Помните, когда у вас в детстве был день рождения, вас ждала груда подарков, и вам так хотелось поскорее разорвать обертку, забраться в коробки и потрогать руками то, что, конечно, конечно же, было тем, о чем вы давно мечтали, – набором аксессуаров для Принцессы Барби? Но прежде чем открывать подарки, вам предстояло вытерпеть праздничный вечер – мини-гольф, или боулинг, или расписные кружки, или что там еще напридумывали ваши родители, чтобы занять вас на то время, пока сооружение из коробок и коробочек почти не упрется в потолок. И, расписывая глиняные кружки, вы думали только о подарках. Подарки! Я хочу мои подарки!
      Примерно так я чувствовала себя в тот день, когда вернулась в Лос-Анджелес, в день, когда мне впервые предстояло встретиться с Байк-Меном, мужчиной моей мечты, моим будущим мужем, моим высоким, сексуальным, курчавым Подарком. Я думала только о нем – раздетом и полураздетом, в разных позах, разных ракурсах, о нем – в разных комнатах чудной квартиры в испанском стиле, которую подыскала мне сестра. Но мне пришлось сдерживать нетерпение, ведь сначала придется провести утро и день в обществе родных, занятых тем, что они больше всего любили, в чем больше всего преуспели и для чего, в сущности, жили: распаковыванием вещей.
      Любой из членов моего семейства, меняя место жительства, избегал того периода, о котором принято говорить «только что переехали». Это подразумевает сваленные в угол коробки и разбросанные по полу чемоданы. В течение нескольких часов посуда бывала расставлена, книги убраны в шкафы, одежда развешена (на деревянные вешалки), щипцы для снятия нагара со свеч положены на видное место. Казалось, моя семья вечно настороже: а вдруг «Архитектурному дайджесту» срочно потребуется парочка образцово-показательных снимков?
      Лично я если и была настороже, то только потому, что по телевизору в любой момент могло начаться что-нибудь по-настоящему интересное. Ведь процесс распаковки следует постоянно прерывать для того, чтобы побаловаться с пультом. Если бы все зависело от меня, я разбирала бы ящики несколько недель, а то и месяцев. И уж, конечно, тогда я пригласила бы Байк-Мена наутро и пренебрегла бы распаковкой. Но я не могла отказать родным в том, чтобы они помогли мне переселиться, поскольку: 1) это было бы черной неблагодарностью: 2) я не хотела говорить им о своем новом парне по крайней мере несколько недель: боялась, что иначе хор голосов, поющих «Ты что, рехнулась?», станет еще громче.
      Первыми на новоселье приехали родители. Мама занималась кухней, а папа расставлял горшки с цветами и растениями – в том числе розовой орхидеей, подобранной под цвет кафеля в ванной комнате. Затем приехали Джен и ее парень Джон; они встречались примерно с того времени, как я перебралась в Бенд. Мы с ним виделись только раз, когда я приезжала домой, и он тогда очень мне понравился, хоть и был «Длинноволосым Актером». Он обладал несколько извращенным чувством юмора, с ним легко было найти общий язык, и они с Джен прекрасно дополняли друг друга. Склонность Джона носить футболки с эмблемами «Металлики» уравновешивалась нюхом Джен на скидки в универмаге «Барниз»; перемены ее настроения нивелировались его непоколебимым спокойствием. Кроме того, Джон обладал изумительной способностью не реагировать на странности моего семейства; способность эту, несомненно, усилили годы работы в школах трущобных кварталов, где старшеклассники называли его не иначе, как «Чудик», «Мудило» и «Шон Майклз» (популярный в то время длинноволосый борец-профессионал).
      Ко времени моего возвращения в Лос-Анджелес Джон уже удостоился восторженных отзывов моих родителей и деда с бабкой. В день новоселья он покорил меня тем, что восемь часов подряд опустошал коробки, ломал их и относил в мусорный ящик. К тому же Джон не нашел ничего странного в моей просьбе сделать фото-с-железяками – снять на память меня с ящиком, где хранилось все мое железо; я делала такой снимок всякий раз, как переезжала на новое место. Эту коробку для металлической домашней утвари мне подарили, когда я начала жить самостоятельно; с тех пор я шесть раз поменяла квартиру, но «железяками» так и не пользовалась, и они по-прежнему лежали в нераспечатанной коробке.
      Сестра между тем помогала мне приводить в порядок мебель. Купленные в Бенде коврики, столы и лампы отлично смотрелись в новой квартире, но Джен велела выбросить подсвечники, отделанные сосновой корой. «Хватит с нас сосны, – сказала она, – это уже в прошлом».
      И хотя я приехала лишь два дня назад, до меня вдруг дошло, что Бенд тоже остался в прошлом. То, что когда-то казалось мне вечной пристанью, теперь оказалось пересадочной станцией, местом, где я пережила свой разрыв с Алеком. «Тур смерти» наконец избавил меня от него, и я вдруг осознала, что пересказала Байк-Мену нашу с Алеком историю так, как будто это была именно история. Теперь же я вернулась туда, где и должна была быть и где сегодня вечером начнется моя настоящая жизнь. Пусть стоимость аренды здесь вдвое выше, пусть время стоянки автомашин ограничено двумя часами, пусть близлежащие улицы вечно забиты транспортом – все это не важно. У меня есть парень, и мы скоро займемся сексом!
      Выпроводив родных, я переоделась. Оставалось еще развесить кое-какие фотографии, но, как ни крути, квартира моя в ожидании прихода Байк-Мена смотрелась великолепно.
      Конечно же, я надеялась, что и сама выгляжу восхитительно. Я выбрала эластичную белую маечку и ситцевую юбку и одевалась так поспешно, что зацепилась за юбку ногой и упала на колени. Мои волосы вели себя так, как им заблагорассудится, потому что я еще не успела проконсультироваться с Анжелой. Я вынула билет из бумажника и положила в ящик ночного столика, чтобы достать именно тогда, когда задумала.
      Ровно в шесть раздался звонок в дверь. Я пригладила волосы, сделала глубокий вдох и открыла дверь навстречу своему будущему. Там, за дверью, стоял тощий нескладный парень в просторной желтой футболке, темных джинсах и с широченной придурковатой ухмылкой на лице. Так это и есть Байк-Мен?
      Сердце мое упало. Где же этот рослый красавец, мой идеальный виртуал? Что этот парень с ним сделал? Созданный им образ никак не соответствовал действительности. Байк-Мен уверял, что его рост 5 футов 10 дюймов, то есть он на три дюйма выше меня, но на деле он едва до меня дотягивал. Байк-Мен упоминал о том, что он худой – «жилистый», по его словам, но я едва разглядела беднягу в складках его футболки. И это тот мужчина, с которым я делилась решительно всем, исключая кожные флюиды?
      Байк-Мен взмахнул рукой, будто говорил: «Как я вас!» Собравшись с духом и скрыв разочарование и огорчение, я обняла его и приняла восточные сладости, которые он принес в подарок. Но когда мы прошли в кухню и перекинулись парой фраз, мысли у меня смешались. Да кто же это, в конце концов? Во что я влипла? Не сделала ли сейчас ужасную ошибку? Можно ли мне как-нибудь вежливо отвертеться от запланированного секса? И хочу ли я отвертеться? Вдруг мне понравится? И как мне может понравиться? Неужели я холодная, слишком разборчивая стерва?
      Последний вопрос заставил меня задуматься. И правда: как судить о человеке по внешности? Но я решила подойти к себе беспристрастно: не мне ли нравился в свое время Хэнк Гольдберг – одутловатый бледный интеллектуал, один из обвинителей на процессе О. Джей Симпсона? Нет, дело не во внешности. Байк-Мен вовсе не урод. Дело во флюидах, в неподвластном разуму первобытном влечении, от которого бешено колотится сердце и потеют ладони. Это нельзя контролировать. Но тогда, стоя на кухне рядом с Байк-Меном, я не ощущала никаких флюидов.
      Между тем Байк-Мен, казалось, не замечал того, что со мной творится. Он даже как будто получал удовольствие от всего происходящего. Впрочем, я знала его не слишком хорошо и не могла понять: вдруг он, как и я, притворяется. Мы болтали, и я думала о том, что должна что-то решить. Но что?
      Я оценила ситуацию. Два факта были налицо. Первый: у меня уже четырнадцать месяцев не было секса. Второй: в 20 футах от моей спальни находится готовый к сексу мужчина. Но достаточная ли это причина для того, чтобы лечь в постель с человеком, которого я не хотела видеть в своей постели, мое изголодавшееся либидо?
      Существовала и еще одна причина: чувство вины. У нас с Байк-Меном был роман. Я не могла просто дать ему от ворот поворот. После всех наших электронных излияний нельзя так жестоко ранить его чувства. И вот, через полчаса после его прихода, я взяла Байк-Мена за руку и повела в спальню.
      Секс, в чисто техническом смысле этого слова, был великолепен. В конце концов, мы не зря выясняли привычки друг друга. Но все остальное было из рук вон плохо. Я не могла соединить в своем воображении мужчину моей мечты с парнем в моей постели. Когда он произносил те же фразы, что его виртуальный двойник, мне казалось, что он самозванец и крадет чужие мысли.
      В мечтах я рисовала себе, как после секса я буду лежать в его объятиях, как мы будем смотреть в глаза друг другу, дивиться тому, как счастливо свела нас судьба. Я достану лотерейный билет, вручу его Байк-Мену, и мы оба посмеемся нашей шутке. Но теперь я начала постигать происходящее: мы с Байк-Меном чужие друг другу. Суждено ли этому измениться, покажет время, но сейчас мне хотелось одного: поскорее выбраться из-под одеяла. О лотерейном билете я забыла.
      Не зная, что делать дальше, я шмыгнула в душ. После меня в душ пошел Байк-Мен, и в это время в дверь позвонили. Я терялась в догадках, кто мог прийти вот так, без предупреждения, тем более что мои друзья еще не знали моего адреса. Я открыла дверь: на пороге стояли моя сестра и ее подруга.
      – Я хотела показать Ванессе твою чудесную квартиру! – сказала Джен.
      – Привет! – Я судорожно искала предлог, чтобы не впустить их, но опоздала: они уже вошли.
      – Э… у меня в душе парень – потом объясню! – выпалила я, и в этот самый момент Байк-Мен, с волос которого на желтую футболку капала вода, вошел в гостиную и весело поздоровался.
      Я обмерла, но тут же меня осенила мысль: теперь нам не придется обсуждать все, что только что с нами произошло. Следующие полтора часа Джен, Ванесса, Байк-Мен и я развешивали по квартире фотографии. Нахмурившись и возведя к небу глаза, я намекала Джен на свое затруднительное положение и надеялась, что она все поняла и не расскажет об этом эпизоде в кругу родных.
      Когда Джен и Ванесса ушли, мы с Байк-Меном отправились поужинать, и я по-прежнему чувствовала себя очень странно. Это не походило на наше первое свидание, но вместе с тем оно не было вторым, пятым или десятым. Мы обменялись столькими посланиями, поделились столькими секретами, мы только что занимались любовью, – и вот я сижу с ним за одним столиком и спрашиваю: «Ну что, видел в последнее время какие-нибудь хорошие фильмы?» и «Как думаешь, удастся демократам вернуться в Белый дом?». Интернет перевернул старый добрый способ завести знакомство с ног на голову.
      Это замешательство ничуть не напоминало того, что испытываешь, когда переспишь с другом и потом уверяешь, будто ничего не изменилось. Это не было и запоздалым смущением, появляющимся после того, как переспишь с едва знакомым парнем. В таких случаях ты одеваешься и со словами «Ладно, увидимся» выходишь за дверь. Это было невероятное замешательство, никакими эпитетами не определяемое. Я потратила столько времени, столько эмоций на человека, существовавшего только в кибер-пространстве! Что чувствовал Байк-Мен, я не знала – и сомневалась, что хочу знать.
      На ночь он не остался, да это было и невозможно. Я еще не получила разрешения на гостевую парковку и, как ни странно, радовалась, что в Лос-Анджелесе так туго с этим. В любом случае мне нужно время, чтобы подумать. С одной стороны, у нас с Байк-Меном много общего, и мы связаны нашими электронными посланиями. С другой стороны, я разрывалась между чувством вины и отсутствием физического влечения. Но одно я сознавала совершенно точно: мне хотелось секса.
      Обычно так рассуждают мужчины: «Зачем влюбляться, если можно просто потрахаться?» Но мне теперь даже не верилось, что я ждала секса больше года. Если у тебя так долго нет секса, а то, что ты в конце концов получаешь, далеко от идеала, ты не скажешь этому парню: «Ладно, пока. Теперь я поищу своего самого-самого». Ничего подобного. Не сейчас, когда все твои эрогенные зоны проснулись и в полный голос просят большего.
      На следующий день я позвонила друзьям, рассказала последние новости и поинтересовалась их мнением. Никто не сказал: «Да пошли ты его».
      «Нельзя судить о людях по первому впечатлению», – заявила Нэнси.
      «Не спеши, дай ему шанс», – посоветовала Кристина, художница из Бенда, самое свежее пополнение моего Кабинета.
      Замужняя Кристина, очень довольная своей супружеской жизнью, сообщила мне, что, впервые встретив того, кто потом стал, ее мужем, не обратила на него «ну никакого» внимания.
      «Есть с кем заняться сексом, вот и ладно», – бросила Сара. Долго лишенная такой возможности, она, наконец, познакомилась по Интернету с мужчиной и теперь практически была помолвлена с ним.
      В тот вечер мы всей семьей ужинали в китайском ресторане, и на моем билетике с предсказанием было написано: «Не позволяй своим сомнениям и страхам стать препятствием на пути твоих достижений». Я восприняла это как знак, вот только не поняла какой. Значило ли это, что мне не стоит предаваться сомнениям, и я должна просто ждать развития наших отношений? Или мне не нужно чувствовать себя виноватой и заниматься сексом, покуда охота, а потом сделать парню ручкой?
      Устав от размышлений, я решила предоставить всему идти своим чередом, не теряя при этом бдительности. Между тем Байк-Мен не делал ничего предосудительного, и это усиливало мое чувство вины. Я пыталась завести разговор о том, что мы друг к другу чувствуем, но, по его мнению, это не стоило анализировать, а лучше почаще проводить вместе время одетыми. Но в этом-то и состояла проблема. Как я ни старалась, мне так и не удалось представить нас вместе где-либо, кроме спальни. В течение недели я делала все, чтобы только никуда не выходить с ним. «Мы с друзьями идем в кино, – говорила я ему, – к десяти приду, но завтра мне рано вставать». Обычно к полуночи я уходила от него.
      Байк-Мен делал все, чтобы привлечь меня. Он смеялся моим шуткам. Он купил мне шикарные серьги. Он рассказывал забавные истории о своих соседях. Но флюиды не появились. Так обычно рассуждают женщины, так рассудила и я: чем секс без этих флюидов, лучше вовсе без секса (хотя если бы я знала тогда, что вступаю в темную полосу жизни, то, скорее всего, подумала бы еще). Через месяц после нашей первой встречи я сказала Байк-Мену, что с ним было здорово, но, по-моему, мы не подходим друг другу. Он ответил, что от него не укрылось, что я теряю к нему интерес, обнял меня и исчез за дверью.
      Я испытала неимоверное облегчение и даже не задумалась над тем, что распрощалась с человеком, который должен был стать величайшей любовью моей жизни. Когда-то друзья боялись, что я ввергаю себя в пучину страданий. Но ничего не произошло. Эмоции, передаваемые по Интернету, как выяснилось, стоили дешево.

13
На безрыбье