На своем пекарском искусстве Венуста Худионовна могла бы делать немалые деньги, размышляла Катя, ворочаясь без сна в своей новой мягкой и уютной постели. Никогда прежде она не ела таких вкусных пирогов, блинчиков, кулебяк и прочих плюшек-бубликов, попробовав которые, мало кто смог бы без сожаления от них оторваться.
      Не удержалась и Катя. Потому и переела.
      "Обжора! - укоряла она себя. - Воспитанный человек должен контролировать свой аппетит. Она вспомнила стихи своего детства о том как дразнить обжору:"Робин-Бобин-Барабек скушал сорок человек, и телегу, и быка, и кривого мясника..." И много ещё чего. "А потом и говорит:"У меня живот болит!"
      Она давно не ребенок, а обжора ещё та. Катя лежала без сна и слушала каждый звук в доме и за окнами. Вот мяукнул, а потом заорал дурным голосом чей-то кот. Ему ответил другой и вскоре вся округа наполнилась душераздирающими звуками кошачьего хора.
      Скрипнула ступенька деревянного крыльца - мало ли от чего может скрипеть рассыхающееся дерево...
      Шутки шутками, но спать было нужно. Завтра в институте репетиция новогоднего спектакля. Не хватало еще, чтобы от недосыпа она качалась, как былинка на ветру.
      Насчет цены за квартиру она договорилась с хозяйкою за чаем. Объявление не обманывало. Жилье сдавалось недорого. Даже смехотворно дешево.
      "Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною!" - задумчиво пробормотала Катя, и ей показалось, что в ответ из темного угла, где стоял комод, кто-то хихикнул.
      Сон подкрался незаметно. Юность редко страдает бессонницей. Но и сон оказался не лучше: только она закрыла глаза, как все и началось. Вроде, Катя спала, но видела комнату лучше, чем с открытыми глазами.
      Из того угла, откуда ей послышалось хихиканье, выбежал небольшой, весь покрытый шерстью человечек. Этакий мини-мужичок. Он ловко взобрался по спинке кровати, пробежал по одеялу и сел возле её подушки, свесив ноги. В ответ на Катин удивленный взгляд он небрежно сказал:
      – Не бойся, душить не стану.
      – А я и не боюсь, - сказала она. - И вообще, кто ты такой?
      – Домовой, - ответил человечек. - Раньше меня всяк с первого взгляда узнавал, а теперь... Худионовна говорит, мы - домовые - исчезающий тип.
      – Вот и исчезни, - довольно невежливо пробормотала девушка, - и дай мне поспать.
      – Дивлюсь, ты меня не боишься. Я ведь ежели разозлюсь...Мне просто некогда тебе свою силу показывать.
      – А уж если я разозлюсь, - отмахнулась Катя. - И вообще, никаких домовых не бывает!
      – Другие девушки визжат, пугаются...
      Но на Катю навалилась вдруг такая сонливость, что ей было лень даже разговаривать. Она решила просто повернуться на другой бок, но что-то её не пускало. Девушка приоткрыла глаза. Человечек, ухмыляяь, деражал двумя пальцами край одеяла. Видимо, сила у него действительно была.
      – Сегодня один такой же приставучий, как ты, тоже решил мне свою силу показать.
      – И что с ним сталось?
      – В больнице лежит. С множественными переломами... Хорошо, что ты от меня хочешь?
      Человечек отпустил одеяло и сказал просительным тоном:
      – Возьми меня с собой, а?
      – Куда? - удивилась Катя . - В институт?
      – Нет, в Черную Дыру.
      Черная Дыра. Екатерине показалось, что она где-то об этом слышала.
      – Какую ещё дыру? - все же спросила она. - Никуда я не собираюсь!
      – А я слышал другое!
      – Чем чужие разговоры подслушивать, ты бы лучше хозяйством занимался, - поддела его Катя. - Насколько я знаю, это твоя обязанность.
      – Много ты знаешь! - обиделся домовой - Много ты мышей видела? Или тараканов? Или пыль с потолка свисает?
      – Не свисает.
      – То-то же, чего ж тогда напраслину возводишь? Я к тебе со всей душой1
      Он по одеялу соскользнул на пол и скрылся под комодом.
      Против ожидания Катя проснулась отдохнувшей, а когда наскоро собравшись, вышла из своей комнаты, хозяйка позвала её завтракать.
      – Мне неудобно, - стала отнекиваться девушка, - вчера мы поели, чаю попили - для знакомоства, а сегодня? Так и будете меня даром кормить?
      – Даром не буду, - слегка улыбнулась хозяйка. - Отработаешь, не бойся.
      – Скажите.., - Катя замялась, - вы...
      – Ведьма, - подсказала старушка, посмеиваясь.
      – Я хотела сказать, что вы непохожи на рядовую пенсионерку.
      – Наверное, среди рядовых не очень много докторов наук.
      – Что?!
      – Ты не ослышалась, я - доктор исторических наук
      – Простите, наверное, просто я слишком много ела на ночь, вот и начала казаться всякая ерунда.
      – Тебе кто-нибудь досаждал?
      – Я же говорю, переела, вот и сон странный приснился. Какой-то лохматый мужичок-невеличка...
      – А, это Антип. Наш домовой. Не бойся, он не вредный. Поморочил тебя, чтобы подумала, будто он тебе снится.
      – Домовой? И вы, ученая, так спокойно обэтом говорите?
      – Потому и говорю спокойно, что ученая. А ученым, поверь, Катюша, порой такие страсти-мордасти открываются!
      – Неужели в наше время кто-то всерьез может говорить о домовом?
      – В наше время и магию мало кто всерьез воспринимает. И я хочу сказать, голубушка, слава Богу! А то представь, кинулись бы все грамотные магические книги разыскивать да читать. Таких бы дел натворили!
      – И вы думаете, магия существует?
      – Я ЗНАЮ, что она существует. Иначе, как бы ты ко мне попала?
      – Хотите сказать, Ивана Павловича вы на меня натравили? - изумилась Катя.
      Старая женщина поморщилась.
      – Лексикон у тебя, Катюша, оставляет желать лучшего. Я всего лишь показала ему тебя во сне.
      – Голую?
      – Слегка обнаженную.
      – У меня, значит, лексикон не тот? А что можно сказать о вашем методе?
      – Не слишком пристойный, - согласилась Венуста Худионовна, - так ведь и муж твоей бывшей хозяйки человек распущенный, примитивный. Пришлось с ним его же языком разговаривать. Поверь, мне и самой это было не очень приятно.
      – Это все из-за Черной Дыры? - решила проявить свою осведомленность Катя. - Вы мне не объясните, что это такое?
      Старая женщина отвела глаза, подчеркнуто безразлично скользнула по своему отражению в самоваре, зачем-то потрогала пальцем скатерть.
      – Разве вы в школе это по астрономии не проходили? Черные дыры - это космические объекты, которые образуются при гравитационном коллапсе...
      – Нет, астрономию я помню, - сухо проговорила Екатерина, - я имела в виду одну конкретную Черную Дыру. И не где-то там, в далеком космосе, а здесь, на Земле.
      – Проболтался все-таки! - Венуста Худионовна сердито стукнула по столу серебряной ложкой, которую до того бесцельно держала в руке. - Смотри, Антип, превращу тебя в крысу, а потом в ловушку поймаю.
      Под сервантом что-то прошуршало и стихло.
      – Говорите, Венуста Худионовна, а то я из-за вас в институт опоздаю.
      – Слишком этот вопрос серьезный, чтобы его вот так, походя, обсуждать. Отложим пока до вечера. А сейчас завтракай не спеша. Я для тебя время растяну, а рейсовый автобус за тобой прямо к дому подъедет...
 

 

 
      Учебный день для Екатерины тянулся сегодня мучительно долго. Она переходила из аудитории в аудиторию, слушала лекции, конспектировала, репетировала, но делала это как-то автоматически.
      – Уж не влюбилась ли наша Железная Леди? - шутили однокурсницы.
      – Не влюбилась, - отмахивалась она. - Не мешайте, я думаю.
      – Тихо, девочки, Звягинцева репетирует сценку: великая актриса и толпа.
      – Она представляет себя в роли Марии Стюарт!
      – Королевы Елизаветы!
      Что с них возьмешь? Молодо-зелено...
      Но апофеозом дня оказался приход в институт её квартирной хозяйки. Сперва Катя, чего греха таить, испугалась. Вдруг та пришла жаловаться на Звягинцеву декану? Но хозяйка подозвала её и, пряча глаза, отдала деньги.
      – Возьми, ты же вперед заплатила. Я не какой-то там Гобсек, чтобы у бедной студентки деньгт отнимать.
      Из её монолога следовало, что женщина читала классику, но, видимо, давно.
      – И не держи зла. Я сгоряча на тебя набросилась. Все-таки муж, жалко его, хоть он и кобель блудливый.
      Катя пообещала зла не держать. Теперь она могла и с новой хозяйкой расплатиться и сама продукты покупать, а не у чужого человека на шее сидеть.
      Как бы то ни было, в свой новый дом после занятий она торопилась, хотя подруги и предлагали посидеть в молодежном кафе.
      Она могла сразу пройти в дом - никаких преград перед нею не было, но на всякий случай все же стукнула молотком по диску. Хозяйка открыла дверь тут же, будто видела сквозь нее.
      – Скорее, мы ждем тебя целую вечность!
      – Мы? - Катя приостановилась - Кто это - мы?
      – Не буду же я говорить тебе об этом на пороге? Заходи, не капризничай.
      За столом в гостиной сидел величественного вида старик с седой шевелюрой и небольшой седой бородкой. Обеими руками он сжимал палку, увенчанную искусно вырезанной головой собаки.
      – А вот и наша Катюша, - как-то торжественно произнесла хозяйка.
      – Екатерина Звягинцева, - представляясь, Катя почему-то присела в реверансе. Оказывается, она так переволновалась, что стала сама не своя. Реверанс, надо же, старье какое!
      – Никодим Аристархович, - опираясь на палку тяжело поднялся старик. Вяземский. Позвольте вашу ручку.
      Он взял Катину руку своей, несмотря на артирит, сохранившей благородную форму, и поцеловал. Кате целовали руки не часто и, наверное, поэтому она смутилась. Сверстники не баловали её такими изысканными манерами. Она увидела и свежие цветы в вазе. Небось, он не думает, что цветы дарить нужно только к празднику. Правда, и имечко у него - Никодим!.. Пожалуй, не хуже, чем Венуста...
      – Никодим, - улыбка тронула губы Вяземского, - состоит из двух частей: победа и народ. То ли я народ победил, то ли он меня.Отец мой тоже над своим именем посмеивался: Аристарх - лучше руководить или лучший руководитель? В революцию пятого года погиб...
      – Пятого года? - не поверила Катя, - Сколько же тогда вам лет?
      – Ровесники века мы с Венусей, потому и имена наши вам странными кажутся. Раньше им так не удивлялись.
      – Ровесники века. Не может быть!.. То есть, я хотела сказать, что вы выглядите гораздо моложе.
      – Не такими дряхлыми? - старики переглянулись и расхохотались.
      Никодим Аристархович, впрочем, тут же подавил смех.
      – Мы не имеем права стареть, милая барышня. Равно, как и отойти в мир иной. Потому поддерживаем себя в форме, что не оставили пока своего дела в надежных руках. Может, здесь есть и моя вина: все перебирал, привередничал...
      – Не казнись, Дима, - остановила его Венуста Худионовна. - Что толку сожалеть о том, чего нельзя исправить?
      – Я очень вам сочувствую, - понимающе кивнула Катерина, - только не пойму, почему эти разговоры вы ведете со мной. Я собираюсь стать артисткой и никакого отношения к истории не имею...
      – Мы все имеем отношение к истории, - мягко поправил её Никодим Аристархович, - это наши корни, наш фундамент. И вас, молодых, это должно интересовать в первую очередь. Мы все, что могли, сделали.
      – Да что может случиться с историей? - недоумевала Катя. - Что было то было. Ни изменить, ни вычеркнуть.
      – Увы, Катенька, и изменяют, и вычеркивают.
      – Кто?
      – Черные историки.
      – Те, что открыли Дыру?
      Во взгляде Вяземского мелькнуло удивление. Он посмотрел на свою смутившуюся коллегу.
      – Ты рассказала?
      – Это все Антип.
      – А чего он вдруг разговорился? До сих пор помалкивал. Только и знал, что твоих жиличек из дому выживать.
      – Выходит, Катюша ему понравилась.
      – Антип не виноват, - вступилась за домового Екатерина. - Он... нечаянно, потому что переживает. Даже с собой просил взять.
      – Взять с собой?! - в один голос воскликнули старики.
      – Правда, я и сама не знаю, куда.
      – Но он не может отсюда уйти. Домовые должны жить в доме, - пояснила Венуста Худионовна.
      Из-под серванта донесся тяжелый вздох.
      – Видно, и вправду плохи наши дела, если Антип пытается о доме забыть.
      – И все равно я ничего не понимаю! - настойчиво сказала Екатерина; старики ходили вокруг да около, что-то в отношении неё себе напланировали, не интересуясь мнением самой Кати.
      Ответа на свой вопрос она не получила и рассердилась ещё больше.
      – По-моему, вы со мной не церемонитесь. Только почему вы решили, что я безропотно все снесу?
      – Ого! - стукнул палкой об пол Никодим Аристархович.
      – А то! - Венуста Худионовна вскинула руку, словно представляя актрису, произнесшую свой знаменитый монолог.
      – Будете рассказывать или нет? - Катя привстала со стула, решив про себя, что если старики и дальше будут тянуть резину, она просто встанет и уйдет в свою комнату, хотя это и неэтично.
      – А куда мы денемся? - нарочито грустно сказал Вяземский, хотя глаза его искрились весельем. - Кто будет рассказывать?
      – Давай ты, - насмешливо произнесла Венуста. - Доныне горазд перед юными красотками перья распускать. Да и красноречием тебя Бог не обидел.
      – Наверное, вы, дитя мое, - начал рассказ Никодим Аристархович, слышали и читали о том, что многие, существовавшие в прошлые века труды ученых - историков, астрономов, врачей считаются в наше время безвозвратно утерянными. Казалось бы, утеряны и ладно. Но оказывается, что они все-таки существуют, только люди не имеют к ним доступа. А если точнее, то имеет лишь узкий круг ученых, которые присвоили себе право пользоваться тем, что принадлежит всему человечеству.
      – А как редкости попали к ним в руки?
      – Как раз через эту Черную Дыру.
      – А я уж было подумала, что Черная Дыра - выдумка Антипа.
      – Если коротко, Черная Дыра - ворота во времени, через которые в определенный день можно попасть в нужный тебе век, - пояснила Венуста Худионовна.
      – Иными словами, составь график и ходи, куда вздумается?
      – Правильнее было бы сказать, определи закономерность, - уточнил Никодим Аристарховоч. - А вот насчет - иди - все не так просто. Мы пока не разобрались, почему одних Черная Дыра пропускает, а других отбрасывает? Черные историки продвинулись в этом вопросе несколько дальше - они удерживают проход для своих разведчиков с помощью магических заклинаний. У них есть очень высокие профессионалы. И, скорей всего, в их руках манускрипт великих колдунов прошлого. Зато я изобрел прибор - прости, Венуся, не могу не похвастаться - который может без специальных заклинаний провести через Черную Дыру...
      – Фантастика! - воскликнула Катя. - Получается, Черная Дыра - та же машина времени, которую придумали черные историки.
      – Не придумали, Катюша, а открыли. Черная Дыра всегда существовала. Именно благодаря ей у нас случаются полтергейсты, привидения и прочая чертовщина.
      – Что-то у меня все в голове перепуталось, - пожаловалась Катя. - Мы говорим о колдунах или об ученых?
      – О тех и других в одном лице, - терпеливо пояснил Вяземский, и по лицу его можно было прочесть: "Это же так просто!"
      – Это для вас просто, - рассердилась Катя, - а для человека непосвященного звучит прямо-таки неправдоподобно. Ученые во все века боролись с предрассудками, а тут вдруг какая-то магия. Если хотите, то я не верю. Мысли читать могут и экстрасенсы, а ваш домовой... просто какой-нибудь карлик!
      Под сервантом рассерженно фыркнули.
      – Это и понятно, - кивнул Вяземский. - Магов на свете не так уж много - зачем же зря волновать людей? Пусть думают, что их нет вовсе.
      – Но словосочетание ученые-маги тоже звучит странно.
      – Так получилось, что кроме ученых никто не интересовался старинными книгами и рукописями. Современному человеку некогда ради интереса копаться в каких-то там пергаментах, выискивая заклинание, превращающее в жабу злобную соседку. Иное дело, само историки. Кое-кто создал даже свой орден.
      – Черные историки?
      – Они себя называют "Орденом честолюбивых историков". И в их руках находятся такие документы... Ученые за подобное богатство жизни бы не пожалели.
      – Но что им это дает?
      – Ощущение своей избранности. Власти. Ведь многое из того, чему мы не знаем объяснения и рецепта, было изобретено и объяснено ещё в седой древности. Не говоря уже о приемах черной и белой магии...
      – Но так ли уж важна для человечества потеря каких-то там книг? Их нет, а мы продолжаем идти вперед, развиваться...
      – И опять повторять ошибки предков, только в худшем варианте. Судите сами, в тринадцатом веке в княжеской библиотеке Рязани оказался трактат Авиценны, открывающем секрет бессмертия.
      – Он тоже утерян?
      – Монголо-татары сожгли Рязань. В огне сгорела и библиотека.
      – То есть, вы хотите сказать, что если кому-то удастся попасть в Рязань тринадцатого века до пожара, трактат удастся спасти?
      – Именно это я и хочу сказать.
      – И у вас есть на примете такой человек?
      – Есть, - твердо сказал Вяземский. - По крайней мере, на него показал мой ген-искатель.
      Катя все ещё переживала в уме потрясение, вызванное рассказом историка, как вдруг поняла, что они все трое сидят и молчат. Причем, оба историка смотрят на неё явно выжидающе.
      – Вы хотите сказать, что этот человек...я?! - изумилась она.
      – Вы, Катюша, именно вы.
      – Но я не хочу идти ни в какую вашу дыру! У меня есть цель: окончить театральный институт. Я буду артисткой. И, надеюсь, мне в это никто не помешает!
      Историки переглянулись.
      – Может, нам отойти от высоких материй? - проговорила Венуста Худионовна. - Без подготовки такое трудно осознать. А если приземлить проблему - у нас есть отличные экономические рычаги. Подрабатывают же студентки на всяких малоквалифицированных работах, чтобы иметь карманные деньги. За нужную нам работу мы тоже можем заплатить...
      – А мне ничего и не надо, у меня все есть, - слишком поспешно ответила Катя.
      – Все есть! - хмыкнула докторша. - Юбку модную себе купила, а потом сидела на хлебе и воде.
      – Ну и что же, - заупрямилась девушка, - все равно я не собираюсь отступать от задуманного!
      – Тогда я не знаю, как с этой девушкой разговаривать, - беспомощно пожал плечами Вяземский. - Видимо, я стал слишком стар для бесед с юными. Что им проблема бессмертия! В восемнадцать лет, наверное, всем кажется, что они будут жить вечно.
      Он поник седой головой, и Кате стало его жалко.
      – Не расстраивайтесь, найдете кого-нибудь другого вашим искателем.
      – Увы, на это уже нет времени. Теперь черным историкам ничто не помешает присвоить себе бесценную рукопись.
      – У вас к тому же соревнование, кто первым успеет?
      – Можно сказать и так. Честолюбивых историков возглавляет чнловек необычайно талантливый. Некто Леон Турк. Официально он тоже профессор и даже преподает в университете...
      Что-то похожее на воспоминание мелькнуло в мозгу Екатерины, но тщетная попытка осветить темный уголок памяти ни к чему не привела, оставив у девушки чувство неудовлетворенности: что же такое она забыла?
      – Тоже мне, талант - таскать, пусть и из другого времени то, что плохо лежит! - фыркнула Катя.
      – Не спеши с выводами, - мягко посоветовала Венуста Худионовна. Талант его - в знаниях и умении применять магию на практике. Не побоюсь сказать: Леон - величайший маг своего времени.
      – Все равно он мне не нравится!
      – А разве ты его знаешь? - удивился Вяземский.
      – Не знаю и знать не хочу! Если человек думает только о себе...
      – Не только. О себе и о друзьях, соратниках...
      – Выходит, ему и помешать нельзя?
      Катя, сама не зная почему, вдруг разволновалась.
      – Отчего же, мы препятствовали... по мере возможности.
      Вяземский нервно потер руки.
      – Слишком велико противостояние. Нас мало, а профессор Захаров запрещал привлекать к делу неоперившуюся молодежь...
      – А теперь, значит, понял, что без молодежи - никуда? - ехидно осведомилась Катя.
      – Профессор Захаров умер месяц назад в возрасте ста восьмидесяти лет.
      – Ух, ты! - чуть не присвистнула Катя. - Я и не думала, что у нас встречаются такие долгожители. Читала, есть где-то в Тибете или в Африке...
      – Может, их гораздо больше, но они предпочитают не привлекать к себе нездоровое внимание прессы. Тем более, что методы, которыми они продляют свою жизнь, пока доступны лишь единицам...
      – Кхе, кхе, - покашляла Венуста Худионовна.
      – Простите, опять увлекся! - спохватился Вяземский. - Так вот, для проникновения в другое время нам нужен человек не просто молодой и физически развитый, но и легко обучающийся...
      – Я польщена, - опять не выдержала девушка, - но почему бы вам не поискать такого исполнителя среди мужчин. Вы современные фильмы смотрите? Много ли среди воинов и разведчиков женщин? Я вот так сразу могу вспомнить только Мату Хари и Никиту.
      – Мужчин мы посылали, - вздохнула Венуста Худионовна, - но им зачастую не хватает хитрости и рядового житейского актерства. Иной раз лучше выглядеть слабым и неопасным - легче обмануть блительность противника...
      – Да и прибора у нас тогда не было, - подхватил Никодим Аристархович. - Я потом, пост фактум проверял его на нащих провалившихся посланниках - по показаниям ген-искателя ни один из них для такого задания не подходил. Потому и черные историки их сразу засекали и выпроваживали прочь, нас вежливо о том осведомляя.
      – Вежилво, но с издевкой, - проговорила старая профессорша. - Мол, не суйтесь с вашим свиным рылом в наш калашный ряд.
      – Они вас презирают? - удивилась Катя.
      – Скорее, недооценивают. Считают примитивными, что ли. Неспособными к тонкой игре, изящным манерам. Словом, недостойными их "бомонда".
      – А ваших посланников они убивали?
      – Как можно, мы - люди цивилизованные. Бывало, новичков даже спасали, но опять же выпроваживали вон через ту же Черную Дыру. А заодно и стирали из памяти все увиденное. Получается, человек побывал в другом времени, а что там видел, рассказать не может...
      – Ладно, Бог с ними, - не очень вежливо проговорила Катя. - Но я учусь в институте, конкурс в который составлял пятьдесят два человека на место. Я боролась наравне со всеми, поступила, заметьте, безо всякой протекции, а теперь мне все бросить и сражаться с какими-то там честолюбивыми историками?! Кстати, а почему вы их называете черными?
      – Потому, что они называют нас белыми. Даже посмеиваются: белое братство! Мол, мы сектанты, главный лозунг которых: не верь глазам своим!
      – А чему вы, по их мнению, не верите?
      – Тому, что земные богатства во все века принадлежали и принадлежат лишь кучке избранных.
      – А если они кое в чем правы? Ведь истинную цену той или иной вещи могут дать лишь профессионалы...
      – Оценить - да, но показать всему человечеству то, что оставили потомки, историки обязаны, - жестко проговорил Никодим Аристархович. Никто не вправе решать, что человечеству нужно, а без чего оно обойдется.
      – И все-таки для меня сейчас нет ничего важнее учебы в институте, упрямо сказала Катя.
      – К тому времени, как ты вернешься, у нас здесь пройдет не больше трех дней.
      – Вы хотите сказать, ЕСЛИ вернусь?
      – Екатерина, ты же не трусиха, - попеняла ей Венуста Худионовна. - Мы сделаем все, чтобы максимально обезопасить твое пребывание там. Ты постоянно будешь иметь на подмогу не только наши глаза и уши, но и руки... Девочка, у нас осталось мало времени, совсем скоро монголо-татары нападут на город, чтобы сжечь его дотла.
      – Значит, и черные историки этой рукописью интересуются?
      – Интересуютс, - согласно кивнул Вяземский.
      – Тогда я верю, что вам трудно найти себе резидента, - посочувствовала Катя. - И чтобы играть мог, как актер - то есть, натурально притворяться, и чтобы защитить себя смог...
      Она говорила, а сама лихорадочно рассуждала: конечно, проще простого отказаться, но ведь белые историки не для себя стараются. Она уже и не думала, что старики её дурачат и магии нет на свете, а вдруг окончательно и бесповоротно поверив, что все происходящее с нею - судьба и надо пойти ей навстречу... Решив так, она вдруг услышала, как старые историки между собой говорят о ней:
      – Очень серьезная особа. А мы все ругаем нашу молодежь...
      – Но может легко потратить все деньги на понравившуюся вещь, не думая о будущем...
      – Однако, заметь, что и все последствия такого поступка она расхлебывает сама, никого не привлекая на помощь. Даже родителям не сообщила, не пожаловалась...
      Екатерина не выдержала.
      – Историки, ау, я ещё здесь!
      – И особого почтения к старшим у неё не наблюдается, - вздохнул Вяземский. - Хорошо хоть чувство юмора ей не изменяет...
      – Если я соглашусь, - осторожно поинтересовалась девушка, - мне тут же придется отправляться в эту вашу Черную Дыру?
      – Если согласишься, с завтрашнего дня приступишь к учебе: изучению старорусского, монгольского языков, езде верхом, стрельбе из лука, умению разбираться в драгоценных камнях, этикету, практической магии...
      – Пожалуй, будущей артистке это все может пригодиться...
      – Можно принять ваши слова, Катюша, за согласие? - спросил Вяземский. - Не волнуйтесь, нашу учебу станете постигать в оставшееся от институтской время.
      Катя отправилась в свою комнату, едва кукушка на стенных часах прокуковала девять раз. Не то, чтобы она так хотела спать, но ей нужно было остаться наедине с собой. Ей хотелось глубже осознать принятое решение.