Ими начался досмотр иностранных судов, шедших под флагами нейтральных государств в восточном направлении. Были арестованы и препровождены призовыми партиями в балтийский порт Либаву английские пароходы "Малакка", "Скандия", "Формоза" и "Ардова" с контрабандными военными грузами для воюющей Японии. Так, на "Малакке" находились следующие грузы в японские порты Иокогаму, Кобе и Модзи: стальные листы, мостовые части, кран, стальные валы, хлопок, телеграфная проволока, различные машины и прочие грузы военного предназначения.
      Такие действия вспомогательных русских крейсеров "Днепр" и "Рион" вызвали протест официального Лондона, хотя британскому правительству и пришлось признать факт "дружественных" военных перевозок в Японию, которая вела войну против России. Российское правительство было вынуждено прекратить крейсерские операции в Красном море, крейсерам приказали вернуться в Россию, а захваченные британские пароходы освободить.
      Остров Сахалин (по-японски - Карафуто, "остров китайских людей") тоже стал ареной "региональных" военных действий. Огромный остров имел протяженность береговой линии в 2 тысячи километров, а его население составляло всего 30 тысяч человек, главным образом ссыльнопоселенцев. Его административными центрами на севере был пост Александровский, на юге пост Корсаковский. Какой-то стратегической роли на дальневосточном театре военных действий остров не играл, и по этой причине штаб Приамурского военного округа признал оборону Сахалина непосильной для войск, имевшихся в Приамурье.
      Однако побывавший в мае 1903 года на Сахалине военный министр России генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин дал указание о принятии мер к обороне этой островной территории государства. На этом настаивал и генерал-губернатор Приамурского края Н.П. Линевич. Были намечены следующие меры для обороны острова:
      1. Сосредоточить всю оборону Сахалина в двух центрах: в посту Александровском и в посту Корсаковском.
      2. Из числа местных воинских команд Александровскую, Дуйскую и Тымовскую общей численностью в 1160 человек расположить в северной части острова, а Корсаковскую в составе 330 человек - в южной части острова. Общая численность воинских команд составляла чуть больше пехотного батальона.
      3. Из числа свободного гражданского населения, ссыльнопоселенцев и ссыльнокаторжных сформировать 14 дружин ополчения (по 200 человек в каждой) общей численностью около 3 тысяч человек. Из них 8 дружин использовать для защиты Александровского и Тымовского округов, а 6 - в Корсаковском административном округе. Однако начать военное обучение ссыльнокаторжных не удалось, поскольку они были заняты работой по тюремному ведомству. Однако эти люди с большой охотой записывались в дружины в надежде на высочайший указ о сокращении им сроков пребывания на сахалинской каторге. Большинство дружинников к тому же оказались людьми преклонного возраста. На вооружение дружинников поступили ружья-берданки. Дружинами командовали тюремные чиновники, которые, естественно, симпатий у большинства своих подчиненных не вызывали.
      4. Возвести трудом каторжан ряд опорных пунктов. Из числа имевшихся на Сахалине орудий 4 отдавались Корсаковскому посту, а 2 - Александровскому. Намечалось доставить на остров еще какое-то число орудий малого калибра из Владивостокской крепости. Батареи планировалось возводить из леса и защищать ими посты и наиболее удобные для захода кораблей бухты. На остров было доставлено 8 орудий, не имевших поворотных механизмов, и 12 пулеметов, 8 из которых было отдано защитникам северной части острова.
      5. Снабжение защитников Сахалина боевыми припасами, военным снаряжением и продовольствием намечалось из Владивостока, поскольку на местные запасы рассчитывать не приходилось.
      Япония готовилась к захвату острова Карафуто - Сахалина самым серьезным образом. Экспедиционные силы состояли из недавно сформированной 15-й пехотной дивизии генерала Харагучи (12 пехотных батальонов, кавалерийский эскадрон, 18 полевых орудий и пулеметное отделение - всего 14 тысяч человек). Транспортный флот, состоявший из 10 пароходов, сопровождался 3-й эскадрой адмирала Катаоки, состоявшей из 40 военных, преимущественно малых кораблей. Близость к Сахалину японского острова Хоккайдо позволяла обеспечить внезапность десантной операции.
      Естественно, что остров Сахалин просто не мог быть хорошо защищен. Поэтому в штабе Приамурского военного округа решили осуществлять оборону южной части острова силами партизанских отрядов. Из Маньчжурии весной 1905 года на Сахалин прибыла группа армейских офицеров, которая сменила на командных должностях тюремных чиновников. Однако внушить ссыльнопоселенцам и ссыльнокаторжным патриотические чувства по защите острова, как части российского Отечества не удалось - Сахалин, ставший для них тюрьмой, был им ненавистен.
      Всего было создано 5 партизанских отрядов, которые получили свой район действий и запасы продовольствия на 2-3 месяца. 1-м отрядом из 415 человек, восьми орудий и трех пулеметов командовал полковник Арцишевский. Главной силой его отряда были 60 моряков, среди которых было много артиллеристов, во главе с лейтенантом Максимовым из команды порт-артурского крейсера "Новик", который после боя с двумя японскими крейсерами был затоплен экипажем у поста Корсаковский. Экипаж крейсера убыл во Владивосток, а лейтенант Максимов с командой был оставлен для снятия с полузатопленного корабля вооружения, боевых припасов и имущества. Снять удалось только 4 орудия. Базой 1-го партизанского отряда, имевшего 51 конного дружинника, стало село Дальнее.
      2-й отряд, под командой штабс-капитана Гротто-Слепиковского, состоял из 178 человек и имел на вооружении один пулемет. Ему предстояло действовать в районе села Чеписан и озера Тунайчи. 3-й отряд, капитана Полуботко, насчитывал 157 человек и базировался у села Севастьяновка. 4-м отрядом командовал штабс-капитан Даирский, он состоял из 184 человек. Действовать ему предстояло в долине реки Лютоги. Во главе 5-го отряда численностью в 226 человек стоял капитан Быков. Районом его действий намечалась долина реки Найбы. Склады с продовольствием всех партизанских отрядов были укрыты в тайге.
      Японцы начали десантную операцию на Сахалине 22 июня 1905 года. К южной части острова из Хакодате подошла эскадра из 53 кораблей, в том числе с 12 транспортами. На их борту находилась пехотная дивизия генерала Харагучи. Утром 24 июня десант начал высаживать на берег залива Анива у деревни Мерея под прикрытием артиллерийского огня с двух кораблей.
      Чтобы дать возможность сжечь склады Корсаковского поста, батарея лейтенанта Максимова заняла позицию у села Пароантомари. Когда 4 японских миноносца показались из-за мыса Эндума, комендоры с крейсера "Новик" открыли по ним огонь их своих четырех орудий. Японцы ответили беглым огнем и скрылись за мысом. Через 15 минут из-за мыса вышло уже 7 миноносцев, которые сосредоточили свой огонь по русской береговой батарее. Один из вражеских кораблей получил повреждения и прекратил стрельбу.
      После этого батарея лейтенанта Максимова повела перекидной огонь по месту высадки многочисленного японского десанта. Вскоре одно 122-миллиметровое орудие вышло из строя, а у трех других 47-миллиметровых стали заканчиваться снаряды. Расстреляв боезапас, командир батареи приказал взорвать орудия и со своими моряками присоединился к партизанскому отряду полковника Арцищевского, собиравшегося на Соловьевской позиции.
      После того как японские десантники заняли Корсаковский пост, 2 миносца вошли в Бухту лососей и стали обстреливать Соловьевскую позицию. Стоявшая там батарея из двух 47-миллиметровых орудий своим огнем вынудила неприятельские корабли отойти в море на дальность их стрельбы.
      Партизанскому отряду полковника Арцищевского пришлось отступить с морского побережья и отойти в село Хомутовка, а затем к селу Дальнему. В трех километрах севернее его отряд окопался. Перед этим отходившие партизаны выдержали бой с японской пехотой, которая начала их преследовать. У Дальнего произошел новый бой, исход которого решила вражеская полевая батарея. Когда японская пехота силой до двух полков стала окружать фланги отряда, Арцищевский увел его в таежные горы. Потери японцев с начала высадки составили около 70 человек.
      После этого 1-й партизанский отряд укрылся в тайге и провел несколько боев с японцами, которые пытались окружить отряд и разгромить его. В ходе схваток партизаны понесли большие потери и после переговоров с командованием противника остатки отряда - 135 человек сложили 3 июля оружие. Группа партизан из 22 бойцов под командованием капитана Стерлигова сумела преправиться с Сахалина на материк.
      Первый бой провел и 2-й партизанский отряд штабс-капитана Гротто-Слепиковского, который отошел к одному из своих таежных складов. Атака японского отряда в 400 человек была успешно отбита, но партизаны потеряли в ходе перестрелки 24 человека. После этого пехота противника под прикрытием артиллерийского огня стала окружать отряд с трех сторон. Осколком снаряда его командир был убит. Принявший на себя командование зауряд-прапорщик Горевский был вынужден прекратить сопротивление. Японцы похоронили русского офицера с воинскими почестями, отдав дань его мужеству и героизму. 2-й партизанский отряд продержался 38 дней.
      3-й партизанский отряд Полуботко во время "прений" воевать или не воевать был окружен японцами и вместе с командиром попал в плен. Но часть дружинников (49 человек) укрылась в тайге и впоследствии присоединилась к отряду капитана Быкова.
      4-й отряд штабс-капитана Даирского после долгих скитаний по таежным дорогам был окружен японцами и после перестрелки с ними, сложил оружие. Имеются сведения, что офицер и дружинники этого отряда после сдачи были перебиты японцами штыками.
      5-й партизанский отряд капитана Быкова после присоединения к нему дружинников из отряда Полуботко устроил у села Романовское засаду японцам и заставил их отступить. Японцы послали Быкову два письма с предложением сдаться вместе с отрядом, но получили решительный отказ. После этого противник не тревожил партизан 5-го отряда.
      Тогда капитан Быков решил пробиваться на север Сахалина. По пути в устье реки Отосан был уничтожен небольшой отряд японцев. Вскоре капитан получил известие, что руководивший обороной Александровского поста генерал-лейтенант Ляпунов сдался со своим отрядом, а посланная на помощь Быкову рота тоже сдалась японцам. Идя то тайгой, то берегом моря, партизаны до-брались до села Тихменево, откуда на кунгасах продолжили путь вдоль сахалинского побережья. В 20-х числах августа партизаны, потерявшие во время похода 54 человека, были перевезены в город-порт Николаевск-на-Амуре.
      Действия японской эскадры против русских постов и поселений на сахалинском побережье выглядели следующим образом. Так, командующий эскадрой вице-адмирал Катаока в одном из своих "победных" донесений в Токио сообщал:
      "Часть эскадры, заметив 31 июля часть войск из числа неприятельского гарнизона на мысе Разареба на проливе Мамыя, открыла по ней огонь. Когда мы после этого стали высаживать морской десант, по нас неожиданно был открыт огонь противником из леса на берегу. Один человек из нашего десанта убит и 4 ранено; но в конце концов нам удалось отбросить неприятеля и разрушить здание телеграфной конторы".
      На севере Сахалина оборону держали более значительные силы, сведенные в 4 отряда. У прибрежного села Арково - отряд под командованием полковника Болдырева силой в 1320 человек при 4 орудиях. Александровским отрядом (2413 человека, 4 орудия, 6 пулеметов) командовал полковник Тарасенко. Дуйский отряд подполковника Домницкого насчитывал 1120 человек. Резервный отряд подполковника Данилова состоял из 150 человек. Командовавший обороной северной части острова генерал-лейтенант Ляпунов имел в четырех отрядах 5176 человек.
      Японцы появились в водах северного Сахалина 10 июля. Отряды их миноносцев обстреляли Арковскую долину, посты Дуэ и Де-Кастри. На следующий день к побережью подошла эскадра из 70 судов, в том числе два крейсера "Нассин" и "Касаги", 30 миноносцев, несколько канонерских лодок, 30 транспортов. Вражеская эскадра развернулась широким фронтом от села Мгачи до поста Александровского и под прикрытием артиллерийского огня начала высаживать десант пехоты севернее Арковской долины. Однако здесь японцев встретили ружейным огнем.
      Арковскому отряду с потерями от артиллерийского огня пришлось отойти от береговой черты. Александровский отряд был оттеснен японской пехотой на Жонкиеровские высоты. Генерал-лейтенант Ляпунов распорядительно руководил боем. 12 июля Александровский отряд начал отступать к Пиленгскому перевалу, куда подходил и Дуйский отряд. У села Михайловка русским преградил путь батальон пехоты и кавалерийский отряд противника. Через этот заслон отступавшим удалось прорваться только с помощью пулеметного огня.
      Приблизившиеся почти вплотную к берегу японские канонерские лодки и миноносцы открыли сильный артиллерийский огонь по Михайловским высотам. Под его прикрытием неприятельская пехота большими силами начала наступать. Генерал-лейтенант Ляпунов приказал в конце концов отходить в село Мало-Тымово, надеясь стянуть туда все свои четыре отряда.
      13 июля крупные силы японской пехоты начали наступление из села Дербинское на село Рыковское с целью помешать соединению Александровского отряда с Арковским полковника Болдырева. На следующий день русские атаковали с двух сторон село Рыковское и выбили оттуда японских кавалеристов, отбив у них 96 пленных из Тымовского отряда, захваченных ими накануне.
      Два русских отряда, соединившись, стали отходить в село Палеево. По пути прошло несколько схваток с японскими разъездами. У Сергиевского станка отряд расположился на ночлег, и японцы лесом смогли незаметно подобраться к расположению русских. Около часа ночи спящий отряд был обстрелян из лесу и потерял около 60 человек убитыми. В начавшейся панике около 500 дружинников разбежалось, была поломана часть обозных повозок.
      На следующий день в 10 часов утра японцы повторили нападение, открыв по селению Онора частый ружейный огонь из тайги. Вновь началась паника, но благодаря стараниям офицеров она быстро улеглась и японцам пришлось отойти под пулеметным огнем. Под вечер в расположение русского отряда прибыл из села Рыковского местный тюремный надзиратель с предложением командующего японскими войсками на острове Карафуто генерала Харагучи сложить оружие.
      После военного совета генерал-лейтенант Ляпунов решил сдаться противнику в плен. Принимая такое решение, он ссылался на нехватку боеприпасов и продовольствия. Всего сдалось в плен строевых военнослужащих - 64 офицера, нижних чинов и дружинников, а также 3819 человек нестроевых. Японцам достались в качестве трофеев 2 полевых орудия, 5 пулеметов и 281 лошадь.
      После этих событий в плен японцам сдалось несколько разрозненных групп дружинников из числа ссыльных, бродивших по сахалинской тайге. Несколько таких "партий" решили избежать плена и сумели переправиться с острова на материк: это были отряды военного прокурора на Сахалине полковника Новосельского, командира 2-й дружины капитана Филимонова и артиллерийского штабс-капитана Благовещенского.
      Боевые действия отрядов японских кораблей против берегов Приамурского края (правый берег Татарского пролива) выразились в бомбардировке с моря военного поста в заливе Де-Кастри и высадке вблизи его десанта. Пост защищался ротой Николаевского крепостного полка под командованием капитана Виноградова с двумя 4-фунтовыми орудиями. Русские попытались завязать артиллерийскую перестрелку с вражескими миноносцами, но малокалиберные пушки в стрельбе не "дотягивали" до кораблей. Солдатской роте пришлось отступить в тайгу. Японцы захватили пост Де-Кастри, оставленные здесь два орудия и разрушили сооружения.
      После этого японские миноносцы обстреляли русские военные посты на мысах Лазарева и Джауре. На мысе Лазарева снарядами было сожжено здание телеграфной конторы. Но когда японцы попытались высадить здесь десант, защитники поста (два офицера и 10 солдат) отбили эту попытку ружейным огнем.
      Коснулась русско-японская война и далекой от Маньчжурии Камчатки. Здесь оборону полуострова и города Петропавловска возглавил уездный начальник А.П. Сильницкий - исследователь Дальнего Востока, литератор и этнограф. В апреле 1904 года он провел сбор горожан и объявил им о возможности вторжения японцев на Камчатку. Сход решил создать воинскую дружину из 89 человек. Сильницкий, подсчитав возможности русского населения и камчадалов уезда, решил, что в случае ведения партизанских действий против японских войск можно опереться на две тысячи вооруженных ополченцев.
      Японские военные появились на Камчатке в самом конце войны. В 20-х числах мая четыре японские шхуны высадили у села Явино, жители которого ушли в горы, десантный отряд из 150 человек под командованием лейтенанта Гундзи с одним полевым орудием. Водрузив в Явино японский флаг, десантники стали грабить село.
      Тревожное известие вскоре пришло в Петропавловск. Оттуда вышло в Явино небольшое судно с отрядом дружинников под командой прапорщика Жаба. Из Большерецка, отстоявшего от Явино на сто километров, двинулась дружина унтер-офицера Сотникова. В Усть-Озерной оба отряда соединились: всего набралось 88 человек, из них 71 камчадал и 17 русских, преимущественно казаков.
      16 июля дружинники неожиданно напали на неприятельский лагерь. Большая часть японцев на шлюпках бежала на стоявшие у берега шхуны, потеряв при этом в бою 32 человека убитыми и ранеными, а лейтенант Гундзи попал в плен. Потери дружинников составили два человека погибшие и несколько раненых.
      Японцы пытались высаживать десантные отряды и в других селениях Камчатки. В Усть-Большерецке местная дружина во главе с казаком Селивановым отбила нападение, в бою погибли 11 японских солдат. Под Карегой японский десантный отряд потерял 30 солдат убитыми и только пятерым удалось спастись на шхуне. Полной неудачей закончились попытки захватить прибрежные селения Коль, Воровское и Озерное, остров Медный, который успешно защитили местные жители-алеуты.
      В конце июля к берегам Камчатки подошли крейсера "Сума" и "Идзума". Войдя в Авачинскую бухту, "Сума" обстрелял Петропавловск. Когда японцы убедились, что город не обороняется и пуст (местные жители покинули его), на берег был высажен десант в 200 человек. После этого крейсера ушли к Камандорским островам, но из-за штормовой погоды высаживать там десант не стали. Крейсерский отряд вновь подошел к Петропавловску, и японцы оставили в городе грозное письмо с требованием освободить попавшего в русский плен лейтенанта Гундзи, одного из руководителей Патриотического общества на севере Японских островов.
      В ходе обороны побережья Камчатки защитники полуострова в конце войны уничтожили 20 японских шхун и до 200 неприятельских солдат и офицеров. Японцы в дальнейшем больше не предпринимали каких-либо военных действий против Камчатского уезда, опасаясь затяжных боевых и партизанских действий со стороны местных жителей - русских и коряков.
      Не обошли японские корабельные отряды и Охотское побережье. Командующий эскадрой вице-адмирал Катаока победно доносил в Токио о проведенной операции против русского старинного, но очень маленького портового города Охотска:
      "Согласно донесению начальника отряда, который действует в районе Охотского моря, отряд этот овладел оружием старого образца, 3 винтовками и некоторым количеством боевых припасов в Охотске 17-го августа (4-го августа).
      (Вышеупомянутые порты находятся все на сибирском берегу.)
      Этот же самый отряд... занял также безымянную бухту на Карафуто (Сахалин), направляясь по пути в Николаевск".
      "...После Мукденского сражения и отхода русских войск на Сыпингайские позиции вооруженное противоборство сторон как бы сошло на нет. Один из участников русско-японской войны в своих воспоминаниях о начале 1905 года, о последних месяцах войны на полях Маньчжурии писал:
      С этого времени войска наши стали стягиваться понемногу к Сы-пин-гаю, а из России усиленно начали подходить свежие. Работа по постройке Сы-пин-гайских позиций шла не покладая рук.
      Противник, измученный не менее нас переходом в несколько сот верст, остановился у Те-лина, давая нам время устроиться и укрепиться настолько, что нового - окончательного удара без особой к тому подготовки нанести нам было уже нельзя.
      Спустя некоторое время, до нас стали доходить известия о приближении наших балтийских эскадр к Японскому морю.
      Теперь все внимание войск, собравшихся уже в достаточном количестве, было обращено на наш флот.
      Доходящие до нас газеты брались нарасхват, и все находились в ожидании решительных событий на море, веруя в решительность и ум адмирала Рождественского.
      Трудно представить себе, каким ударом были для войск первые известия о Цусимском поражении.
      Падение Порт-Артура хотя и больно отозвалось в наших сердцах, но к этому известию мы были подготовлены постепенным ходом событий. Цусимская же катастрофа поразила всех как громом.
      Тем не менее постройка позиций и стягивание войск из России шли ускоренным темпом".
      Глава шестая
      Цусимская трагедия.
      Финал войны
      Весной 1905 года военный потенциал страны Восходящего Солнца оказался на исходе. Вооруженное противоборство сторон с его кровопролитием на полях Маньчжурии тяжелым бременем легло на экономику страны и ее ограниченные стратегические ресурсы. Тяжелые военные потери в людях и резкое падение жизненного уровня вызывали недовольство политикой правительства (но не обожествленного микадо) в японском обществе. Правящим кругам Японии приходилось искать выходы из тупикового состояния: разгромить Россию на ее Тихоокеанской окраине и в Маньчжурии не удалось, война затягивалась на продолжительный и самый неопределенный срок.
      Один из виднейших японских дипломатов того времени сперва барон, а потом виконт Кикидзиро Исии оставил мемуары под названием "Дипломатические комментарии". В них, среди прочего, он описывает состояние страны Восходящего Солнца и ее правящих кругов, высшего командования в конце русско-японской войны:
      "Побежденная на суше и на море Россия в глубине души считала, что против Японии, управляемой мудрым монархом, населенной миллионами бесподобных патриотов и морально поддерживаемой симпатиями Англии и Америки, невозможно было устоять.
      А Япония думала, что она больше не могла продолжать борьбу против России, против этой огромной массы, недоступной для ударов и снова поднимавшейся после частых и крупных поражений. Дальнейшие операции против России теперь казались напрасным трудом. Японские запасы военных материалов приходили к концу. Ее финансы были в тяжелом положении. Даже руководители ее армии в Маньчжурии боялись, что если она слишком увлечется, то может быть разгромлена и потеряет все преимущества, полученные в результате дорого стоявших побед.
      Обе стороны чрезвычайно сильно преувеличивали свои действительные силы и средства, и каждая из них была очень плохо осведомлена о положении другой. Никакой шпионаж и никакая разведка не могли бросить свет на действительное положение вещей.
      В отличие от слепого, который не боится ползающих змей, ибо он их не видит, политические деятели, ответственные за судьбы всей страны, не могут долго чувствовать себя хорошо в потемках. Темнота приводит к беспокойству, а беспокойство приводит к страху. Хороший капитан останавливает свой корабль во время густого тумана, а хороший полководец задерживает свою армию, когда он не знает расположения сил противника. Эта обоюдная боязнь и заставляет воюющие страны искать мира..."
      В Токио понимали необходимость скорого прекращения русско-японской войны. За это настойчиво выступали начальник штаба Маньчжурской армии генерал Кодама и морской министр адмирал граф Гомпей Ямамото. Они были из тех людей в правящем кругу, которые не считали, что императорская армия может "дойти до озера Байкал или по крайней мере занять Харбин". Еще в самый разгар Мукденского сражения, 9 марта, японский военный министр, по поручению своего правительства, вынужденного искать мира, обратился за посредничеством к послу США. Посол незамедлительно донес об этом в Вашингтон президенту Теодору Рузвельту.
      Просьба официального Токио выглядела следующим образом: японское правительство "не имеет намерения закрывать двери для дружеского посредничества, имеющего целью исключительно организацию встречи представителей воюющих стран".
      Обращение японского правительства о посредничестве к Теодору Рузвельту было не случайным. Американский президент не скрывал в вооруженном конфликте России и Японии симпатий к последней. Так, в письме английскому дипломату Сесилю Спринг-Райсу от 24 июля 1905 года Рузвельт сообщал:
      "Как только настоящая война разразилась, я уведомил Германию и Францию самым вежливым и скромным образом, что в случае какой-либо комбинации против Японии, которая попытается повторить то, что сделали Россия, Германия и Франция в отношении нее в 1894 г., я решительно приму сторону Японии и сделаю все возможное для того, чтобы ей помочь. Мне, конечно, известно, что ваше правительство будет солидарно со мной, и я считал, что будет лучше, если я не буду совещаться с вашим правительством до достижения моих собственных целей".
      Получив такую просьбу, американский президент Теодор Рузвельт достиг секретного соглашения с премьер-министром Японии Кацурой путем обмена телеграммами. Посредником в этих переговорах выступил военный министр США Тафт (будущий президент). Министр иностранных дел Соединенных Штатов Хей в своем дневнике записал что: президент Теодор Рузвельт "имеет совершенно твердое убеждение, что мы не можем позволить второй раз лишить Японию плодов ее победы". (Речь шла о русско-японской войне.)
      Глава Соединенных Штатов, скрыв обращение к нему японской стороны, попытался по дипломатическим каналам оказать воздействие на российского монарха Николая II. Однако тот уклончиво отклонил предложение Теодора Рузвельта о посредничестве в вооруженном конфликте на Дальнем Востоке.
      Причина такого ответа американскому президенту крылась только в одном: русская 2-я Тихоокеанская эскадра под вице-адмиральским флагом, вышедшая из Балтики, приближалась к Японским островам. В царском окружении с русским флотом связывали последние надежды добиться перелома в русско-японской войне. Это была, в общем, отчаянная попытка в фактически уже проигранной войне на полях Маньчжурии, усугубленной сдачей Порт-Артура.
      Решение о посылке с Балтики сильной по составу эскадры на Дальний Восток было принято еще в апреле 1904 года. Ей было дано название 2-й Тихоокеанской, а порт-артурская эскадра в документах стала называться 1-й Тихоокеанской. Однако балтийские корабли к дальнему походу через три океана собирались долго, имея на то веские причины: часть кораблей находилась в ремонте, часть достраивалась, семь крейсеров намечалось закупить за границей, в Аргентине и Чили.
      Однако сражение в Желтом море, результатом которого стало дальнейшее ослабление порт-артурской эскадры, настоятельно потребовало ускорить выход кораблей Балтийского флота. Решение об этом было принято на совещании у императора Николая II в Петергофском дворце в августе 1904 года. На совещании, решавшем судьбу похода балтийских кораблей на русско-японскую войну, присутствовали великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, великий князь Александр Михайлович, управляющий Морским министерством вице-адмирал Ф.К. Авелан, министр иностранных дел граф В.Н. Ламсдорф, военный министр В.В. Сахаров и командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал З.П. Рождественский.
      Последний доложил императору и собравшимся о готовности эскадры, предполагаемом маршруте похода. По расчетам штаба Рождественского, необходимо было проделать путь в 18 тысяч миль. При суточном переходе в 200 миль на это требовалось 90 суток и еще 60 суток для погрузки угля на стоянках - всего 150 суток, или 5 месяцев. Получалось так, что если эскадра выйдет в море 1 сентября 1904 года, то в конце января 1905 года она могла бы достичь китайского порта Шанхай. Но в это время бухты у Владивостока еще покрыты льдом.
      По поводу сроков прибытия 2-й Тихоокеанской эскадры к месту назначения военный министр В.В. Сахаров выразился так: по его мнению, переход русской Маньчжурской армии в наступление возможен не ранее весны 1905 года, а до этого времени помощи флота адмиралу Е.И. Алексееву и генералу от инфантерии
      А.Н. Куропаткину не требуется.
      Такое заявление российского военного министра на совещании у императора выглядело довольно странно. Само по себе это было интересное свидетельство понимания высшим армейским начальством роли флота в русско-японской войне. Сахаров как будто не знал, что каждый японский солдат, каждый патрон и снаряд попадали на поля Маньчжурии и под осажденный Порт-Артур по морским коммуникациям.
      Интересная запись о Петергофском совещании имеется в мемуарах С.Ю. Витте, который со слов присутствовавшего на нем министра иностранных дел графа Ламсдорфа передает, что все собравшиеся на совещании сомневались (но каждый по разному) в успехе посылки эскадры с Балтики. По мнению Ламсдорфа, император Николай II решил отправить эскадру "вследствие легкости суждения, связанного с оптимизмом, а с другой стороны, потому, что присутствующие не имели мужества говорить твердо то, что они думали".
      На вопрос российского самодержавного монарха, обращенный к вице-адмиралу Рождественскому, каково его мнение, последний ответил: "Экспедиция эта очень трудная, но если государь император прикажет ее ему совершить, то он станет во главе эскадры и поведет ее на бой с Японией". Витте считал, что Петергофское совещание носило формальный характер: император Николай II уже решил послать броненосную эскадру, надеясь, что она сможет изменить ход войны в пользу России.
      Совещание у Николая II в Петергофе главную задачу перед 2-Тихоокеанской эскадрой сформулировало следующим образом: "Достигнуть Порт-Артура и соединиться с первой эскадрой для совместного затем овладения Японским морем..." Для всех же участников совещания на самом высоком уровне было определенно ясно, что к дню прихода на Дальний Восток балтийских кораблей там могла сохраниться только какая-то часть порт-артурской эскадры. Или не сохраниться вообще, поскольку дела в осажденном Порт-Артуре шли все хуже и хуже - об этом постоянно доносил начальник Квантунского укрепленного района генерал-лейтенант А.М. Стессель.