ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

НАБЕГ НА ИНКОУ. БОЙ У САНДЕПУ

Сдача Порт-Артура самым кардинальным образом изменила военную обстановку в Маньчжурии. Самая многочисленная из японских армий – 3-я генерал-полковника Ноги, чьи солдаты и офицеры были воодушевлены только что одержанной победой, спешно перебрасывалась из Квантуна по железной дороге в распоряжение маршала Ивао Оямы. Теперь весь поток резервов, боеприпасов, провианта и военного имущества с Японских островов шел только в Маньчжурию. Приближались решающие схватки русско-японской войны.

В начале января 1905 года под командованием генерала А.Н. Куропаткина сосредоточилась огромная армия: 372 батальона пехоты полного состава, 172 кавалерийских эскадрона и казачьих сотен, 1156 орудий и 48 пулеметов. Заметно улучшилось снабжение войск в Маньчжурии боеприпасами и военным имуществом. Офицерский состав в немалой степени пополнялся из России добровольцами.

Однако к тому времени куропаткинская армия на своем «здоровом теле уже обрела язву» в виде тяжеловесного тыла. На войне многочисленные штабы и большие обозы обыкновенно бывали связаны «с большими злоупотреблениями, маленькими способностями и большими поражениями». Военачальники Маньчжурских армий, не довольствуясь большими «законными» штатами своих штабов, приглашали из России в качестве советников и тому подобного немалое число своих добрых знакомых и окружали себя целой свитой молодых людей «хороших фамилий». Впоследствии было сформировано еще огромнейшее «Управление тыла маньчжурских армий».

Императорский двор и кабинет министров, командующие Маньчжурскими армиями настойчиво требовали от главнокомандующего А.Н. Куропаткина одного – наступательных действий. Генерал О.К. Гриппенберг настаивал на том, чтобы силами его 2-й армии до прибытия на Шахэ армии Ноги нанести удар по левому флангу японских сил, а затем, в случае успеха, начать общее наступление на юг.

По свидетельству участника войны А.А. Игнатьева, на многочисленных совещаниях у главнокомандующего велись бесплодные споры, «кому, как и когда переходить в наступление… Как и в Шахэйском сражении… высокие руководители приковали все внимание к одной укрепленной деревне – Сандепу».

До перехода в наступление было решено провести глубокий рейд русской конницы под командованием популярного в Маньчжурской армии генерала Павла Ивановича Мищенко, бесстрашного кавалерийского начальника. Подобных примеров славная летопись русской армии знала немало во многих войнах России с Турцией, Францией, Швецией, Польшей и Пруссией… Главнокомандующий хотел «порадовать батюшку-царя» успешным набегом конницы и одновременно поднять боевой дух русских войск.

Генерал Мищенко стал подлинным героем русско-японской войны. Для его боевых действий на флангах русской армии показателен следующий факт. Отрядный штаб Мищенко состоял всего из пяти офицеров. За войну будет убито их четверо, двое пропадут без вести, одного ранят три раза, другого – четыре. Всего урон мищенковского штаба будет исчисляться в 22 человека, не считая ординарцев и офицеров связи.

Под командованием генерала П.И. Мищенко в Маньчжурии воевал подполковник Антон Иванович Деникин, один из прославленных военачальников русской армии в годы Первой мировой войны и один из лидеров Белого движения в Гражданской войне в России. Он был начальником штаба Урало-Забайкальской казачьей дивизии, входившей в состав конного отряда. В этой должности Деникин прошел почти всю русско-японскую войну, при этом ему приходилось не раз самостоятельно командовать казачьими отрядами.

В июле 1905 года 32-летний А.И. Деникин высочайшим приказом был произведен в полковники – «за отличие в делах против японцев» и награжден орденами святого Станислава и святой Анны 3-й степени с мечами и бантами и 2-й степени с мечами. В августе конный отряд генерала Мищенко был преобразован в Сводный кавалерийский корпус под его же командованием. Деникин станет начальником штаба корпуса.

Отряд генерал-адъютанта П.И. Мищенко был сформирован из состава кавалерии всех трех армий и насчитывал около 75 сотен и эскадронов с 22 конными орудиями и 4 пулеметами. В состав отряда вошли Урало-Забайкальская казачья дивизия, Кавказская конная бригада (перед этим одна сотня ее Терско-Кубанского казачьего полка была расформирована из-за беспорядков), 4-я Донская казачья дивизия, Приморский драгунский полк, несколько конно-охотничьих команд сибирских стрелков, сборная сотня дивизиона разведчиков главнокомандующего, четыре полусотни конной пограничной стражи, конно-саперная команда. Артиллерия отряда состояла из двух забайкальских казачьих батарей, одной конной батареи и поршневой пешей полубатареи. Всего отряд насчитывал 7 с небольшим тысяч человек.

Фураж и провиант для отряда везли на мулах (1500 вьюков), и в силу этого конный отряд в день совершал переход только 30 – 33 километра. Бездорожье создавало немалые трудности для передвижения конной артиллерии и двух летучих отрядов «Красного креста».

В официальную историю русско-японской войны этот конный рейд в глубокие вражеские тылы вошел под названием «Набега на Инкоу».

Главной целью рейда было разрушение железной дороги, в том числе и железнодорожных мостов, на участке Ляоян – Ташичао – Дальний и тем самым затруднить переброску осадной 3-й японской армии из-под Порт-Артура. Вступая по пути в частые перестрелки и непродолжительные стычки с японцами и хунхузами, 30 декабря 1904 года отряд генерала П.И. Мищенко беспрепятственно подошел к городу-порту Инкоу. По сведения лазутчиков, там «было сосредоточено запасов на 2, а то и на 20 млн. рублей».

Для атаки, назначенной на вечер, выделялось 15 эскадронов и сотен, остальные находились в резерве. «Штурмовой колонне было послано приказание взорвать все что можно и уходить». Перед атакой русская конная артиллерия обстреляла Инкоу и подожгла многочисленные армейские склады, которые горели несколько суток. Однако пламя пожара осветило местность, и японцы повели по атакующей русской коннице прицельный огонь и отбили атаку.

Участник набеговой операции на Инкоу полковник князь Вадболь-ский писал в своих мемуарах:

«Со стороны станции донеслись звуки частой стрельбы японских магазинок; послышалось «ура», заглушенное еще более яростной стрельбой; еще раза два среди шума перестрелки вспыхивало «ура».

Пришло донесение об отбитой атаке, о больших потерях, об отходе колонны. На помощь были выдвинуты эскадроны Нежинских драгун, а потом, при известии о невозможности доставить раненых, – уральцы…

Что же произошло? Да то, что слабый, сборный отряд конницы, части которого не учились и не практиковались в наступлении спешенным боевым порядком, бросился в лоб на укрепившуюся и приготовившуюся к встрече пехоту (да и бросился недружно) и был отбит с большим уроном: из строя выбыло около двухсот человек и, несомненно, смелейших…»

Мищенко хотел повторить атаку в конном строю бульшими силами, но тут ему сообщили с линии дозоров, что на выручку гарнизона Инкоу спешит из близкого Ташичао большой японский отряд. Русской коннице пришлось отступить от горящего во многих местах города Инкоу и начать отход в расположение Маньчжурской армии. Маршал Ояма, обеспокоенный такой глубокой диверсией противника, начав маневрировать тыловыми войсками, пытался перехватить конный отряд генерала П.И. Мищенко, но безуспешно.

Из главной квартиры японских Маньчжурских армий о действиях русской конницы в их тылах в Токио ушло не одно донесение. В одном из них говорилось:

«…Отряд от 500 до 600 человек неприятельской конницы при 10 орудиях, который был обращен в бегство со стороны Ньючванга, направился на север-восток через Ляотуонглу. Вечером того же дня наш кавалерийский отряд имел у Ляохеше столкновение с казаками. Отряд доносит, что некоторые солдаты этих русских частей были одеты в китайское платье, другие имели, кроме того, еще китайские шапочки, а большое число людей были одеты совершенно по-китайски, причем имели косы. Войска эти, по-видимому, очень утомлены».

Результаты набега русской конницы оказались скромными. За 8 дней отряд проделал путь в 270 километров. Во время рейда было разгромлено несколько японских воинских команд, уничтожено до 600 обозных арб с воинскими припасами, подожжены склады в портовом городе Инкоу, в ряде мест нарушена телефонная и телеграфная связь противника, пущено под откос два поезда, взято 19 пленных. За время набеговой операции отряд в боях потерял убитыми и ранеными 408 человек и 158 лошадей.

Главную цель рейда конный отряд не выполнил: разрушенное во многих местах железнодорожное полотно японские ремонтные бригады восстановили всего за 6 часов. Армия генерал-полковника Ноги, которая после овладения Порт-Артуром находилась в приподнятом боевом настроении, была беспрепятственно перевезена по железной дороге из Квантуна на поля Маньчжурии.

Только в начале января в штабе главнокомандующего определились с планом предстоящего наступления. Суть его заключалась в следующем. 2-я армия генерала от инфантерии О.К. Гриппенберга в составе 120 батальонов пехоты, 102 сотен и эскадронов кавалерии, 12 инженерных рот, 440 орудий и 20 пулеметов (до ста тысяч солдат) при огневом содействии соседних 1-й и 3-й армий атакует, охватывая левый край 3-й японской армии генерала Оку, и овладевает неприятельскими позициями между реками Хуньхэ и Шахэ на фронте Сан-депу – Халентай. После этого первоначального успеха соседние 1-я и 3-я русские армии переходят в наступление.

Главнокомандующий Куропаткин разослал командующим армиями так называемые тактические указания, в которых давались некоторые сведения о противнике, превосходстве над ним в силах, достаточных для перехода в наступление. В куропаткинских указаниях (вернее, указаниях его походного штаба) подробно расписывалось, какая армия, когда и что должна была делать, какими пунктами овладевать и в какой последовательности. Хотя опыт войны подсказывал, что «указывать» такое мог только сам ход сражения.

«Указания» воздействовали на армейских командиров весьма отрицательно, связав инициативу исполнителей и отняв у них возможность поступать исходя из обстановки, принимать решения, отличные от тех, которые были предначертаны главнокомандующим чуть ли не на всю операцию вперед.

Многие из историков и участников войны из числа больших недоброжелателей А.Н. Куропаткина по этому поводу имеют на удивление единодушное мнение. Они считают, что он, согласившись на наступление, был в душе против него. Отданные им тактические указания были составлены с одной-единственной целью, чтобы в случае неудачи заявить, что исполнители не выполнили в точности указаний своего главнокомандующего.

Наступление на Сандепу началось в ночь на 25 января 1905 года. Его предворяла артиллерийская подготовка, в основном из легких орудий, поэтому вражеские огневые точки оказались не поврежденными. Две трети артиллерии 2-й армии (вновь!) оказались в резерве. 1-й Сибирский корпус генерала Г.К. Штакельберга неожиданной быстрой атакой захватил всю линию реки Ханьхэ. Оборонявшиеся здесь японцы, бросая оружие, бежали.

К 22 часам следующего дня корпус выполнил поставленную задачу и овладел укрепленными селениями Сумапу и Хэгоутай, выбив оттуда японцев. Однако после ночного успеха наступление развивалось крайне медленно, и застать японское командование врасплох не удалось. Зато маршал Ояма немедленно стал усиливать свой левый фланг и подтягивать войска к переднему краю, чтобы парировать натиск русских. Значительно был усилен и без того немалый гарнизон Сандепу, занимавший исключительно выгодное тактическое положение.

С утра 26 января русская артиллерия начала бомбардировать Сан-депу и прилегающие к нему японские позиции, однако без видимого успеха. Совершенно ровная местность перед Сандепу в тот день была покрыта тонкой коркой льда. Сильный туман затруднял движение наступавших войск. Из-за тумана часть полков, имевших к тому же потери в людях и командирах, перемешались и вместо восточного направления взяли юго-восточное. В 600 – 800 шагах от ближайших глинобитных домов Сандепу атакующие залегли и в течение шести часов, до самого сигнала к атаке, находились под убийственным ружейным огнем японцев.

Командир 14-й дивизии, непосредственно наступавшей на Сандепу, С.И. Русанов тщетно искал командира корпуса, чтобы доложить обстановку. Не получив подкреплений и артиллерийской поддержки, дивизионный начальник не осмелился начать общую атаку. Однако ночью две пока его дивизии ворвались в какую-то китайскую деревню, из которой бежала японская пехота.

Ночной успех дал повод Русанову доложить корпусному командиру: «Дивизия поставленную задачу выполнила. Сандепу, вся разрушенная артогнем, в наших руках». Через час об этом ночном успехе стало известно главнокомандующему, и Куропаткин отдал приказ командующему 2-й армией «воздержаться от дальнейшей атаки, ограничиваясь удержанием Сандепу». Это селение он считал «ключом» ко всей неприятельской оборонительной позиции.

С рассветом, когда туман рассеялся, выяснилось, что 14-я дивизия с боем захватила не Сандепу, а находившуюся 400 метров севернее от нее деревню Баотайцзы, которая в течение двух дней подвергалась артиллерийскому обстрелу. А само большое селение Сандепу, хорошо укрепленное, огонь русской полевой артиллерии так и не затронул. Дальнейшие попытки захватить его успеха не имели. 14-я дивизия, потеряв 1122 человека убитыми и замерзшими ночью в поле, отошла на исходные позиции.

На фронте 1-го Сибирского корпуса продолжались ожесточенные бои. Японцы, как выяснилось через пленных, усилили это направление резервами и перешли к контратакующим действиям. Русские сравнительно легко отбивались с помощью огня полевых батарей. Когда на правом фланге корпуса начал атаку врага переправившийся через реку Хуньхэ кавалерийский отряд генерала П.И. Мищенко (около 40 эскадронов и сотен), 1-й Сибирский корпус начал наступать.

Однако совсем скоро его «самодеятельность» закончилась: сверху ему было приказано прекратить неплановое наступление и перейти к обороне. Благодаря этому японское командование выиграло целые сутки, чтобы подготовить ответные меры против начавшегося наступления противника.

Кавалерийский генерал П.И. Мищенко, тонко уловив возможность большого успеха, обратился к командиру 1-го Сибирского корпуса генералу Штакельбергу с просьбой начать наступление в восточном направлении, пока японцы еще не подтянули туда резервы. Тот решился еще раз проявить личную инициативу в начавшемся сражении за Сандепу, и полки корпуса, перешедшие в атаку, сразу же получили успех. При этом в ходе ночной атаки четырех полков 1-й Сибирской дивизии была наголову разгромлена 3-я японская пехотная дивизия, которая защищала укрепленную деревню Сумапу.

Теперь русские войска получали хорошую возможность окружить Сандепу и неприятельские войска, сосредоточенные в этом селении. Конница генерала П.И. Мищенко стала выходить в ближние японские тылы и заставила противника оставить позицию у деревни Цзяньцзя-вопу. Сама обстановка требовала от русского командования наращивания атакующих усилий.

Но как только об этом стало известно командующему 2-й армией генералу О.К. Гриппенбергу, корпусной командир получил от него приказ немедленно остановиться и не «ломать» общую позиционную линию. Японцы же, не теряя времени и подтянув значительные резервы, отбили у русских деревню Сумапу с ее укреплениями. Тем пришлось отступить с большими потерями. Это поражение стало прямым предлогом для отстранения от командованием корпусом генерала Г.К. Штакельберга.

Впоследствии Военно-историческая комиссия по изучению русско-японской войны 1904 – 1905 годов отметит: «едва лишь войска 10-го корпуса успели сделать первые шаги своего наступления, как уже было получено новое приказание генерал-адъютанта Гриппенберга, которое предостерегало от энергичных наступательных действий».

С наступлением светового дня 15 января, после сильной артиллерийской подготовки, полки русской 31-й пехотной дивизии стремительной атакой захватили несколько китайских деревень близ Санде-пу и, выйдя с боем во вражеский тыл, поставили японцев в критическое положение. Они напрягали все силы, чтобы сдержать наступавших. Маршал Ояма доносил о том русском наступлении в Токио:

«15 января русские обстреляли наш тыл. Сражение продолжалось в течение всего дня и ночи, наши всюду были придавлены численностью русских. В этот день наши войска были готовы к тому, что будут уничтожены».

Чтобы спасти положение и не допустить полного прорыва своего фронта у Сандепу, маршал Ояма поздно вечером, собрав в кулак все наличные силы пехоты и полевой артиллерии, четырежды атаковывал 1-й Сибирский корпус, но безуспешно. Последнее слово в битве за Сандепу осталось за генералом А.Н. Куропаткиным: в конце дня 15 января он приказал прекратить наступление: «Войскам в эту ночь отступить и занять сосредоточенное положение», а самой удачливой 31-й дивизии отойти под прикрытием ночной темени на исходные позиции, вернув тем самым японцам отбитые у них деревни.