Нас привезли к какому-то одноэтажному каменному строению, стоявшему посреди.: заброшенного пустыря и напоминавшему хорошо оборудованную крепость. Жилых домов вокруг не было. Вплотную к стене были припаркованы давно не мытые навороченные джипы и один небольшой грузовичок.
      Как только автобус остановился, девчонки дружно переглянулись и посмотрели на Артема.
      — Это что? — поинтересовалась Натка.
      — Офис, — усмехнулся Артем.
      — Мне тут передали, что кое-кто из вас просто: жаждет увидеть наш офис. Так вот, сегодня вам предоставляется такая возможность.
      — А зачем нас сюда привезли?
      — На собрание. Сейчас все узнаете, давайте выметайтесь из автобуса и прямой наводкой в конференц-зал, — засмеялся Артем.
      Мы вышли из автобуса и направились к дому. В проеме входной двери появился молоденький, совершенно лысый браток и стал заинтересованно осматривать нас. Увидев Артема, он помахал ему рукой и обрадовано закричал:
      — Ничего себе, каких ты девчонок привез! Это наши телки?
      — Наши, наши! — крикнул тот.
      — Классные телки, как на подбор, аж глаза разбегаются!
      Мы робко зашли в дом. На первом этаже была симпатичная гостиная с небольшим камином, перед которым лежала красивая медвежья шкура.
      — Кресел на всех не хватит, вставайте к стене, — приказал нам Артем, и действительно — здесь было всего четыре кресла, а нас как-никак пятнадцать человек.
      Девчонки зашептались и выстроились вдоль стены.
      Минут через пять в зал вошел мужчина лет пятидесяти и с интересом посмотрел на нас. Затем сел в кресло и положил ногу на ногу. Лысый молодчик подкатил к нему сервировочный столик и налил рюмку дорогого коньяка. Мужчина стал медленно смаковать коньяк, не переставая разглядывать нас. Девчонки молчали. Было заметно, что они находились в жутком напряжении. Наверное, в первый раз им стало по-настоящему страшно. Я облокотилась о стену и опустила глаза. Мне хотелось только одного чтобы этот маскарад побыстрее закончило и нас привезли обратно в гостиницу. Кг только рюмка у мужика опустела, лысы: молодчик услужливо — налил новую.
      — Ну что, девочки, как настроение? — спросил наконец мужик, допив вторую порцию коньяка.
      Подняв голову, я увидела, что девчонки все, как одна, опустили глаза, не желая пересекаться взглядом с этим мужиком. Мужик был одет в дорогой двубортный костюм и чем-то напоминал гангстера из американского боевика. Злобный вид, широкие скулы, большие ноздри и необъятная шея, на которой не сходился ворот рубашки. Ему не хватало только ковбойской шляпы с большими полями и пистолета в руках. Не знаю, как обстоят дела со шляпой, но пистолет у него явно имеется, но только не в руках, а в кобуре под пиджаком. Мужик повернулся к Артему и удивленно пожал плечами
      — Они у тебя что, немые, что ли? Может во Владике над нами решили посмеяться прислали партию глухонемых? В принципе говорить-то им и ни к чему, лишь бы на теле никаких изъянов не было. Японцы народ придирчивый, мелочный. За хорошие деньги любят получать качественный товар.
      — Да вроде в гостинице болтливые были да и в магазине тоже тарахтели без умолку. Отчитывали меня за то, что я их в первоклассный универмаг привел. Мол, там цены — отпад! А наши дамочки привыкли с дешевых барахолок в китайское дерьмо одеваться. Скорее всего, это ты их так напугал, Григорич.
      — Девчонки, вы меня боитесь? — спросил мужик.
      — Ну, вы что, телки, совсем обнаглели! — закричал Артем.
      Мы все по-прежнему молчали. Натка крепко сжала мои пальцы, рука ее дрожала.
      — Ну, Артем, зачем же ты так грубо! Наши девочки нежные, они доброту любят. Мне кажется, они тебя больше бояться, чем меня.
      Я украдкой взглянула на мужика и тут же опустила голову. Породы в нем не чувствовалось, несмотря на то, что он был прилично одет и пил дорогой коньяк. Дворняга и есть дворняга, во что ее ни ряди. Выдавали повадки — простецкие, уличные, как у обычного братка.
      — Девочки, как самочувствие? Только языки в задницы не суйте. Ваши сексапильные попки пригодятся для куда более интересных и важных дел.
      — Нормальное у нас самочувствие, — почти шепотом сказал кто-то из девчонок.
      — Это хорошо, что нормальное, — улыбнулся мужик. Затем он перевел взгляд на Артема и спросил:
      — А где та, которая сегодня ночью развлекалась с дипломатом на яхте?
      Артем подошел к Натке и похлопал ее по плечу:
      — Вот эта.
      — Классная девочка! Я смотрю, у дипломата губа не дура. Сколько он тебе заплатил?
      — Двести долларов, — соврала Натка.
      — Тебе больше и не надо. Главное, что он нам нормально отвалил. Он еще придет?
      — Да.
      — Когда?
      — Я не знаю. Когда освободится с делами, — перешла на шепот Натка.
      — Ты знаешь, кто он такой? — строго спросил мужик.
      — Богатый человек…
      — Он дипломат, понятно? Довольно известная в политическом мире фигура. Я надеюсь, ты сделала все путем?
      Натка покраснела как рак и ничего не ответила.
      — Можешь не отвечать, но твоя задача раскручивать этого придурка по полной программе. И тебе польза, все-таки такие бабки отваливает, и нам в самый раз. Постарайся сделать так, чтобы тебя ему не хватало как воздуха.
      — Григорич, у нас тут одна порядочная есть. По крайней мере, старается такой казаться, — поспешил доложить Артем. — Хозяин кабаре сказал, что дипломат сначала на нее повелся, а она от него отказалась. Говорит, что болеет и что у нее месячные никак не пройдут.
      Мужик с интересом посмотрел в мою сторону и спросил:
      — Как зовут, красавица?
      — Ирина.
      — Ты зачем сюда приехала?
      — Денег заработать.
      — Правильно, бабок сколотить. Так в чем дело? Зачем целку из себя строишь?
      — Я сюда танцевать приехала и к проституции никакого отношения не имею.
      — Ежели ты сюда танцевать приехала, то, какого же хрена тебе в родных краях не плясалось?!
      — Сюда я приехала потому, что на родине мой красный диплом никому не нужен. А там, где нужен, зарплаты даже на хлеб не хватит.
      — Нехорошо, девочка. Мы к тебе со всей душой, а ты к нам задницей поворачиваешься. Танцуй сколько тебе влезет, отрабатывай свой красный диплом. Можешь организовать хороший сольный номер. Мы тебе это разрешаем. Танцуй, коли хочешь. Только и нам навстречу пойди. Одного твоего танца нам мало. В Японии своих танцовщиц хватает, а вот «рашен герлз» в качестве проституток имеют здесь бешеный успех. Я тебя предупреждать больше не буду. Если ты с сегодняшнего дня не перестанешь артачиться, мне придется с тобой по-другому разговаривать.
      — Я домой хочу, — произнесла я со слезами на глазах.
      — А больше ты ничего не хочешь? А кто восполнит нам наши материальные затраты? Сама посчитай: ведь мы переправили тебя в Японию, дали койку, миску и работу… Кто возместит материальные и моральные убытки? На твое место мы могли бы взять другую девушку, более сговорчивую. Ты сама видела, что на конкурс телки ломятся со страшной силой. А мы тебя взяли. Прогадали, получается. Только знай, что мы никогда не прогадываем.
      — Я вернусь домой, отработаю и все верну.
      — Ты что, издеваешься? Да нам легче тебя пришлепнуть, чем домой переправить.
      — Я трахаться ни с кем не буду! — твердо сказала я и опустила глаза.
      Натка ущипнула меня за руку, но я не придала этому значения и даже не почувствовала боли. Мужик озадаченно посмотрев на Артема и, прищурившись, жестко произнес:
      — Когда всех назад повезешь, эту оставь. Я с ней по-другому поговорю.
      —  Акак же кабаре? У нее там сольный: номер…
      — Сунь себе в жопу этот сольный номер. Оставишь ее на разговор.
      Артем послушно кивнул, а мужик, в который уже раз, внимательно оглядел каждую из девочек.
      — Значит так, милочки. Артем теперь ваш новый менеджер. Он будет выполнять те же функций, которые выполнял Толик. Все вопросы, связанные с работой, решайте с ним. Наша задача обеспечить вам нормальные условия производства. Все разборки с наглыми и развязными клиентам предоставьте нам. Раз в неделю будете отрабатывать на субботнике в фирме. В редких случаях на особо торжественные мероприятия будем снимать всех. Субботники проводятся без оплаты. Участвовать в них — почетная обязанность. Именно на субботниках вы сможете продемонстрировать свое мастерство, профессионализм и умение. Так что делайте выводы, девочки!
      Кажется, этот мужик держит нас за полных дур. Бред, который он нес, вызывал отвращение, однако девчонки по-прежнему стояли, прижавшись к стене, боясь поднять глаза.
      Когда «собрание» закончилось, я вместе со всеми направилась в автобус. У самых дверей Артем схватил меня за руку и сурово произнес:
      — А ты куда собралась?
      — Как это куда? Куда и все.
      — Тебе было сказано, чтобы ты оставалась здесь.
      — А что мне тут делать? Мне сегодня вечером в кабаре танцевать надо.
      — Сегодня ты тут спляшешь, танцовщица хренова, — ехидно усмехнулся он, отодвинув меня в сторону.
      Наконец-то до меня дошло, что дела мои совсем плохи. Перспектива остаться в так называемом «офисе» меня совсем не прельщала. Я вцепилась Артему в руку и жалобно произнесла:
      — Да ладно, пошутили и хватит. Я здесь не останусь.
      — Ас тобой никто и не шутил, — процедил он сквозь зубы.
      — Хорошо, я буду работать как все, — быстро протараторила я и попыталась залезть в автобус за остальными девчонками.
      Артем с силой оттолкнул меня, и я упала на землю. Натка бросилась ко мне, чтобы помочь подняться, но Артем грубо схватил ее за руку и затолкал обратно в автобус. С трудом поднявшись, я упрямо направилась к двери. Артем, смеясь, опять оттолкнул меня. От безысходности мне захотелось провалиться сквозь землю. Как только автобус тронулся, я с ужасом оглянулась назад и увидела лысого молодчика. Он шел по направлению ко мне, держа в руках настоящие наручники. При виде наручников мне стало дурно, перед глазами поплыли красные круги. Не хватало только свалиться в обморок.
      — А это зачем? — с трудом выдавила я из себя.
      — Воспитывать тебя будем, — усмехнулся довольный браток.
      — Может, наручники не надо? Я вообще-то смирная.
      — Вот и посмотрим, какая ты смирная. Лысый втолкнул меня в гостиную, где по-прежнему сидел Григория. Увидев меня, он улыбнулся и замотал головой.
      — Ну и хитра! Сбежать хотела… Думала, мы про тебя забыли… Садись в кресло, пообщаемся.
      Я села в кресло и посмотрела на лысого. Окинув меня презрительным взглядом, он обратился к Григоричу:
      — Григория, может, на нее наручники надеть? Она бабенка хитрая, я ее сразу раскусил.
      — Это и хорошо, что хитрая. Хитрая нам как раз и нужна. А наручники можешь пока убрать. Я надеюсь, что они нам не пригодятся. Девочка умная, я думаю, что понятливая. Как тебя зовут, милочка?
      — Ирина.
      — Иринка, значит. Иринка — картинка. Ты и в самом деле как картинка. Приятно на тебя посмотреть. Коньячка хочешь?
      — Хочу, — вздохнула я.
      В данный момент мне и в самом деле хотелось выпить. Так, как наркоману хочется уколоться. Наверное, это от нервов. Как только мужик протянул рюмку, я тут же осушила ее, даже не сморщившись. Мужик, удивленно пожав плечами, подмигнул лысому.
      — А девочка-то любит выпить! Даже я бы так не смог. Принеси-ка нам еще бутылочку и закусить прихвати. Приятная у меня сегодня компания. Не каждый день с такой девушкой сижу.
      Минут через пять лысый прикатил сервировочный столик с двумя бутылками джина и умопомрачительными закусками. Так вкусно я не ела еще никогда. Конечно, у себя в кабаре мы с голоду не умирали, но таких деликатесов нам там не давали.
      — Кушай, девочка. Все свежее, из ресторана. Парная телячья вырезка, семга под миндальным соусом, бараньи котлеты на косточках с запеченным картофелем, овощами и соусом. Икорка красная и черная. Какую ты больше любишь?
      — Кроме минтаевой, никакую не пробовала.
      — Ты это серьезно? — удивился мужик.
      — Конечно.
      — Что, даже красной не пробовала?
      — А как я могу ее пробовать? Она же денег стоит, а где их взять?
      — Несправедливо, ох как несправедливо, — наигранно покачал головой мужик. — Очень несправедливо. Такая красивая девушка, а ничего в этой жизни хорошего и не видела.
      Он принялся открывать бутылку. Тупо уставившись на нее, я подумала о том, что во всей этой гнусной истории есть один плюс — хоть попробую дорогой напиток.
      — И такое не пробовала? — спросил мужик, разливая джин.
      — Нет.
      — Знаешь, почему в России люди пьют спиртные напитки и дохнут как мухи, а за границей льют не меньше и прекрасно себя чувствуют?
      — Почему?
      — Потому, что в России пьют бодягу. Хорошая бутылка коньяка обычному человеку; не по карману. За границей элитные напитки намного дешевле, да и качество спиртного совсем другое.
      Закрыв глаза, я с удовольствием сделала, большой глоток. А, была не была! Где еще по-человечески поешь! Без всякого стеснения я принялась уплетать аппетитные тарталетки, начиненные икрой. Мужик, глядя на меня, улыбнулся и вновь разлил джин.
      — А я еще оставаться не хотела. Надо было сразу говорить, чем потчевать будете, — засмеялась я.
      Мужик с лысым переглянулись и уставились на меня.
      — Послушай, а ты откуда такая будешь? — спросил мужик.
      — Из Самары.
      — И каким ветром тебя во Владик занесло?
      — К подруге приехала.
      — Подруга у тебя та, которая за тебя сегодня ночью с дипломатом отдувалась?
      — Ничего не отдувалась. Они прекрасно поладили.
      — Не обидно? Ведь этот дипломат мог стать твоим постоянным клиентом…
      — А почему мне должно быть обидно? Он же мне не замуж предлагал.
      — Тоже верно. В Самаре с кем жила?
      — С мамой.
      — А отец?
      — Отец умер. Сердце. Говорят, что раньше времени смерть уносит либо слишком хороших, либо слишком плохих людей. Плохих, чтобы не мешали нам здесь, а хорошие на том свете тоже нужны. Мой отец был очень хорошим человеком, поэтому Бог так рано его забрал. Вы такие вопросы задаете, потому что хотите узнать, будет ли меня кто-нибудь искать после того, как вы меня грохнете?
      Мужик хитро посмотрел на меня, так и не ответив на мой вопрос. Затем он налил мне очередную порцию джина. Я охотно выпила. В голове был приятный дурман, думать о том, чем все это может закончиться, не хотелось.
      — Ну, а образование у тебя какое?
      — Хореографическое училище. По специальности я актриса балета. Только там, где я живу, балетом не шибко интересуются.
      — Понятно. А вернуться на родину ты хочешь?
      — Хочу!
      — А зачем, если у тебя там приличной работы нет?
      — Можно подумать, что здесь у меня приличная работа! Там у меня хоть паспорт имелся. Проституцией я заниматься не буду, хоть убейте.
      — Ну а что ж ты замуж за богатого не выйдешь? Все твои проблемы махом бы разрешились.
      — Так где же его взять, богатого-то? Таких, как я, целый полк, на всех новых русских не хватит. Чем я могу нового русского привлечь? Обеспеченных родителей у меня нет. Дорогих вузов я не заканчивала, квартиры собственной, и то не имею. Кому я нужна такая? Приехала денег в Японию сколотить, а оказалось — тяну только на проститутку, обидно, — от жалости к себе я даже всхлипнула.
      — Но ведь у тебя есть внешность.
      — На одной внешности далеко не уедешь. Внешность должна быть упакованной, а с упаковкой у меня проблемы. Упаковка нынче денег стоит. У меня и гордость есть, только и гордость без денег тоже никому не нужна.
      — Я смотрю, ты девочка не глупая и рассуждать умеешь. Так вот, я хочу предложить тебе одно полезное взаимовыгодное дельце.
      — Какое еще дельце? — насторожилась я.
      — Обычное, и тебе, и мне будет хорошо. Я даю тебе работу, ты ее выполняешь. Как сделаешь, я возвращаю тебе паспорт и отправляю на родину плюс десять тысяч долларов.
      — Сколько? — не поверила я своим ушам.
      — Десять штук баксов, — усмехнулся Григорич.
      — Мне? — растерянно спросила я.
      — Тебе. Ты когда-нибудь видела столько денег?
      — Я даже представить не могу, как может выглядеть такая пачка… Только мне придется отказаться от этой работы.
      — Почему?
      — Проституцией я никогда не занималась и заниматься не буду.
      — Так уж и проституцией, — засмеялся Григорич. — Ты что, сумасшедшая? Думаешь, кто-то тебе за ночь такие бабки отвалит? Ты слишком дорого свое тело ценишь, девочка. Оно не стоит таких денег, поверь.
      — Мое тело не продается, — резко осадила его я.
      — Продается. В этом мире все продается. Просто цены на все разные. Я предлагаю тебе другую работу.
      — Какую?
      — Сегодня ночью трагически погиб наш хороший товарищ.
      — Толик?
      — Как ты догадалась?
      — Очень просто. Сегодня он не вышел на работу, да и вы говорили о нем так, словно мы его больше не увидим. Это выглядит очень подозрительно. Что с ним случилось?
      — Сегодня ночью его убили и ограбили. Вернее, ограбление было инсценировано. В этом я даже не сомневаюсь. Тебе предстоит выяснить, кто его убил.
      Я даже потеряла дар речи. Ничего себе работа!
      — Как я смогу это, сделать?
      — Очень просто. У меня есть подозрения на одного человека, но нет доказательств. Ты познакомишься с этим человеком, затем вступишь с ним в близкие отношения и начнешь собирать информацию. В твоей сумочке будет лежать маленький диктофон. Все, что от тебя потребуется, так это принести запись разговора с признанием, что именно этот человек убил Толика.
      — А вдруг это не он? — прошептала я.
      — Он. Можешь не сомневаться. Он уже давно вставляет нам палки в колеса. Конечно, он сделал это не собственными руками, а при помощи своих ребят.
      — А вдруг я не смогу?
      — Сможешь. У тебя просто нет выбора. Либо ты сделаешь то, что мы просим, либо я продаю тебя в рабство знакомым туркам. Мне не нужны непослушные танцовщицы.
      Мне показалось, что от этих слов у меня встали дыбом волосы. Машинально я дотронулась до головы и тяжело вздохнула. Волосы были на месте, но легче мне не стало.
      — Ну, какая перспектива тебе нравится больше?
      — Первая.
      — Я в этом не сомневался. Мне нужна пленка с признанием, только и всего. Я умею быть благодарным. Десять тысяч долларов и возвращение домой стоят этого. Ты же актриса и к тому же красивая женщина. Я просто уверен, что ты сможешь. А насчет постели, это уж как получится. Может, за эту информацию тебе придется трахаться каждый день, а может, и совсем не придется. Все зависит от тебя.
      Я почувствовала себя загнанной в угол. Делать нечего, придется соглашаться.
      — А ты не обманешь? — голос мой предательски дрогнул.
      — Даю слово.
      — Мне нужны гарантий.
      — Боже мой, о каких гарантиях может идти речь, если у тебя совершенно нет выбора.
      — Хорошо, только у меня есть одно условие.
      — Какое?
      — Я должна вернуться на родину не одна, а со своей подругой.
      — С той, которая раскручивает дипломата? — усмехнулся Григорич.
      — С ней.
      — Про это даже забудь. Твоя подружка девочка смекалистая и свое дело знает. Здесь от нее толку больше, чем на родине. Такие работницы всегда в цене.
      — Это неправда. Она никогда не была проституткой. Она жертва обстоятельств и попала сюда случайно.
      — Может быть, но я не намерен обсуждать эту тему. О подруге забудь. Сегодня ложись пораньше спать. Ты должна хорошо выглядеть. Завтра за работу. Человек, с которым ты будешь иметь дело, далеко не бедный, поэтому тебе нужно выглядеть соответственно. Мы об этом позаботимся. Чем быстрее ты дашь нам пленку, тем быстрее вернешься домой. Я думаю, мы неплохо поладим и расстанемся друзьями. Я мог; бы» конечно, разделаться с ним и без пленки, мне это ничего не стоит, но в моем кругу этого не поймут. Я должен обосновать такие вещи. И еще: если ты вздумаешь водить меня за нос, пеняй на себя. Я задушу тебя собственными руками!
      Григорич сказал это таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки и перехватило дыхание. Я постаралась привести свои чувства в порядок и, тихо произнесла:
      — Бы так переживаете за Толика… Он ваш родственник?
      — Он мой приемный сын. Я усыновил его, когда ему было пять лет. — На глазах у Григорича выступили слезы.
      «Ты зря это сделал, — подумала я про себя. — Что, не было нормальных детей? Зачем усыновлять таких придурков?»
      — Тебе все понятно? — строгий голос Григорича вернул меня на землю.
      — Понятно. Только как лее я с ним познакомлюсь?
      — Очень просто. Будешь стоять у обочины и ловить машину. Он обязательно остановится. Мы оденем тебя дорого и со вкусом. Представишься женой крупного коммерсанта, который, собравшись в Токио по делам, прихватил тебя с собой. А потом, мол, деловые партнеры вызвали твоего мужа в Пусан и ему срочно пришлось вылететь на несколько дней в Корею. Ты очень плохо переносишь перелеты, поэтому решила остаться здесь. Вот и слоняешься по городу, осматриваешь достопримечательности и скучаешь в ожидании своего супруга. Человека, который посадит тебя в машину, зовут Марат. Ему около сорока лет. Вот его карточка.
      Я с интересом посмотрела на фотографию. Молодой симпатичный мужчина стоял возле шикарного «мерседеса» улыбаясь. Вот только глаза у него были неестественно злые, можно даже сказать жестокие, и совсем не подходили к его лицу.
      — Ну как, впечатляет? — поинтересовался Григорич.
      Я пожала плечами и тихо сказала:
      — Да кто его знает, пока не поняла. А если он мне не остановит?
      — Тогда сделаем проще. Каждый день ровно в двенадцать часов он обедает в одном и том же ресторане. Ты будешь стоять у входа в ресторан.
      — Не пойдет, — сразу отказалась я. — Может, лучше я буду обедать в этом ресторане? Сяду за соседний столик и приветливо ему улыбнусь. Завяжется разговор и так далее.
      — Правильно говоришь. Это будет выглядеть вполне естественно. Вот видишь, какая ты, оказывается, умная девочка. Я знал, что в тебе не ошибся. Это же надо такое придумать: неделями месячные идут! Кстати, ты с диктофоном обращаться умеешь?
      — Я его в глаза никогда не видела.
      — Ничего — страшного. Это дело поправимое, научим!
      Спиртное все больше и больше действовало на меня, хотелось только одного — поскорее завалиться спать.
      — Ну что ж, Иришка, иди отдыхай. Завтра приступишь к работе.
      Я встала и пошла за лысым. Ноги подкашивались и не хотели слушаться. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за стенку. Лысый засмеялся и весело проговорил:
      — Ну и нажралась!
      — Сам ты жрешь, а я напилась! — разозлилась я. — Я, может, никогда такого джина и не пила! А уж тем более в таких количествах! Имею я право раз в жизни в полной мере насладиться дорогим напитком? Может, мне никогда такой возможности больше не представится!
      — Да пей сколько влезет! — продолжал смеяться лысый. — У нас такого добра полный бар.
      В небольшой уютной спальне мне очень понравилось.
      — Может, тебе еще джина в постель? — подмигнул мне мой провожатый.
      — Нет уж, хватит. У меня и так скоро изжога будет.
      — От таких напитков изжоги не бывает.
      — У тебя, может, и не бывает, а мой организм к таким напиткам еще не привык, поэтому возникают побочные явления.
      Я подошла к входной двери и успокоилась — на ней была щеколда. Сделав лысому прощальный жест, я показала ему на дверь. Он обиженно хмыкнул и направился к выходу.
      — И смотри мне, без глупостей! — пригрозила я ему пальцем. — Я думаю, ты понял, о чем я говорю.
      — Больно надо! — скривился лысый. — Ты вообще не в моем вкусе.
      — Ну вот и чудненько, — захлопнув за лысым дверь, я несколько рае подергала ее. По всей вероятности, щеколда была нормальной, так что мне ничего не угрожало. Упав на постель, я тупо уставилась в потолок и стала думать о Натке. Представляю, как она сейчас переживает! Может, и в самом деле этот дипломат человек достойный и отнесется к Натке со всей серьезностью? Что бы ни случилось, но если мне удастся выбраться из эт 0й: чертовой страны, то я сделаю все возможное, чтобы вытащить отсюда Натку. До Интерпола дойду, ни перед чем не остановлюсь, но Натке обязательно помогу. И вообще есть предложение внести статью в Уголовный кодекс об ответственности за принуждение к проституции и введение лицензионного порядка регистрации женщин, изъявивших желание работать за пределами Россиипусть установят строгий контроль за фирмами, занимающимися подбором, оформлением и вывозом женщин за рубеж. Необходимы законы, запрещающие торговлю живым товаром. Ведь таким дельцам, как Григорич, только на руку нерасторопность наших государственных мужей. Вот приеду домой, соберу всех девчонок и скажу: "Милые мои соотечественницы! Не надо никуда ехать! Не испытывайте судьбу, не надо! В жизни и так хватает испытаний. Я говори не понаслышке, я там была сама. За Границей не нужны ни официантки, ни танцовщицы, ни натурщицы, ни манекенщицу. Там своих девать некуда. А вот русские Проститутки пользуются бешеной популярностью. Только, торгуя собой, денег не сколотишь. Все, что вы там заработаете, это постоянные депрессии, больная психика, букет венерических заболеваний, шрамы по всему телу и душе. Да, конечно, я понимаю, вам хочется нормально устроиться, пожить красиво, а затем вернуться домой если не богатой, по крайней мере обеспеченной, уверенной в себе. Милые! У вас не получится ни того и ни другого. Только в нашем нелепом отечестве торговля людьми может происходить по обоюдному согласию. Клиентке предлагают контракт, а она уже сама решает, подписывать его или нет. А затем сладкие мечты превращаются в горькую реальность, а девушки становятся невольницами. До смешного доходит — человеком торгуют с его же согласия! Мы настолько привыкли верить в силу различных бумаг, что слепо на них надеемся. Я там была и я выбралась. И вспоминаю работу в Токио как самый страшный отрезок своей жизни. Я нигде не чувствовала себя более беспомощной, чем за границей.
      Улыбнувшись, я закрыла глаза. Вот это речь я толкнула! Ладно, размечталась. Сначала нужно выбраться. Одному Богу известно, что мне придется записать на диктофон, если это я убила Толика.

      Проснулась я посреди ночи. Было душно, хотелось пить, но голова, как ни странно, не болела. Сев на кровать, я оглянулась по сторонам. Спать не хотелось. Я встала и подошла к окну. Отодвинув шторку, всмотрелась в темноту. С улицы окно закрывала тоненькая ажурная решетка. Я грустно вздохнула и подумала о том, что, не будь ее — это все равно бы мне не помогло. Мне просто некуда бежать. Ни денег, ни документов… Интересно, где теперь тот парень, который помог мне покинуть место преступления и даже не назвал своего имени? Вспомнив о нем, я ощутила сексуальное возбуждение. Только этого еще не хватало! Тут, можно сказать, вопрос касается жизни и смерти, а я могу еще чего-то хотеть!
      Я на цыпочках подошла к двери и приложила ухо к косяку. В коридоре было тихо. Моему любопытству не было границ, и я решила побродить по дому. Тихонько открыв дверь, я вышла в коридор и сделала несколько шагов. Кругом тишина и полумрак. Может, лучше вернуться? Нет уж, в конце концов на ключ меня никто не запирал.
      За дверью в конце коридора кто-то разговаривал. Один голос показался мне знакомым, кажется, это был голос Григорича, а вот второй я никогда раньше не слышала.
      Слегка приоткрыв дверь, я заглянула в образовавшуюся щелку. Какая же я все-таки ненормальная — так и, нарываюсь на неприятности! В зале сидели двое. Григорич разливал коньяк, а незнакомый тип, развалившись в кожаном кресле, курил большущую сигару, внимательно наблюдая за клубочками серого дыма. Григорич поднял рюмку и задумчиво произнес:
      — За Толика! Он мне был как сын.
      — За Толика! — повторил незнакомец и выпил свою рюмку.
      На вид он был чуть моложе Григорича. Довольно симпатичное, но какое-то жестокое лицо. «Такому лучше на глаза не попадаться», — подумала я про себя и принялась слушать дальше. Допив коньяк, мужчина внимательно посмотрел на Григорича и тихо спросил: