- Ох, уж, эти благополучные жены! Все им не так да не эдак!
      И тут уж я разозлилась по-настоящему.
      - Значит, по-твоему я - всего лишь змея и зануда, которая нудит да шипит безо всякой на то причины, вместо того, чтобы на своего мужа попросту молиться?!
      - Вот именно. И ко всему прочему, слушается свою распрекрасную мамочку, которая спит и видит, чтобы развести тебя с настоящим мужиком, коих на свете осталось - по пальцам перечесть!
      - Хорошо. Тогда сегодня я приглашаю тебя ко мне в гости. С ночевкой. Дети у родителей - папа решил поехать к другу на пасеку и прихватил внуков с собой, а мы вдвоем по-приятельски посидим на кухне, поговорим за жизнь и посмотрим, когда явится мой любимый и верный муж...
      - Вопрос стоит даже так ? - похоже, смутилась Танька.
      - Вот именно! - передразнила я.
      - А чего ж ты молчала? Как ни спрошу, все бекаешь да мекаешь, бормочешь что-то невразумительное...
      - Да я как-то не привыкла жаловаться!
      - Если все так, как ты говоришь, то речь уже не о жалобах, а о том, как семью сохранить.
      - А надо ли её сохранять? - тяжело вздохнула я.
      Подруга посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и тоном умудренной женщины проговорила:
      - Решетняк, давай ты хоть раз поучишься на чужих ошибках! Прежде, чем делать выводы, ты должна, ты просто обязана попробовать все! Даже если Артем загулял...
      Она осеклась и виновато посмотрела на меня.
      - В общем, даже если с ним и не все ладно СЕЙЧАС, то уверяю тебя, стоит постараться и вернуть семейный поезд на прежние рельсы...
      Татьяна заметила, как исказилось мое лицо и прикрикнула.
      - И спрячь, пожалуйста, свою дурацкую гордость в ж.., в общем, куда-нибудь подальше! Сегодня я останусь у тебя, а завтра посмотрим и решим.
      До часу ночи мы ждали Артема, сидя на кухне. Выпили потихоньку две бутылки вина, но если Танька заметно опьянела, то меня алкоголь не брал ни в какую. Я даже подумала о себе словами известного юмориста: "Глаза как стеклышки, ноги как перышки, и все соображаю!"
      В конце концов мне надоело смотреть, как она клюет носом и я отправила подругу спать в детскую, а сама прилегла на супружеской кровати.
      Так я и лежала на ней до сих пор. Артем пришел под утро. Я сделала вид, что сплю и он, раздеваясь, старался не шуметь, но все равно производил шума больше обычного, потому что был пьян как сапожник. И при этом разговаривал сам с собой. И самому себе выговорил:
      - Вконец обнаглел. Нажрался, как свинья!
      Я провалялась без сна до семи утра, но лежать больше не было сил. Оставалось только надеть халат и отправиться на кухню. Кроме Артема, у нас сегодня была Татьяна. Не могла же я оставить гостью без завтрака.
      Подруга вошла неслышно, а я так задумалась, что чуть не выронила из рук тарелку, когда она громко сказала:
      - Доброе утро.
      Увидев задрожавшую в моих руках тарелку, Татьяна понимающе покачала головой:
      - Лечиться тебе надо, Решетняк! Нервы явно не в порядке.
      Что на это скажешь? Татьяна, в отличие от меня, спит по ночам... Но мы дружим так давно, что, кажется, научились читать мысли друг друга.
      - Я слышала, когда Артем пришел. Извини, но он ломился в квартиру, как медведь-шатун. Мудрено было не проснуться. Я выглянула... не из любопытства, а просто на шум... Он же на ногах не стоял!
      - Вот именно! - зло буркнула я.
      - Ты хочешь сказать, что он сел на стакан?
      Я непонимающе уставилась на подругу.
      - Имеешь в виду, страдает запоями? Нет, что ты! Артем не алкоголик.
      - У него есть другая женщина?
      - В смысле, постоянная? Вряд ли.., - я проговорила это медленно, и спохватилась, что Таня может заподозрить меня в излишней самоуверенности.
      Но она думала вовсе не об этом.
      - Тогда что с ним происходит?
      - А с чего ты взяла, что происходит?
      Подруга откровенно изумилась.
      - Не станешь же ты уверять, будто у него не все дома? Или, что подобные закидоны всегда были ему свойственны?
      - Я об этом не думала. То есть, я решила, что он нарывается на развод? Что ж, раз хочет, значит, получит.
      - Вот это да! - Татьяна нарочито восхищенно присвистнула и так же одобрительно посмотрела на меня. - Что нам стоит брак разрушить: раз-два, и все дела!
      - Не утрируй. Просто наш брак себя изжил...
      - Я думала, ты умнее!
      - При чем здесь мой ум? Ты считаешь, я должна подобные вещи терпеть и сопеть в тряпочку, жить, как другие бабы, без любви и уважения...
      Подруга меня даже не дослушала.
      - Жареный петух тебя в задницу не клевал! Повезло дуре - встретила в жизни настоящего мужчину. Но нет, она воротит нос и вместо того, чтобы спасать семью - разобраться, в чем дело, не нашла ничего лучше, как положить глаз на полное ничтожество, потому что у него высшее образование и он нравится её маме...
      - На кого это я положила глаз?!
      - На убогого Юрика Кондратьева.
      - Почему это он убогий?
      - Не знаю. Спроси у его мамы. Может, родовая травма, а может гнилые гены...
      - Хочешь, чтобы мы с тобой поссорились?
      Но Танька и не подумала обратить внимание на мои слова.
      - Так что все-таки с Артемом происходит?
      - Не знаю! - закричала я. - Он нарочно пропадает в рейсах. Ребята говорят, что он прямо-таки гребет к себе заказы, и даже не самые выгодные. Просто для того, чтобы не быть дома! А если все-таки случается перерыв, он под любым предлогом уходит куда-то и возвращается вот в таком состоянии...
      Я не выдержала и разрыдалась. Ревела белугой и продолжала говорить.
      - И учиться не хочет. Когда я заикнулась в поступлении в институт, знаешь, что он сказал? Что высшее образование не делает человека порядочным.
      - Но это так и есть.
      - Не притворяйся. Он обещал мне поступить в институт. Обещал!
      - Ладно, не кричи. Мешаешь думать.
      - О чем ты, интересно, думаешь?
      - Пытаюсь поставить диагноз... А в рейсах он пьет?
      - Что ты! Для него пить за рулем - вещь немыслимая. Хоть про шоферов-дальнобойщиков и говорят, что они пьют, как сапожники, но Темка не такой.
      - А ты никогда не думала о том, чтобы поехать с мужем в рейс.
      - Я - в рейс?
      - Вот именно, в рейс! Ты что, принцесса крови, которая не может себе этого позволить?
      - Нет, - растерянно проговорила я. - Просто такая мысль никогда мне в голову не приходила... Да, он меня и не возьмет, вот увидишь. Стоит мне только заикнуться об этом, как тут же найдется уйма причин...
      - А ты попробуй.
      Реакция мужа на мою просьбу оказалась на удивление спокойной.
      - В рейс? Поехали. Думаю, Санек возражать не будет. Месяц назад мы его Вальку брали, так что он мне должен...
      Вальку? Насколько я знаю, жену Саши - напарника Артема - звали Лилия. Мы с нею не были подругами, но при встрече здоровались. И вдруг - Валька! Кто же тогда у Артема? Какая-нибудь Зина. Блондинка. Я знала в жизни двух Зин и обе были крашеными блондинками. С пышными формами. Наверное, именно такие женщины нравятся Артему, раз он перестал обращать внимание на меня.
      Упоминание о Сашиной Вальке застряло у меня в голове как отравленная заноза. Я постоянно примеряла это знание на себя.
      - Саша с женой не развелся? - будто невзначай спросила я некоторое время спустя.
      - С чего ты взяла? - удивился Артем. Конечно, он обмолвился о неведомой Вальке и забыл. Для него это так, само собой разумеющееся. Живут, как и жили. Недавно дочь замуж выдали...
      Все хорошо, прекрасная маркиза! Не считая Вальки, которая ездит с Сашей в рейсы. У меня на языке так и вертелось: Тема, а кто ездит в рейсы с тобой? Но такой вопрос прозвучал бы преждевременно.
      Теперь я поняла, как была права Танька, подбросившая мне такую мысль. В конце концов, продлится рейс всего три-четыре дня, и меня не покидала уверенность, что этого времени вполне хватит, чтобы разобраться во всем.
      Мама согласилась - я имею в виду свекровь - вместе со свекром отвезти наших детей в лагерь отдыха. Кстати, именно Татьяна достала для них льготные путевки. Мне оставалось лишь подготовить вещи, сложить их в дорожные сумки и отвезти в станицу к Темкиным родителям.
      Собственно, Галя с Антошкой как раз сейчас были у них. И отвезли их в станицу вовсе не мы с Артемом, свекор за ними приехал. Артем был как всегда в рейсе, а наши близнецы повисли на деде, едва он появился в дверях.
      Теперь я знала, что свекровь присматривала за ними во время моих экзаменов не всегда сама. Случалось, что и она была занята по работе. Тогда подключался свекор. Оказывается, иногда он брал их с собой на работу, и Антошка с Галочкой переходили из рук в руки, от доярок к учетчицам.
      - Мы уже соскучились, - мягко выговорил мне Антон Сергеевич. - Ни сами не приезжаете, ни внуков не привозите.
      - Артем все время в рейсах, а у нас в издательстве все в отпусках, завалили работой, - стала оправдываться я, при том стараясь не смотреть в честные глаза свекра.
      В станицу я поехала рано утром. На этот раз мне хотелось побыть подольше и с детьми, и с родителями Артема. В их обществе мне хоть частично доставалось то семейное тепло, которое из моей семьи неуклонно утекало...
      - Вообще-то я пошла в отпуск, - бодро поясняла я, - но решила съездить разок с Артемом в рейс. Говорят, другие жены ездят...
      То ли я не умею как следует притворяться, то ли, как говорится, материнское сердце вещее, а только после моих нарочито веселых речей свекровь словно невзначай пригласила меня с собой в сад, усадила на лавочку и заглянула мне в глаза.
      - Что, доченька, нелады у вас?
      И тут я разревелась. Уткнулась ей в плечо и полчаса усиленно орошала слезами её летний сарафан, а мама гладила меня по плечу и приговаривала:
      - Ну, ну, ничего, все образуется! В каких же семьях разладов не бывает? Небось, и не найдешь таких. Милые бранятся, только тешатся. Думаешь, даром народ так говорит?
      - Я потому и хочу с ним в рейс съездить, посмотреть, что к чему, призналась я свекрови в том, о чем матери и не заикнулась бы. - Может, я в чем-то сама виновата? Может, Темка за что-то на меня обиделся?
      - Съезди, - кивнула мама, - если он и вправду обиделся, сам ни за что не скажет. Разве что выпытаешь... И еще, доченька, не спеши рубить сплеча. Ты - женщина горячая, я знаю, но будет ли для вас обоих лучше, если вы разбежитесь в разные стороны?
      Когда она успела это заметить? Насчет моей горячности. Мне казалось, что перед свекровью я всегда была тише воды, ниже травы, а уж наши с Темкой разногласия мы тем более на суд его родителей не выносили.
      - ... Артем тоже бывает слишком горяч: не помедлит, не разберется, что к чему, а дверью хлопнет, и все разборки...
      Вот об этом-то я как раз и не подумала. Хоть и вслух произнесла что-то насчет собственной виноватости, а в душе ничего такого не чувствовала. Разве я не была ему верной женой все эти годы? Разве я хоть раз ему изменила?
      Но что-то все-таки мешало говорить об этом утвердительно. Словно я забыла некую свою провинность, что-то упустила из виду, и в чем-то таки была виновата...
      Глава третья
      Рейс, в который я с Артемом напросилась, предполагался особенный, потому что он был сугубо частным, коммерческим рейсом. Для него Артем и его напарник Саша Коваль взяли в аренду "камаз"-фуру, чтобы отвести в некий северный город, с управлением торговли которого автобаза, где работали Артема и Саша, имела долговременное сотрудничество.
      Мне казалось, что с той поры, как я попросила Артема взять меня с собой, события в нашей с ним жизни закрутились так, что я больше не могла, как прежде, целыми днями перебирать в голове наши с мужем отношения.
      И о бессоннице мне пришлось забыть, потому что я вызвалась помогать Артему с Сашей, и помогала, ездила с ними повсюду, оформляла документы, считала деньги, писала сопроводительные бумаги, бегала с ними по начальству, а вечером валилась в постель и засыпала без задних ног. Правда, и Артем в основном ночевал дома. Разве что, ко мне не прикасался...
      На переговорах с администрацией пригородного совхоза, откуда мы собирались загружать клубнику, мне пришлось проявлять чудеса дипломатии. Я улыбалась всем направо и налево так, что к вечеру у меня начинала болеть челюсть, и с удивлением открыла в себе способности к кокетству, когда обычный довод шоферов, желающих заработать, и не имевших за плечами ничего, что могло бы гарантировать совхозу выплату ущерба в случае... в случае непредвиденных обстоятельств, не срабатывал.
      Директор совхоза взял с нас такой аванс, который, подозреваю, покрывал не менее двух третей себестоимости продукции - нам, понятное дело, клубнику продавали по оптовой цене, но этого ему казалось мало, и он никак не мог решиться поставить под документами свою подпись.
      - От вашего предприятия попахивает аферой, - задумчиво говорил он, к моему удивлению, произнося правильно это слово, которое в большинстве случаев не дается даже московским дикторам.
      - А какое большое дело аферой не попахивает? - тут же отозвалась я, пока Артем с Сашей лишь покрякивали. - Особенно со стороны, для человека, который не способен к риску...
      - Скажите еще, кто не рискует, тот не пьет шампанского! - пробурчал он. - Хорошо рисковать результатами чужого труда.
      - Но мы же оформили документы как положено! Как вы говорите, в крайнем случае, суд взыщет с нас все до копейки.
      - Пока солнце взойдет, роса очи выест! - отмахнулся этот перестраховщик.
      - У нас с мужем есть двухкомнатная квартира.., - начала было я и получила болезненный толчок под столом от ноги Артема.
      Пожалуй, я действительно увлеклась. Но, как ни странно, на директора это подействовало.
      - Ладно, попробую рискнуть, - нехотя проговорил он. - В конце концов, кто не рискует, тот в тюрьме не сидит...
      - Типун тебе на язык, Васильич! - не выдержав, проговорил Саша.
      - А вдруг у вас получится? Когда-то мы в комсомоле говорили: "Выпьем за успех нашего абсолютно безнадежного дела!"
      - Лучше уж, дорогу осилит идущий.
      - Хорошо, бог вам в помощь! - директор протянул мне документы и с чувством пожал протянутую мной руку. А вслед все же сказал Артему. - Боевая у вас жена. Завидую. По-хорошему.
      На самом деле я вовсе не была так уверена в благоприятном исходе предстоящего рейса, как о том говорила. Начать с того, что на аванс совхозу обе наши семьи сбросились, причем, как мы, так и Ковали вынуждены были занимать в долг у друзей. Правда, и отдача обещала быть оч-чень солидной...
      Эта ранняя клубника и на наших городских рынках ещё откровенно "кусалась", а на севере, куда её собирались везти друзья, цены вообще были запредельные.
      По-моему, до нас такого ещё никто не делал. То есть, клубника к северянам конечно же попадала, но вряд ли её привозили фурами. Может, кто-то из торговцев решался прихватить пару ящиков, но огромную машину. Почти в начале сезона...
      - Не ожидал, что у тебя такой актерский талант, - вроде бы похвалил меня Артем, когда мы сели в нашу машину, чтобы ехать домой.
      Вроде похвалил, а прозвучало как оскорбление. Словно я только и делаю, что играю. Вру, иными словами. Насчет последнего он явно переусердствовал. Для нас, Дольских, обвинение во вранье - худшее из оскорблений. Мою маму можно было обвинять в чем угодно, но только не в нечестности. Помню, даже в детстве я могла добиться от неё чего-нибудь всего одной фразой:
      - Ты мне обещала!
      Она считала, что обманывать детей - самый тяжкий грех. Конечно, и мне приходилось нелегко. Родители добивались от меня выполнения своих требований, заставляя дать "честное слово". Тогда я лезла из кожи.
      Артем тоже знал об этом, но отчего-то пер на рожон. Я сделала вид, что не поняла его намека. Как говорится, ещё не вечер. Потерплю. Истина, похоже, достанется мне нелегко.
      Даже Саша при словах товарища огорченно засопел на заднем сидении, а я едва удержала себе в руках: мне хотелось с места газануть так, чтобы резина с покрышек полетела клочьями. Что я жду от этого рейса? Возвращения блудного мужа в лоно семьи или возвращения ко мне моего возлюбленного? Полно, да есть ли ещё он у меня?
      Так получилось, что мы выехали вечером. Днем фура грузилась в том самом пригородном совхозе - ведь накладная была у нас на руках.
      - Четыре дня попотеем, и целый год можно в кошелек не заглядывать! приговаривал Саша, выруливая с проселочной дороги на автомагистраль.
      Больше всего на свете мой муж не любил брать в долг. Под давлением товарища он согласился на операцию "Клубника", как шутил Саша, но раздражение его не покидало: должно быть, злился на самого себя за мягкотелость. Товарищ его это чувствовал, потому и говорил, чтобы в машине не висело тягостное молчание. Я между прочим подумала, что прежде никто не мог сказать, что у Артема тяжелый характер. Теперь же он на глазах превращался в педантичного зануду.
      - Если Валерия и вправду возьмет товар прямо с колес, а нам даст наличку в зубы, мы же станем миллионерами...
      Так рассуждал вслух Саша, как если бы он и сам побаивался риска, к которому склонил друга.
      - Лишь бы другой кто не дал нам в эти самые зубы... На дорогу гляди, коммерсант! - хмуро бросил товарищу Артем, хотя Саша столько лет провел за рулем, что мог бы, наверное, вести машину и с закрытыми глазами.
      Мне казалось, муж уже жалеет, что дал согласие взять меня с собой, вот и злится, отвязывается на товарища. Но Саша, вроде, не обращал внимания на его недовольство. Привык? Неужели Артем теперь и в рейсах такой же невыносимый, как дома?
      Ничего, Белла, терпи! Разве ты не для того поехала вместе с ними, чтобы ещё раз убедиться, как мало общего теперь между вами? Не говоря уже о любви. От неё точно остались лишь воспоминания. Рожки да ножки, как любит говорить моя свекровь...
      Странно, но я только сейчас поняла, что никогда не расспрашивала Артема о его работе. То есть, из вежливости я задавала дежурную фразу:
      - Как рейс?
      И слышала такой же дежурный ответ:
      - Нормально.
      Мне и вправду казалось, что говорить не о чем. Что Артем мог мне рассказать? "В ту сторону, дорогая, я крутил баранку гораздо медленнее, чем обратно?"
      А, между тем, открытия мои начались чуть ли не с первых километров пути. Нет, я, конечно, слышала прежде возмущенные рассказы водителей о рэкете в мундирах, но даже и помыслить не могла, что обирают водителей эти самые мундиры постоянно, безнаказанно и безжалостно. Куда там сицилийской "Коза ностре"! Все дороги России оплетены паутиной рэкетирских поборов - ни один водитель не проскочит ни в какой населенный пункт не заплатив дани "гаишнику". То бишь, гибэдэдэшнику, хотя первое слово все ещё осталось в ходу.
      Бороться с этим так же бесполезно, как подавать в суд на голубей, которые пачкают твой балкон...
      - Недавно я вез муку в Белоруссию, - посмеиваясь, рассказывал Саша, и считал, сколько раз меня остановят на постах. Досчитал до двадцати и плюнул. Сбился со счета.
      Теперь мы общались с ним, а Артем перебрался на спальное место и дрых без задних ног, как мне казалось. Еще бы, опять вчера, за несколько часов до отъезда, он опять пришел домой под утро, поспал всего полтора часа, а потом ему пришлось подниматься.
      Пусть спит, мне с Сашей не скучно, он развлекает меня изо всех сил, рот не закрывает. И поет, и стихи читает - вот бы удивилась моя мама: простой шофер, а читает наизусть Высоцкого... Впрочем, нет, она бы не удивилась. По её мнению, Высоцкий - поэт плебеев. Кому ж тогда его цитировать, если не простым шоферам?
      Но я, кажется, тоже не выспалась. Вначале ждала Артема, не могла заснуть, а потом не могла заснуть от злости, потому что на мое предложение поговорить, Артем усталым голосом ответил:
      - Давай завтра, а? Мне надо хоть часок поспать...
      Мой муж наловчился от меня отбиваться. "Давай поговорим завтра", "Я смертельно хочу спать!", "Сколько можно говорить об одном и том же!" И все в таком роде. Не думаю, что он - первооткрыватель в этом деле. Прикидываться шлангами пытается большинство провинившихся супругов.
      Как непохож был Артем нынешний на прежнего. Мы и раньше, считая свой брак вполне благополучным, могли с ним ругаться, но он никогда не уходил от ответа, а если был виноват, то просил прощения с самым смиренным видом.
      Теперь он не только не делал этого, но и откровенно "нарывался", словно хотел своим напором взорвать наш и без того хрупкий союз.
      Поймала себя на употреблении сленга и опять вспомнила маму. По отношению к Артему она не хотела быть объективной ни в чем.
      Недавно, зайдя вечером ко мне на кухню, "по пути", как она сообщила, Галина Аркадьевна произнесла:
      - Решетняка, конечно, дома нет. Как всегда в рейсе?
      И, дождавшись от меня кивка, протянула:
      - Подумать только, дома не бывает, а когда успевает!
      - Что именно? - напряглась я: в последнее время только и ждала, что кто-нибудь сообщит мне какую-нибудь гадость, после чего мой брак с Артемом станет вконец невозможным.
      Но даже и в этом случае я не хотела, чтобы кто-то говорил о моем муже плохо. Говоря словами старшего брата из известного детского стихотворения: "А когда мне будет надо, я и сам его побью!"
      - Знаешь, что сказал мне Антошка? Что отец его друга попал в аварию и ласты склеил! Это же типичный шоферский жаргон!
      Вот бы она подивилась, узнав, что такие слова приносит в дом вовсе не Артем, а моя подруга Татьяна, которая окончила университет вместе со мной и считается одним из лучших пишущих филологов города.
      То ли я так глубоко задумалась, то ли задремала, так что не сразу сообразила, что мы останавливаемся. Саша что-то негромко, но зло буркнул, и Артем сразу вскочил:
      - Это что за остановка - Бологое иль Поповка? - спросил он стихами Маршака, которого читал нашим детям лет шесть назад.
      - Мало-Степанец, - сказал Саша, - пора платить.
      Он взял документы, Артем вылез следом, и я, от нечего делать, тоже подошла поближе. Сержант-гаишник, кажется, требовал с водителей нашей и двух других машин больше положенного. Расценка на взятку - что может быть смешнее!
      Палыч - один из водителей соседней машины, выбранный другими шоферами для ведения переговоров с рэкетирами в погонах, тщетно что-то доказывал сержанту, но тот стоял на своем. И тогда в разговор вмешался мой муж.
      - Зря ты, Володя, на нас наезжаешь, - вроде с улыбкой, но с металлом в голосе заговорил Артем. - Мы порядок не нарушаем, платим по уговору...
      - Откуда ты знаешь, как меня зовут? - закричал обеспокоенный сержант. Теперь, похоже, и он хотел отправить побыстрее с глаз долой слишком осведомленных шоферюг.
      - Да кто ж тебя не знает! - уверенно говорил мой муж, а я готова была дать сто против одного, что он нагло врет. - Ты своими придирками затрахал не только наш край, но и две соседних области.
      Разговор между ними был, конечно, не для женских ушей, но я упорно держалась за спинами мужчин, стараясь не пропустить не одного слова.
      - Езжайте! - махнул рукой сержант; водители так выбили его из колеи, что он не сразу смог засунуть в карман причитающуюся ему мзду.
      Мы поехали дальше, и Артем теперь не спал, а болтал с Сашей, свесившись со спального места.
      - Ты что, в натуре его знаешь? - удивлялся Саша.
      - Какое там, знаю! У него же на руке наколка: "Вова". Ты не заметил?
      - Не до наколки было. Разозлил он меня, волчара позорный! Если бы я был миллионером, я бы ездил на "Мерседесе" и раздавал таким вот живоглотам отнятые у честных граждан бабки, а когда я пашу как папа Карло, чтобы кормить этих сук...
      Они замолчали. Приемник в кабине, настроенный на "Радио-ретро" негромко бубнил знакомые мелодии, и Саша стал подпевать:
      - Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду, - а потом, скосив на меня глаз, продолжал на тот же мотив. - Спать отправь жену, спать отправь жену, спит ведь на ходу, спит ведь на ходу!
      Но я встрепенулась и стала доказывать, что вовсе не хочу спать. Я твердо решила просидеть рядом с водителем всю смену, но примерно через час таки заснула и разбила бы себе лицо о приборную панель, если бы не Артем, незадолго до того сменивший Сашу. Муж и придержал рукой мое падение вперед.
      - Спите на посту, рядовой! - сказал он насмешливо.
      Вот и все сочувствие. Жалости у него ко мне не было, сама напросилась. Теперь он невольно отыгрывался на мне за мое пренебрежительное отношение к его работе. Подумаешь, тяжелый труд! Крути себе баранку, вот и все дела. И вот я позорно заснула, ничего не делая, просто сидя рядом, а ведь тот, кто за рулем, должен следить за дорогой и не позволять себе расслабляться...
      Теперь никто меня не стал слушать, просто запихнули наверх:
      - Спи!
      И я уснула. Проснулась от негромкого разговора друзей.
      - Мне бы такую жену, как твоя Белка, - говорил Саша. - А ты, Решетняк, харчами перебираешь. С моей Лилькой не больно попрыгал бы. Не баба, а змея подколодная...
      - Что имеем, не храним, потерявши - плачем, - согласно кивнул Артем, чему я ужасно удивилась.
      Мне казалось, что он только и ждет повода, чтобы разойтись со мной. Что же я такое важное проглядела?.. Понятно, думала только о себе. Крути себе баранку. Это ж надо, говорить подобное о тяжелейшей работе!
      Артем приезжал из рейсов уставшим не только физически, но и морально. Скольким унижениям подвергались на дороге водители, которые зарабатывали деньги в поте лица своего, без нормального отдыха, полноценного питания! Ко всему прочему, люди, дело которых было облегчать им работу, служили лишь дополнительным препятствием, для преодолевания которого требовались немалые душевные силы.
      - Помнишь, - рассказывал Саша, - я ездил без тебя в леспромхоз?
      - Это когда у тебя приступ был? - вспомнил Артем.
      - Тут и у здорового бы сердце схватило. Представь, везу эти проклятущие доски. Уже все, что имел, на взятки отдал. Но нет, останавливает меня на дороге - заметь, не на посту - лейтенант. Буквально на въезде в город, когда я уже и не ждал...
      - За мостом? - уточнил внимательно слушавший муж.
      - За мостом. Из кустов вылез. "Ваши документы!" Христом богом стал просить: не задерживай, и так опаздываю! Не обращает на меня никакого внимания. Забрал документы и что-то пишет. Оказалось, записку. Поезжай, говорит, туда-то, сбросишь во дворе шесть досок. И пусть прораб свою подпись поставит. Хоть кричи, хоть зубами скрипи! Поехал по адресу. А там такой дворец строится! Нам на него за всю жизнь не заработать. Сбросил доски. Мне какой-то хмырь в записке закорючку поставил, с тем я и уехал. Документы мои лейтенант вернул, а записку отобрал. И рэкет налицо, и следов никаких. А дворец строится.
      Я лежала тихо, как мышь, но моя, отравленная идеалами добра и справедливости душа, рыдала: как же так?! Здоровые, сильные мужики, а подставляют головы под нож, как бараны бессловесные. Но внутренний голос справедливо замечал: а что они могут сделать?
      Остановка длительная для дальнобойщика смерти подобна. У них ведь по поговорке: волка ноги кормят. Рэкетиры в мундирах это прекрасно знают. Ах, ты недоволен? Ищешь справедливости? Заруливай на штрафплощадку и жди, когда она, эта самая справедливость, восторжествует. Ах, время - деньги? Так это у тебя. У нас другой принцип: солдат спит - служба идет.
      Я всегда была человеком законопослушным. Мысль - сделать что-то противоправное - никогда не посещала меня. Была-то, была, но, кажется, теперь на глазах превращалась в потенциального нарушителя и бунтаря. Мне хотелось сделать что-нибудь этакое. Назло кому-то... Кому, я пока не знала. Чувствовала одно: дрожжи уже начали во мне бродить.
      От этих новых впечатлений я даже не сразу вспомнила, зачем я вообще поехала в этот рейс? Кстати, во время своего честно заработанного отпуска, который могла бы проводить где-нибудь на побережье Черного моря.
      Вспоминай, Белла, вспоминай! Ах, да, поехала я в рейс, чтобы сделать для себя окончательный вывод: Артем меня разлюбил, наш брак развалился. А в рейсы он без конца ездит, потому что у него завелась какая-то баба, и он берет её с собой.
      "Минутку! - не выдержал мой справедливый внутренний голос. - Если это так, то он вряд ли взял бы в рейс вас обоих. Тогда как же ты узнаешь, правда это или нет?"
      Отчего-то в роковую блондинку верить не хотелось. Но тогда, выходит, причина во мне? В это не хотелось верить ещё больше. Ведь я ни в чем не виновата! Словом, получался замкнутый круг. Хорошо, если истина не за пределами его.
      А вскоре нас накрыла полоса дождей. Теперь окна кабины заливали мутные потоки ливня. Почему-то именно мутными казались они в темноте, мягкими настойчивыми лапами сжимавшей наш "камаз". Огромная машина, точно гигантский зверь семейства кошачьих, стелилась по шоссе, освещая себе путь чуть мерцающими сквозь дождь глазами-фарами.
      В те несколько минут, что я спала рядом с Артемом, мне почему-то приснился тот самый сержант, что остановил нас под Мало-Степанцом. Он стоял под дождем совершенно сухой. И на руке его виднелась огромная наколка "Вова"...
      Наверное, я спала совсем немного. Иди мне не давало спать чувство вины - ведь из-за меня не спал теперь Саша, который недавно поменялся с Артемом. Теперь друзья вполголоса говорили обо всяких пустяках. К примеру, где можно купить подешевле запчасти. И почему разбавляют бензин водители автозаправщиков.
      У Саши легковушка - "жигули" четвертой модели, а мы год назад купили шестерку. Я сдала на права и уже полгода водила машину. Артем на роль водителя никогда не претендовал, а даже посмеивался:
      - Рули, рули, мне и на работе этого хватает! К тому же, оказывается, это очень приятно - завести личного шофера на старости лет.
      Конечно, он кокетничал, до старости моему мужу далековато, учитывая его тридцать два года.
      Первое время мы ехали не одни. Еще две фуры с консервами следовали в некий подмосковный город, на завод автозапчастей. Здесь вступал в действие столь любимый нашей страной бартер. Обратно в фуры загружались запчасти, и никаких тебе денежных расчетов.
      Присутствие этих двух фур, как я поняла, ещё один плюс. Большую часть дороги мы проедем в караване, что безопаснее, так как в последнее время, кроме "гаишников" развелось немало шакалов, претендующих на какую-то свою пресловутую долю. Если данью облагались магазины, почему не облагать ею грузоперевозки?