Пономарь (№4) - Последняя битва Пономаря

– А тебе что, заняться нечем?

Изотов помнил, что этого зовут Виктором, но фамилию забыл напрочь.

– А, – скривился Изотов, – от бумаги уже в глазах рябит. Развеяться хочется.

– Ну, айда с нами! – Предложил Виктор, не обращая внимания на шепот Уксусова. – Проветришься на кладбище…

Оказалось, что несколько неизвестных захватили автобус с ребятишками, которым школа устроила экскурсию на Ваганьковское кладбище. Учительницу и попытавшегося вмешаться охранника они застрелили, и теперь забаррикадировались в автобусе. Никаких требований пока не предъявляли. Штурмовики спецназа уже в пути, а пока надо скоординировать их действия и попытаться выяснить кто конкретно террористы, кого представляют и можно ли с ними договориться.

Всю дорогу до кладбища, Сергей Владимирович пытался справиться со своей ненавистью к Пономарю. Он проделал множество успокаивающих упражнений, попытался поработать со своей анахатой, ничего не помогало. И лишь под конец майор вспомнил про состояние «безмолвие сознания». Едва Изотов полностью освободил свою голову от мыслей, исчезла и подавлявшая его негативная эмоция. В таком состоянии, теоретически, человек мог находиться годами, адекватно реагировать на происходящее, но, фээсбэшник, знал это, рано или поздно он просто «вывалится» из своего «безмолвия» и тогда все может вернуться к исходному состоянию. Значит, до того надо устранить причину ненависти. А, поскольку Сергей Владимирович чувствовал, что причина эта – «Космэтика», то, принял он спонтанное решение, надо из нее выйти.

Пока в безмолвном сознании майора происходил процесс принятия решения, его тело действовало словно самостоятельно. Он разговаривал с коллегами, рассматривал план местности, предлагал варианты штурма автобуса. К этому моменту уже было известно, что террористов трое и что они, предположительно, уроженцы Чечни.

Подобраться к автобусу незамеченными казалось практически невозможным. Единственный незаметный путь пролегал через канализацию или водосток. Но в непосредственной близости от захваченного автобуса ни решеток водосбора, ни канализационных колодцев не было. Оставалось одно: прямой штурм или попытаться уговорить террористов подъехать куда-то, где атаку можно провести без жертв со стороны детей и спецназовцев.

И тут тело Изотова выкинуло фортель. В состоянии глубокой задумчивости он покинул штаб, где прогонялись варианты нейтрализации преступников, и пошел к автобусу. Занятый исключительно собой, майор прошелся по кладбищу, автоматически надел на себя блок невидимости, миновал милицейский кордон, зашел в автобус, как-то походя обезоружил одного бандита, второго. Третьего пришлось усыпить мощным волевым импульсом. Заломив террористам руки за спину, майор, на глазах восхищенных детей, вышел на улицу. Его тут же окружили штурмовики, которым он и сдал с рук на руки бандитов и их оружие.

И лишь после этого подвига, Сергей Владимирович понял, что натворил. За такое вмешательство в работу соседнего отдела его не похвалят, хотя он и спас людей, и захватил террористов. Такой штурм в одиночку вполне могут воспринять как безрассудство и тогда…

Что было бы тогда, майор подумать не успел. Подумать? Изотов все-таки разрушил свое безмолвие сознания. Его мозг буквально прорвало на мысли, и в это мгновение случилось ужасное.

Дети уже давно выбежали из автобуса, двое бандитов сидели в наручниках у стены кладбища под прицелом целой роты автоматчиков. И тут из автобуса появился третий террорист. Тот, которого Сергей Владимирович усыпил. Он успел выстрелить два раза. Обе пули нашли свои жертвы. Ими оказались захваченные бандиты.

И в следующую секунду на Изотова обрушилась благодать.

Сколько времени он находился в прострации, он не знал, но пришел в себя он там же, где стоял раньше, а в руке у него был пистолет, от которого исходил запах только что сгоревшего пороха. Террорист лежал мертвый на автобусных ступеньках, а с другой стороны улицы внезапно раздался громкий визг и истошный вопль:

– Коля!!!

5.

Очнувшись, Михаил Львович не сразу сообразил, куда он попал.

Перед его глазами были светлые желто-коричневые стены, умывальник, крашеная белой краской дверь, сквозь стекло которой виден был коридор. Сам Грибоконь лежал до подбородка накрытый одеялом.

Он попытался привстать, но левую руку и бок вдруг пронзила острая боль, и Михаил Львович невольно ойкнул. Теперь боль проснулась во всем теле. Заболела голова, оказалось, что ему трудно моргать, глаз, судя по всему сильно заплыл, даже небольшое движение челюстью причиняло страдания. А язык, обследовав зубы, выяснил, что они все на месте, но передние сильно шатаются.

Пальцы на левой руке шевелились, но поднять ее Грибоконь не смог. Он, с трудом приподняв одеяло, удивленно уставился на то, во что превратилась его конечность: гипсовый кокон оказался намертво прихвачен к обвязанному несколькими гипсовыми бинтами торсу.

– Кто ж тебя так?

Грибоконь вздрогнул и покосился на голос. На соседней койке лежал старик. Этот зек походил на узника Освенцима, как их показывали в документальной хронике: обтянутый желтой кожей череп, кисти рук, высовывающиеся из рукавов белой хлопчатобумажной пижамы, казалось, состояли лишь из костей и ногтей.

– Блатные. – С трудом разлепив губы прошамкал Михаил Львович.

– Да, эти подонки и не на такое способны. – Совершенно равнодушно проговорил старик. И, не меняя интонации, резко изменил тему:

– А у меня, вот, позвоночник сломан. Навернулся со второго этажа. Я-то, понимаешь, стекольщик…

Отключившись от речей старика, Шаман прислушался к себе, заставив работать экстрасенсорные каналы восприятия. Через минуту он уже знал, что у него сломаны три ребра, предплечье, несколько опущена левая почка, средней тяжести ушиб печени, и уйма синяков по всему телу.

– Так, кто тут у нас? – В палату буквально влетел сухопарый низенький мужичек в распахнутом белом халате на военную рубашку. – Все те же и пополнение. Фамилия?

– Осужденный Грибоконь. – Ответил Михаил Львович.

– Отлично, отлично. Да, ты же поступил вчера вечером. Как же я это забыл? И откуда у тебя такая фамилия? – Врач был неестественно оживлен, его пальцы постоянно находились в движении, то находя очередную игрушку для себя, то перескакивая на новый объект для выкручивания. Шаман моментально опознал в докторе хронического наркомана.

– Давайте про этимологию в следующий раз. Говорить больно.

– О! Образованный человек! Вдвойне неприятно видеть такого в этих скорбных стенах. Да, зовут меня Поскребышев Михаил Яковлевич. Чихнарку глушишь? Месячишко поваляешься – и на работку, да?

Врач перескакивал с одной темы на другую, и, казалось, совсем не был расположен вслушиваться в чьи-то ответы.

– Хорошо, хорошо. Ну, поправляйтесь тут… – И Поскребышев удалился с той же стремительностью.

– И так каждый день. – Начал бормотать сосед Михаила Львовича. – Залетит, нагородит с три короба и упорхнет. Хорошо, хоть санитары у него толковые. Из зеков, но врачами по воле были. А тут за стенкой с тубиком ^[7] четверо…

Грибоконь вновь перестал слушать старика. Он скинул с себя одеяло, кряхтя и постоянно забывая, что стискивать зубы ему теперь еще больнее, чем шевелиться, спустил ноги с кровати. Встал, придерживаясь за спинку койки. В несколько семенящих шажков преодолел расстояние до умывальника и жадно присосался к крану.

Вскоре санитар принес завтрак. И снова Михаила Львовича ждало открытие: санитар оказался биоэнергетиком. Разглядывая ауру этого человека, Шаман не сразу понял, что тот, занимается тем же самым. Спустя мгновение парень подмигнул:

– Куришь?

– Ага.

– Ходить можешь?

– С трудом.

– Ну, забредай ко мне в санитарскую. Спирта не обещаю, но кофеинчиком побалуемся.

Старик, поставив тарелку с кашей себе на грудь, принялся медленно отправлять в рот ложку за ложкой. Грибоконь последовал его примеру. Челюсти отказывались жевать что-то твердое, и поэтому Михаил Львович выел из тюхи белого хлеба лишь мякиш. После трапезы захотелось курить.

Взгромоздившись на зудящие ноги, Шаман вышел из палаты, прошелся по коридору, разыскивая санитарскую. Та оказалась в самом начале, у запертой изнутри на щеколду двери. Вскоре Грибоконь уже прихлебывал обжигающую заварку и с наслаждением затягивался обычной «Астрой».

За то время, что Михаил Яковлевич провел в зековской больнице, он крепко сдружился с этим санитаром, Димой Чистопольским по кличке Харя. Он попал в тюрьму за воровство, но срок ему дали небольшой, а среднее медицинское образование позволило занять «козлиную» должность медбрата при Поскребышеве. От Чистопольского Шаман и узнал о новой для него форме жизни зеков – о первом отряде, отряде хозобслуги. Там, как и везде, постоянно плелись интриги, но в нем зеки откровенно стремились подсидеть друг друга, напропалую, не стесняясь, стучали куму.

От Хари же Грибоконь узнал, что вскоре освобождается престижнейшее место нарядчика зоны и что начальник оперчасти подыскивает на него человека с высшим образованием. А институт Михаил Львович закончил…

– Я, как ты сюда попал, сразу твое дело просмотрел, – Признался однажды Дима. – Вижу – человек образованный. Ну, и, думаю, с чем черт не шутит? Может, попытаться подъехать к куму с твоей кандидатурой на нарядчика? Здесь-то с верхним образованием раз-два и обчелся…

И лишь потом Грибоконь понял, что Чистопольский просто подслушал разговор Поскребышева с Игнатом Федоровичем Лакшиным, начальником оперчасти, в котором и обсуждалась кандидатура будущего нарядчика. Но сейчас Харя как мог завоевывал расположение Михаила Львовича, вел с ним длинные беседы на экстрасенсорные темы, поил чаем и угощал табаком.

Глава 5

1.

Игорь Сергеевич метнулся на зов.

С первого же мгновения, услышав телепатический крик Вити, Дарофеев начал действовать. Первым делом целитель окружил себя и парня многомерной черной дырой и лишь потом, на бегу, начал разбираться, что же случилось.

Тонкому зрению Пономаря открылась поразительная картина: Витя буквально плавал в сферическом облаке светящейся энергии. И «черная дыра» была здесь бессильна. Кто-то, с непостижимой для Игоря Сергеевича легкостью, проникал даже через пространства высших измерений.

Не зная, что предпринять в такой критической ситуации, Дарофеев попытался просто вытеснить сферу чужой энергии за пределы витиных энергетических оболочек. Создав непроницаемую пластину, целитель попытался надавить ей на светящийся шар. Но тот поддался лишь на мгновение и снова занял прежнее место.

В панике, Игорь Сергеевич тогда просто взял Витю за руку. Тот автоматически шагнул, и Дарофеев вдруг понял, что энергия, окружающая паренька, словно привязана к пространству, в котором тот находится. Шар долю секунды стоял на месте, а потом скачком переместился, вновь накрыв Витю, который уже начал открывать глаза.

В следующее мгновение целитель увидел, что паренек работает энергетически: между его пальцами начала вырисовываться паутина биоэнергетической программы. Не найдя ничего лучшего, Пономарь дернул Витю на себя и, пока тот был вне сверкающего шара, телепортировал себя и его в лес за городом.

Мгновенная смена обстановки подействовала благоприятно. Сфера осталась на квартире на Кутузовском, а Витя, посмотрев на недовязанную программу, невольно поежился, распылил паутинообразную конструкцию и присел на оказавшееся неподалеку поваленное дерево. Игорь Сергеевич опустился рядом:

– Что это было?

– Скачущая программа самоубийства. – Для наглядности Витя продемонстрировал картинку, как так и не созданная им программа перебирается с тела самоубийцы на того, кто первым приблизится к трупу.

Пономарь невольно поежился, представив, какие последствия были бы, не вытащи он паренька из «шара блаженства».

– Что удалось узнать?

Понимая, что ругаться и выговаривать бывшему ГУЛу за его самоуправство бессмысленно: наверняка Витя соблюдал все возможные меры предосторожности, целитель спокойно задал этот вопрос, понимая, что именно такой слегка суховатый, деловой тон даст пареньку отвлечься от ужаса, который он несомненно испытал.

– Почти ничего. – Юный Матюшин пожал плечами. – Есть некто, кто может напрямую изменять каузальное тело человека.

– Но это же из разряда запрещенных вмешательств! – Воскликнул Пономарь.

– Его это не останавливает.

– Но как такое вообще возможно? – Продолжал недоумевать целитель. Но мысль его уже начала работу. Если кто-то на такое способен, значит, существуют-таки методы непосредственного влияния на карму. А то, что сделал один, может повторить другой.

– Надо подумать. – Отозвался паренек. – Я-то раньше никогда не работал с такими тонкими энергиями. Тут нужна потрясающая точность…

– И мастерство. – Добавил Игорь Сергеевич.

Они немного помолчали, думая каждый о своем.

– Дядя Игорь, а что меня ударило, ты успел разобраться? – Спросил вдруг Витя.

– Еще и не начинал. – Признался Пономарь. – А чтобы хотя бы подступиться к этому, надо что-то изменить в защите. «Черные дыры» эта штука проходит на раз.

– А «жалюзи»?

Состояние «жалюзи» Дарофеев открыл достаточно недавно, но еще до встречи с Витей в плотных телах. Этот биоэнергетический режим делал целителя практически неуязвимым, позволял левитировать или, наоборот, в несколько раз увеличивать вес собственного тела.

– Надо попробовать. – Не раздумывая брякнул Игорь Сергеевич и, секунду помолчав, добавил, – Хотя нет… Эта энергия заполняет объем, который занимает витальная энергетическая оболочка. Какого-то канала подпитки я не увидел, значит, передача внепространственная. А «жалюзи» действуют лишь по границе того самого витала.

– Так, давай попробуем задать им объем? – Сразу предложил Витя.

– И как ты себе это представляешь? – Пономарь тут же представил все последовательные стадии, которые надо проделать для входа в это состояние. Юный Матюшин и так их знал, но сейчас, используя образы, которые проецировал целитель, стал тут же вносить коррективы в фазы создания «жалюзи». Итоговая конструкция получилась объемной, но очень странной. Казалось, что все точки внутри яйца витальной оболочки оказались закрыты индивидуальными «жалюзи».

– Хм… – Дарофеев недоверчиво разглядывал витино творение. – А я не рассыплюсь на атомы?

– Нет! – Улыбнулся паренек. – Смотри, я использовал принцип «тело человека – голограмма». Каждая точка, до которой дошла волна, сама становится излучателем. Но волна эта несет и индивидуальные личные характеристики. И те вибрации, которые опознаются этими бесчисленными «жалюзи», как «свой», проходят безболезненно. А все «чужие» – отторгаются. Хочешь, я сам попробую?

– Нет, хватит. – Пономарь накрыл своей ладонью ладонь Вити. – Ты сегодня уже наэкспериментировался. Я сам…

2.

Когда Пономарь и Витя материализовались в квартире на Рублевском, там их уже дожидался брат Игоря Сергеевича – Константин. Младший Дарофеев уже привык, что целитель может запросто скакать по пространству, но настроение прибывших повергло Константина в легкое недоумение: Пономарь и юный Матюшин смеялись, как сумасшедшие.

– Вы что, из цирка? – Вместо приветствия спросил брат у Игоря Сергеевича.

– Хуже… – Не в силах справиться с пароксизмами хохота ответил целитель.

Вскоре веселье несколько притихло и Дарофеев смог, наконец, поведать Константину о случившемся:

– Витя предложил новый вариант «жалюзи».

– Это так смешно? – Угрюмо задал вопрос младший Дарофеев.

– Видишь ли, новая схема отторгает все чужеродное не только по границе витальной оболочки, но и внутри самого организма.

Константин подумал и рассмеялся сам:

– Как, костюм не испортил?

– Успел. – Всхлипнул Игорь Сергеевич.

– Он сразу переместился, – добавил Витя, – а я удержал все это как оно внутри было.

– Я сразу килограмма три сбросил. – Дарофеев-старший успокоился окончательно. – Не представляешь, какая это замечательная очистка организма. Причем моментальная.

– А дядя Игорь потом скакнул обратно и видит, что он тут стоять остался. Только слегка распыленный. – Витю все еще трясло от смеха, – И говорит: «Да, я и не знал, что во мне еще столько всякого дерьма осталось!» А я отвечаю: «Да, такое надо делать на очень голодный желудок!»

– Все это здорово, – хмуро проговорил Константин, – но я к тебе по делу.

– Говори. – Целитель моментально посерьезнел.

– Моих ребят сглазили. – Сообщил Дарофеев-младший.

– Дальше можешь не продолжать. – Перебил брата Пономарь. – У вас все не ладится, операции проваливаются…

– Люди гибнут. – Зло прервал экстрасенса Костя.

– И люди гибнут. – Кивнул Дарофеев. – Это не сглаз. Это прямое вмешательство в причинно-следственные связи. Началось это два-три месяца назад. Сперва воздействие было слабым, но с каждым днем оно усиливается.

– Конец света, о котором так долго говорили большевики… – Угрюмо пошутил младший Дарофеев.

– Вряд ли. – Подал реплику Витя.

– Это все напрямую связано с одной организацией, «Космэтикой». – И Игорь Сергеевич в двух словах пересказал брату, что знал о тайном обществе.

– Когда говоришь с тобой, фразу «не верится» лучше забыть. – Немного поразмыслив ответил Константин. – Но для чего эти комэтисты все это затеяли. Дестабилизация ради анархии? В этом нет смысла. Стабильное общество легче «доить». Посеять панику, объявить тот же Армагеддон, и прибрать кого можно под свое крыло? В этом есть какой-то смысл. Только люди у нас к концам света уже привычны, и чтобы запугать простого обывателя нужно что-то посильнее Фауста.

– Так в том и дело! – воскликнул целитель. – Посмотри вокруг. Ко мне косяками идут со своими неудачами. За какой-то месяц люди подрастеряли всю остававшуюся у них уверенность. Была надежда на лучшее, да и ту космэтисты отбирают! Не удивлюсь, что везение осталось только у членов этой секты.

– Но как так может быть? – Недоумевал младший Дарофеев. – Разве везение материальная категория?

– На общем фоне, отсутствие неудач – уже счастье.

Константин лишь хмыкнул.

После ухода брата, которому Игорь Сергеевич тоже пообещал рассказывать все новости, Пономарь обратился к Вите:

– Спим сегодня в одной комнате.

Юный Матюшин согласился. Если благодать свалится на одного из них – второй сумеет его вытащить. О том, что будет, если эта напасть затронет сразу обоих, Витя предпочел не думать.

3.

Уже к пробуждению Николая Андреевича отчет Драйвера дожидался Корня в его электронном почтовом ящике. Пропустив все выкладки, приведшие к выводам, Репнев сразу принялся за резюме. Прочитав четыре абзаца, мафиози попытался пролистнуть текст дальше вниз, но обнаружил, что это все и, положив ногу на ногу, крепко задумался, механически гоняя курсор мыши по экрану монитора.

Выходы, которые предлагал компьютерщик, отличались завидным разнообразием. Самым простым и надежным было вступление в секту. Но при этом Корень терял бы почти все. Обязательное для всех сектантов обучение Космической этике стоило очень недешево, даже для такого состоятельного человека, как Николай Андреевич. Драйвер даже приложил ссылку на официальные страницы «Космэтики» в Интернете. Впрочем, не вступая в это тайное общество, Репнев потерял бы еще больше.

Анализ гласил, что убытки мафиози будут расти с каждым днем. И, чтобы хотя бы минимизировать их, следовало немедленно обратить всю недвижимость в России в наличные и перебросить их за океан. Ну, а если Космэтика появится и там, а, судя по всему, этого момента ждать уж не долго, то оставалось одно – перебираться на другие планеты.

Третьим вариантом Драйвер предлагал немедленно объединяться с самыми крупными криминальными структурами и решать вопрос Космэтики путем физического истребления ее членов. (Пока не будет изобретено другого способа борьбы с такой заразой.) Причем начинать следовало с выявления сектантов в самих мафиях. Для этого предлагалось увеличить штат «дознавателей» и, как один из вариантов получения информации, попросить помощи у Дарофеева.

Последнее предложение: в несколько раз увеличить число членов организации и поручить им перекрестное слежение друг за другом в целях недопущения случайностей, Репнев отмел сразу, как самое несостоятельное. Так же Николай Андреевич отбросил первые два предложения. Была в них пассивность и попытка простого ухода от проблемы, которая, как понимал мафиози, на месте стоять не будет, и когда-нибудь, да догонит.

Оставалось одно. И без компьютерного анализа Корень понимал, что ему надо идти в наступление. Пока не было ясно, куда именно наступать, у него еще могли быть сомнения. Но сейчас, когда стало ясно, что все последние неудачи, это не просто случайности, а случайности подготовленные. Когда Николай Андреевич вместо непредсказуемой природы обрел конкретного врага, у него, наконец, появилось знакомое поле для деятельности.

Отправив Драйверу ответ с директивой разработать сценарии уничтожения Космэтики, Репнев взял телефон. Корню очень не хотелось, набирать этот номер, да и вообще, слышать и знать о существовании этого человека, но Рыбак был и оставался владельцем самой крупной и разветвленной криминальной структуры. И до тех пор, пока остается спрос на наркотики, пока они находятся под запретом, наркомафия Рыбака будет использовать и наживаться на этом пристрастии.

Вздохнув, Николай Андреевич набрал номер. Рыбак ответил сразу.

– Здравствуй, Корень.

Репнев усмехнулся про себя: надо же, помнит номер моего мобильника, и отозвался:

– Здравствуй, Рыбак.

– Чтобы не тратить зря наше с тобой время, – Голос наркобарона, бархатный баритон, завораживал богатством оттенков и интонаций, буквально в каждом слове, – я скажу так: я согласен на координацию усилий, но не более.

– Это и так не мало.

– Я рад такому взаимопониманию. Мои аналитики сейчас перешлют твоему Драйверу наши разработки по теме. А завтра предлагаю встретиться.

– Без охраны.

– Да. Лишние уши нам ни к чему.

– Созвонимся. – И Репнев отключил связь.

Разговор этот несколько поднял настроение Николая Андреевича. Рыбак, значит, тоже столкнулся с теми же проблемами, проанализировал их и пришел к тем же выводам, что и сам Корень. Разве что сделал он это несколько раньше. И этот факт, то, что наркобарон уже опережает его, Репнева на один-два шага, привел мафиози в полный восторг. Если этот темп сохранится, то наркомафия первой примет на себя удар Космэтики, если та будет сопротивляться.

Но и Рыбак не лыком шит, подумалось Николаю Андреевичу. Если он ждал этого моего звонка, значит, он уже все просчитал и совершенно спокойно может подставить под удар меня!

И Корень погрузился в просмотр вариантов.

4.

– И зачем тебя туда понесло? Погеройствовать захотелось? У тебя что, работы мало? – Полковник Владимир Тихонович Памятник, непосредственный начальник Изотова по убойному отделу ФСБ, устраивал тому «выволочку на ковре». – Что у тебя с Космэтикой?

– Я работаю.

– А результаты где?

– Мне пока не удалось выйти на лидера. Но я…

– Работаешь, знаю. – Владимир Тихонович вздохнул. – В общем, через час чтобы отчет обо всех проведенных тобой действиях по Космэтике был у меня на столе.

– Он у вас будет через пять минут. Я его уже написал.

Полковник посмотрел на невозмутимого Сергея Владимировича, и вдруг поймал себя на мысли, что что-то не нравится ему во внешности сотрудника. Ощущение было, словно майора гнетет какая-то мысль или беда, и он, пытаясь разобраться с этим самостоятельно, уходит в себя.

– И на счет твоего захвата террористов… Должен сказать тебе очень неприятную вещь… – Памятник взял карандаш и принялся легонько постукивать им по столешнице. – Тот человек, который случайно погиб во время перестрелки с последним бандитом – убит из твоего оружия.

Майор побледнел, но оправдываться не стал.

– Знаешь, кем он был? – Полковник заглянул в папку, лежавшую перед ним, – Доцентом, кандидатом философских наук, работал в Академии социальных отношений и занимался сектантством. В этот день он должен был отправиться на семинар и дать студентам задание по сравнительному религиоведению. Одним из заданий было, – Владимир Тихонович снова прочел по отчету, – «Анализ секты «Космэтика» в сравнении с «Живой этикой» Рериха». Странное совпадение, правда?

Изотов теперь усиленно изучал ковер рядом со своими ногами.

– И объяснение по этому эпизоду я жду вместе с отчетом.

– Слушаюсь. – Пробормотал Сергей Владимирович.

– Свободны.

– Есть! – Изотов козырнул, четко повернулся и печатая шаг вышел из кабинета.

Через полчаса он положил на стол секретарши Памятника отчет по Космэтике и объяснительную записку. А еще через четверть часа, заглянув по пути к экспертам-баллистам, он уже ехал в метро в сторону Щукинской, где должна была состояться его встреча с Ладушкиным.

Глава 6

1.

Ночью никаких нападений не произошло.

На это утро планов у Игоря Сергеевича не было, курс лекций, которые он читал на курсах повышения квалификации народных целителей, недавно кончились, график работы еще не перестроился, в Центр Традиционной народной медицины надо было ехать лишь к трем часам, и Дарофеев решил посвятить свое свободное время сбору сведений о Космэтике.

После легкого завтрака целитель и Витя начали медитацию. Они отделили тонкие тела от плотных, вошли в режим модифицированных «жалюзи», которые Пономарь уже окрестил «состояние «шишка», и астральное путешествие началось. Решив самостоятельно неприятности не искать, Пономарь и юный Матюшин, коротко посовещавшись, постановили: первым делом Константин.

Настроившись на личностные вибрации брата, Игорь Сергеевич «пошел по следу». Просматривая события, происходившие с младшим Дарофеевым, целитель и Витя быстро нашли последнюю операцию, в которой тот участвовал.

Константин недавно сменил работу и из ГРУ ушел в Налоговую полицию, где возглавил элитное подразделение спецназа.

Два дня назад они должны были провести захват небольшого особнячка, в котором находился офис подпольного афганского банка. Граждане суверенного Афганистана, занимались нелегальными переводами валюты за границу и обратно. По данным наружного наблюдения, в офисе на момент захвата должно было находиться не более пятнадцати человек, из которых больше половины составляли девушки-счетчицы.

Все это Дарофеев и Витя выслушали, побывав на летучке спецназовцев.

Однако, с самого начала дела у бойцов пошли наперекосяк. За минуту до начала операции на территорию особняка въехал фургон. Эта машина обычно отвозила наличность и появилась за полчаса до обычного времени своего появления. Посовещавшись, командование решило все же начать штурм.

Более тридцати спецназовцев пошло в атаку. На преодоление забора ушли считанные мгновения, но уже во дворе их встретило сопротивление. Люди восточной наружности, загружавшие мешки в фуру, успели открыть огонь. Двое бойцов оказались ранены, остальные сами были вынуждены открыть огонь на поражение.

Внутри здания на звуки выстрелов среагировали моментально и все двери и окна оказались заблокированы металлическими решетками.

На такой случай у бойцов имелись миниатюрные заряды, они перерубили прутья решеток, но темп и внезапность были потеряны. Обитатели особняка не сопротивлялись. Но когда бойцы попытались войти в одну из комнат, где лежали подозрительные мешки, раздался мощный взрыв. Трое человек погибли на месте, еще двое получили осколочные ранения. После взрыва сразу начался пожар. Систему автоматического пожаротушения работники банка успели отключить и пламя быстро охватило здание. Тут уже было не до компромата, самим бы спастись.

В общем, спасти удалось лишь малую часть денег и бумаг. Самые важные компрометирующие документы оказались уничтожены. Руководство признало, что операция провалилась.

Витя и Дарофеев внимательно проследили всю цепочку событий в особняке. Там не оказалось никого, связанного с космэтикой, никто не удостаивался снисхождения благодати.

Теперь перед биоэнергетиками стояла нелегкая задача, выяснить, как именно этому тайному обществу удалось повлиять на операцию налоговиков. Пономарь и юный Матюшин разделились. Каждый выбрал себе по несколько человек, чтобы отследить их предысторию.

Повезло Вите. Он нашел из-за чего машина прибыла намного раньше, чем была должна. Заместитель директора Афганского подпольного банка сам позвонил и потребовал, чтобы деньги забрали раньше. А произошло это из-за того, что его массажист перенес на те самые злополучные полчаса свой сеанс. А в этом была повинна владелица суки чау-чау, к которой массажист должен был повезти своего кобеля на случку. А ее попросило начальство придти на работу на полчаса раньше, чтобы подготовить финансовые ведомости к плановой ревизии. А уж начальство, директор обувного магазина и был членом Космэтики и позвонил он в момент полного отключения сознания, благодаря обрушившейся на него экстатической энергии.

Игорь Сергеевич сам просмотрел эту цепочку событий и людей и не нашел изъянов в тщательном построении случайностей.

– Это невозможно. – Пономарь явно был в шоке.

– Почему?

– Смотри, это цепочка из четырех звеньев. Не сработай одно – и все пойдет прахом. Но некто так хорошо знает этих людей, их ценностные приоритеты, что использует каждого как некую шестеренку. Они цепляются друг за друга и получается необходимый результат.

– Ну. Правильно. – Недоумевал Витя. – Что тут невозможного?

– Сколько у обычного человека знакомых, с которыми он связан какими-то делами? Ну, положим, сотня. Какова вероятность, что у них появится к нему срочное дело? Положим, одна десятая. Перемножаем. Получается общая вероятность – один к десяти тысячам. А теперь возводим это в четвертую степень. Это настолько малая вероятность, что обычный человек ее просто не просчитает.

– А экстрасенс?

– Все равно. Слишком много разных данных и возможных случайностей надо для этого учесть. И, вспомни, такое сейчас происходит по сто раз на день!

– Но тогда кто это делает? – Юный Матюшин осознал всю грандиозность и невыполнимость такой задачи.

– Вот и я думаю, кто? – Невесело отозвался Игорь Сергеевич.

2.

По части аналитики, люди Рыбака намного опережали Драйвера со всей его немыслимой компьютерной мощью. Глава наркомафии, Владимир Иванович Зарайский, по прозвищу Кикоз, стал Рыбаком относительно недавно. Предшествовали этому достаточно странные события, главным движущим лицом которых стал потерявший память Пономарь. Именно он довел старого Рыбака до того, что тот ударился в панику. Ежедневно Дарофеев являлся в Бутырскую тюрьму, где до суда содержался старый вор в законе и методично уничтожал всю меблировку.