Включив холодную воду, я глубоко вздохнула, как будто собиралась нырнуть, и, закрыв глаза, встала под тугие, приятно покалывающие тело струи. Усталость, накопившаяся за долгую ночь, неохотно отступила, хотя и не исчезла совсем. Минута, две, три… Вода лилась и лилась, смывая с меня запах чужого пота. Накапав на губку душистый яблочный гель, я принялась энергично растираться, с силой массируя грудь, плечи, шею и живот, Легкий озноб заставил меня вылезти из ванны и закутаться в белоснежное гостиничное полотенце, приятно пахнущее дорогим стиральным порошком.
      Огромное, в пол, зеркало, подсвеченное галогеновыми лампочками, услужливо повторяло каждое мое движение. Казалось, что в ванной я нахожусь не одна. Та, другая, отгороженная от меня стеклом, выглядела не лучшим образом. Лицо осунувшееся, под глазами синие круги, уголки неподкрашенных губ опущены книзу… Ничего, приеду домой, высплюсь и к вечеру верну себе прежний вид, подмигнула я своему отражению.
      Черт, куда-то поясок подевался… Не завязывая халата, я вышла из ванной и превратилась в слух.
      Из спальни не доносилось ни звука. Да, быстро же он сдался… Иногда клиенты такие попадаются — оплатят пару часов, а потом кувыркайся с ними по полной программе до самого утра… Хорошо, хоть этот не такой. Мужчина после пятидесяти, возраст как-никак…
      Мягкий палас делал мои шаги бесшумными.
      Наклонившись, я стала собирать разбросанную по полу одежду. Вот и настал наконец самый приятный в моей работе момент. Натяну колготки, платье, пересчитаю полученные деньги, захлопну сумочку и незаметно выскользну из номера. Внизу рассчитаюсь со знакомым швейцаром и поеду домой. Ярко-красный спортивный «форд-мустанг» быстро домчит меня до места. На улице я другая — молодая, уверенная в себе дамочка, спешащая по делам. Какие могут быть дела в пять часов утра? Ну, это не так важно. Например, неудобно назначенный рейс в международном аэропорту. Да и спрашивать-то никто не будет. Деньги заставляют замолчать даже самых любопытных моих сограждан: дежурную по этажу, швейцара, ментов. Пара зелененьких бумажек — и все проблемы разрешаются сами собой. О, я умею делать деньги! Триста — пятьсот долларов за ночь для меня не предел. Техникой секса я владею в совершенстве, могу сделать минет, могу кое-что и покруче, но за дополнительную плату, разумеется. Принцип предельно прост: хочешь «клубничку» — раскошеливайся, по желанию клиента я способна на все, на все!
      Ну что ж, пора идти. Сегодняшняя ночь оказалась не самой плохой в моей жизни. Американец старался как мог, желая произвести выгодное впечатление. В отличие от других клиентов он даже хотел доставить удовольствие мне и был, надо сказать, на полпути к успеху, но… Но я уже давно не возбуждаюсь от прикосновения чужих рук…
      Джоуи… Какое странное имя… Джоуи… А волосы у него крашеные… Хотя очень приятные на ощупь… Бросив взгляд на американца, лежавшего в уютной полутьме эркера, я застыла как вкопанная.
      Джоуи был накрыт бледно-голубым покрывалом.
      Покрывало было испачкано кровью. Безобразное темное пятно росло на глазах. Боже мой, что это?
      Прижимая сумочку к груди, я подошла поближе и трясущимися руками потянула покрывало за край.
      Высвеченные белокурые пряди американца, взбитые надо лбом, покраснели, как будто их испачкали томатным соком. Чуть выше густых бровей — маленькая, аккуратная дырочка, казавшаяся нарисованной в неясном свете ночника. Из дырочки непрерывной тоненькой струйкой вытекала не правдоподобно темная кровь.
      — Эй, — осторожно потрясла я Джоуи за плечо, — эй, перестань так шутить…
      Джоуи не ответил, он был мертв.
      Выходит, его убили, когда я мылась в ванной.
      Из-за шума льющейся воды я не услышала выстрела. Да, но тогда и мне грозит опасность. Найдут труп, будут трясти. Дежурная по этажу услужливо сообщит, кого именно следует искать. Деньги тут не помогут… Труп конечно же повесят на меня. Даже разбираться не будут. Убийство с целью ограбления — подходящая версия, нечего сказать… Унести бы отсюда ноги, пока цела… Бедный Джоуи… В ресторане он показывал мне фотографии своих детей… Кому, интересно, этот чудак перешел дорогу здесь, в Москве? Хотя, впрочем, меня это никаким боком не касается…
      А может, дежурная спит? Пройду мимо нее незамеченной, спущусь по служебной лестнице в подвал и попробую открыть дверь. Замок там несложный, авось разберусь… Пересеку хозяйственный двор, сяду в машину и поеду к Таньке. Танька подруга проверенная, на нее можно положиться.
      Скажет, если потребуется, что я появилась около одиннадцати. В гостинице с американцем? Да, была, но ушла оттуда рано… С кем он провел остаток ночи, не знаю и знать не хочу…
      Грохот раздававшихся со стороны коридора тяжелых мужских шагов заставил меня испуганно заметаться по неубранной спальне. Шаги с каждой секундой приближались и наконец затихли у дверей номера. Начисто утратив способность соображать, я метнулась под кровать и попыталась спустить пониже край окровавленного покрывала.
      Дверь едва слышно хлопнула. Кажется, зашли… Двое… Ботинки и нижняя часть брюк — большего я разглядеть не могла. Брюки как брюки, серые из смесовой ткани и синие в мелкий рубчик, посаженные на корсетную ленту, чтобы не истрепались раньше времени. Ботинки… Одни — ничего особенного: старомодная микропора, язычок вместо шнурков, другие… Высокие, стильные «казаки», сшитые явно на заказ. Хорошая, дорогая кожа без единой морщинки, блестящая — под золото — окантовка впереди, подъем перехвачен широким ремнем, застегнутым на пряжку. Пряжка литая, тяжелая, с чеканкой в виде царской короны. Такие не забудешь, да…
      — Ну и где эта шлюха? — донеслось до моих ушей.
      — Не знаю, но дежурная сказала, что из номера никто не выходил, — ответил второй голос.
      — Что ж она, по-твоему, в окно выпрыгнула, что ли?
      — Тут не выпрыгнешь. Двенадцатый этаж.
      — Хреново твоя дежурная смотрит. Снимать надо таких дежурных, а на их место сажать более сговорчивых. Сбежала девка! Я же говорил, чтобы ты замочил американца вместе со шлюхой. Лишние свидетели нам ни к чему.
      По всей вероятности, голос принадлежал именно тому типу, который был обут в «казаки».
      Незнакомец беспрерывно курил, стряхивая пепел прямо на пол.
      — Да никакой она не свидетель! Когда я мочил этого драного американца, девка мылась в ванной.
      Я слышал, как работал душ. Дверь была плотно закрыта; Представляю, какое у нее было состояние, когда она вышла из ванной! Увидела своего хахаля мертвым и дала деру.
      — Это не оправдание. Ты всегда все делаешь через задницу. Сказано было замочить двоих. Теперь нужно выяснить, где проживает эта шлюха и под чьей крышей она работает. Все должно быть чисто и гладко.
      — А может, это и к лучшему, что мы девку упустили? Теперь можно на нее смело этот труп повесить. За такие шутки она перед ментами точно не отвертится. Будет мотать срок по полной программе.
      — Ладно, нужно уходить, — сказал тот, который бул обут в «казаки», направляясь к выходу. — Мы и так в этом номере уже запарились. Тут такая духотища, что прямо блевать охота. Теперь тебе за эту шлюху перед пацанами придется отвечать.
      Ботинки пару минут потоптались перед кроватью и скрылись из глаз. Входная дверь едва слышно хлопнула. Кажется, пронесло… Пока пронесло… Скоро сюда нагрянут менты, и тогда… А что, собственно, тогда? Если Танька не подведет, пусть попробуют доказать мою причастность к убийству.
      Да и разыскать меня в Москве не так-то просто.
      Визитную карточку с адресом я никому не оставляла. Где живу, кроме опять же Таньки, не знает никто. Главное — выбраться из гостиницы незамеченной, а там уж — как повезет.
      В маленьком предбанничке перед дверью я прислушалась. За дверью было тихо, хотя тишина могла на поверку оказаться обманчивой. А вдруг те двое до сих пор не ушли? Наконец решившись, я дрожащей рукой повернула блестящую латунную ручку до отказа и, сосчитав про себя до пяти для храбрости, осторожно высунула голову в коридор. Никого… Номер Джоуи находился в трех метрах от служебной лестницы. Преодолеть их не составило труда. Теперь — вниз. Этаж — десятый, ничего, как-нибудь добегу.
      — Когда до входа в подвал оставалось не более двух пролетов, я подвернула ногу и сломала каблук. Дальше пришлось идти босиком, что оказалось намного удобнее, чем на шпильках. А туфли… А, ерунда, новые куплю. Нога неприятно ныла, но все же позволяла двигаться почти не хромая. Так… Теперь надо бы открыть ведущую на улицу дверь. На всякий случай в сумочке я носила небольшой остро отточенный нож — профессия заставляла постоянно думать о самосохранении.
      Нож меня не подвел. Замок поддался почти сразу, достаточно было посильнее надавить на крохотную детальку в самой сердцевине.
      Господи, светло-то как… Втянув голову в плечи, я добежала до угла, хотя прятаться на хозяйственном дворе было не от кого, и, поумерив шаг, направилась к машине, которую предусмотрительно оставила подальше от парадного входа в гостиницу.
      Завести послушный «форд-мустанг» удалось без труда. Полупустая в ранний утренний час Тверская позволяла развить приличную скорость, но я намеренно не стала искушать судьбу. Тише едешь — дальше будешь, к моей ситуации эта пословица подходила как нельзя лучше. В бардачке в раскрытой пачке лежали сигареты. Вытащив одну, я закурила и, отмахнув рукой дым, глубоко задумалась. Кажется, я вляпалась в дерьмо. Как выберусь — не знаю. Видимо, на какое-то время придется лечь на дно. Переберусь в другие гостиницы, попроще, хотя и там есть свои заморочки, связанные с «крышей». Ладно, об этом потом. Сейчас к Таньке договариваться — и спать.
      Танькин подъезд встретил меня неистребимым запахом мочи и кислых щей. Лифт не работал, пришлось подниматься пешком. Квартира номер сорок четыре, седьмой этаж. Дверь открылась не сразу. Пришлось долго нажимать на разболтанную пупочку звонка.
      — Кто там? — наконец раздался Таньким заспанный голос. «Глазка» у нее не было.
      — Сто грамм, — устало отозвалась я.
      — Лен, это ты? — ахнула Танька, пропуская меня в тесную прихожую.
      Отодвинув рукой подругу, я прямиком прошла на кухню и села на стул.
      — Все нормально, Танька, это не привидение, это я. Расслабься и налей мне что-нибудь выпить.
      — Ты хоть представляешь, на кого ты похожа? — в ужасе прошептала подруга и потянулась к бару, для того чтобы достать бутылку виски.
      — Представляю, — фыркнула я и нервно забарабанила пальцами по столу.
      Выпив полную рюмку, я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, и смогла хоть немного прийти в себя.
      — Танька, ты мне подруга? — с надеждой в голосе произнесла я, потянувшись к открытой пачке сигарет с ментолом и вытаскивая из сумочки зажигалку.
      — Само собой, — немного обиделась Танька и налила мне вторую рюмку. — А ты что, разве когда-то в этом сомневалась?
      — Ты сможешь обеспечить мне алиби?
      — Какое еще алиби?
      — Самое обыкновенное. Если вдруг ко мне закатят менты, ты сможешь честно посмотреть им в глаза и сказать, что я приехала к тебе за полночь и до утра просидела у тебя?
      — Господи, а что же ты натворила? — всплеснув руками, испуганно спросила подруга.
      — В том-то и дело, что я ничего не натворила.
      Творят другие, а мне приходится за эти творения отдуваться. Я просто работала с клиентом и честно отрабатывала свои деньги…
      Неожиданно для себя я всхлипнула и, уткнувшись в ладони лицом, громко зарыдала. Танька молча гладила меня по голове, даже не пытаясь успокоить, понимая, что это бесполезно. Вдоволь наплакавшись, я осушила вторую рюмку и как на духу выложила подруге все, что произошло со мной в этой злосчастной гостинице. Как только я закончила говорить, Танька почесала затылок и, протяжно вздохнув, произнесла:
      — Да уж, приятного мало… Господи, что же теперь с тобой будет-то?
      — Ничего не будет, если ты сможешь обеспечить мне алиби.
      — Конечно, смогу. Только.., может, было бы лучше, если бы ты сама пошла в милицию и честно все рассказала?
      Я посмотрела на Таньку вмиг округлившимися глазами и выразительно покрутила пальцем у виска.
      — Тань, ты что, совсем умом тронулась? Разве я похожа на идиотку, которая бегает по ментам?
      — Но ведь тебе нечего бояться! Ты же ни в чем не виновата!
      — Хорошо. Только кто в это поверит?
      — На то она и милиция, чтобы во всем разбираться и находить виновных.
      Услышав последнюю фразу, я громко рассмеялась и чуть было не упала со стула.
      — Танечка, милая, ну когда же ты хоть немного поумнеешь?! Неужели ты думаешь, что менты поверят какой-то проститутке и докажут ее невиновность?! Да им только крайнего подавай! Сгребут меня в охапку и отвезут куда следует, вот и все разбирательство. А еще учительницей в школе работаешь! Да чему ты можешь детей научить, если сама-то жизни не видела и ничего в ней не понимаешь?! Да благодаря таким, как ты, детки и выходят из школы, как слепые котята, а потом попадают в самые глупые ситуации!
      Танька нахмурила брови и сделала крайне недовольное лицо.
      — Можно подумать, что ты кого-то можешь чему-то научить! Тоже мне, знаток жизни! В постели, что ли, мудрости набралась?
      — Представь себе! — с вызовом ответила я и посмотрела на Таньку взглядом, полным превосходства. — Я через огонь, воду и медные трубы прошла, такого повидала, что тебе и не снилось.
      — Ну-ну, то-то я гляжу, что теперь ты не знаешь, как вылезти из этого дерьма, в которое сегодня ночью залетела, — усмехнулась Танька и посмотрела на часы. — Ладно, мне уже пора собираться на работу. Ты у меня дома останешься?
      — Понятное дело, не к себе же поеду! Иди, учи своих пташек, а я отосплюсь хоть немного, если, конечно, у меня это получится.
      Танька махнула рукой, залпом осушила рюмку виски и торопливо стала чистить апельсин.
      — Ну ты даешь, подруга, ты же в школе работаешь, — покачала головой я. — А если твои ученики учуют, что от тебя перегаром несет?
      — От одной рюмки ничего не будет, — отрезала Танька и ушла в, другую комнату.
      Я с грустью посмотрела на полупустую бутылку и, поднявшись, поставила ее обратно в бар. Все-таки здорово, когда существуют друзья, на которых всегда можно положиться. Несколько лет назад мы с Танькой вместе поступали в педагогический институт и мечтали стать учителями. Теперь даже смешно об этом вспоминать. Танька оказалась настырной и защитила диплом. А я… Я бросила институт на третьем курсе и стала зарабатывать деньги. Вот такая у нас странная дружба: учительница начальных классов и профессиональная путана. Хотя дело вовсе не в социуме, а в обыкновенном человеческом факторе. Наперекор всему мы лучшие подруги, и это совсем не важно, что ремесло у нас оказалось разным. Если бы не я, то разве смогла бы учительница начальных классов иметь классные шмотки и бар с дорогими напитками…
      В этот момент на кухню вновь зашла Танька и посмотрела на меня подозрительным взглядом.
      — Послушай, ты в порядке?
      — Насчет порядка не скажу, но, по-моему, я немного отошла.
      — Постарайся уснуть, тогда ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. И еще, если тебе захочется выговориться, то телефон учительской ты знаешь.
      — Ты же не служба доверия. Сей спокойно разумное, доброе, вечное и не забивай себе голову моими проблемами.
      — Мне кажется, твои проблемы уже давно стали моими, — обиделась Танька.
      Я улыбнулась, чмокнула подругу в щеку и проводила ее до дверей. Закрывшись на замок, я не придумала ничего лучшего, как сесть прямо на пол и обхватить голову руками.

      Память услужливо, одну за другой, вытаскивала из своих запасников изрядно подзабытые сцены студенческой жизни. Мы с Танькой, тогда совсем еще юные девчонки, поступившие в вуз сразу после школы, активно грызли гранит педагогической науки. Старательно посещали скучнейшие лекции и методологические семинары, до дыр просиживали дешевенькие лавсановые юбки в институтской библиотеке, писали какие-то дурацкие рефераты (некоторые из них, кстати, хранятся у меня до сих пор, выбросить почему-то не поднимается рука), дважды в год ездили на практику в отдаленные районы Московской области (без билета, как правило, потому что денег катастрофически не хватало даже на еду). Не считая некоторых досадных мелочей (чисто символическая стипендия, отсутствие мальчиков на факультете, вечно черствые булочки в институтской столовой), жизнь казалась нам радужной и прекрасной, но… Но к третьему курсу я, в отличие от Таньки, полностью разочаровалась в будущей профессии.
      Торчать целыми днями в школе, а вечером, возвратившись домой, до одури проверять исписанные корявым детским почерком тетрадки?
      Расписываться в ведомости за смешные шестьсот — восемьсот рублей? Нет, это не для меня, все чаще думала я и.., по-прежнему ходила на лекции.
      Однажды к нам на факультет заглянула забравшая документы сразу после первого курса девчонка, наша с Танькой ровесница. Не снимая норковой шубки, она покурила с нами в закутке у туалета и пригласила покататься на новенькой иномарке, которая, как выяснилось позже, принадлежала лично ей. «Оторвала себе богатенького мужа? Устроилась на работу в престижную компанию, где платят нормальные бабки? Получила наследство от троюродной тетушки, благополучно почившей за океаном?» — предположений, в том числе и самых фантастических, было хоть отбавляй. Все оказалось гораздо прозаичней. Маринка продавала свое тело, путанила, проще говоря. Начинала она так. Купила газету «Из рук в руки»
      («Вот уж судьбоносное название!» — горько усмехнулась я) и дала объявление: «Молодая длинноногая москвичка без комплексов, с тонкой талией и красивой грудью в любое время дня и ночи готова выполнить любое пожелание интеллигентного клиента, не выходящее за рамки традиционного секса». На следующий день ей позвонили. Потом еще и еще. «Презерватив и никакой групповухи», — требовала она, но все же умудрилась подцепить сифилис. Разумеется, были и разборки с криминальными кругами, от которых пришлось ежемесячно откупаться по установленной таксе. Поднакопив денег, она стала более разборчивой. Знакомилась только с иностранцами, да и то не со всякими. Обзавелась связями в суперэлитных гостиницах, ресторанах… Одевалась в дорогих бутиках, купила машину, драгоценности… На всякий, по ее выражению, сброд смотрела свысока… Годам к тридцати планировала завязать и открыть собственное дело. Замуж не собиралась, во всяком случае пока…
      В то время я встречалась с мальчиком. Мама — бухгалтер на оборонном предприятии, папа… Был ли у него папа, честно говоря, я уже не помню. Скорее всего, нет. Да это и не важно, черт побери!
      Кажется, я была влюблена. Но… Он был такой бедный… Как церковная мышь… Чашу моего терпения переполнил подаренный на Восьмое марта скромный томик стихов Мандельштама в мятой бумажной обложке. Нет уж, читай эту муру сам, решила я и набрала Маринкин номер, записанный второпях на тетрадке с конспектами по политэкономии.
      Первый клиент… Его помнит каждая путана…
      Маринка напоила меня шампанским и познакомила с негром. «Извини, подруга, — сказала она, — наберешься опыта, подберем тебе что-нибудь посимпатичнее, а пока терпи. Денежек у него много, так что, думаю, ты останешься довольной». Какое уж там.., тяжело вздохнула я. Воняло от него так, словно он не мылся с самого рождения. Словарный запас также оказался небогатым: «Давай туахаться, пить водка, русская б…дь». Он развлекался со мной целую ночь, заставляя делать такие вещи, о которых даже теперь, спустя несколько лет, вспоминать не хочется… Ближе к утру я твердо решила никогда больше не заниматься проституцией. Выйду замуж за своего мальчика, буду вместе с ним читать стихи по вечерам, нарожаю кучу детишек и.., пущу их по миру с протянутой рукой.
      На следующий день Маринка взяла с меня за посредничество тридцать процентов и, подмигнув, сказала: «Понадоблюсь — звякнешь…» Оставшаяся сумма в несколько раз превышала скудную студенческую стипендию. Первое, что я сделала, нажралась до отвала в ближайшем от дома ресторане. Опасаясь проговориться подруге о своем паскудном «приключении», Таньку я не приглашала… Через месяц деньги закончились.
      Маринкин телефон я к тому времени знала уже наизусть, но звонить не решалась. Так и сидела часами, уставившись на старенький разбитый аппарат, раздираемая противоречивыми чувствами.
      Она сама разыскала меня и предложила организовать встречу с новым клиентом. «Да ты не бойся, — смеялась она в трубку. — Не хочешь негра, найду мулата, не хочешь мулата, белого подберем!» И я сдалась… Через полгода я бросила институт, а еще через полгода вышла из-под Маринкиного крыла и заработала… Нет, не самостоятельно. Заработала я под началом Зака, но о нем вспоминать совершенно не хочется. Даже сейчас…
      К двадцати семи годам я стала профессионалкой. Нестерпимые муки совести, слезы в подушку по ночам (справедливости ради надо сказать, что свободные ночи выдаются у меня очень редко) — все это осталось в прошлом. Мое сердце огрубело, а может быть, просто покрылось панцирем в ожидании настоящей любви. В душе я по-прежнему осталась идеалисткой. Раздвигая ноги под очередным клиентом, я думаю о том, что когда-нибудь обязательно найду свое счастье. Разве я недостойна его? Разве я кому-нибудь причинила зло? Просто я помогаю мужикам получить удовольствие… за деньги. А почему бы и нет? Выражаясь образно, за хороший секс платят все. Только я в отличие от других беру наличными и.., не связываю себя никакими обязательствами.
      Влюблялась ли я когда-нибудь в своих клиентов? Да, приходилось иногда… Чаще всего я вспоминаю о Карле. В постели он был неуклюжий, как тюлень. Но этот тюлень подчас вытворял такие потрясающие штучки! Я просто на стенку лезла от удовольствия! Встречались мы с ним больше месяца, и я уже надеялась на то, что вспыхнувшее между нами чувство получит продолжение. «Лена, — скажет Карл, — поедешь ли ты со мной в Америку?» — «Конечно, дорогой», — отвечу я и с головой окунусь в новую жизнь. Забуду о том, что была проституткой. Рожу Карлу хорошенького голубоглазого мальчишку, похожего на него… Но… «Лена, — сказал Карл, — завтра я уезжаю в Америку Ты замечательная женщина, с тобой мне было очень хорошо. Если я еще приеду в Россию, обязательно тебя разыщу! И своим друзьям порекомендую обращаться только к тебе…» Это был удар ниже пояса. «Спасибо за теплые слова», — сухо поблагодарила я, быстро оделась и вышла из номера.
      Больше я Карла не видела. Вот и вся любовь…
      Ладно, хватит воспоминаний… И так душа ноет, словно по ней прошлись раскаленным утюгом. Да и жаловаться мне грех. Дом — полная чаша, приличные шмотки, машина… Имела бы я все это, работая в школе?! Таньку, вот кого надо пожалеть. На последнем курсе она выскочила замуж. Зачем?
      Трудно сказать… В девках, наверное, боялась засидеться… Ну и натерпелась она за три года семейной жизни! И битая бывала, и из ментовки мужа вытаскивала, и даже лечилась в вендиспансере — через все прошла. Родила сына и.., осталась на бобах. До сих пор вздрагивает, вспоминая о благоверном…
      Танькина мама инвалид, ей тоже надо помогать…
      Зарплата в школе — одни слезы… Искренне переживая за подругу, я постоянно подкидываю ей деньги. Чем мне приходится заниматься, Танька давно знает, но не осуждает меня. А я — ее…
      Расчувствовавшись, я налила себе полный стакан виски, выпила его и, уронив голову на стол, забылась тяжелым сном.

      Проснулась я от того, что кто-то усиленно тряс меня за плечи. Вне всякого сомнения, это была Танька.
      — Ну, подруга, ты и спишь, — как сквозь вату долетал ее звонкий голос. — Я успела провести четыре урока в школе и вернуться домой, а ты все это время продрыхла. Точно говорят: в здоровом теле здоровый дух, но и сон, соответственно!
      С трудом открыв глаза, я тупо посмотрела на Таньку и только теперь поняла, что уснула прямо за столом.
      — Хорошо тебе рассуждать. Ты свои уроки в школе оттарабанила — и все, а с моим образом жизни шибко не выспишься. У меня почти каждая ночь бессонная.
      Придвинув стул, Танька села рядом со мной и слегка приобняла меня за плечи.
      — Да я не о том, — улыбнувшись, сказала она. — Я сегодня-то и уроки толком вести не могла. Постоянно думала о том, что произошло в гостинице.
      — И что же ты надумала?
      — Ничего толкового. Просто за тебя страшно.
      Интересно, кому этот американец мог понадобиться?..
      — Выходит, натворил что-то. Ведь просто так его не могли грохнуть.
      — Может, при нем была большая сумма денег? — призадумалась Танька. — Он тебе ничего не рассказывал?
      — Этот американец был вообще каким-то странным парнем. Мы и не разговаривали почти, а все больше занимались сексом. Его бумажник и дипломат я не проверяла.
      — Но ты хоть знаешь, кем он был?
      — Каким-то бизнесменом.
      — Ну, ты даешь! Надо бы знать, с кем спишь!
      — А на черта мне это знать? Мне самое главное свои деньги получить, и все. Тем более, Танька, иностранцы болтать не любят. Наверное, оттого, что они побаиваются русских путан. Считают, что русские путаны тесно связаны с русской мафией.
      Знала бы ты, подруга, как мне хочется со всем этим завязать! Продать свою тачку, все дорогие туалеты и начать все с нуля. Только что я буду с этого иметь? Выстаивать длинные очереди на бирже труда? Унижаться и нервничать?
      — Зато ты не будешь больше выполнять чужие прихоти. Ты свободна, и никто никогда не узнает о твоем прошлом.
      — А как же ты? Как же твой сын? Разве ты сможешь прокормить его на учительскую зарплату?
      Разве ты сможешь обеспечить ему более-менее сносное будущее?
      — Ну, живут же как-то люди, — буркнула Танька и закурила сигарету, — Понимаешь, убитый прошлой ночью американец — это предупреждение о том, что тебе пора остановиться. Нужно уметь поставить точку. Деньжаток ты поднакопила, так что вполне можешь открыть собственное дело и заняться бизнесом. Я уверена, что у тебя все получится. Сегодня ты просто чудом осталась жива, а ведь могли убить и тебя тоже.
      Я усиленно потерла виски и пристально посмотрела на Таньку.
      — Пожалуй, ты права. Это предупреждение.
      С этим надо кончать. Действительно, пора открывать собственное дело и забыть прошлую жизнь, как страшный сон.
      Достав из сумочки две стодолларовые бумажки, я протянула их Таньке и посмотрела на часы.
      — На, это тебе. Чтобы ты не умерла с голоду.
      А мне пора ехать домой. Не могу же я сидеть у тебя круглосуточно.
      — Но ведь это опасно! — не на шутку перепугалась Танька.
      — Ничего опасного нет. В конце концов, никто из убийц меня не видел в лицо и даже не знает моего адреса.
      — Тебя видела дежурная по этажу…
      — А, как-нибудь обойдется!
      Распрощавшись с расстроенной подругой, я спустилась вниз и села в свою машину. На душе было муторно до тошноты. Может, оно и к лучшему, что я так по-глупому вляпалась в эту некрасивую заварушку с американцем. Зато теперь точно знаю, что больше никогда не займусь проституцией. Все, хватит!
      Повернув ключ зажигания, я хотела нажать на педаль, но в эту минуту задняя дверь распахнулась и на сиденье, тяжело дыша, кто-то сел. Даже не успев испугаться, я оглянулась назад и увидела молодого мужчину, который смотрел на меня безумными глазами и держал в руках пистолет. Вне всякого сомнения, пистолет был направлен прямо в мою сторону. Из груди, против воли, вырвался невнятный стон. Вот ты и попалась, пташка! Не успела доехать до дома, как тебя нашли люди, грохнувшие вчера Джоуи…
      — Ну что уставилась, как лягушка?! Дави на газ до упора и дуй вперед! — злобным голосом произнес незнакомец и слегка ткнул меня пистолетом в плечо.
      Не желая испытывать судьбу на прочность, я послушно кивнула и сделала то, что он просил.
      Машина взревела, словно раненый зверь, и понеслась по большому и шумному проспекту. Остановившись на светофоре, я с трудом разлепила сведенные судорогой губы и хрипло прошептала:
      — Куда ехать-то?
      — Вперед.
      — Я… Тогда в гостинице я ничего не видела и ничего не слышала… Пожалуйста, не убивайте меня… Я никому и ничего не скажу… Я — как могила.
      — Если ты сейчас не уйдешь от погони, то точно будешь в могиле. Это я тебе гарантирую, — пробурчал мужчина, метнув в мою сторону леденящий душу взгляд.
      — Вы хотите сказать, что за вами кто-то гонится?
      — А ты что, совсем от страха ослепла?! Посмотри в зеркало. Вон тот синий джип с тонированными стеклами сидит у нас на хвосте! Жми на газ, дура! Зеленый уже!
      Прикусив нижнюю губу, я прибавила скорость и чуть не плача произнесла:
      — А куда мне хоть ехать-то?
      — Сначала нужно уйти от погони, а все остальное — после. Как увидишь первый поворот, сразу сворачивай, а дальше петляй дворами!
      Не спрашивая разрешения, незнакомец открыл окно и, кажется, приготовился стрелять. Синий джип в эту минуту поравнялся с моим «мустангом» и стал нахально прижимать его к обочине.
      «Ну, дружок, выручай!» — взмолилась я и выжала из «мустанга» максимальную скорость, успевая при этом каким-то чудом лавировать между испуганно шарахающимися в стороны, по счастью, редкими автомобилями.
      Джип вскоре отстал. За окном замелькали тесные переулки московской окраины. Начисто утратив способность ориентироваться в пространстве, я не имела ни малейшего понятия, где мы находимся. Кроме животного, всепоглощающего страха, я не испытывала ничего.
      — Влево, вправо, еще раз вправо, — отрывисто командовал незнакомец, то и дело оглядываясь назад. — Поворачивай, дура! Куда тебя несет!
      Врезавшись на полном ходу в мусорный бак, «мустанг» наконец остановился.
      — Ну что, доволен, урод? — только и смогла сказать я.
      Незнакомец снисходительно похлопал меня пистолетом по плечу.
      — Эй, ты в порядке? — спросил он после небольшой паузы.
      — В порядке, не считая того, что я протаранила свой бампер.
      — Бампер, это ерунда. Главное, что от погони удалось уйти.
      — Вот как? — я недоверчиво подняла голову.
      — А что тебя удивляет? Но обольщаться, думаю, не стоит. Ребята там сидят ушлые, так что самое время делать ноги.
      — Послушайте, а на каком, собственно, основании я должна делать ноги вместе с вами?! — взорвалась я. — Мало того, что вы ворвались в мою машину и подвергли мою жизнь опасности, так теперь еще хотите втянуть в новую авантюру! Выходите из салона и делайте что хотите! В конце концов, этот джип гнался не за мной, а за вами!
      Предусмотрительно вытащив ключи, я вышла из машины и опустилась на корточки, рассматривая помятый бампер. Незнакомец подошел и встал рядом.
      — Да, на ремонт я попала капитально, — в сердцах произнесла я.
      — Хрен с ним, с этим ремонтом! Ты что, дура, еще не поняла, что даже если я сейчас оставлю тебя одну, то тебе от этого легче не будет! Если уж впряглась со мной в одну упряжку, то давай будем действовать вместе до конца!
      — Что?! — возмутилась я. — Ни в какую упряжку я не впрягалась! Я просто вышла от своей подруги, села в свою машину и хотела поехать, к вашему сведению, к себе домой. Вы сами ко мне привязались…
      — Я же сказал, что нам нужно срочно уносить ноги, — незнакомец словно не расслышал моих слов. — Машина на ходу. Нужно просто резко сдать назад. О-о… — вдруг застонал он и схватился за плечо.
      Только тут я увидела, что левый рукав его свитера испачкан кровью.
      — Тебя ранили? — испуганно спросила я, даже не заметив, как перешла на «ты».
      — А ты как думала?! Кажется, пуля прошла насквозь, но я бы не отказался от помощи.
      — Да, конечно, — пролепетала я и бросилась к бардачку, чтобы достать аптечку.
      Незнакомец, задрав рукав свитера, обнажил рану. Стиснув зубы, я принялась ее перевязывать, стараясь затянуть бинт потуже, чтобы остановить кровь.
      — Больно? — участливо спросила я, закончив дело.
      — Терпимо, — глухо ответил он и кивком показал мне на водительское место. — Садись за руль, девка, ехать пора.
      — Я-то сяду и поеду куда ехала, но только без тебя, а ты бы лучше шел в больницу, с огнестрельными ранениями шутить нельзя…
      Незнакомец тут же наставил на меня пистолет и процедил сквозь зубы:
      — Быстро садись за руль, сука.
      — Не делай добра, не будет зла, — пробурчала я себе под нос и, вздохнув, села за руль.
      Незнакомец сел рядом со мной и неожиданно мягким голосом произнес:
      — Попробуй сдать назад.
      Недовольно заурчав, машина резко отъехала от мусорного бака. Затем я вывернула руль до упора и выехала на трассу. Ближайшие пятнадцать минут мы ехали молча. В голове была пустота. Тишину нарушил незнакомец. Он постучал пистолетом по моей коленке и как-то ехидно спросил:
      — Так что же такого интересного ты видела в гостинице?
      — В какой гостинице? — пожав плечами, я постаралась сделать удивленное лицо.
      — Ты не ответила на мой вопрос, — не отставал незнакомец.
      — Как я могу ответить на твой вопрос, если не понимаю, о чем ты спрашиваешь?
      — Мне кажется, ты все прекрасно понимаешь, — слегка истерично рассмеялся он. — Ну хорошо, если ты не хочешь рассказывать прямо сейчас, то расскажешь позже.
      Нахмурив брови, я стала усиленно думать о том, имеет ли этот идиот, как снег свалившийся на мою бедную голову, какое-нибудь отношение к американцу. По всей вероятности, нет. Наверное, он просто зацепился за те слова, которые я с перепугу пролепетала в самом начале нашего знакомства.
      — Слышишь, подруга, а ты где живешь? — перебил мои мысли незнакомец.
      — Я уже проехала свой дом.
      — Тогда разворачивайся и возвращайся обратно.
      — Зачем?
      — Затем, что я хочу зайти к тебе в гости.
      — А я тебя в гости не приглашала, — слегка опешила я. — Ты лучше скажи, куда тебя отвезти. Я тебя высажу и поеду дальше.
      — У тебя, подруга, точно с мозгами туговато.
      Я же сказал, что сейчас мы поедем к тебе домой.
      Мне нужно привести себя в порядок и немного отсидеться.
      — Вообще-то, моя квартира не самое лучшее место для отсидки…
      — Я не привередливый. Меня устроят любые условия.
      Тяжело вздохнув, я оценивающе взглянула на своего попутчика и соврала, не моргнув глазом:
      — А я замужем. У меня муж очень ревнивый.
      Он не пустит тебя даже на порог.
      — Вот и замечательно. Значит, будем отсиживаться вместе с твоим мужем. В тесноте да не в обиде. Я люблю теплые компании. Полагаю, как только он увидит в моих руках пистолет, у него рассеются всякие сомнения впускать меня или не впускать.
      — А у него, между прочим, тоже оружие есть, — врала я напропалую. — Табельное. Он у меня милиционер.
      — Здорово, я всегда мечтал отсидеться в квартире у мента. Так что давай, подруга, отвези меня к своему менту. Будем знакомиться.
      — Но ведь так не делается! — повысив голос, сказала я. — Своим присутствием ты можешь разрушить мою семейную жизнь! Что подумает мой муж, если я заявлюсь домой вместе с тобой?!
      — Не бери в голову. Я все ему объясню.
      — И что же ты ему объяснишь?
      — Ну, например, то, что пока он доблестно несет свою службу, я имею его жену по несколько раз на дню.
      — Совсем неостроумно, — буркнула я и, развернувшись, поехала к своему дому.
      Спорить с этим упертым типом бесполезно, и потом.., в сложившейся ситуации, безусловно, есть своя выгода. После того что произошло ночью в гостинице, появляться в моей уютненькой квартирке далеко не безопасно, а так… У моего нового знакомого есть пистолет, выходит, при любом раскладе он будет защищать не только свою жизнь, но и мою тоже. Что ж, в этом определенно что-то есть…
      Оставив машину на стоянке в дальнем конце двора, мы направились к моему подъезду. На лавочке, как всегда, несли свою вахту словоохотливые соседки. Толкнув незнакомца в бок, я быстро произнесла:
      — Послушай, будь другом, спрячь пистолет, а то ты сейчас всех местных бабулек распугаешь.
      Незнакомец спрятал пистолет в карман и взял меня под руку.
      — А это еще зачем?
      — Затем, чтобы не вздумала от меня сбежать.
      — Больно надо. Если бы я хотела от тебя сбежать, то уже сбежала бы давным-давно!
      — Тогда пошли знакомиться с твоим мужем-ментом, — ухмыльнулся незнакомец, продолжая уверенно идти вперед.
      — А ты откуда знаешь, в каком подъезде я живу? — удивилась я.
      — От верблюда. Лавочка с бабками только у одного подъезда и есть.
      Посмотрев на кровавое пятно на рукаве своего спутника, я перевела дыхание и прижалась к нему теснее, чем положено, пытаясь хоть как-то прикрыть это безобразие. Увидев нас, бабки замерли и стали внимательно рассматривать моего нового знакомого. В общем-то, другой реакции я от них и не ожидала, будут теперь косточки перемывать.
      Пробурчав дежурное «здрасте», я пулей влетела в подъезд и ринулась к лифту. Незнакомец, плотно державший меня за руку, старался не отставать.

      Подойдя к двери, я дрожащими руками вставила ключ в замочную скважину, пытаясь унять лихорадочный стук собственного сердца. Перед глазами промелькнули страшные картины. Вот я открываю дверь и сталкиваюсь нос к носу с двумя громилами, один из которых будет в хорошо запомнившихся «казаках». Громилы, не говоря ни слова, стреляют мне прямо в голову из пистолета с глушителем. Я падаю и выгляжу ничуть не лучше, чем убитый американец Джоуи… От этих фантазий мне стало совсем плохо. Дернув незнакомца за полу свитера, я хрипло произнесла:
      — Ну что ты встал как истукан? Достань пистолет и держи его наготове.
      — Пистолет?!
      — Пистолет, ты не ослышался. Вечно достаешь его в ненужный момент!
      — А сейчас, по-твоему, нужный?
      — Нужный, нужный! Давай поскорей! — От нетерпения я притопнула ногой.
      Незнакомец удивленно пожал плечами и сделал то, что я сказала.
      — А от кого отстреливаться-то? От твоего мужа-мента?
      — Хотя бы и от него, — буркнула я и открыла дверь.
      — Странная ты, подруга, — усмехнулся незнакомец и зашел в квартиру следом за мной.
      В квартире было тихо, только из кухни доносилась назойливая дробь капавшей из крана воды.
      Значит, те двое из гостиницы так и не смогли выйти на мой след. Я почувствовала сумасшедшее облегчение и расплылась в улыбке, которая, впрочем, тут же испарилась, стоило вспомнить о помятом «мустанге». Вот черт, и угораздило же так подзалететь!
      — Машину жалко, — еле слышно сказала я и, тихонько всхлипнув, подошла к окну. — Даже страшно подумать, сколько будет стоить ремонт…
      — Мне еще долго пистолет на «готовсь» держать? — послышался недовольный голос за моей спиной.
      Я моментально повернулась и махнула рукой.
      — Спрячь, сейчас он без надобности.
      Незнакомец сунул пистолет в карман и придирчиво огляделся по сторонам.
      — А ты, подруга, не из бедных. Что-то я не видел, чтобы обычная ментовская семья так хорошо жила. Хатка у тебя упакована по полной программе. Муж-то у тебя, наверное', не простой мент?
      Какой чин занимает?
      — В начальниках он у меня.
      — Тогда понятное дело.
      Громко топая, незнакомец прошелся по комнатам.
      — Что-то я у тебя ничего мужского не обнаружил, — противно хохотнув, сказал он, завершив обход. — Даже тапочек мужских нет.
      — Мой муж тапочек не носит, — глухо ответила я.
      — Я смотрю, он у тебя не только тапочек не носит, но и не бреется и одеколоном не пользуется.
      — А он у меня не привередливый. И вообще, какого черта ты ходишь по моей квартире, как будто ты у себя дома?!
      — Просто интересно было посмотреть, как живет современная ментовская семья.
      — Думаю, ты уже утолил свое любопытство?
      — Утолил. Только ты, подруга, зря на стул уселась. Я сейчас хочу душ принять, а затем ты мою рану как следует обработаешь. Гляди, бинт совсем промок.
      — Я не врач. Огнестрельные раны обрабатывать не умею.
      — Вот и научишься.
      — Тебе в больницу надо.
      — Куда мне надо, я сам разберусь. Дай мне полотенце и проводи в душ. Пока я искупаюсь, ты что-нибудь на стол собери. И смотри, без глупостей! У меня пистолет всегда наготове.
      Сделав недовольное лицо, я с неохотой поднялась и достала из шкафа махровое полотенце. Heзнакомец перекинул его через плечо и выразительно покрутил пистолетом у моего носа.
      — Дверь в ванную не закрывай, — сказал он. — Я хочу мыться и видеть, что творится в квартире.
      — Вот еще, а если я буду мимо проходить? У меня как-то нет особого желания смотреть на голого мужика.
      — Ладно тебе строить из себя недотрогу.
      Можно подумать, ты голых мужиков никогда не видела…
      Не став спорить, я оставила дверь в ванную открытой и прошла на кухню. Достала из холодильника полуфабрикаты, разогрела их в микроволновой печи и поставила на стол. Скудно, конечно, но для такого придурка сойдет. Обедать и ужинать я предпочитала в ресторанах. А дома — так… Чашечка ароматного кофе и горячий бутерброд. При моей-то профессии шибко разъедаться нельзя.
      Строжайшая диета и умение преподнести себя…
      В нашем деле только так. Если вдруг запьешь или будешь плохо выглядеть, то такие клубы, как «Феллини», «Метелица», «Тропиканка», «Карусель», «Солярис», «Грезы», «Монте-Карло», «Куклы», «Утопия» и «Титаник», захлопнутся прямо перед твоим носом.
      Неожиданно зазвонил телефон. Услышав его, незнакомец выскочил из ванной в чем мать родила и, схватившись за трубку, зло прошипел:
      — Не брать, сука!
      — Да это моя подружка звонит, — по-детски обиженно протянула я. — Если я сейчас трубку не возьму, то она наверняка подумает, что со мной что-то случилось, и приедет сюда.
      Нехотя сняв трубку с рычага, незнакомец протянул ее мне и многообещающе пригрозил кулаком:
      — Смотри, без глупостей.
      — Угу, — кивнула я.
      Услышав Танькин голос, я облегченно вздохнула и поспешила доложить ей, что до меня, к счастью, никому нет дела. Положив трубку на место, я совершенно случайно уткнулась взглядом в немаленькое «хозяйство» вконец обнаглевшего «гостя» и вдруг почувствовала, что начала краснеть.
      — Обработай мне рану и наложи новую повязку, — невозмутимо скомандовал он, нисколько не смущаясь своей наготы.
      — Может, ты хотя бы для приличия в полотенце закутаешься?
      — Может, и закутаюсь, — усмехнулся незнакомец и, развернувшись, пошел в ванную.
      Через несколько минут он вернулся в собственных брюках, из бокового кармана которых торчал пистолет.
      — Что ж, приступим, — сказал он, разматывая мокрый бинт.
      «Мог бы в ванной его снять», — брезгливо подумала я, чувствуя приступ дурноты.
      — Послушай, я не умею обрабатывать раны!
      — Ничего, научишься.
      — Да иди ты к черту, я сейчас в обморок упаду!
      — Подумаешь, какая неженка нашлась! Ладно, давай зеленку и пинцет, сам справлюсь.
      Я отошла к окну и с болью в сердце стала думать о разбитом «мустанге». Понятное дело, ремонт влетит в копеечку. Бампер помят, передок поцарапан… Краску, наверное, будут на компьютере подбирать… Столько усилий, столько труда…
      А зачем, спрашивается? Может, новую купить?
      Нет, пожалуй, не буду. Во-первых, дорого, а во-вторых, жалко менять. Сколько я салонов объездила, прежде чем нашла своего красавца. Холила его, как любимого мужчину, пылинки, можно сказать, сдувала и досдувалась в конце концов…
      — Ты там живой? — услышав за спиной сдавленный стон, спросила я.
      — Принимай работу, подруга. Давай наматывай бинт, — как-то по-старчески прокряхтел незнакомец.
      С перевязкой я справилась быстро, так как уже, можно сказать, поднаторела в этом деле. Бинт ложился ровно и красиво, туго стягивая предплечье.
      Завязав аккуратно бантик, я села за стол и налила себе чашечку кофе. Незнакомец устроился напротив и посмотрел на приготовленные мною полуфабрикаты скептическим взглядом.
      — Твой мент что, вообще ничего не ест?
      — Его на работе кормят, — нисколько не растерявшись, ответила я. — У них там отличная столовая есть. Трехразовое питание. Завтрак, обед и ужин. Им талончики на месяц выдают. Бесплатные, между прочим.
      — Вот что, кончай мне мозги пудрить! — со злостью стукнул кулаком по столу незнакомец. — Ни хрена ты не замужем ни за ментом и ни за кем-либо другим. В твоей хате ничего мужского нет! Да и мужиком здесь не пахнет!
      — А что, мужик как-то по-особенному должен пахнуть? — удивленно спросила я.
      — Мужик должен не пахнуть, а вонять, — засмеялся незнакомец и накинулся на еду.
      Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как он поглощал мои немногочисленные запасы. Огромная, по моим представлениям, пицца съедена была в один присест. Да уж, аппетит у этого нахала отличный…
      — Тебя, наверное, с месяц не кормили? — как бы невзначай поинтересовалась я.
      — Тебе что, продуктов жалко? — затолкав в рот неслабый кусок копченой курицы, спросил незнакомец.
      — Да нет, ешь, мне не жалко. Хотя, по правде говоря, я даже не знаю, как тебя зовут.
      — Меня зовут Макс, — усмехнулся незнакомец и сделал большой глоток кофе.
      — Очень приятно. — Я постаралась вежливо улыбнуться в ответ, но улыбка получилась какой-то натянутой и неестественной. — А меня зовут Лена.
      — Ну вот и познакомились. — Макс закурил сигарету и пристально посмотрел мне в глаза.
      — Лена, так что же произошло в гостинице?
      — В какой гостинице?
      — В той самой, где ты ничего не видела и ничего не слышала. При воспоминаниях о которой ты бледнеешь и теряешь дар речи.
      — Не бери в голову, это я так, с перепугу ляпнула, — недовольно пробурчала я и постаралась перевести разговор на другую тему. — Послушай, а как долго ты собираешься у меня отсиживаться?
      — Сколько понадобится, столько и буду. Ты женщина незамужняя, это и дураку понятно.
      Только вот интересно, где ты работаешь. Квартирка у тебя обставлена — высший класс.
      — Я в данный момент домохозяйка, — не задумываясь, ответила я. — На днях собираюсь пойти на биржу труда и подыскать себе какую-нибудь работу. А все это барахло мне досталось от моего бывшего мужа. Видишь ли, я теперь женщина разведенная.
      — Ну, про то, что твой бывший муж был ментом, это я уже слышал.
      Допив свой кофе, я решительно отодвинула чашку к середине стола и, немного волнуясь, сказала:
      — Послушай, Макс, я, конечно, понимаю, что у тебя какие-то проблемы. Иначе бы за тобой этот джип не гонялся.., тебе нужно немного отсидеться. Ты отсидишься, и мы разойдемся, как в море корабли. Только вот нехорошо как-то получается…
      — Что именно?
      — Я ведь из-за тебя свою машину разбила… А за ремонт знаешь сколько надо заплатить… Только вот почему я свои деньги должна выкладывать?
      Мне кажется, что раскошеливаться придется тебе.
      — Мне?!
      — Тебе, конечно, кому же еще?
      — Что-то я не припомню, чтобы я твою машину об мусорный бак грохнул. И вообще, если мне не изменяет память, за рулем сидела ты. Ты, подруга, что-то путаешь. Если ты так хреново машину водишь, то нанимай инструктора и учись вождению.
      — Я машину вожу неплохо, нечего меня укорять. Просто раньше мне не приходилось водить ее в экстремальных условиях.
      — Это уже твои трудности. Так что про ремонт забудь. Я к этому никакого отношения не имею.
      Тачка твоя, значит, и ремонтировать ее будешь ты.
      Ты бы «спасибо» сказала, что я джипу колеса прострелил. Если бы не это, то с твоим вождением ты бы уже давно на том свете была. Деньжата у тебя водятся, это как пить дать. Так что на ремонт тебе хватит, да и не только на ремонт.
      Бросив на своего нового знакомого ненавидящий взгляд, я сжала кулаки и с отчаянием в голосе произнесла:
      — Ну ты и сволочь!
      — Сволочь, говоришь? — Макс моментально достал пистолет и наставил его на меня. — Если еще раз скажешь что-нибудь подобное, я прострелю твою дурную башку без предупреждения.
      Усекла?!
      Не знаю, что на меня нашло, но я спокойно закинула ногу на ногу и вызывающе поправила упавшие на грудь волосы.
      — Ну и стреляй, если хочется. Придурок ты неблагодарный!
      Макс раздул ноздри и процедил сквозь зубы:
      — Ты мне сейчас за придурка ответишь…
      В эту минуту в дверь позвонили, и мы молча уставились друг на друга.
      — Ты кого-то ждешь? — смахнув пот со лба, спросил Макс.
      — Нет.
      — Тогда и нечего открывать.
      Я понимающе кивнула и вжалась в стену.
      Спустя несколько секунд звонок повторился.
      Затем я услышала, как в замочной скважине осторожно поворачивается ключ. Схватив Макса за руку, я потащила его под кухонный стол.
      — Ключи от моей квартиры есть только у меня, — прижавшись к нему всем телом, испуганно прошептала я. — Это или воры, или.., те.., из гостиницы.
      В коридоре раздались чьи-то шаги. Я затаила дыхание и стала прислушиваться к учащенным ударам своего сердца. Макс снял пистолет с предохранителя и слегка приподнял край свисавшей со стола скатерти. По комнате, которая отлично просматривалась через открытую дверь кухни, расхаживал мужчина в черных спортивных штанах и давно не чищенных серых, невзрачных ботинках.
      Старомодная микропора, язычок вместо шнурков, видавшие виды расклеенные задники… Возможно, эти ботинки я видела в гостиничном номере, хотя не исключено, что я что-то путаю от страха.
      Заглянув в кухню, мужчина достал мобильный телефон и сказал приглушенным голосом:
      — Драный, я уже в хате. Девки нигде нет. Хата пустая. Ее тачка стоит во дворе с разбитым бампером. Видать, эта сука так перенервничала, что от страха не вписалась в поворот. Может, она к соседке пошла? Придется ее немного подождать. Я с глушителем, не переживай. Чтобы быть незамеченным, я приехал на такси. Обратно общественным транспортом доберусь. Так будет правильно.
      Мне бы только ее дождаться. Я сделаю все чисто.
      Ладно, до связи.
      Все, попалась, попалась… Облизнув пересохшие губы, я беспомощно посмотрела на Макса.
      В одно мгновение Макс подобрался и выпрыгнул из-под стола. Между мужчинами завязалась борьба. Вцепившись друг в друга, они, как два раненых зверя, не поделивших добычу между собой, топтались на маленькой кухне, роняя стоявшие на краю стола предметы. Случайно я оперлась рукой на разбившуюся чашку и порезалась в кровь, но боли совершенно не почувствовала. После долгого и отчаянного сопротивления незнакомцу удалось повалить Макса на пол. Падая, Макс умудрился выбить у него из руки пистолет. Не дожидаясь конца поединка, я дотянулась до него и, зажмурив глаза, выстрелила. Оглушенная происходящим, щелчка я не услышала. А был ли он, щелчок?
      Сомнения мои развеял Макс, осторожно дотронувшийся до моего плеча. Незнакомец, неестественно подвернув под себя ноги, лежал у мойки.
      — Я его убила, — шепотом сказала я и затряслась, словно в лихорадке.
      Макс подошел к лежавшему на полу мужчине и постарался нащупать пульс. Затем приподнял его голову и, посмотрев на пулевое отверстие в центре лба, удивленно присвистнул:
      — Ну, подруга, ты даешь! Прямо настоящая профессионалка… Это ж кто тебя так стрелять научил? Я бы и то так не смог.
      В этот момент в кармане покойника зазвонил телефон. Сжав кулаки, я с трудом дождалась, когда он наконец замолчит. Когда в комнате воцарилась тишина, Макс потер руки, перешагнул через труп, снял с вешалки свою рубашку и, не говоря ни слова, стал одеваться.
      — Макс, ты куда это собираешься? — не слыша собственного голоса, спросила я.
      — Мне кажется, что я уже отсиделся. Что я тут буду делать в компании с покойником? У меня своих проблем выше крыши, зачем мне новые?
      — А как же я?
      — Не знаю. Как хочешь, так и расхлебывай.
      Лично я никого не убивал.
      — Но ведь я убила его из-за тебя! Если бы я этого не сделала, то вообще не известно, какие были бы последствия.
      — Не было необходимости его убивать. Уж я бы с ним справился, поверь. Просто рука помешала сделать это сразу.
      Увидев, что Макс обувает ботинки, я, зажмурив глаза, перепрыгнула через покойника и перегородила входную дверь.
      — Ты можешь отсиживаться здесь сколько хочешь. Я никуда тебя не выгоняю.
      — Нет уж. Сама отсиживайся с покойником.
      — Но что я буду с ним делать?! — истерично прокричала я.
      — Твой знакомый — ты и решай, что с ним делать.
      — Не говори ерунды, я и сама не знаю, кто это такой! Ты хочешь сказать, что собираешься оставить меня тут одну вместе с трупом?!
      — А тебе что, нужна компания?
      — Ну, не компания…
      — Тогда вызови милицию. Я думаю, милиция будет рада оказать тебе помощь.
      — Я что, похожа на сумасшедшую?!
      — Тогда позвони своему бывшему мужу. Как мент он обязательно тебе что-нибудь посоветует.
      — Да не было у меня никакого мужа! Я вообще никогда замужем не была!
      — Не переживай. У тебя еще все впереди. Вот годиков восемь на нарах оттарабанишь, а как вернешься, так обязательно замуж выйдешь. Дурное дело нехитрое.
      Зашнуровав ботинки, Макс встал и ледяным голосом сказал:
      — — Отойди от двери!
      — Не отойду! — не моргнув глазом, крикнула я.
      — Ты хочешь, чтобы я тебя сам оттащил?
      — Попробуй! Я вцеплюсь в тебя, как кошка, ты не сможешь от меня так просто отделаться!
      — Тогда мне проще тебя застрелить.
      — Стреляй. На тебя повесят два трупа.
      Макс тяжело вздохнул и недобро усмехнулся.
      — Послушай, ты, придурочная, что ты от меня хочешь?
      — Во-первых, мне нужно избавиться от трупа.
      Во-вторых, если ты понял, я нахожусь в опасности и в этой квартире находиться не могу. Мне нужно место, где бы я смогла отсидеться. Ты должен его найти. В конце концов, ты же тоже будешь где-то отсиживаться, так возьми меня с собой. Вдвоем веселее.
      — Подруга, а ты не сильно много хочешь?
      — Меня зовут Лена, — обиженно сказала я.
      — Лена, а ты не сильно много хочешь?
      — Думаю, что нет. Между прочим, за тобой должок. Я рисковала собственной жизнью, помогала тебе уйти от погони, разбила свою тачку…
      Не обращая внимания на мои слова, Макс попытался отодвинуть меня от двери, но я так вцепилась в, его руку, что меня невозможно было скинуть.

      Не прошло и часа, как мы с Максом уже мирно сидели на кухне, попивали виски и поглощали шоколад. Покойник лежал у входной двери, завернутый в плотное бархатное покрывало.
      — Ох, и связался я с тобой, — тяжело вздохнул Макс. — И надо было именно в твою машину запрыгнуть.
      — А я, если честно, рада, что ты выбрал именно мою машину. Если бы мы с тобой не встретились, я не представляю, что бы со мной произошло.
      Все-таки ты настоящий джентльмен, женщину в беде не оставишь!
      Макс посмотрел на часы и сказал:
      — Через час стемнеет. Ты подгонишь машину к подъезду, а я вынесу труп. Дорога каждая секунда.
      Насколько я понял, находиться здесь слишком долго нельзя. В любой момент могут нагрянуть непрошеные гости.
      Я утвердительно кивнула и залпом допила свою рюмку.
      Ровно через час я спустилась вниз и подогнала машину. Макс вынес труп и положил его в багажник.
      — Наверное, будет лучше, если за руль сяду я, — мягко предложил он, участливо глядя на меня. — Видок у тебя еще тот.
      Безразлично кивнув, я протянула ему ключи.
      "Я убийца, убийца, — стучала в висках одна мысль, — а значит, ничем не отличаюсь от тех, кто совсем недавно отправил на тот свет американца Джоуи. Подняла с пола пистолет, нажала на курок и выстрелила. Я даже не помню, был ли щелчок.
      Одно, не требующее особых физических затрат движение — и человека не стало. Человека? Конечно, человека. Ведь это совсем не важно, что он был бандитом. Ведь я тоже не сразу стала проституткой. Жизнь заставила, подлянка жизнь…"
      Дотронувшись рукой до щеки, я обнаружила, что плачу, — рука оказалась мокрой. Ну и пусть, поплакать тоже не грех, мамочка моя часто так говорила. Мамочка, мама… Легкие, светлые волосы, добрые голубые глаза… Каждый вечер перед сном она читала мне вслух какую-нибудь сказку. Я уже давно выросла, а она все равно читала. Приносила из библиотеки Андерсена, доставала через друзей редкого по тем временам Толк иена. В ушах до сих пор звучит ее голос… Мамочка умерла, когда мне было шестнадцать. Вроде бы и не болела никогда… Однажды пришла с работы, села на диван и… умерла. Как ее хоронили, не помню. Кажется, приезжали родственники, устраивали поминки, водка лилась рекой… Бедная мамочка, если бы она только знала… На третий день я осталась одна. Ходила как тень по пустой квартире и перебирала мамины вещи. Уткнувшись взглядом в перекинутый через спинку стула пестрый ситцевый халатик, сохранивший мамин запах, не выдержала и вышла из дома. На улице было темно. Неосвещенные окна навевали тоску. Опустив голову, я побрела в сторону парка. Мамочка, мама, рвался из груди стон…
      Рядом со мной, заскрипев тормозами, остановилась новенькая иномарка. Вальяжный молодой мужик, открыв лакированную дверь (до сих пор помню ее цвет!), вышел на тротуар и перегородил мне дорогу. «Такая красивая девочка да одна», — широко улыбаясь, сказал он и шутливо раскинул руки, как будто собирался меня обнять. А может быть, и в самом деле собирался. Уткнувшись ему в плечо, я разрыдалась. «А ну-ка, садись в машину», — скомандовал он, и я села. Вскоре мы приехали в какой-то мотель. Мой «благодетель» налил полный стакан коньяка и заставил выпить. «Ты собираешься раздеваться?» — спросил он, наливая второй стакан. «Зачем?» — растерялась я. «Щас поймешь зачем. — Злые глаза навыкате смотрели на меня не мигая. — Девственницу вздумала корчить? Раздевайся!» Понимая, что сопротивляться бесполезно, я, как во сне, расстегнула кофточку на груди. Довольно улыбаясь, мужчина стал натягивать презерватив. Вошел он в меня грубо, как животное. Я стонала от боли и умоляла меня отпустить. Это был первый половой контакт в моей жизни… Потом я пошла в ванную и попыталась перерезать себе вены. Словно заподозрив что-то неладное, этот подонок в последнюю минуту выхватил лезвие у меня из рук и пинком вышвырнул из номера. Одевалась я уже на улице.
      Потом я поступила в институт, подружилась с Танькой и.., занялась проституцией. На первых порах клиентов мне поставляла Маринка. Не безвозмездно, конечно… В сущности, она была славной девчонкой. Познакомила меня с нужными людьми, нашла хорошего врача. «Ленка, — смеялась она, — главное в нашем деле держаться независимо. Постарайся вычеркнуть слово „любовь“ из своего лексикона. Любовь — это для глупеньких дурочек Мы же с тобой делаем бизнес, деньги, проще говоря…» Маринка умерла два года назад.
      Заразилась СПИДом и умерла. Как ее угораздило подцепить такую болезнь с ее-то осторожностью, до сих пор не могу понять. Наверное, все-таки влюбилась и.., забыла о презервативе. Потрясенная Маринкиной смертью, я хотела завязать с постыдным ремеслом. На счету в банке лежала крупная сумма, дома «в чулке» еще больше, но.., не смогла. Подходящих кандидатов в мужья рядом не оказалось. Да и замуж уже не тянуло, как раньше.
      Хорошее дело браком не назовут, часто крутилась в голове расхожая фраза. Год, три, пять неземного счастья и.., развод. Зачем мне все это надо? Правда, некоторым, говорят, везет. И любят по-настоящему, и живут в достатке. Как бы хотелось оказаться в их числе! А почему бы и нет? Возьму и начну все с чистого листа. Порву с проституцией, открою наконец свое дело. У меня получится, главное верить в себя, а там и жених подходящий найдется. О моих прежних занятиях он никогда не узнает, если, конечно, какой-нибудь умник не настучит: «Да какая она баба? Шлюхой была, шлюхой и останется!» Ну уж нет! Наверное, я сумею себя защитить, жизнь-то многому научила.
      …Весьма ощутимый толчок в бок оторвал меня от неприятных воспоминаний.
      — Эй, подруга, за всю дорогу ты не проронила ни слова, — хохотнув, сказал Макс, — что-то на тебя не похоже!
      — А что ты хочешь от меня услышать?
      — Да ничего особенного, не считая того, что ты натворила в гостинице. Мне бы очень хотелось узнать, что за жмурика мы везем.
      — В том-то и дело, что я ничего не натворила.
      Наверное, мне просто не повезло: я оказалась случайным свидетелем преступления. А чем этот жмурик занимался при жизни, я и сама не знаю.
      Свернув с шоссе, машина запрыгала по ухабам проселочной дороги. Проехав немного, Макс резко затормозил и выключил мотор.
      — Все, подруга, приехали.
      — Меня зовут Лена, — в очередной раз поправила его я. — А куда мы приехали?
      — Туда, где мы сможем избавиться от твоего жмурика.
      — Он такой же мой, как и твой.
      — Это не важно, важно то, что мы прибыли на место назначения. В нескольких шагах отсюда протекает река. Именно в нее мы его сбросим.
      Вернее похороним. Как подводника.
      — Это не смешно, — сказала я и вышла из машины.
      Макс вышел следом и открыл багажник. Посмотрев на покойника, он нехотя потер руки и со словами:
      — Какого черта я с тобой связался, — взгромоздил его на плечи.
      Я семенила мелкими шагами за своим спасителем, думая только об одном: чтобы у нас все прошло нормально. Подойдя к берегу реки. Макс положил покойника на песок и достал носовой платок, для того чтобы вытереть пот со лба. Замерев, я боялась пошевелиться.
      — Может, мы снимем с него покрывало? — наконец вырвалось у меня.
      — Не надо. Ему так теплее будет.
      — Это неостроумно. Если его найдет милиция и обнаружит на нем мое покрывало… Сам понимаешь, что будет.
      — Тогда разворачивай его сама. Принесешь покрывало домой, выстираешь и постелешь на кровать.
      Я почувствовала, как меня затрясло от сумасшедшей злости.
      — Ты что, совсем спятил?! Ты что говоришь?!
      Если ты думаешь, что у меня напряженка с покрывалами, то ты глубоко ошибаешься! Я просто хотела избавиться от вещественного доказательства!
      — Не ори, тебя за версту слышно. У меня и так руки по локоть в крови, а без покрывала я и вовсе вделаюсь.
      Не став спорить, я наблюдала за тем, как Макс разделся до плавок и, взвалив труп на плечи, понес его в воду. Как на зло, река в этом месте была мелкая. Чертыхаясь, Макс прошагал несколько метров и, только почувствовав, как дно уходит из-под ног, сбросил наконец неприятный груз.
      — У тебя есть полотенце? — спросил он, выбравшись на берег.
      — Полотенце? Нет…
      — Хреново. Тогда включай печку. Придется сушиться в машине.
      Испуганно посмотрев на Макса, я спросила:
      — Ну и как он там?
      — Нормально, а что ему будет? Лежит себе человек, отдыхает от мирских забот, скоро рыбок начнет кормить…
      Не одеваясь. Макс сел в машину и включил печку. Я села рядом с ним и, немного помолчав, спросила:
      — Макс, скажи, а почему ты решил мне помочь?
      — А что мне оставалось делать? Ты перегородила входную дверь и закатила жуткую истерику.
      У меня просто не было выбора.
      — А если честно?
      — Если честно, то я тебя пожалел. В конце концов, это ты помогла мне уйти от погони да еще при этом машину покалечила. И потом, как бы ты избавилась от этого трупа без меня?
      — Не знаю, — растерянно пожала плечами я. — Наверное, вызвала бы милицию.
      — Ну и дали бы тебе срок по полной программе… У тебя что, вообще мужика никакого нет, который смог бы тебе помочь?
      — У меня, кроме тебя, никого нет, — вздохнула я.
      — Неужели ты ни с кем не встречаешься?
      — Нет, — замотала я головой.
      — Странное дело… Красивая баба, с тачкой, квартирой — и никого у нее нет. И как ты только докатилась до такой жизни?
      — До какой?
      — Ну, живешь вот одна, ни с кем не встречаешься…
      — Это мое личное дело, — слегка насупилась я.
      — Ты, наверное, в крутой фирме работаешь, раз так смогла квартиру упаковать? — не мог успокоиться Макс.
      Я сделала вид, что не расслышала последнюю фразу, и отвернулась к окну. Через несколько минут Макс натянул на себя брюки и свитер, завел мотор, и машина плавно тронулась с места. Повернувшись, я с надеждой посмотрела на Макса и еле слышно спросила:
      — У тебя есть место, где можно будет отсидеться?
      — Найдем, — безразлично буркнул он и закурил сигарету.
      «Обязательно найдем! — улыбаясь, подумала я. — Уж он-то обо мне позаботится. От трупа избавиться помог, не наглый в отличие от других мужиков. Кажется, я наконец обрела друга. Не любовника — друга, настоящего друга. Такой уж точно не предаст…»
      Если бы меня спросили, во что я больше верю: в дружбу или в любовь, я бы, не задумываясь, выбрала первое. Любовь коварное чувство, непредсказуемое. Внезапно возникнув, может окрылить душу, а потом с размаху припечатать мордой об стол. Больно, между прочим, бывает, не каждый захочет повторить. А дружба… Во-первых, она не замечает условностей: этот красив, этот умен, этот беден, а этот богат. Любовь в этом отношении куда более разборчива. Дружба, конечно, тоже бывает меркантильной, но я не ее имею в виду. Во-вторых, настоящая, проверенная годами дружба долговечна, и это, пожалуй, главное. Жениться и выходить замуж по любви можно до бесконечности, а дружбу — единственную! — проносят через всю жизнь. Мужчина и женщина прежде всего должны быть хорошими товарищами, все остальное уже не так важно!
      — Послушай, Ленка, а почему ты ни разу не была замужем? — перебил мои мысли Макс.
      — А ты что, хочешь на мне жениться? — кокетливо прищурилась я.
      — Неужели я похож на дурака?
      — А по-твоему, женятся только дураки?
      — Не знаю. Я тоже никогда не был женат.
      Закинув ногу на ногу, я принялась философствовать:
      — Знаешь, выйти замуж мечтает каждая девушка. Для нее главное — стать как все: заполучить штамп в паспорт, золотое колечко на безымянный палец, новую фамилию и так называемый социальный статус. Чтобы старухи на лавочке наконец заткнулись и перестали судачить, почему такая краля и до сих пор одна. О том, что будет после замужества, никто не думает. У всех в голове одна любовь. А я с этим полностью не согласна. У нас много девчонок повыскакивали замуж по большой и светлой любви. Ну и что? Теперь они воспитывают детей в полном одиночестве и вспоминают свою семейную жизнь как какой-то кошмар.
      Недаром кто-то сказал, что любовь это приманка, а брак — это могила. Наверное, все хотят иметь семью, только удовлетворение и покой она приносит единицам. В большинстве своем люди женятся и понимают, что попали в капкан, из которого не выбраться. Зачем мне это надо? Раз уж судьба подарила мне свободу, самостоятельность и право распоряжаться собой, я не буду ничего менять. В общем, замуж я пока не хочу.
      — Странная ты… — выслушав меня, усмехнулся Макс.
      — Послушай, а куда ты меня везешь? — спросила я.
      — Можно было бы рвануть ко мне на дачу, но это опасно.
      — Нет. С опасными местами пора заканчивать.
      Мне хочется побыть в безопасности. Думаю, ты меня поймешь.
      — Тут неподалеку есть неплохой пансионат. Заночуем там, а дальше будет видно.
      Подъехав к пансионату. Макс поставил машину на стоянку и снял двухместный номер.
      — Послушай, почему бы тебе не снять два одноместных номера? — нахмурившись, спросила я, когда мы поднялись на этаж.
      — Какая разница. Там все равно две кровати…
      Ты же сама настаивала на том, чтобы мы отсиживались вместе. Если ты думаешь, что я буду к тебе приставать, то хрен дождешься, — с этими словами Макс открыл дверь.
      — Идиот, что ты о себе возомнил! — возмутилась я.
      — От идиотки слышу, — безразлично произнес он, прошел в номер и прямо в одежде завалился на кровать. — Ладно, мне бы не мешало выспаться, а ты не скучай. Можешь включить телевизор.
      — Сам смотри свой телевизор, — пробурчала я и, погасив свет, прилегла на свою кровать.
      Между нами воцарилось молчание. Я не выдержала и нарушила тишину первой.
      — Макс, ты уже спишь?
      — Почти.
      — Давай немного поговорим.
      — О чем?
      — Ну хотя бы о том, кто гонялся за тобой на джипе.
      — Это мои личные проблемы.
      — И тебе совсем не хочется ими поделиться?
      — Но ведь и ты не хочешь рассказать о том, что произошло с тобой в гостинице.
      — Да ничего со мной не произошло. Представляешь, я шла по коридору и вдруг увидела, как двое незнакомых мужчин застрелили иностранца.
      Я испугалась и бросилась прочь.
      — А как ты попала в гостиницу? Какого хрена ты там делала?
      Этот вопрос привел меня в замешательство.
      Макс, словно заранее зная ответ, продолжил:
      — Ума не приложу, что такая красивая девушка может делать в гостинице, если у нее имеется вполне приличная квартира? Ты, случайно, не путана? Я с путаной в одном номере спать не желаю.
      У меня к этим тварям отношение особое. Я их на дух не переношу.
      — Я не проститутка! — покраснев, закричала я. — У меня в гостинице подруга администратором работает. Я заехала к ней по делам.
      — Ладно, ладно, не кипятись. К подруге так к подруге. Извини, я не хотел тебя обидеть.
      Вот ты и получила, голубушка, по заслугам, обреченно вздохнула я. Проститутка… Да если бы Макс узнал, чем я занимаюсь, стал бы он со мной так возиться. Развернулся бы и ушел на все четыре стороны. Проститутка — это клеймо на всю жизнь, и никуда от этого не денешься… Но я же не виновата, что так получилось… Кушать захочется, на все пойдешь. А кроме «кушать» еще и одеться надо, и за квартиру заплатить. Проститутками не рождаются, проститутками становятся. Если бы мамочка была жива, все бы могло сложиться по-другому. А так… Попробуйте в девятнадцать лет прожить на одну стипендию, когда вокруг столько соблазнов! Однажды я прочитала в газете бо-оольшущую статью, «Ночные бабочки» называлась.
      Написал ее какой-то мужик. «Не верьте, — соловьем заливался он, — что проститутки несчастнейшие создания. Сутенеры, мамки, субботники — все это не так страшно, как кажется. При желании от любого субботника можно отвертеться. Получают эти девочки столько, что вполне хватит на безбедную жизнь, к каковой они, собственно, и тянутся, не имея ни малейшего представления о нравственности». Вот урод! Ему бы такую безбедную жизнь! В аду, наверное, и то слаще. Москвички еще как-то выкручиваются, а провинциалки?
      Вот уж кому не позавидуешь! Да они как каторжные, бедняжки, вкалывают, причем вкалывают за гроши. Думаете, о себе пекутся? Появится сотка баксов, домой, родственникам отсылают, чтобы от голода спасти. До двадцати пяти редко кто из них доживает. Врагу такого не пожелаешь, а он — «красивая жизнь». Да, у меня есть деньги, но какой ценой они заработаны! Я, можно сказать, душу дьяволу продала. А дьявол еще тот мастер строить козни. Выберешься из замкнутого круга, встретишь нормального человека, полюбишь его, а потом вдруг о тебе выложат правду. Доброжелатели всегда найдутся… Да ни один уважающий себя мужик не простит такой правды! А совесть, которая не дает спокойно спать? Ее хоть кто-нибудь в расчет принимал? Кайся не кайся — легче не будет, это я вам точно говорю!
      — Лен, ты спишь? — послышался приглушенный голос Макса.
      — Нет.
      — Ты о чем думаешь?
      — Да так, обо всем.
      — И мне тоже не спится. Знаешь, я впервые в жизни встретил девушку, которая так классно водит машину.
      — Правда?
      — Правда. Ты скорости не боишься, молодец.
      Ты вообще замечательная девушка. Я как к тебе в машину заскочил, так сразу потерял рассудок. Послушай, а что мы лежим, как дети малые, может, кровати сдвинем?
      — Зачем?
      — Затем, что так будет удобнее разговаривать.
      Макс быстро поднялся, поставил кровати вплотную друг к другу и лег рядом со мной.
      Я вдруг почувствовала себя совсем юной неумелой девушкой, готовой с головой броситься в омут любви. Низ живота приятно заныл в предвкушении сладостных ощущений. Горячие губы Макса осторожно коснулись моих губ и попытались разомкнуть их. Удивляясь собственной робости, я подчинилась его желанию. Длинные чуткие пальцы, нежно поглаживавшие мою шею, опустились ниже и, достигнув груди, требовательно затеребили сосок.
      — Я хочу тебя, Макс, — страстно прошептала я и стала судорожно снимать с него брюки.
      — Повтори еще раз, прошу тебя.
      — Я хочу тебя, — вновь повторила я и притянула его к себе.
      Крепкое, загорелое тело Макса источало изумительный аромат. Аромат чистоты и свежести, аромат любовного томления. От клиентов моих, как правило, пахнет похотью, я давно уже выучила наизусть этот запах, и еще, пожалуй, деньгами, большими деньгами, ради которых не раз и не два за длинную ночь приходится имитировать оргазм.
      Учащенное дыхание, хриплые стоны, якобы непроизвольно вырывающиеся из груди, — о, я умею делать это, но с Максом… С Максом мое умение не пригодилось. Я сходила с ума от его прикосновений и.., хотела продлить миг блаженства до бесконечности.
      — Тебе хорошо?
      — Мне не просто хорошо. Мне — здорово, — прошептала я и поцеловала Макса в шею.
      Закончили мы с ним одновременно, взорвав тишину ночи торжествующим криком любви. «Да разве такое забудешь? — подумала я, лаская по-прежнему твердый пенис своего друга. — Вот он, мужчина моей мечты. Как хорошо, что я наконец нашла его. Главное теперь — не разминуться».
      Немного отдохнув, Макс с удвоенной энергией возобновил любовную атаку.
      Ближе к утру, тесно прижавшись друг к другу, мы крепко уснули, чувствуя себя по-настоящему счастливыми. Впервые за долгие, долгие годы я не испытывала угрызений совести.

      Меня разбудили ласковые солнечные лучи.
      Макс лежал рядом и мирно посапывал, чему-то улыбаясь во сне. Интересно, сколько ему лет? Наверное, мой ровесник, а может быть, чуть постарше. Впрочем, какое это имеет значение?
      Я тихонько поднялась и пошла в ванную. На полочке лежала зубная паста. Выдавив ее прямо на пальцы, я почистила зубы. Затем залезла под душ и включила холодную воду. Колкие струйки быстро прогнали остатки сна.
      Макс уже сидел на кровати и курил сигарету.
      — Привет! Как спала?
      — Восхитительно, — я расплылась в улыбке и села рядом. — Ты знаешь, после сегодняшней ночи у меня такое странное состояние…
      — Какое?
      — Я словно летаю без крыльев.
      — Я испытываю то же самое.
      Слова Макса привели меня в полное замешательство. Неужели такое бывает? Проведешь с человеком одну-единственную ночь и начинаешь понимать, что уже просто не сможешь без него жить. Макс погладил мои мокрые волосы и посмотрел на часы.
      — Как ты посмотришь на то, что я приглашу тебя позавтракать?
      — Я голодна, как мамонт.
      — Закажем еду в номер или посидим в кафе?
      — Можно посидеть в кафе…
      — Для меня слово женщины закон, — решительно произнес Макс и принялся одеваться.
      Я и раньше не страдала отсутствием аппетита (после смерти матери никогда не наедалась досыта), но на сей раз, как говорят, грешная, а потому наказуемая страсть к чревоугодию побила все рекорды. Сначала я съела омлет, затем сосиски с картофельным пюре, обильно политые острым кетчупом, далее последовали поджаристые блинчики с медом и, наконец, вкуснейший свежеотжатый апельсиновый сок, с которого, с точки зрения правильного питания, и следовало, собственно, начинать. Потягивая светлое чешское пиво из высокой запотевшей кружки, мужчина моей мечты с улыбкой наблюдал за тем, как я не спеша поглощаю все это великолепие. Я действительно не спешила. Мне нравилось сидеть в полупустом кафе за одним столиком с Максом, мне нравилось смотреть на него, жмурясь от удовольствия, мне нравилось слушать его слегка хрипловатый голос, такой непохожий на другие голоса, мне вообще все нравилось в это утро.
      После завтрака мы опять занялись любовью.
      Как и прошлой ночью. Макс был неутомим и нежен, как и прошлой ночью ласки его доводили меня до исступления. «Хорошо»! — громко кричала я, не думая о том, что нас могут услышать. «Хорошо, хорошо, хорошо», — задыхаясь, шептал Макс, страстно целуя мое тело.
      — Лена, а какого мужа ты бы хотела видеть рядом с собой? — неожиданно спросил Макс, когда мы лежали, тесно прижавшись друг к другу — Ну, во-первых, не бедного, — утвердительно кивнула я. — Зачем мне нужен муж, который не способен обеспечить семью? Не хочу получать цветы всего лишь два раза в год: на Восьмое марта и на день рождения. Не хочу объяснять своему ребенку, что понравившаяся ему игрушка стоит очень дорого и папа не в состоянии ее оплатить.
      Мне хочется посещать косметические салоны, тренажерный зал, бассейн, солярий и не задумываться о том, сколько это стоит. В наше время с милым рай в шалаше невозможен. Сразу начнутся материальные проблемы. Поэтому расчет, на мой взгляд, важнее, чем любовь.
      — А я и не предполагал, что ты у нас такая расчетливая, — задумчиво произнес Макс.
      — В наше время без расчета нельзя. Это не я расчетливая, это жизнь сейчас такая собачья. На одной любви далеко не уедешь. Как правило, все браки начинаются по любви, а затем уже строятся по расчету. Знаешь, мне кажется, что любая женщина должна научиться выбирать: либо брак, либо любовь. Потому что брак — это добровольное рабство, скрепленное взаимными обязательствами. Любовь и брак — понятия несовместимые.
      — Интересно ты мыслишь, Леночка. Сама дошла или кто-то подтолкнул?
      — Никто, просто мне часто приходилось общаться и с женатыми мужчинами, и с несчастными замужними женщинами.
      — Получается, у тебя богатый жизненный опыт?
      — Это смотря с какой стороны посмотреть… — Я приподнялась на локте и внимательно посмотрела на Макса. — Макс, а почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты что, и в самом деле собрался на мне жениться?
      — С чего это ты взяла? — пробурчал Макс себе под нос.
      — Да просто так… Мне уже тысячу лет не задавали такие вопросы.
      — Какие?
      — Ну, о замужестве… Я ненароком подумала, что ты уже возомнил меня матерью наших будущих детей.
      — Каких детей? — Лицо у Макса вытянулось.
      — Наших, каких же еще, — подмигнула ему я.
      Тяжело вздохнув, он покрутил пальцем у виска.
      — Послушай, ты точно какая-то ненормальная.
      Нам бы отсидеться, а ты собралась замуж, да еще детей рожать. Это ж надо такое придумать… Ни флага, ни родины, а она…
      — Это у тебя ни флага, ни родины, — не на шутку обиделась я, — У меня с этим полный порядок.
      Упакованная квартира, машина. Правда, теперь из-за этой вмятины ее и машиной-то не назовешь.
      Господи, и зачем я с тобой связалась?
      — Это еще кто с кем связался, — усмехнулся Макс. — Если бы я только знал, что за тобой охотятся какие-то подозрительные типы с пистолетами в руках, я бы к тебе даже на пушечный выстрел не подошел.
      — Знать бы, где упадешь, соломку бы подстелил.
      Тяжело задышав, Макс сгреб меня в охапку.
      — Послушай, а может быть, все именно так и должно было случиться, — возбужденно произнес он. — Должны же мы были когда-нибудь встретиться. Ленка, мне страшно подумать о том, что еще вчера мы даже не знали о существовании друг Друга…
      Едва сдерживая слезы, я спросила:
      — Макс, это правда, что ты сейчас сказал?
      — А разве я похож на вруна?
      — Нет, просто ты очень похож на мужчину из моих снов. Представляешь, вот уже несколько лет подряд мне снится один и тот же сон. Как будто я иду навстречу ослепительно красивому мужчине…
      Он улыбается и машет мне рукой… Расстояние между нами большое, и я убыстряю шаги… Я не могу спокойно идти… Скинув туфли на высоких каблуках, я начинаю бежать… Но мужчина отдаляется все больше и больше, словно что-то мешает нам встретиться… Я сжимаю кулаки и резко останавливаюсь, понимая, что мне его никогда не настигнуть… И так бывает очень часто.
      Не говоря ни слова. Макс закрыл мои губы поцелуем.
      …Так прошло ровно три дня. Три дня, наполненных любовью и согласием, три дня бесконечного счастья. Ночью я просыпалась по несколько раз и любовалась на спящего Макса. Высокие скулы, слегка заостренный подбородок и классически правильный нос… Макс, словно чувствуя мой взгляд, просыпался и притягивал меня к себе с особой нежностью и трогательностью.
      На четвертый день утром он сказал:
      — Ленка, ты замечательная женщина, другой такой, наверное, нет, но мы не можем провести в этом номере всю оставшуюся жизнь. Пора потихонечку отсюда выбираться. Дела, как говорится, не ждут.
      — Ты хочешь сказать, что все хорошее когда-нибудь заканчивается?
      — Что ты, глупенькая. — Макс укоризненно покачал головой. — У нас с тобой все только начинается. Ты вернешься домой, и все встанет на свои места. Не можешь же ты быть в бегах постоянно.
      Если ты почувствуешь, что тебе угрожает опасность, то сразу наберешь номер моего мобильного телефона. Я примчусь независимо от того, где я буду, и постараюсь обеспечить твою безопасность.
      — Ты хочешь, чтобы я вернулась домой?!
      — Да, а что тебя смущает?
      — Но ведь это опасно!
      — Я думаю, что опасность миновала. А чтобы к тебе никто не залез, вызовешь слесаря из РЭУ и попросишь поменять все замки. С новыми замками тебе ничего не грозит.
      — Но ведь в своей квартире я убила человека…
      Там все кровью пропиталось.
      — Не преувеличивай. Возьмешь тряпку и вымоешь полы. Особых проблем нет. Никто не знает, где этот крендель. Для своих дружков он просто пропал без вести. Пошел на дело и не вернулся.
      Ну, если ты не хочешь возвращаться домой, поживи у кого-нибудь из своих подруг.
      — А ты?
      — А я должен разобраться со своими делами.
      Один мой старый и добрый приятель подставил меня на крупную сумму денег. Сам он спокойно свалил за границу, а я теперь должен расхлебывать кашу, которую не варил.
      — А как же ты ее расхлебаешь? — расширила я глаза.
      — Пока еще не знаю, но думаю, выкручусь как-нибудь.
      — Я видела, как ты выкручиваешься! За тобой гоняются джипы, а ты запрыгиваешь в машины к незнакомым девушкам и подвергаешь их жизнь опасности! А если серьезно, Максим, я боюсь за тебя.
      — Лена, не волнуйся, я сумею за себя постоять, — тихо сказал Макс и улыбнулся.
      Не говоря ни слова, я встала с кровати и нервно заходила по комнате.
      — Лена, ну почему ты такая вредная?! — стукнул кулаком по тумбочке Макс. — Нам необходимо расстаться на какое-то время, для того чтобы каждый из нас смог разобраться со своими делами. Я прекрасно понимаю, что отныне несу за тебя ответственность, и готов в любую минуту встать на твою защиту.
      — А какую именно сумму ты задолжал? — не хотела сдаваться я.
      — Ну какое это имеет значение?
      — Большое. Скажи, если я смогу продать квартиру и драгоценности, тебе хватит этих денег?
      Глаза Макса округлились до такой степени, что едва не выпрыгнули из орбит.
      — Ну что ты на меня уставился? Я же задала тебе вопрос!
      — Лена, неужели ты согласна расстаться с тем, что нажила за долгие годы?! — Голое Макса задрожал.
      — А почему бы и нет?
      — Ты сумасшедшая! Ты даже не представляешь, какая ты сумасшедшая! Ты ведь знаешь меня всего несколько дней…
      — Это не важно. Можно знать человека как облупленного и не протянуть ему руку помощи. — Я на секунду замолчала, прикусила губу, затем гордо вскинула голову и, не сбавляя тона, продолжила:
      — Я люблю тебя. Макс. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. Просто я хочу тебе помочь и не вижу в этом ничего сверхъестественного.
      — Ты уверена?
      — В чем?
      — В том, что ты меня любишь?
      — Вполне.
      Макс пересек комнату и подошел ко мне. Заглянув мне в глаза, он трепетно прошептал:
      — Бог мой, малыш, если бы только знала, как я мечтал услышать от тебя эти слова. Я тоже тебя люблю. Только я никогда не возьму у тебя денег.
      — Но почему?
      — Во-первых, потому что сумма, которую я должен вернуть, намного превышает стоимость твоей квартиры и всего твоего барахла. Во-вторых, мужчине зазорно брать деньги у женщин, и я бы не смог их от тебя принять! Сейчас я отвезу тебя к твоей подруге и поеду по своим делам. У меня есть друзья, которые смогут мне помочь. А ты будь умной девочкой и не ходи больше по гостиницам. В случае какой-либо опасности позвонишь мне на мобильный или моему хорошему знакомому домой.
      Сказав это, Макс подошел к столу, взял листок и написал несколько телефонных номеров. Протянув листок, он поцеловал меня в щеку и начал одеваться.
      Через полчаса мы уже сидели в машине и мчались по направлению к Танькиному дому. Доехав до нужного места. Макс заглушил мотор и нежно провел ладонью по моей щеке.
      — Скажи мне номер квартиры твоей подруги.
      Как только я немного расквитаюсь со своими делами, моментально приеду к тебе.
      — А когда ты расквитаешься со своими делами? — тихо прошептала я и посмотрела на Макса глазами, полными слез.
      — Возможно, мне понадобится день, а может, два, а может, и три…
      — А может, год, два, пять, — нервно рассмеялась я.
      Макс укоризненно покачал головой, открыл дверцу и вышел на улицу. Я выскочила следом и, не раздумывая, сунула ему ключи.
      — Возьми, в данный момент мне машина без надобности. Как только разберешься с делами, пригонишь ее обратно.
      — Спасибо, — просиял Макс. — Машина мне и в самом деле не помешает. Я пригоню ее с выпрямленным бампером, словно ты никогда не въезжала в мусорный бак. Ты мне не ответила на один вопрос, Лена, какой номер квартиры у твоей подруги?
      — Двадцать пять. Квартира номер двадцать пять, — с трудом выговорила я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась к Танькиному подъезду.
      — Ленка, я тебя люблю! — донеслись мне вслед слова Макса.
      …Я не обернулась. Я просто шла, словно во сне, с трудом передвигая ноги…