XV

Во мраке джунглей

После памятной встречи с мухой цеце Томек опять надел меховые хвостики на свой шлем и принудил Динго носить защитную сбрую. Остальные путешественники закрыли головы марлевыми сетками, которые, ниспадая на плечи, защищали шею от неожиданных, предательских укусов насекомых.

По дороге путешественникам все чаще стали встречаться наглядные последствия широкого распространения мухи цеце. Построенные в низких местах негритянские деревушки совершенно обезлюдели. Их жители перешли на возвышенности, куда не залетала несущая смерть муха. В некоторых деревнях приходилось встречать людей, больных сонной болезнью. Исхудавшие до последней степени, они были погружены в глубокий сон, из которого пробуждались только затем, чтобы умереть.

Наши путешественники не на шутку были встревожены эпидемией сонной болезни. Ехать пришлось по ночам, выбирая места дневных стоянок на возвышенности. Хантер и Смуга уверяли, что муха цеце не нападает после заката солнца, но когда караван ночью проходил вблизи болот, путешественники страдали от бесчисленных туч комаров.

Томек ежедневно наблюдал за поведением осла, укушенного мухой цеце. Мальчик опасался, что вопреки заверениям старших у осла появятся признаки болезни. Но осел и не думал болеть. С философским спокойствием он щипал траву и как ни в чем не бывало усердно нес свою долю багажа экспедиции. Томек уже начал успокаиваться, как вдруг боцман заметил странные симптомы у своей лошади. Из ее глаз и носа текла липкая жидкость. Едва взглянув, Хантер заявил, что это последствия укуса мухи цеце. Конь перестал есть и стал худеть. Не желая смотреть на мучения молча страдающего животного, боцман пристрелил его из винтовки. Веселый моряк опечалился не только потерей друга, но и тем, что теперь ему пришлось идти пешком. Однако он быстро успокоился, говоря, что теперь ему удобнее спасаться от укусов мухи цеце, так как нет нужды больше заботиться о бедной кляче.

Стремясь как можно скорей пройти территорию, зараженную мухой цеце, охотники совершали длинные и быстрые переходы, благодаря чему вскоре оставили за собой озеро Георга. Через несколько дней они уже подходили к основной цели своего путешествия. Вдали, между озерами Альберта и Эдуарда, виднелась на горизонте горная цепь, за которой текла река Семлик. Она соединяла оба озера и, таким образом, входила в бассейн Белого Нила. На западном берегу этой реки начинались девственные джунгли Итури. Там звероловы решили охотиться на горилл и окапи.

К горной цепи Лунные горы, называемой на языке банту Рувензори, они подошли на закате. Путешественники были совершенно согласны, что нельзя придумать лучшего названия этим горам. Зубчатые очертания их вздымались над горизонтом и как бы плавали среди серо-стальных облаков над вершинами вечно зеленых деревьев. Темно-синяя окраска горных склонов и их острых граней ясно выделяла горную цепь на фоне светлого неба, когда заходящее солнце бросало на нее пылающие лучи из-за узких серебристых облаков. На землю спустилась ночь. На усыпанное звездами небо выплыл полный лик луны, которая медленно двигалась над горными вершинами, названными ее именем, словно хотела увидеть свое отражение в ледниках, сползающих с высоких гор.

Из саванны то и дело доносился глухой топот бегущих антилоп и рычание львов, насыщающихся своей добычей. Томек до рассвета не мог заснуть: он вслушивался в голоса, долетавшие из джунглей Черного континента, которые наполняли его сердце неизвестной ранее тревогой.

В небольшой негритянской деревушке Катве, на берегу озера Эдуарда путешественникам пришлось застрелить еще две лошади. Не было смысла ожидать мучительной смерти животных, у которых появились симптомы сонной болезни. В самой деревушке Катве несколько десятков негров умирали от этой болезни, поэтому Хантер немедленно дал сигнал к отъезду. Караван пошел на север вдоль берега озера. Отроги Лунных гор остались на восток от пути каравана; перед путешественниками распростерлась огромная равнина.

В конце дня Хантер остановил караван на пологом берегу озера. Пугливые фламинго сразу же всполошились и предупредили обитателей джунглей о присутствии людей. Не успели охотники оглянуться, как огромное стадо антилоп с громким топотом умчалось в степь. Бродя среди зарослей папируса, охотники поднимали с земли тучи птиц. Вдруг Хантер остановился и показал рукой в сторону гладкого водного зеркала.

— Стойте тихо и смотрите, — шепнул он.

Сперва они услышали фырканье и звуки, похожие на хрюканье свиней и одновременно на мычание коров, потом увидели мясистые, заостренные уши, выпуклые глаза и широкие ноздри. Это гиппопотамы осторожно высовывали свои огромные головы из воды. Гневно фыркая, они приближались к берегу. Охотники были убеждены, что осторожные и зоркие животные заметили их присутствие, потому что гиппопотамы стали вдруг погружаться все глубже и глубже, так что над водой были видны только их глаза. Однако спустя некоторое время они вновь появились на поверхности озера. Гиппопотамы медленно выходили из воды, желая выбраться на берег.

В ожидании дальнейших событий охотники прятались среди стеблей папируса. Была пора, когда гиппопотамы выходят из воды в поисках пищи. Хантер надеялся, что они выйдут на сушу вблизи убежища охотников. Охотники услышали громкое фырканье и хрюканье. Томек осторожно высунул голову.

— Вы только посмотрите, — шепнул он, толкая боцмана в бок.

Животные погружали бесформенные головы в воду у самого берега в поисках водорослей. Они так бушевали, что вода становилась мутной от ила. Потом гиппопотамы поднимали головы, держа в пасти охапки вырванных с корнем растений.

Хантер жестом пригласил Смугу следовать за собой. Они тихо вышли из кустов. Бесшумно подошли к самому берегу озера. В этот момент в метрах пятнадцати от них из воды вышел гиппопотам. Его выпуклые глаза сразу же заметили людей. Гиппопотам громко фыркнул и стал спускаться под воду, но охотники уже подняли оружие. Первым выстрелил Хантер, секундой позднее нажал спуск Смуга. Мощный корпус бегемота погрузился в воду. Остальные гиппопотамы сразу же скрылись.

Вильмовский, Томек и боцман подбежали к стрелкам.

— Промахнулись, уважаемые господа! — воскликнул боцман, потешаясь над неудачей друзей. — Вы уж, наверно, губы облизывали, мечтая о жарком, а придется обойтись пустыми мечтами.

— Почему вы так думаете, боцман? — спокойно спросил Хантер.

— Потому что вы оба промазали!

— Бьюсь об заклад на бутылку настоящего ямайского рома, что обе пули попали животному точно между глаз, — ответил Хантер, подражая образной речи боцмана.

— Вот еще! Легко биться об заклад, когда толстяк канул как камень в воду. Попробуй теперь проверить точность ваших выстрелов.

— Вы ошибаетесь, завтра гиппопотам всплывет на поверхность воды и мы легко проверим, кому из нас придется поставить бутылку рома, — уверенно ответил следопыт.

— Пожалуй невозможно, чтобы такая тяжесть сама всплыла наверх, — возразил Томек.

— Невозможно? Я почти уверен, что всплывет. Это зависит лишь от того, был ли бегемот сыт. Корм, которым набит огромный желудок животного, станет бродить и накопившиеся газы выбросят бегемота на поверхность, — сообщил Хантер.

— Достаточно сказать нашим носильщикам, что бегемот лежит на дне озера у самого берега, и вы увидите, что ни один из них не уйдет отсюда прежде, чем туша бегемота всплывет на поверхность, — добавил Смуга.

Томек поспешил сообщить неграм о гиппопотаме. Они от радости стали танцевать вокруг костра. Самбо немедленно сочинил новую песенку:

«Мудрый белый буана иметь хороший карабин и застрелить большой глупый бегемот. Самбо есть и все есть очень много мяса, животы их стать как гора Рувензори».

Когда негры заявили, что хотят подождать, пока бегемот покажется на поверхности озера, Вильмовский не возражал. Дело в том, что каравану предстояло путешествие по обширным джунглям, где трудно добывать мясо. Ведь густые тропические леса бедны фауной. В них живут только некоторые виды обезьян. Кроме того, там можно встретить диких кабанов, ну и окапи, относительно существования которых ходили лишь непроверенные слухи. Утром, как только на горизонте показалось солнце, все участники экспедиции толпой побежали проверить, что происходит с убитым гиппопотамом. На самом берегу озера, на мягкой земле, виднелись глубокие следы, похожие на ямы, проделанные толстыми столбами. Бросив на них беглый взгляд, Хантер сообщил, что здесь проходили гиппопотамы на ночную жировку.

— Ставьте бутылку, — захохотал боцман, когда они очутились на берегу озера.

Томек тоже сначала был убежден, что моряк выиграл пари. На спокойном зеркале озера не видно было и следа убитого бегемота. Самбо, забыв все предостережения, бросился в воду. Смело выплыл на чистое место за линию росшего вдоль берега тростника.

Вскоре все услышали его крик:

— Буана, буана! Он здесь, здесь!

По-видимому он захлебнулся водой от радости, потому что послышалось его громкое фырканье, после чего он опять закричал:

— О! Мама, сколько же здесь мяса!

В голосе Самбо слышалось такое восхищение, что негры сразу бросились в лагерь, откуда вернулись, волоча толстые веревки. С невообразимым гамом, почти ошалев от радости, они бросились в воду и поплыли к Самбо.

— Вот сумасшедшие, ведь здесь могут быть крокодилы, — возмутился Томек, увидев проявление такого легкомыслия.

— Именно по этой причине наши носильщики подняли такой гам, — со смехом сказал Вильмовский. Что поделаешь, мой дорогой, на их долю не часто выпадает такая удача. Из-за двух тонн жирного мяса негры без колебаний готовы рискнуть жизнью.

Томек в нетерпении вертелся на берегу, но любопытство превозмогло опасения. Он разделся и плюхнулся в воду.

— Кланяйся там крокодилам! — крикнул боцман вслед ему.

Динго без колебаний бросился в воду за своим хозяином. Вскоре они исчезли за полосой тростника. Через минуту показались негры. Они захлебывались водой, но прилежно тянули веревки, привязанные к ногам животного, которое показалось из воды вслед за ними. На огромном брюхе гиппопотама, всплывшего вверх ногами сидели Томек, Самбо и Динго.

— Ого! Вместо того чтобы стать царем, наш Томек стал капитаном! — крикнул боцман. — Э-ге-гей, э-ге-гей! Право руля и полный вперед!

Когда негры вышли на берег, тянуть тяжелую тушу стало легче. Бегемот попался колоссальный. Длина его туловища, не считая хвоста, составляла свыше четырех метров, хотя высота не превышала одного метра. По расчету Хантера вес животного доходил до двух с половиной тонн. Поэтому негры не могли его вытянуть на берег, а оставили у берега до половины погруженным в воду. Они при помощи своих ножей вырезали из мясистых губ животного огромные клыки, весьма похожие на слоновые, после чего начали вырезать куски мяса и жира.

Во время обеда негры съедали огромное количество мяса, потом отдыхали лежа, а после снова начинали пиршество. Пир вперемежку с танцами и сном продолжался весь день. Вильмовский хотел отправиться в путь к ночи, но носильщики не хотели об этом и слышать. Они не могли расстаться с гиппопотамом, которого только начали есть.

— Соко очень умны и не убегут от нас из лесу, — с воодушевлением говорили они. — У бегемота же нет ума и он испортится, и есть его будет нельзя. Надо теперь есть сколько можно.

У Самбо живот выглядел как туго натянутый барабан. Поглядывая на него, Томек в шутку утверждал, что если бы пришлось вдруг переслать какое-нибудь сообщение, то живот Самбо с успехом мог бы заменить тамтам. Молодой негр не обижался на эти шутки. Он поглощал мясо и в перерывах между едой сочинял песни в честь сытости и лени.

Однако в нашем мире все имеет свое начало и конец. Поэтому на следующий день около полудня Вильмовский категорически приказал готовиться к маршу. Опечаленные негры начали свертывать лагерь. Прежде чем поднять с земли свою ношу, они натерли тела жиром. Караван тронулся вперед, но носильщики еще долго с тоской оглядывались на озеро, где остался недоеденный гиппопотам. Вскоре они запели о глупости белых людей, способных бросить зря столько хорошего мяса.

Только Самбо не печалился долго. На пути каравана часто встречались антилопы и буйволы. Один раз охотникам удалось увидеть издали головы жираф, смешно покачивавшиеся над стеблями высокой травы; поэтому Самбо вполне справедливо считал, что им голод не грозит, ведь у охотников прекрасное оружие и они в любой момент могут начать охоту.

Однако терпение Самбо было подвергнуто тяжелому испытанию. Хантер непрерывно подгонял носильщиков. Он упорно стремился на север, к небольшому поселку Бени, куда караван должен был подойти к вечеру. Измученные быстрым маршем негры с трудом разбили лагерь на краю деревушки и, как стояли, так и повалились спать на горячую землю.

После длительного отдыха они взялись за приготовление ужина. Вильмовский, Смуга и Хантер ушли в поселок, где кроме негров жили два грека и несколько индийцев. Вильмовский хотел нанять двух или трех проводников, хорошо знакомых с джунглями Итури. Кроме того, надо было пополнить запасы консервов. Если купить консервы оказалось легко, то с проводниками дело обстояло хуже. Как только негры узнали, что звероловы приехали ловить живых горилл, они в один голос отказались от участия в экспедиции. Негры очень боялись горилл и низкорослых жителей леса — пигмеев. Проводники утверждали, что в джунглях Итури им не будет покоя. Однако после долгих уговоров и обещаний щедрого вознаграждения удалось нанять одного проводника. Опасаясь, чтобы тот не передумал, Хантер сразу же отправил его в лагерь и заявил, что караван тронется в путь на рассвете. Вскоре оказалось, что предусмотрительность Хантера сослужила охотникам плохую службу.

Дело в том, что новый проводник, Матомба, своей болтливостью сумел вселить опасения в мужественные сердца носильщиков. Сидя у костра, он многословно рассказывал об опасностях, ожидающих путешественников в джунглях. По его сообщению, пигмеи были ужасными людоедами. Он говорил, будто бы в их хижинах не раз находили следы каннибальских пиров. По словам Матомбы, он сам видел, что пигмеи пьют воду из человеческих черепов. Проводник рассказывал о нападениях карликов на негритянские деревни.

Пока пигмеи сражались, пуская в жителей деревни отравленные стрелы, женщины дочиста грабили посевы на полях и уносили в джунгли урожай. Жуткие рассказы о нападениях, засадах, отравленных стрелах, жестокости и каннибальстве оказывали на носильщиков гнетущее впечатление.

— О-о! Пигмеи убьют белых буана, а потом съедят нас всех, — скорбели негры. — Кабака приговорил нас к ужасной смерти.

— Возвращайтесь домой, — подговаривал их новый проводник. — Зачем же вам отдавать себя на съедение людоедам?

— Мы не можем вернуться, — стонали бугандцы. Если мы оставим белых охотников, катикиро нас казнит. О, мама! Он лично пригрозил нам этим.

— Беда нам, беда нам всем, — повторял проводник. Самбо слушал слова проводника, затаив дыхание, и от ужаса по его спине бегали мурашки. Полюбив белых звероловов, он решил немедленно предостеречь их от грозящей опасности. Он побежал к Томеку. Дрожа от ужаса, Самбо повторил ему все, что услышал от нового проводника. Загорелое лицо Томека посерело от слов молодого Самбо, однако он мужественно ответил:

— Знаешь что, Самбо? У страха глаза велики. Проводник совсем напрасно пугает наших людей своими жуткими рассказами.

— О, белый буана, ты в самом деле храбрый как лев и сильный как слон, — прошептал Самбо, с восторгом глядя на мальчика. — Они говорить, что в джунглях даже птица-медовед вместо того, чтобы показать мед, приводит людей в засаду.

— Мне не приходилось слышать о таких птицах. Лучше всего будет, если мы все расскажем моему папе.

— Да, да, сказать все и сказать сейчас. Они немедленно вошли в палатку, где, расстелив на столе карту, держали совет четыре зверолова. Томек одним духом повторил им сообщение Самбо.

— Это правда, так говорить Матомба, — поддакивал молодой негр.

Не обращая внимания на волнение Томека и Самбо, Смуга улыбнулся и сказал:

— Мне кажется, что больше всего боится пигмеев наш новый проводник. В своих рассказах негры любят перебарщивать. Пигмеи неохотно встречаются не только с белыми, но даже с другими неграми. Поэтому о них рассказывают всякие небылицы. Я слышал много историй от Стэнли, который в непрестанных стычках с различными племенами прошел через Конго на помощь Эмину-паше. Правда, пигмеи недоверчивы, коварны и весьма воинственны, но мне не приходилось слышать о случаях каннибализма среди них. Черепа, из которых они пьют воду, по-видимому, не человеческие, а обезьяньи. Племена, обитающие в джунглях, питаются обезьянами, потому что им трудно охотиться на других животных.

— Один дружок мне говорил, что обезьянье мясо по вкусу похоже на человеческое, — заметил вскользь боцман Новицкий. — Хотя, конечно, сам человеческого мяса он не пробовал.

— Это неважно, каково на вкус обезьянье мясо, — перебил его Хантер. Будет лучше, если Матомба ляжет спать и перестанет пугать людей.

— А что говорили об этом масаи? — с любопытством спросил Вильмовский.

— Месхерия сразу же расставил своих часовых вокруг лагеря, — ответил Томек.

— Значит и он опасался возможного бегства носильщиков ночью, — вмешался Хантер. — Однако, если Месхерия бодрствует, мы можем спать спокойно, а это нужно, потому что мы должны выехать еще до рассвета.

— Вы считаете, что Месхерия вполне достоин доверия? — спросил Вильмовский.

— Масаи считают себя людьми высшего сорта. Уже из одной гордости они не станут сговариваться с другими неграми. Кроме того, масайский воин никогда не покажет, что он чего-то боится, — заявил Хантер. — Я уже давно знаю Месхерию.

— Идемте спать, ведь вставать нам придется задолго до рассвета, — закончил беседу Смуга.

— Я пройдусь по лагерю и поговорю с неграми, — заявил Хантер, надевая пояс с револьвером.

— Подождите, я тоже не хочу спать, мы можем пройтись вместе, — отозвался боцман. — Откровенно говоря, я люблю рассказы о столь ужасных вещах.

Томек тихонько захихикал и вышел из палатки вслед за Самбо. Как и боцман, Томек любил страшные рассказы. Хантер обошел весь лагерь, поговорил с масаями и ушел в свою палатку. Боцман, Томек и Самбо подошли к носильщикам, сидевшим вокруг костра. Бугандцы предупредительно уступили им удобное место, потому что один лишь вид высокого и всегда веселого моряка возбуждал в них чувство уверенности и безопасности. Друзья приняли приглашение, и веселые рассказы боцмана вскоре привели негров в хорошее настроение. Несмотря на то, что было уже очень поздно, носильщики не спешили ложиться спать.

Один из них обратился к боцману:

— Ты, белый буана, силен и мудр, скажи, что это такое: малая, крутая горка, на которую ни один человек не может взойти?

Боцман не знал негритянских загадок. После нескольких неудачных попыток дать правильный ответ признался, что он не знает.

Тогда негр воскликнул:

— Яйцо!

Другие негры хохотали и от радости хлопали руками о бедра. Потом спросил второй негр:

— Может быть, эту загадку ты угадаешь, белый буана: что это такое, что можно делить и никто не узнает места, где это разделили?

Боцман усмехнулся и ответил:

— Вода!

Возгласы похвалы вознаградили боцмана за удачный ответ; игра затянулась бы, если бы не моряк, который посмотрел на небо и заметил:

— Нам не удастся отдохнуть, звезды побледнели, скоро будет рассвет.

— Да, да, звезды гаснут. Они днем не нужны. Маленькая девочка молилась, чтобы они светили только ночью, — сказал Самбо.

— Что ты болтаешь? О какой девочке ты говоришь? — спросил Томек.

— Белый буана не знать, откуда взялись звезды на небе? — вопросом на вопрос ответил Самбо.

— Ты тоже не знаешь!

— Самбо умный. Самбо все знать!

— Так расскажи нам об этом и пойдем спать, — предложил Томек.

Самбо уселся поудобнее и рассказал негритянскую легенду о происхождении звезд:

«В одной деревушке не хватало еды. Маленькая девочка была очень голодна, а ее отец ушел на далекую охоту. Он не возвращался целый день. Наступила черная, темная ночь. Маленькая девочка поджидала в деревне возвращения отца и стала бояться, что тот не найдет дороги домой, потому что ночь была очень темна. Она очень молилась добрым духам, а потом взяла от очага горсть раскаленных углей и бросила их вверх, чтобы они светили отцу во время его похода. Маленькая девочка молилась так искренне, что добрые духи выслушали ее и превратили горячие угольки в блестящие звезды. С той поры они светят над нами. Некоторые из них похожи на разные вещи, например, на цветы или животных и каждую ночь показывают путь путешественникам, блуждающим в темноте».

XVI

Лесные люди

На север и запад от Бени тянулась обширная саванна, поросшая высокой травой. За ней, на площади в несколько сот тысяч квадратных метров, раскинулись девственные леса. Сожженная солнечными лучами саванна была огромным естественным зверинцем Африки. По ней наперегонки с ветром носились неисчислимые стада антилоп, слепо набрасывались на препятствия грузные африканские буйволы и носороги, за травоядными животными охотились львы и другие хищники.

Прежде чем из-за крутой цепи искристых гор Рувензори показалось солнце, звероловы успели пройти узкую полосу саванны. На их потные от быстрого марша лица повеял влажный ветер джунглей.

Томек впервые углублялся на длительное время в девственные африканские джунгли, столь неприступные для белого человека. Новый проводник, Матомба, вел караван по узкой тропинке, вьющейся, словно естественный туннель, среди огромных деревьев, перепутанных лиан, кустов и высокой травы. Несмотря на то, что настал день, звероловам казалось, что солнце внезапно зашло: вершины колоссальных деревьев были сплошь увиты лианами, что создавало плотное покрытие, сквозь которое еле-еле пробивались солнечные лучи. Время от времени среди лесного мрака несмело проглядывал кусок голубого неба, освещая темную путаницу буйной тропической растительности. Словно руки ужасных чудовищ, с ветвей деревьев свисали длинные полосы сухого мха и травы.

Лошадей, уцелевших от укусов мухи цеце, Вильмовский оставил в Бени, потому что в джунглях они только мешали бы звероловам. Поэтому, учитывая слабость Смуги, караван продвигался медленно, к вящему удовольствию носильщиков, недоверчиво и со страхом глядевших по сторонам на мрачную чащу. В первое время, попав в джунгли, они невольно снижали голос, словно боялись вызвать из чащи лесных демонов.

Томек быстро освоился с джунглями. Он даже про себя смеялся над прежними страхами, наблюдая за тем, как невозмутимо и спокойно вели себя вьючные ослы.

«Я не знаю, правильно ли судят об ослах, что они самые глупые создания в мире, — думал он. — Почему же я должен быть глупее ослов, которые при любой опасности сохраняют полное спокойствие духа? А кроме того, собственно, чего мне здесь опасаться?»

Но как раз теперь, словно назло, ему стали приходить на ум все ужасные рассказы о джунглях, слышанные от негров. Тихое ворчание Динго вернуло его к действительности. На тропинку внезапно упал кусок сухой ветки. Если бы собака не отскочила вовремя в сторону, сук ударил бы ее по голове. Томек стал смотреть вверх. Высоко над землей он увидел небольших зверьков бурого цвета, перескакивавших с ветки на ветку. Обезьяны — это были они, — увидев собаку, оскалившую зубы, подняли веселый крик. Томек погрозил им кулаком, и тогда с деревьев на него посыпались ветки.

— Ты смотри, браток, как нас встречают родственники! — расхохотался боцман.

— Я таких родственников не признаю, — проворчал Томек, но сейчас же сам расхохотался, увидев, что боцман вынужден был отскочить в сторону, потому что обезьяны пустили толстый сук прямо в его голову.

— Ты прав, черт с ними, с такими родственниками, — возмутился моряк.Давай, идем быстрее, а то мы можем отстать от товарищей.

Они побежали вслед за караваном, все еще улыбаясь при воспоминании о забавном приключении. А тем временем пробиваться через джунгли стало труднее. Ясно видимая до того тропинка вдруг потерялась в лесной чаще. Матомба беспомощно остановился.

— Тропинка кончиться, — сообщил он звероловам, будто они сами не видели, что дороги нет и дальше придется пробиваться через джунгли, по которым еще не ступала нога человека.

По совету Матомбы экспедиция должна была идти на северо-запад. По его уверениям там легче всего можно было встретить лесных людей, как он называл горилл. Два масая достали длинные, острые как бритва ножи и стали пробивать дорогу в чаще джунглей. Время от времени караван выходил на болотистые лужайки, иногда попадались довольно удобные естественные галереи, ведущие вглубь джунглей. Уже давно прошел полдень, а Хантер все еще погонял караван, понуждая носильщиков идти быстрее.

Караван шел через сравнительно молодой лес. Как вдруг масаи, прорезавшие ножами дорогу, остановились в нерешительности.

— Вперед! — потребовал Хантер.

— Хорошо, но скажи нам, буана, в какую сторону надо идти? — спросил один из масаев.

Хантер пошел вперед, за ним направились звероловы во главе с Томеком.

— Ого, мы сейчас наткнемся на какую-то негритянскую деревушку,сказал мальчик. — Видно, это жители деревушки пробили дорогу через лес.

Мужчины расхохотались.

— Такую дорогу в джунглях могут пробить только цари зверей. Здесь прошло стадо слонов, — сказал Хантер.

Томек с удивлением смотрел на довольно широкий коридор.

— Неужели слоны пробили здесь дорогу? — еще раз спросил он.