На работу в этот день я пришла рано. Дел накопилось невпроворот. На носу осеннее дефиле в Париже. Подготовиться к нему надо тщательно.
      Кого бы из девчонок отобрать? Говорят, французские мужчины предпочитают блондинок. Разумеется, натуральных. У нас таких – большинство.
      Мужчины… Мужчины в моей жизни многое значат. Благодаря им я, собственно, и вознеслась…
      Ну, не до небес, конечно, но во всяком случае достаточно высоко. Я всегда была привлекательной, и первые мои романы начались в детском саду, хотя, если посмотреть на старые, еще черно-белые фотографии, – ничего особенного. Обычная худенькая кроха с вечно разбитыми коленками. Гадкий утенок… Оказывается, не только в сказках бывают чудесные превращения. Так сколько же у меня было мужчин? Не помню… Да и стоит ли вспоминать… Одних я любила, с другими играла, а из третьих… А из третьих я без особого труда вытрясала желаемое: деньги, драгоценности, меха – потребности мои с каждым годом все более возрастали. Часто меняющиеся любовники отнюдь не роптали, оплачивая очередной мой каприз. Наоборот, они были счастливы. Еще бы, заполучить такую женщину! В постели равных мне нет. Не голословное утверждение, между прочим. Даже сугубо деловые партнеры смотрят на меня с вожделением. Самцы, что с них взять… Но я обожаю взгляды подобного рода. Они вселяют в меня уверенность, они подбивают меня на новые подвиги, без которых я уже не могу жить.
      Невинности я лишилась в пятнадцать лет и не люблю вспоминать об этом. Слишком обыденно все произошло. Мы с подругой были на дискотеке.
      Шум, грохот, мелькание разноцветных огней…
      Мальчики, разумеется. Один из них пригласил нас к себе домой. Маринка не пошла, а я согласилась, хотя знала прекрасно, чем все это может закончиться. Но – было интересно. Интерес свой я удовлетворила полностью. Сначала – теплое до противности шампанское, затем – кровать. Вы думаете мне было больно? Да нисколько! Наоборот, я испытывала необычайное возбуждение, кажется, даже напугавшее моего партнера. К утру он имел бледный вид, а я.., а я хотела еще.
      К семнадцати годам я научилась вытворять такое… Мужчины теряли голову от моих ласк.
      А вместе с головой – деньги, от которых я никогда не отказывалась, хотя проституткой себя не считала. Проститутка – это слишком примитивно. Ну, легла, ну, раздвинула ноги, ну, сделала минет, ну получила свои сто баксов… Сто баксов для меня смешная сумма. Я стою куда дороже. Но и выкладываюсь по полной программе, причем выкладываюсь в удовольствие себе.
      Я люблю понежиться в постели. Постель – это мое. Не мое место, а просто мое. Мне нравится смотреться в зеркальный потолок спальни, отражающий изящные изгибы моего тела. Грудь, ножки – все на месте, подходи и бери, если денежки имеются. Но одних денежек будет маловато. От каждого – по способностям. Золотую эту истину я усвоила еще в школе. С кем я встречаюсь в данный момент? С Шуриком. Вообще-то он Александр Игоревич, но для меня Шурик. Шурику семьдесят лет. Оказывается, и в таком возрасте можно сохранить потенцию! Шурик женат, у него двое взрослых детей и пятеро внуков. Жене его – шестьдесят пять. Или шестьдесят шесть? Впрочем, какая разница – бабулька давно уже вышла в тираж. А у Шурика связи. Шурик у нас депутат, он многое может, и я от него отказываться не собираюсь. Пока не собираюсь, а там… Ведь мне еще и тридцати не исполнилось. Вся жизнь, как говорится, впереди.
      Любовник из Шурика никакой, стоит ли говорить об этом. Ноя терплю. Имитируя оргазм, испускаю нарочито хриплые стоны, царапаю его по дряблой спине, иногда кричу во всю глотку… Шурику нравится. Это его заводит, он, дурачок, даже начинает верить в свою небывалую сексуальную мощь. Недавно вот покрасил свои отнюдь не благородные седины в каштановый цвет, на встречи со мной приезжает в джинсах… Ох, как же мне хочется дать ему под тощий стариковский зад коленкой, но – не могу. Шурик мне нужен. Достойной замены ему я пока еще не нашла.
      Я знаю, что за глаза меня называют стервой.
      Знаю, но ничего не имею против. Стерва – прекрасное определение для женщины. Скромные и порядочные ничего в жизни не добьются, а я…
      О, о моей стремительной карьере следует рассказать особо! Получив на руки аттестат, я устроилась на работу в поликлинику. Сначала выдавала карточки в регистратуре, затем полгода просидела у кабинета главного врача – секретаршей. Поликлиника была не простая, обслуживала высокопоставленных лиц. Высокопоставленные лица часто болеют… И тут же выздоравливают в надежде на благосклонность красивой девушки. Через год я уже числилась студенткой престижного московского вуза. Иногда я посещала лекции, но не часто. После бурных ночей хотелось спать. Диплом свой, как вы понимаете, я отработала. От красного отказалась сама, хотя он стоил ненамного больше. Потом я стала моделью. Снималась в самых известных журналах, продолжала обрастать нужными знакомствами. Но… Но я устала. И – хотелось расти. В двадцать пять лет я открыла собственное дело. И помог мне в этом Шурик. Он выделил деньги, он нашел помещение, он отремонтировал его по высшему разряду. У меня – лучшие в Москве манекенщицы. Отбираю я их на конкурсной основе. Кроме внешности, обращаю внимание на интеллект – кому теперь нужны пустышки? О моем агентстве заговорили. Как из рога изобилия, посыпались выгодные контракты. И это – не предел. Есть у меня задумка открыть еще одну фирму… Не знаю только, хватит ли у Шурика сил.., и средств. Если нет – подыщу другого. Надеюсь, он будет моложе и изобретательнее в делах любви.
      О замужестве я никогда не думала, хотя многие, очень многие предлагали мне руку и сердце.
      Муж – это слишком обременительно. Видеть перед собой каждый день одно и то же опостылевшее лицо? Нет уж, увольте! «Ритусик, а что у нас сегодня на обед? Ритусик, ты приготовила мне чистую рубашку? Ритусик, давай сегодня обойдемся без нежностей, я устал…» Нет, все-таки мужчина-муж – это недоразумение. Мужчина-любовник никогда не скажет подобного и, в отличие от мужа, будет с радостью исполнять все мои многочисленные «хочу».
      Что же касается любви… Я стараюсь не допускать ее в свое сердце. Любовь – это мука смертная, это невыплаканные слезы, это разбитые надежды, это… Мне слишком больно писать о своем единственном опыте несостоявшейся любви.
      А раз так, то и не буду. Теперь у меня есть отличное противоядие от любви – Шурик, например, и другие любовники, благодаря которым я могу одеваться в дорогих бутиках, обедать в престижных ресторанах, отдыхать на лучших курортах… И все это за «спонсорский» счет!
      Мужчины… Они как маленькие дети… Они непостоянны, они хитры… Но – не хитрее меня.
      Потому что я сердцеедка. Я поедаю.., нет, я пожираю чужие сердца, но никого не пускаю в свое.
      Некоторые говорят, что у меня нет сердца. Так ли это? Я прикладываю руку к груди и чувствую, как оно громко стучит, требуя новых и новых жертв.
      Ну что ж, готовьтесь к закланию, господа!

      Итак, я сидела в своем кабинете, смотрела в окно и думала о предстоящем дефиле. Поедут пятеро. Маша, Лариса, Юлька… Эти – вне конкуренции. Наталья? Красивая девушка… Однако месяц назад она умудрилась споткнуться на подиуме. Правда, не по своей вине. Как выяснилось, ей подпилили каблук.
      Так хоть бы проверила, росомаха! Знает ведь, что на показах всякое бывает – и битое стекло в туфельках, и сломанные «молнии» на платьях. Я и сама через это прошла. Но теперь – все. Теперь я владелица собственного агентства. На моей двери висит блестящая латунная табличка: «Директор». Каждый день я смотрю на нее и радуюсь. Директор… Уважаемый человек… Со мной считаются, к моему мнению прислушиваются – приятно, черт побери! И выгляжу я хоть куда. Обтягивающее, совсем не директорское платье с большим вырезом, зеленые озорные глаза, копна вьющихся волос, нежная кожа… Я хороша собой, я молода, и все у меня впереди!
      Неожиданно зазвонил телефон, и я подняла трубку.
      – Привет, дорогуша. Чем занимаешься?
      Наигранно бодрый мужской голос заставил меня поморщиться. Опять Шурик…
      Звонит в день по несколько раз и вечно интересуется моими планами. Затушив сигарету о край хрустальной пепельницы, я поправила прическу и, стараясь скрыть раздражение, ответила:
      – Ну чем я могу заниматься на работе? Сижу и бездельничаю. Это мои подчиненные пусть вкалывают, а директор… Директор свое уже получил.
      Шурик, по-актерски громко расхохотался и тут же без перехода забился в приступе сильного кашля – уже настоящего.
      – Милый, неужели ты простудился? – Я решила проявить трогательную заботу о «возлюбленном».
      – Да нет, дорогуша, я прекрасно себя чувствую и даже готов на неслыханные сексуальные подвиги. Может, поужинаем сегодня вместе?
      – Поужинаем. Знаешь, я тут кое-что придумала и хотела бы, чтобы ты проспонсировал мой проект.
      – Мне кажется, что ты не меня любишь, а мои деньги.
      – Ты не прав! Я люблю тебя сильно и безраздельно: вместе с твоими деньгами.
      – Ну хорошо, хорошо, – снова закашлялся Шурик. – Созвонимся позже.
      В трубке раздались короткие гудки. Я положила ее на рычаг и выругалась вслух:
      – Ничего, противный старикашка… Когда-нибудь я расквитаюсь с тобой за все… Но это будет позже. Сначала я стрясу с тебя побольше денег. Да мне твои «сексуальные подвиги» уже поперек горла стоят!
      Раздражение мое было столь велико, что я вскочила с места и стала нарезать круги по кабинету, постукивая двенадцатисантиметровыми шпильками – ниже я давно уже не ношу. Перспектива провести вечер в объятиях Шурика совсем не прельщала меня, но я надеялась уговорить его вложить деньги в новое дело. Уж если продавать свое тело этому хрычу, то хоть с выгодой для себя. Ничего, такой, как он, не обеднеет.
      Мои мысли прервал громкий стук в дверь.
      Я подошла к креслу и, собираясь сесть, крикнула:
      – Войдите!
      На пороге появилась неестественно бледная секретарша. В глазах ее застыл ужас.
      – Катюша, что случилось? К нам приехал ревизор или пожаловала налоговая инспекция?
      – Хуже… – Голос секретарши задрожал, как у девчонки, собирающейся разрыдаться.
      – Ну, говори, Катя, не тяни резину..
      – Машу Максимову убили.
      – Как убили?! Не может быть!
      Маша Максимова была у нас ведущей фотомоделью и приносила приличные деньги. Характер у нее был на удивление спокойный – она ни с кем не ссорилась, всегда готова была уступить… Если я не ошибаюсь, в последнее время она жила с молодым преуспевающим бизнесменом. Кажется, они собирались пожениться…
      – Катя, ты не ошиблась? – с надеждой в голосе спросила я.
      – Ее нашли в квартире жениха с перерезанной шеей.
      Боже мой… У Маши была немыслимо длинная и тонкая шея… Лебединая… Неужели у кого-то поднялась рука на такую красоту? В это не хотелось верить!
      – За что ее?
      – Не знаю. Только что позвонили из милиции и сообщили…
      Я постаралась взять себя в руки. С трудом, но мне удалось это.
      – Успокойся, Катюша. Иди работать. Я постараюсь связаться с Машиными родными. Возможно, они еще ничего не знают.
      Телефон Машиной мамы, жившей в дальнем Подмосковье, упорно молчал. Что ж, это к лучшему, пусть узнает о случившемся не от меня. Девчонки – Машины подружки – как ни странно, оказались в курсе – быстро же летит дурная молва;;. Из их сбивчивых рассказов я поняла, что Машу обнаружила соседка, случайно увидевшая приоткрытую дверь. Маша лежала на полу в кухне, истекая кровью. Помочь ей было уже нельзя.
      Приехавшая по вызову соседки опергруппа предположила, что убийство совершено с целью ограбления: из квартиры пропала бытовая техника, стоявшая на виду. В настоящее время тело моей сотрудницы – теперь уже бывшей – находится в морге.
      Тяжело вздохнув, я достала из сейфа фотоальбом и открыла его. Маша… Красивая стройная девушка с выразительными глазами. Я не могла представить ее мертвой… Она пришла ко мне совсем юной неопытной девчушкой и за короткий срок обогнала многих. Может, позавидовал кто?
      Да ну… Какая ерунда: от зависти – убить…
      На глаза попался номер сотового Машиного жениха. Надо бы выразить ему свои соболезнования. Пусть знает, что он не одинок в своем горе.
      Мы все разделяем его. Мы…
      – Алло, – раздался приглушенный мужской голос.
      Я тяжело вздохнула и почти шепотом спросила:
      – Простите, вы Алексей?
      – Алексей.
      – Меня зовут Маргарита. Я – Машина начальница. Несколько минут назад мне сообщили о том, что произошло… Я в шоке! Пожалуйста, примите мои соболезнования…
      – Благодарю, – перебил меня мужчина, и я почувствовала неловкость.
      – Мы можем оказать вам материальную помощь… Маша была у нас ведущей фотомоделью…
      – Я не испытываю материальных затруднений, – сказал мужчина и дал отбой.
      Оно и понятно, какие у него могут быть материальные затруднения? Никаких! Мои девочки знают себе цену.
      Маша, дразняще улыбаясь, смотрела на меня с фотографий. Красивое лицо… Блестящее будущее… Толпы поклонников у длинных стройных ног. И такой чудовищный финал…
      Тяжело вздохнув, я спрятала альбом в стол и вновь набрала номер Алексея. Мне хотелось помочь ему. Кроме того, я должна была принять хоть какое-нибудь участие в организации похорон своей сотрудницы.
      – Простите, это опять я, – неуверенно произнесла я.
      – Я понял. – Мужчина был явно раздражен, что ж, его чувства вполне можно понять.
      – Простите меня за назойливость, но…
      Я была не только Машиной начальницей… Мы были подругами…
      – Вас, кажется, зовут Маргаритой? – донеслось до меня издалека.
      – Да, – ответила я.
      – Послушайте, Маргарита, а вы не согласитесь выпить со мной чашечку кофе?
      – Кофе? Конечно… – Где и во сколько?
      – Прямо сейчас. Я нахожусь в ресторане «Мулан» на Садовнической. Я жду вас в течение часа.
      Вы найдете меня за крайним столиком слева. Думаю, мы узнаем друг друга.
      Я достала помаду, подкрасила губы, бросила мобильник в сумочку, вышла из Кабинета, сказала секретарше, что вернусь через пару часов, спустилась к автомобилю и, – надавив на газ, помчалась в сторону Садовнической.

      Припарковав машину на стоянке, я посидела какое-то время, собираясь с мыслями, – все-таки миссия мне предстояла не из приятных, затем невесело подмигнула своему отражению в зеркальце заднего вида, встала, захлопнула дверку и, громко цокая тоненькими каблучками по скользким плиткам, заменявшим асфальт, направилась к украшенному декоративными фонариками входу.
      В «Мулане» я прежде никогда не была. Судя но пряным запахам, ресторан был китайский. Китайскую кухню я не люблю, но в таких местах всегда можно заказать и европейские блюда. Впрочем, я сюда не есть пришла. Надо бы поскорее сказать подобающие случаю слова и смотаться в более приятное местечко. Интерьер здесь какой-то убогий… Слизан с диснеевского мультфильма. Я его не смотрела, но песенку слышала. Та-ти-та-та…
      Приятная мелодия. Но где же Машин жених? На показах бывает так много мужчин – пойди их всех упомни… Этот? Нет, этот налысо обрит, весь затянут в кожу. На бизнесмена явно не тянет, не он.
      Может, тот, в углу? Староват, да и мне строит глазки. Фу ты, козел!
      Наконец за столиком слева я увидела подходящего. Молодой, симпатичный, хорошо, со вкусом одет и – совершенно пьяный. Кажется, я его видела раньше… Да, определенно видела, и не раз.
      Я подошла к нему и сказала:
      – Простите, вы Алексей?
      – Алексей, – понуро кивнул он, расточая едва уловимый запах фирменной туалетной воды «Хьюго Босс».
      Мужчина поднял голову и посмотрел на меня сальным взглядом. Ничего себе – и это называется убитый горем жених? Бедная Маша… Хотя…
      Полулитровая бутылка «Реми Мартин» почти пуста. Коньяк, конечно, хороший, но и он забирает будь здоров, особенно если пить не закусывая – щедро украшенная пряной травой снедь на тарелке перед Алексеем успела слегка заветриться.
      – Я не люблю, когда на меня так смотрят, – произнесла я строго, усаживаясь за стол.
      – Извините, Маргарита, наверно, я перебрал.
      – Ладно уж, прощаю, – улыбнулась я.
      Раздражение тут же улетучилось, уступив место жалости. И что я такого себе напридумывала?
      Алексей не в себе. Он искренне переживает смерть Маши. Вон как дергается кадык, и руки дрожат.
      Поерзав на стуле, я заглянула Алексею в глаза.
      – Мне очень жаль, честное слово. Маша была потрясающей девушкой… Остается надеяться, что милиция найдет убийцу и накажет его по заслугам.
      – Дело – висяк, – прохрипел Алексей пьяным голосом. – А по заслугам милиция наказывает только невиновных.
      – Тоже верно, – грустно улыбнулась я и, не зная, что сказать дальше, спросила:
      – Ну и где же ваша чашечка кофе?
      – Вот, – Алексей махнул рукой в сторону коньячной бутылки и, чуть не сбив ее, испуганно ухватился за горлышко.
      – Я не пью, – я попыталась остановить его. – Я за рулем.
      – Мы все за рулем. – С мученическим лицом Алексей налил мне полную рюмку.
      – Послушайте, я не буду пить! Я говорю вполне серьезно…
      – Мне сейчас тоже не до шуток.
      – Я не могу… – упиралась я.
      – Вы обязаны помянуть свою сотрудницу.
      Я думаю, у вас не каждый день убивают таких красивых девушек.
      – Это точно, девушек у нас убивают не каждый день.
      Я повертела протянутую мне рюмку в руках и не раздумывая осушила ее до дна.
      – Вот шоколад. – Алексей пододвинул ко мне разломанную плитку.
      – Я, наверное, повторяюсь, но мне правда жаль, что все так нелепо произошло…
      – Нелепее не бывает, – кивнул Алексей. – Оказывается, Машка была беременна.
      – Беременна?!
      – Да, на третьем месяце.
      – Но ведь она ничего не говорила… А как же контракт… Карьера? Да о чем она думала?!
      – О себе, разумеется. – Алексей смерил меня таким ледяным взглядом, что я почувствовала смятение. – Машка хотела быть матерью… Жаль, что я ничего не знал.
      – Мне казалось, что у Маши на первом месте была карьера.
      – На первом месте у Маши был я, – отрезал Алексей.
      Приклеив к губам вежливую улыбку, я постаралась скрыть свое возмущение. Терпеть не могу самоуверенных мужиков! Сегодня он пьет дорогой коньяк, а завтра его фирма прогорит ко всем чертям. И кто будет содержать ребенка? Нет, я не против детей, но в двадцать лет думать о детях глупо.
      Неужели Маша пренебрегла моими советами?
      Выходит, пренебрегла… Забеременеть в начале блестящей карьеры. Нет, вы подумайте! Поставить на карту все ради такого.., такого…
      В поисках нужного слова я бросила на Алексея оценивающий взгляд и поняла, что он тянет всего на одну ночь, не более.
      – Маша любила меня, – виновато сказал Алексей. – Ты даже не представляешь, как она нуждалась во мне последнее время. – Он и сам не заметил, как перешел на «ты». – Она не похожа на тебя, Маргарита, она – другая.
      – Да что ты вообще обо мне знаешь?! – неожиданно для себя самой вспылила я.
      – А о тебе и не надо ничего знать, – усмехнулся Алексей. – У тебя все на лице написано. Не трудно догадаться, что ты ждешь от жизни слишком многого: славы, денег и бессмертия. Простые человеческие чувства тебе не знакомы.
      – С меня хватит. Не желаю больше выслушивать этот бред! – Я сделала попытку подняться, но, увидев бледное лицо Алексея, застыла на месте. По щекам его текли слезы, губы беззвучно шевелились. «Маша, Маша…» – рвался из груди стон. Оставишь такого – сделает что-нибудь с собой. А я, хоть и стерва, буду потом переживать, – Может, ты хочешь еще выпить? – участливо спросила я.
      – Выпить? Нет, не хочу. Знаешь, больше всего на свете мне хочется ей позвонить…
      Я не могу поверить в то, что теперь-то звонить некому. Еще недавно мы пили мартини и искали на небе Большую Медведицу…
      Алексей сжал мою руку с такой силой, что я не выдержала и вскрикнула от боли. А ведь они были по-настоящему близки… Счастливая Машка, хоть перед смертью испытала настоящее чувство. А я? Я никого не любила еще и, наверное, не полюблю. Я слишком рациональна.
      Я все взвешиваю на незримых весах: нужно, не нужно, продавать или не продавать – себя. Освободив руку, я перевела дыхание и произнесла словно во сне:
      – Я понимаю, Алеша, как тебе тяжело. Чтобы пережить смерть Маши, тебе необходимо поскорее включиться в работу. Ты должен уйти в нее с головой. Станет намного легче. Я не знаю другого лекарства, кроме этого…
      Алексей промолчал.
      – К сожалению, мне пора. Если понадобится помощь, звони, не стесняйся. Маша не была мне чужой.
      – Послушай, Маргарита, я слишком пьян.
      Прошу тебя, отвези меня домой.
      Алексей вновь схватил меня за руку – на сей раз, чтобы не свалиться со стула.
      – А где твоя машина? – поинтересовалась я.
      – В гараже. Я приехал сюда на такси.
      Я стараюсь не садиться за руль в пьяном виде.
      Чтобы дотащить Алексея до своей тачки и посадить его на заднее сиденье, мне понадобилось минут двадцать. Тяжеленный дядя оказался.
      Вспыхнувшие было добрые чувства окончательно улетучились после того, как он едва не сблевал мне на платье.
      – Это ж надо так нажраться, – пробурчала я, заводя мотор. – Как на тебя соседи посмотрят, если увидят, милый ты мой.
      – А мне плевать на соседей, – послышалось сзади. – Я вообще в этой квартире жить не собираюсь. Вот оклемаюсь и продам ее к чертовой матери… Она, падла, кровью воняет.
      – Кто?!
      – Кто, кто… Не кто, а что – квартира.
      Громко рыгнув, Машин жених захрапел.

      Алексей жил в недавно построенном доме в самом центре Москвы.
      – Эй, мы не заблудились? Это твой дом? – спросила я, оборачиваясь к проснувшемуся спутнику.
      – Мой, – произнес он почти шепотом.
      – А раз твой, так вылезай ко всем чертям и топай домой.
      – Проводи меня до квартиры, – робко попросил Алексей.
      – Как это?!
      – Ты же сама видишь, в каком состоянии я нахожусь. Могу упасть на лестничной площадке.
      – Вообще-то мне не приходилось провожать мужчин до дома.
      – Тогда стоит попробовать.
      Я сделала недовольное выражение лица и вышла из машины.
      – Я помогаю тебе только потому, что уважала и любила Машу…
      – А я на большее и не рассчитывал, – прокряхтел Машин жених, вылезая из машины.
      Алексей жил на последнем этаже. Порывшись в карманах, он достал увесистую связку ключей и открыл массивную дубовую дверь.
      Я перешагнула через порог и испуганно замерла на месте. При мысли о том, что несколько часов назад здесь было совершено преступление, мне стало плохо.
      – Ну что ты трясешься? – спросил Алексей, сбрасывая с ног ботинки.
      – Наверное, просто нервы. Тут крови совсем не видно…
      – Как только мусора уехали, домработница навела порядок. Вот уж не думал, что эта квартира будет измазана кровью любимой женщины…
      Непослушными пальцами Алексей расстегнул ворот белоснежной рубашки и, развязав галстук, бросил его на пол.
      – Ты, Маргарита, не уходи. Если тебе не трудно, завари, пожалуйста, крепкий кофе, а я быстро ополоснусь в ванной, чтобы протрезветь окончательно.
      Не говоря ни слова, я прошла на кухню. Мысль о том, что Маша была убита именно здесь, не давала мне покоя. Все, делаю кофе и уезжаю отсюда к чертовой матери, я не мать Тереза, чтобы всем помогать.
      Чайник закипел быстро. Банку с растворимым кофе я обнаружила в шкафу. Поставив ее на стол, я тупо уставилась в окно. Прошло несколько минут, но Алексея все еще не было. Что он там, заснул, что ли? В конце концов, у меня и без него дел полно!
      Не чувствуя вкуса, я проглотила кофе, еще раз взглянула на часы (сорок минут моется, однако; это уже все границы перешло!) и, решительно встав, направилась к ванной.
      В ванной слышался шум льющейся воды: душ работал на полную катушку. Я громко постучала в дверь и недовольно произнесла:
      – Алексей, чайник вскипел. Будь другом, закрой за мной. Мне пора на работу, я ухожу!
      Ни слова в ответ. Ну и свинья…
      – Эй! Мне пора! Ты слышишь меня?
      Тишина… Господи, неужели мне придется вытаскивать этого борова из ванной? Он же тяжеленный… Толкнув дверь, я перелетела через порог и застыла в оцепенении. На полу в луже воды увеличивающейся на глазах (ванна была переполнена), лежал Алексей. Раздеться он не успел. Его белоснежная рубашка была запачкана кровью.
      Я вскрикнула и опустилась на колени.
      – Леша, ты живой? – спросила я чужим голосом, чувствуя, что сейчас хлопнусь в обморок.
      Алексей застонал и открыл глаза.
      – Рита, он ушел.., через окно… Он на крыше…
      – Кто он???
      Я оглянулась и увидела небольшое, распахнутое окно – такие делают в новых домах для проветривания санитарных помещений. От уличного ветра занавески раздувались, напоминая паруса.
      Не раздумывая ни минуты, я бросилась к окну и выглянула на улицу. В полуметре от широкого мраморного подоконника была пожарная лестница, которая, вне всякого сомнения, вела прямо на крышу. Архитекторы хреновы, хоть бы о безопасности жильцов подумали!
      Услышав слабый стон Алексея, я вернулась к нему.
      – Я и не подозревал, что он будет ждать меня в ванной, – сказал он.
      – Ты это о ком? Ты знаешь его? Говори же!
      – Не знаю, Рита. Я никогда не видел его раньше. Наверное, это он убил Машу…
      Алексей закрыл глаза и замолчал. Я осторожно потрясла его за плечо:
      – Леша, я сейчас вызову милицию и «скорую помощь». У тебя вся рубашка в крови.
      – Рита, я умру, – едва разлепляя губы, прошелестел он. – Этот гад выпустил в меня две пули…
      – Не говори ерунды! И не таких с того света вытаскивали. Ты только держись, слышишь? Я оставлю тебя на несколько секунд, чтобы позвонить.
      Я быстро…
      Выскочив из ванной, я подбежала к телефону и сняла трубку. Гудка не было. Я потянулась к аппарату и только тут заметила перерезанный провод.
      От испуга перед глазами поплыли красные круги.
      Кое-как справившись с приступом дурноты, я прошла в коридор, нашла свою сумочку и принялась судорожно выгребать ее содержимое. Сотовый, где же сотовый? Черт, наверное, в машине остался.
      Я открыла входную дверь и не дожидаясь лифта бросилась вниз по лестнице, прыгая через несколько ступенек. Примерно на пятом этаже меня вдруг осенило: соседи! Надо позвонить в любую дверь и попросить помощи, ведь жизнь Алексея может оборваться в любой момент!
      Подбежав к обитой дорогой кожей двери, я стала истерично молотить в нее кулаками и громко кричать:
      – Эй, люди добрые, помогите! Вызовите, пожалуйста, «скорую помощь», здесь человек умирает!
      Покричав минут пять, я поняла, что никто мне не откроет, и, махнув рукой, бросилась дальше. На одном из пролетов я неожиданно споткнулась и кубарем покатилась вниз. Когда мой полет окончился, я с сожалением обнаружила, что тоненькие каблуки-шпильки от новых итальянских туфель успели отлететь. Однако колготки, как ни странно, остались целехонькими.
      – О, черт, – простонала я и попыталась встать.
      Это оказалось не так-то просто. Щиколотка правой ноги опухала на глазах, ушибленное колено левой кровоточило.
      Пока я ползала, как каракатица, дверь одной из квартир распахнулась и на площадку вышла молодая, симпатичная женщина. Хотя мне и самой было плохо, я успела заметить темные круги под ее глазами и болезненную бледность, покрывавшую щеки.
      – Пожалуйста, помогите мне встать, – обратилась я к ней. – Кажется; я растянула связки.
      – Что?! – Женщина вздрогнула и с испугом уставилась на меня. – Что вы сказали?!
      – Пожалуйста, помогите мне встать. Я очень тороплюсь…
      Еще раз взглянув на незнакомку, я осеклась. Руки ее были испачканы кровью… На белоснежной нарядной блузке тоже была кровь… Нет, этого не может быть… Куда я попала в конце-то концов?!
      Незнакомка подхватила меня подмышки и помогла подняться. Я вновь посмотрела на ее окровавленные руки, и хватаясь за перила, сделала несколько шагов самостоятельно.
      – Не бойтесь. Я не сделаю вам ничего плохого… – замотала головой незнакомка.
      – Но у вас кровь… Если вы выйдете в таком виде на улицу, вас заберет милиция!
      Незнакомка, охнув, прислонилась к стене.
      – В самом деле, мне надо привести себя в порядок, – сказала она, тупо оглядывая собственную блузку – Я была у любимого человека… Он напился… Мы поссорились… Он схватил меня за волосы и стал бить головой о стену… Я взяла с телевизора статуэтку и ударила его по голове… Я и подумать не могла, что он умрет… Я вовсе не желала его смерти… Я пыталась защитить себя… Я ни в чем не виновата… Я хотела привести его в чувство…
      Я вся перепачкалась кровью, а он так и не встал…
      Ужас какой, я ведь даже не смогу доказать, что все это произошло случайно…
      – Вот что, милая, я думаю, вам нужно побыстрее уносить отсюда ноги, – резко оборвала ее я. – Вы и в самом деле не сможете оправдаться. Простите, но мне срочно нужно позвонить!
      Машина моя стояла у подъезда. Какое счастье, что хоть с ней ничего не случилось – в такой дурацкий день можно было ожидать чего угодно.
      Телефон, весело подмигивая зеленым глазком – батарейка, слава Богу, не разрядилась, – сиротливо лежал на сиденье – и надо мне было оставить его здесь! Набрав «ОЗ», я вызвала «скорую», нажала на кнопку отбоя и с удивлением обнаружила, что женщина, только что убившая своего любовника, и не думала никуда убегать. Тихонько всхлипывая, она стояла у бровки тротуара и выглядела такой несчастной, что у меня невольно заныло сердце.
      – Садись-ка ты лучше в машину, – решительно произнесла я и открыла заднюю дверь.
      Незнакомка, не раздумывая, прыгнула в салон, и, теребя дрожащими руками носовой платок, вытерла проступивший на лбу пот.