Мадам одиночка, или Укротительница мужчин

      – Понимаю, иначе ты бы не помчалась на заработки от двоих детей.
      – Так вот, я, конечно, оставила маме кое-какие деньги... Я бы хотела узнать, когда я получу первую зарплату?
      – Наверное, через месяц. Это вы выясните у Экрама.
      – Я бы хотела переправить деньги маме, только не знаю, как это сделать. Через международный почтамт, наверно, будет очень дорого. Там берут большие проценты.
      – Я тебя понял. Свет, ты не мудри. Ты когда деньги получишь, то передай их с кем-нибудь из отдыхающих.
      Только выбери семью поприличнее, чтобы муж, жена и ребенок. Затем позвони мне, продиктуй номер рейса. Я деньги встречу, не переживай, а затем отвезу их твоей матери. Только напиши адрес.
      – Правда? – Я обрадовалась и почувствовала, как на глазах показались слезы. – Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. Достав листок, я быстро написала адрес матери и протянула бумажку своему работодателю.
      – Ты меня не благодари. Я еще ничего для тебя не сделал. – Владимир положил листок в барсетку. – И слезы понапрасну не лей. Я же тебе сказал, что все будет нормально. Все будет хорошо. Знаешь, ты очень изменилась за эту неделю. На глазах преобразилась. Прямо красавица. Все мужчины на тебя оглядываются. Я когда тебя в первый раз увидел, то поначалу хотел Ленке сказать, что тебе с такой сомнительной внешностью никуда ехать не стоит. Оказывается, женщина может стать красивой, если захочет. И зачем ты, такая красивая баба, за такого козла замуж вышла и от него двух детей нарожала?
      – А откуда мне было знать, козел он или не козел. Поначалу они все нормальные.
      – Ничего, ты еще свою судьбу устроишь.
      – Да черт с ней, с судьбой, мне главное – детей прокормить...
      – Прокормишь. Это я тебе обещаю.
      В тот момент, когда мы сели в самолет, я облегченно вздохнула и быстро опрокинула любезно предложенную подругой рюмку коньяка.
      – Ленка, ты что-нибудь про Костика слышала? – неожиданно сама для себя спросила я.
      – Ты же сказала, что он для тебя умер!
      – Да это я так, просто спросила.
      – Просто ничего не бывает. Если ты всем направо и налево будешь ныть про своего Костика, то от тебя скоро все люди шарахаться будут. Скажи спасибо, что я у тебя такая терпеливая, но только и моему терпению приходит конец.
      – И все же ты не ответила на мой вопрос.
      – Что тут отвечать. Сегодня пятница, завтра суббота. Значит, завтра у твоего Костика свадьба.
      – Все-таки он женится.
      – Женится, кобелина проклятый. Не переживай, придет время, и бог его обязательно накажет.
      – Ни хрена бог его не накажет. Таким, как он, никогда ничего не бывает. Бог почему-то наказывает таких, как я.
      Поняв, что мне хочется побыть наедине с собой, я отвернулась к окну и стала в него смотреть. Я вспомнила тот тихий вечер полгода назад, когда мы уложили детей спать, взяли бутылочку красного вина, зажгли свечи и сели на кухне ужинать. Я стала расспрашивать мужа о том, как идут у него дела на работе, и упрекать его в том, что у него на фирме слишком много соблазнов и слишком много красивых женщин. Муж улыбнулся и поведал мне о том, что он целиком и полностью согласен с мнением Эрнеста Хемингуэя: «На свете так много женщин, с которыми можно спать, и так мало тех, с кем можно разговаривать». Этот ответ меня вполне удовлетворил, но, чувствуя какое-то внутреннее беспокойство, я ни с того ни с его принялась обсуждать его секретаршу. Тут муж улыбнулся и сказал мне, что юные красотки его давно уже не влекут. В тот вечер мне показалось, что все мои опасения напрасны и не имеют никакой реальной почвы. Мой муж меня по-прежнему любит и ценит. Он говорил, что ему нравятся моя покорность и покладистость, что он никогда мне не позволит работать, потому что моя работа – воспитывать детей и создавать домашний уют. «Светка, живи для меня и живи мной», – сказал мне в тот вечер Костик. Я умиротворенно кивнула головой и сказала ему, что по-другому я свою жизнь просто не представляю... Я всегда гордилась своим мужем. Всегда. Он был очень целеустремленный, трудолюбивый и очень ответственный. Я никогда не терзалась ревностью и считала, что у меня нет для нее никаких оснований. Я считала долгие годы счастливой семейной жизни гарантией того, что муж будет верен мне всегда.
      Не знаю зачем, но я даже вспомнила нашу интимную близость. Мне показалось, что она была слишком привычной и слишком обыденной. Все шло по четко накатанному сценарию. Никаких отступлений, никаких новшеств, никаких вольностей. Даже поцелуев и тех становилось все меньше и меньше. Исполнив свой супружеский долг, мы располагались по разным сторонам кровати. Я пыталась придвинуться к Костику, но тот отворачивался, говорил, что любит простор. Я безгранично ему доверяла и не нарушала сон своего супруга. Почувствовав страшную злость, я вдруг подумала о том, что, если бы у меня были лишние деньги, я бы обязательно наняла киллера, который бы раз и навсегда покончил с Костиком. Заказные убийства в нашей стране раскрываются редко, не раскрылось бы и это.
      Мне было бы намного легче жить и знать, что Костика больше нет, чем жить и знать, что Костик живет с другой. Я бы разыгрывала из себя скорбящую вдову и получала сочувствие окружающих. Даже по социальному статусу лучше быть вдовой, чем брошенной женщиной, от которой самым наглым образом сбежал муж. Мне показалось, что для осуществления этой цели нужно не так и много. Нужны деньги.
      Почувствовав, как раскраснелось мое лицо, я посмотрела возбужденным взглядом на скучающую Ленку и закинула ногу на ногу.
      – Лена, а если все будет нормально, контракт можно продлить?
      – Конечно, можно. Владимир же сказал.
      – А твой Владимир вообще чем занимается?
      – В смысле? – не поняла мой вопрос Ленка.
      – Ну, ты сказала, что он состоит в криминальной группировке.
      – Сказала.
      – А что он там делает?
      – Откуда я знаю. Что-то делает. Каждый вечер на стрелки ездит, какие-то вопросы решает...
      – А может, он людей убивает? Может, он киллер?
      Ленка изменилась в лице и покрутила пальцем у виска.
      – Свет, я смотрю, твое замужество тебе явно на пользу не пошло. Ты от жизни совсем отстала. По-твоему, если человек состоит в криминальной группировке, то он обязательно людей убивает?! Бред какой-то.
      Получается, что криминальная группировка только тем и занимается, что мочит всех направо и налево. Чушь!
      Сейчас все криминальные группировки занимаются бизнесом. Они уже от бизнесменов ничем не отличаются. На бандитизме уже мало кто деньги делает, все в коммерцию ударились. Там и спокойнее, и денег больше. Сейчас самая главная криминальная группировка – это милиция. Все коммерсанты так и бегут к ней под «крышу». Они не хотят работать под криминальными структурами, поэтому работают под ментами.
      – Значит, твой Владимир бизнесом занимается?
      – Что-то вроде того. Он его пока осваивает. Криминальным структурам нынче бизнес тяжело дается. Они же привыкли все отнимать, а не торговать и не производить. Да только отнимать нынче тяжело. Народ делиться особо не хочет. Потому-то криминалитет и локти кусает.
      Они же ведь не бизнесмены, а только учатся, поэтому и денег у настоящих бизнесменов намного больше, а криминалитет нынче перебивается с хлеба на квас. Время криминального беспредела прошло, наступило время беспредела милицейского. Это раньше быть бандитом было престижно, а теперь престижно быть бизнесменом, потому что у бизнесмена и стабильность есть, и деньги.
      Он лучше бандита знает, где дешевле купить и где выгоднее продать. Так что сейчас своего рода перестройка произошла. Переоценка ценностей, так сказать... Сейчас все девушки мечтают бизнесмена себе отхватить, а не бандита. Поэтому я здорово на Владимира и не рассчитывала.
      – По-твоему получается, сейчас криминала вообще никакого нет. Все бандиты такие бедные и несчастные. Совсем их притесняют, а бизнесмены такие богатые и такие порядочные. А кто тогда людей убивает? Сейчас убийства сплошь и рядом...
      – Да мало ли кто. Убивают за деньги, за обман, за то, что люди получают определенную должность и начинают работать по своим правилам, совершенно не считаясь с интересами тех, кто их туда поставил. Конечно, в каждой группировке есть те, кто выполняет черную работу, не без этого.
      – А ты таких знаешь?
      – А зачем мне? – прищурила глаза Лена.
      – Тебе незачем. А Владимир твой таких знает?
      – Он знает. А что? Что-то я не пойму, к чему ты клонишь?
      – К тому, что я хочу в Турции подольше поработать. Хочу заработать деньги и на жизнь, и на то, чтобы Костика замочить.
      – Что?!
      – Что слышала. Ты потом можешь на эту тему с Владимиром поговорить? Поинтересуйся, пожалуйста, сколько это стоит. Только пусть он тебе по знакомству скидку сделает. По закупочной цене, как для своих.
      Ленка захлопала глазами и задышала, как паровоз.
      – Только не надо меня отговаривать. – Я не дала ей сказать ни единого слова. – И не говори, что я просто сошла с ума. Я в здравом уме и твердой памяти. Я хочу замочить этого гада – и дело с концом. Пусть знает, что за все в жизни надо платить. Особенно за предательство. А то как-то несправедливо получается: у него все – любимая молодая жена, маленький ребенок будет, а у меня ничего. Ни мужа, ни отца у детей, ни семьи, ни любви...
      – Свет, ты завязывай ерунду говорить. Ты об этом даже не думай. Тысячи мужиков уходят из семей, и никто их не убивает.
      – А зря. Значит, я буду первой. Мужики из семей уходят, но детей они при этом не забывают. А этот... Ты мне лучше скажи, твой Владимир сможет помочь?
      – Сможет, только это денег стоит.
      – Я заработаю эти деньги. Ты только когда будешь ему звонить, как бы между делом спроси, чтобы я знала, на какую сумму мне надо рассчитывать.
      – Ты что, совсем сдурела?! Разве о таких вещах по телефону говорят?! Да мне Владимир за такие фокусы голову оторвет. О подобных вещах говорят один на один, чтобы никто не слышал и свидетелей никаких не было. Телефон прослушать можно, тем более международный разговор.
      – Хорошо, тогда ты по прилете с ним поговори. Обещаешь?
      – Обещаю, только ты что, в тюрьму захотела?
      – За то, чтобы никто не оказался в тюрьме, я плачу деньги. Даже если это будет мне не по карману, я разменяю свою квартиру на меньшую площадь, возьму разницу деньгами и все равно грохну этого гада.
      Поняв, что спорить со мной бесполезно, Ленка убедительно затрясла головой и огляделась по сторонам.
      – Хорошо, Светочка, хорошо. Ты только на весь самолет не кричи, а то уже люди оглядываются. Я с Владимиром обязательно поговорю. Ты не переживай.
      – Надо мне было сначала квартиру разменять, затем его грохнуть, а потом уже в Турцию лететь, – вступила я в диалог сама с собой.
      – Не торопись. Квартира – это самое ценное, что у тебя осталось. Не забывай, что у тебя двое детей, которым будет совсем неуютно в маленькой комнатушке. Квартиру ты всегда успеешь продать, а может, ты сама сумеешь эти деньги заработать и не надо будет ничего разменивать.
      – Тоже верно, – буркнула я и отвернулась к окну.
      Мне представился Костик с пулевым ранением в голову, лежащий возле дома своей молодой жены... И облегчение... Не вина, а облегчение от содеянного...
      Как только самолет приземлился в турецком аэропорту, пассажиры громко захлопали в ладоши и дружно закричали: «Браво!» Мы с Ленкой переглянулись и начали пробираться к выходу. На улице уже было темно. Турция встретила нас ночной жарой и морской свежестью.
      Получив свой багаж, мы принялись искать турка с нужной табличкой.
      – Ну вот, дорогая, мы и на отдыхе... Господи, как долго мы об этом мечтали. Сейчас уложим детей спать и обязательно искупнемся в ночном море...
      Я обернулась и увидела счастливую семью. Муж нежно обнимал жену за плечи, а рядом шагали две маленькие девочки-близняшки... От этой идиллии у меня защемило сердце и запылало в груди. Проводив счастливую пару грустным взглядом, я почувствовала, как моя подруга ткнула меня в бок, и от неожиданности вздрогнула.
      – Свет, ты о чем думаешь?! Вон турок с нашей табличкой! Ты давай сейчас не грузись. До этого еще далеко.
      Я же тебе пообещала, что как только мы прилетим, я обязательно поговорю с Владимиром, и он найдет того, кто хладнокровно расправится с твоим Константином. Вернее, уже не с твоим, а с чужим. Мужики они все такие. Сегодня он твой, а завтра чужой. Поди разбери, в какую сторону у них женилка смотрит.
      Симпатичный турецкий мужчина, к которому мы подошли вплотную, расплылся в широкой улыбке и спросил с сильным акцентом:
      – Вы и есть Светлана и Елена?
      – Они самые, – подтвердила Ленка и поставила свою тяжелую дорожную сумку на пол. Сумка была такая огромная, что мне показалось, будто Ленка собралась сюда на несколько лет и прихватила при этом весь свой немалый гардероб.
      – Добро пожаловать на турецкую землю. Меня зовут Экрам. Владимир звонил и говорил мне, что вы очень красивы, но я и не думал, что до такой степени.
      Не выдержав его пристального взгляда, я опустила глаза и произнесла тоненьким голосом:
      – Мы стараемся хорошо выглядеть.
      – Как долетели?
      – Очень хорошо.
      – А в Москве жарко?
      – В Турции жарче, – в один голос ответили мы.
      – Ничего, вы быстро привыкните к нашей жаре. Тем более в последнее время погода нас не очень-то и балует. По вечерам ни с того ни с сего стали идти дожди. Особенно в горах. Ну что, тогда пойдемте к машине?
      – Пойдемте.
      Сев в машину, в которой сидел один водитель-турок, знавший по-русски только несколько фраз («Здравствуй, Наташа», «Как ты красива», «Как дела?»), мы направились в сторону города.
      – А где мы будем жить? – поинтересовалась я, вглядываясь в огни ночной Анталии.
      – Мы едем в Кемер. Вы когда-нибудь там были?
      – Была года два назад.
      – Ну и как, понравилось?
      – Да.
      – Вы здесь работали или отдыхали?
      – Я отдыхала вместе с мужем и детьми.
      – У вас есть муж?
      – Был.
      – Был? – Видимо, турок не понял моего ответа и пожал плечами. – А сейчас он где? Он что, умер?
      – Нет. Он просто ушел к другой.
      – А разве так бывает? – искренне удивился турок.
      – Наверно, у вас в Турции не бывает, а у нас в России это сплошь и рядом. Мужчины уходят, дети остаются.
      – Но ведь мужчина может жить сразу с двумя женщинами.
      – Может. Некоторые так и делают. Имеют жену и любовницу. Все счастливы и все довольны, а некоторые вроде меня устают вести двойную жизнь и выбирают кого-нибудь одного.
      – У нас мужчина может иметь гарем.
      – Наш мужчина гарем не потянет. Наш мужчина и одну-то женщину с трудом может прокормить. Тем более у ваших женщин запросы совсем маленькие, а у наших они растут с каждым днем.
      Как только мы стали проезжать длинный тоннель, я слегка ткнула Ленку в бок и быстро проговорила:
      – Пока мы будем проезжать тоннель, надо минуту не дышать и загадать желание. Если у тебя это получится, то оно сбудется.
      – Я что, дура – минуту не дышать. Так и задохнуться можно.
      – Еще ни один не задохнулся. Это поверие такое.
      – Вот пусть турки и верят в свои поверия.
      И все же я выдержала минуту и загадала желание.
      – Мы так с Костиком в прошлый раз сделали. Нас гид научила. Я тогда еще загадала, чтобы у Костика на работе все наладилось. У него неприятностей было море. Он что-то с компаньоном не мог поделить. Так после отпуска все наладилось. И как в это не верить!
      – Не знаю. Я в такую ерунду не верю. Я когда в Египте была и в Луксор ездила, нам тоже говорили, чтобы мы обошли памятник жуку-скарабею несколько раз и за задницу его подержали. Мол, при этом надо загадать желание, и оно обязательно исполнится. Так я там, как дура, круги нарезала. Загадала в этом году выйти замуж за красивого, надежного, обеспеченного мужчину. Год прошел, и ни черта приличного не попалось.
      – Наверно, это оттого, что ты сильно много желаний загадала. И замуж ты хочешь выйти, и муж тебе нужен и красивый, и обеспеченный, и надежный...
      – Это называется три в одном. Я же не могу загадать выйти замуж за кого ни попадя. Ты даже не представляешь, как я этого скарабея за задницу щипала. Благо задница у него каменная, а то бы я половину у него оттяпала. Памятник высокий, приходилось прыгать и народ локтями распихивать. Я даже с одной теткой при этом поругалась. Стоит, скарабея за задницу держит. Вернее прыгает. Тучная такая, постоянно грудью меня по голове задевает. Прямо стучит и все тут своими титьками, каждая из которых не меньше килограмма весит, ей-богу...
      А рядом ее муж из «новых русских», стоит и ее ждет. Я ей говорю: мол, женщина, не надо прыгать и телесами трясти. Не надо. Ваше желание вон стоит и вас ждет. Имейте совесть, дайте скарабея подержать тем, у кого такого богатенького Буратино нет. Скарабей он тоже не резиновый. Всех мужиками обеспечить не может. Я вот еще замужем не была, и мне тоже такого, как у вас, хочется. А она мне и говорит, что, мол, она просит скарабея, чтобы ее спонсор никогда не гулял, а то она подозревает, что он втихую погуливает. Я ей и говорю: мол, женщина, не надо по таким пустякам скарабея тревожить, если вы уж спонсора отхватили, то старайтесь его удержать. Не скарабея надо держать за задницу, а спонсора. Короче, никого я за этот год не встретила, и никто мне даже предложение не сделал. Никто. Наколол меня скарабей, и тоннель твой тебя тоже наколет.
      – А я загадала, чтобы мы из Турции с большими деньгами вернулись. Что, думаешь, не вернемся?
      – Конечно, вернетесь, – влез в наш разговор Экрам.
      – А желания вслух говорить нельзя, а то не сбудутся, – сделала мне замечание Ленка.
      – Ты ж у нас в приметы вообще не веришь.
      – В некоторые верю...
      В тот момент, когда мы свернули в сторону леса и гор, я подозрительно посмотрела на Ленку и тихо произнесла:
      – Мне кажется, что мы так не ехали.
      – Можно подумать, ты дорогу в Кемер наизусть знаешь. Ты ж в нем всего один раз была, – постаралась успокоить меня Ленка.
      – У меня память хорошая.
      Я постучала Экрама по спине и осторожно спросила:
      – Экрам, а мы куда едем?
      – Туда, где вы будете жить.
      – А мы что, будем жить в горах?
      – А Турция и состоит из одних гор.
      – Владимир сказал, что мы будем работать в Кемере.
      – Значит, так и будет. Кемер большой, там работы много.
      Слова Экрама прозвучали не очень убедительно и заставили мое сердце учащенно забиться. Тогда мы еще не знали, куда мы едем и что нас ждет впереди...

Глава 5

      Приехав в самые настоящие горы, мы вышли из машины и подошли к небольшому одноэтажному дому.
      – Что все это значит?! – одновременно и злобно, и со страхом посмотрела я на Экрама.
      – Это ваше жилье.
      – А где Кемер?
      – Тут недалеко. Не надо так сильно переживать. Это ваш дом.
      – А где туристы?! Где гостиничные комплексы?! – Я чувствовала, что у меня начинается истерика. – Где все это?!
      – Все это у вас будет. Не нужно так нервничать. Давайте пройдем в ваш дом.
      Я посмотрела на не менее перепуганную Ленку и закричала что было сил:
      – Ленка, что ты стоишь, как дура, глазами хлопаешь?! Это не я от жизни отстала, а ты. Поистаскалась ты, подруга, совсем и бдительность потеряла окончательно. Надул нас твой дружок. Ох, надул. Ты что, не поняла куда нас привезли?! Что это за халабуда?! Это бордель какой-то.
      – Да что ты панику раньше времени разводишь? – Мне показалось, что Ленка успокаивает не столько меня, сколько себя. – Еще ничего страшного не произошло. Тебе же сказали, что это всего-навсего наше жилье. Тебя никто и не обещал поселить в номере пятизвездочного отеля.
      – Но ведь кругом лес и горы!
      – Ну и что. Тебе же сказали, что мы тут просто будем жить, а на работу будем ездить на маршрутке, наверно. Мы же не можем жить при гостинице вместе с туристами.
      – Ага, размечталась.
      – Девочки, прекратите ругаться и заходите к себе домой, – глаза Экрама стали суровыми.
      Водитель, не говорящий по-русски, открыл дверь в дом и улыбнулся:
      – Здравствуй, Наташа. Как дела? Заходи в дом.
      – Ага, нашел дуру! – крикнула я и побежала прочь.
      Я и сама не знала, куда я пыталась убежать. В горы? В лес? С большой дорожной сумкой, на каблуках...
      – Свет, ты куда? – донесся до меня перепуганный голос подруги.
      – На кудыкину гору!
      Но в этот момент меня нагнал Экрам, который бросился следом за мной и догнал меня, не прикладывая к этому никаких усилий. Повалив меня прямо на землю, он заломил мне руки и, подняв меня на ноги, отвесил капитальную пощечину.
      – Девушка, ты приехала работать или показывать свой характер?!
      – Я приехала работать в Кемер!
      – А это и есть Кемер!
      – Я была в Кемере! Я знаю! Я там отдыхала!
      – Ты приехала не на отдых. Ты приехала работать. Куда ты собралась, если у тебя нет ни денег, ни обратного билета?!
      – Пойду в полицию!
      – Не говори глупости. Тебя посадят в турецкую тюрьму, а ты даже не можешь себе представить, что это такое.
      – Я позвоню Владимиру и расскажу ему о том, что ты меня ударил, и о том, что ты привез меня в горы!
      – Звони. Владимир сказал, что вы очень хорошие девушки, что вам очень нужны деньги и вы хотите работать. Если ты не будешь меня слушаться, то я буду очень сильно тебя бить.
      Через несколько минут нас завели в дом и привели в какую-то обшарпанную комнату. В обшарпанной комнате стояли пружинные кровати, точно такие же, как стоят в казармах или пионерских (как они теперь называются?) лагерях. Как только за нами закрылась дверь, я бросила свою дорожную сумку на пол и смахнула выступившие слезы.
      – Ну что, Лен, ты молчишь? Как тебе наше жилье, впечатляет?
      – Мне пока нечего говорить, – холодным голосом ответила Ленка.
      – Ты хочешь сказать, что все в порядке?!
      – Я ничего не хочу сказать. У меня вообще пока нет никаких эмоций.
      – И по поводу того, что Экрам меня ударил, у тебя тоже эмоций нет?
      – В этом ты сама виновата.
      – Я?! – опешила я от такого ответа своей подруги.
      – Ты. Экрам просто за тебя переживал. Еще бы, ни с того ни с сего понеслась сломя голову да еще в горы. Ты только подумай: ночь, лес. В какую полицию ты побежала?! Да тебя бы за первым попавшимся кустом турки нагнали, отодрали и прикончили, а может быть, и в какой-нибудь гарем оттащили. Тебя бы потом вообще никто не нашел. А что еще Экраму оставалось делать, чтобы привести тебя в чувство?! Вот ему и пришлось тебя ударить. Потому что человек несет за тебя ответственность. Видно, что он Владимира уважает и очень хорошо к нему относится. Я никак не могу понять, зачем ты такой концерт закатила?! Кому он нужен?!
      – Ленка, ты какая-то наивная, ей-богу, – произнесла я каким-то обреченным голосом. – По-твоему, все хорошо? По-твоему, все так и должно быть? Ты считаешь, что завтра нас повезут в отель?! Да твой Владимир тебя подставил. Просто подставил, и все. Мы сидим в лесу у черта на куличках. Ты хочешь сказать, что нас сейчас кто-то найдет?! Да никто!
      – Знаешь, когда я отдыхала в Египте...
      – И что же было, когда ты отдыхала в Египте?! Только не забывай, что ты сюда не отдыхать, а работать приехала.
      – Так вот, когда я отдыхала в Египте, я познакомилась с одной девушкой, которая приехала в Хургаду на заработки в качестве спортивного инструктора у отдыхающих. Она приходила на пляж и проводила уроки аэробики, восточных танцев, аквааэробики. Мы с ней разговорились. Она сама из Петербурга. Она пожаловалась мне на то, что ее вместе с подругой поселили в чудовищных условиях, далеко от гостиницы. В каком-то доме им выделили кладовку в подвальном помещении, без элементарного душа, с туалетом на улице. Они боялись там спать по ночам. В кладовке ползали какие-то страшные жуки и мыши. О кондиционере они и не мечтали. Они просто изнывали от египетской жары, духоты и задыхались по ночам точно так же, как задыхается выброшенная из воды рыба. Так что не одних нас поселили в таких условиях. Тем более эта девочка работала за несчастных сто долларов в месяц.
      – За сто долларов?! Она что, ненормальная?! Такие деньги можно, не напрягаясь, в Питере заработать...
      – Я тоже об этом подумала, но она объяснила мне, что у нее не все в порядке со здоровьем. Ей, мол, очень подходит египетский климат.
      – Бред какой-то. Как он ей подходит, если она в кладовке задыхалась?!
      – Наверно, она это просто придумала, надо же было что-то ответить. Возможно, она из малообеспеченной, неблагополучной семьи и ей просто хотелось уехать из дому.
      В этот момент дверь в комнату открылась, и на пороге появился Экрам. Лена встала со своей грязной кровати и улыбнулась.
      – Экрам, уже поздно. Мы устали с дороги и очень хотим спать. Нам необходимо помыться, принять душ. Покажи, где тут у вас ванная. И еще нам нужно чистое постельное белье. Владимир не говорил нам, что мы должны везти его с собой из России. А это...
      Лена перевела взгляд на грязные простыни, которые отвратительно пахли и не менялись уже несколько месяцев, а может быть, даже и лет.
      – А это ни в какие ворота не лезет.
      – Куда не лезет? – не понял Экрам.
      – Это очень плохое белье, – пояснила Ленка. – На таком спать нельзя. И еще нам нужны веник и совок. Мы хотим немного прибраться в своей комнате. Мы думали, что нас привезут в лучшие условия, а тут сплошная грязь. Для нас нет комнаты поприличнее?
      – Это ваша комната.
      Поняв, что общаться с турком совершенно бесполезно, Ленка безнадежно развела руками и быстро проговорила:
      – Короче, все понятно. С тобой разговаривать, – как об стенку горохом. Сами живете в грязи и русских к ней приучаете. Показывай, где туалет, душ, веник, совок и чистое белье. О работе потолкуем завтра утром.
      – О работе будем говорить сейчас, – замотал головой Экрам.
      – Что о ней сейчас говорить, если уже первый час ночи?! Ты мне мозги не пудри. Руссо туристе давно спят! Все рабочие моменты завтра обговорим. Я не из соседнего аула пришла, а из Москвы прилетела. Я спать хочу!!!
      – Пойдем говорить о работе. Бери подругу, – стоял на своем Экрам. – Там люди ждут. Поговорим, а потом будете спать.
      Мы с Ленкой переглянулись. Я встала и почувствовала, как сильно застучало мое сердце. Мне показалось, что оно стучит так громко, что его слышат даже в соседней комнате.
      – Ну хорошо, пойдем поговорим, – Ленка старалась казаться спокойной, но я-то знала, что ее спокойствие не стоит даже выеденного яйца. Ее ноги тряслись, а лицо бледнело с каждой минутой.
      – Экрам, я что-то не пойму, какие люди нас ждут и с кем мы должны разговаривать, – влезла я в разговор.
      – Вас ждут люди. Они в дальней комнате.
      – Люди в дальней комнате?! Что за люди?!
      – Турецкие люди.
      Мы с Ленкой шли за Экрамом на ватных ногах и чувствовали неладное.
      – Экрам, мы что-то не возьмем в толк, куда мы идем?! – почти хором спросили мы, пройдя по темному длинному коридору.
      Экрам не ответил. Он привел нас в самую дальнюю комнату внушительных размеров, обставленную роскошными восточными диванами, где нас встретили два пожилых и тучных турка. Подойдя к одному из диванов, мы с Ленкой присели на самый краешек и с опаской посмотрели на рассматривающих нас мужчин. Буквально через минуту в комнату вошел турок в белом халате и стал что-то говорить Экраму. При этом мужчины постоянно смотрели в нашу сторону и размахивали руками.
      – Лена, кажется, мы вляпались. – Я посмотрела на мертвецки бледную подругу и опустила глаза.
      – Свет, Владимир не мог меня так подставить, – дрожащим голосом пробормотала Ленка и отвела взгляд в сторону.
      – Выходит, что мог.
      Встав напротив нас, Экрам слегка взмахнул рукой и совершенно спокойно сказал:
      – Девушки, раздевайтесь. Вас должен осмотреть врач.
      – Что?! – в один голос спросили мы с Ленкой.
      – Снимайте одежду и белье. Вас хочет осмотреть врач, – все так же спокойно, без лишних эмоций вновь произнес Экрам.
      – С чего бы это? Надо было раньше говорить, мы бы в России медкомиссию прошли.
      – Мы не доверяем российским врачам.
      – А мы не доверяем турецким врачам.
      – Девушки, раздевайтесь. Уже слишком поздно. Врач очень устал. Он далеко живет. Он хочет ехать домой спать.
      – Да как мы будем раздеваться перед таким количеством мужиков?! – первой взорвалась я.
      Экрам что-то сказал двум туркам, которые просто сверлили нас похотливыми взглядами, и те вышли.
      – Я не могу выйти. Врач ни слова не говорит по-русски.
      – А что этот врач будет делать?
      – Возьмет у вас кровь и мазки на анализ. Он скажет результат ровно через двадцать минут. Он делает экспресс-анализ.
      – А зачем кровь и мазки? Если это необходимо, мы могли сделать это у себя дома.
      – Я же сказал, что мы не доверяем русским врачам. Анализы нужны для того, чтобы вы могли общаться с людьми.
      – В конце концов, мы же будем с ними нетесно общаться... На черта нужны такие анализы?! – сгорала от возмущения я.
      – Таковы правила. Я прошу прекратить споры. Я не люблю работать с несговорчивыми девушками. Я сам был в России и знаю, что при устройстве на работу у вас всегда проходят медицинскую комиссию, где берут и кровь, и мазки. Эту комиссию проходят везде, даже при устройстве на рынок. Этого требуют правила. Работа с людьми есть работа с людьми.
      В тот момент, когда Экрам отвернулся к окну, мы разделись и с отвращением посмотрели на турка, натягивающего резиновые перчатки. Врач внимательно нас осмотрел, ощупал, взял мазки и кровь. После того как он вышел, мы быстро оделись и старались не встречаться взглядом с повернувшимся к нам Экрамом.
      – На сегодня все? Мы можем идти спать?!
      – Нет. Надо дождаться результатов анализов.
      – Зачем?
      – Затем, что я должен быть уверен в том, что вы совершенно здоровы.
      – А если мы не здоровы? Что тогда?! – съехидничала Ленка.
      – Тогда я буду вас лечить.
      – Что?!
      – Если вы нездоровы, то вы будете лечиться прямо с завтрашнего дня. Мне нужны здоровые работницы, а деньги, затраченные на лечение, я вычту из вашей будущей зарплаты.