Ну и денек сегодня суматошный! Клиенты идут косяком: заказы, заказы. Кажется, администрация всерьез решила поднять экономику края - двое заказчиков, например, начинают строить заводы. Один - сыроваренный, другой - пивоваренный.
      - Пиво будем пить, сыром закусывать! - потирает руки главный.
      Раньше по штатному расписанию он проходил как заведующий отделом, теперь называется - главный специалист. К сожалению, на зарплату новое название его должности не сильно повлияло. Раньше Евгению суета раздражала. Она копалась потихоньку своем углу, а тут приходили посторонние люди, отвлекали. Теперь то же самое её будоражит. Тем более, что президент строительной фирмы прибыл в их проектный институт самолично. Совсем недавно он начинал в фирме не то мастером, не то прорабом, и вот уже - президент!
      Когда-то они обращались друг к другу на "ты" и по имени. А теперь:
      - Евгения Андреевна!
      - Валентин Дмитриевич!
      И надо же! Вышеназванный президент почтил своим присутствием скромный уголок, где трудится старший специалист Лопухина.
      - Евгения Андреевна! Вы расцвели вместе с природой! Я даже не ожидал, что из скромного бутона может проклюнуться такая роскошная орхидея!
      Однако, как быстро эти новоиспеченные президенты учатся галантности!
      И что странно, комплимент она принимает, как должное. Даже зеркало, с которым она прежде лишь сверялась, правильно ли накрашены губы, утверждает: Евгения изменилась! Неужели для того, чтобы осознать свою женскую привлекательность, надо развестись? Отказаться от многолетнего благополучного брака... Лучше сказать: благополучного в глазах других. И ведь внешняя перемена далась без особых усилий; новая прическа, другая помада, туфли на каблуках...
      - Я к вас, любезная Евгения Андреевна, не из праздного интереса подошел. Мне нужен референт. Лучше вашей кандидатуры трудно найти: специалист первоклассный, со знанием английского.
      Что есть, то есть! Мать Жени всю жизнь английский язык в институте преподает. Ну и дочка маленько спикает!
      - Понадобится, пошлем вас на курсы компьютерные, за счет фирмы, журчит над ухом змей-искуситель. - А оклад для начала, так сказать, на период обучения...
      И называет цифру, в четыре раза превышающую её теперешнюю зарплату...
      - А подумать я могу?
      - Ради Бога! - всплескивает руками президент и достает из кейса украшенную золотом визитку. - Звоните, как только надумаете!
      - Юрист вам случайно не нужен? - вроде между прочим спрашивает Евгения; если она надумает, хорошо бы и Надю под боком иметь!
      - Этот вопрос решается, - с интересом смотрит на неё президент. - У вас есть подходящая кандидатура?
      - Есть!
      - Тогда при встрече и поговорим!
      Ох уж, эти фирмачи! Поговорим! То есть, посмотрим. И не согласился, и не отказал... Если честно, Евгения переходить из института боится. Она привыкла доверять государственному учреждению. Как и многие из её коллег. И хотя именно в госучереждениях месяцами не платят зарплату, у граждан привычка - доверять государству и не доверять частным фирмам.
      Она старается пока не думать о предложенной работе, но цифра в миллионах рублей продолжает упорно маячить перед глазами. Может, рискнуть? В конце концов, что она теряет?!
      - Постоянную работу! - поднимает голову второе "я". - И все виды социальной защиты. А здесь? Полное бесправие! Не угодишь начальству выпрут без выходного пособия!.. Или, как говорят в Одессе, кто не рискует, тот в тюрьме не сидит!
      Евгения не выдерживает перепалки с самой собой и идет искать третейского судью - Надю.
      - Рискни! - говорит та. - Если фирма надежная, ты сразу перестанешь ощущать на себе скачки инфляции и выбирать колбасу по цене, а не по вкусу. Или думаешь от Аркадия больших алиментов дождаться?
      - Не думаю.
      - Тогда - вперед! А я за тобой следом. Как знать, не указывает ли тебе судьба новую жизненную дорогу?
      Надя - фаталистка. Она верит, что в жизни ничего не происходит просто так. Если что-то удается, значит, судьба! Не удается - значит, не судьба!
      Незаметно заканчивается рабочий день. Зато не заканчиваются сюрпризы. На ступеньках, у "парадного подъезда" ждет Алексей. "Он ждет Светлану", успокаивает себя Евгения, но тот выхватывает её из толпы, ненавязчиво оттесняя к стоянке машин.
      - Прошу! - показывает он на сиреневую "шестерку".
      - Ноя с подругой, - протестует Евгения; она сразу ухватилась за Надину руку и не собирается её отпускать.
      Боковым зрением она замечает, как остановилась на ступеньках лестницы Светлана, и чувствует себя весьма неуютно. Чего нельзя сказать об Алексее. Он закрыл их с Надей своей широкой спиной, не обращая внимания на бывшую подружку.
      - Подвезем и подругу! - Алексей распахивает заднюю дверцу для Нади, а Евгению за локоток провожает к переднему сидению.
      - Захват объекта прошел без сучка, без задоринки! - с уважением говорит Надя.
      - А у меня не было другого выхода, - говорит Алексей, выводя машину на шоссе. - Двери мне не открывают, вот и приходится искать другие пути... Кстати, Женя, ты нас не познакомила!
      - Надежда. Алексей, - тусклым голосом говорит она, хотя внутри от возмущения все "скворчит"! он ведет себя так, будто знает Евгению сто лет, и вынужден мириться с её капризным, вздорным характером.
      Надю, похоже, ситуация веселит. Она кусает губы, чтобы не смеяться. Что здесь смешного? Но Евгения терпит, пока подругу не высаживают у её дома.
      - Злишься, - понимающе покачивает головой Алексей. - А что ты хотела? Взять и отмахнуться от меня, как от надоедливой мошки? Такие дела. Дорогая, решают оба, а не кто-то один! Конечно, закрыть двери проще, чем объясниться. Чего ты испугалась? Мести Светланы или её слов?.. Легко тебе, видно, жилось!
      Он останавливает машину возле магазина.
      - Вылезай! Купим продуктов на ужин. Если ты решила со мной порвать, давай сделаем это цивилизованно.
      Евгения ходит за Алексеем по магазину и на душе у неё скребут кошки: конечно, он прав! Не хочешь продолжать отношения, объяснись! А то закрыла дверь, будто ничего не произошло. Она усмехается своим мыслям.
      - Анекдот вспомнила? - угадывает Алексей, передавая ей пакеты и открывая машину. - Там, вроде, женщина говорила: не считайте половой акт поводом для знакомства!
      Она ежится от его прямолинейности. Сама виновата! Привыкла, что в интимных отношениях с нею не очень считаются, и тоже чуткости лишилась! Наверное, не всем нравится, когда после ночи любви их избегают...
      - Прости меня! - она легонько касается пальцами его щеки, а он приникает губами к её ладони.
      Евгения вздрагивает от охватившего её раскаяния. Погубит вас, Лопухина, ваше мягкое сердце!
      - Скажи, Алеша, - осторожно спрашивает она. - Почему ты так... тянешься ко мне?
      Он бросает на неё мимолетный взгляд и заводит машину.
      - Ты не поверишь, но встречу с тобой я предчувствовал... В тот день у меня с утра внутри все пело: сегодня, сегодня! Но ничего не происходило, и я подумал: это авитаминоз! Нехватка витаминов вызвала нездоровую эйфорию...
      - Ты что, врач?
      - Терапевт.
      - И что случилось потом?
      - Потом, когда я уже перестал надеяться, Светлана обмолвилась о тебе. Между прочим. Но я ухватился за эту мысль...
      - А я подумала, ты - обычный любитель перемен.
      - И испугалась?
      - Разочаровалась. Мне не хотелось тратить душевные силы просто на приятное приключение.
      - Ты не показалась мне такой уж... практичной.
      - Ты прав. Но я вдруг обнаружила, что уже растранжирила уйму своего времени, и все зря! В то время, как другие люди мечтали о любви, искали её, я жила в равнодушном холодном мире и делала вид, что у меня все хорошо.
      - Как ты сказала? Люди мечтают о любви? Это общепринятое заблуждение. Большинство людей мечтает о легких, необременительных отношениях. Мужчины мечтают о юных, прекрасных феях с ангельскими характерами, которые счастливы уже от одного их присутствия, не нуждаются в деньгах, и ухитряются в любых ситуациях выглядеть королевами. Женщины ждут прекрасных принце на иномарках, подобно золотой рыбке, готовых выполнить любое их желание. Мужественных и внимательных, обожающих и прощающих.
      - Выходит, свою любовь они так и не встречают?
      - Встречают. Но многие её не узнают. А некоторые, узнав, не хотят больше о ней думать. Ведь любовь - это страдание, труд души, жестокое испытание. Любовь требует жертвы, самоотречения... Оглянись вокруг: многие на неё способны? Подумай, ты сама готова к этому?
      - Готова, - твердо говорит Евгения.
      Он останавливает машину у её дома, выключает мотор и поворачивается к ней.
      - Вот потому я и влюбился в тебя. С первого взгляда.
      Глава четвертая
      Не Евгения ли клялась совсем недавно, что больше не позволит событиям управлять собой?! Но они, эти события, захлестнули её, как быстрый горный поток, который не обращает внимания на чье-то там сопротивление, а несет тебя, и неизвестно: ударит с размаху о скалу или аккуратно выплюнет на теплый песочек...
      В пятницу после работы Евгения едет к матери. Брошенный на попечение бабушки Никита - не укор ли ей?
      Правда, мать этому ничуть не огорчается. Она порой звонит и просит:
      - Пусть приедет Никита!
      Одиноко ей в пустом доме! Слишком тяжела для неё утрата - ранняя смерть мужа. Отцу Евгении не было шестидесяти, когда его унес рак. Сорок лет супруги Кондратьевы прожили вместе, потому мать третий год не может прийти в себя после его смерти.
      Несмотря на перенесенную утрату, мать выглядит великолепно, ей никто не дает больше пятидесяти, и Никиту принимают за её сына, а не внука.
      Есть у Веры Александровны и сын - Юрий, но он женат на москвичке и теперь уже навсегда - столичный житель.
      Получается, что поблизости у неё один внук - Никита, который помогает ей не чувствовать себя одинокой.
      Из института Вера Александровна ушла три года назад, как и положено в пенсионные пятьдесят пять, но на дому продолжает заниматься с учениками и студентами, берет за уроки по-божески, потому у неё всегда есть желающие заниматься. На предложение дочери, платить за питание Никиты, она спрашивает у "ребенка".
      - Внучек, мать деньги предлагает. Будем брать?
      - Пусть она себе босоножки купит, - решает внучек. - Как бы тебе, бабуля, ещё добавлять не пришлось!
      Евгения все равно нет-нет да и подбросит им какой продукт: ящик зеленого горошка, мешок сахара, головку сыра - некоторые задолжники-клиенты предлагают за услуги архитекторов натуроплату.
      - Ник, - говорит она, - у меня есть предложение: окна покрасить.
      - Ну, это Надя подала ей идею, мама, - пробивающимся баском ноет он. Бабушка меня на дискотеку отпустила!
      - Так дискотека вечером, а красить будем утром!
      - А утром он спать будет, после скачек-то! - разъясняет бабушка.
      - Хорошо, Кит! - грозит Евгения. - Я покрашу окна везде, кроме твоей комнаты!
      Никита веселеет.
      - Я и сам покрашу - делов-то! - и тут же спохватывается. - Тебе одной в квартире не страшно? Может, сегодня у нас останешься?
      Она бледно улыбается на его "у нас" и обреченно врет.
      - Не страшно. У меня сегодня тетя Надя ночует.
      Она было все продумала: Никита поедет с нею, а когда придет Алексей, покажет ему сына и потихоньку выпроводит... Не сможет же она оставить его на ночь!
      Попытка обмануть саму себя проваливается. Как там говорят про верблюда, который пытается пролезть через игольное ушко? Пищит, а лезет! Вот и она...
      Происходит то, чего Евгении никак не хочется. Она привыкает к Алексею. Но это в её жизни уже было: жить с человеком по привычке! Ведь она мечтает встретить свою половинку! И Алексей - не тот, кого она ждет!
      Он чувствует, что между ними только постель, но надеется, что это пока. Привыкнув к нему, и оценив по достоинству, она его полюбит. Недаром он вчера предложил:
      - Давай поженимся?
      Ну нет! из одного брака в другой? С той лишь разницей, что Алексей моложе Аркадия и знает, как обращаться с женщиной, много лет лишенной нормального секса.
      Почему она не чувствует к нему влечения души, Евгения объяснить не может.
      - Какой-то он чересчур правильный, - пытается растолковать она Наде. Неестественно хороший... А я почему-то все время жду, что он совершит какую-нибудь подлость или скажет мне какую-нибудь гадость...
      - Он дал тебе повод так думать?
      - В том-то и дело, что нет! но все равно, я его не люблю! И что самое противное, не могу ему это сказать. Он будто обволакивает меня сладким сиропом, в котором я барахтаюсь, как муха в паутине. Посмотрю в его честные, преданные глаза, веришь ли, будто язык к небу примерзает!
      Сегодня у Алексея вечерний прием больных и он придет после восьми вечера. Евгения надеется, что до его прихода она как раз покрасит окно в комнате Никиты - не ждать же, в самом деле, пока этот ленивый мальчишка соберется с духом!
      Она одевается в старые джинсы, старую рубашку Никиты, повязывает по-пиратски косынку. Теперь даже в рабочую одежду невольно старается внести хоть чуточку кокетства. Глядится в зеркало, слегка подкрашивает губы и подмигивает своему отражению. В ту же секунду начинает звонить телефон, как будто на её подмигивание откликнулся кто-то из Зазеркалья.
      Звонит муж её давней знакомой - Нины Аристовой - Толян. Его так зовут друзья за любовь к блатным песням и "крутому прикиду". Толику под сорок, но он никак не хочет угомониться.
      Ходит в спортзал, качается, гоняет, как сумасшедший, на своих то "опелях", то "фордах". От так часто меняет машины, что даже Нина не знает, какая машина у него будет завтра. А ещё стоит ему выпить, как он тут же ищет, с кем бы подраться.
      Стрижка у Толяна всегда предельно короткая. Он обожает черные перчатки без пальцев - Евгения все время забывает как они называются - и, кажется, никогда их с рук не снимает. Может, потому, что почти не вылезает из-за руля.
      Работает Толян в фирме, которая возит из Швеции кондитерские изделия, не то менеджером, н то коммерческим директором. Деньги у него водятся, но своих двух сыновей-погодков, младший их которых друг Никиты, он не балует.
      - Слышь, Жека, - говорит он, - мой Шурка видел у твоего Никиты боевик Бушкова "На то и волки". Дайте почитать!
      - Подожди, сейчас посмотрю, не утащил ли он его куда-нибудь.
      Книжка лежит на тумбочке, так что она говорит в трубку:
      - Приезжай, возьмешь!
      И перезванивает матери.
      - Ма, Кита позови!
      - Женя, - вздыхает Вера Александровна. - Никита - такое красивое имя! Зачем ты его уродуешь?
      - Зови, мама, мне некогда!
      - Никита, - все же исправляется она, - дядя Толя, отец Шурика, просит у тебя Бушкова.
      - Дай, - безмятежно разрешает сын, - мы с ним книгами часто обмениваемся, он быстро читает.
      Она откладывает банку с краской и снимает косынку. С окном придется повременить.
      Толян врывается, как тайфун, лишь она открывает дверь. Каким-то особым приемом сбрасывает кроссовки так, что они взлетают вверх и приземляются, слетев с ноги, точно на подошвы.
      - Жека, я все узнаю последним! - он с грохотом ставит на кухонный стол бутылку бренди с черным быком на этикетке. - Ну, ты даешь! Давай подрежь что-нибудь, что есть: колбаски, сырочка, редиски - все равно. Мы - не гнилые интеллигенты, можем и шампанское огурцом закусывать!
      - Если мне не изменяет память, ты заканчивал институт. А к интеллигенции себя перестал причислять?
      - Так когда это было!
      Евгения достает консервированные помидоры, парниковый огурец, две холодные котлеты.
      - Все, что могу! Ты не намекнешь, какой у нас праздник?
      - День независимости. Слышь, мне Нинка про твой развод сказала, я ошизел!
      - Я не думала, что разводы в нашей стране такая уж редкость.
      - Разводы среди других - это так, статистика а тут свой человек.
      - Ты перчатки не хочешь снять? - как бы между прочим спрашивает Евгения.
      - Думаешь, стоит?
      - Ага. А заодно и руки помоешь.
      - Ты и мертвого уговоришь! - он снимает перчатки, небрежно сует их в короткую кожаную куртку и идет в ванную, напевая по пути:
      - А если "нет", мен будет очень больно,
      И я, наверное, с ума сойду от слез!..
      Он быстро возвращается и говорит:
      - Учти, несмотря на то, что я бросил пить...
      - Давно? - изумляется она.
      - Послезавтра будет три дня. Да ладно, больно ты серьезная!
      Я же шучу. Шутка у меня такая. Закрой рот.
      - Ну ты наглый, Аристов!
      - Положение обязывает, крошка! - шутливо вздыхает он. - Будем пить или смотреть?
      - Вообще-то я собиралась красить окна.
      - Ты? Красить? Угомонись, завтра я пришлю парочку хлопцев, они в момент выкрасят у тебя все, что нужно!
      - У меня - ничего не нужно. Только окна.
      - Окна так окна! И забудь, пожалуйста про дела - Толян у тебя в гостях. Я говорил, что ты отлично выглядишь?
      - Не говорил, но я тебе верю!
      - Вроде, меня наглым обозвали... Не вижу рюмок!
      - Сейчас принесу.
      - И гитару захвати! Душа музыки просит.
      - Кому-то нужна была книга...
      - Не бурчи! Какая ты, оказывается, скандальная.
      Толян разливает бренди по рюмкам, а Евгения лишь удивляется себе. Прежде она ударилась бы в панику: остаться наедине с таким шалым мужиком, да ещё пить с ним! А теперь она почему-то уверена, что сможет быть хозяйкой положения...
      - Ну, Жека, за твою смелость!
      - Велика смелость - решиться на развод!
      - Не скажи, многие хотели бы решиться, да боятся.
      - К вам с Ниной это не относится!
      - Ты так думаешь?.. Кстати, могла бы и допить. Тост за тебя подняли!
      - На днях я попробовала допивать... Видел бы ты меня!
      - Опьянил воздух свободы. И как ощущение после перебора?
      - Не дай Бог! Наизнанку всю вывернуло!
      - Тогда будем пить понемногу, но часто. Давай за то, чтобы не повторять старых ошибок.
      - Хотелось бы...
      - Сыграй что-нибудь! Сколько раз мы с тобой в компаниях были только однажды я слышал, как ты играла и пела.
      - Почему-то Аркадию мое пение не нравилось.
      - По-моему, ему и жить не нравилось!
      - Не будем о нем, - она провела рукой по струнам. - Что пан желает послушать?
      - Сыграть что-нибудь из Есенина.
      - "Отговорила роща золотая". Пойдет?
      - Пойдет. Это и моя любимая.
      Он слушает молча. Притих, задумался и в эту минуту показался ей таким уязвимым...
      - Ох, Женька, всю душу ты мне вывернула! До печенок достала!
      Он наклоняется, чтобы поцеловать ей руку, но в последний момент передумывает, крепко хватает её за подбородок и целует в губы. Взасос. Она отталкивает его. Так, что Толян чудом удерживается на табуретке.
      - Горячая! А чего толкаешься? Ты же мне отвечала!
      - Не придумывай!
      - Уж поверь. Равнодушных женщин я знаю. Их целуешь, будто снулую рыбу - в ответ никакого движения. А от тебя жар идет, как от печки. Как же ты столько лет с Аркадием жила? Вопрос снимается - дурацкий! Дедушка Крылов в таких случаях говорил: чем кумушек считать, трудиться, не лучше ль на себя, куму, оборотиться?!
      Он кладет руку ей на колено и пристально смотрит в глаза.
      - Я тебя хочу!
      - А я тебя - нет!
      - И ты хочешь. Только ещё не знаешь. Тебя, как консервную банку вскрывать надо. И предварительно разогреть.
      Он опять впивается в её губы и так сильно прижимает к стене, что она впечатывается в неё затылком. Гитара соскальзывает на пол.
      - Пусти! - Евгения ежу испугалась. Она вовсе не хозяйка положения, как думала вначале.
      - И не подумаю. Ищи дурака!
      - Я позвоню твоей Нине и все расскажу.
      - Давай, валяй! Ради такого случая на минуту я даже выпущу тебя из своих пылких объятий. Звони! Может, в ней что-нибудь проснется? Может, она вспомнит, что женщина?!
      Рот его искривляется так, что блестит полоска зубов. Он разве что не хрипит.
      - Восемнадцать лет! - стучит Толян кулаком по стене. - Восемнадцать лет я унижаюсь перед собственной женой, выпрашивая, как милостыню: Ниночка, снизойди! Я же человек! Мне бывает тяжело, неуютно, и я нуждаюсь в ласке, как любое разумное животное! Мне надоело искать сочувствия у случайных женщин!
      - Вот уж не думала. Все считают ваш брак идеальным.
      - Мы к этому стремимся. Чтобы он стал таким, осталось мне забыть о чувствах... Выпьем! За счастливый брак.
      - Не части. У меня и так уже крыша поехала. И убери руку с моего колена!
      - Куда?
      - На свое колено!
      - На свое? Какие у тебя странные намеки! - он довольно хохочет. - Ты потешно смущаешься: краснеешь, как девчонка! И целуешься сладко.
      - Аристов, я тебя не целовала. Не шей мне дело.
      - Все равно ты - классная женщина! Выдержанная. Спасибо, что по физиономии не съездила. Рука дернулась... Выпьем за хорошего человека Женю Лопухину... Ты его фамилию оставила?
      Евгения кивает, и уже не скандалит, что он подвинул табуретку так близко, что касается коленями её коленей.
      Она перебирает струны и поет, но уже не Есенина, а одну из своих песен. Мелодия у неё немудреная, но стихи, на которые она подбирает, берут за душу. Евгения редко играет их кому-то - она поет обычно самой себе, когда совсем уж тоскливо. Толяна они "достают". Даже глаза его увлажняются и он, смутившись, отворачивается и бурчит:
      - Зараза!
      И просит:
      - Еще сыграй!
      Впервые она видит его глаза так близко. И замечает, что они меняют цвет от его настроения. В гневе они серые, почти стальные, а сейчас, в расслаблении - серо-зеленые. Ресницы длинные и пушистые, как у девушки, придают его глазам особую выразительность.
      Нос Толяна, как гребень бойцовского петуха, носит следы воинственности хозяина - он искривлен, а ближе к переносице на нем виден шрам.
      Шрам у него и на правой брови. Она как бы взъерошена и придает лицу вопросительное выражение. На его губы Евгения старается не смотреть жесткие и сухие, они будто опаляют огнем...
      Толян забирает у неё из рук гитару, берет её за плечи и приближает к себе.
      - Между нами, почему вдруг ты решилась на развод?
      Она пытается вырваться.
      - Не твое дело!
      - Черт! И слова-то подберешь не сразу... Он - импотент?
      - Нет. просто он равнодушен ко сему.
      - Понятно.
      - Что тебе - понятно? - вдруг взрывается Евгения. - Ты тоже считаешь, что я - сексуально озабоченная? Прожить с женой чуть ли не два десятка лет и не поинтересоваться, что у неё в голове? А на душе? Я же не манекен!..
      - И незачем так орать! - говорит он словами Кролика из мультфильма. Я и в первый раз хорошо слышал!.. Похоже, у нас с тобой - одинаковые проблемы.
      - У меня уже нет проблем!
      - Интересно, и кто же он?
      - Почему сразу - он? Просто я добилась того, чего хотела!
      - Одиночество - хорошая вещь, как сказал классик, но нужно, чтобы рядом был кто-то, кому можно сказать, что одиночество - хорошая вещь... Выпьем?
      - Я больше не хочу.
      - А мне не хочется уходить!
      - Толян, вали отсюда! У меня свои планы, и ты мне мешаешь. В коридоре на полке твоя книга - бери и уходи.
      - Ой, как грубо! А ещё архитектор!
      - Поторопись.
      - Я уйду, если ты согласишься подарить мне несколько мгновений...
      - И не мечтай!
      - Вот как, никто и не ожидал!.. Тебе эта рубашка маловата, - говорит он и пальцем поддевает пуговицу.
      Рубашка распахивается, обнажая грудь. Евгения собиралась красить окна, сняла лифчик... Вовсе не для того, чтобы её раздевали прямо на кухне! Она пытается руками стянуть ворот сорочки. В спешке это ей плохо удается и она чуть не плачет:
      - Уйди, Аристов, я тебя умоляю!
      И в это время, как избавление, раздается звонок в дверь. Алексей! Она и забыла о нем.
      - Кто это? - темнеет лицом Толян.
      - Алеша. Мой друг! - она неприкрыто радуется.
      - Да, недолго мучилась старушка... Сиди, доченька, я сам открою.
      И действительно идет открывать.
      - Заходите, заходите! - слышен из коридора его голос, прямо-таки лучащийся гостеприимством. - Женя мне о вас рассказывала. Очень рад! Толян!
      - Алексей, - слышит она и, приведя себя в порядок, выходит из кухни.
      - Заходи, Алеша, - приглашает она. - Толя забежал на минутку. Он торопится.
      - Ах, как это мило! Цветы! - продолжает "косить под дурочка" Толян. Женя, неси вазу, их нужно немедленно поставить в воду!
      Алексей стоит в растерянности: он никак не может понять, какую роль играет Толян. Но не сопротивляется, когда Аристов своей энергией вытесняет его в кухню.
      - Что это у вас в пакете?
      - Редиска, огурцы, консервы.
      - Отлично. Жека, быстренька сделай салатик. Я, вы, наверное, не в курсе, знаю эту гражданку много лет. И вдруг, сегодня, мне сообщают, что она разошлась с Аркадием. Моя жена когда-то с ним вместе работала, тогда мы и познакомились... Вы, надеюсь, не ревнуете?
      - Что вы! - Алексею ничего не остается, как поддерживать его игру.
      Евгения не понимает, что нужно Толяну. Любой другой мужчина, почувствовав себя лишним, давно бы попрощался и ушел, а этот делает вид, что ничего не происходит.
      - Женюра, хватит тебе суетиться, - почти интимно говорит он. - До чего хозяйственная, спасу нет! представьте, Алексей, она собиралась красить окна. Кстати, Женечка эмаль ПФ никуда не годится. Краска начнет трескаться, не дожидаясь зимы... А мы здесь бренди балуемся. У вас - что, коньяк? Толян бесцеремонно лезет в пакет. - Шампанское - для Жеки. Водка... Давайте сначала бренди допьем, а потом уж за водку примемся!
      Что? Примемся! Так он не собирается уходить?! И она говорит сквозь зубы:
      - Аристов, ты нам мешаешь!
      - Опять скандалишь! - машет он рукой. - Ничего я не мешаю. Вы же сразу в постель не завалитесь? Сначала посидите, попьете. А втроем пить, как известно, намного интересней!
      Она яростно вскакивает с табурета, подбоченивается, но, к своему удивлению, слышит примиряющий голос Алексея.
      - Что ты, Женя, нервничаешь? И правда, пусть человек посидит с нами, поговорит, выпьет. Нехорошо его выгонять, он нам ничего плохого не сделал!
      "Глупец! - мысленно иронизирует Евгения. - Ты же не знаешь этого обалдуя! Он компостирует тебе мозги, а ты и уши развесил! Решил справиться с ним силой своего интеллекта? Хочу посмотреть!"
      "Обалдуй" между тем, явственно радуясь, приобнял Алексея.
      - Молодец! Любят эти женщины все усложнять, а мужик мужика всегда поймет! Наша дама, заметил. Пьет сегодня по чуть-чуть. Говорит, на днях перебрала. Вы, случайно при этом не присутствовали?
      - Присутствовал, - растерянно признается Алексей.
      "Как от тебя подловил? То ли ещё будет!" - злорадствует Евгения. Она больше ни во что не вмешивается. Сидит. Как мышь под метлой и только наблюдает, как Толян снимает ее... любовника одну обертку за другой. Чем-то терапевт ему не глянулся.
      Мужчины с места в карьер берут такой темп питья, что она начинает опасаться, как бы оба не полегли прямо здесь, в кухне. Но потом вспоминает, что за все годы, проведенные в одних компаниях, она ни разу не видела Аристова перепившим. Наверное, споить Толяна мудрено.
      Алексей вполне освоился и уже хлопает Толяна по плечу, а тот ему пьяно кивает. Но Евгения видит, что глаза у него трезвые, изучающие.
      - Что, мужик, нравится тебе наша Жека? - обнимает его за плечи Толян.
      - Нравится, - кивает Алексей, и глаза у него, не в пример собутыльнику, хмельные.
      - Скажу тебе по секрету, мне тоже, - признается Толян. - Но у меня жена, двое детей... У тебя есть жена?
      - Есть, - слышит Евгения и не верит своим ушам - он же делал ей предложения! - Но мы с нею решили развестись.
      - Развод - дело житейское, - соглашается Толян. - А кто подаст на развод: ты или она?
      - Мы ещё не решили.
      Евгения готова провалиться сквозь землю: что подумает о ней Толян?!
      - А Жеке ты об этом не говорил?
      - Она умная, все поймет! - он с любовью смотрит на Евгению, а она думает: чем бы его треснуть по башке? Может, бутылкой шампанского?
      - Ну, мужик, - добродушно улыбается ему Толян, - я думал, ты свободен. А раз мы оба женаты, то извини, подвинься: я, как говорится, первый пришел!
      - Как - первый? - с трудом перестраивается Алексей.
      - Говоря иносказательно.
      - Я не п-понимаю...
      - А тебе и не надо понимать. Сделай так, чтобы я тебя искал!
      Евгения чувствует, что дело подходит к развязке, и поднимается из-за стола.
      - Думаю, мне здесь делать нечего!
      - Сиди, Женя! - горделиво вмешивается Алексей. - Твой знакомый сейчас встанет и уйдет.
      С лица "знакомого" моментально слетает маска рубахи-парня. Толяна понесло.
      - Что ты сказал? Я - уйду?! - он так стремительно и мощно сгребает терапевта за ворот, что тот от испуга моментально трезвеет. - Да я тебя удавлю!
      На кухне Лопухиных, средней кухне средней тихой семьи закипают романтические страсти.
      - Аристов, отпусти его!
      - Молчи, женщина!
      Толян волоком вытаскивает Алексея в коридор и рывком открывает дверь.
      - Еще раз увижу тебя здесь - ноги выдерну! Понял?
      - Понял, - пытается сохранить хорошую мину Алексей; он смотрит на Евгению, но она, опустив руки, застыла в дверях кухни и стоит столбом.
      Дверь захлопывается, и в наступившей тишине раздается лишь шум едущего лифта.
      Толян делает шаг к Евгении.
      - Аристов, - холодно говорит она, - если ты немедленно не уйдешь...
      Ее голос лишен и намека на эмоции. Так мог бы разговаривать оживший айсберг.
      - Я уйду, - говорит Толян и пятится к двери.
      - Книгу!
      Он покорно берет с полки Бушкова.
      - Жека, если ты думаешь, что я испортил тебе жизнь...
      - Не говори глупости.
      Он изучающе вглядывается в её лица, но ничего прочесть не может.
      - Я тебя обидел, - по-своему объясняет её замкнутость Толян. - Привык все брать нахрапом, а Восток - дело тонкое, - неловко шутит он.