согласитесь переговорить со мной, я хотел бы обсудить с вами один вопрос.

Морган кивнул.

— Да, конечно, — согласился он и повернулся к Фрэнсис. — Я прошу прощенья, мадам, но вы должны понять, что у нас есть еще одно дело. Дело величайшей важности, я уверяю вас!

Он поцеловал ей руку, хлопнул Криспина по плечу и присоединился к графу. Лорд Ларчвуд, хотя и сожалел, что такой вульгарный тип занял место вице-губернатора, тем не менее встретил Моргана любезной улыбкой. Граф чувствовал, что эта мысль о плантации была гениальным ходом, так как позволяла леди Фрэнсис и ее мужу навсегда остаться в Вест-Индии. Тогда лорд Маунтэйн побыстрее забудет прекрасные голубые глаза и спокойнее примет выбор отца. Это было необходимым условием для того, чтобы граф Ларчвуд мог признать пиратского капитана мужем своей подопечной. Таким образом, как он и сказал, это оказалось превосходное решение!

Граф ушел вместе с сэром Генри, а Фрэнсис и Криспин остались одни. Джонатан долго блуждал вокруг, а потом покинул их в поисках более интересной компании. Они еще некоторое время сидели в тишине, боясь спугнуть так внезапно пришедшее счастье. Уродливая тень, которая так долго накрывала их жизни, наконец исчезла, и перед ними раскрылись мир, безопасность и надежда на счастье.

Капитан Барбикэн опустился перед леди Фрэнсис на колено, не заботясь о том, что его могут увидеть, и взял ее за руку.

— Сердце мое, — неуверенно сказал он, — кажется, после всего вы получите в мужья респектабельного плантатора. Этим ваш знатный опекун разрешил все трудности, так что теперь все позади, вам больше не грозят пираты. Вы можете навсегда забыть о прошлом.

Фрэнсис улыбнулась и маленькой ручкой погладила бронзовую щеку Криспина.

— На этом дело не кончилось, — тихо сказала она, — кроме пережитого ужаса в прошлом я узнала любовь. Я полюбила и всегда буду любить — пирата.