7 февраля на сибирской железнодорожной станции Куйтун между представителями правительства РСФСР и командованием Чехословацкой армии было подписано перемирие. 2 сентября 1920 года последний транспорт с чехословацкими солдатами и офицерами покинул Владивосток и взял курс на далекую Европу. Незадолго перед этим два чехословацких полка взбунтовались против дальнейшего участия в Гражданской войне в России, были разоружены и отправлены "под арест" на остров Русский под Владивостоком.
      За время пребывания в колчаковской столице городе Омске золотой запас РСФСР заметно "похудел". Адмирал А.В. Колчак истратил на закупку оружия и военного снаряжения в США, Японии, Великобритании и Франции, на содержание своей белой армии и государственного аппарата из золотого запаса, по приблизительным подсчетам, 11,5 тысяч пудов золота, или около 242 миллионов золотых рублей.
      Больше всего досталось Великобритании - 2883 и Японии - 2672 пуда золота. США было передано - 2118 и Франции-1225 пудов золота. Верховный правитель России расплачивался русским золотом за "неликвиды" держав Антанты, которые остались на ее военных складах после Первой мировой войны и теперь в виде военной помощи Белому движению бросались в пламя Гражданской войны.
      Однако не только золотом приходилось расплачиваться с интервентами из союзной Антанты. Так, только за три месяца 1919 года с Дальнего Востока ими было вывезено 3 миллиона шкурок ценной пушнины, в том же году "уплыло" с его берегов 14 миллионов пудов сельди, не считая огромного количества древесины - кедровой сосны и много другого, что хранилось на складах порта Владивосток и других городов...
      Разгром армий адмирала Колчака, начало эвакуации Чехословацкой армии из России, рост движения протеста под лозунгом "Руки прочь от России!" в собственных странах заставило руководство Антанты пересмотреть свою позицию в отношении продолжения интервенции на Дальнем Востоке. Оно начало эвакуацию своих войск через Владивосток. Но поскольку Гражданская война в России на ее тихоокеанской окраине еще далеко не закончилась, там кто-то должен был "остаться". Выбор европейских держав и США, разумеется, выпал на Японскую империю, которая, к слову говоря, сама этого желала, и даже очень.
      В ноте американского правительства от 9 января 1920 года послу Японии в Вашингтоне Шидехара излагалась позиция США в вопросе продолжения военной интервенции на российском Дальнем Востоке и в Восточной Сибири о том, что правительство Соединенных Штатов "не собирается создавать каких-либо препятствий мерам, которые японское правительство может найти необходимыми для достижения целей, являвшихся основой взаимодействия американского и японского правительств в Сибири".
      Далее в ноте говорилось, что правительство США не отказывается от своих интересов на Востоке старой России, "а равно от своего намерения совершенно открыто и дружески действовать совместно с Японией во всех практически осуществимых планах...".
      В начале 1920 года премьер-министр страны Восходящего Солнца Хара заявил в интервью, что Япония намерена лишь оказывать сопротивление большевистскому движению и не собирается оставаться в Сибири после выполнения этой задачи. При этом премьер Хара добавил, что Токио никогда не примирится с таким режимом в Восточной Сибири, который противоречил бы ее интересам.
      Присутствие японских экспедиционных войск на дальневосточной земле вызывало неизбежный рост партизанского движения и накала Гражданской войны. Этому во многом способствовала деятельность местных большевистских организаций, которые в большинстве случаев брали на себя руководство вооруженной борьбой с иностранными интервентами, прежде всего японцами и белогвардейцами. 22 января 1920 года Дальневосточный областной комитет Российской коммунистической партии (большевиков) обратился к местному населению и партизанам с воззванием. В нем говорилось:
      "Скоро исполнится два года, как трудящиеся Дальнего Востока и Сибири ведут непрерывную вооруженную борьбу с русскими контрреволюционерами и иностранными войсками. Эта борьба идет успешно. Из двенадцати миллионов населения Сибири десять уже свободны, и только двухмиллионное население Дальнего Востока продолжает страдать под гнетом японских штыков и самозванных атаманов. На днях советская Красная Армия, укрепившись в Иркутске, перейдет в Забайкалье и поведет борьбу с японскими войсками. Из заявлений официальных газет Советской России мы знаем, что Россия не может примириться с захватом Японией Дальнего Востока, и, если Япония не уйдет отсюда, то Советское правительство объявит ей войну.
      Мы, находящиеся здесь на Дальнем Востоке, ни на одну минуту не должны складывать оружия. Своей борьбой мы должны помочь советской армии продвигаться на восток. Этой борьбой мы говорим яснее ваших слов и ваших деклараций всему миру, что мы хотим присоединиться к Советской России и не желаем быть подданными Японии...
      Товарищи! Сейчас все слои населения поняли наконец, чего хотят и кого защищают иностранные штыки. И, за исключением небольшой кучки спекулянтов и продавших себя Японии Семеновых и Калмыковых, все население готово бороться против японского захвата. При таком единодушии наш враг нам не страшен, и, чем дальше, тем успешнее пойдет борьба...
      И теперь мы говорим вам: сплотитесь все вокруг созданного нами Военно-революционного штаба коммунистов. Единение всех сил в борьбе с Японией сейчас необходимо, и никакая другая партия, кроме нас, не может его осуществить. Товарищи, организуйтесь и связывайтесь со штабом.
      Объединим все силы в борьбе за великую Советскую Россию.
      Долой иностранных хищников! Долой Японию!
      Да здравствует Российская федеративная советская республика!
      Да здравствует международная социалистическая революция!
      Да здравствует Третий Интернационал!"
      Японские войска после овладения Хабаровском попытались оккупировать соседнюю Амурскую область и захватить город Благовещенск. Но здесь они столкнулись со столь сильным сопротивлением амурских партизанских отрядов, что смогли продвинуться от Хабаровска в западном направлении всего лишь на сотню километров. Не помогло даже то, что японцам удалось завладеть большей частью речных судов, осуществлявших судоходство по Амуру.
      В Приамурье был создан так называемый Хабаровский фронт для борьбы с японскими интервентами. Его командующим стал военный комиссар Амурской области С.М. Серышев. Все силы амурских партизан были сведены в девять стрелковых полков и полк кавалерии. Позднее из них была сформирована 1-я Амурская стрелковая дивизия. Общая численность амурских партизан доходила до 20 тысяч человек.
      Партизанские полки были стянуты под Хабаровск, где они отразили попытки японских войск переправиться на левый берег реки Амур. Десантная операция интервентов у "Бешеной протоки" во второй половине мая 1920 года успеха не имела. Японскому командованию пришлось перебрасывать из Приморья по железной дороге в Хабаровск дополнительные силы.
      Упорное сопротивление населения Амурской области заставило японское командование попытаться карательными мерами утверждать свое господство на оккупированной территории повсеместно. За "неповиновение" сжигались целые деревни и устраивались показательные массовые расстрелы "непокорных" с целью запугать местное население. Такая участь, например, в марте 1919 года постигла деревню Ивановку. Крестьяне деревни Круглой Рождественской волости писали о бесчинствах японцев у себя:
      "Расстреляно японцами 25 человек, после которых осталось 25 душ семейств. Японскими отрядами деревня была посещена 2 раза: 17 февраля 1919 года было сожжено 23 двора, 25 октября 1919 года сожжено 67 дворов, имущество разграблено. Общий убыток от пожара и грабежей выражается в 201 315 рублей золотом".
      Подобных свидетельств история Гражданской войны на Дальнем Востоке знает немало. Вот одно из них - донесение американского офицера о том, что японский отряд 27 июля 1919 года арестовал девять жителей на железнодорожной станции Свиагино, которая охранялась американцами. В донесении рассказывалось и о казни:
      "Пятеро русских были приведены к могилам, вырытым в окрестностях железнодорожной станции; им были завязаны глаза и приказано встать на колени у края могил со связанными назад руками. Два японских офицера, сняв верхнюю одежду и обнажив сабли, начали рубить жертвы, направляя удары сзади шеи, и, в то время как каждая из жертв падала в могилу, от трех до пяти японских солдат добивали ее штыками, испуская крики радости.
      Двое были сразу обезглавлены ударами сабель; остальные были, по-видимому живы, так как наброшенная на них земля шевелилась".
      Размах партизанского движения в Приморском крае вынудил командование интервенционистских сил - японское и американское провести совместную широкомасштабную операцию по их уничтожению в Ольгинском уезде. Он занимал обширную территорию на юго-востоке Приморья, где ныне находятся города порт Находка и Партизанск (бывший Сучан). Эта операция в Сучанской долине относится к числу крупнейших с участием войск Антанты в Гражданской войне в России.
      В книге участников тех событий Н. Ильюхова и М. Титова "Партизанское движение в Приморье", изданной в 1928 году небольшим тиражом в ленинградском издательстве "Прибой", рассказывается о боевых действиях в Ольгинском уезде:
      "После казанского боя наступило зловещее затишье. Американцы и японцы отсиживались на занятых ими позициях. Мы не наступали, ограничиваясь разведкой и вылазками с целью узнать, что происходит у противника. Корейские партизаны, переодевшись в национальные костюмы, проникали на рудники и станции, где были сосредоточены силы врага, и через рабочих и другие источники узнавали о состоянии их сил. Перепуганные потасовкой, полученной от партизан, полковники и генералы всполошили все интервентские штабы. Осиное гнездо зашевелилось, ведь надо же было смыть позор только что пережитого погрома, да еще понесенный от кого? От "хулиганских шаек", от "красных"! Население чувствовало, что будет буря, и подготовлялось к ней.
      На севере уезда, в Тетюхе-ольгинском районе, снова появились пароходы противника, произвели высадки и кой-где опять погладили население "каленым утюгом". В связи с этим отряд Глазкова снялся из Владимиро-Александровки и ушел на север. После его ухода, около 10 июля, в бухте Чень-Ю-Вэй высадился с парохода крупный японский десант и без сопротивления занял Владимиро-Александровку, затем и все следующие за ней села - Унаши, Перятино, Новицкую - вплоть до Сучана, образовав таким образом сплошную цепь в низовьях Сучанской долины. Одновременно на станцию Кангауз прибывают эшелон за эшелоном преимущественно японо-американские войска с артиллерией и пулеметами, и с этого момента инициатива переходит в руки противника. Он повел общее наступление со всех пунктов - Ольги, Владимиро-Александровки, Сучана, Кангауза - с явным расчетом взять нас в кольцо.
      Как впоследствии установлено, этот поход против ольгинцев не носил локального характера, а был частью общего стратегического плана наступления, измерявшегося масштабом всех областей Дальнего Востока. Активность противника в этот период была проявлена в Хабаровском районе, в Амурской области и в Забайкалье, где имели место знаменитые летние бои. Расчет противника был таков: нанести сокрушительный удар партизанскому движению, достигшему зенита в своем развитии, а затем часть высвобожденных сил подать на сибирский фронт, где фактически решалась судьба всей контрреволюции.
      На нашем ольгинском фронте картина событий развертывается в следующем порядке. 9 и 10 июля со станций Кангауз и Тигровой, Сучанской ветки, двинулись крупные силы разношерстной интервенции. Отряд т. Шевченко, оказывая сопротивление, стал отступать в порядке в Сучанскую долину, рассчитывая, видимо, на возможность нового объединенного удара по противнику. Отряд продвигался с походной быстротой. Громыхали пушки, шли бесконечные колонны пехоты и эскадроны кавалерии. Перевалив хребет, американцы заняли голодную деревню Гордеевку, из которой перед их приходом вышел отряд т. Шевченко, взяв направление через горы на деревню Серебряную.
      Войска интервентов продвинулись беспрепятственно в Бровничи. Здесь они делают остановку, и начинается расправа над крестьянами. В партизанских отрядах было много ребят из Бровничей. Село очень зажиточное. Подобно ушкуйникам, американцы и японцы вырубают плодовые сады, разоряют огороды, разбивают большие пасеки, а в доме владельца этих пасек Ворон-Ковальского забирают из ящиков все белье, одежду, серебряные ложки, бьют посуду. То же проделывается в домах всех партизан: режут свиней, гусей, кур, забирают лошадей и т.д.; словом - подобно саранче уничтожают все. Даже церковь превратили в стойло, устроили вокруг ее ограды окопы, а на колокольне установили пулеметы и наблюдательные посты; кресты, чаши и прочие предметы церковного обряда забрали, ободрали даже ценные украшения с икон и книг. Так поступали гунны
      XX века с крестьянскими селениями, посмевшими поднять оружие против господина капитала. О нравственных обидах и оскорблениях, нанесенных крестьянам и особенно женщинам и девушкам, которым "интервенты" не давали прохода со своими гнуснейшими предложениями, а порой учиняли и насилия, не приходится и говорить; для японцев в особенности это была обычная дикарская выходка.
      Часть интервентов, направившаяся в Серебряную, получила тут значительный щелчок по лбу от партизан отряда Шевченко, отступившего после этого в деревню Мельники. Сучанский отряд под руководством Лазо решил дать бой противнику, как только он двинется из Бровничей через Хмельницкую на Казанку и Фроловку.
      Между Бровничами и Хмельницкой на протяжении 4-5 верст тянется узкое ущелье, известное в народе под названием "Щеки", а партизанами прозванное "Дарданеллами". По левому берегу р. Сучана нагромоздились высокие суровые россыпи с отвесными скалами. "Чортов зуб" назывался один утес, откуда можно было бить противника даже камнями, так как дорога вплотную прижата к подошве скал рекой Сучаной, бурной, каменистой, с крупным валуном, недоступной для переправы. Правый берег реки граничит с большими горами, покрытыми густым лесом. Вот в этом-то ущельи и решено было дать бой противнику. Сучанский отряд засел в окопах, забаррикадировав себя естественными каменными блиндажами, где не взяла бы "никакая гайка". Шевченко отказался занять здесь позицию и со своим отрядом ушел на Мельники.
      Однако противник разнюхал о нашем плане и не пошел по этой дороге. Рассыпавшись сплошной цепью, ломая дикие хребты и высокие горы с едва проходимым лесом, направились, минуя "Щеки", прямо на деревни Бархатную и Хмельницкую. Нам пришлось снять обескураженный партизанский отряд и поспешить занять Хмельницкую, дабы не оказаться отрезанными; но здесь удержаться было невозможно, и отряд проследовал на Мельники, и оттуда горами через дер. Королевку перевалили в Сучанскую долину в дер. Сергеевку. С рудников противник не выступил, и сюда продолжался приток новых сил; в бухту прибывали суда и высаживали войска, которые продвигались далее. В деревнях Унаши, Перятино и других свирепствовали башибузуки: порки, расстрелы, грабежи, насилие, пожарища... Истреблялась вся живность - куры, гуси, свиньи; японцы проявили себя особенно большими любителями до сосочков-поросят.
      Вся беда, вся трагедия нашего положения была в том, что мы не могли дать хотя бы один бой, и это более всего деморализовало партизан. Численность противника была очень велика. На Сучан было стянуто, по достоверным известиям, до 8000 хорошо вооруженного войска. Ясно, что такое невыгодное для нас соотношение сил заранее предрешало и исход предпринятых противником операций. Лава противника, хлынувшая в Сучанскую долину, во всех деревнях оставляла гарнизоны численностью не менее двух рот даже в небольших деревушках. За спиной партизанских отрядов теперь оставалось 2-3 деревеньки, а там - тайга...
      14 июля отряды были стянуты в подтаежную деревню Молчановку, откуда мы полагали, разбившись на мелкие группы, переброситься в Анучинский и другие районы, оставив в Сучанской долине лишь местных партизан и распределив их по участкам для налетов на противника, засад, порчи связи и т.д. Однако попытки организованного распределения бойцов пошли прахом. Начался анархический разброд. Самотеком поплыли партизаны в разные стороны, и лишь небольшие отряды наиболее сознательных и стойких бойцов, сохранив организацию, ушли по намеченным участкам, законспирировавшись в лесах в районе своих сел.
      15 июля в Молчановке вновь было созвано совещание комсостава и исполкома, но договориться здесь не удалось. Среди комсостава начались распри и упреки, которые исключали всякую возможность дальнейших согласованных действий. Так Тетерин-Павлов демагогически выступал среди деморализованных партизан и наконец, сгруппировав вокруг себя конный отряд в 2-3 десятка человек, не согласуя своих действий ни с кем, ушел через Вангоу в Иманский уезд. Сепаратизм довел его до положения маленького "батьки", причем для борьбы с белыми он добывал средства иногда путем "очистки" крестьянских кооперативов, контрибуций и конфискаций..."
      В ходе антипартизанской операции в Ольгинском уезде, особенно в Сучанской долине, интервентам удалось оттеснить партизанские отряды в тайгу и соседние уезды. Однако когда японцы, американцы и белогвардейцы, оставив здесь сильные гарнизоны, ушли во Владивосток, партизаны вышли из Уссурийской тайги и вновь заняли родные деревни. Партизанская война в Сучанской долине возобновилась вновь, и гарнизоны интервентов опять оказались в осадном положении.
      На протяжении всей Гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке одним из центров партизанского движения оставался шахтерский город Сучан (ныне Партизанск Приморского края). Белогвардейцев и японцев здесь не спасало даже то, что на рудниках стояли сильные гарнизоны и вся железнодорожная ветка Сучан - Владивосток, по которой осуществлялись перевозки сучанского каменного угля-антрацита, находилась под усиленной охраной японцев, американцев и китайских войск (партизаны прозвали белокитайцев "ходи").
      Японское командование, чтобы обеспечить бесперебойную добычу каменного угля и его доставку во владивостокский порт, сменило гарнизон белых в Сучане на свой, японский. На Сучанских каменноугольных копях был установлен строжайший оккупационный режим. Контролировались все дороги, общение шахтеров с крестьянами соседних деревень, на рудниках круглосуточно дежурили военные патрули. Но даже в таких условиях интервенты несли в шахтерском городе потери в людях:
      "Насколько сильно бывало порой озлобление шахтеров против интервентов, белогвардейщины и того режима, в котором задыхалось все живое, можно судить по следующему случаю. Как-то весной сучанский шахтер-партизан Александр Третьяков возвращался с рудника в отряд. На участке дороги от рудника до дер. Ново-Веселая постоянно ходили японские дозоры (патрули). Третьяков, горя ненавистью к интервентам-"макакам", решил убить японского солдата и с этой целью заблаговременно положил в карман пару хороших камней (с оружием на рудники никого не пропускали). Около дороги сидели на солнышке два японских солдата. Партизан, притворившись пьяным, завел с ними разговор, а затем попросил закурить. Улучив удобный момент во время беседы, Третьяков ударил камнем по голове одного японца и поспешил выхватить у него из рук винтовку. Другой японец набросился на партизана со штыком, но Третьяков, избегая выстрелов, схватил голыми руками за ножеобразный японский штык и, несмотря на сильные порезы рук, мгновенно добрался до горла и этого солдата и, свалив его на землю, камнем же раздробил ему череп. Добив до смерти обоих солдат, Третьяков стащил их в ручей, а сам, захватив все добытые трофеи - 2 винтовки, патронташи и прочее, явился с победным видом во Фроловку, где ему была сделана перевязка рук. Этот случай долго был предметом разговоров в партизанских отрядах, именно как показатель безграничной ненависти рабочих ко всем душителям революционной борьбы".
      Японцам и иным интервентам больше всего досаждали неожиданные нападения партизан из Уссурийской тайги, которая стала для них надежным убежищем. Налетам подвергались прежде всего небольшие вражеские гарнизоны в селениях и на железнодорожных станциях. На дорогах постоянно устраивались засады. Такие нападения парализовывали передвижение войск интервентов, снабжение их гарнизонов, вели к постоянным боевым потерям. Вот как описывается один из таких партизанских боев:
      "...рота 1-го Дальневосточного полка под командой т. Морозова предприняла набег на японцев, которые в числе 100 человек охраняли сихоте-алинский железнодорожный подъемник. Стойкие и сильно укрепившиеся на своих позициях, японцы оказали сильное сопротивление. Бой продолжался около двух часов и обещал продлиться еще не-определенное время, если бы партизаны не решились на смелый и очень рискованный шаг. Они без штыков (у партизанских винтовок, как правило, не было штыков - это их большой недостаток) с криком "ура" бросились в атаку на японские окопы. Японцы не выдержали и бросились в бегство. Партизаны захватили тут много обмундирования, 900 пудов рису, несколько десятков пудов галет, массу патронов - всего около 3 вагонов груза. Между прочим, в вагонах, как это часто бывало в боях с интервентами, оказалось 9 бочек саки (японская водка), вина, коньяк и прочее. Все эти напитки, которыми офицеры воодушевляли своих солдат перед боем, партизаны демонстративно, на глазах у собравшейся толпы мирного населения, вылили на землю в доказательство того, что партизанская дисциплина не допускает употребления алкоголя. Такой поступок чрезвычайно понравился всем, особенно рабочим, которые возгорели гордостью за дисциплину своих бойцов. В этом бою, по странному стечению обстоятельств, обе стороны не понесли существенных жертв, кроме нескольких человек ранеными".
      Непрекращающаяся партизанская война неизбежно вела к упадку духа солдат экспедиционных сил Антанты, к их нежеланию больше оставаться на дальневосточной земле России. Командование сил интервентов, прежде всего американское и европейское (но пока еще не японское), увидело в этом большую опасность для себя.
      30 января 1920 года во Владивостоке состоялось секретное совещание представителей миссий Антанты и командования интервенционистских войск на Дальнем Востоке. На совещании было решено передать представительство и охрану интересов "союзников" на русском Дальнем Востоке Японии. Такое предложение японским генералитетом было принято с благодарностью. В январе - начале апреля все войска интервентов, кроме японских, покинули Владивосток.
      В начале 1920 года на Дальнем Востоке образовалось и действовало три правительства: Приморская областная земская управа - во Владивостоке, Временный исполком Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов - в Благовещен-ске (в Амурской области интервентов не было) и Временное земское правительство - в Верхнеудинске (в Западном Забайкалье). Власть Приморской земской управы распространялась на Северный Сахалин, Камчатку, часть Амурской области и территорию КВЖД в Маньчжурии. Со всеми тремя японскому командованию приходилось "общаться", поскольку их войска оставались на территории Приморья и Забайкалья.
      В условиях Гражданской войны, когда Дальний Восток покинули войска союзников по интервенции, японское командование объявило о своем нейтралитете. Однако на деле в трудную минуту оно всегда приходило на выручку белым войскам, принимая участие в боевых действиях против отрядов красных партизан, которые постоянно "досаждали" японским гарнизонам.
      Теперь японское командование больше всего заботило удержание позиций в Забайкальском крае. С этой целью на усиление своей 5-й пехотной дивизии из Амурской области туда была переброшена часть 14-й пехотной дивизии. Прибывшие подкрепления позволяли провести операцию по "отделению" Приморья и Приамурья от Западного Забайкалья и Сибири, то есть от остальной части Советской России.
      Японцы могли опереться на войска атамана Семенова, своего давнего союзника, и каппелевцев. Так назывались наиболее стойкие в Гражданской войне колчаковские войска, которые под командованием генерал-лейтенанта В.О. Каппеля, главнокомандующего Восточным фронтом, совершили так называемый Сибирский ледовый поход и оказались в Забайкалье. Каппелевцы (так они называли сами себя) сохранили свою военную организованность, боеспособность и после смерти генерала Каппеля недалеко от Иркутска.
      Японские войска, семеновцы и каппелевцы провели в начале 1920 года наступательную операцию, в ходе которой были захвачены у красных войск города Чита, Нерчинск, Сретенск и узловая железнодорожная станция Карымская. Образовалась знаменитая в истории Гражданской войны в России "Читинская пробка". Она разделила "буферную" Дальневосточную Республику (ДВР) со столицей в Верхнеудинске (современный Улан-Удэ) на две части, тем самым еще больше отдалив прежде всего Приморский край от Советской России.
      Создание "буферной" Дальневосточной Республики имело свою предысторию. Советское правительство и Центральный Комитет Российской Коммунистической партии (большевиков), чтобы избежать военного конфликта с Японией, решили отсрочить восстановление Советской воасти на Дальнем Востоке. В Москве было решено создать между РСФСР (Советской Россией) временное демократическое правительство, которое могли бы установить с Токио межгосударственные отношения, и особенно с командованием японского экспедиционного корпуса на Дальнем Востоке. Это одновременно позволило бы в условиях экономической блокады наладить торговые отношения с капиталистическим окружением.
      Такое решение было принято весной 1920 года, когда Красная Армия буквально по пятам преследовала разгромленные войска Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака. Поэтому дальнейшее продвижение Красной Армии было остановлено сразу же за Иркутском, на рубеже озера Байкал - за Верхнеудинском по линии Транссибирской железнодорожной магистрали уже стояли японские гарнизоны.
      Местное японское командование в ряде случаев заявляло о своей "нейтральности" в происходящих военных событиях. Так, в конце января в городе Верхнеудинске было расклеено объявление за подписью начальника гарнизона интервентов, в котором говорилось, что японцы не будут вмешиваться в русскую гражданскую войну и со своей стороны просят русские войска не нападать на японские караулы.
      Гражданская война в России еще не закончилась. Поэтому открытый военный конфликт с Японией мог бы дать новый виток вооруженной борьбе Белого движения против Советской власти прежде всего в Сибири. О том, насколько серьезной виделась угроза такого военного столкновения, свидетельствует председатель Совета Народных Комиссаров (СНК) В.И. Ульянов (Ленин). В своем докладе на VIII Всероссийском съезде Советов 21 декабря 1920 года он говорил:
      "...Дальний Восток, Камчатка и кусок Сибири фактически сейчас находятся в обладании Японии, поскольку ее военные силы там распоряжаются, поскольку, как вы знаете, обстоятельства принудили к созданию буферного государства - в виде Дальневосточной республики, поскольку мы прекрасно знаем, какие неимоверные бедствия терпят сибирские крестьяне от японского империализма, какое неслыханное количество зверств проделали японцы в Сибири... Но тем не менее вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что она нам по понятным условиям сейчас непосильна. И в то же время, отнимая у нас связь со всемирной торговлей через Тихий океан, Япония наносит нам колоссальный ущерб...
      Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии..."
      Вопрос об организации "буферной" Дальневосточной республики решался на Учредительном съезде трудящихся и партизан Прибайкалья в конце марта начале апреля 1920 года, проходившего сперва в селении Бичура, затем в городе Верхнеудинске. 6 апреля съезд принял декларацию, провозгласившую образование Дальневосточной Республики. Было избрано Временное правительство во главе с коммунистом А.М. Краснощековым. Были организованы министерства. Военное министерство возглавил Н.М. Матвеев. На местах предполагалось создавать народные органы власти с участием представителей всех демократических партий, в том числе социалистов-революционеров (эсеров) и меньшевиков, но при руководящей роль коммунистов.
      Совет Народных Комиссаров РСФСР официально признал Дальневосточную Республику 14 мая и стал оказывать ей всестороннюю помощь, прежде всего военную. "Буферное" государство на Дальнем Востоке просуществовало до ноября 1922 года. Первоначально власть Временного правительства распространялась лишь на Западное Прибайкалье. В августе 1920 года его власть согласился признать Исполнительный комитет Амурской области. При полной поддержке Советской России в ДВР началось формирование Народно-революционной армии (НРА). Ей и предстояло разрешить проблему "Читинской пробки".
      Однако ее ликвидация должна была неизбежно привести к вооруженному столкновению с "нейтральными" японскими экспедиционными войсками. В журнале боевых действий 1-й Иркутской стрелковой дивизии НРА численность сил японцев в Забайкалье, по разведывательным данным на март 1920 года, составляла:
      "...О боевом составе японских войск точных сведений нет, т. к. японцы о своих частях сведений никому не дают...
      Всего в 5-й японской дивизии в день их прихода в Забайкалье всех родов оружия определялось в 3500 человек. В период зимнего времени потери в боях и обмороженные определяются до 700 человек. В настоящее время японских войск в Забайкалье 2700-3 тыс. человек.
      По сведениям штаба главнокомандующего, японских войск в Сретенске от 250 до 300 человек. Из Нерчинского Завода японские войска ушли. В г. Нерчинске - Приисковая - от 200 до 300 человек. Борзя - Оловянная - 500-600 человек, а также мелкие команды на станциях Забайкальской железной дороги.
      Японских войск в Чите 1-й и 2-й на Песчанке и Антипихе не более 2 тыс. - 2 200 человек.
      По сведениям чехословацкого консула, находятся от Борзи на запад Карымское - Андриановка 12 тыс. японских войск..."