Когда в тридцать лет пересекаешь Великий Водораздел, меняется многое, но ни одна перемена не приносит стольких переживаний, как переход от статуса «не замужем» к статусу «все еще не замужем». Вы наверняка знаете, как это работает. Когда вам за двадцать, люди спрашивают: «Она не замужем?», лелея надежду свести вас со своим обожаемым кузеном, только что приехавшим из Сан-Диего. Но по каким-то непонятным причинам, едва вам становится немного за тридцать, доктор Джекил превращается в мисс Хайд, вопрошающую: «Так она все еще не замужем?» тоном, какой обычно приберегают для вопросов типа «Это что, герпес?».
      И как раз тогда, когда статус незамужней становится настоящей напастью, средства ее преодоления перестают действовать. Вам уже не стоит рассчитывать, что симпатичный парень, с которым вы познакомились в кафе или кинотеатре, тоже окажется неженатым. Тут помогает одно – наличие или отсутствие обручального кольца, и у вас быстро вырабатывается привычка переводить взгляде лица мужчины на безымянный палец его левой руки. Однако иногда и это не срабатывает. Например, если мужчина постоянно носит перчатки.
      Так вышло у меня с рыжеволосым парнем. Я познакомилась с ним в спортзале. Он не был ни высок, ни особенно красив, но широкоплеч и непритязательно прост в общении. Судя по тому, какие он поднимал гари, у него, вероятно, была хорошо развита мускулатура, но парень не демонстрировал это, нося мешковатые футболки. И еще: он всегда был в перчатках. Я не знала, женат ли он, однако чувствовала искорку. Мне было почти ничего о нем не известно, но он притягивал меня. Это в принципе отличалось оттого, что происходило между мной и Байк-Меном.
      Однажды, когда мы занимались на соседних тренажерах, я попыталась завязать разговор, и он с готовностью отозвался. Я упомянула о том, что недавно переехала из Орегона, и он спросил, в каком городе я там жила и чем занималась. Я поинтересовалась, кем он работает, и парень сказал, что он юрист в Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям. Вот удача! Он не только общительный и дружелюбный, но еще и умный!
      В следующий раз я узнала его имя: Адам. Мне так хотелось, чтобы он оказался не женат! Я назвала друзьям то, что считала доводами в свою пользу: общителен, много времени проводит в спортзале и ни разу не упомянул о своей жене или любимой девушке. Однако они сочли, что этого недостаточно. Один из моих друзей, состоящий в браке, заметил, что женатый мужчина вовсе не обязательно будет говорить о своей жене, поскольку ему нравится быть объектом внимания.
      Я старалась почаще встречаться с Адамом; мы разговаривали. Он не пытался отделаться от меня – я хорошо знала тон, к какому прибегают в этих случаях, но Адам никогда не говорил со мной таким тоном. Возможно, он просто был застенчив. Я решила переходить к активным действиям.
      Но не успела я осуществить задуманное, как он исчез. Когда бы ни приходила я в спортзал, его там не было. Минуло несколько недель, и я уже начала отчаиваться. Купив квартиру на другом конце города, я вскоре собиралась поменять спортзал. Куда же пропал Адам? Как мне найти его? Что, если он был тем самым Единственным, и я проморгала свой шанс? Я знала, что администрация зала не даст мне никакой информации о нем без официального разрешения.
      Наконец я придумала план, который – должна сознаться – не одобрил ни один из членов моего Кабинета. Фамилия Адама была мне неизвестна, но я знала с его слов, что он работает в КЦБ. Я предположила, что его офис расположен недалеко от спортзала, и через справочную выяснила, где находится ближайшее отделение. Затем я написала записку, начинавшуюся так: «Дорогой Адам, не думайте, я – не приставала!» (Но если все взвесить, разве это не так?) Я объяснила причины своего нестандартного поведения: исчезновение Адама из спортзала, мой грядущий переезд – и дала ему свой номер телефона на тот случай, если у него нет подруги, и он не отказался бы выпить со мной кофе. «Если это не так, – заключила я, – выбросьте эту записку и чувствуйте себя польщенным».
      Затем я написала адрес: «Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям, Адаму, рыжеволосому юристу, в собственные руки». Почти десять минут стояла я перед почтовым ящиком, не решаясь бросить в щель конверт. Наконец я все-таки опустила его.
      Прошло три дня, и, придя домой, я обнаружила на автоответчике сообщение: «Привет, Сюзанна. Это Адам, рыжеволосый юрист из КЦБ. Получил ваше письмо. Я очень польщен, но женат, поэтому не могу принять ваше предложение. Вы очень предприимчивая девушка. Удачи вам!»
      Я ощутила горечь, смягченную, однако, тем, что заранее предвидела, как невелики шансы на удачу. Все же мне понравилось, что он так деликатно подбирал слова. Адам и впрямь оказался славным парнем. Но меня беспокоило мое поведение. То, что я начала писать письма незнакомцам, это полбеды. Но была еще покупка этой самой квартиры.
      Да, я сделала это по практическим соображениям. Раз уж я осталась в Лос-Анджелесе, не имеет смысла платить ренту за съемную квартиру, когда я почти за те же деньги – из расчета за месяц – могу купить ее. Сам Алан Гринспен настоятельно советовал мне приобрести собственное жилье. Кроме того, мне очень нравилась эта квартира с ее дубовым полом, потолками с массивными декоративными балками и солидностью, отличающей постройки 1940-х годов. Спальня с зеркалами во всю стену походила на декорацию к порнофильму, но я знала, что если их оттуда убрать и призвать на помощь мою сестру, эта квартира станет совершенно потрясающей.
      И все же я не могла подавить чувство: что-то не так. Ведь обычно приобретают квартиру только после того, как создают семью. Нет, я не мечтала, что меня перенесет через порог Мистер То-Что-Надо, но вселяться в новую квартиру в обществе одних работников из службы перевозки и впрямь невесело.
      Нашлось немало охотников прокомментировать тот факт, что я нарушила общепринятую последовательность. Когда я сказала об этом парню, с которым случайно разговорилась в спортзале, он спросил: «Ты что, больше не собираешься искать мужа?»
      Дедушка и бабушка, похоже, так и думали. Они оплатили львиную долю первоначального взноса – такую же сумму они дали моей кузине, чтобы помочь покрыть свадебные расходы. «Может, мы так и не доживем до того, чтобы увидеть тебя замужем, – сказала бабуля Ханни, – так пусть эти деньги пойдут тебе на пользу уже сейчас».
      Казалось, даже сам штат Калифорния стремился подчеркнуть мой незамужний статус: мне пришлось подписать документы, где я обозначалась как «незамужняя женщина (никогда не состоявшая в браке)». Конечно, это было сделано для моего же блага: если я когда-нибудь разведусь, мой экс-супруг не сможет претендовать на половину квартиры, поскольку на момент ее приобретения я была «незамужней женщиной (никогда не состоявшей в браке)». Все же я обошлась бы без этого напоминания. Да и сама мысль о бывшем муже казалась особенно нелепой оттого, что мне еще предстояло найти себе будущего.
      Наверное, не стоило принимать так близко к сердцу всю эту официальщину. Но я невольно думала о том, не станет ли приобретение жилья первым шагом к тому, чтобы в конце концов превратиться в неряшливую седовласую даму в леггинсах, разъезжающую по стране в грузовичке «Виннебаго». Перспектива подобного превращения так ужаснула меня, что я поспешила вновь зарыться в match. com.
      На этот раз я намеревалась все сделать правильно. Опыт с Байк-Меном показал, что не стоит слишком затягивать электронное общение, а недавние примеры подтвердили, к каким печальным результатам приводит необдуманный выбор. Проблема явно требовала научного подхода. И вот, взяв за образец аналитиков ФБР, специализирующихся на составлении психологических портретов серийных убийц, я решила разработать собственную систему вычленения возможных бой-френдов.
      Теперь я изучала характеристики более тщательно, анализировала язык посланий, надеясь уловить неуловимое сочетание искренности, чувства юмора и ума. Мой метод позволял свести возможные кандидатуры к нескольким единицам. Кроме того, выявилась новая, прежде не опознанная категория «не тех» парней: Одинаково Требовательные.
      Этих мужчин оказалось на удивление много. Они желали найти женщину, которая была бы «одинаково хороша в лимузине по дороге на великосветский раут и тогда, когда она с банкой пива в руках смотрит телевизор». Или в другой заявке: «Девушка, которая одинаково хороша в «Ритце» и в бильярдной». Или как выразился еще один: «Девушка, которая была бы одинаково хороша на пикнике и на приеме в сексуальном вечернем платье».
      Я не понимала, почему эти мужчины требуют совмещения несовместимых вещей? Я не представляла женщину, которая, прочитав эти описания, сказала бы: «Ну, надо же! Это я и есть! Я обожаю вечерние платья и шикарные вечеринки. Но точно так же люблю пропустить пару пива с парнями в боулинг-баре!» Однако если поразмыслить, может, такая женщина – неосуществимая мечта любого мужчины?
      К счастью, на match. com было множество парней с более реалистичными запросами, и теперь, усовершенствовав свою поисковую тактику, я сумела выделить несколько перспективных кандидатур. Следующим шагом было вступить в переписку и прощупать почву. Если через три-четыре дня я чувствовала, что пора встретиться, то назначала свидание в кафе «Старбакс». (Свидание почти всегда было моей инициативой. По причинам, мне непонятным, мужчины, как правило, предпочитали Интернет.)
      Моя подруга Марджи, которая тоже искала себе парня с помощью match. com, разработала простую систему, позволяющую оценить мой уровень увлеченности: насколько интенсивно я старалась заинтересовать мужчину?
      «Вот, например, этот психолог, с которым ты встречалась – сколько процентов?» – спросила Марджи после одного из моих пробных свиданий.
      Когда я начинала поиски, мои свидания обычно бывали столь нелепыми и случайными, что я тратила на партнера не более 10–20 процентов обаяния. В случае с юристом, не способным запомнить, чем я занимаюсь (за полчаса он умудрился трижды спросить: «Так ты вроде как пишешь?»), мои усилия были эквивалентны нулю. Но теперь, встречаясь с парнями, с которыми было хотя бы приятно поговорить, я обычно задействовала добрых 75 процентов. Но искорок по-прежнему не вспыхивало. Не было даже повторных свиданий. Мужчины, просившие меня о встрече, оказывались не теми, с кем я хотела бы продолжить отношения. А в те несколько раз, когда я была не прочь условиться о повторном рандеву, физического влечения не испытывали ко мне.
      Моя усовершенствованная тактика помогла мне лишь тем, что больше уже не приходилось подолгу торчать в Интернете. Я забиралась на сайт всего раз или два за день, проверяла, не появились ли подходящие кандидатуры, и старалась назначать не больше одного свидания в неделю. Так у меня оставалось время на повседневные дела.
      Между тем семейный календарь Шлосбергов работал без перебоев, и по-прежнему на все торжества я являлась в одиночестве. Шло празднование еврейского Нового года, и вечер катился по вполне предсказуемой колее. Разговор вертелся в основном вокруг процесса приготовления грудинки: решалось, как правильно ее жарить – шесть часов при 275 градусах или четыре – при 325. Когда подали десерт, Джен и Джон постучали ложечками о бокалы и встали.
      Я подняла взгляд от тарелки с клецками, но есть не перестала, полагая, что сейчас последует очередная вариация из серии универсально-торжественных тостов семейства Шлосберг. Такие тосты – продолжительность их обычно колебалась: тридцать секунд (я) – десять минут (моя мама) – двадцать пять минут (бабуля Ханни) – обычно представляли собой дифирамбы нашему семейству – самому лучшему, любвеобильному, щедрому и сведущему в приготовлении грудинки семейству на свете. Думаю, во время наших семейных торжеств произносилось больше тостов, чем на любом саммите в Белом доме. Непроизнесение тоста считалось афронтом. На праздновании восемьдесят восьмого дня рождения бабули Ханни дедушка Джулиус встал, указал пальцем на мужа моей кузины (они поженились пять месяцев назад) и рыкнул: «Кевин, а твоих тостов мы еще не слышали!»
      Но как выяснилось, Джен и Джон произнесли вовсе не тост. «Мы хотим кое-что сообщить, – расплываясь в улыбке, начал Джон. Они с Джен переглянулись, а потом хором закричали: – Мы решили пожениться!» Помните, что творилось, когда рухнула Берлинская стена? Пожалуй, это единственное событие в новейшей истории, которое породило столько же пронзительных воплей, объятий, слез и неумеренных восторгов, сколькими наполнилась столовая моих родителей в сей знаменательный момент. Я вопила и прыгала вместе со всеми, но не только от неподдельной радости за счастливую пару.
      Не поймите меня превратно: я была в восторге от того, что моя сестра нашла такого замечательного мужа, и не сомневалась, что Джон – лучший зять из всех, какие только бывают. К тому же теперь, после того как Анжела укоротила его волосы на добрых десять дюймов, он больше не походил на Майка Майерса в фильме «Мир Уэйна».
      Но помолвка Джен стала для меня громом среди ясного неба. Да, да… я знала, что рано или поздно это случится. Джон уже перебрался в ее квартиру и вполне мог считаться членом семьи, поскольку именно он сопровождал дедушку Джулиуса в уборную на всех выездных мероприятиях, где она помещалась далее чем в шести метрах. Но, подобно несчастным жителям штата Вашингтон, отказавшимся покидать свои дома близ вулкана Сент-Хеленз, несмотря на угрозу извержения, я не желала замечать признаков опасности. К тому же Джен и Джон и не подумали известить меня о готовящейся помолвке, хотя никогда не забывали выразить сочувствие по поводу моей неустроенности. И уж конечно, они знали, сколько раскаленной лавы и горячего пепла падет на мою бедную голову после оглашения их великой новости.
      Это произошло даже прежде, чем успели стихнуть объятия и слезы. Я и так уже была сыта по горло комментариями, которые пришлось выслушать во время помолвок и свадеб моих младших кузин. Но сейчас моя родная младшая сестра опередила меня на пути к алтарю, и это походило на преступление, я словно нарушила вековой уклад.
      – Это ты должна была объявить о своей помолвке! – выкрикнула бабуля Руфь так громко, что наверняка ее слышали в соседнем квартале. – Когда ты найдешь себе мужа?
      – Ну вот, теперь Карл и Джуди по крайней мере могут надеяться, что у них будут внуки! – воскликнул друг семьи, сидевший напротив меня.
      О приличиях забыли. Для всех присутствующих я была не просто подружка невесты, а подружка-вековушка.
      Я отчетливо, во всех подробностях видела, как пройдут эти несколько месяцев: шквал приемов и вечеринок, бесконечное обсуждение свадебной церемонии, выбор цветочных композиций, составление списков гостей, возбужденное оживление и всеобщий восторг. Единственной темой для разговоров – да что там, единственным смыслом существования для всего семейства будет свадьба моей сестры. Обо мне же станут только шептаться. Я так и слышала своих родителей: «Да, та, что выходит замуж, Дженнифер. Сюзанна? Нет, она все еще не замужем».
      Я надеялась только на то, что период помолвки продлится недолго. Но Джен и Джон распорядились по-другому. Они объявили, что решили подождать со свадьбой шестнадцать месяцев, поскольку прежде, чем с головой погрузиться в свадебные приготовления, сестре хотелось начать собственный дизайнерский бизнес. Родители умоляли Джона и Джен поспешить со свадьбой. Мои интересы тут, разумеется, в расчет не принимались. Они боялись, что бабка и дед не доживут до этой знаменательной даты.
      Я же не сомневалась, что, несмотря на многочисленные недуги, бабушка и дедушка непременно дождутся сего Великого События и связанных с ним безграничных возможностей. Бабуля Ханни, например, толкнет одну из своих фирменных бессвязных речей перед самой большой за всю историю аудиторией, и никто не отважится прервать ее, как это случалось, когда ее заносило на камерных семейных торжествах. Дедушка Джулиус сможет без помех осыпать оскорблениями прислугу, барменов и официантов (его любимым выражением было: «Не поймешь, где у тебя голова, где задница!»), так как все, слишком занятые, забудут велеть ему заткнуться. Бабуля Руфь вволю помучает меня, громогласно рассуждая, как это ужасно – быть все еще не замужем, когда тебе уже за тридцать. Да уж, моим престарелым родственникам есть ради чего жить. В их благополучии сомневаться не приходилось.
      Ладно, в конце концов, это дело Джона и Джен, и я увидела в их решении и положительные моменты. По крайней мере у меня будет время, чтобы найти себе компаньона. Конечно, какой-нибудь случайный знакомый для такого ответственного события не подойдет. Если я явлюсь на свадьбу с сомнительным спутником, все сразу поймут, что это просто прикрытие, камуфляж. Нет, мне нужен настоящих! бойфренд, такой, чтобы с ним светила перспектива более серьезных отношений. Кроме того, я нуждалась в моральной поддержке. Это была трудная задача, не сомневайтесь.
      Хотя приготовления к празднеству только-только начинались, я так прониклась значимостью происходящего, что с готовностью откликнулась, когда наши друзья пригласили родителей, Джен, Джона и меня поужинать с ними в отеле «Беверли-Хиллз». Подняв тоет за Джен и Джона, хозяйка вечера перевела взгляд на меня и добавила: «Еще я хочу поздравить Сюзанну с покупкой квартиры!» Все было разложено по полочкам, яснее и быть не может. Джен выходит замуж. Я покупаю квартиру. При мысли, что было бы, не стань я домовладелицей, меня даже передернуло. «Хочу поздравить Сюзанну с покупкой нового факса!»

      Итак, отсчет дней до свадьбы Джона и Джен начался, но еще быстрее надвигался другой знаменательный рубеж. Всего два месяца оставалось до грандиознейшего события в новейшей истории: предстоял канун Нового, 2000 года. Уже сейчас армия торговцев всех мастей развернула активную борьбу за потребителя-романтика, предлагая отметить событие каким-нибудь выдающимся способом. Гостиницы, рестораны, ночные клубы, авиакомпании, курорты, производители шампанского – все бились за право ввести каждую молодую пару в новое тысячелетие.
      В то время как мое семейство, не жалея сил, готовилось к предстоящей свадьбе, а вся остальная планета – к встрече Миллениума, мне больше всего хотелось улизнуть на международную космическую станцию. Желая выяснить, какие выгоды может принести мой стаж полетов одной и той же авиакомпанией, я прочесала сайт «Юнайтед эрлайнс» и решила, что остров Тонга – достаточно удаленное место. Я знала о нем одно: его король, весящий чуть ли не два центнера, задался целью избавить своих подданных от ожирения и в качестве награды за сбрасывание лишних килограммов презентует им тостеры и тапочки. В программе «60 минут» я видела, как его величество совершает моцион. Уж конечно, на Тонге отыщется для меня «Стэйр-мастер».
      Я так и загорелась, услышав от служащего «Юнайтед», что смогу вылететь туда 31 декабря, но потом выяснилось: все места на обратные рейсы забронированы аж по самый март. Что ж, застрять на три месяца посреди Тихого океана не так уж плохо. С другой стороны, это никак не сочеталось с моей работой, не говоря уже о поисках подходящего парня. Из увиденного в «60 минутах» я поняла, что шансов на это у меня на Тонге маловато.
      В душе я осознавала, что остров Тонга символизировал острое желание бежать, спасаться. В действительности, чтобы скрыться из наполненного веселящимися парочками Лос-Анджелеса, не нужно пересекать Тихий океан. В поисках более практичных идей я вновь зарылась в Интернет и вскоре пришла к выводу, что мне вполне подойдет какой-нибудь концерт. Я смешаюсь с публикой, а происходящее на сцене развлечет меня. Просмотрев сайт музыки кантри, я наткнулась на великолепный вариант: концерт Джо Диффи в городке Джекпот, штат Невада.
      Певец Джо Диффи был приятной наружности блондин с пушистыми усами, причесочкой «кефаль» – спереди и по бокам коротко, сзади длинно – и набором бодреньких, вполне заурядных мотивчиков, тематика которых вертелась вокруг дансингов, бывших жен и грузовичков-пикапов. Прежде мне и в голову не приходило купить альбом Джо Диффи или сходить на его концерт, и если бы в канун Нового года он выступал под моими окнами, я не потрудилась бы выглянуть наружу.
      Еще меньшей привлекательностью обладал для меня Джекпот – живущий азартными играми городишко, затерянный в пустыне где-то около южной границы штата Айдахо. Однажды, еще учась в школе, я побывала в Джекпоте: мы возвращались из лыжного похода в Айдахо, наш автобус занесло на обледенелом шоссе, и он врезался в ограждение у самого въезда в город. Я и не думала, что когда-нибудь еще попаду туда. Но в самой идее – в канун нового тысячелетия помчаться за 750 миль, чтобы послушать второразрядного певца кантри в третьесортном городишке, – было что-то до-странности притягательное. Это стало бы моим протестом против всеобщего необузданного ликования. Все вокруг меня изощрялись в придумывании самого эффектного, самого необычного, самого запоминающегося способа встретить Новый год. И вот я подумала: а почему бы не сделать все наоборот? Что может быть менее драматичным и запоминающимся, чем поездка к черту на рога, предпринятая, чтобы посмотреть, как Джо Диффи выступает в казино «Кактуса Пита»? Кроме того, этот замысел позволял мне убраться из города и не потратить при этом слишком много денег. Я обернусь всего за три дня, переночевав в каком-нибудь мотеле. Принято! У меня есть план встречи нового тысячелетия!
      Я позвонила в казино «Кактуса Пита», чтобы заказать билет, и меня спросили, нужно ли мне два билета или четыре. Я не из тех, кто боится один совершать какие-то поступки и признаваться в этом, но что-то в этой дате – матери всех круглых дат – заставило меня занять оборонительную позицию. Постеснявшись сказать: «Пожалуйста, только один», я заказала два. Какая разница, – успокаивала я себя, – может, случится чудо, и я встречу парня, который захочет поехать со мной. И даже если (что более вероятно) второй билет не понадобится, стоимость двух все же намного меньше, чем трехмесячное пребывание на Тонге.
      Понятное дело, родителям о своем плане я даже не заикалась. Они привели бы против него столько доводов, что мне и сосчитать бы не удалось. Вместо этого я сказала, что еду навестить своих друзей в Рино и Солт-Лейк-Сити – маршрут слишком расплывчатый, чтобы они могли меня засечь.
      Я изложила свой план Нэнси. Как я и полагала, она восприняла его резко отрицательно. «Ты что, не могла придумать что-нибудь более естественное? Сидела бы дома, смотрела бы телевизор!»
      Но я напомнила, что именно так я встречала Новый год в Бенде – и на следующий день умчалась за 400 миль в Виннемуку, еще один захудалый азартный городишко.
      – Понимаешь? В этом есть смысл! – убеждала я Нэнси. – Так я не дам себе закиснуть.
      Прошло еще два месяца, в кафе «Старбакс» состоялось еще около дюжины свиданий, но охотника сопровождать меня в Джекпот так и не нашлось. Я нагрузила свой джип пакетами с лакричными леденцами, коробками с кукурузными хлопьями и CD-дисками и отправилась на север, радуясь, что уезжаю из наводненного счастливыми парочками Лос-Анджелеса.
      Первую ночь я провела в Кальентс, штат Невада (население 200человск), и добавила это названиевсвой список «поселений Сумеречной Зоны», где, как и в Альтурасе, до сих пор пользовались телефонами с вращающимися дисками. Служащий мотеля попросил у меня удостоверение с фотографией, и мне пришлось объяснять, что я только недавно сдала водительские права штата Орегон, а на временных калифорнийских фотографии нет. «Но я могу показать паспорт!» – предложила я (в Лос-Анджелесе у меня так часто спрашивали документ с фотографией, что я стала повсюду носить с собой паспорт). Слово «паспорт», похоже, сильно озадачило служащего мотеля, и он сказал: «Просто забудьте об этом, идет?»
      К вечеру следующего дня я увидела Джекпот – затерянную в пустыне группку огоньков. Была половина восьмого, концерт вот-вот начнется. Зайдя в администрацию «Кактуса Пита», я узнала, что мне повезло: мой заказ потерялся, и мне придется оплатить только один билет. Недостатка в Свободных местах не было, из чего я заключила, что мне действительно удалось выбрать один из наименее популярных в мире способов отпраздновать наступление нового тысячелетия.
      Концерт проводился во вполне камерной обстановке, зал был рассчитан не более чем на 150 человек, и я сидела за столиком для восьмерых всего в нескольких футах от сцены. Полагая, что пришла вовремя, я надеялась избежать обмена любезностями с соседями по столу, но музыканты припозднились, и когда я занимала свое место, процесс знакомства шел полным ходом. Соседка справа, женщина лет сорока, с пышной светлой шевелюрой и ярко-красными ногтями, сказала, что ее зовут Хайди, и представила мне свою мать, Уилли, тучную седовласую даму с прической, похожей на улей, и с сильным немецким акцентом. Хайди и Уилли сказали, что живут в районе Залива, и я обронила, что жила там до того, как перебралась в Орегон, а потом в Лос-Анджелес. Увидев, что за столиком только у меня нет партнера, они пришли в замешательство: «И што ше ви телаете здесь одна?» – сурово спросила Уилли.
      Правда привела бы их в еще большее замешательство, и мне пришлось срочно изобретать удобоваримую байку.
      – Да тут и рассказывать нечего, – улыбнулась я. – Мой парень – в смысле, мой бывший парень – и я – фанаты Джо Диффи и заказали билеты еще пару месяцев назад. Но в прошлый четверг мы расстались, – тут я испустила глубокий вздох, показывая, как мне больно об этом говорить, – ну и я, желая доказать себе, что он мне не нужен, решила все равно сюда поехать».
      Я надеялась, что хорошо соврала, по крайней мере меня не станут расспрашивать. Не тут-то было.
      – А што такое? Отшего ви раштались? – тут же спросила Уилли.
      – Вы поругались? – включилась Хайди. – Он обманул вас?