Европейский Университет, как структура универсализации частных знаний, поиска общих оснований развития, как изначальный, смыслопорождающий институт «общества знаний» является уникальной моделью новой социальной реальности, способной на фундаментальном уровне онтологии политики преодолеть, «снять» институт многопартийности в его априорном виде -, как форму дискретности «человеческого измерения», мир господства частной точки зрения (хотя бы то была и абсолютизируемая частная точка зрения одной партии власти). Университет, как система «общества знаний» в отличии от партийности-многопартийности только и может реально ограничить государство в сфере его рациональной компетенции.

Институт многопартийности (партийности и политизации общества) и институт государства, будучи взаимоувязаны в стратегии «количественного развития», стратегии господства «частных знаний» взаимо-ослабляются, навязывают друг другу собственную неэффективность в новой стратегии «качественного развития» в начале 21 века. Институт многопартийности, как институт общецивилизационного перехода не позволяет современному обществу радикально взять государство под контроль. Современное общество, выявляющее в качестве своей оси Университет, как реальную общественно-научную систему и организацию принципиально нового типа, обеспечивающую генезис и сетевую структуру всех программ развития, создает для конкретных нужд развития «компактное государство», развивающееся «под Университетом» в качестве мощной социально-технологической системы.

Инновационная социал-демократия - основа

реального либерального прорыва в экономике

Приходится с очевидностью констатировать, что в стране, как не было, так и нет общественно-политической силы, являющейся общественно признанным «социально-интеллектуальным собственником» конкретной модели развития Новой России. Право разработки и реализации настоящей модели по существу узурпировано высшими государственными ведомствами, близкими к власти фондами и центрами. Результатом такого положения дел является отсутствие стратегии развития, как общественного института.

Современное развитие цивилизации характеризуется неуклонным повышением роли социал-демократии, как сложноорганизованной социально-информационной материи конструктивных отношений общества и власти. Современная социал-демократия впитывает в себя, «снимает», используя гегелевскую модель развития, богатое содержание европейского либерализма. Новый европейский социал-демократ это, прежде всего, социальный либерал. Позиции традиционалистских либералов все более ослабляются, вырождаются в свою противоположность, в правый консерватизм.

Как же возможна социал-демократия в России? Это, пожалуй, ключевой вопрос устойчивости и социальности развития страны. Новая демократическая власть России должна прочно запечатлеть в своем политическом сознании главную «врожденную идею» - идею абсолютной необходимости «присутствия» социал-демократии в России, как многомерной независимой системы общественных движений и партий, гуманитарных, исследовательских, социально-образовательных центров и институтов. Именно система российской социал-демократии только и может быть действительным источником высококачественной стратегии развития, сетевой структурой связей общества и власти, генеральным политическим субъектом развития России, определяющим сущность российской власти.

Почему же многочисленные российские партии и движения, центры и фонды, придерживающиеся идей социал-демократии не могут сформировать общественный институт российской социал-демократии? Ответ ясен и прост. Не прояснены, не разработаны и попросту не поняты экономический смысл, экономическая необходимость социал-демократии, как общественно-политической системы. Автор данной статьи не придерживается консервативных теорий экономического детерминизма, лежащих в основании поведения наших рыночных фундаменталистов и российских либералов переходного периода. Напротив, я концептуально утверждаю все возрастающую социальную и методологическую роль концепций институциальной, транспарентной (социально-прозрачной) экономики, то есть, полагаю наличие в рыночной экономике постигаемого социального смысла, а не только действие формальных рыночных сил и механизмов.

«Священные коровы» рыночной экономики, институты собственности, формы труда, стоимостный и потребительский капитал, вовсе не являются для новых, или если хотите, истинных социал-демократов социальных либералов - некими «догматами веры», это скорее факторы экономически просвещенного рассудка, предрассудки. Угроза этим константам рыночной экономики, как выясняется, может исходить не только извне, от внешних рыночной экономики сил, «комиссаров национализации в пыльных шлемах», но и изнутри самого капитализма, как общественно-политической системы, в ходе действия «незримой руки рынка», рафинированных рыночных инструментов, фондового капитала, действий портфельных инвесторов и т.д. Хочется в этом смысле напомнить, что автор до сих пор аксиоматически непревзойденной идеи рынка А. Смит полагал себя в качестве этика, а главным своим сочинением он считал «Теорию нравственных чувств», ставшую классикой сенсуалистической этики. Постулируемая им «этика чувств» утверждала, что ведущая роль в человеческой жизни принадлежит не столько разуму, сколько эмоционально-чувственной сфере нашего сознания. Вот он, источник основных парадигм социального развития (а точнее социального катастрофизма) беспокойного ХХ века, который необходимо преодолеть самой сущностью ХХI века. Неверие в человеческий разум, высокоинтеллектуальный материализм всех форм и видов - от марксизма-ленинизма до монетаризма (экономического детерминизма), ницшеанства и фрейдизма. Марксова теория экономического фетишизма в значительной степени раскрывает сущность отчуждения человека от продуктов его деятельности, его подчинение создаваемым в ходе хозяйствования отношениям-фетишам, через политическую ограниченность его разума. Но Маркс, желая раскрепостить человеческий разум, лишь более закабаляет его через утверждение неких фатальных исторических законов политической экономии, действующих независимо и господствующих над человечеством совсем по-гегелевски.

Новая социальная метафизика, лежащая в основании мировоззрения современных социал-демократов социальных либералов, основана на этике разума, рационалистической этике, вдохновляемой идеями Аристотеля, Канта. Этика разума преодолевает так называемый «материалистический либерализм» через философию свободы. Вообще говоря, материалистический либерализм - это своеобразный большевизм западноевропейской цивилизации, понимающий свободу, как максимум материального обладания. Ленин также мечтал о государства абсолютной свободы, государстве нового типа. Протестантская этика, отражающая по Веберу «Дух капитализма», потому и не воспроизводима в России, что представляет собой определенную модель организации сферы чисто человеческих импульсов, эмоционально-рассудочной сферы, то есть представляет собой простую констатацию человеческих качеств, посредством которых осуществляется капитализм, как тип поведения.

Современные социал-демократы социальные либералы - не «рассматривают» человека, как простую модель сложноорганизованных материальных импульсов. Они исходят из представлений об изначальной человеческой «солидарности», со-причастности и со-ответственности, как фундаментальной реальностии живительного источника социального мышления и социальной практики. В философии новой социал-демократии и социального либерализма налагается общеметодологический запрет на «простые модели человека», на саму принципиальную невозможность неограниченного использования таких моделей социальным ученым или практиком.

Наши же многочисленные по самоназванию российские социал-демократы до сих пор исходят из этих самых «простых моделей» человека, которыми жил ХХ век, и которые имеют исключительно формальное значение для создания схем эффективных социальных манипуляций. Наши социал-демократы абсолютно манипулируемы и выстраиваемы властью, проводящей «реформы сверху» на основе «моделей человека» отнюдь не святой простоты.

Идеи прав человека, прав сообществ, прав народа, как раз и преодолевают тип социально-материального мышления, основанный на материалистической концепции человека, отрицающей его разумность в своем последовательно логическом воплощении.

Все разумные люди у нас социальные либералы и федералисты. В рамках этой парадигмы в России только и можно быть более правым или более левым, центристом и т.д., но никак не вне этой «столбовой дороги» развития страны. Но у нас нет реальной социально-либеральной и федералистской силы.

Федерализм - это естественно-историческая рационалистическая модель современного общества, выработанная социальной теорией демократии, модель, развивающая основания изначального человеческого сотрудничества и сопричастности, как смысла человеческого бытия. Вот эта-то разумность и должна быть воплощена в новом политическом рынке и новом политическом языке. Наши российские либералы, которые, как ни парадоксально, ближе всех демократических политиков подходили к институциализации социал-демократии, сталкиваясь с реальной социальной практикой, сломались на естественной болезни общества, вырывающегося из тенет тоталитаризма, - на идолопоклонничестве частной собственности, не разумном, как всякий культ.

Именно такая инновационная социал-демократия, как социальный либерализм, является основанием реального либерального прорыва в экономике, понимаемой, как приоритет социально-экономических интересов общества перед интересами государства.

Либеральный прорыв предполагает преодоление кризиса самоидентификации самих реформаторов, кризиса марксистской картины социальной природы экономики, отягчающего и без того расколотое общественно-политическое сознание российской элиты, его все более увеличивающееся расхождение с реальностью науки об обществе и человеке.

Теоретический либеральный прорыв обусловлен выявленным современными экономистами от социал-демократии типом капитала - гуманитарным капиталом, отражающим уровень разумности, рациональности экономики. Если в марксистской картине социума экономическое и техническое развитие цивилизации определяют возникновение и движение капитала, его структуру и формы, то реальная социально-демократическая (социально-либеральная) картина социума исходит из существования первичного капитала креативного типа, «скорость движения и фундаментальное значение которого во всех экономико-технических системах одинаковы». Иначе говоря, именно гуманитарный капитал формирует реальную экономику, реальный рынок для всех, от него зависит существование и структура реальных экономико-технологических систем, подобно тому, как скорость света в физике структурирует реальное пространство и время. Гуманитарный капитал и есть та самая невидимая Адаму Смиту и его многочисленным последователям «рука рынка», очевидная современным инновационным социал-демократам социальным либералам.

Гуманитарный капитал и связанная с ним интеллектуальная собственность выявляются в реальности формирующегося информационного постиндустриального общества, как фундаментальные формы, соответственно, капитала и собственности. Наука, политика, культура, образование, информатизация и иные составляющие образования гуманитарного капитала на основе интеллектуальной собственности возвращают истинность картине социального мира.

Радикальный поворот к новой социально-демократической (социально-либеральной) картине социального мира, как раз, и состоит в созидании модели постиндустриальной политики, как метода «запуска в работу» гуманитарного капитала. Корень неуспеха первой волны интеграции мировой экономики, а также неуспеха российских реформ, как ее частного случая - отсутствие активной постиндустриальной политики. Непонимание того фундаментального обстоятельства, что непременным условием социально-экономических преобразований на пороге ХХI века является формирование институтов постиндустриальной политики, собственно вырабатывающих и реализующих новые экономические модели.

Именно институты постиндустриальной политики, коренящиеся в инновационной социально-либеральной социал-демократии, и образуют инфраструктуру постиндустриальной реформации, коммуникативно-технологическую сеть стратегического и оперативного управления процессами, систему институтов гражданского общества, воспроизводящую «правила игры» и гуманитарный капитал постиндустриальной промышленной реформации. Так, российские либералы первой волны именно потому постоянно сдавались политикам-тяжеловесам, что не имели опоры на общественные институты новой экономической политики, по-марксистски надеясь на то, что реализация экономических моделей сама по себе приведет к «самозарождению» обслуживающих институтов.

Стратегия постиндустриальной политики предполагает достраивание системы социально-экономического партнерства через создание полноценных союзов работодателей, способных к взаимодействию с правительством, профсоюзами и законодателями. Мощное действие антирыночных факторов в настоящее время вызвано неоптимальной экономической моделью, основанной на марксистской онтологии, лишенной измерения постиндустриальной политики. Главным из этих факторов является рыночный фундаментализм, промарксистский характер модели мировой экономической интеграции.

Современная либеральная социал-демократия - это реальная экономика, реальный рынок, образующие стратегию устойчивого социального развития в начале ХХI века, стратегию постиндустриального информационного общества.

Постиндустриальную политику, как методологию социально-экономического и информационно-технологического роста на основе гуманитарного капитала, обеспечивает «квадрат транспарентности»:

«Правительство - Профсоюзы - Законодатели Работодатели».

Мировая координация союзов работодателей на основе новой либеральной социал-демократии, как «архиважная» задача общецивилизационной постиндустриальной политики, - это конкретный предмет реального социального, экономического и технологического развития в новой картине мира, задача науки об обществе и человеке на текущий момент.

Правительство - Профсоюзы - Законодатели - Союзы Работодателей - четыре элемента, четыре действующих причины системы транспарентности (стратегического социально-экономического партнерства), как целостности фундаментальных элементов гуманитарной экономики. Мировая координация правительств, законодателей и профсоюзов в настоящее время функционирует, но в мире отсутствует четвертый элемент системы - координация организаций, союзов и реальных сообществ работодателей. Современная международно-правовая система не владеет институциализацией сообществ работодателей, ограничиваясь созданием институтов отношений правительств (ООН, ОБСЕ, НАТО), формированием рамочных условий для национальных законодательств и международных парламентских институтов, а также созданием специализированных международных экономических институтов (например, Организации стран-экспортеров нефти).

Марксизм и Федерализм, как

различные теории социальной природы

1. Марксизм, как метафизика: возможности «поворота» социальной науки

Марксизм состоялся через применение принципов научного анализа ко «второй природе», к обществу, понимаемому, как совокупный агрегат человеческого поведения, детерминируемый извне. Таким образом, марксизм, безусловно, открыл эпоху научности социального знания, то есть специфической, исторически оправданной попытки сделать познание человека, общества, государства наукой, построить объективную теорию субъективности, и на ее основе, возможно, создать новую теорию объективности, теорию истины. Предшествующая эпоха, будучи руководимой непосредственной истиной христианства, истинами мировых религий, интеллектуальными знаниями, истиной искусства и другими истинами, эпоха, завершающаяся немецкой классической философией, поставила вопрос о теории истины, о способах происхождения истинности.

До настоящего времени марксизм в форме экономико-центризма и техно-центризма (интеллектного или онтологического марксизма) является господствующей в сознании «основной массы» элит и в общественном сознании теорией истины.

«Экономический» и родственный ему «технический» способ раскрытия происхождения истинности выявляют непосредственные истины экономики и техники, как общественно-исторических явлений и противопоставляют эти истины всем иным истинам существования и развития, истинам мышления и религии, искусства и истории, личности и морали, которые при этом объявляются зависимыми, производными или даже просто ложными истинами. Так образуется и проходит полный цикл развития фундаментальное противоречие марксизма: попытка построить теорию истины, науку об истине, через реальное отрицание самостоятельного существования мира истинности, попытка построить науку о предмете, который объявляется заведомо ложным, не-существующим в своем собственном качестве, всегда являющимся другим, нежели непосредственно заявляемая им сущность, а именно, одной из форм истинности экономики и техники. Марксистская онтология является, таким образом, интеллектуальной почвой европейского нигилизма в самом широком историческом контексте, вплоть до современности.

С другой стороны, марксистская онтология (теория изначальной истинности экономики и техники) образует картину социального мира, которая является с той или иной степенью проявленности и отрефлектированности образом мыслиинтеллигенции на протяжении 20 века и, особенно, в настоящее время, в эпоху окончательной, казалось бы, победы экономической и технократической глобализации. Оппозиция марксистской онтологии «возглавлялась» в 20 веке прежде всего Хайдеггером и Гуссерлем (в порядке значимости онтологического конструирования), а также в значительной степени Ясперсом, Витгенштейном, ныне Деррида и другими (французский структурализм и экзистенциализм можно определить скорее, как неомарксистскую онтологию, нежели, как оппозицию марксизму, в чем неоднократно признавались ведущие представители этих направлений). Правота этой оппозиции неизменно подтверждалась самой историей, сокрушившей в ХХ веке, как марксистские государства, так и европейский нигилизм в форме национал-социализма, но опровергалась повседневностью, в которой роль экономики и техники все более возрастала, а значение ценностей и моральных норм ослабевало и релятивизировалось. Накопленный настоящей оппозицией онтологический опыт, опыт существования мира истинности, как фундаментальной структуры человеческого бытия в условиях экономико-технологической реформации, является потенциалом создания новой картины социального мира.

Новая картина социального мира должна также отвечать новым потребностям, новым качествам развития экономики и техники. В марксистской картине социальной природы значение временной составляющей принадлежало технике, а значение составляющей пространства раскрывалось экономикой. Бесконечный прогресс, бесконечное развитие техники понималось, как сущность социального времени, сущность существования человеческой цивилизации во времени. Бесконечное влияние экономики на все сферы человеческого существования, бесконечность человеческой самоорганизации и развития на экономико-производительной основе раскрывало сущность социального пространства, сущность расширения и развития человеческой цивилизации в пространстве. Любое явление социальной природы, таким образом, будь-то историческое событие, политический факт, произведение культуры и искусства, определяется в этой картине мира через его «место» в экономическом и техническом развитии человечества. Общество, таким образом, раскрывается, как механика сил Маркса(производительных сил общества - экономико-технократических сил), воздействующих на «тела Маркса», истины экономического и технического развития - стоимость, продукт, труд, товар, капитал, рабочее время, деньги, затраты и др., т.е. транспарентные объекты, прозрачные с точки зрения экономических и технолого-технократических воздействий. «Капитал» Маркса, по существу, верифицирует (восстанавливает в новой символической реальности, в другом языке и понятийном аппарате) три закона механики Ньютона, они же - три закона формальной логики, для социальной природы и тем самым открывает эпоху науки об обществе и человеке. Капитал, как закономерность взаимодействия тел Маркса с силами Маркса, является, с другой стороны, первым найденным способом человеческого измерения, конкретной мерой возможности удовлетворения человеком собственных потребностей в меру обладания оным в форме денег и ценностей. Поскольку в марксистской картине социума мы имеем дело не с самой реальностью социального, а с телами Маркса, взаимодействующими друг с другом с силами Маркса, то программа математизации марксистской онтологии предполагает работу с матрицей «нолей», «нулевых единичностей», объектов, транспаретных для «тел Маркса» и «сил Маркса», объектов, с нулевым, или стремящимся к нолю содержанием капитала. Такой матрицей в марксистской онтологии является пролетариат. Маркс выводит формулы революционных изменений в социальной природе примерно так же, как ньтонова механика прокладывает путь математизации физических процессов.

2.Теория работодателей, как верификация специальной теории относительности для социума

Кризис марксистской картины социальной природы, ее все более увеличивающееся расхождение с задачами построения науки об обществе и человеке, обусловлены выявленным современными экономистами типом капитала - гуманитарным капиталом. Если в марксистской картине социума экономическое и техническое развитие цивилизации определяют возникновение и движение капитала, его структуру и формы, то реальная картина социума исходит из существования первичного капитала креативного типа, «скорость движения» и фундаментальное значение которого во всех экономико-технических системах одинаковы. Гуманитарный капитал и связанная с ним интеллектуальная собственность выявляются в реальности формирующегося информационного постиндустриального общества, как фундаментальные формы соответственно капитала и собственности. Наука, политика, культура, образование, информатизация и иные составляющие образования гуманитарного капитала на основе интеллектуальной собственности возвращают истинность картине социального мира. Гуманитарный капитал, таким образом, определяется, как непосредственное измерение социальных времени и пространства через их изменение на «единицу качества» - нелинейного, «скачкообразного» развития соответственно техники и экономики от качества к качеству.

Радикальный поворот к новой картине социального мира, как раз и состоит в созидании модели постиндустриальной политики, как метода «запуска в работу» гуманитарного капитала. Корень неуспеха первой волны интеграции мировой экономики - отсутствие экономической политики. Непонимание того фундаментального обстоятельства, что непременным условием социально-экономических преобразований является наличие динамичной политики, соответствующей реализуемым экономическим моделям. Именно политика создает инфраструктуру постиндустриальной реформации, коммуникативно-технологическую сеть стратегического и оперативного управления процессами, систему институтов гражданского общества, воспроизводящую «правила игры» и гуманитарный капитал постиндустриальной промышленной реформации. Так российские либералы первой волны именно потому постоянно «сдавались» политикам-тяжеловесам, что не имели собственной политики, по-марксистски надеясь на то, что реализация экономических моделей сама по себе приведет к «самозарождению» обслуживающей ее политики.

Стратегия постиндустриальной политики предполагает достраивание системы социально-экономического партнерства через создание полноценных союзов работодателей, способных к взаимодействию с правительством и профсоюзами и законодателями. Мощное действие антирыночных факторов в настоящее время вызвано неоптимальной экономической моделью, основанной на марксистской онтологии, лишенной измерения постиндустриальной политики. Главным из этих факторов является неполитический, промарксистский характер модели мировой экономической интеграции. Реальная экономика, реальный рынок для всех могут образовать стратегию устойчивого социального развития в начале 21 века, стратегию постиндустриального информационного общества. Постиндустриальную политику, как методологию социально-экономического и информационно-технологического роста на основе гуманитарного капитала обеспечивает «квадрат транспарентности»:

Правительство - Профсоюзы - Законодатели- Работодатели.

Мировая координация союзов работодателей, как «архиважная» задача общецивилизационной постиндустриальной политики - конкретный предмет реального экономического и технологического развития в новой картине мира, задача образования науки об обществе и человеке на текущий момент. Правительство - Профсоюзы - Законодатели - Союзы Работодателей- четыре элемента, четыре действующих причины системы транспарентности (стратегического социально-экономического партнерства), как целостности фундаментальных элементов гуманитарной экономики. Мировая координация правительств, законодателей и профсоюзов в настоящее время функционирует, но в мире отсутствует четвертый элемент системы - координация организаций, союзов и реальных сообществ работодателей. Современная международно-правовая система не владеет институциализацией сообществ работодателей, ограничиваясь созданием институтов отношений правительств (ООН, ОБСЕ, НАТО), формированием рамочных условий для национальных законодательств и международных парламентских институтов, а также созданием специализированных международных экономических институтов (например, Организации стран-экспортеров нефти). Именно работодатели, а не «токмо» правительства, в странах с рыночной экономикой должны вести переговоры в области мирового уровня занятости, тарифных соглашений, экологии производства, подготовки и квалификации кадров. Союзы работодателей с момента их зарождения -это ответ западного общества на угрозу большевизма, механизм разрешения социальных конфликтов, когда реальная власть в обществе с элементами частной собственности находит пути компромисса с социальными группами наемного труда - пути эволюции, а не революции.

Работодательство и есть основное движение гуманитарного капитала, действующий принцип относительности в экономико-технических системах общественного производства и развития. Производство работы является структурообразующей составляющей экономики, наряду с производством капитала, товаров и услуг. Экономическая категория «работы» является ключевой в немарксистской модели экономики, основанной на гуманитарном капитале интеллектуальной собственности. Мировая координация сообществ работодателей - это политика постиндустриального, социально-реального, гуманитарного капитализма. Мировая координация союзов работодателей - судьба мировой демократии. Открытие «полного отсутствия всякого присутствия» мировой координации сообществ работодателей, как ответ на вопрос, почему не сформировалось устойчивое социально-экономическое развитие мировой экономики, есть правильная постановка вопроса о мировой финансово-промышленной олигархии. Не «олигархия» - но работодатели, люди дела. Не келейность решений узкого круга лиц в целях бесконечного экономического и технического прогресса, а концентрация гуманитарного капитала экономико-технологических профессионалами в базовых для мировой экономики социально-экономических сообществах - в сфере банковской деятельности, «естественных монополий», в жилищно-коммунальной сфере, в военно-промышленном комплексе и многих других сферах экономики. Вот ответственный подход к судьбе мировой демократии, мировой экономики и техники. Однако, и первые три элемента системы мирового социального партнерства- правительство, профсоюзы, законодатели - значительно деформированы, отстранены от процесса транспарентности - выработки фундамента новых социально-экономических немарксистских отношений и соответствующей им постиндустриальной политики, и потому малоэффективны. Америка сделала ставку на финансистов. Биржа стала ее центральным институтом. Акционеры становятся врагами менеджеров. Предприятие, задуманное, как сообщество гуманитарного капитала, объединенное мощными интересами и мощной общественной привязанностью, превращается в машину движения денежной наличности, происходит перекачка интеллектуальных ресурсов страны в финансовый сектор, заинтересованные собственники, менеджеры и персонал реальных компаний находятся под постоянной угрозой смены акционеров, расчленения и продажи, краткосрочные цели финансового сектора преобладают над долгосрочными целями реального сектора.

3.Теория правообъектности, как верификация общей теории относительности для социума

Принцип работодательства проблематизирует марксистскую картину социальной природы аналогично первичной проблематизации ньютоновой картины мира принципом относительности Эйнштейна, результатом которой является специальная теория относительности, а в науке об обществе и человеке эту функцию выполняет теория работодателей. Завершение перехода к новой нелинейной картине социального мира, основанное на выделении гуманитарного капитала, от движения которого (работодательства) зависят социальные пространство и время (экономика и техника), - это распространение принципа гуманитарного капитала на мировую историю в целом, как совокупность движения систем с гуманитарно-экономической (социальное пространство) и гуманитарно-технической (социальное время) составляющими. Своего рода «общая теория относительности»., как же общая теория относительности верифицируется в социальной науке, если специальная теория относительности верифицируется, как теория работодателей в языке науки об обществе и человеке, качественно продвигая при этом сам этот язык в его аналитичности?

В новой немарксистской картине социального мира мировая история, как реальный процесс есть фундаментальное субъект-объектное отношение (основание всего многообразия субъект-объектных отношений цивилизации), в котором объект истории непосредственно раскрывается, как народ, а субъект мировой истории представлен государством. Основанием изначальных субъект-объектных отношений мировой истории является мир истинности, система истин, высших ценностей, целей и смысла человеческого существования. Осуществление, воплощение в повседневности, изначальных субъект-объектных (государство-народ) отношений мировой истории есть закон, право. Право есть математика социальной природы. Нигилизм - это «намеренная, осознанная и сознательно себя легитимирующая попытка обесценить прежние верховные ценности, их, как верховные ценности отменить. Нигилизм теперь уже не такой исторический процесс, который протекал бы перед нами, как наблюдателями, вне нас, а то и позади нас. Нигилизм оказывается историей нашей собственной эпохи, очерчивающей пространство его воздействия и бросающей нам вызов» (М. Хайдеггер).