Обхватив колени руками, я сидела на стареньком раскладном стуле, бог весть как сохранившемся до наших времен, и кисло улыбалась. Кирилл подошел к магнитофону и прибавил звук. По телу пробежала легкая дрожь. Покосившись на мужа, я съежилась и сжала кулаки. Максим сидел рядом с мангалом и следил за тем, чтобы шашлык не подгорал. Почувствовав мой взгляд, он резко вскинул голову и посмотрел на меня. В его глазах было столько ненависти, что я не выдержала и отвернулась.
      Ровно три года я живу со своим мужем. Три года изо дня в день этот взгляд преследует меня. Хитрые, узенькие, масляные глазки сопровождают каждое мое движение. От этого я схожу с ума и даже на улице не могу избавиться от липкого, как паутина, страха.
      Ну ничего, осталось совсем немного, и ты не будешь больше доставать меня. Когда-нибудь на это надо было решиться.
      Кто-то бесцеремонно потряс меня за плечо. Я подняла голову и увидела Верку.
      — Хорош грустить, — улыбнулась она. — Может, потанцуем?
      — Что-то не хочется, — вздохнув, ответила я. Верка с силой ткнула меня в бок. Я взвизгнула и потерла больное место.
      — Ты что руки распускаешь?
      — Тогда не сиди как пришибленная. Смотреть тошно. Веселиться надо, не на похороны же приехала. Твой придурок и так уже на тебя косо смотрит.
      — Он всегда на меня так смотрит, — резко перебила я Верку.
      — Всегда не всегда, а из-за твоего дурацкого поведения можно все дело испортить. Тебе что, трудно встать и повилять бедрами в такт музыке?
      — Не могу. У меня ноги трясутся.
      — А говорила, что сможешь держать себя в руках… — Верка замолчала и помахала рукой глядевшему на нас Максиму.
      — Ну что, Макс, скоро мы есть-то будем? У тебя тут такие ароматы — аж слюни до пупа отвисли! — неестественно радостным голосом закричала она.
      — Кто виноват, что мы только дрова ровно сорок минут искали. Я думал, у нас нормальный пикник получится, а пришлось ползать тут в поисках сушняка. Попробуй сама разжечь костер из мокрых дров, а я на тебя полюбуюсь.
      — Что тебя не устраивает? — прищурила глаза Верка.
      — Надо было березовый уголь купить и дурью не маяться.
      — Между прочим, пакет березового угля стоит пятьдесят рублей, а их еще заработать нужно. На пятьдесят рублей можно хорошего парного мяса купить.
      — А ты у моей женушки спроси, почему она не пожелала раскошелиться. С каких это пор она деньги считать стала? — зло пробурчал Максим, брызнув в мангал немного воды.
      — Я всегда считала деньги, — сухо произнесла я, одарив супруга ненавидящим взглядом.
      — Что-то я этого не заметил. Ты в последнее время столько шмоток себе понабрала — шкаф скоро не выдержит.
      — Я покупаю вещи на свои честно заработанные деньги. Имею на это полное право.
      Максим сморщился и сквозь зубы процедил:
      — Давай я тебе дома расскажу о твоих правах, а то при посторонних не хочется. Боюсь, будет много крови.
      — Ребята, да ладно вам! Что вы как маленькие?! — не выдержала Верка. — С вами лучше никуда не ездить. Хватит ругаться! Мы же сюда приехали отдыхать. Максим, ты нас больше посторонними не называй. Я же, как-никак, родная сестра твоей жене. Посторонних тут нет. Все свои. С минуты на минуту все будет готово, а вы ругаться вздумали. Кирилл, разливай коньяк.
      Кирилл открыл бутылку и разлил коньяк по рюмкам. Максим поднес рюмку к носу, понюхал и недовольно произнес:
      — А это что еще за пойло?
      — Тоже мне, пойло нашел, — обиделся Кирилл. — Между прочим, это пойло двести семьдесят пять рубликов стоит. Это дагестанский коньяк. Довольно вкусная вещь.
      Все пропустили по рюмочке и с жадностью накинулись на шашлык. Я почувствовала легкое головокружение и, потянувшись к бутылке, налила себе полную рюмку.
      — Во дожила, коньяк как воду хлещешь, — усмехнулся Максим и засунул в рот дымящийся кусок мяса.
      Не обращая внимания на его слова, я одним глотком осушила рюмку. Повертев в руках шампур, отдала его Верке. Есть не хотелось, наверное, оттого, что шашлык приготовил мой муж. Поднявшись со стула, я подошла к магнитофону, щелкнула кнопкой перемотки, нашла подходящую мелодию и, отчаянно встряхнув головой, принялась танцевать. Верка чуть было не поперхнулась, но вовремя прокашлялась и уставилась на меня во все глаза. Я весело подмигнула ей и ловко села на шпагат. Затем сделала колесо и встала на мостик.
      Кирилл восхищенно зааплодировал. Я подбежала к нему, выхватила из рук коньяк, налила себе полную стопку и залпом выпила ее.
      — Шалавой была, шалавой и осталась, — злобно произнес Максим и сплюнул себе под ноги.
      Окинув его насмешливым взглядом, я продолжала танцевать. Все будет хорошо! Все обязательно будет хорошо, мысленно твердила я себе. Скоро все закончится. На днях я уеду в Москву и встречусь с любимым мужчиной. При воспоминании о Глебе сердце забилось с такой сумасшедшей силой, что едва не выскочило из груди.
      Москва — это город моей мечты. Город, по которому стрелой проносятся лимузины с роскошными женщинами. Наверное, от таких лимузинов не пахнет бензином. От них пахнет дорогим парфюмом, от этого запаха темнеет в глазах и кружится голова. Нина Риччи, Палома Пикассо, мой обожаемый Армани… Сногсшибательные наряды, дорогие украшения, ночные клубы, элитные рестораны… Уверенные в себе мужчины в шикарных костюмах от лучших кутюрье мира. Мой Глеб носит именно такой костюм, и я знаю, что он выложил за него бешеные деньги. Глеб никогда не скупится! Недавно он купил мне юбку из кожи рептилии с разрезами от бедра. Глеб говорит, что хорошая кожа придает дамам уверенность в себе. В этой юбке я превращаюсь из забитой провинциалки в женщину-вамп. Пройдет немного времени, и я обязательно пересяду в свой собственный лимузин. Я буду разговаривать с водителем по специально оборудованному телефону, лениво потягивая виски со льдом. Я буду сидеть в своей роскошной юбке на белоснежном кожаном диване и любоваться ночной Москвой. Рядом будет сидеть Глеб и курить трубку. Он подарит мне эту жизнь, я в этом не сомневаюсь. Он обещал. Он всегда делает то, что обещает. Я буду брать от жизни все, оставляя за собой толпы вздыхающих мужчин и завистливые взгляды женщин. Я рождена для такой жизни, потому что я умна, красива, хитра и всегда четко знаю, чего хочу. А хочу я ни много ни мало, а выйти замуж за Глеба. У меня будет московская прописка, двухэтажный особняк с охраной и куча денег. Я ненавижу нищету, потому что выросла в ней и прожила в ней двадцать пять лет. Я ненавижу свой городок, потому что до Москвы надо добираться около суток, потому что в нем нет лимузинов и дорогих женщин, потому что местные жители пашут на заводе и в открытую ненавидят тех, кто сумел обзавестись более или менее сносным барахлом. Я ненавижу своего мужа за то, что он мертвым грузом повис на моей шее, даже не пытаясь устроиться на работу, — ему нравится жить за мой счет и тянуть с меня все соки. Я ненавижу его за то, что он считает необязательным чистить зубы по утрам, ежедневно принимать душ и пользоваться хоть каким-нибудь одеколоном. Я ненавижу его потому, что он совершенно ничего не смыслит в постели и знает одну-единственную позу «бутерброда». Он стал мне настолько противен, что я брезгую ложиться с ним в одну постель! Я ненавижу его за то, что он туп, ревнив и гадлив. Я ненавижу его за то, что он может запросто поднять на меня руку даже в присутствии посторонних людей. Но сегодня его убьют… Моя сумасшедшая мечта наконец исполнится… Я буду свободна, а это значит, что я смогу выйти замуж за Глеба. Нужно толь ко немного потерпеть. Я смогу, я очень терпеливая. Я двадцать пять лет терпела унизительную нищету и три года терпела этого урода. Осталось потерпеть каких-то пару часов…
      Я опять села на шпагат и легла грудью на землю, затем посмотрела на Верку и громко спросила.
      — А тебе так слабо?
      — Конечно, слабо. Я в отличие от тебя хореографических школ не заканчивала.
      Я улыбнулась, встала, подошла к столу и налила себе четвертую по счету рюмку коньяка.
      — Ты хоть немного закусывай, — тихо сказала Верка.
      — Не хочу, — буркнула я, сделав глоток. — Не хочу!
      — Она никогда не закусывает, — ехидно усмехнулся Макс, насаживая мясо на шампуры. — Она привыкла в своем стриптизе водку жрать и ногами дрыгать. Еще разденься, шлюха поганая.
      — И разденусь! — вызывающе бросила я и, скинув блузку, осталась в кружевном лифчике.
      Магнитофон исторгал томную мелодию. Я обхватила грудь руками и принялась извиваться в танце. Максим выразительно покрутил пальцем у виска.
      — Стриптизерша хренова! Кто бы мог подумать, что я женюсь на шлюхе!
      — Между прочим, именно танцами я зарабатываю свои деньги. Если тебе что-то не нравится, то танцуй сам.
      — В гробу я видел такие деньги!
      — Тем не менее ты существуешь на них ровно три года! — громко крикнула я, подумав о том, что Макс, сам того не ведая, попал в точку: именно в гробу он их и увидит. Я не поскуплюсь и положу ему в гроб все свои немногочисленные сбережения. Чтобы и на том свете у этого козла была хоть какая-то копейка.
      — Одному Богу известно, как ты меня достала!
      — Так разведись! — Я посмотрела на Макса взглядом, полным надежды. — Разведись, Макс. Какие проблемы! Дай мне право на собственную жизнь!
      Максим покраснел до кончиков ушей и, как гадюка, прошипел:
      — Я тебя скорее убью, чем разведусь. Ты меня знаешь. Я еще съезжу в Москву, найду клуб, гае ты танцуешь, и поговорю с твоим хозяином. Я просто уверен, что ты не только вертишь жопой перед холеными, зажравшимися мужиками, но и удачно раздвигаешь ноги. Думаешь, я дурак и не понимаю, что одним танцем таких денег не заработаешь?! Я знаю, где ты танцуешь: в фирме досуга, сука! Трахаешься за деньги, тварь! Твои деньги грязные!
      — Надо же, по-моему, ты никогда не брезговал моими деньгами! Ты жрешь на эти деньги, покупаешь себе шмотки, копишь на «жигуленок» Ты же не хочешь приобрести машину через газету, ты хочешь именно новый «жигуль», с завода. С чехлами на сиденьях. Только, знаешь, что я тебе скажу — «жигуль» он и есть «жигуль»! И не важно, какой он — новый или старый! Потому что это дерьмо на четырех колесах говорит само за себя! Дешевые мужики мечтают о дешевых машинах!
      — А ты какая? Дорогая, что ли?! Дура набитая, ты что о себе возомнила?! Ты думаешь, что будешь ездить на дорогой тачке?
      — Я буду ездить на лимузине, — отчеканила я.
      Макс громко рассмеялся и закурил сигарету.
      — Господи, да заткнись ты! Надоело слушать твой бред! Ты посмотри на себя, кому ты нужна! У тебя уже ягодицы отвисли, как у старухи, рожа прыщами покрывается! Ты уродина!
      — Я красивая, — перебила я этого придурка. — Я красивая, и ты это знаешь. Я прекрасно танцую, у меня роскошное тело и упругие ягодицы. Я чертовски красивая!
      — Ты уродина, — громко заржал Макс — Ты даже не представляешь, какая ты уродина!
      — Прекратите немедленно! — громко закричала Верка. — С вами невозможно отдыхать. Когда вы научитесь выяснять отношения дома? Что за привычка выносить сор из избы?! Максим, разве можно так унижать женщину?!
      — Это не женщина, — пробурчал мой супруг.
      — А кто же она, по-твоему? — вытаращила глаза Верка.
      — Она моя жена.
      — А что, разве твоя жена не женщина?! Откуда в тебе столько цинизма?! Тебе хорошо известно, что Дарья очень яркая и красивая женщина. Она профессиональная стриптизерша и этим зарабатывает на жизнь. Между прочим, не только на свой кусок хлеба, но и на твой тоже, учти это. Если ты такой правильный и тебе не нравится то, что делает твоя жена, то устройся на работу, а Дашка будет сидеть дома, варить обед и ждать тебя с работы.
      — Ты же знаешь, что в нашем городе работы днем с огнем не найдешь. Завод и тот скоро закроют. Всех посокращали. Какая, к черту, работа?! В Москве с иногородними связываться никто не хочет. Всем подавай прописку. Без прописки можно только в какой-нибудь бар устроиться, как Дашка. Но я же не буду стриптизером. Я же нормальный мужик, а не какой-нибудь педик.
      — Ну так и веди себя, как мужик, — буркнула Верка, поднялась и, не обращая внимания на Макса, принялась танцевать. Макс ухмыльнулся и принялся возиться с шампурами. Кирилл закурил и нервно стряхнул пепел. Верка пристально посмотрела на меня и тихо произнесла:
      — Дашка, ты что совсем не закусываешь? Так тебя развезет по полной программе. Что мы с тобой делать будем?
      — Меня тошнит, — брезгливо скривилась я.
      — От чего?
      — От шашлыка.
      — Зря, вкусное мясо, свежее. Мы с Кириллом полчаса выбирали. Весь рынок оббежали.
      — Мне кажется, что этот шашлык сделан из моего мужа…
      — Что? — вытаращила глаза Верка и на минуту встала как вкопанная. — Что ты такое говоришь?
      — Я говорю, что мясо какое-то сморщенное на мужа моего похоже. Как об этом подумаю, так сразу рвать тянет.
      — Дашка, ты что, совсем головой поехала?
      — Может быть. Если бы ты три года прожила с этим недоумком, то чувствовала бы то же самое Я же не виновата, что шашлык действительно похож на моего мужа. Мы же приехали сюда, чтобы его убить? Так вот, мне кажется, что он уже покойник, а теперь мы порезали его тело на мелкие кусочки и едим шашлык.
      — Тише ты, дура!
      — Нас никто не слышит. Музыка гремит на полную катушку.
      — Все равно. Твой Макс и так уже косо смотрит, словно о чем-то догадывается.
      — Он всегда так смотрит. Скорее всего, он в детстве страдал косоглазием и не успел его вылечить. А насчет того, чтобы он о чем-то догадался, то за это можешь не переживать. У него ума не хватит.
      — Хватит, — резко перебила меня Верка. — Хватит чепуху пороть. Не хочешь есть этот чертов шашлык, не ешь.
      — Ну что, девочки, может, по стопочке? — предложил Кирилл и разлил коньяк по рюмкам.
      Я чувствовала, что мне уже хватит, но не могла остановиться. Надев блузку, подошла к складному столику, взяла свою рюмку и громко сказала:
      — Я хочу произнести тост!
      — Я смотрю, ты многому в Москве научилась, — ухмыльнулся Макс. — Тост она хочет произнести! Что-то раньше ты особым красноречием не отличалась. Это ты, наверное, своим клиентам говоришь, когда они суют баксы тебе в трусы и наливают стакан водки?
      Я не пью водку, — спокойно ответила я, глядя ему в глаза. — И я не стыжусь того, что в мои трусики или лифчик суют деньги. Я принимаю это как благодарность, как вознаграждение за свой труд. Да, я танцую в стриптизе, но я отнюдь не считаю, что моя профессия хуже других. Напротив, я горжусь ей. Москва— не простой город, приезжих там не любят. В Москве выживают только сильнейшие. Слабые не выдерживают, сходят с дистанции и возвращаются домой, где для них всегда найдется тарелка супа и теплая кровать. Я смогла удержаться в Москве, но не потому, что трахаюсь с клиентами. Я умею танцевать, я специально этому училась. Я не стриптизерша. В моей трудовой книжке есть запись: «Принята на работу в ночной клуб на должность танцовщицы». Публика любит смотреть, как я танцую, и мне это доставляет удовольствие. Я горжусь тем, что за свое искусство получаю деньги, Максим!
      — Дура ты, нормальному человеку, если он выступает на сцене, в кайф получать цветы!
      — Мне никогда не дарят цветы, потому что я работаю в ночном баре, а не в театре, и там совершенно другая публика. Если бы мне дарили цветы, я бы не смогла ими накормить свою семью. А теперь я все-таки скажу тост. Давайте выпьем за то, чтобы нам не приходилось заниматься тем, к чему не лежит душа, чтобы мы не рисковали своей драгоценной свободой и не совершали греховные поступки, чтобы жизнь не заводила нас в такие тупики и лабиринты, из которых нельзя выбраться, чтобы люди, которых мы давно уже не любим, отпускали нас с миром и давали нам право на собственную жизнь. Я пью за удачу, потому что без удачи не бывает счастья, а еще я пью за то, чтобы эта удача поворачивалась к нам только лицом. И пусть у каждого из нас будет свой шанс ухватить счастье за хвост, главное — не упустить этот шанс, какую бы цену за него ни запросили…
      — Я что-то не понял, к чему ты клонишь? — побагровел Макс.
      — Все, что я хотела сказать, я уже сказала, повторять не буду, надеюсь, до тебя дойдет.
      Почувствовав легкое головокружение, я поставила рюмку на стол и поплелась в глубь леса.
      — Ты куда? — крикнул мне вслед Максим.
      — По нужде, — отмахнулась я от него.
      — Вот черт, не надо было столько пить!
      Желудок неприятно ныл, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Заметив небольшой ручеек, я села на землю, вытянув ноги. Перед глазами стоял Макс. Как же он мне надоел! Не человек, а скотч какой-то, прилип так, что не отдерешь. По щекам потекли слезы. Верно говорят: когда напьешься, водка плакать начинает, только я пила не водку, а коньяк, впрочем, какая разница что пить. Странно, что от такой жизни я еще не превратилась в алкоголичку. Выйти замуж за это ничтожество и потратить на него целых три года! Сколько еще тянуть лямку — никому не известно. Ха! Мы собрались его убить! Да я заранее знаю, чем закончится сегодняшний пикник: доедим это чертов шашлык, допьем коньяк и разойдемся по домам. Никто и пальцем не дотронется до моего мужа! Никто, ни Верка, ни Кирилл и уж тем более ни я. Все мы храбрецы, но только на словах, а на деле у нас ничего не выйдет. Кишка тонка, как по поводу и без повода любит повторять Максим. Дома он хорошенько меня поколотит и ляжет спать, а я прореву всю ночь, уткнувшись в подушку, а рано утром замажу свои фингалы и поеду в Москву. В Москве живет Глеб. Я чувствую, что еще немного, и он сделает мне предложение. Вот только расхлебается с навалившимися делами. Он так говорил, я помню. Я выйду за него замуж и оставлю стриптиз. Я буду исполнять его только для Глеба, перед тем как заняться любовью. Глеб ничего не знает о Максе. Какая я дура, что сразу не призналась ему во всем, а теперь слишком поздно говорить правду. Макс не отпустит меня с миром, а Глеб не простит моего вранья. Не могу же я ему сказать о том, что все это время делила постель с двумя мужчинами… Он не поверит, что, кроме него, я никого не люблю. Если же я тайком уеду от Макса, он обязательно рванет в Москву и попытается меня образумить. Он наговорит Глебу кучу гадостей и обольет меня грязью с головы до ног. Глеб посмотрит на этого остолопа и подумает, что я точно такая же. Ведь кто-то придумал дурацкую поговорку, что муж и жена одна сатана… У меня язык не повернется сказать Глебу; что я замужем. Он точно не поймет. Он не сможет простить меня. Я врунья, обыкновенная врунья, но я не могу потерять Глеба. Я слишком долго его искала. Двадцать пять лет я прожила в нищете. Я страдала от того, что одета хуже других, крашусь дешевой косметикой, пользуюсь дешевыми духами. И все же я верила в то, что рано или поздно обязательно встречу своего принца, только он приедет не на белом коне, как в сказке, а в белом, блестящем лимузине. Именно за рулем такого лимузина я и увидела своего Глеба. Сначала я даже не могла понять: то ли мне больше нравится Глеб, то ли его лимузин.
      «Вот глупая, разве можно такое сравнивать!» — улыбнулась я своим мыслям и зачерпнула полную пригоршню воды. Вода приятно освежала и постепенно приводила в чувство. Тоже мне, убийцы нашлись! На словах все так ловко получается, а попробуй сделай… Завтра возьму билет и поеду в Москву. Смогу ли я признаться Глебу в том, что я замужем? Если смогу, то как он отреагирует на мое признание? Ударит по лицу, простит или бросит?
      Случайно посмотрев на часы, я с ужасом поняла, что этот злополучный пикник подходит к концу. Скоро начнет темнеть. Мой муж, к моему глубокому сожалению, пребывает в полном здравии и, по всей вероятности, переживет меня. С него как с гуся вода, а я от общения с ним попаду в психиатрическую больницу. Будь проклят тот день, когда я согласилась выйти за него замуж. На безрыбье и рак рыба, горько усмехнулась я. Девчонки из нашего городка до сих пор завидуют мне. Максим считался перспективным женихом: высокий, красивый, в любой компании сразу становится заметным. Только все это оказалось ширмой, за которой скрывалась пустота…
      Мне захотелось закричать на весь лес. Я закрыла глаза и прислонилась к дереву. Пошел он к черту!!! Завтра же первым поездом уеду в Москву и расскажу все Глебу. Если он меня по-настоящему любит, то поймет и примет такой, какая я есть. Если же он меня бросит… Нет, только не это! Про это не хочется думать. Он не посмеет, не сможет… как же тогда ЛИМУЗИН И красивая жизнь?..

      — Дашка, где тебя черти носят? — услышала я звонкий голос за спиной и моментально открыла глаза.
      Рядом со мной стояла Верка и смотрела на меня полупьяным взглядом.
      — Что-то мне муторно как-то, — тихо сказала я и поправила мокрые волосы.
      — Ты что, купалась, что ли?
      — Просто намочила голову.
      — Зачем?
      — Нервы и коньяк на голодный желудок дали соответствующий результат.
      — Закусывать надо было.
      — Чем?
      — Шашлыком из мужа, — язвительно произнесла Верка и глубоко затянулась сигаретой.
      — Где там Макс?
      — Шашлык наяривает, что с ним будет? Поесть он у тебя не дурак, особенно когда халява подвернется. Ведь мясо мы с Кириллом покупали, коньяк тоже. А этот идиот хоть бы хлеба принес. Сразу видно — привык за чужой счет жить.
      — А я и не спорю. С самого начала я знала одно, что мы никогда не сможем осуществить то, что задумали. Можно устраивать такие пикники хоть каждый день. Кормить этого тунеядца, поить, он будет жрать в свое удовольствие, но дальше этого дело не продвинется. Никто не сможет поднять на него руку! Потому что мы не убийцы и никогда не станем ими. Тысячу раз я просыпалась ночью и смотрела на своего муженька, тысячу раз мне хотелось взять топор и перерубить ему шею, тысячу раз я мечтала взять в руки пистолет, чтобы всадить ему пулю в лоб, и тысячу раз я приходила к выводу, что никогда не смогу этого сделать!
      — Девчонки, вы что разбежались?! Я что, по-вашему, один должен с этим придурком оставаться? Мы так не договаривались! Если уж пришли все вместе, так давайте все вместе до победного сидеть будем.
      Я оглянулась и увидела Кирилла. Он стоял за кустом и справлял малую нужду.
      — До какого победного? — вздрогнула я.
      — До окончания пикника, — усмехнулся Кирилл, заправляя рубашку в джинсы.
      Я взяла Верку за руку и потянула за собой.
      — Идите, идите, а то этот придурок сейчас сюда припрется, — засмеялся Кирилл.
      Мы молча пошли в сторону костра. Разговаривать не хотелось. Наверное, в этот момент каждый из нас думал о том, что пикник оказался пустой и глупой затеей. Мне хотелось толкнуть Кирилла в бок и с усмешкой спросит его о том, когда же он наконец пришьет моего драгоценного муженька, но кислая физиономия родственничка отбивала всякое желание ерничать. И где только Верка подобрала этого хмыря. Надо быть круглой дурой, чтобы выйти за такого замуж…
      Вернувшись на поляну, мы удивленно переглянулись.
      — Куда он делся? — спросила я.
      — Наверное, отлучился до ветру, — пожала плечами Верка. — Он же у тебя тоже не железный, ничто человеческое ему не чуждо.
      Я обошла поляну, всматриваясь в лес, и увидела Макса. Он сидел под большой березой и, кажется, дремал. Надо бы подойти к нему и сказать, что завтра первым же поездом я уезжаю в Москву. Какой, к черту, отпуск?! Я и так проторчала здесь целую неделю! С меня хватит! Хочу в Москву, и пусть он только попробует меня остановить! Про Глеба лучше промолчать. Навру, что меня срочно вызвали на работу. Мол, заболела напарница и теперь некому танцевать. Мне, мол, вчера позвонили, но я не хотела расстраивать его сразу. В конце концов, нам нужны деньга, и он, черт бы его побрал, тоже жрет на мою зарплату. Чем больше я буду танцевать, тем быстрее этот недоумок купит свой занюханный «жигуленок» и будет катать на нем местных девиц!
      Я поправила мокрые волосы и решительно направилась к Максу.
      — Ты куда? — испуганно спросила Верка.
      — К Максу.
      — А где он?
      — Вон сидит. Чего это он там уселся?
      — Не знаю, перебрал, наверное. Вы пока тут посидите, а я хочу с ним поговорить.
      Я подошла к Максу и с ходу начала:
      — Макс, я больше так не могу. Нам надо объясниться. Так больше нельзя. Нужно принять какое-то решение. Мы уже давно разрушили то, что имели. Завтра я уезжаю в Москву и выхожу на работу.
      Макс даже не повернулся в мою сторону. Я почувствовала сумасшедшую злость. Что он себе позволяет! Хам! Мог бы хоть как-то прореагировать на мои слова!
      — Макс, что ты, прирос к этой березе?! Придурок хренов! Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу!
      Размахнувшись, я отвесила ему хорошую затрещину и на минуту потеряла дар речи. Макс безжизненно завалился набок. Вся правая сторона его новенькой футболки была забрызгана кровью. Лицо Макса было бледно-желтого цвета, нос заострился, губы посинели, широко раскрытые глаза смотрели в небо.
      — Макс! Что с тобой, Макс? — прохрипела я, упав на колени. — Макса убили!
      Через несколько мгновений рядом со мной появились Верка и Кирилл. Они склонились над Максом и попытались нащупать пульс.
      — Он мертв, — дрожащим голосом произнесла Верка и с испугом посмотрела на меня.
      Я попыталась встать, но ноги не слушались. Из груди вырвались громкие рыдания. Кирилл вытер пот со лба и поднял лежащий на земле пистолет.
      — Ничего себе игрушка, — присвистнул он. — Такой на штуку точно потянет. Ты что, его с собой из Москвы привезла? Да прекрати ты завывать! Тебя за версту слышно.
      — Кого — его? — всхлипнув, спросила я.
      — Пистолет, дура!
      — Какой пистолет?
      — Тот самый, из которого ты выстрелила в Макса.
      Смахнув слезы, я с удивлением уставилась на Кирилла.
      — Но я ни в кого не стреляла!
      Кирилл усмехнулся.
      — Я ни в кого не стреляла! — повторила я. — Верка, ты моя родная сестра, ты просто обязана мне верить. Я никогда и ничего от тебя не скрывала!
      — А кто ж его тогда убил? — пристально глядя на меня, сказала Верка.
      — Не знаю. Ты или Кирилл… А может быть, вы вместе?
      Ты что, совсем спятила?! — не выдержал Кирилл. — Неужели мы бы стали от тебя скрывать, что грохнули твоего благоверного! Где бы мы такую пушку достали? Тут же глушитель! В нашем городе такой днем с огнем не сыщешь. Это только ты из Москвы могла привезти. Дарья, мы тебя сдавать не собираемся. Мы же твои друзья, а уж тем более родственники. Вы с Веркой сестры, а я Веркин муж, получается, что не чужой тебе. Убила, и хрен с ним! Уж мы-то знаем, как он тебя достал, ты уже давно мечтала это сделать!
      — Я не убивала! Я не убивала! — закричала я во весь голос и с ужасом посмотрела на мертвого Макса.
      — Заткнись! — резко бросила Верка. — Что ты орешь, дура! Хочешь, чтобы нас сейчас всех здесь замели? Ну убила, и бог с ним. Собаке собачья смерть. Давайте лучше подумаем, как нам от трупа избавиться.
      Я растерянно замотала головой и еще раз посмотрела на Макса.
      — Прямо чертовщина какая-то. Может, он сам застрелился? Может, ему жить надоело?
      — Ага, держи карман шире, — дрожащим голосом ответила Верка. — Он у тебя не такой дурак. Он бы скорее тебя застрелил, чем решил застрелиться.
      — А может, он и не мертв вовсе?
      — Мертв, — жестко отрубил Кирилл. — Точно.
      От его слов у меня загудело в ушах. Макс мертв… мертв… Неужели это правда? Еще совсем недавно он говорил гадости, мешал мне жить… А теперь… что же будет теперь?!
      — Ладно, Дарья, приходи в себя. Замочила и правильно сделала. Жалеть тут не о чем. Ты же давно мечтала о том, чтобы этот придурок перестал дышать. Пил, ел, деньги твои тратил да еще над твоим образом жизни измывался! Все, лавочка закрылась! Он больше не сможет доставить тебе неприятности. Он вообще больше ничего н. сможет, — затараторила Верка.
      — Может, он все-таки жив? — не слушая ее твердила я свое.
      — Если бы он был жив, то мы бы на тот свет отправились.
      Кирилл достал из кармана бутылку водки, открыл ее и сделал большой глоток. Затем протянул водку Верке, а та передала ее мне. Я не отказалась.
      — Давайте теперь подумаем, как от трупа избавиться.
      Кирилл подошел к магнитофону и выключил музыку. Я потянула Верку за руку и тихо спросила:
      — Верка, зачем нам надо от трупа избавляться?
      — Затем, чтобы тебя, дурочка, не посадили в тюрьму.
      — Но я же не убивала…
      — А кто?
      — Кирилл. Это он Макса убил, пока мы в лесу были.
      Я не убивал, — словно сквозь вату донесся до меня голос Кирилла. — Я уже тебе это говорил — Если ты не убивал и Верка тоже, а уж я тем более, то Макса убил кто-то другой. Убийца находится где-то неподалеку и внимательно за нами следит. Нужно бежать отсюда как можно скорее и вызывать милицию. Милиция приедет и найдет убийцу. Если мы не убивали, то какого черта мы будем от тела избавляться!
      Кирилл тяжело вздохнул:
      — Дашка, ты сейчас плохо соображаешь, поэтому все серьезные решения сейчас буду принимать я. Если вызвать ментов, то первыми подозреваемыми в этом деле окажемся мы. Не будут же наши доблестные сыщики искать неизвестного убийцу. Они сразу зацепят нас и даже не будут разговаривать. Кстати, твое положение самое незавидное. Менты доберутся до Москвы, узнают, где ты работаешь, выйдут на твоего богатого любовника и припишут тебе убийство как миленькой. Тебя устраивают такие перспективы?
      — Нет, — помотала головой я.
      — Ты по-прежнему хочешь вызвать милицию?
      — Нет.
      Нужно дотащить труп до реки и утопить его. К шее привяжем что-нибудь тяжеленькое, чтобы не всплыл. Главное, чтобы сразу не нашли. А когда найдут, то никто не сможет доказать — виноваты мы или нет. Каждый обеспечит себе алиби. Ведь никто не знает, что Макс поехал с нами на пикник. Мы заранее предприняли все меры предосторожности, так как и в самом деле хотели его убить. Самое главное — избавиться от трупа. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
      — Нужно позаботиться о том, — встряла побледневшая Верка, — чтобы тело не нашли, а уж если найдут, чтобы не смогли опознать.
      — Что ж мы его, гримировать, что ли, будем? — съязвил Кирилл.
      — Может, его расчленить? — выдохнула Верка.
      — Чем? — как ни в чем не бывало спросил Кирилл.