Дневник эгоистки, или Мужчины идут на красное

Знаешь, мой любимый дневник, я до сих пор вспоминаю самое тяжелое расставание в моей жизни. В тот момент, когда он встретил другую, я УЖЕ НЕ МОГЛА ЖИТЬ БЕЗ НЕГО. Когда он поведал мне о том, что в его сердце поселилась другая и что он меня больше не любит, я вдруг почувствовала, что МИР РУХНУЛ. Это было страшное время. Я выкуривала по пачке сигарет в день, часами тупо смотрела в одну точку и чувствовала, как мне не хватает воздуха. Я ощущала такую боль в груди, что временами мне казалось, что в ней зияет огромная дыра. Я хотела позвонить своему любимому и сказать ему о том, что мне очень больно и что я могу не справиться с этой болью, но он поменял номер телефона и оборвал со мной все контакты. Жить стало просто невыносимо. Я хорошо помню, как я заехала в магазин, купила бутылку коньяка и, сев за руль, принялась пить его прямо из горла. В первый раз в жизни я ехала за рулем и пила коньяк, не морщась и не закусывая. А когда я окончательно захмелела, мне захотелось врезаться в столб, только не просто врезаться, а так, чтобы насмерть. Я ехала, включив автомагнитолу на полную мощность, ревела и смотрела на венки, висящие на столбах через каждые двести-триста метров. Глядя на эти венки, я представляла, что где-то так же будет висеть и тот, который мои родственники принесут после моей смерти. Просто не справилась с управлением… Просто разбилась…

А еще я подумала о том, что умереть несложно. Проезжая мимо многочисленных венков, я прокручивала в голове свою жизнь и вспомнила свое детство. Ведь я была плодом родительской любви. Когда мама носила меня под своим сердцем, они с папой были безмерно счастливы. Мама ждала меня и представляла, как я появлюсь на свет, как буду улыбаться солнышку, тянуть к родителям свои маленькие ручки, буду любить их и целовать перед сном. Я вспомнила, как была маленькой девочкой, которая мечтала о большой и чистой любви. Тогда я не знала и не могла знать, что такой любви практически не бывает. Я видела перед собой очаровательную курносую девочку с двумя прелестными косичками и чувствовала острую боль оттого, что сейчас я захотела эту девочку убить и повесить в память о ней венок на одном из придорожных столбов. И в тот момент, когда я представила, что убиваю эту наивную девочку, я поняла, что не хочу умирать. Я поняла, что глупо заканчивать жизнь самоубийством из-за того, что меня не любят. Любовь не может убивать. Никто не давал ей такого права. Она должна созидать. Я поверила в то, что боль постепенно пройдет, а жизнь наладится. Уйти из жизни несложно, гораздо сложнее выжить и справиться с трудностями, доказать всем, что ты сильная. Я поняла, что могу стать счастливой, всем своим врагам назло, и если я справлюсь, то смогу ценить и уважать себя.

Дорогой дневник, я справилась! Я приехала в храм и поплакала у иконы Божьей Матери. Я разговаривала со служителями церкви, прислушивалась к их словам и, поставив свечку за упокой своей любви, вышла на улицу и увидела солнечный свет. Я СТАЛА УЧИТЬСЯ ЖИТЬ БЕЗ НЕГО. На это ушло больше года. Каждый день я работала над собой. Я трудилась и училась жить так, как я жила раньше. Я вновь училась радоваться этому миру, радоваться дождям, снегу, закатам, рассветам и своим маленьким победам. Я вновь училась дышать, говорить, ходить, слышать… Боже, как же это было трудно! Но я поняла, что мир огромен и с уходом любви жизнь не кончается. Мир слишком велик, и тот мужчина, которого я очень сильно любила, не является центром вселенной. Я поняла, что достойна лучшего. Я поняла, что не стоит умирать из-за тех, кто нас не любит. Надо жить хотя бы ради того, чтобы ранним утром выйти на балкон, вздохнуть полной грудью утренний воздух и встретить еще один рассвет… Я ведь так радовалась всему этому раньше, значит, будет радость еще и впереди.

Любовь уходит, но ведь ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ! Это тяжело, когда близкие люди причиняют нам боль. Но все же расставаться лучше красиво. Просто отмыть руки с мылом от прошлых отношений, вытереть их полотенцем и вперед, в новую жизнь!

Знаешь, дорогой дневник, я уже не боюсь расставаться. Лучше разойтись, оставив приятные воспоминания друг о друге, чем ждать, пока огонь любви окончательно погаснет. Бывает, двое пытаются создать иллюзию, что они счастливы, но им друг с другом уже скучно. Общение больше не приносит положительных эмоций. Присутствие любимого человека больше не радует, и ты уже сама не понимаешь, любимый он еще или нет. Отсутствие общих интересов, отчужденность и скучный, редкий секс… Нет искры. Приходит понимание того, что отношения близятся к завершению и назад пути нет. Очень тяжело прийти к мысли о том, что тот, кто был когда-то тебе очень дорог, уже совершенно чужой для тебя человек. И тогда тебя охватывает чувство, что потеряно что-то очень дорогое…

ПРОЛОГ

…Я УМЕРЛА ПОЧТИ ДВА ГОДА НАЗАД. Два года – это так много, а быть может, совсем мало. Прошло два года, а ты до сих пор каждый вечер перед сном достаешь мой дневник и жадно его читаешь. Господи, но ведь я писала все это, еще даже не подозревая о твоем существовании. Тебе до сих пор интересно каждое мое слово, каждая моя мысль, каждый мой вздох. Я никогда не рассказывала тебе о себе, о том, с кем я встречалась раньше, с кем жила, чем дышала и от кого теряла голову. Ты же знаешь, что я не люблю подобные откровенные разговоры. Для меня это какой-то мазохизм. Меня никогда не интересовало, что было у тебя до меня. Меня интересовало только то, что было у тебя со мной. Ты ничего не знал ни о моей бывшей жизни, ни о моих мужчинах. Ты встретил меня, когда полностью была убита моя вера. У меня остались одни сомнения. Тогда ты заглянул в мои глаза, взял меня за плечи и спросил: «Почему же так сомневаешься в любви? Кто же тебя так обидел?» Ты сказал мне о том, что любовь исцеляет сердце и заживляет душевные раны.

Ты не был похож на других, на тех, кого я знала раньше. У тебя был необычный голос и удивительно нежная улыбка. В тот момент, когда я тебя встретила, мне казалось, что я тону в собственной лжи. Ты услышал мои сигналы бедствия и бросил мне спасательный круг. Ты согрел меня и уберег. Ты уберег меня как от самой себя, так и от всех душевных тревог. Помнишь, как ты сказал мне о том, что я пытаюсь нарисовать радугу черной краской? А ведь до тебя я вообще позабыла о том, что на свете существуют другие краски, кроме черной. Ты прав: любовь дает нам некую опору, и ты начинаешь понимать, что в этом мире ты уже не один. Просто не все понимают, что же такое любовь. Многие пытаются удовлетворить за счет нее свои эгоистичные интересы, забывая об одной простой истине: чтобы любить, нужно быть частью друг друга.

Когда я умерла, я узнала, что истинная любовь не умирает. По вечерам ты садишься в свое любимое кресло-качалку, закутываешься в плед, который все еще хранит запах моего тела, и в сотый раз перечитываешь мой дневник, вдумываясь в каждое мое слово. Ты вспоминаешь черты дорогого тебе лица и вспоминаешь до боли родной и любимый голос. Когда ты читаешь страницы моего дневника, ты чувствуешь, что я рядом, и тебе кажется, что я с тобой разговариваю. Когда мы были вместе, ты даже не подозревал о существовании этого дневника. Ты нашел его позже, перебирая мои вещи, когда меня уже не стало. А когда ты закрываешь дневник, то постоянно задаешь один и тот же вопрос: «Почему ты не со мной?»

Прости, любимый, меня за то, что я умерла. Я мучаюсь точно так же, как и ты. Разница лишь в том, что я мучаюсь на том свете, а ты на этом. Я постоянно вспоминаю, как мы с тобой познакомились. С тех пор как меня не стало, я прихожу к тебе очень часто, когда ты спишь. Я осторожно сажусь на кровать, дышу тобой и иногда хочу погладить твои волосы. Я даже несколько раз поднимала руку для того, чтобы это сделать. Но тут же ее убирала. Нельзя. Мертвые не должны беспокоить живых. Я не могу плакать. Я не умею. Но я все вижу и все чувствую. Я до сих пор чувствую боль… Эта боль не физическая. Она душевная. Иногда я вижу, как ты просыпаешься ночью и плачешь. Этого не видит никто, только я. Мне хочется вытереть твои слезы. В такие моменты я теряю над собой контроль и тяну к тебе свои руки. У меня ничего не получается. Я не могу даже до тебя дотронуться. А ведь мне так хочется погладить твои волосы и поцеловать твои руки. Мне хочется сказать тебе о том, что я твоя. ТОЛЬКО ТВОЯ.

Я не плачу. Я не умею. Я истерзана. Избита камнями, дождями и каплями. Там, где я сейчас, очень часто идут дожди. Я шла к тебе сегодня сквозь сильный дождь. (Это был не просто дождь. Шел сильный ливень.) И я чувствовала, как плачет твоя душа. Знаешь, до тебя мне казалось, что меня любить невозможно, но ты доказал мне обратное… При жизни я так устала мучить других.

Там, где я сейчас живу, всегда тихо. Я не люблю эту тишину, я ее боюсь. Такая тишина режет слух. Целыми днями я гуляю по черно-белым галереям чужих жизней. Идут дожди… Так холодно.

Ты помнишь, как я умерла? Я помню все очень смутно. Кто-то сбил меня на полной скорости. Какая-то машина. То ли это была авария на дороге… Нет, не авария. По-моему, я переходила дорогу… Мы с тобой немного повздорили. Ты покупал воду, а я не стала тебя дожидаться. Я не знаю, откуда взялась эта машина. Я ее не видела… Она выскочила откуда-то из-за угла и сбила меня на полной скорости. Меня накрыла смерть. Когда я умерла, мне было больно. В тот день шел снег. Пушистый, легкий, тающий. Мне было очень холодно. Мое тело словно превратилось в кусок льда. Я видела, как лежу на снегу. Ты расстегнул мою шубу. Странно, я как будто чувствовала… Тем утром я надела черное платье. Зачем мы повздорили и я стала переходить через дорогу? В тот момент, когда ты упал передо мной на колени, стал громко кричать, плакать и целовать меня, я тоже хотела заплакать… Меня не покидало ощущение безнадежности и давящей тоски. Мне так хотелось к тебе обратно. Как глупо… Зачем было ругаться, если мы так сильно любили друг друга? Я лежала мертвая на снегу. Ты сидел рядом. К нам шли люди. А я так хотела обратно… Ты продолжал жить. Я тоже, только уже в другом мире. Нас разделяла невидимая пропасть. Она была такая огромная…

Когда я умерла и ушла в другой мир, мне было невыносимо больно осознавать, что теперь так будет всегда. В том мире, где я живу, когда нет дождей, очень красиво. Здесь красиво, но не уютно. Я постоянно чувствую безнадежность и тоску по прошлому. Вокруг меня много разных людей. Кто-то здесь уже очень давно. Кто-то недавно. Я ни с кем не общаюсь, я постоянно брожу одна. Мне неинтересно общаться с этими людьми, ведь они неживые.

На меня постоянно смотрит один очень интересный мужчина. Он ходит за мной по пятам. Мы познакомились и разговорились. Его зовут Егор. Он умер пять лет назад. Он очень долго болел, а потом умер. Смерть стала для него облегчением, потому что он сильно мучился сам и измучил своих близких. А когда он попал сюда, то стал страдать. Ему тоже так хотелось обратно… Я спросила его о том, почему здесь так часто идут дожди. Он пожал плечами и сказал, что не знает. Когда он только сюда попал, то сам этому очень сильно удивился. Такие ливневые дожди, а ни у кого нет зонтов. Создается такое впечатление, что в этом мире никто и не подозревает об их существовании. Глаза Егора полны печали. Я спросила его, почему здесь так тоскливо, и он сказал, что здесь так всегда.

У меня теперь холодные губы и чужое лицо. Я так мечтала, что у нас будут дети, но меня накрыла смерть. Я умерла. Меня больше нет. Иногда я брожу по кладбищу. При жизни я всегда обходила его стороной, а теперь мне нравится по нему гулять. Иногда я смотрю на свою могилу. Здесь пахнет землей. Мне очень нравится этот запах. Когда я брожу по кладбищу, а это чаще всего бывает ночью, по пути мне встречаются люди. Они точно такие же, как и я. Все они настороженно всматриваются в лица друг друга и в надписи на надгробиях. Никогда бы не подумала, что по ночам я смогу гулять по кладбищу. Гулять, дышать землей, читать надписи… С тех пор как я умерла, я не знаю, что такое страх. Я люблю искусственные цветы и красивые венки. Иногда мне кажется, что даже воздух здесь пахнет прахом. Тут своя ночная жизнь…

Я всегда вздрагиваю, когда ты приходишь ко мне на кладбище. Мне становится больно и хочется плакать. Ты всегда одет во все черное. Черное драповое пальто, черный свитер, черные брюки и черные ботинки. Ты так редко бреешься… Ты выглядишь слишком усталым и измученным. Иногда ты садишься на лавочку и подолгу смотришь на мою фотографию, а иногда целуешь холодный и безмолвный камень, на котором высечено мое имя.

Даже не верится, что когда-то у меня были мечты. Я отдала бы все на свете, только бы опять прогуляться с тобой по вечерним московским улочкам. Помнишь, как я мечтала встретить старость в Австралии? Я представляла себя славной бабулькой, которая имеет домик на побережье, собирает ракушки, дышит морским воздухом и вспоминает… Ты был удивлен, что я думаю об иммиграции. Я знала, что для того, чтобы жить в Австралии, не нужно дожидаться старости. Об иммиграции нужно думать сейчас, пока я молодая, здоровая и красивая. Ты пытался меня отговорить, но ты же знаешь, что отговаривать от чего-либо меня бесполезно. Я просто устала бороться с ветряными мельницами на своей родине. Устала идти в никуда. Я никогда не знала, что такое уверенность в завтрашнем дне, а мне так хотелось ее почувствовать. Устала от однообразной жизни. Устала жить и притворяться счастливой. Я хотела жить свободно. Хотела жить, а не существовать. Ты говорил мне о том, что в Австралии нет централизованной подачи воды, что там люди живут в картонных домиках, но меня это мало интересовало. Жаль, что моя мечта так и не осуществилась. Очень жаль…

Сейчас ты отложил мой дневник в сторону, выключил свет и лег спать. Я сажусь на краешек кровати и смотрю на тебя печальным взглядом. Жаль, что мне больше никогда не придется ходить по земле. Я уже никогда не увижу закат и рассвет… Жаль, что ты меня не сберег и я умерла… Жаль, что я умерла… Жаль, что меня больше нет… Жаль, что любовь есть, но меня уже нет…

Я умерла почти два года назад…

ГЛАВА 1

Руслан торопливо оделся и, посмотрев на часы, вышел в коридор. Я накинула теплый махровый халат прямо на ночную рубашку, сунула ноги в тапочки и направилась следом за ним.

– Так что, вечером едем в ресторан? – Руслан широко улыбнулся и принялся обувать свои дорогие ботинки.

– А кто там будет?

– Как всегда. Все наши. Так что около восьми будь готова. Я заеду.

– Хорошо, – кивнула я и стала вслух рассуждать, какое же платье сегодня вечером мне лучше всего надеть: – Может быть, то, фиолетовое, которое ты недавно мне подарил? Ты еще сказал, что я выгляжу в нем просто сногсшибательно.

– Дорогая, боюсь сказать тебе банальную вещь, но больше всего ты мне нравишься без одежды. – Меня всегда раздражало, когда Руслан так говорил.

– Все вы так говорите. Так ты хочешь, чтобы сегодня в ресторан я поехала без одежды?

– Без одежды ты можешь показываться только мне, – недовольным голосом произнес Руслан. – Не играй с огнем, малышка, ты же знаешь, какой я ревнивый. Кстати, кто это «все»?

– Это я так, образно сказала.

– Я не хочу, чтобы ты образно говорила мне про «всех».

Руслан вновь бросил взгляд на часы и покачал головой.

– По-моему, я опаздываю.

– А ты куда сейчас едешь?

– У меня встреча с одним малоприятным человеком, – задумчиво ответил он.

– Если он настолько малоприятный человек, то, может, с ним лучше всего не встречаться?

– Ты знаешь, довольно часто мне приходится встречаться с теми, с кем бы мне совсем встречаться не хотелось. Есть дела, от которых никуда не денешься.

– Ты даже чашку кофе не выпил.

– Сейчас не до кофе. Я тороплюсь.

Руслан поцеловал меня в щеку и, повернувшись к входной двери, произнес:

– Только смотри, без глупостей.

– Ты о чем?

– О том времени, пока ты будешь без меня.

Закрыв за мужчиной дверь, я облегченно вздохнула и подумала о том, что сейчас я смогу поспать еще пару часов, потому что благодаря усилиям Руслана сегодняшняя ночь была бессонной. Вернувшись в спальню, я легла на кровать прямо в халате и, закрыв глаза, постаралась уснуть. С улицы доносились какие-то крики, я взяла подушку, положила ее на голову и выругалась. Но крики на улице не прекращались, а становились еще сильнее.

Услышав, что кто-то звонит в дверь моей квартиры, я с недовольством подумала о том, что, должно быть, вернулся Руслан, что-то забыв у меня, и, выругавшись уже вслух, поднялась с постели. Открыв дверь, я тут же столкнулась с перепуганной побледневшей соседкой.

– Ирина Сергеевна, я еще сплю, – откровенно зевнув, произнесла я и посмотрела на раннюю гостью крайне недовольным взглядом. – Вы меня разбудили!

– Лиза, от тебя совсем недавно молодой мужчина выходил? – взволнованно спросила женщина.

– Мало ли кто от меня по утрам выходит. Это моя частная жизнь, и она никого не касается, – с вызовом ответила я и дала понять, что было бы лучше, если бы соседка не задавала мне подобные вопросы.

– Лиза, ну что ты все сразу в штыки воспринимаешь?

– А как я должна подобные вопросы воспринимать? Нормальная, адекватная реакция. Или вы хотите, чтобы я перед всей общественностью нашего дома отчитывалась за свою личную жизнь?

– Да никому не нужна твоя личная жизнь, – быстро проговорила соседка и выдержала небольшую паузу. – Там мужчину у входа в подъезд расстреляли…

– Какого мужчину? – Я ощутила, как застучала кровь в висках.

– Не знаю. Мужчина не из нашего подъезда, но мне показалось, что иногда он у тебя ночует.

Не говоря ни единого слова, я отодвинула стоящую напротив меня соседку и бросилась вниз по лестнице. Выбежав из подъезда, я увидела большое скопление народа и, буквально всех растолкав, протиснулась к лежащему на земле Руслану.

– О боже! – Взяв его за руку, я посмотрела на его окровавленную рубашку и подняла глаза на столпившихся вокруг нас людей. – Он жив? – тихо спросила я и закричала: – Кто-нибудь «Скорую» вызвал?!

– Сейчас должна приехать, – успокоила меня женщина в халате и тапочках, живущая в соседнем подъезде. – И «Скорая», и милиция…

Я вновь посмотрела на Руслана и тихо спросила:

– Руслан, ты жив?

Руслан лежал с широко открытыми глазами.

– Руслан, посмотри на меня. – Я присела на корточки и стала трясти его за плечи. – Что ты там видишь? Куда ты смотришь?

Безрезультатно попытавшись найти у мужчины пульс, я положила безжизненную руку на асфальт и вновь обвела взглядом стоявших рядом зевак.

– Кто в него стрелял?

– Тут стояла белая «шестерка» без номеров, – ответила мне все та же женщина из соседнего подъезда. – Там двое сидели. Они его расстреляли, когда он из подъезда выходил, и тут же скрылись.

– А вы откуда это знаете?

– А я к своему подъезду подходила. Это прямо на моих глазах произошло. А «шестерка» без номеров тут уже часа три дежурила. Я эту машину увидела еще ранним утром, когда собаку выгуливала.

Когда к лежащему на земле Руслану подошли сотрудники милиции, я поднялась с асфальта и с надеждой в голосе задала им вопрос:

– Скажите, он жив?

Я и сама не знаю, зачем я это спросила, ведь заранее знала ответ. Услышав о том, что в Руслана всадили немало пуль и он мертв, я стала тихонько пятиться в направлении своего подъезда. До квартиры я с трудом добралась, потому что мои ноги были как ватные.

Быстро закрыв за собой дверь, я, не раздумывая, бросилась к буфету, достала бутылку коньяка, которую вчера вечером привез Руслан. Затем дрожащими руками нарезала яблоко, залпом выпила полную рюмку конька, а затем еще и еще, до тех пор, пока не почувствовала, что меня отпустила нервная дрожь. Потом я подошла к окну и, увидев, что толпа у подъезда еще не разошлась, задернула шторы и набрала Машкин номер.

– Маша, Руслана убили, – произнесла я и почувствовала, что меня вновь начало лихорадить.

– Что? – не поверила мне Машка.

– Что слышала! Руслан сегодня утром от меня вышел, и его прямо у подъезда расстреляли. Он даже до стоянки не смог дойти. Это совсем недавно случилось, минут двадцать назад. Маша, как же мне плохо-то. Был человек, и нет человека. Сегодня утром он еще по квартире ходил, в туалете сидел, душ принимал, а теперь уже мертвый у подъезда валяется. Кто бы мог подумать…

– Лиза, ты это серьезно? – никак не могла поверить мне Машка. – У тебя не жар?

– Еще спроси, нет ли у меня белой горячки?! – в сердцах прокричала я в трубку. – Маша, ты издеваешься надо мной, что ли? Я тебе говорю, что Руслана убили, а ты мне не веришь? Мне сейчас шутить меньше всего хочется.

– Извини, – поверив в то, что я говорю правду, виновато сказала Машка. – Ты сейчас где?

– Дома. Ко мне соседка пришла, я тут же вниз спустилась и сама все своими глазами увидела. Руслан прямо у подъезда лежит, вся рубашка в крови. Как только милиция приехала, я сразу ушла.

– Почему?

– Потому, что я не могу на все это смотреть…

– Тебе страшно? – настороженно спросила меня подруга.

– Очень. Мы сегодня вечером в ресторан собирались. Я хотела свое новое фиолетовое платье надеть, оно Руслану очень нравилось. Он сам мне его подарил. Вот тебе и надела.

– Лизка, а что было бы, если бы вы с Русланом вдвоем из подъезда вышли? – Машка задала мне вопрос, от которого меня бросило в жар. – Ведь такое могло быть?

– Могло, – едва слышно произнесла я. – Мы раньше постоянно утром вместе из дома выходили, потому что мне на работу нужно было. Я уже три дня как в отпуск ушла. – Я прикусила нижнюю губу и ощутила, как бешено заколотилось мое сердце. – А если бы я сейчас не в отпуске была?!

– Если бы ты сейчас была не в отпуске, то ты бы мне вряд ли позвонила, – не задумываясь, ответила на мой вопрос подруга. – Лизка, ты родилась в рубашке. Этот проклятый Руслан чуть было не утащил тебя за собой. С того самого момента, как ты познакомилась с этим малоприятным типом, меня не покидало предчувствие, что ваша связь плохо закончится. Я как в воду глядела.

В этот момент в мою дверь позвонили, и я даже не сомневалась в том, что ко мне в гости пожаловали оперативники. Пообещав Машке перезвонить, я бросила мимолетный взгляд на свое бледное отражение в зеркале и пошла открывать дверь.

ГЛАВА 2

Моя беседа с оперативниками была долгой и утомительной. Я слишком много пила, курила, вытирала носовым платком слезы и всхлипывала.

– Кем вам приходился погибший мужчина? – испытующе смотрели на меня оперативники.

– Не знаю. – Я и в самом деле не знала, как ответить на этот вопрос. – Друг. Руслан приходился мне другом.

– Друг?! По нашим сведениям, он очень часто у вас ночевал. Соседи могут легко подтвердить этот факт.

– Близкий друг, – тут же поправила я себя.

– А вы знаете, чем занимался ваш близкий друг?

– Нет, – тут же соврала я. – Он никогда не посвящал меня в свои дела.

– И вы действительно не знали, чем он занимался?

– Нет, – вновь повторила я и наигранно пожала плечами. – И чем же он занимался?

– Он занимался преступной деятельностью, – заявил один из оперативников и заговорил таким тоном, что я ощутила, как на моей спине выступил холодный пот. – Человек, который этим утром вышел из вашей квартиры, был криминальным авторитетом одной из московских преступных группировок. Его личность уже давно интересовала правоохранительные органы. Ваш любовник уже давно был «казначеем» преступной группировки, в которой он состоял.

– Мне об этом ничего не известно, – ледяным голосом произнесла я и поймала себя на мысли, что либо я сошла с ума, либо все это мне снится. – Вы бы лучше на эту тему с его женой поговорили.

– Поговорим. И с женой, и с любовницей. Получается, что ваш любовник не скрывал того, что он женат?

– А почему он должен был это скрывать? Мы взрослые люди. Я за него замуж не собиралась. В самом начале наших отношений он рассказал мне о том, что у него есть жена и маленький ребенок.

– И вас это устраивало?

– Что именно? – не сразу поняла я.

– Такая двойная жизнь вашего любовника.

– Сейчас редко можно встретить мужчину, который не живет двойной жизнью, – спокойно ответила я. – Что поделаешь, мужчин мало, а нас, женщин, много. И вообще, я за свою личную жизнь ни перед кем отчитываться не собираюсь. Я живу, как умею. Мужа я ни у кого не уводила.

– Как долго длились ваши отношения?

– Три месяца.

– И часто ваш близкий друг у вас ночевал? – Сотрудник милиции специально сделал акцент на словосочетании «близкий друг».

– Два раза в неделю. Иногда – три.

– Обычно мужчины после любовных утех едут ночевать домой.

– Каждый поступает так, как считает нужным. Может, кто-то едет домой, а кто-то остается на ночь. У каждого свои тараканы в голове.

– Убитый знакомил вас со своими друзьями?

– Нет, – вновь соврала я, не моргнув глазом. – Вы на эту тему поговорите лучше с его женой. Она знает побольше, чем я.

– Да что вы заладили про жену. Не беспокойтесь вы так. Мы всех опросим. Неужели убитый никогда не посвящал вас в то, чем он занимается, и не знакомил вас со своими друзьями?

– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Нам вполне хватало общения друг с другом.

– Хотите сказать, что вы вместе почти никуда не ходили?

– Очень редко. Если только поужинать в ресторан. Руслан ни с кем меня не знакомил. Не забывайте, что он был женат и ему не хотелось светиться.

Проговорив с оперативниками еще около часа, я даже не сомневалась в том, что впереди меня ожидает еще не одна подобная малоприятная беседа, во время которой мне придется проявлять героизм, потому что меня будут выворачивать наизнанку в надежде на то, что я расскажу о каких-нибудь новых фактах из биографии Руслана. От оперативников я узнала, что убийца выпустил в моего любовника 18 пуль. Оглушительные выстрелы раздались сразу, как только Руслан вышел из подъезда. Убийца скрылся на белой «шестерке» без номеров. Фоторобот преступника составляется. На теле погибшего оперативники обнаружили шесть огнестрельных ранений, а на месте происшествия – 18 гильз.

Закрыв за гостями дверь, я вытерла слезы и с ужасом подумала о том, что было бы, если бы мы с Русланом вышли из квартиры вместе. Я никогда не любила Руслана, но, узнав о его смерти, я почувствовала сильную душевную боль. Наверное, это вполне нормальная и адекватная реакция на смерть человека, которого ты хорошо знала.

Мы познакомились совершенно случайно. Однажды у меня сломался автомобиль. Оставив его в автосервисе, я стала ловить машину для того, чтобы доехать до дома. Тогда-то передо мной и остановился дорогой «Лексус», в котором сидел Руслан. Я оставила ему свой номер телефона, и он позвонил в этот же день. Вечером мы уже ужинали в ресторане, и после этого все закрутилось и завертелось. Руслан с самого первого дня не скрывал от меня, что он женат и что у него есть маленький ребенок. Я восприняла эту информацию совершенно спокойно, потому что уже давно научилась обходиться без лишних иллюзий. Мне нравилось, что у Руслана всегда водятся деньги, что он совершенно не скуп, не жадничает в ресторане и может подарить сказочный вечер. Я не могу сказать, что с ним было легко и спокойно, потому что Руслан был достаточно сложным и жестким человеком.

Открыв шкаф, я уныло посмотрела на новое фиолетовое платье и, быстро надев майку и джинсы, услышала настойчивый звонок в дверь.

– Кого еще нелегкая принесла, – в сердцах произнесла я и пошла в коридор.

На пороге стояла запыхавшаяся Машка и смотрела на меня испуганными глазами.

– Лиза, ты как?

– Держусь потихоньку, – с трудом выдавила я из себя и бросилась к Машке на шею.

Машка тут же вошла в квартиру и, увидев стоящую на кухонном столе бутылку коньяка, сразу же обратилась ко мне с вопросом:

– Ты что, пьешь в гордом одиночестве?

– Пью. Мне сейчас компания не нужна. Машуля, если бы ты только знала, как мне сейчас паршиво. Я как представлю, что мы могли с Русланом вдвоем из подъезда выйти, так меня колотить начинает. Тут еще эти оперативники…

– А что оперативники?

– Смотрят на меня таким подозрительным взглядом, словно я во всем виновата.

– Это у них такой профессиональный взгляд. Не бери в голову. – Машка по-хозяйски достала вторую рюмку и налила себе коньяк.

– Ты что, тоже Руслана помянуть хочешь?

– А почему бы и нет? Помянуть его нужно, хоть он мне особенно никогда и не нравился. Что-то в нем отталкивающее было. Я тебе это сразу сказала.

– Оперативники сказали, что он был «казначеем» одной московской преступной группировки. То, что он состоял в преступной группировке, я знала, а вот то, что он «общак» держал, – нет. Оперативники из вежливости назвали его «казначеем», но я-то знаю, что казначеи бывают только в банках, а в преступном мире все совсем по-другому. В преступном мире это называется «держать общак».

Мы с Машкой подняли рюмки, и я вновь достала мокрый носовой платок и вытерла слезы.

– Сама не знаю, почему реву, ведь я не пылала к нему сумасшедшей любовью. Да мы и не так много времени встречались. Каких-то три месяца.

– А мне казалось, что за эти три месяца ты к нему прикипела.

– Может, и прикипела… – растерянно пожала я плечами. – Сама знаешь, что сейчас с мужиками творится. Иногда хочется выйти на улицу и закричать: «Мужчины, где вы?! Что с вами случилось?!» А потом этот порыв проходит, и ты приходишь к выводу, что нормальных мужчин просто не осталось, а это значит, что не стоит на них обижаться. Когда я встретила Руслана, то сразу почувствовала, что мужчина увлекся мной достаточно серьезно. Он даже дома не ночевал. Постоянно говорил, что влюблен в меня.

– А ты?

– А у меня к любви стойкий иммунитет, – усмехнулась я.

Встав со своего места, я подошла к окну.

– Подумать только, убийца вычислил, где ночует Руслан. Подкараулил бы его у дома, в котором он живет, так нет же, он сделал это именно там, где живу я. Мне теперь даже страшно на улицу выходить. Кажется, вот только выйду из подъезда – и сразу услышу, как свистят пули.

– Ты хочешь сказать, что и за тобой может охотиться снайпер?

– Я уже не знаю, что и думать… Одно радует: я далека от криминального мира, не состою в преступной группировке и не держу «общак».