А так – только шок и ни одной царапины на теле… После удара я с трудом открыла перекосившуюся дверь и подошла к врезавшейся в меня машине. Увидев, что в старом, раздолбанном «ЗИЛе» сидит подвыпивший перепуганный тип, я процедила сквозь зубы, что в таком состоянии нужно отсыпаться дома, а не садиться за руль и не давить людей, набрала 02 и вызвала ГАИ.

Уже шел второй час, как работники ГАИ выехали на дорожно-транспортное происшествие. Мимо проезжали патрульные машины, но ни одна из них не остановилась и не оформила аварию. Конечно, теперь им это невыгодно. Обязательное гражданское страхование лишило гаишников дополнительной возможности подзаработать на оформлении ДТП. Причем метрах в двухстах от моего помятого автомобиля стояла машина ГАИ, возле которой стражи порядка собирали дань с тех, кто устал ездить на метро или передвигаться на общественном наземном транспорте. Я подошла к работникам ГАИ и попыталась обратить их внимание на то, что в результате аварии образовалась внушительная пробка на и без того узкой дороге, но те безразлично махнули рукой, с усмешкой объяснив мне, что они не оформляют ДТП. Мол, нужно ждать, пока приедут те, кто занимается именно этим.

Я люблю свою страну, но я устала в ней чувствовать себя человеком второго сорта, у которого совершенно нет прав и которого унижает собственное государство. Иногда по ночам я думаю о том, что настанет момент, когда моему терпению придет конец, и я обязательно отсюда уеду туда, где я буду чувствовать себя человеком, а не дойной коровой, где у меня будут права и обо мне будут заботиться, а когда я стану совсем старенькой, то на свою пенсию смогу объехать весь мир. Да, именно так. Мне еще далеко до старости, но я боюсь стареть в нашей стране. Когда я смотрю на иностранных туристов, на этих улыбающихся, но крайне ухоженных бабушек и дедушек, радующихся жизни… я им по-доброму завидую, потому что государство, в котором они живут, о них заботится. А в нашей стране у меня нет никакого тыла, и я должна заботиться о себе сама, пока у меня будут силы и здоровье, но как только придет старость и моя страна выжмет из меня все соки, меня выкинут на обочину жизни и заставят влачить нищенское существование. Когда я думаю об этом, у меня начинается лихорадка. Кажется, что все это еще так далеко, но ведь время бежит с неумолимой скоростью, и я в который раз думаю о том, что когда-нибудь мое терпение лопнет и я обязательно отсюда уеду. Получу другое гражданство и с улыбкой на лице встречу старость, стану милой старушкой, которая будет жить по законам другой страны, получать хорошую пенсию в евро, путешествовать по разным странам и с ностальгией вспоминать свою родину, которой почему-то она была не нужна. Один раз я познакомилась с такой пенсионеркой на Поклонной горе. Она вовремя уехала из страны и в ответ на мой вопрос, какую пенсию она получает, тут же поинтересовалась у меня, что именно меня интересует – «белая» пенсия или «черная»? Оказывается, бывает и так. С «черной» пенсии она отдает часть денег в определенные фонды, а затем эти фонды покупают ей путевки на самые лучшие мировые курорты и составляют ей экскурсионные туры в те страны, который ей хотелось бы посмотреть. А с «белой» пенсии она покупает экологически чистые продукты, ни в чем себе не отказывает и откладывает деньги для того, чтобы помочь своим детям, которые все же остались в России. Тогда мы гуляли с ней на Поклонной горе и смотрели на наших ветеранов, на тех, кто еще жив… Мне было стыдно, а ей было больно… Я часто вспоминаю ту бабушку и одобряю ее в том, что в один прекрасный момент она решила позаботиться о надвигающейся старости и круто изменила свою жизнь…

Вот и сейчас я жду машину ГАИ уже два с половиной часа, создавая пробку на дороге, и понимаю, что совершенно бесполезно ждать помощи от доблестных гаишников, расположившихся на ближайшем перекрестке. Их не интересует ни пробка, ни авария, потому что все финансовые вопросы сейчас решает страховая компания. Их интересуют только живые деньги. А составлять протокол для страховых компаний – кому нужна эта общественная нагрузка? Когда не существовало обязательного автогражданского страхования, работники довольно быстро приезжали, потому что знали, что на чужой беде можно всегда нагреть руки. Я вновь звоню по 02, говорю, что сижу в разбитой машине уже третий час, а мне, словно издеваясь, снова говорят до боли обидное: «Ждите. Приедут». А затем в трубке слышны короткие гудки, я вновь чувствую себя человеком второго сорта и в который раз обещаю себе, что обязательно уеду из этой страны, потому что когда-нибудь придет старость, и я должна позаботиться о ней с молодости, чтобы не пугаться цен в аптеках и продуктовых магазинах и не чувствовать себя выкинутой на обочину жизни. Я не хочу носить свое пальто по десять лет, ходить в стоптанных сапогах и отдавать половину пенсии за коммунальные услуги, оставляя другую половину на хлеб и воду. Я так этого боюсь и так этого не хочу! Совсем недавно передо мной в очереди стояла старушка и покупала буханку ржаного хлеба, но хлеб оказался таким дорогим и у нее не хватило денег… Старушка смотрела на эту буханку такими грустными глазами, а когда я предложила женщине за нее заплатить, на ее глазах показались слезы, потому что ей было стыдно: она проработала столько лет, отдав государству все силы и здоровье. А на моих глазах тоже появились слезы, потому что мне также было невыносимо стыдно за тех, на кого она работала всю свою жизнь и кто «оценил» ее труд по достоинству. А еще я видела на месте этой старушки себя, и от этого мне становилось еще хуже. И все же я так люблю свою страну и не могу понять одного: почему моя страна не любит меня? Почему она только забирает у тебя последнее, а потом выкидывает как ненужную вещь?

Тысячи «почему» лезут мне в голову, а работников ГАИ все нет и нет. Мимо моей разбитой машины медленно проезжают другие водители. Кто-то качает головой, кто-то смотрит на меня с сочувствием, а кто-то откровенно злорадствует, несмотря на то что в любой момент может оказаться на моем месте. Хотя это неудивительно: ни в одной стране так не радуются чужому горю и с такой ненавистью не завидуют чужому успеху. Но я ко всему этому привыкла и поэтому пытаюсь быть сильной. Я стараюсь быть хозяйкой своей судьбы, и мне кажется, что у меня это получается. Я сижу в разбитой машине и осознаю, что разбита не только машина, но и вся моя жизнь, и я не хочу склеивать ее по кусочкам. Я лучше начну новую жизнь с чистого листа. Я буду делать то, что хочу, а не то, что должна. Я свободна от любых условностей, стандартов и стереотипов, и мне никогда не нужно доказывать свою значимость, потому что я сама знаю, чего стою. Я хочу говорить то, что я думаю, и не заботиться о том, что подумают обо мне другие. Я хочу жить в нормальной стране, хочу любить и быть любимой, хочу… Я много чего хочу… Хочу, чтобы мужчины на меня тратили деньги, водили в рестораны, решали все мои проблемы и говорили мне комплименты.

Посмотрев на часы, я с ужасом поняла, что я уже больше трех часов жду ГАИ, и почувствовала, что еще немного, и терпение мое лопнет. Я уже была готова бить стекла стоящей неподалеку машины ГАИ. Но никому до меня нет дела, и никто не поймет, что я решилась на этот хулиганский поступок только из отчаяния, обозленная бездействием доблестных сотрудников нашей милиции. Дабы не наделать каких-либо глупостей, чувствуя, что я больше не могу собой владеть, я использовала старый психологический прием, к которому я всегда прибегала в стрессовых ситуациях и благодаря ему возвращала душевное равновесие за считаные минуты. Слегка наклонившись вперед, я опустила расслабленные руки и стала раскачиваться из стороны в сторону. Я представила себя обезьяной, сидящей на дереве в зоопарке. Мимо моей клетки проходят толпы народа, все показывают на меня пальцем и постоянно дразнят. А я вишу вниз головой, и мне начихать на эту толпу, потому что мне нет до нее никакого дела и, если мне сильно захочется, я всегда смогу показать дразнящей меня толпе свою задницу. Изображая обезьяну из зоопарка, я всегда восстанавливала душевное равновесие, освобождалась от внутренней напряженности и выходила из состояния стресса.

– Девушка, вам нужна помощь?

Я стала раскачиваться еще больше, касаясь руля своей грудью. Мне представлялась толпа зевак, которые не прекращали меня дразнить, и среди этой толпы не было ни одного приличного человека, который предложил бы мне хотя бы один банан.

– Тут с водителем не все в порядке. Гражданка то ли в шоке, то ли с ума сошла.

Моментально опомнившись, я открыла глаза и посмотрела на стоящего рядом со мной работника ГАИ удивленным взглядом.

– Девушка, вы ГАИ вызывали?

– Да, еще полдня назад.

– Мы приехали.

– Пешком шли?

– Нет. Просто работы много. Ну что, давайте оформлять документы…

Процедура оформления аварии была слишком долгой, и мне казалось, что она никогда не закончится. Не выдержав, я набрала телефон Ленки и заговорила с ней убитым голосом:

– Лена, я сегодня потеряла весь день и кучу нервов. В меня со встречной полосы врезалась потерявшая управление машина «ЗИЛ» со щебенкой. Ты можешь себе представить?

– Нет, – испуганно произнесла Ленка. – Ты жива? С тобой все в порядке? Ты в больнице?

– Еще этого не хватало! Я-то в порядке, а вот машину придется отдавать в ремонт, и, по всей видимости, надолго.

– Самое главное, что ты в порядке. А машина – это кусок железа. Ты Сергею позвонила?

– Нет, – ледяным голосом ответила я.

– Почему? – опешила Ленка.

– Потому что я учусь жить без него.

– Ты уверена?

– В чем?

– В том, что у тебя это получится?

– Да. Все это время он внушал мне, что он незаменим и что, кроме него, я никому не нужна. Я хочу доказать обратное. Я хочу научиться жить без него, а еще я хочу найти приличного мужа, и желательно иностранца.

– А почему именно иностранца?

– Потому что я не хочу ждать машину ГАИ по полдня, – ответила я.

– Может, все же попробуешь поискать здесь? Говорят – удивительное рядом.

– Что-то мне как это удивительное попадется, так мало не покажется. А как твое удивительное?

– Мое удивительное – неплохо. Вот если бы не эти дети!

– Выживают из замка?

– Выживают – это мало сказано. Уже почти выжили. Такое впечатление, что они пытаются меня морально уничтожить.

– А побороться?

– С кем? С чужими детьми? Они меня ненавидят!

Дело в том, что моя подруга Лена вышла замуж за мужчину вдвое старше себя, который сумел подарить ей короткую сказку, а чуть позже превратил ее жизнь в настоящий кошмар. Раньше Лена работала официанткой в кафе, на втором этаже которого была служба знакомств, и вот в эту службу приехал мужчина для того, чтобы найти женщину для нечастых встреч. Но искать женщину не пришлось: увидев Ленку, мужчина был поражен ее молодостью и красотой и, недолго раздумывая, оставил ей свой телефон, предварительно взяв с нее обещание позвонить в ближайшее время. И Ленка позвонила. Мужчина тут же спросил у моей подруги, сколько ей лет, и, услышав, что она уже совершеннолетняя, сразу же заехал за ней домой и повез ее в ресторан. Через неделю после знакомства Ленка уже жила в трехэтажном замке, пила дорогое вино, слушала музыку и расставляла по вазам многочисленные букеты, которые дарил ей муж. Это была райская жизнь, и я была от души рада за подругу. Но после тихой свадьбы в замок приехали его дети от первого брака, которых оказалось четверо. Двое парней и две девчонки. Естественно, Лена пыталась подружиться с детьми, найти к ним хоть какой-то подход, но натыкалась при этом только на ненависть, ревность к отцу и презрение. Она молча терпела все унижения, глотала слезы, а по ночам тихонько плакала в подушку. Первая жена ее супруга спилась, и Ленкин муж забрал у нее детей и поселил их с молодой мачехой уже навсегда. Таким образом, у Ленки, кроме любящего мужа, появилось сразу четверо детей, которые всячески давали понять Ленке, что она в этом доме никто и что она должна побыстрее из него убираться. И ведь это были не маленькие дети: старшей дочери уже было шестнадцать и остальные дети также были подростками. Младшая дочь, тоже уже старшеклассница, имела нелегкий характер и видела в Ленке соперницу, хищницу, которую интересуют только деньги ее отца. Из любящей жены Ленка превратилась в настоящую рабыню, которая целыми днями готовила, стирала, гладила и выслушивала телефонные звонки пьяной бывшей жены, которая костерила Ленку на чем стоит свет, обзывала самыми грязными и мерзкими словами. Я всегда знала, что Ленка – сильная личность, и пыталась понять, насколько же ее хватит. Вот уже год Ленка жила в этом замке в качестве повара и домработницы, и при этом муж ее особо никуда не пускал, несмотря на то что ей очень хотелось пообщаться с друзьями. Те времена, когда мы могли с Ленкой посидеть в кафе и поболтать о своем о женском, прошли, потому что сейчас она находилась в настоящем заточении и даже не пыталась поспорить с судьбой.

– Полинка, мне все надоело, – призналась мне Ленка. – Я больше не могу биться головой о стену. Я постараюсь жить для себя и перестану быть единственной служанкой в трехэтажном замке. Пусть они сами себе варят и сами за собой убирают. Хватит!

– Вот это правильно, – поддержала я Ленку. – Нужно показать свой характер. Нельзя идти на поводу у тех, кто хочет разрушить твою жизнь. – Если соберешься искать нового мужа, то присоединяйся ко мне. Одна голова хорошо, а две легче. Найдем тебе нового, без хвостов.

– Я пока с этим не разобралась…

– Смотри, если что, то я буду очень рада, если ты составишь мне компанию. Будем вместе искать приличных мужей.

– А каким должен быть приличный муж?

– Без геморроя и без других проблем.

– Ты думаешь, что такие бывают?

– Конечно. Нужно только начать целенаправленные поиски. Мне уже самой надоели геморройные мужики.

Таким образом, наш с Ленкой разговор закончился на оптимистичной ноте. Мне хотелось позвонить еще Наташке, но я побоялась. Дело в том, что Наташка сейчас находилась в таком состоянии, что лучше было бы ее не трогать. Когда-то Наташка испытала сильную и страстную любовь. Затем, по глупости, рассталась со своим любимым, и тот женился на другой. Узнав, что у ее возлюбленного родилась дочь, Наташка приняла предложение руки и сердца ухаживающего за ней молодого человека, пытаясь забыть свою первую любовь и обмануть судьбу. Но судьбу обмануть невозможно. Наташа вышла замуж за человека, о котором практически ничего не знала. Просто ей казалось, что он ее любит. О том, что в прошлом ее муж наркоман, который имел связи не с самыми чистыми женщинами, она узнала намного позже. Наташка родила прекрасного мальчика. Мы с Ленкой постоянно ездили к ней в родильный дом, как могли, пытались ее поддержать, передавали ей фрукты и поздравляли с богатырем. Мы знали, как сейчас тяжело нашей подруге, потому что в родильный дом забывал приехать только один человек – это ее муж. Мы с Ленкой пытались было его образумить, но вскоре обе поняли, что это невозможно, потому что иногда складывалось впечатление, что у Ленкиного мужа вообще отсутствует разум. Он полностью ушел в загул и пропил все деньги, отложенные на рождение ребенка. А ведь на эти деньги нужно было купить кроватку, коляску и прочие необходимые вещи. Но самое ужасное было дальше. Как только Наташку выписали из родильного дома, к ней приехала врач и сообщила ей, что у нее ВИЧ. Оказалось, что ее муж уже пять лет стоит на учете по поводу этой болезни. Наташка и сама не понимает, как она тогда не свалилась на пол от услышанного. Оказывается, антитела выявляются только через восемь месяцев, поэтому первые анализы ничего не показали, а последние из больницы забрал Наташкин муж. Наташке тут же запретили кормить ребенка грудью в надежде на то, что он еще не инфицирован. Вот так моя закадычная подружка Наташка нашла себе «приличного» мужа. Наташкина жизнь превратилась в настоящий кошмар. Ее мать моментально поседела и сильно сдала, Наташка прямо на глазах, от нервного напряжения, похудела так, что, казалось, еще немного, и ее будет сдувать ветром. Наталья стала пачками принимать антидепрессанты, чтобы заглушить душевную боль. Ребенок целыми днями плакал, чувствуя напряженную обстановку в семье, а муж прекратил пьянствовать и снова «подсел» на иглу. Наталья проклинала мужа за то, что он с ней сотворил, и рыдала от того, что он не поставил ее в известность раньше. Можно было бы спасти хотя бы ребенка, если бы она прошла курс лечения на девятом месяце беременности, тогда была бы большая вероятность – девяносто семь процентов из ста, что ее сын будет здоров. Когда я последний раз была у Наташки в гостях, то уходила от нее с нешуточной болью в сердце и трясущимися коленями. Ничтожный наркоман, который сам был уже на краю пропасти, усиленно тащил за собой в эту пропасть жену и ребенка… Мне было больно смотреть на некогда красивую и пышущую здоровьем Наташку, которая совершенно перестала за собой следить, сутками лила слезы и неподвижно сидела, уставившись в одну точку. А самое ужасное, что она по-прежнему жила с Пашкой, который постоянно капал жене на мозги, убеждая ее в том, что это испытание божие и они должны пройти его вместе до конца. Мол, она обязана его простить, ведь у них общий ребенок. Естественно, он не забывал напоминать ей о том, что с такой болезнью она никому, кроме него, не нужна. Иногда мне хотелось позвонить Наталье, морально поддержать ее, но… я ощущала, что ей совершенно не нужно мое участие. Правда, ее мама узнала о том, что в одном из городов изобрели аппарат, который в некоторых случаях может излечивать людей, инфицированных ВИЧ не более трех лет назад. Этот аппарат уже был испытан на группе добровольцев, и, если верить газете, все они успешно излечились от страшной болезни. Но так как в нашей стране науке просто не дают развиваться, то на изобретателя тут же накинулись правоохранительные органы и светилы медицинской науки за то, что он не имеет ни медицинского образования, ни лицензии на занятия подобной деятельностью. Но, несмотря на столь агрессивные нападки, ученый полетел в Париж на международную выставку и получил за свое изобретение серебряную медаль. Это самая высшая награда, которую получали российские ученые за все время существования выставки. Наташкина мать старалась хоть как-то повлиять на судьбу дочери и хоть немного ей помочь. Увидев, что Наташа превращается в безмолвную тень, она сама поехала в другой город, в лабораторию к изобретателю, и, заручившись его поддержкой, привезла к нему на прием дочь, Наташа сдала анализы, и ей сказали, что она подлежит лечению. Ученый брался только за тех больных, иммунитет которых не был еще полностью разрушен. Но после окончания лечения должно пройти время, чтобы можно было убедиться в том, что больной выздоровел окончательно. Одним словом, Наташка сейчас прошла курс лечения и находилась в подвешенном состоянии, ожидая его результатов. Во время последней нашей встречи Наташка сказала мне о том, что она готова простить своего мужа, а мне… Мне вдруг стало за нее очень страшно, потому что я понимала, что теряю подругу…

Вот так и сложилась судьба моих двух лучших подруг, с которыми я дружна уже много лет, но в последнее время общаюсь все реже и реже… Ленка сидит в трехэтажном замке и воюет за свою семейную жизнь с четырьмя ненавидящими ее детьми. Наташка полностью ушла в себя, ждет результатов лечения и пытается спасти брак с человеком, исковеркавшим ее жизнь, пользовавшимся ее добротой, мягкостью и преданностью…

Я знала, что мои подруги обязательно очнутся от страшного сна, но я боялась только одного: чтобы не было поздно, потому что с каждым прожитым днем они все больше и больше теряли себя.

…Посмотрев на инспектора ГАИ, который долго рассказывал мне о том, как тяжело мне будет получить нужные справки для страховой компании и сколько порогов мне придется обить, я усмехнулась и спросила, сколько стоит получить эти справки здесь и сейчас, ведь мы оба заинтересованы в том, чтобы не создавать друг другу лишних проблем. Инспектор обрадовался, что я правильно его поняла, и тут же назвал мне свою цену, заверив меня в том, что пустые бланки с печатями есть у него с собой. Протягивая гаишнику деньги, я остановила взгляд на его обручальном кольце и подумала о том, что ведь он чей-то муж. Наверно, это очень выгодно – иметь мужа-гаишника. Это только говорят, что они боятся брать взятки. Клянусь, что на сегодняшний день мне не встретился ни один работник ГАИ, который бы побоялся взять у меня деньги или бы меня пристыдил за то, что я их ему предлагаю. Просто они знают, у кого стоит брать, а у кого – нет. С таким мужем с голоду не помрешь. Проводила его на работу и не беспокоишься по поводу того, хватит ли денег до зарплаты, потому что знаешь, что вернется муж домой при деньгах. Да и какие-то все гаишники упитанные стали. Вроде на службу поступают худенькие, а проходит немного времени – раз, и животик полез. Неудивительно, что и холостых гаишников сейчас днем с огнем не сыщешь. Их сразу разбирают, как только они надевают свою форму. Все прекрасно понимают, такой супруг знает все хлебные места и всегда ими умело воспользуется.

Когда наконец все формальности были улажены, я села в разбитую машину и подумала о том, ЧТО Я СПРАВИЛАСЬ, Я СМОГЛА, я не позвонила Сергею… А это значит, что я научилась жить без него и впереди у меня новая жизнь, сценарий которой я буду писать сама, потому что жить по чужим правилам мне уже надоело. Прежде всего мне необходимо найти приличного мужа: не наркомана, не алкоголика, без хронических заболеваний и четверых детей. Но для того чтобы построить серьезные отношения, нужно проанализировать прошлые ошибки. Не разобрав по полочкам прошлые отношения, я никогда не смогу двинуться к новым. И я смогла это сделать. Я поняла, что все мои партнеры заставляли меня считать себя намного хуже, чем я есть на самом деле. Они возносили меня до небес только в начале романа, но, как только думали, что я у них в кармане, тут же принижали. Мне постоянно приходилось себя защищать и отстаивать свои позиции. Все мои мужчины забирали у меня намного больше, чем отдавали. Я знаю, что достойна других отношений. Я слишком много работала над собой, а значит, я найду то, что хочу. Я не хочу сетовать на то, что всех приличных мужчин давно разобрали, и жаловаться на одиночество. Отдам машину в ремонт, набросаю бизнес-план и примусь за активное строительство личной жизни. Я больше не позволю себе быть несчастной, быть счастливой – в моих силах!!!

ГЛАВА 1

Я подала Сергею штору и грустно посмотрела на него.

– Сереж, что-то не так?

– Все не так, – буркнул Сергей и с неохотой принялся вешать штору.

– Я думала, тебе понравится, – виноватым голосом произнесла я. – Я специально выбирала малиновые шторы. Они идеально подходят к малиновому дивану.

– Они совсем прозрачные, – резко ответил Сергей и принял недовольное выражение лица.

– Да не такие уж они и прозрачные.

– Шторы, которые ты выбрала, не смогут закрыть все окно полностью. – Сергей больше не мог скрывать свое раздражение.

– А они и не должны ничего закрывать. Они должны висеть по бокам, прихваченные малиновыми бантами. Это же не спальня, а зал. Я вообще не люблю, когда на окнах темные и плотные шторы. На черта они нужны? В квартире должно быть светло. Так легче дышится, – добавила я. – Понимаешь, у меня сейчас такой период в жизни, что мне хочется, чтобы везде было светло. Я же встретила тебя. То время, когда в моей квартире на всех окнах висели плотные жалюзи, которые я практически никогда не открывала и пользовалась только искусственным освещением, уже давно прошло. Что ты привязался к этим шторам? Зачем их задвигать, если окно украшает нежно-розовый тюль.

– А вечером?

– Что вечером? – не поняла я Сергея.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то любовался моей девушкой, которая вечером разгуливает по квартире в полупрозрачном пеньюаре или в нижнем белье.

– Да ладно тебе, – не смогла я сдержать улыбки. – Кому я нужна и кто будет меня разглядывать, если я живу не на первом, а на восьмом этаже?

Но, видимо, Сергею было не до шуток, и он отреагировал на мои последние слова весьма странно: с раздражением отодвинул тюль в сторону.

– Ты что, не видишь, что напротив дом стоит?!

– Вижу, – растерянно ответила я. – Как я могу его не видеть, если он тут уже несколько лет стоит. И что?

– Ничего! Какая разница, на каком этаже ты живешь? За твоим окном можно совершенно спокойно наблюдать, взяв бинокль.

– Сереж, да о чем ты говоришь? У нас тут никто не смотрит в бинокль. Да кому это надо?

– А ты что, отвечаешь за весь противоположный дом?! Ты что, хорошо знаешь всех его жильцов?

– Нет. Я там вообще никого не знаю. Я, когда маленькая была, иногда разглядывала в бинокль чужие окна, напротив маминого дома тоже дом стоит. Ну и что? Что здесь такого? Это же детство! Ничего страшного, если какой-то ребенок захочет посмотреть, что у меня происходит в квартире. Тем более у меня же не голое окно, а на нем висит роскошный розовый тюль. Я не думаю, что через него что-то видно.

– Видно! – неумолимо сказал Сергей.

Я растерянно захлопала глазами и почувствовала, как меня начала душить обида.

– Сережа, ну зачем ты так? Я, как идиотка, целый день ходила по магазинам, шторы и тюль выбирала. Думала, тебе они понравятся. Мне так хотелось, чтобы тебе в моей квартире было тепло и уютно, чтобы ты проводил у меня побольше времени. Что бы я ни купила, тебе никогда ничего не нравится. Ты всем недоволен и постоянно меня критикуешь. Я очень устаю от этого.

– Полина, а может, ты от меня устаешь? Может, тебе нужно от меня отдохнуть? – Сергей бросил в мою сторону злобный взгляд. – Может, мне пока не стоит к тебе приезжать? Побудешь одна, полюбуешься своими полупрозрачными шторами.

– Ну зачем ты так?

– Затем, что жилище должно быть безопасным. На сегодняшний день это главное к нему требование, а ты не хочешь с этим считаться.

– А у меня что, небезопасное жилище? – окончательно растерялась я. – У меня две двери и замки хорошие. Ты же сам прекрасно знаешь.

– А если в доме напротив из окна в тебя прицелился снайпер? Своими шторами ты создашь ему просто идеальные условия для работы.

– Кто прицелился? – не поверила я своим ушам и от удивления села на диван.

– Снайпер, – совершенно спокойно ответил Сергей и, повесив штору, закрыл окно тюлем. – Придумала какие-то бестолковые шторы. Нужно нормальные шторы вешать, чтобы они все окно закрывали. Тогда бы ты полностью обезопасила себя от снайперов. Ты знаешь, сколько людей были застрелены в своих квартирах только из-за того, что на окнах не висели шторы. Вот если бы напротив твоего дома не стоял другой, тогда у нас бы не было с тобой такого разговора.

– Эта квартира досталась мне по наследству. Дом напротив построили намного раньше, чем я сюда въехала. – Я тяжело задышала от волнения и каким-то чужим голосом совсем тихо спросила: – Сережа, а почему в соседнем доме должен сидеть снайпер и стрелять по моему окну? На то есть причины? Ты что-то недоговариваешь. Может, дело совсем не в моих шторах, а дело в тебе?

– На тебя никто не охотится? – Сергей сел рядом, закурил сигарету и постарался перевести весь разговор в шутку. – Тебя никто не должен убить?

– Нет, – опешила я. – Кому я нужна? Я законопослушная гражданка, ничем криминальным не занимаюсь, никому дорогу не переходила. Работаю в туристической фирме, честно зарабатываю свои деньги.

– А может, ты кого-нибудь из туристов обманула? – как-то нервно улыбнулся Сергей.

– Никого я не обманывала.

– Может, ты кого-то на отдых отправила, а его там поселили в отель категорией ниже или самолет на сутки задержали.

– Ты хочешь сказать, что за это убивают?

– В жизни всякое бывает.

– Сережа, ты что-то не то говоришь. Если все работники туристических фирм будут вешать плотные шторы на окна, чтобы защититься от снайперов, тогда будет страшно жить. Может, все дело не во мне, а в тебе? Может, ты чего-то боишься? Я считаю тебя близким мне человеком. Если твоей жизни что-то угрожает, то ты хотя бы поставь меня в известность, я должна об этом знать. Тогда скажи мне честно, что я должна обезопасить свое жилище для того, чтобы ничего не угрожало твоей жизни. Что ты ходишь вокруг да около? Будь со мной честен и не переводи все стрелки на меня. У тебя проблемы?

– Нет, – улыбнулся Сергей, – но я был бы счастлив, если бы ты купила плотные шторы и закрывала бы ими окно, пока я нахожусь у тебя.

– Значит, у тебя проблемы, и довольно серьезные?

– Нет. Просто мне бы не хотелось, чтобы нас с тобой рассматривали из противоположных окон. Тебе денег дать?

– Зачем?

– На новые шторы.

– Нет, спасибо, у меня есть.

– Бери, пока даю, и не строй из себя святую.

Сергей полез в карман и достал небольшую пачку долларов.

– Извини, рублей нет. В обменнике поменяешь. Думаю, здесь хватит не только на шторы, но и на твое любимое нижнее белье из «Дикой орхидеи».

– А я и не строю из себя святую, – окончательно расстроилась я. – Если ты думаешь, что меня интересуют твои деньги, то ты глубоко ошибаешься. Меня интересуешь только ты.

– И моя душа тоже, – усмехнулся Сергей.

– Конечно, душа, а что же еще?

– Я тронут, честное слово. Вас всех интересует душа, а не кошелек, только если нет этого самого кошелька, то вас тогда вообще ничего не интересует.

– Сергей, про кого ты сейчас говоришь? Про меня или про каких-то посторонних женщин? Разве я у тебя не одна? Твою жену я, конечно, не беру в счет. У тебя есть кто-то еще? Ты же знаешь, что я тебя люблю. Ты мне не веришь?

Сергей потушил сигарету и притянул меня к себе.

– Извини, малыш, я что-то погорячился. Проклятые нервы! Конечно, у меня никого, кроме тебя, нет. Жена и ты, моя любимая женщина.

– Я завтра же куплю плотные шторы. Мы будем занавешивать окно, когда ты будешь ко мне приезжать. Ты ничего не хочешь мне рассказать? Ничем не желаешь поделиться? У тебя неприятности?

– Полинка, все хорошо. Я мужчина, и я не должен вешать на тебя свои проблемы. У тебя своих хватает.

– Но ведь ты же не случайно завел разговор про снайпера.

– Я пошутил. Просто я не люблю ходить под взглядами посторонних людей.

– Ты не пошутил. Я знаю, когда ты шутишь. А может быть, ты боишься, что твоя жена наймет частного детектива и тот вычислит, что у тебя есть любовница?

– Полинка, ты меня рассмешила. Во-первых, моя жена никогда не наймет частного детектива. Она – умная женщина и хорошо знает свое место. Она понимает, куда ей можно совать нос, а куда нельзя. Во-вторых, частному детективу не обязательно наблюдать за мной из окна соседнего дома. Ему проще устроить засаду в машине у твоего подъезда и определить, когда, во сколько и на сколько я к тебе приезжаю. А хочешь, я останусь у тебя сегодня на всю ночь?