Глава 6

Звук далеких приглушенных выстрелов заставил сидевших за столом вздрогнуть.

Дан, которого все называли Патриархом, замер, поднеся ложку к раскрытому рту.

Спустя секунду он обвел взглядом удивленные лица сотрапезников. Все они прервали еду, кроме одного, который продолжал жадно поглощать прозрачный бульон, не обращая внимания на то, что в нем полоскались несколько прядей его длинных рыжих волос. Бульон обычно всегда подавался на стол вместе с жареным мясом стервятников.

– Кто-то остался за пределами базы? – хриплым голосом обеспокоенно спросил Дан.

Все недоуменно переглянулись, и он добавил:

– Вы все здесь. Никто, кроме вас, не умеет управлять вертолетом, разве не так? Я не говорю о том, что для охоты время уже позднее.

– Возможно, это вертолет из Спады? – высказал предположение один из пилотов. – Вероятно, они увлеклись и забыли о времени.

Патриарх гневно сверкнул глазами.

– С наступлением ночи запрещаются полеты как в Спаде, так и здесь! – суровым голосом напомнил он. – Из Спады сегодня вылетел только Огден со своим стрелком. Они приземлились здесь для ремонта своей "мельницы". Вы не заметили ничего странного во время патрулирования?

Нерешительность пилотов длилась не более доли секунды.

– В восточном секторе все было спокойно, – заявил мужчина с острыми чертами лица. Я ничего особенного не заметил.

– Такая же ситуация и у меня, – обронил второй пилот. – Не стоило даже лететь, чтобы взять то, что мы привезли.

Остальные молчали.

– А что скажешь ты, Огден? – обеспокоенно спросил старый Дан. – Ты летал в северный сектор, так?

– Да, – ответил рыжеволосый, не поднимая носа от тарелки. – И там мы поживились... Обычно наш экипаж всегда...

Он оборвал фразу на полуслове, но, поняв унизительный намек, остальные пилоты помрачнели.

Между пилотами Робеля и Спады, двух баз, расположенных на одной территории, существовало негласное соперничество, которое проявлялось при всяком удобном случае.

Раздраженный Патриарх ударил кулаком по столу. Задребезжала посуда, и рыжеволосому пришлось оторваться от тарелки.

– Хватит играть в детские игры! – загрохотал Патриарх. – Есть дела поважнее, а вы распускаете хвосты друг перед другом! Выясняете личные отношения! Скажи, Огден, в чем секрет такой удачной охоты?

Прижатый к стене, рыжеволосый долго облизывал губы, прежде чем раскрыл причину своего везения.

– Приблизительно в пятнадцати километрах от источника воды мы обнаружили трех человек, – наконец произнес он. – Двое из них были живы, третий – мертв.

В глазах присутствующих отразилось изумление.

– Вообще-то, – снова заговорил рыжеволосый, – вполне здоровым выглядел только один... Второй лежал, как и обе их лошади... Что ж, с ближайшей охоты доставим стервятников пожирнее.

Эта острота вызвала нестройную вспышку смеха, который смолк, едва Дан резко встал, опрокинув свой стул.

– И ты только сейчас нам говоришь это? – в бешенстве заорал он. – Все пилоты без исключения обязаны представлять отчеты о необычных явлениях, замеченных во время полета! Ты сделал это?

Рыжеволосый недовольно поморщился.

– Я собирался этим заняться после ужина, – буркнул он. – Никакой срочности тут нет. В конце концов в пустыне постоянно погибают толпы всяких бродяг.

– Здесь только я решаю, что важно, а что нет! – прогремел старый Дан, нависнув над столом. – Мы выработали свои законы, и именно потому, что следуем им, еще живы сегодня. И будь ты из Спады или Робеля, это ничего не меняет. – Неожиданно смягчив тон, он тихо сказал: – Если верить твоим словам, они были мертвы или почти мертвы... Но вот сейчас они открыли пальбу где-то совсем неподалеку. Для умерших они мне кажутся чертовски резвыми, – он выдержал паузу, чтобы придать словам больший вес, и продолжил: – До сих пор никому не удавалось пересечь пустыню и добраться до наших мест: Как ты объяснишь, что они сделали то, чего не смогли другие? Они – первые живые люди, обнаруженные в пустыне, а ты этому ничуть не удивляешься, находишь это вполне естественным.

Заметив устремленные на него взгляды присутствующих, Огден смахнул со стола стоявшую перед ним тарелку, выругался и вышел из комнаты.

Старый Дан окликнул его, но тот не остановился. Продемонстрировав свой норов, пилот покинул столовую и зашагал по коридору в направлении спален.

– Не стоит на него злиться, – сказал кто-то из его коллег. – Инкубационный период подходит к концу, и мы знаем, что большинство из нас умрет. В такой ситуации совсем непросто сохранять хладнокровие...

Некоторое время Патриарх оставался неподвижным, глядя куда-то перед собой, затем резко выпрямился и подошел к окну. Прижав выпуклый лоб к холодному стеклу, он спросил:

– Кто летал сегодня вместе с Огденом?

– Брукс или Родди, – раздался чей-то голос.

– Родди, – уточнил пилот с острыми чертами лица.

– Приведите его сюда! – приказал старик.

В его черных зрачках плясали язычки пламени. Однако не только гнев, читался в его глазах...

А в это самое время, расположившись вокруг лагеря, женщины сдерживали продвижение белесой гнили, выжигая ее огнеметами.

Джаг почувствовал боль в левой руке и закричал, но не столько от боли, сколько от неожиданности.

Только теперь он понял, что уснул! Он наблюдал за кольцом птиц, но в конце концов задремал, и круг стервятников мгновенно сомкнулся вокруг него.

Охваченный ужасом, Джаг в упор выстрелил в стервятника, который только что ухватил его за руку. Ударом пули стервятника отбросило на несколько метров в сторону. Напуганные выстрелом, остальные птицы моментально отхлынули назад, предоставив Джагу передышку, которой тот не знал как распорядиться.

Его сознание медленно затуманивалось. Джаг умирал. В голове что-то стучало, пульсировало, что-то наплывало, неотвратимо надвигалось, подобно морскому приливу, затопляя берег сознания. До полного погружения в небытие оставалось совсем немного...

Изможденный, он прилег на бок, чувствуя, как по всему телу разливается приятное тепло. Джагу еще никогда не было так хорошо... Кавендиш был прав, утверждая, что покой превыше всего остального... Зачем куда-то идти, спорить, что-то доказывать, если можно просто прилечь?

Белая масса была мягкой, бархатистой. Совершенно бессознательно Джаг свернулся калачиком, приняв позу эмбриона. Его пальцы дотрагивались до пузырчатой пены, которая своей упругостью напоминала ему женскую грудь. Количество шариков в гроздьях как будто увеличилось в два-три раза, с тех пор как они с Кавендишем их обнаружили...

Однажды вечером, расположившись на скалистом уступе, который еще не был затоплен белесой массой, путники очистили место для ночлега от полчищ тараканов и черных скорпионов, после чего разведчик, любопытства ради, решил разрезать один из этих загадочных шариков.

Но, взяв у Джага нож, он вдруг заколебался и, в конце концов, отказался от своей затеи, не дав вразумительного объяснения неожиданному изменению своего решения.

Среди ночи Кавендиш разбудил Джага, тряся его так, словно тот был фруктовым деревом.

– Эй! Ты слышишь музыку? – возбужденно спросил Кавендиш.

– Какую музыку? – проворчал Джаг, еще не вполне проснувшись.

– Это потрескивание, шипение газа... Разве ты не слышишь, как трескается мир?

– Ничего не слышу! – разозлился Джаг. – Ничего, кроме бреда не проспавшегося пьянчуги!

– Черт бы тебя побрал, упрямец! – буркнул Кавендиш, поворачиваясь к нему спиной. – Мир трескается, а он не желает даже прислушаться.

Ранним утром Джаг попытался вернуться к ночному разговору, но разведчик лишь недоуменно взглянул на него, словно не понимая, о чем тот говорит.

В рутине дней этот эпизод растворился в сознании Джага... чтобы всплыть теперь, когда Джаг приближался к границам небытия.

Это звучало... ну, скажем, звонче обычного шороха... было похоже на ритмичное дыхание, журчание...

– Ты был прав, – пробормотал Джаг. – Теперь я ее слышу, твою музыку! Она услаждает слух, и от нее по телу бегут мурашки. Но это не трещит, это журчит!

Затем он почувствовал, как бешено забилось его сердце. Сознание озарилось ярким светом, чтобы в последний раз вернуть Джага к реальности.

Он увидел, как неуклюже переваливаясь и толкая друг друга, к нему приближались стервятники.

Джаг вспомнил, что в револьвере остался всего лишь один патрон. Только что он использовал три... Вообще-то в барабане должно было оставаться два патрона, но Кавендиш не дозарядил оружие после того, как прострелил бурдюк с водой.

Итак, у него остался один патрон.

Ни о какой перезарядке не могло быть и речи, поскольку все боеприпасы остались далеко позади, рядом с трупом пегой лошади и "сантехникой" разведчика.

Одна-единственная пуля...

Оставить ее для себя или облегчить участь Кавендиша?

И снова сознание затуманилось. Джага охватило полнейшее безразличие. Покончить с собой или выстрелить в стервятников? Какая разница?..

Извиваясь всем телом, он еще глубже зарылся в густую пенистую массу и замер, глупо улыбаясь.

Негр сосредоточенно массировал кончиками пальцев толстый затылок, потом поднял голову и посмотрел на Патриарха.

– Возможно, мне следовало об этом рассказать, но Огден предупредил, что это его дело и он отметит этот случай в рапорте, – сказал он, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

Старый Дан отмел объяснение резким движением руки.

– Расскажи, что ты видел, остальное тебя не касается.

Родди секунду-другую помялся, а затем пустился в объяснения, которые очищали его совесть, так как воспоминания о человеке, оставленном в пустыне, не давали ему покоя.

– Всего их было трое, – признался он. – Присутствовало, так сказать, трое... Один был мертв. Судя по тому, как изорвали труп стервятники, он находился там достаточно давно... Второй лежал между двух лошадей и, вероятнее всего, чувствовал себя плохо. А третий...

Хотя негр и решил выложить все, как было, он вдруг смущенно замолчал, затем продолжил:

– Третий... был живым. Живым и на вид вполне бодрым. Как в движениях, так и в разговоре. Он даже просил взять их на борт вертолета. Но это было не так просто, я...

Нахмурив брови, Дан прервал его:

– Он действительно выглядел здоровым?

Хотя подтекст вопроса ничего хорошего не сулил негру, тот ответил без колебаний:

– Как вы и я! Горячий, как жеребец-производитель. Я, конечно, плохо его рассмотрел, но парень хорошо сложен... Настоящий богатырь!

Такой комплимент из уст Родди, который сам был настоящим гигантом, приобретал особый смысл.

– Ты не заметил у него признаков болезни? – продолжал уточнять Патриарх.

Негр отрицательно покачал головой.

– Он был в прекрасной физической форме и в ясном сознании. Но он знал, что его товарищ болен.

Один вопрос буквально жег Патриарху губы, но старик никак не решался его задать, хотя понимал, что просто обязан сделать это, дабы не осталось ни малейших сомнений. Огден сказал не все, и это показалось Патриарху странным.

– Скажи, тот человек... он был не такой, как ты? Не цветной? Он был белый, да?

– Да, белый, – подтвердил Родди.

Старый Дан умолк, закусив верхнюю губу.

Атмосфера в комнате резко изменилась. Только сейчас до пилотов дошел истинный смысл случившегося. Этот инцидент создавал ситуацию, которая могла иметь для них важные последствия.

В комнате воцарилась тишина.

Приглушенный расстоянием, звук очередного выстрела всколыхнул ее и растаял, произведя впечатление разорвавшейся бомбы.

– Родди, сколько времени ты охотишься в пустыне? – неожиданно спросил Патриарх.

Чернокожий гигант наморщил лоб.

– С самого начала... Задолго до реорганизации... до того, как мы объединились.

– Сколько времени белый человек может выдержать в "манной каше"?

Лицо негра исказила недовольная гримаса.

– Вы знаете это не хуже меня... Во всяком случае, еще никому не удавалось добраться сюда, если это то, что вы хотите от меня услышать. А тем более белому...

– Почему ты не уходишь отсюда, Родди? – спросил старый Дан. – Ты мог бы оставить лагерь и спокойно пройти через эту мерзость до того, как из яиц полезут...

Неф усмехнулся.

– Моя жена – белая женщина, – тихо сказал он. – К тому же она беременна, и я не представляю, как можно оставить ее одну. Это было бы подло с моей стороны. Я не смог бы больше смотреть на себя в зеркало. А еще, здесь я у себя дома, в семье... Уйти, значило бы дезертировать.

– Не исключено, что у нас появился шанс выбраться отсюда всем, и черным и белым, – сказал старый Дан. – Только нельзя терять ни секунды! Человек, который сейчас стреляет, ниспослан нам Небесами! Я не знаю, каким образом он смог устоять перед Болезнью Пустыни, но ясно одно: ему это удалось! Мы должны узнать этот секрет! Скажи, Родди, Джоунс сегодня в Робеле?

Негр молча кивнул, и Дан произнес:

– Тогда возьмите джип и постарайтесь привезти этого парня сюда. Судя по выстрелам, он должен находиться в северном направлении, по ту сторону дюн. Не знаю...

Он не закончил фразу... Чернокожего гиганта уже и след простыл...

Глава 7

За ощущением полной гармонии последовала тошнотворная вялость, которая усиливалась от интенсивного проникающего жжения, не щадившего ни миллиметра тела.

Лежа, вытянувшись во весь рост, Джаг ничего не видел, кроме мигающего над ним света. Совершенно ослабевший, он был не в силах даже шевельнуться.

Сквозь затуманенное сознание пробивались обрывки какого-то разговора, неясное бормотание, которое, должно быть, ему всего лишь чудилось.

– Реакция сетчатки нормализуется... Можно убрать легочный зонд... Замерьте тонус...

– Через какое время он сможет говорить?

– Он невероятно быстро восстанавливается... С подобным экземпляром я встречаюсь впервые...

– Анализ крови?

– Отрицательный. По крайней мере, по тем позициям, которые нас интересуют. Характерных антител не обнаружено. Кровь обладает сопротивляемостью, в десять раз превышающей норму.

Внезапно у Джага закружилась голова, и он снова погрузился в полукоматозное состояние, в мир, населенный непонятными существами, чьи лица таяли в воздухе.

Когда он пришел в сознание, то обнаружил, что лежит в кровати, у изголовья которой стоит старик и смотрит на него светло-коричневыми, как оникс, глазами.

Окружающая обстановка была предельно функциональной. Большой шкаф, стол, какие-то кронштейны рядом с кроватью, ослепительно сияющая лампа на потолке.

Перед тем, как снова соприкоснуться с действительностью, Джаг решил не торопясь проанализировать события недавнего прошлого.

Постепенно он вспомнил все перипетии своего путешествия по белой пустыне: фантастическое нападение стервятников, свое малодушие...

Освежив память, Джаг взглянул на незнакомца, который стоял у кровати.

Это был пожилой мужчина, о чем свидетельствовали густые седые волосы и лицо, словно вырубленное топором. Опаленная солнцем кожа, глубоко посаженные глаза под высокими арками густых седых бровей, которые еще больше усиливали пронзительность его сурового взгляда, делали старика похожим на льва прерий.

Высокого роста, хорошо сложенный, в сером просторном комбинезоне, который, вероятно, трещал на нем еще пару лет назад, мужчина излучал теплоту, но в то же время внимательно рассматривал Джага, как некую разновидность редкого зверя.

Оценив ситуацию, Джаг решил, что пора переходить к общению.

Его губы отклеились друг от друга, как два кусочка клейкой ленты.

– Кто вы? – спросил он, с трудом произнеся два слова.

– Меня зовут Дан, – представился мужчина. – Тери Дан. А еще меня называют Патриархом. Я руковожу всей коммуной и, в частности, базой Робель, где мы сейчас находимся.

Джаг закрыл глаза. Его сознанию было тяжело воспринимать столь обильный поток слов. Даже если бы тело не ощущало последствий последних испытаний, а боль не была столь мучительной, Джаг все равно не чувствовал бы себя лучше. Странная слабость мешала ему собраться с мыслями. Ощутив ужасную головную боль, он приложил руку ко лбу.

На его виске часто пульсировала жилка, толстая, как шнур.

– Что со мной случилось? – спросил он, когда боль утихла.

– Вас поразила так называемая Болезнь Пустыни, или Синдром "манной каши", – спокойно объяснил Дан, стараясь четко произносить каждое слово. – Вас подобрали у основания дюны, менее чем в километре отсюда. Наш врач говорит, что сейчас вы вне опасности...

Старик восхищенно покачал головой.

– Должен признать, что вы совершили поразительный подвиг. До вас еще никому не удавалось пересечь пустыню. Поначалу мы думали, что вам сделана профилактическая прививка против "манки", но анализы опровергли наше предположение. Только ваша воля и необыкновенная сила позволили вам добраться до нас. А это как раз то средство, которое могло бы нам помочь...