Глава 1

Тело лежало на правом боку прямо под окаменелым пнем.

– Где-то рядом должна быть и его лошадь, – сняв широкополую шляпу и вытирая лоб рукавом, сказал Кавендиш.

Джаг машинально осмотрелся. Его острый взгляд скользнул по окружавшему их пейзажу, но так ни за что и не зацепился.

Разодранный в клочья, истерзанный, лишенный кожи, полуобглоданный труп был почти невидим в океане молокоподобной пены, окружавшей путников и простиравшейся вдаль насколько хватало глаз.

В этой однородной массе, из которой то там, то здесь торчали почерневшие стволы деревьев или ветки с ороговевшими листьями, понятие расстояния совершенно теряло свой смысл.

– Я вот думаю, от чего он умер? – задумчиво обронил Кавендиш, осматривая безбрежье беловатой и жирной на вид массы.

– Судя по его внешнему виду, поставить правильный диагноз уже невозможно.

И действительно, часть тела, выступавшая из белесой пены, выглядела просто ужасно: из-под истлевшей ткани торчал плечевой сустав – сочленение розоватых от крови костей с редкими кусочками плоти на них. Лишенные кожи и мышц бок и грудь представляли собой отвратительное зрелище: грудная клетка походила на пустой грот – под полукружием ребер в средостении не осталось никаких внутренностей, кроме сердца и вилочковой железы. Впрочем, их скорая участь не вызывала никаких сомнений.

– Мы прервали их пирушку, – заключил Кавендиш, показывая на пасмурное небо, где, тяжело взмахивая крыльями, неутомимо кружили стервятники.

– Я никогда не видел такого скопления стервятников, – сказал Джаг, запрокинув голову. – Грифы-урубу, кондоры, белоголовые грифы, бородачи... Чего они ждут, как ты думаешь?

Кавендиш неопределенно пожал плечами.

– Прежде всего, что им позволят закончить обед. Но я не уверен, что еды хватит на всех. Причина кррется в чем-то другом.

– В нас, да?

Кавендиш надул щеки.

– Вряд ли их шабаш объясняется нашим появлением.

– Но есть еще наши лошади.

– Этого недостаточно... Причиной такого скопления является, несомненно, что-то другое. Но я готов отдать голову на отсечение, если хоть что-то понимаю.

Озадаченный, Джаг решил помалкивать... Уж если сам Кавендиш, натерший седлом мозоли на заднице, терялся в догадках, значит, происходящее и впрямь выходило за рамки обыденного.

Как далеко ни уносили Джага воспоминания, он не мог припомнить, чтобы прежде видел нечто подобное. Да и старый Патч, его приемный отец, никогда ни о чем похожем не рассказывал. А уж он-то наглотался пыли дальних дорог.

Воспользовавшись непредусмотренной остановкой, Джаг отстегнул от пояса фляжку и утолил жажду. Затем налил в ладонь немного теплой воды и поднес ее к мягким губам своей лошади. Он повторил это несколько раз, и гнедая лишь довольно пофыркивала.

– Может, он умер от жажды? – неожиданно предположил Джаг, показав на растерзанные останки.

Разведчик поморщился.

– Если это так, я бы искренне удивился. Здесь слишком влажный воздух. Но есть верный способ проверить твое предположение.

С этими словами он вытащил из кобуры, болтавшейся у бедра, револьвер, прицелился в бурдюк, висевший на сучке окаменелого дерева, и нажал на спусковой крючок.

Буквально взорвавшись от точного попадания, кожаный мешок мгновенно опустел, обрушив на землю поток воды.

– Вот и ответ, – сказал Кавендиш, пряча оружие.

– Возможно, он был тяжело ранен или болен? – не успокаивался Джаг.

– Вполне вероятно, – эхом отозвался Кавендиш, с прищуром вглядываясь вдаль. – Но, скорее всего, дело совершенно в другом...

– В чем, например?

Кавендиш снова пожал плечами.

– На этот счет у меня нет никаких предположений. Сейчас я подумал, не лучше ли нам возвратиться назад?

Джаг нахмурил брови.

– Как это, возвратиться назад? Что мы от этого выиграем?

– Выберемся из этой сметаны, что само по себе не так уж плохо!

– Из нее можно выбраться, двигаясь и вперед, разве нет? Эта пена неизбежно где-то закончится.

– Мы так думали, когда первый раз ступили в это дерьмо, помнишь? Вот только до сих пор ему не видно конца. Согласись, мы уже давно сбились с дороги в этой молочной каше. И кто во всем этом виноват?

Не найдя, что возразить, Джаг погрузился в воспоминания о недалеком прошлом.

Глава 2

Уже несколько дней они ехали по бескрайнему плоскогорью, усыпанному мелким трахитным камнем.

Огромное пустынное пространство было усеяно отполированной временем галькой и покрыто твердой пленкой, сверкавшей на солнце, как бриллиант – результат испарения минеральных растворов, поднявшихся по мельчайшим трещинам из недр земли.

Жесткое, скользкое покрытие стало трудным испытанием для лошадей, и зачастую путешественникам приходилось покидать седла и продолжать путь пешком, ведя лошадей под уздцы.

К счастью, погода испортилась, и солнце затянула серая дымка, иначе отражение солнечных лучей от гладкой поверхности плоскогорья сделало бы передвижение просто невыносимым.

– У меня такое впечатление, будто мы идем по чешуе. Что ты на это скажешь? – спросил Джаг, выделывая замысловатые па, чтобы попасть ногой на крохотный пятачок нескользкой почвы.

– Некоторые называют эту корку "кожей ящерицы", – буркнул в ответ Кавендиш. – Настоящая мерзость! Видел бы ты себя со стороны: балерина, да и только!

– Не я выбирал направление! Ты говорил об оазисе, райском уголке...

Разведчик пожал плечами.

– Не все сразу, малыш. Мы переживаем трудный час, в этом я с тобой согласен, но... терпение... Наступит время радости.

Питая надежды на лучшее будущее, они продолжали, продвигаться вперед, оставляя за собой бескрайние пустынные пространства, мрачные каменистые гряды, выжженную дотла землю, покрытую стекловидной коркой и лишенную признаков жизни.

Вечерами, остановившись на ночлег, Джаг обычно делился накопившимися за день мыслями и впечатлениями, ибо лишь перед сном Кавендиш позволял втянуть себя в разговор.

В течение всего дня он только и делал, что ругался, кого-то проклинал, обрушивая свое негодование в большинстве случаев на воображаемого собеседника или на свою лошадь, в которой поочередно обнаруживал все мыслимые отрицательные качества, начиная от вялости и медлительности и заканчивая нервозностью и излишней резвостью. Иногда он изливал желчь на Джага, но делал это не прямо, а ограничивался нескончаемым брюзжанием. Когда Джаг отставал или просто замедлял ход, разведчик бурчал по поводу слишком медленного темпа, который, по его мнению, лишь продлевал их муки, а если Джаг вырывался вперед, он обвинял его в том, что тот взял сумасшедший темп и несется, словно подгоняемый страхом.

Вечерами же, сидя в темноте, поскольку дров для костра не было на многие мили вокруг, Джаг, не переставая жевать копченое мясо, ненавязчиво затевал разговор: вначале односложно говорил о себе, затем высказывал очевидные истины и избитые мысли, не умолкая до тех пор, пока его спутник, изнервничавшись от пустопорожней болтовни, не прерывал его громовым возгласом:

– Да когда ты, наконец, закончишь стрекотать? Ты так любишь звук своего голоса, что начинаешь думать вслух, где бы ни оказался!

– Говорят, что любой орган человеческого тела нормально функционирует лишь при условии его постоянной тренировки, – ответил Джаг. – Вот я и тренирую свой язык. Я разговариваю, чтобы не превратиться в глухонемого. И тебе предлагаю заняться тем же самым.

– Чепуха! Врожденные или приобретенные способности не забываются!

– Этого не скажешь, послушав, как ты чертыхаешься через каждую секунду... Ты знаешь эту местность, так почему же мы не можем выбраться отсюда, а?

– К памяти это не относится. Нет ничего более обманчивого, чем память. Время уничтожает запах падали, разрушает препятствия. А воспоминания приукрашивают прошлое, смягчают серые тона... Позже ты сам убедишься, что память сохранит только хорошее. В моих мозгах воспоминания о "коже ящерицы" не задержались!" Черт бы побрал эту скользкую пустошь! Мы уже почти неделю по ней топаем!

Действительно, уже шесть дней они продвигались по ровной, будто покрытой лаком, пустыне.

Далеко позади остались другие опустошенные районы, редкие леса, несколько покинутых жителями деревень, где путники останавливались, чтобы дать возможность лошадям восстановить силы.

– Может, лучше повернем назад? – спрашивал Джаг на каждом привале.

Кавендиш только отрицательно покачивал головой.

– Мы идем правильно, я в этом уверен. Более того, я это чувствую.

После такого заявления разведчик извлекал из своих скудных запасов любимую сигару медианитос, неторопливо раскуривал ее и, сделав пару затяжек, продолжал:

– Вполне естественно, что в последний раз, проезжая через эту местность, я не знал, что вскоре снова окажусь здесь. Может, поэтому дорога мне и не запомнилась. А если учесть, что тогда я был молод и нетерпелив...

И тут же, как обычно, следовал вопрос Джага:

– Что мы увидим в конце пути? Город? Одно из тех поселений с высокими домами, которые поднимаются выше облаков? А может людей? Или море, о котором мне так много рассказывал Патч?

Сделав затяжку и с наслаждением выдохнув дым, Кавендиш отвечал всегда одно и то же:

– К чему стремиться все разложить по полочкам? Зачем торопиться заглянуть в будущее? Иногда надо уметь ждать. К тому же, слова нередко бывают бесполезными и по отношению к действительности звучат фальшиво. Кроме того, нужно быть искусным рассказчиком, а я такими способностями не обладаю. Я так и не сумел научиться жонглировать словами.

После этого Джаг умолкал. Он сам чувствовал себя не в своей тарелке, когда возникала необходимость что-то объяснить. Он был способен на чувства, переживания, но ему казалось, что все беды мира обрушиваются на него, если ему приходилось облекать свои чувства в слова. Он отчетливо осознал этот свой недостаток, когда начал встречаться с Монидой, единственной женщиной, которую когда-либо любил. Как только он ее увидел, он уже не сомневался в своих чуствах, но ему не хватило духа сказать ей об этом. В конце концов молодой женщине пришлось взять инициативу на себя и подтолкнуть его к объяснению. Джаг чувствовал себя ужасно неловко. Инстинкты были развиты в нем сильнее, нежели красноречие.

И тогда в наступившей плотной тишине, обхватив голову руками, Джаг погружался в воспоминания. Он видел себя верхом на лошади рядом с Патчем, приемным отцом, человеком, который научил его едва ли не всему, что он сегодня знал и умел. Картины сменяли одна другую... Джаг снова переживал смерть Патча, убитого в жалком борделе на краю Солонки, вспоминал свою рабскую жизнь, когда его использовали в качестве тягловой силы, нацепив на шею тяжелое ярмо, вспоминал и то сражение на арене, когда он одержал победу над Баскомом и его лизоблюдами... Память продолжала высвечивать все новые эпизоды. После победы в цирке Тенессии Джага купил Супроктор Галаксиус, который жил и передвигался в поезде – Империи на Колесах. Всей своей жизнью Галаксиус пытался доказать, что везде, где бы он ни появлялся, он находится у себя дома.

Став рабом Галаксиуса, Джаг получил отличительный знак принадлежности к Империи на Колесах – ошейник, который называли Шагреневой кожей за то, что он, сжимаясь, душил того, кто пытался бежать. Именно там Джаг встретил Мониду и Энджела, ребенка-монстра, ошибку природы. Чуть позже всем подданным Галаксиуса пришлось вступить в сражение с каннибалами из Костяного Племени и одним из героев схватки стал Джаг, обеспечив падение Палисады – цитадели мерзких любителей человеческой плоти.

Впервые за последние годы Джаг, наконец, обрел свободу, но остался один: Монида погибла во время кровавой резни в Палисаде.

Тогда, взяв с собой Энджела, Джаг отправился куда глаза глядят, не имея абсолютно никаких планов на будущее. Позже его нагнал Кавендиш, бывший разведчик Галаксиуса, человек загадочный, немногословный и вовсе не такой уж циник, как это сразу показалось Джагу. Вместе с Кавендишем Джаг оказался в конце концов под куполом Эдема, города Бессмертных, где был втянут в кровавую историю, которая чуть было не стоила ему жизни и из которой он выпутался благодаря участию в Играх Орла. Тогда ему пришлось помериться силами с Белыми Гигантами, опасными морскими хищниками весом в полтонны каждый. Затем – и это было еще очень свежо в памяти – с Энджелом начали происходить фантастические мутации, в результате которых ребенок превратился в поразительного человека-птицу. Джаг уловил тревожный призыв Энджела и бросился в бой против целой орды профессиональных охотников, которые, толкаемые жаждой наживы, безжалостно истребляли икаров – крылатых существ новой эры – ради особых кристаллов, находившихся у них в мозгу и служивших сырьем для производства сильнейшего наркотика.

В такие моменты Кавендиш всегда прерывал воспоминания Джага. Он знал, что тот сильно переживает разлуку с Энджелом, глубокой занозой засевшую в его сердце. Интуитивно улавливая состояние Джага, Кавендиш всегда старался вырвать своего приятеля из бездны печали.

Подняв глаза к небу, глядя на Луну или на звезды, мерцающие в разрывах облаков, он говорил:

– Странная погода! Невозможно вспомнить, когда в последний раз мы видели чистое небо. Спрашивается, наступит ли когда-нибудь такое время?

Действительно, с тех пор, как горы остались позади, они лишь изредка, и то ненадолго, видели синее небо и ярко сияющее солнце. Все остальное время небо оставалось затянутым низкими облаками, и это ввергало путников в мрачное настроение. Тяжелая, гнетущая атмосфера, казалось, проникала в души обоих путешественников.

Отвлекшись от грустных воспоминаний, Джаг заговорил о том, что больше всего волновало его:

– Я знал человека, который совершенно серьезно утверждал, что звезды сближаются и мы стремительно несемся в небытие, что все вещи и само время скоро сожмутся в точку. И еще он предсказал мне судьбу вечного бродяги.

– Стоит только взглянуть на тебя, и сразу становится ясно, что у тебя никогда не будет собственного очага. В сегодняшнем мире любой человек может сыграть роль прорицателя. Впрочем, что касается звезд, твой знакомый недалек от истины.

– Они действительно сближаются? Падают?

– Такие слухи ходят...

– Но мне они кажутся неподвижными, никакого перемещения я не замечаю.

– Чтобы это заметить, необходимо обладать более острым зрением, чем у нас. В любом случае, доля правды в словах твоего знакомого есть. Наши предки, начав освоение космического пространства, сконструировали настоящие летающие города, которые, теоретически, должны были вечно висеть между звездами и Землей. И что же? Они преспокойно падают, как и все то, от чего люди хотели избавиться, используя космос как помойную яму. В конце концов, все возвратится на Землю: и холодные звездные города и контейнеры, набитые химическими и радиоактивными отходами. Затем наступит очередь звезд. Но это произойдет еще не скоро, и нас это не касается.

– Почему?

– Потому что к тому времени нас уже не будет... Ладно, пора спать. Чем раньше мы тронемся завтра в путь, тем скорее выберемся из этого гнусного места. Если будем тянуть резину, рискуем в скором времени остаться без воды.

Утром они оседлали лошадей и через два часа выехали, наконец, из необозримой, казавшейся бесконечной, зоны вулканического происхождения. Перед ними простиралась всхолмленная, похожая на многочисленное стадо барашков, местность. Склоны холмов не уступали по твердости скальным породам, и путники, продвигаясь вперед, были вынуждены изрядно попетлять.

Джаг, совершенно ошарашенный сложностью маршрута, по-настоящему терялся несколько раз, когда надо было проходить через ущелья, больше напоминавшие туннели. Он замирал в нерешительности, и тогда ему на помощь приходил Кавендиш.

– Вначале это была небольшая трещина, затем песчаные ветры, проникая в нее, мало-помалу подтачивали камень и образовали в конце концов естественный свод. Бояться нечего, потолок крепкий, и нет никакой опасности, что он рухнет на нас. Такое возможно лишь в одном случае из миллиона. Но мы этого не увидим. Нас здесь уже не будет.

Поборов первоначальный страх, Джаг свыкся с мыслью, что нужно двигаться, а не стоять на месте. Но страх, конечно, не исчез полностью. После каждого прохождения через узкие каменные коридоры, высверленные ветром, тело Джага покрывалось гусиной кожей.

Выехав из очередного туннеля, он не поверил своим глазам, увидев совершенно другой ландшафт: до самого горизонта простирался зеленый пейзаж с разбросанными там-сям зеркальными блюдцами водной глади.

Смена декораций произошла так неожиданно и стремительно, что Джаг замер с широко открытым ртом.

– Производит странное впечатление, да? – усмехнулся Кавендиш, наблюдая за реакцией Джага. – Я тоже обалдел, когда увидел это в первый раз.

Показав на свинцовое небо, он добавил:

– Все это не то, смотреть надо при солнышке! Совершенно другое впечатление!

– Никогда не видел ничего подобного, – выдохнул Джаг. – Эта растительность... эти озера... что-то невероятное...

– Когда-то очень давно здесь часто шли дожди. Вода уходила в землю, образуя огромные подземные резервуары, которые питали озера, различные водные источники, давали влагу почве. Район очень плодородный и к тому же на какое-то время защищен...

– Защищен? – удивленно переспросил Джаг. – Что ты имеешь в виду?

Разведчик показал на естественные коридоры, из которых выползали песчаные языки, направленные в сторону роскошного зеленого оазиса.

– Пустыня постепенно наступает... Трещины расширяются и ветер задувает песок все дальше и дальше. Это неотвратимый процесс. Пустыня всегда двигалась вперед. Когда-нибудь вся планета станет желтой от песка. Не будет ни деревьев, ни травы. Один песок!

– А океаны? Ты забыл об океанах!

Кавендиш с сомнением нахмурился.

– Возможно... Останутся вода и песок. До чего же прекрасные будут пляжи!

После такого вывода путники направили лошадей к озеру, озираясь и постепенно привыкая к новой обстановке. Наплававшись в озере и устав от этого непривычного для них занятия, они разлеглись на берегу, наслаждаясь приятной тяжестью в теле.

– А почему бы нам не остаться здесь? – неожиданно предложил Джаг. – О таком уголке можно только мечтать. Есть цветы, деревья, дичь, рыба... Можно было бы жить в свое удовольствие. Лучшего места нам все равно не найти! Ты был прав! Теперь я понимаю, почему ты ничего не хотел мне говорить. Такой красоты я еще не видел. Патчу очень понравилось бы это место!

– Даже так?

– Конечно! Здесь есть все! Все, что он искал.

– Неужели ты думаешь, что он никогда не оказывался в подобных местах за всю свою бродячую жизнь?

Джаг на секунду задумался.

– Полагаю, что нет.

В горле разведчика заклокотало – он смеялся.

– А я утверждаю обратное! Вот только человек редко живет в согласии со своими желаниями. Есть желание и есть действие. Разве ты остался бы здесь, зная, что где-то растет более зеленая, более высокая и более густая трава?

– А почему бы и нет?

– Ты не прав.

– И это говоришь ты? Ты, который прожужжал мне все уши медовыми речами и громкими обещаниями? К чему тогда были все твои туманные намеки?

– Разве я похож на человека, сошедшего от радости с ума при виде кусочка цветущей земли?

Джаг озадаченно наморщил лоб.

– Что ты хочешь этим сказать? – наконец проворчал он.

– Я хочу сказать следующее. Все, что тебя окружает – всего лишь прелюдия к тому, что тебя ожидает в будущем. А сейчас, если хочешь остаться здесь, ты – свободен. Обещаю, что никому не скажу, где ты находишься. Построй себе халупу и живи в ней спокойно до конца своих дней. Ты можешь даже заняться полезным делом, пытаясь перекрыть путь песку. Но тебе, помнится, предсказали бродячую жизнь.

Джаг пожал плечами.

– Я не тот человек, который подстраивается под предсказания, – возразил он. – Если я решу поставить в угол свои сапоги, то сделаю это, невзирая на досужие домыслы какого-то шарлатана.

– Ты прав, надо быть хозяином своей судьбы. Я оставлю тебе патроны для охоты, но будь экономным, не пали налево-направо, потому что в этих местах может не оказаться оружейной лавки. Для разведения огня воспользуйся кремнем, его здесь предостаточно. Я оставил бы тебе свою зажигалку, но это создаст мне неудобства. В твоем снаряжении есть лопата? Очень нужная вещь, если придется отбрасывать песок. Одна у меня есть, она – твоя. Мне она вряд ли понадобится. Ладно, с этим все, а теперь мне нужно собираться в дорогу.

Сказав это, он встал, почесал заросшие густыми, рыжеватыми волосами грудь и плечи, и начал одеваться, поглядывая в сторону горизонта.

Заметив, что Джаг тоже взялся за одежду, он поинтересовался:

– Тебе стало вдруг холодно?

Джаг не ответил, и Кавендиш проговорил:

– Только не говори, что ты собрался ехать со мной.

– Я решил посмотреть, что тебя гонит вперед. Может, это и мне придется по вкусу... К тому же... Впрочем, если мне не понравится, я всегда смогу повернуть обратно. Или приехать сюда еще раз, зная, что на свете существует уголок, который во всем меня устраивает.

Они неторопливо ехали по волшебной, почти сказочной земле, утопающей в белых маргаритках, желтых одуванчиках и незнакомых пурпурных цветах.

Спустя некоторое время океан одуванчиков сменился розовым ковром вербены. Пейзаж продолжал меняться: появились кусты, колючий кустарник, цветы алоэ, похожие на початки кукурузы, и кактусы во всех своих разновидностях – варварская смоковница, кактус-бочка, загнутые иглы которого вполне могли служить рыболовными крючками, кактус-леденец, из которого делали конфеты и сигуаро, гигантский кактус, достигавший в высоту пятнадцати метров и содержащий в себе больше тонны воды.

Потрясенный Джаг не прекращал восторгаться увиденным и засыпал Кавендиша вопросами. Польщенный разведчик щеголял своими познаниями, с удовольствием пускаясь в объяснения.

Наконец наступил вечер. Путники развели костер и зажарили на нем зайца-кенгуру, которого Кавендиш подстрелил по пути. Этот широкозадый зверек был способен совершать пятиметровые прыжки, что делало его практически недосягаемым для хищников.

После ужина они неторопливо поболтали о жизни, потягивая крепкую брагу, которая буквально оглушила Джага, не привыкшего к возлияниям.

Достаточно трезвый Кавендиш обошел бивуак, убедился, что лошади надежно привязаны, подбросил в костер сучьев и улегся спать.

Утром Джаг проснулся первым. Он уже брился, когда поднялся Кавендиш.

Зевая, разведчик проклинал свои мышцы и суставы, которым, по его словам, требовалось все больше и больше времени, чтобы размяться; честил по чем попадя боль в затылке, которая сжимала виски; ругал последними словами небо, покрытое тучами, мешавшими солнцу прогреть его старые кости. Облегчив таким образом душу, Кавендиш отошел в сторону, чтобы облегчить мочевой пузырь.

Он тщательно выводил букву "Н" в своем имени, которое ритуально выписывал струей мочи каждое утро, утверждая, что это приводит в порядок мысли, как вдруг, прервав свое занятие каллиграфией, разразился потрясающим залпом проклятий. От неожиданности Джаг вздрогнул и чуть было не отхватил себе нос бритвой.

– Черт возьми! Что это еще за хреновина? – озабоченно проворчал Кавендиш, закончив материться.

У Джага, проследившего за взглядом разведчика, перехватило дыхание.

В нескольких сотнях метров от них пенилась беловатая масса, которая простиралась насколько хватало глаз, похоронив под собой всю растительность.

– А ты бреешься! Мир превратился черт знает во что, а ты скребешь свою харю! Не мог меня разбудить?

– Когда я проснулся, было еще темно. Что я мог увидеть? У меня же не фары, а глаза!

– Существуют не только глаза, есть еще и инстинкт. Само тело должно предупреждать тебя об опасности, а уж ты обязан разобраться, что к чему! Боль, которая сейчас сверлит мой череп, – сигнал! Его нужно только суметь расшифровать!

– Вероятно ты прав, но твоему сигналу есть простое объяснение: не следовало злоупотреблять самогонкой. Аналогичный сигнал я получал в течение всей ночи.

– Чепуха! Маленькая чашка согревающего никогда и никому не приносила вреда. Спиртное убивает глистов и уничтожает микробов!

Высказав свое мнение, разведчик покопался в дорожных мешках и извлек оттуда раздвижную подзорную трубу. Быстро приведя ее в рабочее состояние, он приставил окуляр к глазу.

– Что там? – нетерпеливо спросил Джаг. – Что ты видишь?

– Ничего, кроме странного белесого ковра... Похоже на снег... И он везде, до самого горизонта. Никогда не видел ничего подобного. Интересно, откуда оно взялось так внезапно и неслышно?

– Думаешь, упало с неба?

По лицу Кавендиша пробежала тень сомнения.

– Это меня удивило бы! Если эта дрянь свалилась с неба, то почему она не продолжает падать и сейчас?

– А что, если эта дрянь вышла из земли?

– Может быть...

– А если это просто оптический обман? Световой эффект, мираж, галлюцинация... Это вполне допустимо, ведь наши лошади совершенно спокойны. В пустыне можно наблюдать очень странные явления. Часто случается видеть такое, чего в действительности нет.

– Лучший способ удостовериться в этом – отправиться туда и все посмотреть на месте, – сделал вывод разведчик, складывая подзорную трубу. – Шевелись, едем!

Спустя полчаса они окончательно убедились в том, что речь идет не о мираже, а о самой настоящей и тревожной реальности.

Спешившись в пятидесяти метрах от границы белесого безбрежья, они пошли вперед, бросая тревожные взгляды на небо и внимательно посматривая по сторонам.

С первых шагов Кавендиш начал принюхиваться в надежде уловить какой-нибудь знакомый запах, но тщетно.

Вооружившись палками, мужчины присели на корточки и стали исследовать странное вещество.

Десятисантиметровый слой белого, вязкого и пузырчатого, как слюна, вещества состоял из подобия мелких шариков размером с виноградную косточку, которые объединялись в крупные гроздья, покрытые студенистой оболочкой, и в свою очередь были погружены в пенистую субстанцию.

– Ничего подобного я еще не видел! – раздраженно проворчал Кавендиш. – А ты?

Джаг поморщился.

– А я тем более. Похоже на взбитые сливки, на пену...

– А эти странные гроздья, напоминающие яйца?..

– Чьи яйца?

– Понятия не имею. В принципе, это маловероятно... Чтобы появились яйца, нужна соответствующая фауна. А здесь, помимо зайца, которого я вчера подстрелил, животных не наблюдается.

– Что будем делать? – с растерянным видом спросил Джаг, беспрестанно поглядывая по сторонам.

Судя по выражению лица, разведчик тоже не имел определенного мнения на сей счет.

– Если честно, то я затрудняюсь ответить на твой вопрос, – озадаченно признался он. – У тебя есть какие-нибудь соображения?

– Выбор у нас небольшой: или идем дальше, или возвращаемся назад. Можно, конечно, попытаться обойти это препятствие, но неизвестно, как далеко это нас заведет.

Разведчик окинул унылым взглядом окружающий пейзаж. Любитель путешествий, неутомимый покоритель дорог, он неоднократно оказывался в самых сложных ситуациях, но никогда не сталкивался ни с чем, хотя бы отдаленно напоминавшим эту пену. Обычно, интуиция подсказывала Кавендишу, что его подстерегает опасность, но теперь, как разведчик не прислушивался к своему внутреннему голосу, тот молчал.

– Благоразумие подсказывает, что лучше бы нам вернуться, – произнес, наконец, он после долгих раздумий. – Эта мерзость ни о чем мне не говорит, я ее не чувствую.

– А твой всемогущий инстинкт?

– В том-то и дело, что он никак себя не проявляет. И мне это кажется ненормальным.

– Как думаешь, насколько далеко это может тянуться? – спросил Джаг, показывая на белесый океан.

– Намного дальше, чем мы можем видеть, но это еще ни о чем не говорит.

– А где находится твой рай?

– Прямо по курсу. Но что касается расстояния, ничего сказать не могу, сейчас я потерял все ориентиры.

– Мне не очень-то хочется снова оказаться на "коже ящерицы", – сказал Джаг и направился к своей лошади.

Сев в седло, он похлопал лошадь по шее и направил ее вперед. Кавендиш недоуменно смотрел ему вслед.

Приблизившись к краю белой массы, животное замедлило шаг, остановилось, но лишь для того, чтобы повести ноздрями над слоем пены. Позволив ей вволю надышаться, Джаг легким движением послал животное дальше. Не проявив ни малейшего колебания, гнедая вошла в пенистую массу, оставляя за собой борозду, которая довольно быстро затягивалась странной субстанцией.

Проехав метров сто, Джаг остановил лошадь и крикнул Кавендишу, который недоверчиво смотрел на него, не двигаясь с места:

– Инстинкт никогда не подводит животных!

– Глупости! Я видел, как целые стада быков и овец бросались в пропасть! Лошади тоже шли в зыбучие пески и оставались в них навсегда!

– Кто тебе сказал, что они не знали, что делают?

– А кто тебе сказал, что твоя гнедая не решила таким вот образом покончить с собой?

– Лошадь – точная копия своего всадника. А я, можешь мне поверить, не собираюсь умирать. Долго ты будешь там торчать и пялиться на меня? Чего ты ждешь? Пока эта пена не переварит нас?

В конце концов слова Джага убедили разведчика, и тот, ворча и еле передвигая ноги, направился к своей лошади.

Путники, войдя в белую массу, двинулись навстречу неизвестности.

Глава 3

– Я вот думаю, а не счастливее ли он нас? – неожиданно спросил Кавендиш, указав на истерзанный труп.

– Как это? Что ты несешь? – забеспокоился Джаг, хмуря брови.

Будучи фаталистом, разведчик пожал плечами.

– Дорога для него закончилась, и ему нет необходимости принимать решения... Он избавился от условностей этого грустного мира.

– Что ты называешь "условностями"? – спросил Джаг.

– Он освободился от всех забот, – продолжал Кавендиш, занятый своими мыслями. – Как думаешь, он тоже доверился инстинкту своей лошади?

– Не знаю! Слушай, если бы мы поворачивали назад всякий раз, когда перед нами возникало препятствие, мы все время двигались бы только в обратном направлении. Ладно, в эту патоку тебя затащил я, но позволь напомнить тебе, что в самом начале пути ты лез из кожи вон, обещая показать мне лучший из миров, нечто особенное, чего я раньше никогда не видел. Сейчас, глядя на тебя, я думаю, имел ли ты представление, куда держишь путь?

На лице разведчика появилось кислое выражение.

– А каким образом мне ориентироваться в этой пене? – проворчал он. – Тем более, что воспоминания зачастую неточные, а если еще природа все время перетасовывает карты!.. Мне действительно начинает казаться, что мы ходим по кругу. Чем дальше мы продвигаемся вперед, тем меньше изменений вокруг.

– А что ты собираешься найти? Теперь-то ты можешь это сказать?

– Поля хлеба, – выдохнул разведчик, будто выдавая ужасную тайну.

Нахмурив лоб, Джаг недоверчиво переспросил:

– Хлеба?

Кавендиш кивнул:

– Океан зерна. Безбрежные поля хлеба. Империя злаковых! Зерновые во всех своих разновидностях, одних сортов пшеницы не счесть. Проскакав верхом целый день, ты не увидишь конца и края хлебным полям.

Оглушенный откровением своего товарища, Джаг на какой-то миг лишился дара речи.

– Хлеб... Ты хочешь сказать, что из-за хлеба притащил меня сюда, обещая золотые горы? – пробормотал он, приходя в себя.

– Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь? Есть еще рожь, суржа, обычный и ранний ячмень, овес, гречиха, просо...

Кавендиш замолчал, широко обведя рукой белесое пространство, окружавшее их.

– По моим расчетам, мы должны сейчас плыть по океану зерна. А на деле, мы барахтаемся в этом пюре, появившемся неизвестно откуда. Согласись, у меня есть уважительные причины, в силу которых я не могу добраться до нужного места!

Видя, что Джаг остается глух к оправданиям, он добавил:

– Ну, будет тебе дуться! Это стоило увидеть, клянусь тебе. Там растет еще кукуруза, сорго и даже рис. У тебя осталось, хоть немного воображения? Рис! И картошка! Гектары картошки! Я уже не говорю о фруктах! В этом смысле мы ни в чем не будем испытывать нужды! Есть все! Ты увидишь фрукты, о которых не имеешь ни малейшего представления! Они добились успеха во всех областях. Хочу заметить, что благодаря подземным водам, работа сильно упрощается.

– Они? Кто они? – спросил Джаг, вдруг оживившись.

– Те, кто живет там, естественно. А ты думал, что все это просто так вылезает из земли?

– Ты ведешь меня к крестьянам? – воскликнул Джаг, вытаращив глаза. – Я правильно тебя понял? Нет, я ослышался! И для того, чтобы притащить меня к фермерам, ты недели напролет подслащивал мне пилюлю?

У Джага сохранились самые неприятные воспоминания о пребывании у крестьян, которые использовали его в качестве тягловой силы, поэтому он испытывал к ним острую неприязнь. Но не потому, что они относились к нему, как к рабу, а потому, что показали себя покорными, смирившимися со своей участью людьми. Они ничего не хотели видеть, кроме своего клочка земли, который давал ровно столько, сколько было необходимо, чтобы не умереть с голода, да и то при самых благоприятных условиях.

– Я знаю, что твое сердце не лежит к крестьянскому образу жизни, поэтому предпочитал молчать до поры, до времени, – объяснил разведчик, увидев отчужденность на лице Джага. – Стоило мне коснуться этой темы, и ты бы сразу же отказался идти со мной... и был бы неправ. Не все фермеры такие, каких ты знаешь. Те, о которых я говорю, сохранили знания и приемы современного возделывания земли и не впали в обскурантизм, как некоторые... Они используют технику, настоящих механических монстров, которые способны заменить труд сотен человек. Они умеют собирать по нескольку урожаев в год. Чтобы в это поверить, надо увидеть своими глазами.

Видя недоверие на лице Джага, Кавендиш уточнил:

– Люди в этом районе никогда не прекращали работать. Секреты земледелия они передают из поколения в поколение, строго следя за тем, чтобы их знания не изчезли вместе с ними. Конечно, вынужденные следовать сегодняшним обстоятельствам, они вооружились, организовали свою защиту от орд грабителей, но прежде всего их отличает гостеприимство. Они доброжелательно встречают таких странников, как ты и я, и предлагают им кров и пищу взамен выполнения мелких работ или вообще просто Так. Это тихий островок в бушующем море. Именно туда я хотел тебя привести. Но, увы! Человек предполагает, а Бог располагает. Теперь, когда ты все знаешь и хочешь излить свою желчь, не стесняйся...

Настроение Джага существенно изменилось. В его глазах замерцал огонек интереса. С давних пор очарованный всяческими механизмами, он не мог сдержать дрожь от осознания того, что имеет шанс оказаться рядом с механическими машинами прошлого.

– Мы уже достаточно долго находимся в пути и должны быть где-то недалеко от цели, – сказал он. – Все не могло исчезнуть. Обязательно должны остаться следы, пусть это будут всего лишь руины...

Надев шляпу, из-под которой выбивались преждевременно поседевшие волосы – результат затянувшегося пребывания под куполом Эдема, города Бессмертных, – Кавендиш мрачным взглядом обвел далекий горизонт.

– Я больше ничего не знаю... – секунду помолчав, произнес он. – И, кроме того, мне уже на все наплевать. А тебе?

Джаг удивленно уставился на него. Он еще никогда не видел своего компаньона в таком состоянии. В сущности, разведчик не отличался особым оптимизмом, но до сего момента его отличало ровное, свойственное ему поведение, лишенное заметных перепадов настроения. Время от времени для разрядки он любил посквернословить, но делал это ради проформы, беззлобно, даже с каким-то лукавством. Но в последние минуты его уравновешенность без всякого перехода скатилась в бездну пессимизма, тем самым серьезно озадачив Джага, которого такое поведение разведчика поставило в тупик.

– Мы в любом случае должны выбраться отсюда, – сказал Джаг. – Но если будем распускать нюни, стоя на месте, то из этой западни нам никогда не выбраться. Вперед!

Вопреки всякому ожиданию Кавендиш лишь покачал головой.

– Зачем? – тихо спросил он. – Почему всегда нужно куда-то бежать? Для чего, кстати?

Встревоженный Джаг внимательно посмотрел на своего друга. Его замкнутое лицо выглядело отрешенным, затем на нем появилось выражение глубокого разочарования.

– Мы никогда не дойдем до конца этой дряни... – пробормотал Кавендиш. – Никогда! Ничего подобного я еще не видел. Эта белесая мерзость не такая уж помеха, но ведь непременно существует нечто другое... Здесь все зачахло, выжжено, превращено в камень... Есть что-то другое, помимо пены...

– Огонь? – предположил Джаг, пытаясь вклиниться в монолог.

– Нет.

– Что другое?

В глазах разведчика вспыхнули искорки просветления.

– Уран, – тихо произнес он. – Только он. Подобное однажды случилось в Западных Долинах. Одна из этих проклятых космических станций упала в русло реки, которая протекала через весь район. И тогда появилась какая-то зараза, похожая на лепру. Она начала пожирать всю растительность! Вначале эта напасть ограничивалась районом падения станции, затем неудержимо начала распространяться, и через несколько месяцев весь край лишился зелени. Остались лишь полчища тараканов да какой-то вид вьюнка, усыпанного колючками.

Дрожь пробежала по телу Джага. Он непроизвольно бросил испуганный взгляд на серое небо.

Иногда ему вспоминался эпизод из далекого детства: в голубом небе одновременно повисли солнце и луна. В те дни все поголовно прятались в укрытиях, откуда с опаской следили за движением небесных светил, помня древнее предсказание, утверждавшее, что Земле придет конец, когда они столкнутся.

В конце концов, опасность пришла вовсе не оттуда, откуда ее ждали. Человек сам выкопал себе могилу. Так было всегда. Так повторилось вновь!

– Дальше я не еду, – неожиданно заявил Кавендиш. – Я сяду у этого пня и буду ждать. Мне надоело размахивать руками. Пустая трата времени.

Озадаченный, Джаг повернулся к своему спутнику. Тот, опустив плечи, устремил перед собой неподвижный, застывший взгляд своих светлых глаз. Ноги Кавендиша, надежно вставленные в стремена, слегка подрагивали от напряжения, а сама посадка всадника в седле выдавала его неуверенность.

Кавендиш был не похож на самого себя.

Эта необычная картина подстегнула Джага, стряхнула с него странное оцепенение, которое туманило сознание.

Подъехав к другу, он показал на раздутые чересседельные сумки, закрепленные на крупе его пегой лошади.

– Свою "сантехнику" ты оставишь стервятникам?

В сумках находилась зарплата Кавендиша за весь период его работы у Галаксиуса, монарха Империи на Колесах, убитого во время чудовищной резни, начавшейся при попытке пересечь Палисаду – цитадель и столицу Костяного Племени. Кавендиш сам выдал себе "зарплату", наложив лапу на сантехническое оборудование поезда. Он снял краны, сифоны, сгоны, небольших размеров трубы... Все эти "железки" были отлиты из чистого золота.

Не жадный по натуре, но не упускавший случая поживиться, Кавендиш весьма дорожил своей добычей. Из-за того, что он хотел любой ценой вывезти свои сокровища из Эдема и слишком долго пробыл в городе, его волосы в одночасье поседели.

Для него золото было важнее всего.

Но на сей раз на его лице не отразилось ничего, кроме безразличия.

– Моя сантехника, – пробормотал он. – Плевал я на нее. Честное слово! Ты можешь ее забрать, если хочешь. Бери, пользуйся!

В голове Джага прозвучал сигнал тревоги.

– Едем! – решительно бросил он и потянул пегую лошадь Кавендиша за узду. – Сейчас же!

Монолитная фигура Кавендиша даже не шелохнулась. Он лишь бросил на товарища взгляд, полный скуки и почти враждебный.

– Ехать? – спросил он. – Зачем? Куда?

Сердце Джага сжало, словно тисками. Он снова обвел взглядом жирную плесень, которая их окружала. Чувство опасности с каждой минутой становилось все более ощутимым, пронизывало его острой болью.

Внезапно лошадь зашаталась под ним и сделала попытку лечь.

Теряя равновесие, Джаг ухватился за луку седла с такой силой, будто хотел раздавить ее. Это непроизвольное движение стоило ему огромной затраты энергии. Оно буквально опустошило его. Джаг почувствовал невероятную слабость и весь покрылся липким потом.

– Я остаюсь, – стоял на своем Кавендиш. – Мой путь закончился здесь.

Он говорил монотонным голосом, лишенным всякой эмоциональной окраски.

– Нет! – закричал Джаг. – Здесь нельзя оставаться! Нельзя! Встряхнись! Не раскисай!

Кавендиш недовольно вздохнул.

– Поезжай, если хочешь. Дорога перед тобой, – зевая, сказал он. – Делай, как считаешь нужным, но только не шуми. Езжай, я тебя догоню чуть позже.

С искаженным лицом, чувствуя себя совершенно обессиленным и почти невесомым, Джаг с огромным трудом дотянулся до хлыста, висевшего сбоку на седле. Затем, собрав в кулак остатки воли, он изо всех сил обрушил хлыст на круп пегой лошади.

Не привыкшая к такому обращению, чистокровка заржала, взбрыкнула и сорвалась в галоп.

И тогда первый раз в жизни такой искусный наездник, как Кавендиш, выпал из седла и тяжело рухнул на землю.

Лопасти вертолета рассекали плотный воздух, словно ножи гигантского миксера. Влажная, удушливая жара превратила кабину в настоящую парную.

Пилот с огненно-рыжей шевелюрой до плеч сидел за рычагами управления и внимательно следил за показаниями многочисленных приборов.

Рядом с ним, затянутый в тесный бледно-голубой комбинезон, сидел чернокожий гигант и отхлебывал из жестяной банки черепаховый суп. При этом негр издавал омерзительный сосущий звук, который почти перекрывал рокот главного двигателя. На коленях у него лежало автоматическое ружье "косми" 20-го калибра.

Пилот раздраженно взглянул на своего спутника, и тот мгновенно рассмеялся.

– Не могу к этому привыкнуть, – ухмыляясь, сказал негр. – Эта маска и твои рыжие волосы... Как будто морковка отправилась на карнавал. Ты выглядишь примерно так. Кстати, заметь, что в профиль ты похож на комара.

Нервный тик пробежал по рукам пилота, и вертолет тут же нырнул на десяток метров вниз, прежде чем пилот снова выровнял его.

– Э! Держи себя в руках, парень! – забеспокоился негр, крепко прижимая к себе банку с супом. – Я знаю, что ты не любишь, когда едят в твоем "вентиляторе", но это еще не повод, чтобы камнем падать вниз, – показав на противогаз на лице пилота, он добавил: – Тебе нечего обижаться. Свою маску ты всегда можешь снять, а я не могу свою черную шкуру оставить в гардеробе. Знаешь, когда хорошенько пораскинешь мозгами, многое становится ясным. На протяжении веков мои предки лезли из кожи вон, чтобы добиться права на равноправное существование. Вы, белые, давали им свободу лишь в чтении молитв. Понадобилось время, чтобы их голоса достигли ушей Бога, ты понимаешь, парень? И Бог, наконец, услышал их! Сегодня только чернокожие могут, не подвергаясь опасности, находиться в этом районе без идиотских масок.

После непродолжительной паузы негр рассмеялся и потом продолжил:

– Тебе не кажется, что Бог – маленький плут, который иногда бывает туговат на ухо?

Он погрузил ложку в банку с супом, когда пилот сухо возразил приглушенным противогазом голосом:

– Смейся, смейся, черный боб! Это ничего не изменит! И ты, и я, мы оба оказались в одном и том же дерьме. С противогазом или без, ты до конца своих дней будешь жрать стервятину!

Вертолет пролетел над небольшим пятнышком воды, которое на мгновение промелькнуло внизу.

– Стервятину и черепаховый суп, – задумчиво произнес негр. – Могло быть и хуже. Представь, что в силу стечения обстоятельств я был бы вынужден есть ящериц, или, к примеру, тонкий филей из акулятины. Думаешь, это вкусно?

Пожав плечами, пилот указал на точку, возникшую в западном направлении.

– Заканчивай треп и приготовься, – сказал он. – Впереди, на два часа, летит целая эскадрилья.

Допив остатки супа прямо из банки, негр быстро проверил оружие – автоматическое охотничье ружье – и вскинул его к плечу. – Если бы ты смог целиться им в головы, в наших тарелках было бы больше мяса, чем костей!

– Копченая лососина! Я отдал бы десять лет жизни за хороший кусок копченой лососины или кусочек гусиной печенки. А ты? Тебе не надоело жрать этих мерзких птиц? Меня начинает тошнить, как только я вижу их в прорезь прицела.

– Нужно обходиться тем, что есть, – ответил пилот. – Внимание! Приготовься, для тебя есть работа. Мы их долго искали, зато нашли целую колонию!

Заложив левый вираж, вертолет пошел на сближение со стаей. Появление вертолета не вызвало у стервятников никаких признаков беспокойства. Только после первого выстрела они рассыпались в стороны и начали набирать высоту.

– Да их тут видимо-невидимо! Я свалю полдюжины одним патроном! – заявил негр, сдвигая в сторону дверь кабины. – Ты правильно сделал, что вернулся сюда! Удачное место! Порядок, они у меня в прицеле, держи все время прямо.

Чутко реагируя на каждое движение пилота, вертолет направился прямо на скопление птиц.

– Черт возьми! – внезапно воскликнул негр. – Мне кажется, я вижу внизу двух типов. Точно! Двух живых мужчин!

Глава 4

Мягко говоря, инициатива Джага едва не закончилась трагично.

Увидев Кавендиша лежащим на спине и скачущую во весь опор лошадь, он поначалу растерялся. Однако бойцовский характер и пылкий темперамент одержали верх, и Джаг бросился в погоню за чистокровкой.

Удар хлыста прошелся раскаленным железом по крупу пегой, и она неслась так, словно ее преследовала свора разъяренных собак.

Джаг мчался следом за ней, обхватив свою гнедую за шею. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы догнать лошадь Кавендиша. Сокращая расстояние метр за метром в этой бешеной скачке, он настиг ее только на вершине уступа.

Джаг накрепко привязал повод пегой к задней луке своего седла и внимательно осмотрелся по сторонам.

Никаких изменений. Насколько хватало взора, картина была одной и той же: пустыня.

Невозможно было представить, что когда-то здесь колосились хлеба и росли фруктовые деревья.

Странная белесая пена, казалось, существовала здесь вечно. Кавендиш явно ошибся, выбрав эту дорогу.

Еще раз взглянув в сторону горизонта, Джаг поехал назад. Кавендиш по-прежнему лежал на спине. Увидев его неподвижно лежащим в липкой массе, Джаг не на шутку встревожился: разведчик мог получить серьезные повреждения.

Спрыгнув с лошади, Джаг приблизился, присел на корточки... и увидел перед собой черный зрачок револьвера.

– Может, ты поймешь этот язык! – прошипел Кавендиш.

Ошарашенный, Джаг замер.

– Что на тебя нашло? Это же я, Джаг.

– Джаг или не Джаг, я хочу, чтобы меня оставили в покое! – рыкнул Кавендиш, и его зубы блеснули в зверином оскале, готовые укусить. – Мне надоело смотреть, как ты все время путаешься у меня под ногами! Я хочу остаться один, ты слышишь?

Растерявшись, Джаг неуверенно повел рукой в сторону пегой.

– Я привел твою лошадь, – пробормотал он. Кавендиш несколько раз согласно кивнул головой.

– Хорошо, это хорошо, – пробормотал он. – А сейчас отвяжи ее и убирайся.

Не понимая больше, на каком он свете, Джаг вдруг услышал необычный гул. Он поднялся и приложил ладонь к глазам, вглядываясь в небо. Смотреть против света было неудобно, но Джаг без труда заметил подобие механического насекомого, висевшее между небом и землей.

В данной обстановке Джаг уже готов был увидеть всякую чертовщину и он попятился назад, но, узнав странную летающую машину, тут же успокоился.

Вертолет! Джагу никогда не приходилось видеть его в действии. Память хранила отрывочные воспоминания о корпусах этих машин, которые Джаг видел на свалках или на крепостных стенах, где шарообразные кабины иногда служили для часовых наблюдательными постами.

– Смотри! – закричал он, отчаянно размахивая руками. – Это за нами! Они прилетели нас забрать!

– Я никого не хочу видеть, – буркнул Кавендиш. – Если они приблизятся, я угощу их свинцом.

– Они спасут нас! – с облегчением сказал Джаг. – Может, это фермеры, о которых ты говорил? У них действительно есть техника!

– Фермеры или нет, я прострелю им мозги, – проворчал разведчик. – Позаботься, чтобы они держались от меня подальше.

Выведенный из себя, Джаг прекратил бесполезный спор и двинулся к лошадям, которые, услышав рокот вертолета, нервно вздрагивали.

Несчастные парни, – вздохнул чернокожий. – Может быть, лучше прикончить их сразу?

– Не жги напрасно порох! – резко ответил пилот. – И пошевеливайся, горючего осталось ровно столько, чтобы долететь до Робеля.

– Робель! – скривился охотник. – А почему бы не полететь в Спаду?

– Никто тебе не мешает прогуляться туда пешком.

Вертолет уже находился от стаи птиц на расстоянии выстрела. Устроившись поудобнее, негр прижал приклад к плечу и замер в ожидании подходящего момента.

Свои цели он поражал спокойно, хладнокровно и с поразительной результативностью, принимая во внимание условия стрельбы.

Каждый выстрел попадал в цель. Стервятники падали один за другим, словно уносимые неожиданным смерчем. Пули двадцатого калибра вдребезги разносили им головы. Те же, кто получал заряд свинца в тело, исчезали в облаке перьев.

Ослепленные видением близкого пиршества, стервятники не предпринимали ни малейших попыток к бегству. Они продолжали медленно планировать по кругу, не обращая внимания на беглый огонь, опустошавший их ряды.

– Нельзя же быть такими безмозглыми! – проворчал негр, в четвертый раз заряжая магазин своего ружья. – Они, должно быть, глухие! Невероятно! Неужели они не среагируют? Их невозможно есть, но еще противнее убивать. Надо быть безруким, чтобы не попасть...

– Стреляй и не задавай лишних вопросов, – буркнул пилот. – И радуйся, что они такие глупые. Согласен, мясо у них жесткое, но желудок его переваривает. А желать чего-то лучшего в нашем положении не приходится.

Бойня продолжалась. Наконец, стервятники забеспокоились и, тяжело махая крыльями, с мрачным клокотом полетели в восточном направлении.

– Летим за ними? – спросил негр, в который уже раз перезаряжая ружье.

Пилот отрицательно покачал головой.

– У нас нет времени. Займись лучше этими двумя типами. Тот, который стоит на ногах, может доставить нам неприятности.

Негр наклонился и заметил мужчину, пытавшегося сдержать двух лошадей. Его спутник неподвижно лежал на спине, абсолютно безразличный к происходящему. Он явно был поражен Пустынной Болезнью.

Удрученно вздохнув, охотник почесал щеку.

– Может, заберем их с собой? – предложил он.

Пилот повернул голову, и за стеклами его противогаза сверкнули молнии.

– Что ты несешь? – рявкнул он. – Если ты забыл, напоминаю: свободных мест нет. Два лишних человека уменьшат наши шансы вдвое, а я не хочу делиться!

– И все-таки, – поморщился негр, – двумя больше, двумя меньше...

– Ты жрешь стервятину, как и я. Этим двоим тоже надо чем-то питаться, особенно сейчас, когда ничего, кроме перьев и костей, на них не осталось.

Направив вертолет на посадку, он добавил:

– В любом случае, одному уже ничем не поможешь. Что касается второго... это вопрос времени.

– И все-таки... – повторил негр.

В этот момент вертолет коснулся земли и мощные струи воздуха, отбрасываемые бешено вращающимся винтом разметали белесую массу в радиусе десяти метров.

Негр щелкнул замком двери кабины, толкнул ее ногой и навел ружье на мужчину, который бежал к вертолету.

– Полегче, приятель! – крикнул он. – Не двигайся, если хочешь прожить лишнюю секунду.

Джаг замер, словно попал под ледяной душ. Но уже через несколько секунд, подстегиваемый надеждой, вызванной появлением вертолета, яростью и недоумением, он шагнул вперед. Ему показалось, что он ошибся, неправильно понял окрик. Эти двое, конечно же, прибыли к ним на помощь, иначе зачем они разогнали стаю стервятников?

Он вздрогнул от изумления, когда раздался выстрел негра. Пенистая поверхность взметнулась фонтанчиком рядом с ногами Джага.

– Не вынуждай меня стрелять во второй раз, – предупредил негр. – Я попадаю в голову летящего стервятника, так что можешь представить, что сделаю с тобой...

Не веря своим ушам, Джаг замер на месте. Боковым зрением он заметил, как пилот, спрыгнув на землю, принялся ходить вокруг вертолета, подбирая убитых стервятников, которых торопливо запихивал в зеленую брезентовую сумку. Противогаз на лице пилота не особенно удивил Джага, ибо его мысли сейчас были заняты совсем другим.

– Но вы же нас здесь не бросите? – тревожным, глухим голосом спросил он. – Вы не имеете права так поступить! Мой товарищ болен, лошади доведены до изнеможения. У нас не хватит сил возвратиться назад.

– Сожалею, сынок, – прохрипел негр. – Но у нас нет выбора. Кстати, вместо того, чтобы болтать, ты не хотел бы присесть и отдохнуть?

Вопрос озадачил Джага. Какое-то мгновение он колебался, не зная, как поступить, раздираемый злостью и недоверием. Но в поведении негра он не чувствовал ненависти, которая обычно разъедала души бандитов и убийц, с которыми Джагу частенько доводилось встречаться. Негр же разговаривал сдержанно, без демонстративной враждебности, почти участливо...

Но почему, черт возьми, он предлагает отдохнуть?

– На кой черт мне отдыхать? – закричал Джаг, неожиданно теряя самообладание. – Прибереги свои советы для себя! И не думай, что тебе удастся задурить мне голову идиотскими предложениями! Моя голова достаточно хорошо соображает, и я прекрасно вижу, что ваш аппарат способен поднять в воздух еще двух человек!

Негр шумно вздохнул и крикнул:

– Эй, Ржавый, ты скоро?

Пилот как раз закончил "сбор урожая". Забросив в вертолет сумку, набитую стервятниками, он сел на свое место и, не теряя ни секунды, запустил двигатель.

Лопасти винта начали медленно раскручиваться.

Взгляд стрелка потеплел.

– В твоих жилах, возможно, течет черная кровь, – пробормотал он сам себе, пристально глядя на Джага.

Неожиданно приняв какое-то решение, он вытащил из-за спины рюкзак и выбросил его наружу.

– Держи! Суп в банках! – объяснил он. – Может, это поможет тебе выбраться отсюда... Спасение на западе... Удачи тебе!

Вращаясь все быстрее, винт поднял сильный ветер, и волосы Джага затрепетали, словно флаг. Клочья пены летели во все стороны, кружились в завихрениях, падали и тут же поглощались белесой массой.

– Если ехать верхом, как скоро отсюда можно выбраться? – крикнул Джаг.

Оторвавшись от земли, вертолет неловко качнулся, затем с левым разворотом быстро пошел вверх.

Растерянный, ничего не понимая, Джаг будто прирос к земле, тупо глядя вслед улетающему вертолету, пока тот не превратился в серую точку на горизонте. Только тогда, стряхнув с себя оцепенение, Джаг подошел к рюкзаку, вскинул его на плечо и побрел назад.

Там его ждал неприятный сюрприз: обе лошади лежали в пенистой гадости неподалеку от Кавендиша.

Совершенно подавленный увиденным, Джаг подошел ближе и остановился, затаив дыхание. Лошади, казалось, стали жертвой той же болезни, которая сразила и Кавендиша. Они лежали на боку, дыша так тихо и спокойно, что их вполне можно было принять за мертвых.

Встревоженный и одновременно удивленный, Джаг засуетился вокруг них. Никогда прежде его гнедая не ложилась раньше, чем заснут люди. Что касается пегой, то еще несколько минут назад она демонстрировала Джагу свою резвость и прыть. Теперь же ее мышцы время от времени подергивались, ноги выпрямились, как палки. Следы вокруг свидетельствовали о том, что лошадь каталась в белесой каше, словно желторотый цыпленок в зерне во время своего первого кормления.

Рядом с двумя полуживыми лошадьми лежал Кавендиш и с отсутствующим видом жевал кусок копченого мяса.

Увидев, что разведчик еще в состоянии есть, Джаг немного воспрял духом. Механически работая челюстями, Кавендиш в левой руке держал мясо, а правой по-прежнему сжимал револьвер.

– Твое вертикальное положение раздражает меня, – сказал он, не поднимая головы. – Даже лошади оказались умнее тебя.

Решив не спорить, Джаг осторожно присел на корточки и попытался поймать взгляд разведчика.

– В этой пустыне есть что-то такое, что постепенно уничтожает нас, – мягко произнес он. – Я не знаю, что это, но уверен, что прав. Я чувствую это по себе... Это тепло, это приятно, но... – он сделал паузу и, резко повысив тон, выкрикнул: – Эта гадость убивает нас!

Кавендиш раздраженно поморщился.

– Если ты не перестанешь орать у меня над ухом, то убью тебя я! – пригрозил он. – Я же тебе несколько раз повторял: оставь меня в покое! Тебе это понятно?

Осознав, что его усилия убедить разведчика равносильны попытке мочиться против ветра, Джаг глубоко вздохнул, закрыл на мгновение глаза, затем встал и со всего размаха опустил рюкзак с консервами на голову своего товарища. На виске Кавендиша мгновенно образовался огромный синяк.

– Извини, – пробормотал Джаг, убедившись, что разведчик всего лишь потерял сознание. – Ты мне не оставил другого выбора...

После этого он попытался привести в чувство лошадей.

Гнедая, заржав, с трудом поднялась на ноги, но пегая, такая же упрямая, как и ее хозяин, напрочь отказалась даже пошевелиться. Джаг испробовал все: окрики, удары... Бесполезно.

Рассчитывать приходилось только на свою лошадь. Джаг погрузил на нее запасы питьевой воды, продовольствия и склонился над безжизненным телом разведчика.

– Ты, конечно, будешь злиться, что я оставил тут твою "сантехнику", – негромко сказал он, – но путь может оказаться долгим, и я не рискую брать с собой лишний груз. К тому же, ты сам знаешь, что в аду или в другом аналогичном месте от золота мало проку...

Сильным рывком Джаг поднял разведчика с земли и легко перебросил через седло.

Перед тем как двинуться в путь, он окинул взглядом останки незнакомца.

– Надо бы, конечно, похоронить тебя, – тихо произнес Джаг. – Но думаю, будет лучше, если я сэкономлю силы для своего спасения.

Еще раз проверив, не забыл ли он чего-нибудь важного, Джаг дернул за уздечку и направил лошадь на запад, в сторону заходящего солнца, как ему посоветовал негр.

В небе продолжали кружить стервятники.

Некоторые уже спускались к тому месту, где осталась лежать пегая лошадь Кавендиша.

Глава 5

Проглядывая сквозь редкие разрывы в облаках, красноватое солнце освещало на горизонте гряду невысоких дюн.

Это было необыкновенно красивое зрелище, но Джаг не имел возможности оценить его по достоинству. С каждым пройденным километром гнедая проявляла все большую строптивость. Джаг уже не вел лошадь, а буквально тащил ее за собой. До предела напрягая мышцы спины и ног, обливаясь едким, разъедавшим кожу потом, который, попадая в глаза, вызывал нестерпимую резь, Джаг снова видел себя рабом крестьян. Когда-то давно он с такими же усилиями тянул осточертевший плуг, лемех которого позвякивал, задевая мелкие камни, каких было множество на безлюдных полях.

Куда он направляется? И, главное, зачем?

Нужно быть действительно сумасшедшим, чтобы, потеряв голову, принять на веру слова человека, направившего на тебя ружье. Сумасшедшим или потерявшим всякую надежду, а возможно, одновременно и тем, и другим.

Вскоре белая масса стала более плотной.

Джаг тащился в ней, с трудом выдирая ноги из густой каши, сопровождая каждый шаг, каждый пройденный метр отрывистым хриплым стоном, который, словно равномерный звук метронома, определял ритм бессмысленного продвижения вперед.

Временами Джаг ощущал головокружение. Желание уступить усталости просачивалось в него, разрасталось, становилось все более и более настойчивым. Он чувствовал, как воля медленно покидает его, и ему хотелось сделать остановку, последнюю и окончательную...

И в то же время в глубине сознания Джага что-то продолжало упрямо сопротивляться малодушному желанию сдаться и все бросить. Несколько клеток его мозга настойчиво сигналили об опасности, распространяя вокруг себя волны беспокойства, заглушавшие сладкое пение сирен и заставлявшие Джага двигаться вперед все дальше и дальше.

Внезапно гнедая остановилась как вкопанная. Джаг недовольно заворчал, машинально поправил на плече поводья, поудобнее ухватился за них и потянул изо всех сил.

Сопротивляясь, лошадь присела на задние ноги. Борьба между ней и Джагом привела к тому, что гнедая задрожала всем телом, словно в приступе лихорадки.

Мотая головой, она попыталась вырваться из рук хозяина, но вдруг рухнула в уже начавшую темнеть плесень.

Высоко в небе послышались торжествующие крики стервятников.

Кавендиш, свалившись с лошади, рухнул в пенистую гниль, где и остался лежать, не приходя в сознание. Выбившийся из сил Джаг попытался привести его в чувство, но разведчик по-прежнему не подавал признаков жизни.

Лежа на боку, чуть подтянув под себя ноги, гнедая смотрела в небо округлившимися, неподвижными глазами.

Голова у Джага закружилась, он пошатнулся, но тут же взял себя в руки и, встряхнувшись, выругался. Он был уверен, что если позволит себе хоть немного расслабиться, то уже никогда не двинется дальше.

Помня о неудаче с лошадью Кавендиша, Джаг даже не попытался заставить подняться свою гнедую. Он знал, что помочь ей уже невозможно.

Джаг снял с плеча рюкзак, подаренный негром, и достал оттуда банку консервированного супа. Неловко вскрыв ее ножом, он выпил содержимое: тепловатую жидкость с кусочками мяса и затвердевшего жира. Мясо было жестким, и Джагу пришлось тщательно жевать его. На вкус оно показалось ему исключительно неприятным.

Процесс еды в такой ситуации мог показаться полной нелепостью, однако желание насытиться соответствовало не только примитивному рефлексу, но и основному, которому Джаг подчинился, не задавая себе лишних вопросов. Он уже давно уяснил, что пища имеет значение горючего, и не хотел, чтобы в экстремальной ситуации его организм испытывал недостаток ее. Если судить по простиравшемуся вдаль однообразному ландшафту, Джагу предстояло идти еще очень долго.

Поглотив скудную пищу, Джаг взвалил Кавендиша на плечи и двинулся вперед, к горизонту, окрашенному заходящим солнцем в кровавый цвет.

По мере продвижения, Джаг постепенно приспособился не распылять свое внимание, а, наоборот, концентрировать его на какой-нибудь воображаемой точке пространства – так он делал и тогда, когда тянул за собой плуг, прокладывая прямолинейные борозды.

Джаг шагал как автомат, в полубессознательном состоянии, не чувствуя усталости и, наверное, смог бы идти и дальше, но тут неожиданно заявил о себе Кавендиш.

Транспортируемый, словно мешок с зерном на спине мула, разведчик воспринял ситуацию как поистине пикантную, поскольку его первой реакцией был смех, безумный хохот, перешедший в нервную икоту.

– Давненько я так не веселился, – выдавил он, переводя дух. – С тобой все в порядке?

– Я был вынужден бросить твою "сантехнику", – раздраженно ответил Джаг, решив прощупать настроение разведчика.

– Очень правильно сделал. Я и не думал тебя за это ругать. И еще, ты совершенно правильно поступил, избавившись от лошадей. Ненужное лишь прибавляет хлопот.

Джаг осторожно вздохнул. По-видимому, ждать улучшения пока не приходилось.

– Почему ты идешь? – неожиданно удивился разведчик. – Разве тебе еще не надоело топать куда глаза глядят? Отпусти меня! Дальше я не хочу идти. Это место меня вполне устраивает.

– Хочешь поесть? – спросил Джаг.

– Поесть? – поперхнулся Кавендиш. – Странная идея. Я ничего не хочу: ни есть, ни пить. Я никогда не чувствовал себя так хорошо...

– Может, хочешь закурить? – не отставал Джаг.

Кавендиш наморщил лоб, в нерешительности помолчал и, наконец, произнес:

– Честно говоря, нет. Я действительно ничего не хочу, если не считать одного... Сними меня с себя.

– Об этом не может быть и речи! – отрубил Джаг. – И если не хочешь, чтобы я снова тебя вырубил, ты немедленно прекратишь болтать!

Буквально несколько минут назад у Джага возник серьезный повод для беспокойства, и разглагольствования Кавендиша мешали ему сосредоточиться.

Словно подстегиваемые наступлением ночи, стервятники снизились и летали сейчас над самой землей по кругу, радиус которого постепенно уменьшался. Самые смелые и нетерпеливые покидали круг и с омерзительными криками имитировали подобие атаки.

Джаг из опыта знал, что стервятники по своей природе трусливы и совсем не воинственны. Они имели привычку выжидать, избегали прямого нападения, а единственное проявление их агрессивности совершенно не представляло опасности, поскольку заключалось в том, что обожравшись падали, они срыгивали на своих противников.

Но в последнее время обстановка выходила за рамки обыденного, и требовалось быть предельно осторожным.

Хотя Джаг старался не терять бдительности, он все же проморгал момент, когда один из стервятников – либо самый отважный, либо самый голодный – камнем бросился вниз, пикируя прямо на него.

Джаг резко отпрянул в сторону, однако не сумел избежать удара, и здоровенный королевский гриф зацепил острым крючковатым клювом левое плечо Кавендиша, разорвав в клочья одежду. Все произошло так быстро, что разведчик даже не вскрикнул.

– Все в порядке? – забеспокоился Джаг. – Не очень больно?

Ответом ему была тишина. Широко раскрыв глаза и блаженно улыбаясь, Кавендиш созерцал какой-то потаенный мир, принадлежавший только ему.

Не на шутку перепугавшись, Джаг осторожно опустил Кавендиша на землю и склонился над ним. Разведчик еще дышал, но, похоже, не отдавал себе отчета в том, что происходит вокруг, и вообще пребывал в состоянии, близком к коме. Рана, нанесенная стервятником, была не очень серьезной. Скорее всего, состояние Кавендиша объяснялось той странной болезнью, действие которой ощущал на себе и Джаг. Определенно, болезнь неумолимо вела к летальному исходу, но поскольку Кавендиш был все еще жив, Джаг не терял надежды...

Впрочем, его и без того весьма относительный оптимизм в следующую секунду основательно пошатнула новая атака стервятников.

Издавая пронзительные крики и хлопая крыльями, стервятники вдруг прервали свое величественное кружение и один за другим стали стремительно пикировать вниз.

Настоящие бомбы в перьях!

С самого начала Джаг неверно оценил ситуацию. Привыкнув к спокойным маневрам стервятников, он не сумел вовремя перестроиться, чтобы подготовиться к резкой перемене в их поведении.

Стоя в полный рост, он развел руки в стороны: ни дать, ни взять – человек-семафор. Джаг был уверен, что сработает добрый старый образ огородного пугала.

И он ошибся.

Стервятники устремились прямо на него, словно мотыльки на огонек свечи, не отклоняясь от своего курса ни на пядь.

Пораженный таким развитием событий, Джаг едва увернулся от удара первого стервятника, который с яростным клекотом исчез в грязно-белой пенистой массе. Зато второй, гриф-урубу, расшибся о затылок Джага, сорвав при этом кожаную ленточку, которой были перевязаны волосы. С переломанной шеей – вот результат самоубийственного пике! – стервятник скатился на землю.

Взвыв от нестерпимой боли, оглушенный, Джаг зашатался и с трудом удержался на ногах. Перед его глазами засверкали молнии, а в голове загрохотали громовые разряды. Очередной удар в солнечное сплетение согнул Джага пополам, и он рухнул на колени, тем самым уклонившись от других атак. Птицы, пикировавшие на огромной скорости, уже не могли свернуть и с глухим стуком разбивались о землю. Слой белой пены был недостаточно толстым, чтобы смягчить удар.

Джага охватила паника. Смертельный страх проник в каждую его клеточку, и он в ужасе заорал, будучи не в состоянии понять и объяснить происходящее.

А вокруг беспорядочным роем продолжали разбиваться стервятники, вздымая фонтаны сероватой пены.

Джаг получил еще один удар, затем второй. Третий пришелся ему в правый бок, и Джаг почувствовал, как хрустнуло ребро. Сильная боль пронзила позвоночник, огнем взорвалась во всем теле.

Втянув голову в плечи и прикрыв руками голову, Джаг, затаив дыхание, ждал конца бешеной атаки. Он стонал от каждого удара и все больше сжимался в комок, стремясь сделаться совсем маленьким, микроскопическим, незаметным для летающих камикадзе.

И вдруг наступила тишина. Джаг было подумал, что дьявольский налет закончился, и все самое страшное уже позади... Но уже через несколько секунд все пространство вокруг наполнилось волнами бархатистых звуков, непрерывного шуршания, легкого воздушного шороха, который бесконечно повторялся, словно многократное эхо. Изумленный, страшась своей догадки, Джаг взглянул наверх и похолодел от ужаса. Небо над ним стало черным от океана распростертых крыльев. Считая, что человек уже мертв, стервятники готовились наброситься на него, растерзать и приступить к пиршеству.

Являясь в своем большинстве дневными птицами, они, желая ускорить события и успеть попировать до наступления темноты, применили массированную атаку, посылая на верную смерть обреченных, тех, кому осталось недолго жить.

Казалось, весь мир наполнился ужасным, мягким, сверлящим звуком. Совершенно обессиленный, Джаг приподнялся, ясно осознавая свое отчаянное положение...

Несколько стервятников инстинктивно отвернули в сторону, но остальные, более агрессивные и решительные, не желая давать своей жертве передышки, ринулись вниз, выпустив когти.

Перекатившись на другой бок, Джаг протянул руку к правому сапогу и выдернул из-за голенища нож. Вытянув вверх руку, он принялся неистово полосовать воздух длинным блестящим лезвием.

Игнорируя опасность, стервятники продолжали спускаться. Они набросились на Джага, не обращая ни малейшего внимания на острый, как бритва, нож, который отсекал крылья, вспарывал тела, срезал головы с голых морщинистых шей. Все это происходило под черным пологом распростертых крыльев. Забрызганный кровью, облепленный перьями и птичьими внутренностями, Джаг вскоре почувствовал на своем теле жжение тысяч костров: когти и клювы пернатых хищников рвали его одежду, царапали кожу, добираясь до плоти.

Атакуемый со всех сторон, Джаг был вынужден воспользоваться единственным оставшимся в его распоряжении средством обороны: он начал кататься по земле, пытаясь освободиться от вцепившихся в него стервятников.

Некоторые из них, самые упрямые и злобные, предпочитали быть раздавленными телом Джага, нежели разжать свои когти.

Другие, может, и пытались спастись, но оказывались недостаточно ловкими и расторопными, и их постигала та же участь.

Однако, это ничем существенным Джагу не помогло, поскольку вместо одного погибшего стервятника появлялось несколько новых.

Джагу больше ничего не оставалось, как перекатываться с боку на бок и следить, чтобы острый клюв не пробил ему череп.

В конце концов, в результате беспорядочных перекатов Джаг наткнулся на Кавендиша. Разведчик лежал, вытянувшись во весь рост, и, совершенно безучастный к происходящему вокруг, смотрел в небо неподвижным, застывшим взглядом.

У Джага мелькнула безумная мысль, что в самом крайнем случае ему придется пожертвовать товарищем, чтобы выжить самому.

Парадоксально, но стервятники до сих пор не обратили на Кавендиша никакого внимания.

И тут Джага осенило. Револьвер! У разведчика был револьвер! Все произошло настолько неожиданно и быстро, что Джаг даже не успел о нем подумать.

Перевернув тело Кавендиша, Джаг принялся лихорадочно ощупывать его и вскоре нащупал полированную рукоятку оружия.

Джаг торопливо вытащил револьвер из кобуры и, повернувшись, выстрелил.

Испуганные оглушительным грохотом, стервятники вмиг разлетелись в разные стороны, тем самым разорвав покрывало из крыльев, под которым находился Джаг. Тот еще дважды выстрелил наугад, желая разогнать стаю.

Получив передышку, Джаг поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам.

Стервятники, тяжело хлопая крыльями, опустились на землю метрах в двадцати от него. Образовав живой круг, они следили за Джагом своими маленькими, сверкающими глазками.

Глава 6

Звук далеких приглушенных выстрелов заставил сидевших за столом вздрогнуть.

Дан, которого все называли Патриархом, замер, поднеся ложку к раскрытому рту.

Спустя секунду он обвел взглядом удивленные лица сотрапезников. Все они прервали еду, кроме одного, который продолжал жадно поглощать прозрачный бульон, не обращая внимания на то, что в нем полоскались несколько прядей его длинных рыжих волос. Бульон обычно всегда подавался на стол вместе с жареным мясом стервятников.

– Кто-то остался за пределами базы? – хриплым голосом обеспокоенно спросил Дан.

Все недоуменно переглянулись, и он добавил:

– Вы все здесь. Никто, кроме вас, не умеет управлять вертолетом, разве не так? Я не говорю о том, что для охоты время уже позднее.

– Возможно, это вертолет из Спады? – высказал предположение один из пилотов. – Вероятно, они увлеклись и забыли о времени.

Патриарх гневно сверкнул глазами.

– С наступлением ночи запрещаются полеты как в Спаде, так и здесь! – суровым голосом напомнил он. – Из Спады сегодня вылетел только Огден со своим стрелком. Они приземлились здесь для ремонта своей "мельницы". Вы не заметили ничего странного во время патрулирования?

Нерешительность пилотов длилась не более доли секунды.

– В восточном секторе все было спокойно, – заявил мужчина с острыми чертами лица. Я ничего особенного не заметил.

– Такая же ситуация и у меня, – обронил второй пилот. – Не стоило даже лететь, чтобы взять то, что мы привезли.

Остальные молчали.

– А что скажешь ты, Огден? – обеспокоенно спросил старый Дан. – Ты летал в северный сектор, так?

– Да, – ответил рыжеволосый, не поднимая носа от тарелки. – И там мы поживились... Обычно наш экипаж всегда...

Он оборвал фразу на полуслове, но, поняв унизительный намек, остальные пилоты помрачнели.

Между пилотами Робеля и Спады, двух баз, расположенных на одной территории, существовало негласное соперничество, которое проявлялось при всяком удобном случае.

Раздраженный Патриарх ударил кулаком по столу. Задребезжала посуда, и рыжеволосому пришлось оторваться от тарелки.

– Хватит играть в детские игры! – загрохотал Патриарх. – Есть дела поважнее, а вы распускаете хвосты друг перед другом! Выясняете личные отношения! Скажи, Огден, в чем секрет такой удачной охоты?

Прижатый к стене, рыжеволосый долго облизывал губы, прежде чем раскрыл причину своего везения.

– Приблизительно в пятнадцати километрах от источника воды мы обнаружили трех человек, – наконец произнес он. – Двое из них были живы, третий – мертв.

В глазах присутствующих отразилось изумление.

– Вообще-то, – снова заговорил рыжеволосый, – вполне здоровым выглядел только один... Второй лежал, как и обе их лошади... Что ж, с ближайшей охоты доставим стервятников пожирнее.

Эта острота вызвала нестройную вспышку смеха, который смолк, едва Дан резко встал, опрокинув свой стул.

– И ты только сейчас нам говоришь это? – в бешенстве заорал он. – Все пилоты без исключения обязаны представлять отчеты о необычных явлениях, замеченных во время полета! Ты сделал это?

Рыжеволосый недовольно поморщился.

– Я собирался этим заняться после ужина, – буркнул он. – Никакой срочности тут нет. В конце концов в пустыне постоянно погибают толпы всяких бродяг.

– Здесь только я решаю, что важно, а что нет! – прогремел старый Дан, нависнув над столом. – Мы выработали свои законы, и именно потому, что следуем им, еще живы сегодня. И будь ты из Спады или Робеля, это ничего не меняет. – Неожиданно смягчив тон, он тихо сказал: – Если верить твоим словам, они были мертвы или почти мертвы... Но вот сейчас они открыли пальбу где-то совсем неподалеку. Для умерших они мне кажутся чертовски резвыми, – он выдержал паузу, чтобы придать словам больший вес, и продолжил: – До сих пор никому не удавалось пересечь пустыню и добраться до наших мест: Как ты объяснишь, что они сделали то, чего не смогли другие? Они – первые живые люди, обнаруженные в пустыне, а ты этому ничуть не удивляешься, находишь это вполне естественным.

Заметив устремленные на него взгляды присутствующих, Огден смахнул со стола стоявшую перед ним тарелку, выругался и вышел из комнаты.

Старый Дан окликнул его, но тот не остановился. Продемонстрировав свой норов, пилот покинул столовую и зашагал по коридору в направлении спален.

– Не стоит на него злиться, – сказал кто-то из его коллег. – Инкубационный период подходит к концу, и мы знаем, что большинство из нас умрет. В такой ситуации совсем непросто сохранять хладнокровие...

Некоторое время Патриарх оставался неподвижным, глядя куда-то перед собой, затем резко выпрямился и подошел к окну. Прижав выпуклый лоб к холодному стеклу, он спросил:

– Кто летал сегодня вместе с Огденом?

– Брукс или Родди, – раздался чей-то голос.

– Родди, – уточнил пилот с острыми чертами лица.

– Приведите его сюда! – приказал старик.

В его черных зрачках плясали язычки пламени. Однако не только гнев, читался в его глазах...

А в это самое время, расположившись вокруг лагеря, женщины сдерживали продвижение белесой гнили, выжигая ее огнеметами.

Джаг почувствовал боль в левой руке и закричал, но не столько от боли, сколько от неожиданности.

Только теперь он понял, что уснул! Он наблюдал за кольцом птиц, но в конце концов задремал, и круг стервятников мгновенно сомкнулся вокруг него.

Охваченный ужасом, Джаг в упор выстрелил в стервятника, который только что ухватил его за руку. Ударом пули стервятника отбросило на несколько метров в сторону. Напуганные выстрелом, остальные птицы моментально отхлынули назад, предоставив Джагу передышку, которой тот не знал как распорядиться.

Его сознание медленно затуманивалось. Джаг умирал. В голове что-то стучало, пульсировало, что-то наплывало, неотвратимо надвигалось, подобно морскому приливу, затопляя берег сознания. До полного погружения в небытие оставалось совсем немного...

Изможденный, он прилег на бок, чувствуя, как по всему телу разливается приятное тепло. Джагу еще никогда не было так хорошо... Кавендиш был прав, утверждая, что покой превыше всего остального... Зачем куда-то идти, спорить, что-то доказывать, если можно просто прилечь?

Белая масса была мягкой, бархатистой. Совершенно бессознательно Джаг свернулся калачиком, приняв позу эмбриона. Его пальцы дотрагивались до пузырчатой пены, которая своей упругостью напоминала ему женскую грудь. Количество шариков в гроздьях как будто увеличилось в два-три раза, с тех пор как они с Кавендишем их обнаружили...

Однажды вечером, расположившись на скалистом уступе, который еще не был затоплен белесой массой, путники очистили место для ночлега от полчищ тараканов и черных скорпионов, после чего разведчик, любопытства ради, решил разрезать один из этих загадочных шариков.

Но, взяв у Джага нож, он вдруг заколебался и, в конце концов, отказался от своей затеи, не дав вразумительного объяснения неожиданному изменению своего решения.

Среди ночи Кавендиш разбудил Джага, тряся его так, словно тот был фруктовым деревом.

– Эй! Ты слышишь музыку? – возбужденно спросил Кавендиш.

– Какую музыку? – проворчал Джаг, еще не вполне проснувшись.

– Это потрескивание, шипение газа... Разве ты не слышишь, как трескается мир?

– Ничего не слышу! – разозлился Джаг. – Ничего, кроме бреда не проспавшегося пьянчуги!

– Черт бы тебя побрал, упрямец! – буркнул Кавендиш, поворачиваясь к нему спиной. – Мир трескается, а он не желает даже прислушаться.

Ранним утром Джаг попытался вернуться к ночному разговору, но разведчик лишь недоуменно взглянул на него, словно не понимая, о чем тот говорит.

В рутине дней этот эпизод растворился в сознании Джага... чтобы всплыть теперь, когда Джаг приближался к границам небытия.

Это звучало... ну, скажем, звонче обычного шороха... было похоже на ритмичное дыхание, журчание...

– Ты был прав, – пробормотал Джаг. – Теперь я ее слышу, твою музыку! Она услаждает слух, и от нее по телу бегут мурашки. Но это не трещит, это журчит!

Затем он почувствовал, как бешено забилось его сердце. Сознание озарилось ярким светом, чтобы в последний раз вернуть Джага к реальности.

Он увидел, как неуклюже переваливаясь и толкая друг друга, к нему приближались стервятники.

Джаг вспомнил, что в револьвере остался всего лишь один патрон. Только что он использовал три... Вообще-то в барабане должно было оставаться два патрона, но Кавендиш не дозарядил оружие после того, как прострелил бурдюк с водой.

Итак, у него остался один патрон.

Ни о какой перезарядке не могло быть и речи, поскольку все боеприпасы остались далеко позади, рядом с трупом пегой лошади и "сантехникой" разведчика.

Одна-единственная пуля...

Оставить ее для себя или облегчить участь Кавендиша?

И снова сознание затуманилось. Джага охватило полнейшее безразличие. Покончить с собой или выстрелить в стервятников? Какая разница?..

Извиваясь всем телом, он еще глубже зарылся в густую пенистую массу и замер, глупо улыбаясь.

Негр сосредоточенно массировал кончиками пальцев толстый затылок, потом поднял голову и посмотрел на Патриарха.

– Возможно, мне следовало об этом рассказать, но Огден предупредил, что это его дело и он отметит этот случай в рапорте, – сказал он, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

Старый Дан отмел объяснение резким движением руки.

– Расскажи, что ты видел, остальное тебя не касается.

Родди секунду-другую помялся, а затем пустился в объяснения, которые очищали его совесть, так как воспоминания о человеке, оставленном в пустыне, не давали ему покоя.

– Всего их было трое, – признался он. – Присутствовало, так сказать, трое... Один был мертв. Судя по тому, как изорвали труп стервятники, он находился там достаточно давно... Второй лежал между двух лошадей и, вероятнее всего, чувствовал себя плохо. А третий...

Хотя негр и решил выложить все, как было, он вдруг смущенно замолчал, затем продолжил:

– Третий... был живым. Живым и на вид вполне бодрым. Как в движениях, так и в разговоре. Он даже просил взять их на борт вертолета. Но это было не так просто, я...

Нахмурив брови, Дан прервал его:

– Он действительно выглядел здоровым?

Хотя подтекст вопроса ничего хорошего не сулил негру, тот ответил без колебаний:

– Как вы и я! Горячий, как жеребец-производитель. Я, конечно, плохо его рассмотрел, но парень хорошо сложен... Настоящий богатырь!

Такой комплимент из уст Родди, который сам был настоящим гигантом, приобретал особый смысл.

– Ты не заметил у него признаков болезни? – продолжал уточнять Патриарх.

Негр отрицательно покачал головой.

– Он был в прекрасной физической форме и в ясном сознании. Но он знал, что его товарищ болен.

Один вопрос буквально жег Патриарху губы, но старик никак не решался его задать, хотя понимал, что просто обязан сделать это, дабы не осталось ни малейших сомнений. Огден сказал не все, и это показалось Патриарху странным.

– Скажи, тот человек... он был не такой, как ты? Не цветной? Он был белый, да?

– Да, белый, – подтвердил Родди.

Старый Дан умолк, закусив верхнюю губу.

Атмосфера в комнате резко изменилась. Только сейчас до пилотов дошел истинный смысл случившегося. Этот инцидент создавал ситуацию, которая могла иметь для них важные последствия.

В комнате воцарилась тишина.

Приглушенный расстоянием, звук очередного выстрела всколыхнул ее и растаял, произведя впечатление разорвавшейся бомбы.

– Родди, сколько времени ты охотишься в пустыне? – неожиданно спросил Патриарх.

Чернокожий гигант наморщил лоб.

– С самого начала... Задолго до реорганизации... до того, как мы объединились.

– Сколько времени белый человек может выдержать в "манной каше"?

Лицо негра исказила недовольная гримаса.

– Вы знаете это не хуже меня... Во всяком случае, еще никому не удавалось добраться сюда, если это то, что вы хотите от меня услышать. А тем более белому...

– Почему ты не уходишь отсюда, Родди? – спросил старый Дан. – Ты мог бы оставить лагерь и спокойно пройти через эту мерзость до того, как из яиц полезут...

Неф усмехнулся.

– Моя жена – белая женщина, – тихо сказал он. – К тому же она беременна, и я не представляю, как можно оставить ее одну. Это было бы подло с моей стороны. Я не смог бы больше смотреть на себя в зеркало. А еще, здесь я у себя дома, в семье... Уйти, значило бы дезертировать.

– Не исключено, что у нас появился шанс выбраться отсюда всем, и черным и белым, – сказал старый Дан. – Только нельзя терять ни секунды! Человек, который сейчас стреляет, ниспослан нам Небесами! Я не знаю, каким образом он смог устоять перед Болезнью Пустыни, но ясно одно: ему это удалось! Мы должны узнать этот секрет! Скажи, Родди, Джоунс сегодня в Робеле?

Негр молча кивнул, и Дан произнес:

– Тогда возьмите джип и постарайтесь привезти этого парня сюда. Судя по выстрелам, он должен находиться в северном направлении, по ту сторону дюн. Не знаю...

Он не закончил фразу... Чернокожего гиганта уже и след простыл...

Глава 7

За ощущением полной гармонии последовала тошнотворная вялость, которая усиливалась от интенсивного проникающего жжения, не щадившего ни миллиметра тела.

Лежа, вытянувшись во весь рост, Джаг ничего не видел, кроме мигающего над ним света. Совершенно ослабевший, он был не в силах даже шевельнуться.

Сквозь затуманенное сознание пробивались обрывки какого-то разговора, неясное бормотание, которое, должно быть, ему всего лишь чудилось.

– Реакция сетчатки нормализуется... Можно убрать легочный зонд... Замерьте тонус...

– Через какое время он сможет говорить?

– Он невероятно быстро восстанавливается... С подобным экземпляром я встречаюсь впервые...

– Анализ крови?

– Отрицательный. По крайней мере, по тем позициям, которые нас интересуют. Характерных антител не обнаружено. Кровь обладает сопротивляемостью, в десять раз превышающей норму.

Внезапно у Джага закружилась голова, и он снова погрузился в полукоматозное состояние, в мир, населенный непонятными существами, чьи лица таяли в воздухе.

Когда он пришел в сознание, то обнаружил, что лежит в кровати, у изголовья которой стоит старик и смотрит на него светло-коричневыми, как оникс, глазами.

Окружающая обстановка была предельно функциональной. Большой шкаф, стол, какие-то кронштейны рядом с кроватью, ослепительно сияющая лампа на потолке.

Перед тем, как снова соприкоснуться с действительностью, Джаг решил не торопясь проанализировать события недавнего прошлого.

Постепенно он вспомнил все перипетии своего путешествия по белой пустыне: фантастическое нападение стервятников, свое малодушие...

Освежив память, Джаг взглянул на незнакомца, который стоял у кровати.

Это был пожилой мужчина, о чем свидетельствовали густые седые волосы и лицо, словно вырубленное топором. Опаленная солнцем кожа, глубоко посаженные глаза под высокими арками густых седых бровей, которые еще больше усиливали пронзительность его сурового взгляда, делали старика похожим на льва прерий.

Высокого роста, хорошо сложенный, в сером просторном комбинезоне, который, вероятно, трещал на нем еще пару лет назад, мужчина излучал теплоту, но в то же время внимательно рассматривал Джага, как некую разновидность редкого зверя.

Оценив ситуацию, Джаг решил, что пора переходить к общению.

Его губы отклеились друг от друга, как два кусочка клейкой ленты.

– Кто вы? – спросил он, с трудом произнеся два слова.

– Меня зовут Дан, – представился мужчина. – Тери Дан. А еще меня называют Патриархом. Я руковожу всей коммуной и, в частности, базой Робель, где мы сейчас находимся.

Джаг закрыл глаза. Его сознанию было тяжело воспринимать столь обильный поток слов. Даже если бы тело не ощущало последствий последних испытаний, а боль не была столь мучительной, Джаг все равно не чувствовал бы себя лучше. Странная слабость мешала ему собраться с мыслями. Ощутив ужасную головную боль, он приложил руку ко лбу.

На его виске часто пульсировала жилка, толстая, как шнур.

– Что со мной случилось? – спросил он, когда боль утихла.

– Вас поразила так называемая Болезнь Пустыни, или Синдром "манной каши", – спокойно объяснил Дан, стараясь четко произносить каждое слово. – Вас подобрали у основания дюны, менее чем в километре отсюда. Наш врач говорит, что сейчас вы вне опасности...

Старик восхищенно покачал головой.

– Должен признать, что вы совершили поразительный подвиг. До вас еще никому не удавалось пересечь пустыню. Поначалу мы думали, что вам сделана профилактическая прививка против "манки", но анализы опровергли наше предположение. Только ваша воля и необыкновенная сила позволили вам добраться до нас. А это как раз то средство, которое могло бы нам помочь...

В этот момент лампа замигала и погасла. Комната погрузилась в абсолютную темноту.

– Авария на электростанции, – прокомментировал Патриарх. – Неисправность устранят быстро.

– А Кавендиш? – неожиданно забеспокоился Джаг, вспомнив о разведчике. – Где он?

– Полагаю, что вы говорите о своем товарище.

– Да, – торопливо сказал Джаг. – Как он себя чувствует?

В комнате повисла тягостная тишина, тем более подозрительная для Джага, потому что темнота не позволяла ему прочитать что-либо на лице собеседника.

– Его организм не обладал свойственной вам сопротивляемостью.

Стальные пальцы сжали сердце Джага. Он почувствовал, как острый холод пронизал его до мозга костей.

Роковой вопрос был готов сорваться с губ Джага, но он никак не решался раскрыть рот.

– Мы сделали все возможное, чтобы отвоевать его у болезни, – продолжал Дан, – но беда в том, что на определенной стадии она становится необратимой. Основные жизненные центры у него блокированы. Окончательно. Сейчас ваш друг живет благодаря специальному аппарату искусственного жизнеобеспечения.

Джагу показалось, что он падает в бездонную пропасть. Каждое слово Дана отзывалось в нем ударом колокола.

– Он еще жив? Вы говорите правду?

– У меня нет причин водить вас за нос, – ответил Патриарх. – Ваш друг, образно выражаясь, балансирует сейчас на лезвии бритвы, и никто не знает, как поведет себя болезнь и в какую сторону поведет вашего товарища.

– Он... у него есть шанс?

– До сих пор я не знал ни одного случая выздоровления. Вы – единственное исключение. Но у него далеко не ваше здоровье.

На глазах Джага навернулись слезы. Он не представлял дальнейшую жизнь без Кавендиша. Ему казалось, что от такой жизни он не получит никакого удовольствия.

Дверь неожиданно открылась, и мрак отступил. Держа перед собой огромную керосиновую лампу, от которой по стенам поплыли расплывчатые световые разводы, в комнату вошел мужчина, и Джаг тотчас узнал его, несмотря на слезы, затуманившие глаза.

Это был негр, с которым Джаг встречался в пустыне.

– Неполадки в распределителе, – объяснил он, ставя лампу на пол рядом с кроватью. – Короткое замыкание на всех линиях. Быстро исправить вряд ли удастся... Нужно возвращаться к старым, надежным способам.

– А как аппарат жизнеобеспечения? – обеспокоенно спросил старый Дан.

Негр сделал рукой успокаивающий жест.

– Операционный блок и реанимация имеют автономное электрообеспечение. Об этом волноваться не стоит. А он? – негр показал на Джага. – Как он себя чувствует?

– Хорошо, насколько это возможно, – ответил Патриарх.

– Я очень рад, что он выкарабкался, – сказал гигант. – Но не очень доволен собой...

Сказав это, он вышел из комнаты, но вскоре возвратился с дымящейся миской в руках, которую поставил у изголовья кровати.

– Это поможет ему прийти в форму.

Тишина, которая повисла в комнате при его вторичном появлении, была достаточно красноречивой. Негр понял, что его присутствие нежелательно. Отпустив шутку, которая никого, кроме него, не рассмешила, гигант вышел.

– Славный парень, – заметил старый Дан.

– У него бы не дрогнула рука всадить в меня пулю, прояви я большую настойчивость... – с горечью произнес Джаг. – Если бы он позволил нам сесть в вертолет, Кавендиш не оказался бы в таком состоянии.

– Ни в чем нельзя быть уверенным. Между прочим, он оставил вам продукты, благодаря которым, возможно, вы выжили...

– Почему вы так думаете?

– Когда человек серьезно заболевает, пища становится последним барьером между ним и смертью. Естественно, она не лечит, но отодвигает момент трагедии... Вы голодны?

Джаг отрицательно покачал головой.

– Вам нужно восстановить силы, если не хотите заболеть снова.

По правде сказать, Джаг не был уверен, что хочет выздороветь.

– Что это? – поморщившись, спросил он, бросив взгляд на миску, которую ему протягивал Дан.

– Вареное мясо стервятников. Не очень аппетитно, но другого предложить вам не можем.

От поднявшейся к горлу тошноты Джага передернуло. Ужасные картины ожили в его памяти.

– Я никогда не смогу проглотить это, – сказал он.

– Так все говорили. А сейчас довольны, если получают хотя бы одну порцию в день. Как вас зовут?

– Джаг. Джаг, сын Патча.

– Ну что ж, Джаг, надо все съесть, чего бы вам это ни стоило. Да, это гнусная птица, ее мясо жесткое и невкусное, к нему никогда не привыкнешь. Но попробуйте отнестись к этому с юмором. У вас должно получиться, ведь вы, можно сказать, одной ногой уже стояли в могиле.

– Не понимаю!

Кривая улыбка на секунду осветила суровое лицо Патриарха.

– Мы добавили в цепочку "жизнь – смерть" еще одно звено. Стервятники пожирают падаль, а мы пожираем стервятников. Значит, мы являемся самыми отъявленными могильщиками на свете. А сейчас кушайте. Позже я зайду к вам.

Когда Патриарх был уже у двери, Джаг окликнул его:

– Скажите, почему вы не уходите из этого района?

– Я объясню вам это потом, когда вы встанете на ноги. А теперь, кушайте! Сейчас для вас это самое главное. Если вашему другу удастся победить болезнь, вам лучше быть рядом с ним...

Джаг остался один, брошенный в бездну сомнений.

В последующие дни бесконечное чередование бодрствования и непродолжительного глубокого сна до такой степени исказили в сознании Джага восприятие времени, что он не смог бы сказать, как долго находится в постели: всего лишь несколько часов, пару дней или уже много-много месяцев.

Он предпринял несколько жалких попыток встать с кровати, но эксперимент закончился неудачно, – ноги отказывались поддерживать тело.

Ощущение беспомощности и слабости взбесило Джага. Даже в самые тяжелые моменты жизни, когда он был прикован цепями к стене подземной тюрьмы, или, низведенный до унизительного положения раба, тащил плуг, чуть не падая под тяжестью ярма, он не чувствовал себя таким беспомощным, таким физически немощным, как сейчас.

Конечно, размышляя над тем, что с ним произошло, он понимал, что остался жив лишь благодаря своей силе и выносливости. Он, естественно, не потерял способности мыслить, но в современном диком мире мышечное движение считалось более ценным, нежели полет мысли. Сила, воля, инстинкт – вот что привело Джага сюда. И сегодня, когда мышцы предали его, он чувствовал себя беззащитным, как новорожденный.

К счастью, приступы пессимизма компенсировались присутствием девушки, которой было поручено ухаживать за ним.

Когда она появилась в первый раз, Джаг едва скользнул по ней взглядом. Он воспринял ее как расплывчатую форму с неопределенными чертами лица, на которое даже не обратил внимания. Затем, незаметно для себя, еще не осознавая этого, он стал с нетерпением ждать ее прихода.

Каждое появление девушки волновало его. Он тайком рассматривал ее, но никак не решался заговорить.

Когда его сиделка отсутствовала, Джаг пытался разобраться в себе самом, в своем положении, как-то упорядочить мысли, и то, что ему открывалось, повергало его в уныние.

Его обессиленный товарищ отчаянно боролся в эти минуты за жизнь, а он, Джаг, воспылал нежными чувствами к незнакомке. Это было ужасно, но Джаг ничего не мог с собой поделать. Тяга к жизни, самая могучая сила в природе, принялась по капле вливать живительную влагу в его иссохшее сердце.

Пристыженный собственными желаниями, Джаг артачился, пытаясь отвергнуть чувство, которое, как ему казалось, заставляло забыть о чести и долге... Но вот стена рухнула, и Джаг уютно обосновался в совершенно новом для него мире, словно натруженная, покрытая мозолями нога – в войлочном сапожке.

Затаив дыхание из-за боязни, что его переполненное страстью сердце может лопнуть, как мыльный пузырь, он пристально рассматривал девушку, следил за каждым ее движением. Она была настолько хрупкой и грациозной, насколько Джаг был мощным и грубым. Плавные жесты, естественная гармоничность в движениях делали ее похожей на танцовщиц сенитских племен. Когда она поворачивалась лицом к Джагу, у него перехватывало дыхание. Она казалась ему самим совершенством. Никто не мог обладать такой красотой, таким сиянием... Никто, родившийся на Земле... Едва она входила в комнату, как атмосфера совершенно менялась. Девушка приносила с собой свет, солнце, умиротворение...

В памяти Джага всплывала картина из его далекого детства: робкий мальчик, он любил слушать волшебные истории, которые рассказывали бродячие сказочники.

Эта девушка была феей. Об этом свидетельствовало буквально все в ее внешности и манере поведения. При появлении этого нежного, хрупкого существа, грусть уступала место радости.

Ее ангельское лицо имело правильные черты, которые напоминали Джагу черты лица женщины-птицы, родившей ребенка новой расы.

Золотистые, коротко подстриженные на лбу волосы подчеркивали совершенный овал лица. Толстая сверкающая коса, переброшенная через плечо, напоминала ручеек застывшего золота. Но больше всего Джага восхищали ее руки. Изящные кисти с длинными и тонкими пальцами артистически выполняли самую заурядную работу.

Обстановка в палате не располагала к доверительному общению, и отношения между Джагом и девушкой ограничивались ни к чему не обязывающими односложными диалогами, обменом банальными фразами и обычными знаками внимания. И в то же время ее визиты оказывали на состояние Джага гораздо более благоприятное воздействие, нежели жаркое из мяса стервятников, которое она регулярно приносила.

Однажды утром вместе с тошнотворной похлебкой она принесла книгу. Джаг неловко взял ее из рук девушки. Конечно, ему и раньше приходилось видеть книги, так что ни о каком открытии тут не могло быть и речи. Он не раз наблюдал за людьми, уткнувшимися в эту странную вещь. С застывшим и одновременно восторженным взглядом они словно бы пожирали глазами страницу за страницей, перелистывая их с таким видом, будто каждый раз переходили к новому блюду.

Джаг знал, что черные значки на страницах располагаются в каком-то непонятном для него замысловатом и таинственном порядке и, в конечном итоге, о чем-то рассказывают.

Как-то раз старый Патч признался, что добрую половину знаний почерпнул из книг. Джага это заинтересовало, и он попросил более подробных объяснений, надеясь подобрать ключ к этим грудам бумаги. Но старик наотрез отказал ему.

– Чтобы быть хорошим учителем, одних знаний недостаточно, – аргументировал он. – А вообще я считаю, что это бесполезное дело щекотать свои мозги вчерашним опытом. Ты, Джаг, – человек сегодняшнего дня, человек будущего. Твоя жизнь – сегодняшняя действительность, выживание в этом диком мире. На страницах книг ты не найдешь ответов, которые повели бы тебя по жизни. Все, что ты откроешь для себя, заставит тебя задуматься и впасть в тоску. Ты начнешь жить прошлым, ностальгия размягчит твой мозг и характер, и все закончится тем, что ты перестанешь быть самим собой. К этому мы возвратимся позже, когда закалится твой характер.

На том разговоре все и закончилось. Патч погиб, а Джаг продолжал жить, не проявляя любопытства к тому, что когда-то его заинтересовало.

До сегодняшнего дня Джаг не думал о книгах. Умение читать он считал привилегией облеченных властью богачей, погрязших в пороках.

И вот книга вновь оказалась перед его глазами.

Джаг в смущении долго рассматривал книгу, поглаживая переплет из толстой тисненой кожи. Он не знал, как себя вести, стеснялся неумения читать и робел перед девушкой, от которой принял подарок.

– Надеюсь, она вам понравится, – сказала она, расценив его поведение как проявление нерешительности. – Это история моих предков, история этой земли, животноводства, хлеборобства, нефтедобычи...

– Животноводство, хлеборобство, добыча нефти, – скучным голосом повторил Джаг.

В глазах феи мелькнуло беспокойство.

– Вы ее уже читали? – разочарованно спросила девушка.

– Нет, нет, – торопливо ответил Джаг, покачав головой. – Я... я уверен, что это очень интересная книга.

Никогда еще он не чувствовал себя таким жалким. Его пальцы крепко сжали книгу, и вдруг он почувствовал безумное желание разорвать ее. Однако, поймав на себе взгляд девушки, Джаг мгновенно взял себя в руки.

– Я даже не знаю, как вас зовут, – внезапно сказал он.

На мгновение растерявшись, фея вдруг ответила ему серьезной улыбкой, которая по-новому осветила ее лицо.

– Лили, – ответила она. – Как цветок, только без буквы "я".

Джаг сдержанно улыбнулся.

– Очень красивое имя, – сказал он. – И необычное.

Но оставшись один, Джаг проклял свою жалкую стратегию. Было бы в тысячу раз проще признаться в своем невежестве, чем скрывать этот недостаток. К тому же девушка не так проста, как кажется. Как ему сейчас выкручиваться? Ее визиты превратятся для него в пытку. Хорош же он будет, когда она поинтересуется, какую главу он читает и что думает о ходе развития истории.

Сердясь на самого себя, Джаг раскрыл книгу, пытаясь найти способ расшифровать нескончаемую череду знаков.

Внезапно у него закружилась голова. Он начал лихорадочно перелистывать страницы в надежде найти иллюстрацию, которая позволила бы ему, по крайней мере, определить, как нужно правильно держать книгу.

Но ничего, кроме мешанины из черных значков, он не обнаружил. Расстроенный, Джаг откинулся на подушку, и его лицо исказилось от жуткой боли в области сломанного ребра.

Он вспомнил о Кавендише, и ему стало стыдно за свое легкомысленное поведение. Друг находится на пороге смерти, а его заботит лишь то, как бы пустить пыль в глаза самке, у которой он сумел вырвать лишь имя.

"Как-цветок-только-без-буквы-я", – несколько раз прошептал он.

В конце концов, Джаг пришел к выводу, что такое имя девушке очень подходит.

Глава 8

Шагая по центральной аллее, Дан мрачным голосом детально описывал состояние дел в лагере и за его пределами. Будучи вновь на ногах, находясь в полном здравии, Джаг внимательно слушал его.

Кавендиш оказался прав: причиной страшного опустошения явился уран. Огромная орбитальная станция с ядерными двигателями упала на западной окраине пустыни.

Радиоактивность нанесла значительный ущерб фауне и флоре района и явилась причиной непредсказуемых и крайне драматических последствий.

Разговаривая, они подошли к сторожевой вышке метров в двадцать высотой, сооруженной из неотесанного дерева. С площадки на вершине вышки велось наблюдение за окрестностями базы.

– Радиоактивность не пощадила и нас, – сказал Патриарх, берясь за перила лестницы, которая вела наверх. – Мы похоронили много людей... Оставшиеся в живых обосновались вокруг двух еще действующих нефтяных скважин. Место, где мы находимся, называется Робель. База Спада расположена восточнее, в десяти километрах отсюда. Худо-бедно мы реорганизовались и, за исключением нескольких неприятных инцидентов, все у нас идет неплохо...

Кивнув на лестницу, он спросил:

– Чувствуешь ли ты себя достаточно сильным, чтобы подняться наверх?

Джаг утвердительно кивнул. Он чувствовал, что полностью восстановился. В постели он пролежал только четыре дня с того момента, как пришел в сознание, хотя ему казалось, будто прошла целая вечность. Временами его охватывала слабость, но это было преодолимо.

Конечно, он мог бы еще некоторое время поваляться в кровати, наслаждаясь бездельем и заботливым уходом, но такое поведение было не свойственно Джагу. Тем более, что его мучило любопытство. К тому же Джаг почти полностью истощил весь запас ухищрений для отражения опасных атак девушки. "Как-цветок-только-без-буквы-я" начала находить подозрительным систематический перевод разговора на другую тему, стоило лишь ей поинтересоваться, какую главу он уже читает. Общение позволило Джагу лучше узнать ее и расставить ловушки для решительного штурма, который он собирался предпринять в подходящий, с его точки зрения, момент.

Свой первый визит он сделал, естественно, к Кавендишу и вышел от него потрясенный.

Привязанный к кровати, с зондами в носу и во рту, с какими-то тонкими трубочками, вставленными в вены худых рук, Кавендиш являл собой кошмарную картину, которая привела Джага в полуобморочное состояние.

Бледный как полотно он вышел из палаты и прислонился к стене коридора, не способный идти дальше.

Там его и нашел Дан.

– Не надо терять самообладания, мальчик, – тихо сказал он, дружески сжав его руку. – Прошло много времени, а он все еще живет. Это хороший признак. Не придавай большого значения тому, что увидел. Это впечатляет, но на самом деле не все так ужасно, как кажется. Его привязали, чтобы он не повредил аппаратуру. А все эти трубочки нужны для того, чтобы кормить его, поддерживать в нем жизнь, заставить организм функционировать. У него почти полностью отсутствуют рефлексы. Их надо улавливать, усиливать и восстанавливать. Необходимо активизировать его волю к жизни. Мы насильно лечим его, малыш. Мы вынуждены идти против его тяги к смерти, потому что воли к жизни у него больше нет. А сейчас все, успокойся. Пошли посмотрим, что тебя ждет. Ты ведь хотел узнать, почему мы не уходим из этого района, вот и наступил момент объяснить тебе это.

Они вышли из госпиталя и пошли по территории лагеря... Убедившись, что Джаг уверенно следует за ним, Патриарх быстро вскарабкался по лестнице на смотровую площадку. Вскоре к нему, тяжело дыша, присоединился Джаг.

Дан дал ему отдышаться и снова заговорил:

– Все произошло слишком быстро. Наша борьба за жизнь обречена на поражение. В скором времени Робель и Спада превратятся в два кладбища...

Джаг с ужасом взглянул на него.

Повернувшись, Патриарх указал пальцем на беловатую массу, окружавшую лагерь.

– Вот наш первый враг, – нервно рассмеявшись, сказал он. – Лягушачья икра, если хочешь, назови ее яйцами...

Заметив недоумение в глазах Джага, он начал объяснять:

– Именно так, лягушачьи яйца! Радиоактивность не только несет смерть, в некоторых случаях она вызывает еще и мутацию у некоторых видов земноводных, которые водятся у нас в болотах. Вместо того, чтобы погибнуть, лягушки семейства Дандробат начали размножаться с невероятной скоростью. Неприятность заключается в том, что даже в обычных условиях Дандробаты относятся к тем земноводным, к которым не следует прикасаться, так как их кожа выделяет опасный алкалоид. Попав в кровь, он может привести к летальному исходу. В ходе мутации эти качества у них не исчезли, а наоборот... Новые особи Дандробатов стали втрое крупнее, неожиданно у них появилась склонность к агрессивности, а токсичность увеличилась во много раз. После контакта с ними возникает нестерпимый зуд, кожа воспаляется до такой степени, что люди начинают заживо сдирать ее с себя. Затем отекают конечности, тело распухает и, если сердце крепкое, наступает смерть от удушья.

На растерянном лице Джага отразилось сомнение.

– Мы не заметили ни одной лягушки, – хрипло произнес он.

– Закончив откладывание яиц, самки и самцы зарываются в землю, чтобы там умереть. Поведение совершенно необычное, но мы установили его достоверность.

– А... это подобие пены, что это такое?

– Покрывало. Защитная оболочка. Накануне откладывания яиц самки выделяют что-то вроде слизи, которую самцы взбивают задними лапками. В результате образуется странная густая пена, достаточно плотная, куда самки откладывают яйца. Не прекращая свою работу, самец оплодотворяет их своим семенем, и яйца уже буквально через секунду оказываются окруженными пеной. Спустя какое-то время на поверхности образуется пенная корочка, которая защищает яйца от высыхания и хищников.

Патриарх сделал паузу и долго смотрел на белесое безбрежье.

– В нормальных условиях такого размаха откладывания яиц никогда не наблюдалось, – снова заговорил он. – Но здесь законы природы нарушены... Нет больше естественного равновесия. Не осталось и естественных врагов лягушек, способных затормозить их безумное размножение. Нет больше птиц, за исключением, разумеется, мерзких стервятников. Нет змей, грызунов, рыбы, водяных насекомых... короче, нет ничего, что помешало бы белой икре завоевывать все новые и новые пространства...

Объяснение Дана не рассеяло сомнений Джага. Патриарх показался ему излишне мрачным и пессимистичным в своем видении проблемы. Джаг не разделял его опасений.

– Вы не первые, кто вынужден бороться с бедствием, – сказал он. – Я не понимаю, почему вы так обеспокоены. Перспектива сразиться с полчищем головастиков не представляется мне опасной. Нет причин видеть будущее в черном цвете.

В горле Патриарха забулькал смех.

– Нарушена цепочка, – сказал он. – Эти мерзкие лягушки больше не подчиняются традиционному циклу. Они перепрыгивают одно звено, развиваются более ускоренными темпами. Нет больше переходной ступени между стадиями эмбриона и взрослой лягушки. Естественно, инкубационный период удлиняется, но они все равно довольно быстро проходят состояние, когда бывают слабыми и уязвимыми. Они появятся на свет уже взрослые, величиной с кулак, и очень активные, если можно так выразиться. Они полезут со всех сторон. Это будет океан, цунами. Против них мы ничего не сможем сделать. Нам останется только одно: спрятаться в убежище и ждать, пока не умрем с голода.

Еще окончательно не вникнув в проблему, Джаг уже начал прорабатывать идею спасения в создавшейся обстановке. Но оставалось еще множество неясных моментов.

– А чего, собственно, вы ждете? – спросил он. – Не до такой же вы степени привязаны к этой земле, чтобы остаться здесь умирать. Соберите вещи и уходите! Свое будущее вы устроите в другом месте. На планете есть много гостеприимных уголков!..

– Мы не против перехода на новое место, – ответил Патриарх, – но мы загнаны в тупик. Синдром "манной каши", как это мы называем, не дает нам уйти. Мельчайшие частицы слизи, превращенной в пену, исключительно легко попадают в воздух. Любое движение, любое нарушение покоя пенистой массы поднимает настоящий вихрь микроскопической пыльцы, которая проникает повсюду, в рот, в нос, в легкие и, в конце концов, в кровь. В какой-то момент организм оказывается перенасыщенным этой гадостью, и процесс начинается. Человеком овладевает глубокое опустошение, безразличие, и все, что казалось важным, даже жизненно необходимым, превращается в ненужное и лишенное всякого смысла... Хочется только одного, сесть на задницу и ждать. Это единственное желание, еще сохранившееся в нас. Не двигаться и с благоговением ожидать смерти. Вот поэтому мы никуда и не двигаемся.

Откровения Дана взволновали Джага, потому что напомнили ситуацию, которую он пережил сам. Он выкарабкался из нее без особых трудностей, но Кавендишу не повезло.

– У вас есть вертолеты, почему вы ими не воспользуетесь?

Патриарх покачал головой.

– Когда все еще только начиналось, у нас был такой шанс, – признался он. – Только никто не знал, какая опасность нам угрожает. Все казалось безобидным, не представлявшим реальной угрозы. Так, феномен местного значения... Спустя какое-то время самки начали более активно откладывать яйца, которые увеличивались в размерах, раздвигая границы океана пены. Когда мы пришли в себя, было уже слишком поздно. Вообще-то большого волнения мы не испытывали, потому что ничего не знали о пыльце и последствиях, которые она вызывала, попадая в кровь человека, – Патриарх вздохнул, – а когда узнали... ловушка уже захлопнулась. Нам потребовалось какое-то время, чтобы понять, что происходит с нашими товарищами, впадавшими в прострацию и депрессию. Между тем, болото разрасталось и протянулось на недоступное глазу расстояние. Масса продолжала захватывать все новые площади, особенно активизируясь ночью. Никто не знает, почему именно в темное время суток пена быстрее увеличивается в объеме.

В голове Джага замелькали картины недавнего прошлого...

Он увидел то раннее утро, когда Кавендиш обнаружил белое безбрежье. Джаг в тот момент брился. Накануне вечером земля до горизонта была чистая...

Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ведь это он настоял на том, чтобы двинуться дальше. Конечно, он доверился лошади, ее животному инстинкту. Но опасность была слишком необычной, очевидной угрозы не чувствовалось... Белесая пена искусно подготовилась...

Голос Патриарха отвлек Джага от невеселых мыслей.

– Дело в том, что у вертолетов ограниченный радиус полета и они не приспособлены для перевозок. В конечном счете, мы задействуем их, но в самый последний момент, непосредственно перед тем, как начнут появляться лягушки. Но вертолеты смогут эвакуировать не более тридцати человек, а нас – двести пятьдесят. Придется тянуть жребий. Мерзкое решение, но другого выбора у нас нет.

Перед глазами Джага возникло лицо медсестры, которая за ним присматривала. Сколько у нее шансов оказаться среди счастливых победителей в этой мрачной лотерее?

– Должно ведь быть какое-то решение проблемы! – с отчаянием в голосе произнес Джаг.

– В это долго верили, – обронил Патриарх и горько усмехнулся. – Если ты его найдешь, никто тебя не осудит...

– Я не претендую на то, что умнее вас всех, – сказал Джаг в свою защиту. – Но часто мы лезем в окно, забывая, что существует дверь.

– Такое случается, – согласился Дан. – Немного свежей крови не причинит нам вреда.

– Ничто не может устоять перед огнем, – сказал Джаг. – Вы могли бы, наверное, выжечь пустыню...

– Пытались и успешно... Только мы недостаточно производим бензина и не можем выжигать большие площади. Нам нужно горючее, чтобы заправлять огнеметы, которыми мы сдерживаем натиск "манки", для работы электростанции и для ежедневных полетов за продовольствием. Кроме того, нужно сделать запас для отъезда тех, кому улыбнется судьба.

С вихрем идей в голове Джаг молча наблюдал за оживленной жизнью в лагере. В данной ситуации казалось удивительным, что повсюду идет нормальная, активная жизнь. Стайки детей с криками бегали друг за дружкой, словно не существовало никакой опасности. Вообще-то ничего удивительного в этом не было, дети очень быстро адаптируются к самым суровым условиям. Более странным, например, было видеть взрослых, занятых будничной работой. Джаг был поражен, когда увидел двух мужчин, красивших фасад здания.

Заметив его изумление, Патриарх объяснил:

– Мы решили жить так, как если бы нам ничего не угрожало. Это единственный способ не впасть в уныние. Не всегда это легко, но все же лучше, чем безропотно подчиниться судьбе.

– Вы очень мужественные люди, – сказал Джаг.

– Мы боролись все время и продолжаем бороться...

Неожиданно внимание Джага привлекла огненно-рыжая шевелюра шагавшего по дорожке мужчины. Что-то щелкнуло у него в мозгу, и перед глазами побежали картинки, до этого глубоко таившиеся в подсознании.

– Тот мужчина с рыжими волосами... не он ли тогда пилотировал вертолет?

– Его зовут Огден. Очень строптивый человек... Он приписан к базе Спада, но задержался здесь по причине ремонта вертолета.

Джаг нахмурил брови, пытаясь уловить ту деталь, которая сначала не бросилась ему в глаза, но теперь, по прошествии времени, дала о себе знать.

– На нем была маска! – выпалил он. – Да! Он был в противогазе, в то время как его спутник обходился без нее! Почему так?

– Еще одна необъяснимая аномалия, – ответил Патриарх. – Белые люди чувствительны к пенной пыли, а негры – нет. Превратности судьбы!

– Разве маски не защищают от пыльцы?

– Да, но недостаточно надежно. Они лишь отодвигают проявление последствий, вызываемых пыльцой. На земле они обеспечивают десять минут неуязвимости. Затем нужно менять фильтр. Это очень неудобно, не дает стопроцентной гарантии и, в любом случае, у нас очень мало.

Порыв Джага угас. Он думал, что нащупал что-то радикальное, но был вынужден остудить свой пыл. Гора родила мышь. Все его предложения аргументированно разбивались в пух и прах. Ситуация действительно казалась тупиковой...

Раздосадованный, Джаг снова прошелся взглядом по территории базы и задержал его на огромном металлическом механизме – настоящем монстре, контурами напоминавшем монашескую мантию, который качал нефть, совершая бесконечные возвратно-поступательные движения.

В любое другое время работа этого динозавра отжившей эпохи загипнотизировала бы Джага на долгие часы. Он бы восхищенно любовался им, но сейчас ему было не до того. Голова Джага раскалывалась от противоречивых мыслей.

Разозлившись на свою никчемность, неспособность повлиять на ход событий, он принялся мысленно ругаться, понося природу, судьбу, клеймя позором людей старого мира, создавших разрушительную технологию.

Наконец он успокоился, мрачным взглядом окинул беловатую массу и задумался над тем, сколько времени потребовалось Кавендишу и ему, чтобы добраться сюда. По всем прикидкам выходило менее трех суток непрерывного продвижения вперед. Они прошли около трехсот километров... Нет, больше, так как следовало учитывать рост яиц – параметр, существенно влиявший на продвижение массы.

– Вы думаете, что ваши вертолеты смогут пересечь... "манку"? – спросил он резким тоном.

Дан утвердительно кивнул.

– Полной заправки хватает обычно на пятьсот километров полета. Думаю, что этого будет достаточно для полета в одну сторону. Впритык, но достаточно.

– Пятьсот километров, – подавленно прошептал Джаг. – Спасение вне досягаемости для обычного человека. Нам же не от кого ждать помощи. Пятьсот километров! Но есть ли уверенность, что не возникнут другие проблемы?

– Стопроцентной уверенности нет, – ответил Патриарх.

Сняв с крючка, вбитого в стойку перил, огромный бинокль, он протянул его Джагу и показал на юг.

– Посмотри-ка туда и ты увидишь еще одних наших врагов.

Глава 9

Увидеть невооруженным глазом что-либо, кроме расплывчатой темной полоски, было абсолютно невозможно.

Джаг поднес к глазам бинокль и от изумления едва не свалился с вышки. Там, далеко впереди, тянулась сплошная стена из танков – бронированный заслон, скопище стальных монстров.

Это нелепое, неправдоподобное зрелище заставило Джага выругаться. Не веря своим глазам, он надолго приник к окулярам бинокля, предварительно тщательно протерев их замшей.

Обман зрения исключался.

Танки выстроились в четкую линию по всей длине горизонта. Огромные жуки-навозники в черных матовых панцирях. Стволы их орудий смотрели в сторону пустыни и, казалось, были наведены на единственную цель – на базу.

– Что это? – озадаченно спросил Джаг, опустив бинокль.

Дан только пожал плечами.

– Если бы я знал. Они появились в скором времени после падения орбитальной станции, но точной датой мы не располагаем. В то время мы как раз были заняты устранением последствий радиоактивного заражения. Тогда погиб весь наш урожай, все фруктовые деревья, вымер скот, умерли наши друзья и родные... Однажды утром кто-то случайно их обнаружил, но никто не может утверждать, что они не появились там вечером или раньше...

– Их обнаружили до появления лягушачьей икры или позже?

Патриарх пожал плечами.

– Трудно сказать, потому что точно неизвестно. Этот процесс начался в зоне рисовых плантаций, откуда мы ушли в первую очередь. Видишь ли, я действительно не могу тебе дать точную информацию.

Столкнувшись с очередной загадкой, Джаг не знал, что сказать. Любопытство будоражило его, но он чувствовал, что уже устал. Едва он успел оценить масштабы одной угрозы, как возникла другая, не менее необычная.

Хотя, если хорошо подумать, танки никоим образом не усложняли и без того тревожную ситуацию.

На долю секунды Джагу вдруг захотелось оказаться в кровати и там ждать момента созревания яиц в пустыне. Но его неуемный характер быстро одержал верх, и в голове Джага завертелись тысячи вопросов, которые он тут же начал задавать старому Дану.

– Вы видели эти танки раньше? Я хочу сказать, где-нибудь в другом месте, за пределами вашей территории?

Патриарх покачал головой.

– Нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но нет! Есть свалки, кладбища боевой техники, оставшиеся на полях былых сражений. Ничего подобного в нашем районе нет. К тому же брошенная техника никогда не выстраивается в такую безукоризненно прямую линию... Эти танки приготовились к атаке.

Весь вид Джага выражал растерянность.

– Кого и что атаковать?! Это абсурд! На каком расстоянии отсюда они находятся?

Патриарх задумался.

– Километрах в пятнадцати...

– Они могут обстрелять лагерь с этого расстояния?

– Нет. Им потребовалось бы намного продвинуться вперед.

– Они не приближаются?

– С тех пор, как появились, не сдвинулись ни на метр. Стоят на месте и все.

Джаг в замешательстве долго чесал затылок.

– Напрашивается предположение, что они появились здесь, чтобы перекрыть дорогу и помешать вам уйти в южном направлении... Но это полная чепуха!

Дан вздохнул.

– Да, это, похоже, единственное правдоподобное объяснение. Мы пришли к выводу, что можем выбрать любое направление для эвакуации, кроме этого. И мы решили узнать, что скрывается за этой угрозой на юге. С этой целью мы направили туда два вертолета, дав им задание пролететь над танками и даже углубиться за их линию, чтобы выяснить, что скрывается за этой бронированной армадой.

– И что же?

– Оба вертолета разбились.

Глаза Джага почти вылезли из орбит.

– Оба?

– Да. Связь с ними нарушилась за несколько секунд до катастрофы. Но один из пилотов успел сообщить, что стрелки приборов взбесились, в работе двигателя появились перебои... Затем обе машины рухнули вниз. Летели они высоко, поэтому никаких шансов остаться в живых при ударе о землю у пилотов не было.

– Их сбили танки?

– Нет. Мы наблюдали за ними отсюда, и я могу с твердой уверенностью сказать, что ни один танк не открыл огонь. Вертолеты упали сами по себе, без чьего-либо вмешательства. Со стороны могло показаться, будто у них закончилось горючее.

– Но ведь этого не могло быть?

– Нет, конечно, хотя вертолеты никогда не взлетают с полными баками, чтобы не провоцировать пилотов на всякие авантюры... Но топлива обычно хватает более чем на час полета, а в тот раз они были заправлены под завязку.

– Из танков кто-нибудь выходил, чтобы оказать помощь пилотам? Возможно, они были еще живы?

– Из танков никто не выходил, – заявил Дан с горечью в голосе. – За все время мы не заметили никакого движения рядом с танками, и вовсе не по причине плохого наблюдения, можешь мне поверить... – он замолчал и показал на бинокль, который Джаг держал в руках. – Эта штука позволяет видеть даже ночью. Мы не пренебрегали этой возможностью, но безрезультатно. Никакой активности замечено не было. Позже мы отправили к танкам три группы разведчиков – сильных и опытных мужчин... Никто из них не вернулся...

Джаг машинально поднес бинокль к глазам.

– В таком вот положении мы и находимся, – сказал Патриарх. – Окружены миллиардами яиц с ядовитыми земноводными внутри и блокированы невидимой пылью, превращающей нас в зомби. Я уже не говорю об этом кордоне танков, выползших, словно огромные стальные жабы, невесть откуда. Если хочешь знать мое мнение, Джаг, вы с другом прошли через испытания только для того, чтобы очутиться в волчьей пасти.

– Поздно звать на помощь, прострелив себе голову, – ответил Джаг. – Только я еще слишком молод, чтобы умирать... – и тут же спросил серьезным тоном: – Что случилось с разведчиками?

– Они дошли до танков без осложнений, – мрачным тоном ответил Патриарх. – Но когда они скрылись за этой бронированной стеной, мы тут же потеряли с ними связь.

– А они не могли сбежать? – предположил Джаг. – Может, спасение находилось как раз за танками?

Болезненная гримаса исказила лицо Дана.

– Нет, – тихо сказал он. – В это поверить я не могу. Это невозможно. У них всех остались здесь семьи, жены, дети, друзья. Мой сын был в составе второй группы... Я уверен, что он возвратился бы... если бы мог. Не могу поручиться за других, но его-то я знаю хорошо. Я уверен, что он мертв, я чувствую это каждой клеточкой своего тела...

Уважая естественное волнение своего собеседника, Джаг облокотился на ограждение смотровой площадки и долго осматривал пустыню, покрытую вспененной слизью.

– Когда начнут вылупляться лягушки? – неожиданно спросил он.

– Дня через три-четыре. Но это не более, чем предположение. В принципе, это может произойти в любой момент. Точно сказать трудно...

– Но у нас есть, по крайней мере, день в запасе?

Патриарх согласно кивнул.

– Без вопросов. В какой-то степени нам сопутствует удача: погода на нашей стороне. Уже давно мы не видели настоящего солнца, иначе жара ускорила бы события...

Джаг молчал, задумчиво всматриваясь в горизонт.

Наконец он глубоко вздохнул и сказал:

– Я думаю сходить к танкам и узнать, что там происходит.

– Это безумие! – воскликнул Дан. – Ты ищешь смерти.

– Умирать так умирать, рисковать так рисковать! Но я твердо намереваюсь возвратиться!

– Дюжина мужчин погибла, приблизившись к танкам. Я уже не считаю экипажи вертолетов.

– Дюжина мужчин исчезла, – уточнил Джаг.

– Это ничего не меняет! Они не возвратились, а физически чувствовали себя лучше, чем ты на сегодняшний день. Ты еще не полностью выздоровел, позволю тебе напомнить. Стоило тебе подняться по этой лестнице, и ты запыхтел, как зимняя вьюга.

– Я прошел через всю пустыню, – сказал Джаг, – а этого до меня не удалось сделать никому. Теперь же я буду соответствующе экипирован и совершу почти оздоровительную прогулку.

Поколебавшись, Патриарх не нашел, что возразить.

– Знаете, – заговорил Джаг, – здравому смыслу часто мешает предубеждение. Дюжина ваших товарищей исчезла, отправившись посмотреть, что скрывается за танками, и этого оказалось достаточно, чтобы заморозить ход ваших мыслей. Ничто никогда не бывает окончательным. Что делает ситуацию неразрешимой, так это вера в ее неразрешимость.

– Я иду с тобой, – неожиданно заявил Дан.

– Нет, – возразил Джаг. – Ваше место здесь, среди своих. Вы нужны им. В некоторых случаях смелость заключается не в том, чтобы идти навстречу неизвестному, а в том, чтобы остаться с теми, кто в вас нуждается.

– Ты слишком молод, чтобы всегда быть правым, – пробурчал Патриарх, принимая притворно рассерженный вид.

– Я слишком молод, чтобы умирать, – сказал Джаг. – Поэтому я должен пойти туда и посмотреть, что находится за линией танков.

Глава 10

Сначала Джаг хотел идти в разведку один, но Дан настоял на том, чтобы он взял с собой еще хотя бы двух человек, чтобы, в случае несчастья, кто-нибудь смог вернуться в лагерь и сделать подробный отчет.

Аргумент звучал не слишком убедительно, если принять во внимание результаты предыдущих экспедиций, более многочисленных, чем эта. Джаг согласился лишь потому, что не умел водить машину. Когда-то Кавендиш приложил немало усилий, пытаясь усадить его за руль электромобиля. Это было после того, как они покинули Эдем. Постигать эту премудрость сейчас не было времени.

Поскольку солнце уже стояло в зените, было решено выехать завтра, на рассвете. Отсрочка давала Джагу возможность спокойно подготовиться и составить список того, что могло понадобиться в пути.

Право выбора напарников Патриарх оставил за Джагом.

– В дорогу отправляешься ты, – сказал он, – и я не хочу навязывать тебе попутчиков. Мои критерии отбора могут не совпасть с твоими. В конце концов, пора уже, наверное, ломать традиции...

Чтобы не испортить дело в самом начале, Джаг решил не устраивать общее собрание с длинными выступлениями и призывами. Он попросил Дана просто пустить соответствующий слушок.

– Мне нужны убежденные люди, – объяснил свою идею Джаг. – Если собрать народ и обратиться к добровольцам, некоторые, в силу ряда причин, почувствуют себя вынужденными сделать шаг вперед. Этого не избежать. Но если распространить слух, тогда ничто не будет давить на людей, и каждый останется свободным в своем выборе.

Джаг возвратился к себе и, ожидая новостей, принялся наводить порядок в своих мыслях. Ему нужно было все разложить по полочкам, чтобы не упустить на первый взгляд несущественную мелочь, которая потом могла оказаться решающей.

Первым соискателем оказался Родди, негр, державший Джага под прицелом в пустыне.

Он сразу же приступил к делу.

– Я слышал, ты собираешься прогуляться в пустыню и посмотреть, что происходит за бронированной стеной, – сказал он. – Эта затея мне нравится, и я хотел бы составить тебе компанию.

Несколько ошарашенный столь стремительным началом, Джаг молча смотрел на своего собеседника, стараясь понять мотивы его поступка.

– Ты ничего мне не должен, – наконец сказал он. – Не нужно мучиться угрызениями совести из-за того, что ты оставил нас в пустыне. Ты вовсе не обязан сопровождать меня.

– Бывают моменты, когда меня самого подмывает сходить туда и узнать, что за всем этим кроется, – проворчал негр. – Но после трех неудачно закончившихся экспедиций Патриарх ни о чем таком и слышать не желает. Кроме этого, он считает меня лучшим стрелком и говорит, что я нужен здесь для успешного обеспечения полетов за продовольствием.

– Это правда?

– Что?

– Ты лучший стрелок?

– Если это имеет какое-то значение, тогда да. В принципе, я очень редко не попадаю в цель, и не важно, движется она или нет. А все потому, что я умею не торопиться. Поэтому Патриарх сомневается, что я смогу быть таким же метким, оказавшись в роли дичи, за которой гонится охотник.

– Ты умеешь водить машину? – неожиданно поинтересовался Джаг.

– Да, – ответил негр, сбитый с толку.

– Тогда ты в деле.

– Вот как! И это потому, что я умею водить машину?

Джаг улыбнулся.

– Не только. Во-первых, мне кажется, что свое решение ты принял не с бухты-барахты, а основательно все продумав; во-вторых, ты умеешь стрелять, а это немаловажно. Более того, ты знаешь себе цену, качество, которое не часто встречается. И чтобы подвести черту... Ты умеешь водить машину – это нужно. Ты чернокожий, а это значит, что ты безбоязненно сможешь везде передвигаться. Этих качеств более чем достаточно для одного человека.

Собираясь выйти из комнаты, негр в последний раз обратился к Джагу:

– Возле твоей двери скачет странное насекомое. Оно уже было здесь, когда я пришел. Мне кажется, оно боится постучать в дверь. Тебя это должно насторожить...

Заинтересовавшись, Джаг подошел к двери и выглянул в коридор. Там стоял комичный персонаж, одетый в рубашку с короткими рукавами и во что-то отдаленно напоминавшее шорты, размеров на десять большие, чем требовалось их владельцу.

Присмотревшись, Джаг понял, что размеры одежды здесь ни при чем. Все дело было в поразительной худобе того, кто ее носил.

– Ты хотел меня видеть? – удивленно спросил Джаг.

– Меня зовут Армиан, но для всех остальных я Кузнечик, – едва слышно произнес новый гость. – У меня нет необходимости объяснять вам, почему...

Естественно, в объяснениях Джаг не нуждался. Никогда в жизни ему не приходилось видеть более тощего человека. Этот парень состоял из кожи и костей, а каждый его сустав, словно раздутый рахитом, выпячивался, словно специально демонстрируя брак, допущенный природой. Глядя на него, Джаг не мог не вспомнить Энджела. Вот только Армиан был уже далеко не ребенок, о чем убедительно свидетельствовал его невероятный рост, еще острее подчеркивавший худобу тела.

При росте в сто девяносто сантиметров Джаг относился к числу людей, считавшихся высокими. Армиан же был намного выше Джага.

Кроме того, у него была бесконечно длинная шея, украшенная выпирающим адамовым яблоком, которое безостановочно летало вверх-вниз, создавая впечатление движения горошины, прижимаемой к сильно натянутой коже. Голову прикрывала панама, из-под которой торчали всклоченные пряди светлых волос.

В его лице не было ничего привлекательного, за исключением удивительного взгляда прекрасных светло-зеленых глаз, которые ошеломляли океаном спокойствия, безмятежности и бесконечной доброты.

Но в мире, где никого по-настоящему не интересовала душа, взгляд Армиана не имел никакого шанса компенсировать неудачную шутку, которую сыграла с ним природа, наградив столь гротескной внешностью.

– Входи, – сказал Джаг, отступая в сторону.

Армиан натянуто улыбнулся, но эта улыбка осветила его пергаментное лицо.

– Может, не стоит... – с сомнением произнес он. – Мне не хотелось бы отнимать у вас время.

– Если ты скажешь...

– Я... я пришел, чтобы... но я понимаю, что из этого ничего не получится...

Так как Кузнечик начал уже откланиваться, Джаг схватил его за руку, остановив тем самым поспешное бегство.

– Если ты нашел время прийти сюда, я найду его, чтобы тебя выслушать, – сказал он. – Входи!

Джаг настойчиво, но соблюдая осторожность, втянул гостя в комнату. Больше всего он опасался повредить хрупкую архитектуру его скелета.

– Ну так что? – резко спросил Джаг, когда они оказались в комнате.

Тут вдруг ему стало стыдно за свое грубоватое поведение, и он пригласил гостя присесть на единственный стул в комнате, а сам устроился на краешке кровати.

– Родди едет со мной, – сказал Джаг, как только они уселись. – Он умеет водить машину, прекрасно стреляет и может передвигаться по пустыне без противогаза. Скажи, обладаешь ли ты какими-то качествами, которых нет у него?

– Я... я тоже умею водить машину, но это уже дублирование... – ответил Кузнечик и умолк.

Тишину разорвал громкий голос Джага:

– Это все?

Армиан обхватил голову руками, безнадежно роясь в памяти в поисках того, что продвинуло бы его вперед. От напряжения мысли его впалые щеки втянулись еще больше, придав скулам погребальный вид.

– Ты стреляешь? – поинтересовался Джаг.

– Не очень хорошо...

– Может, ты умеешь драться?

– Такое мне даже в голову не приходило.

– Чем ты занимался раньше?

– Когда раньше?

– До всего этого... Когда здесь еще колосились хлеба, зрели фрукты...

– Слушал, смотрел, учился, пытался поделиться знаниями, которые накопил... Не будучи способным к тяжелым работам, я учил детей в школе.

Глаза Джага загорелись интересом.

– Ты умеешь читать?

– Это, пожалуй, единственное, что я умею хорошо делать. Когда я был маленький, дети относились ко мне не очень дружелюбно, и я уединялся с книгой, мечтал... Я читал все, что мне попадалось под руку: сказки, научно-популярные журналы, романы... Можно сойти с ума от того, о чем любили писать предки.

– Ты мог бы научить читать?

– Я научил читать всю детвору двух баз.

– А взрослого человека?

Армиан выпрямился на стуле и растерянно взглянул на собеседника.

– Ребенок или взрослый, какая разница? Научиться можно в любом возрасте.

– Это... Это я говорю о моем друге Кавендише, – торопливо произнес Джаг. – Он делает вид, что умеет читать... Человек он чувствительный, и я не хочу задевать его самолюбие. Ты думаешь, что смог бы чему-нибудь его научить?

– Нужно иметь элементарное желание. Хотеть, это уже почти знать.

– В таком случае, договорились, – сказал Джаг, вставая. – Ты едешь со мной.

– Это... это правда? – пробормотал Армиан, распрямляя, словно складной метр, свое бесконечное тело.

– Выезжаем завтра на рассвете. Сегодня вечером соберемся, чтобы подготовить все необходимое в дорогу.

– А если не вернемся? – спросил Армиан.

Джаг пожал плечами.

– Я уверен, что вернемся, – сказал он. – В противном случае, все окажемся в лучшем из миров, и у тебя будет вечность, чтобы выполнить свое обещание.

Как было условлено, вечером они собрались, чтобы выработать план действий. Каждый высказал свое мнение по различным вопросам и составил список вещей, которые считал необходимым взять с собой.

После этого мужчины разошлись, готовясь каждый по-своему прожить до рассвета. Возможно, предстоящая ночь была для кого-то из них последней...

Джаг чувствовал себя в лагере совсем одиноким, поскольку вообще не привык жить в коммунах.

Он подошел к сторожевой вышке и по лестнице поднялся на смотровую площадку. Сняв с крючка бинокль, он приставил его к глазам и навел на линию танков.

Несмотря на предупреждение Дана, Джаг был просто поражен тем, что бинокль позволяет видеть ночью, как днем. В течение нескольких часов он не отрывал глаз от бинокля, но не обнаружил никакой активности в южном секторе. Однако главный сюрприз был впереди.

Разочарованный, Джаг возвратился в свою комнату во власти самых безумных предположений.

Погруженный в свои мысли, он разделся в полной темноте, так как не хотел понапрасну расходовать электроэнергию. Вдруг инстинкт предупредил Джага о присутствии в комнате постороннего человека.

Мгновенно замерев, он лихорадочно соображал, что следует предпринять, как вдруг комната наполнилась мягким светом настольной лампы, установленной в изголовье кровати на ночном столике.

У Джага перехватило дыхание. Изумленный, не в силах поверить своим глазам, он словно превратился в соляной столб.

Натянув простыню до подбородка, в его кровати лежала Как-цветок-только-без-буквы-я и зачарованным взглядом смотрела на него. Она и раньше могла составить приблизительное впечатление о теле Джага, но у нее не было возможности увидеть его полностью обнаженным. То, что она увидела теперь, вне всякого сомнения, потрясло ее.

Следует сказать, что телосложение Джага действительно впечатляло. Он был похож на фавна и, одновременно, на одного из тех прекрасных представителей семейства кошачьих, чье движение уже само по себе настоящее зрелище. Джага можно было сравнить – без всякого дурного умысла – с великолепным животным. Его магнетизм приводил в оцепенение, а суровый взгляд проникал в самую душу, и было невозможно устоять перед обаянием силы, исходившим от него.

Но необыкновенно развитая мускулатура была не единственным его козырем...

Тренируясь до изнеможения под руководством своего приемного отца Патча, Джаг очень быстро начал развиваться физически.

Позже были длинные пробежки за лошадьми и нечеловеческие мучения в ярме во время работы у крестьян, когда он тянул за собой плуг, телеги, выкорчевывал пни огромных деревьев. Он прошел через тяжелые физические испытания, которые выковали его необыкновенную мускулатуру.

Работа под ярмом развила потрясающие мышцы спины и плеч, скульптурно вылепила дельтовидную мышцу, рельеф которой привел бы в удивление любого ценителя атлетизма. Грудные и брюшные мышцы вздувались мощными буграми. Объем бицепсов казался просто невероятным, и при малейшем движении рук мышцы перекатывались под гладкой кожей, как литые стальные шары, бедра и ноги выглядели под стать всему остальному.

Вид могучего тела молодого симпатичного мужчины мог привести в смятение кого угодно.

Некоторое время они молчали, боясь нарушить очарование, смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, и каждый видел в зрачках другого разгорающийся огонь желания.

Наконец, молодая женщина нарушила тишину первой.

– Не в моих правилах бросаться на шею первому встречному, – сказала она. – Но мы живем в необычное время. Завтра ты уезжаешь, и я не знаю, вернешься ли. Но, в любом случае, мы обречены. И еще... мне этого ужасно хотелось, особенно...

С бешено колотящимся сердцем Джаг приблизился к кровати, осторожно потянул за простыню, а затем резко сдернул ее, обнажив точеную фигуру девушки. Плоский живот, полные, крепкие груди, изящной формы бедра...

Теряя от желания голову, Джаг опустился на колени и уткнулся лицом в теплый вздрагивающий живот Лили. Ее рука скользнула по его плечам и нежно погладила по затылку.

– Иди... сейчас... – выдохнула молодая женщина. – Я сгораю от желания.

Секунду Джаг оставался неподвижным, не сводя глаз с молодой женщины, на шее которой увидел тоненькую золотую цепочку с маленьким крестиком.

– Иди же! – взмолилась она, прерывисто дыша.

Не в силах сдержать нетерпение, она приподнялась на локте, протянула руку и обхватила пальцами напряженный член Джага. Затем ее рука скользнула к мошонке, сжала ее, но ровно настолько, чтобы не причинить боль.

Молнии засверкали в голове Джага... Он больше не принадлежал себе, раздираемый желанием до бесконечности продлить восхитительное состояние эйфории и стремлением тотчас же погрузиться в страстно желаемую им плоть.

Молодая женщина решила за него.

Она направила его к своему истекающему влагой входу, провела по всей длине раскрывшейся щели, а затем мощным толчком бросила бедра вперед и, рыча, как тигрица, буквально насадила себя на твердый стержень.

Стремительно проникнув в горячую плоть, Джаг упал на молодую женщину. Их губы встретились в страстном, всесжигающем поцелуе. Плотно прижавшись друг к другу, они пустились в дьявольскую скачку, которая быстро занесла их на седьмое небо...

Проснувшись задолго до отъезда, Джаг обнаружил, что молодая женщина исчезла. Как-цветок-только-без-буквы-я ушла бесшумно, украдкой, как и пришла.

Джаг улыбнулся, когда, посмотрев в зеркало, увидел на своей шее золотую цепочку молодой женщины. Маленький крестик сверкал на его груди тысячами искорок. Волна нежности захлестнула Джага. Эту ночь он не забудет: женщина была ненасытной, и он смог достойно ответить на ее пылкость. В конце концов, он вспомнил, что ее зовут Лили. Совсем глупо. Осознав свой промах, он улыбнулся. В любом случае, имя Как-цветок-только-без-буквы-я ему нравилось больше. Не так избито и не так скучно.

Неожиданно его улыбка погасла. Этой ночью он узнал многое: что она была женой сына Дана, что внезапно их отношения дали трещину. Ее муж ушел в группе разведчиков и не вернулся, но это ничего не меняло. В сознании жителей коммуны навсегда укоренилась верность по отношению к некоторым традицонным ценностям, и многие не поняли бы, как это молодая вдова позволила дать выход своему темпераменту. И никто, конечно, не стал бы принимать в расчет неординарный характер обстоятельств.

Джаг спокойно закончил мыться. Сейчас был не самый лучший момент для создания проблем. Имелись куда более важные дела и они требовали срочных решений. Об остальном он подумает позже. Если вернется... Так стоит ли беспокоиться о будущем заранее?

Кавендиш был бледен как мел. Его синюшные губы резко контрастировали с мертвенной бледностью лица.

Дыхание разведчика поддерживалось принудительным методом с помощью оксигенератора, наполнявшего его легкие дыхательной смесью. Биение сердца можно было наблюдать на круглом экране осциллографа.

Рядом, буквально убитый горем, стоял Джаг. Что осталось от Кавендиша, редкостного жизнелюба, каким он его знал? Как поверить в то, что эти неподвижные мощи еще недавно были телом неустрашимого бойца? Как поверить в то, что это мраморное тело когда-нибудь потеплеет?

Подчиняясь ритму биения сердца, блуждающий огонек, мерцая, рисовал на экране осциллографа загадочные зигзагообразные линии. От костра жизни осталась лишь одна искорка... Крохотный уголек, прикрытый пеплом... Сможет ли такой микроскопический уголек породить бушующее пламя?

Сутулясь, со смертью в душе, Джаг вышел из комнаты, чувствуя себя виновным. Кавендиш мог умереть в его отсутствие, и он не мог смириться с этой мыслью. Ему хотелось быть здесь, рядом, держать друга за руку, не оставлять его в такой критический момент.

Но и об остальном нельзя было забывать... Вот-вот из яиц вылупятся лягушки...

Рядом с крекинговой колонной стоял джип с установленным на заднем сиденье пулеметом. В машине уже сидели Родди и Армиан и время от времени поглядывали на часы.

Ночь отступала, и небо на востоке уже посветлело. Сумерки постепенно таяли, уступая место солнечному свету, который с трудом пробивался сквозь низкие облака, застилавшие небо.

Лагерь пробуждался ото сна. Бредя, словно лунатики, домой возвращались женщины, выполнив свою часть работы. Всю ночь с огнеметами в руках они неутомимо "подметали" огненными струями прилегающую к базе территорию, сдерживая продвижение белесой массы. Здесь же, у джипа, находился Дан в окружении немногочисленной свиты, состоявшей, в основном, из любопытствующих. Глаза у всех были тусклыми, лица – уставшими.

Совершенно очевидно, что никто уже больше ни во что не верил и, особенно, в эту последнюю экспедицию.

Речей не было. Никто не отважился на дежурные напутственные слова...

Вопреки данному себе слову, Джаг высматривал силуэт Лили. Наконец он заметил ее в стороне от всех и испытал острую радость, хотя не мог передать ей даже малейшего ободряющего знака.

Ударив ладонью по капоту машины, он подал сигнал к отъезду.

Глава 11

Джип пересек территорию базы и, перевалив через черную полосу выжженной огнеметами "манки", поехал по пустыне.

В воздухе стоял едкий запах гари и бензина. Шины с глубокими протекторами с отвратительным хлюпающим звуком рассекали белесую слизь. Раздавленные яйца разлетались в стороны, как выдавленные из виноградин косточки.

Надев маски еще на территории лагеря, Джаг и Армиан истекали потом. Сидевший за рулем Родди творил чудеса, стараясь удержать машину на прямой.

– Эта мерзость никогда не прекратит разбухать, – злобно бросил он. – У меня создается впечатление, что я еду по океану дерьма.

– Через день-другой они созреют, – процедил сквозь зубы Джаг. – Не хотелось бы мне оказаться в пустыне, когда эти твари начнут вылезать из яиц.

Негр пожал плечами.

– Здесь или в другом месте... Убежать от этого никому не удастся.

Джаг промолчал. В принципе, Родди был прав. Зачем бороться, размахивать руками, как выразился бы Кавендиш, если в любом случае спасения не было.

Джаг повернулся к Армиану, сидевшему за его спиной. Устроившись на ящике, накрытом одеялом (колени упирались ему прямо в подбородок), Армиан как никогда соответствовал своему прозвищу "Кузнечик".

– Как ты думаешь, почему вертолеты не смогли приблизиться к танкам?

– Я не могу утверждать с полной уверенностью, но это очень похоже на одну вещь, о которой я читал, и которую предки называли электромагнитным импульсом.

– Что это такое?

– Электромагнитный импульс возникает при ядерном взрыве. Образуется электрическая петля, которая через воздух проходит в землю и снова выходит в воздух, создавая направленное магнитное поле. А так как после взрыва возникает электрическое поле, комбинация двух полей рождает электромагнитный импульс.

– Ты не мог бы объяснить это попроще? – прохрипел из-под маски Джаг.

– Грубо говоря, все, что функционирует от электрического тока, мгновенно приходит в негодность, как только подвергается воздействию импульса.

– Откуда он может идти?

Армиан пожал плечами.

– Откровенно говоря, я ничего об этом не знаю. В принципе, это только предположение, попытка объяснить происходящее. Я не думаю, что этот направленный электромагнитный эффект может быть устойчивым во времени, то есть продолжительным. Танки могли стать его жертвой, тогда это объяснило бы их неподвижность, но это не относится к вертолетам, которые появились там позже. Должно быть, существуют другие причины.

– Короче, ты ничего не знаешь, – хмыкнул Джаг.

– Не много, – согласился Армиан. – Поэтому у меня возникло желание отправиться туда, чтобы понять...

– А люди, – оживился Джаг. – Экипажи танков? Они мертвы?

Армиан заколебался, его взгляд соскользнул с пулемета и перенесся на черную линию танков.

– Возможно, внутри никого нет, – наконец сказал он.

– Никого? – повторил изумленный Джаг.

– Не слушай его, – вмешался в разговор Родди и покрутил указательным пальцем у виска. – Это в его голове ничего нет!

Не имея конкретных собственных соображений, Джаг, тем не менее, не разделял точку зрения Кузнечика. Танки были выстроены в очень ровную линию, и в этом усматривался чей-то умысел. Строгое прямолинейное построение не было делом случая, здесь чувствовалась рука человека. Как обычно говорил Патч: "Если патрон в стволе, ружье обязательно выстрелит".

Раз уж танки здесь, значит кто-то намеревался использовать их для достижения точно определенной цели. Однако вопреки логике танки уже давно стояли на месте, создавая угрозу лишь своим присутствием.

По мере того как джип приближался к ним, все четче становились их контуры, танки увеличивались в размерах, заслоняя собой горизонт.

– Все, приехали, – неожиданно сказал Родди. – Впереди запретная зона!

Стрелки на приборной доске джипа метались, как сумасшедшие. Замигали лампочки-датчики.

– Прежде ученые называли это "район источника", – подал голос Армиан.

– Район источника или нет, мы останавливаемся, – приказал Джаг.

Негр бросил на него кислый взгляд.

– Если остановимся, застрянем, – предупредил он.

– Останавливаемся, – повторил Джаг.

Машина замерла. Джаг взял бинокль и встал. Впереди, метрах в пятнадцати от них, приблизительно на одной линии стояли две машины из трех, принадлежавших предыдущим экспедициям. Последняя выбрала другой угол направления движения и была брошена в нескольких сотнях метров правее.

Решив проявить осторожность, Джаг предпочел не увлекаться продвижением вперед, а сохранить джип в рабочем состоянии. Машина могла еще пригодиться для возможного возвращения.

Джаг навел бинокль на танки и увидел их как на ладони. Одновременно он почувствовал, как по его спине побежали ледяные мурашки, а в голове прозвучал сигнал тревоги. Смерть витала над этими стальными монстрами. Для Джага это ощущение было почти осязаемым. Танки излучали мощную отрицательную энергию. И в то же время возле них не было никакого движения. Повсюду царило спокойствие и абсолютная тишина.

– А не возвратиться ли нам назад? – неожиданно предложил Армиан. – На базе не так уж плохо... В любом случае нам конец...

Джаг удивленно посмотрел на Армиана, но тут в разговор вмешался негр.

– Ваши маски! – прогремел он. – Вы забываете менять фильтры! Они приходят в негодность через десять минут!

Джаг наклонился и быстро поменял фильтр на маске Кузнечика, затем ту же операцию проделал со своей маской. Покончив с этим, он тут же занялся инвентаризацией.

– Каждому из нас осталось по шесть фильтров, – сказал он, пытаясь скрыть волнение.

– Этого хватит ровно на час, – прокомментировал Родди. – Но не забывайте об обратном пути. Я не пессимист, но скажу, что мы неудачно начали путешествие. Кузнечик к тому же сдрейфил...

– Абсолютно холостой выстрел, – сказал Армиан. – Я уже чувствую себя лучше.

– Ты действительно готов к атаке? – спросил Джаг.

Армиан согласно кивнул, и Джаг решил, что пора действовать.

– Берем все необходимое и вперед! – бросил он.

Шлепая в доходящем до середины сапог плотном слое слизи, троица держала курс прямо на танки.

Через каждые три шага Родди витиевато ругался, проклиная порыв безумия, толкнувший его в ряды добровольцев.

– Я поехал, чтобы драться, а не исполнять обязанности мула! – без устали повторял он.

– С кем драться? – процедил Джаг. – Я не вижу ни одной живой души.

– Именно поэтому ему хочется драться, – ухмыльнулся Армиан. – Никого ведь нет!

– Ты, Кузнечик, лучше смотри под ноги, – буркнул негр. – Иначе споткнешься и свернешь себе шею.

Оставляя джип, пришлось забрать всю экипировку, но поскольку хилое телосложение Армиана не позволяло ему больших и продолжительных нагрузок, двум его товарищам пришлось разделить груз между собой.

Джаг шел впереди. Внезапно он остановился.

– Дальше я пойду один, – сказал он, когда до впечатляющего стального занавеса оставалось метров сто, – а вы не спеша двигайтесь вперед. Постарайтесь только не идти близко друг к другу. Разойдитесь в стороны... Дальше нести инструмент не имеет смысла, лучше не стеснять себя в движениях... Когда понадобится, вернемся и заберем...

– А если тебя убьют? – ухмыльнулся Родди.

– Если меня убьют, делайте то, что подскажут вам ноги.

На различных образцах техники, которую Джагу доводилось видеть прежде, всегда имелись то ли эмблемы, то ли какие-то отличительные знаки. На ближайшем танке, как и на остальных, не было никаких знаков или эмблем. Настоящая армия-призрак...

Вблизи танк выглядел, как истинный монстр. Неприступная крепость!

Взгляд Джага задержался на двух пулеметах, скользнул по бесконечно длинному стволу пушки, задранному высоко вверх, потом перешел на широкие, до блеска отполированные о землю гусеничные траки. Да, таким гусеницам лучше уступить дорогу...

Придя в себя, Джаг двинулся вперед, делая зигзаги, чтобы испытать терпение и выдержку возможных обитателей танка. Никакого движения. Ствол пулемета оставался в прежнем положении. Джаг вздохнул с облегчением, решив, что опасность, если и придет, то не в такой грубой и вызывающей форме.

Опасность неизвестная, особенная...

Пришпоренный острым чувством опасности, Джаг решил произвести визуальную разведку. В его памяти всплыли слова Дана: "Мы потеряли их из виду, как только они пересекли линию танков".

Джаг бросил пристальный взгляд за танк, но ничего особенного не увидел: ничего, кроме океана слизи, простиравшейся до горизонта.

Никаких следов своих предшественников он не заметил. Сердце Джага готово было вырваться из груди, когда он осторожно приблизился к танку.

Глава 12

Джаг прошел мимо гусеницы машины и медленно двинулся в коридор, образованный двумя стоящими рядом танками.

Внезапно, ощутив странное недомогание, он остановился. Его ноздри затрепетали, втягивая воздух небольшими порциями. В атмосфере явно произошли изменения, но Джаг не мог определить, какие именно. Воздух стал горьким, едким... В ушах стоял непонятный шум.

Охваченный беспокойством, Джаг огляделся по сторонам в поисках рационального объяснения происходящему. Напрасно.

Застыв в неподвижных позах в пятнадцати метрах позади, Родди и Армиан следили за его продвижением вперед. Негр держал под прицелом башню стального монстра, в то время как Кузнечик, негнущийся, словно кол, стоял с открытым ртом, сжимая в руке ремень от металлического ящика с зажигательными гранатами, который он тащил за собой.

Неожиданно внимание Джага привлекло потрескивание, которое, как ему показалось, доносилось из танка. Он подошел и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к фальшборту над гусеницей и, вскрикнув, быстро отдернул их.

Позади его товарищи вздрогнули и, как эхо, повторили крик. Родди едва сдержался, чтобы не нажать на спусковой крючок.

Оторопевший, сбитый с толку Джаг растерянно посмотрел на кончики своих пальцев, затем на то место, к которому прикоснулся. Острая боль встряхнула его, усилилась и распространилась на все запястье. Шевеля пальцами, к которым постепенно возвращалась подвижность, Джаг пытался сообразить, что же с ним только что произошло.

Поначалу он готов был сказать, что обжегся: по крайней мере это соответствовало его ощущению. Смущало только то, что ожогу предшествовал невероятный холод...

Не переставая массировать фаланги пальцев, Джаг попятился. Пальцы одеревенели, их пронизывало болезненное жжение; согласно этим ощущениям танк являлся настоящей ледяной глыбой, олицетворением космического холода. Но, находясь в его власти, машина не была даже покрыта тонким слоем инея, что выглядело не вполне естественно.

Осторожный, переполненный неясными подозрениями, Джаг вытащил из ножен свой излюбленный нож и поискал глазами точку на танке, на которой можно было бы кое-что проверить. Он остановил свой выбор на головке огромного болта одного из колес и прикоснулся к ней острием ножа.

Буквально через несколько секунд лезвие начало приобретать синеватый оттенок, покрываясь созвездием микроскопических белых звездочек.

Внезапно оно резко, с хрустальным звоном сломалось.

На мгновение Джаг замер, глядя на обломок ножа, затем двумя пальцами, совершенно не прилагая усилий, докрошил его маленькими кусочками до рукоятки, словно речь шла о пересохшем табачном листе.

– Невероятно! – выдохнул он, вставая.

Случившееся не укладывалось у него в мозгу: закаленное лезвие, сработанное из лучшей стали, не могло вот так просто рассыпаться в пыль!

Джаг с опозданием подумал о том, что могло бы случиться с его рукой да и с ним самим, и у него закружилась голова.

– Джаг! – с волнением в голосе крикнул Родди. – Что стряслось? Неприятность?

Жестом руки Джаг подал ему знак замолчать.

Вывод напрашивался сам собой. Было очевидно, что никто не мог находиться внутри машин, если только все они были такими же, как этот танк. Это было то, в чем можно было быть совершенно уверенным. Пока что этот вывод являлся единственным результатом, полученным от похода Джага. В остальном, все оставалось по-прежнему. Впрочем, нет... Все стало казаться еще более запутанным.

Значит, сначала Джаг испытал обжигающий холод своими пальцами, затем опробовал его действие ножом... Внезапно у Джага возникло тревожное предчувствие, и он, решив довериться инстинкту, попятился назад.

Легким свистом он привлек внимание своих товарищей и крикнул:

– Можете подойти! Но ни в коем случае не прикасайтесь к танкам.

Бросив свой груз, Армиан первым оказался рядом с Джагом. Более подозрительный Родди шел с такой осторожностью, словно брел по логову гремучих змей. Его темное лицо с каждой секундой серело все больше и больше и блестело от обильно проступившего пота.

Когда они оба оказались рядом, Джаг поделился с ними своими личными соображениями, что оказалось не таким уж простым делом, принимая во внимание необычный характер его открытий, а также неудобства, которые создавала маска.

Скептически настроенный Армиан собрался было пройти за танки, но Джаг резко осадил его криком:

– Ни с места!

Увидев, что у Родди глаза полезли из орбит, он принялся объяснять.

– Парни, которые побывали здесь до нас, исчезли, перешагнув линию танков, – сказал он. – Не лишним будет проявить осторожность.

С этими словами Джаг швырнул то, что осталось от ножа, в сторону кормы танка. Рукоятка закувыркалась в воздухе, окуталась искрящимся облачком, а затем просто-напросто исчезла, словно проглоченная невидимым ртом.

При виде такого зрелища мужчины замерли, затем обменялись ошеломленными взглядами. В глазах друг друга они, словно в зеркале, могли прочитать собственное потрясение.

– Это... Это невозможно! – прохрипел Армиан. – Он исчез? Нож... Он испарился!

Внезапно вокруг распространился сильный горький запах и воздух наполнился странным потрескиванием.

– У меня такое ощущение, будто муравьи ползут по ногам, – вдруг пожаловался Родди.

– Будет лучше, если мы как можно быстрее унесем отсюда ноги, – поморщился Джаг.

Не мешкая ни секунды, они пошли прочь от танка и, не останавливаясь, шли до тех пор, пока не исчезло неприятное ощущение дрожи в теле.

– Черт возьми, я забыл гранаты! – воскликнул Армиан и, повернувшись, шагнул назад.

Джаг схватил его за руку и не пустил дальше, тем самым сохранив Кузнечику жизнь.

Метрах в тридцати от них возникло странное голубое сияние, которое окружило ящик с гранатами. Металлическая упаковка задрожала под воздействием сильнейших электрических разрядов. Ее контуры завибрировали, потеряли четкость, и вдруг ящик взорвался.

– Дерьмо! – рявкнул Родди. – Что это может быть?

Светящаяся сфера взмыла вверх и стремительно ушла за линию танков, где тут же исчезла, не оставив следа. Ящика больше не было, но на неповрежденной слизи остался, тем не менее, прямоугольный отпечаток, свидетельствуя, что увиденное людьми не было сном.

– Вероятно, так погибли разведчики из предыдущих экспедиций, – сказал Джаг. – В некотором смысле, их поглотила эта стена.

– Какая стена? – спросил негр с тревогой в голосе.

– Это я так выражаюсь... – ответил Джаг, поднося к глазам бинокль.

– Стена или не стена, но здесь что-то много неясного, – пожал плечами Родди.

Джаг протянул ему бинокль.

– Внимательно посмотри на землю на линии последнего звена гусеницы танка, – посоветовал он.

Негр ничего не обнаружил и зло выругался.

– Смотри лучше, – потребовал Джаг.

Покрутив верньер наводки на резкость, негр в конце концов заметил...

– Такое впечатление, что пустыня не везде одинакова по цвету.

Армиан тоже навел бинокль на указанное Джагом место и завопил:

– Да, это так! Слой слизи заканчивается точно на линии последнего звена... Дальше пошло что-то менее пенистое и более белое... – несколько секунд он колебался, а затем добавил: – Это снег.

Негр покрутил указательным пальцем у виска.

– Снег здесь? – хохотнул он. – Ты в своем уме? В этих краях не выпало ни одной снежинки с тех пор, как здесь обосновались мои предки. А это было очень давно. И никогда раньше снега тут не было. Что ты несешь?

– Он говорит правду, – сказал Джаг. – Это действительно снег. Я готов спорить на что угодно.

Не скрывая раздражения, Родди в сердцах швырнул ружье в белую пену.

– Каких только глупостей я не наслушался, но такие слышу первый раз в жизни! Вы хоть знаете, какая здесь температура воздуха днем? Тридцать градусов! И при этом солнце закрыто облаками! Где вы видели снег при таком климате?

Отняв бинокль от глаз, Армиан оставил его висеть на своей чахлой груди. У него был задумчивый вид, но глаза лихорадочно блестели.

– Эти танки появились из другого времени, – заявил он, пристально вглядываясь в линию бронированных монстров.

Он смотрел на них как зачарованный.

Джаг и Родди недоуменно взглянули на него, не совсем уверенные, что все правильно поняли.

– Что ты такое болтаешь, Кузнечик? – пробормотал неф.

– Я говорю, что эти танки появились из другого времени, – убежденно повторил Армиан.

Негр нахмурился, долго чесал затылок, потом поднял глаза к небу.

– Если хочешь знать мое мнение, парниша, уже пора менять фильтр. Джаг, это относится и к тебе. Когда начинают видеть снег при тридцати градусах выше нуля, это говорит о том, что мозги начинают плавиться.

Армиан пожал плечами и возразил:

– Это единственно правдоподобное объяснение, даже если оно кажется тебе безумным. Танки появились из прошлого и не принадлежат сегодняшнему дню.

– Каким образом? – заинтересованно спросил Джаг.

– А почему не из будущего? – ухмыльнулся Родди.

– Потому что эти машины устарели. Они – отражение старой эпохи.

– Но как они оказались здесь и именно в таком построении? – спросил Джаг.

Армиан ответил, не задумываясь:

– Речь, вероятнее всего, могла бы идти о трещине во времени, – установилась мертвая тишина, которую Кузнечик сам же и нарушил: – О разрыве пространственно-временного континуума, если это вас больше устраивает.

Негр сочувственно посмотрел на него.

– Меня ничего не устраивает и особенно – несуразные объяснения! Разрыв произошел в твоей голове! Это точно! И боюсь, что никакие фильтры не смогут его соединить!

Жестом руки Джаг поставил в споре точку, заставив гиганта замолчать.

– Продолжай! – потребовал он, обращаясь к Кузнечику. – Выскажи свою мысль до конца!

Армиан медленно покачал головой и, подбирая слова, заговорил:

– Время – это бесконечная череда мгновений! Таким мы его воспринимаем... Но в действительности оно сравнимо с вещами, окружающими нас... Оно связано с пространством, с движением... В принципе его нужно рассматривать как четвертое основное измерение. Мы знаем длину, высоту и ширину. К этому мы должны присовокупить время, которое тоже относится к параметрам существования материи...

Джаг, словно околдованный, слушал Армиана. Ему не всегда удавалось понять смысл того, о чем говорил Кузнечик, но он обнаружил в себе жажду знаний, которые – какие тут могут быть сомнения! – просто не способны навредить человеку. Возможно, старый Патч не был достаточно подкован в этом плане... Хотя, если хорошенько поразмыслить, то Джаг смог добраться сюда лишь благодаря знаниям, полученным от старика. Армиан был почти одного возраста с Джагом, но он всегда жил в безопасности и не испытывал необходимости драться с противником не на жизнь, а на смерть. Таким образом, их знания могли дополнить друг друга. Джаг знал технику борьбы, приемы выживания, а парнишка...

Дойдя в мыслях до этого момента, он отметил, что все время считает Армиана подростком, тогда как они почти одногодки.

– Как только начинаешь рассматривать время, как обычный параметр, все становится более понятным, – продолжал Армиан. – Время материально, почти осязаемо, и вполне можно допустить возможность катастрофы. Например, сдвиг или трещина...

– Понадобится черт знает какое количество всякого материала, чтобы заделать эту щель, – ухмыльнулся Родди.

– Откуда же все это на нас свалилось? – спросил Джаг.

Армиан наморщил лоб.

– Я могу это объяснить только падением орбитальной станции...

– Она упала на западной окраине! – пожав плечами, сказал негр.

– Я предлагаю лишь гипотезу, но пренебрегать ею не стоит. Я читал истории, в которых описывались приблизительно такие же ситуации. Только в данном случае происходит обратное: все исчезает, попадая в некую брешь.

– Получается, что эти танки исчезли из прошлого? – с недовольным выражением на лице спросил Родди.

Пожав плечами, Армиан показал на стену из танков и произнес:

– Этим танкам, как минимум, лет сто и, естественно, делать им здесь нечего, тем не менее, они как ни в чем ни бывало стоят перед нами, – он сделал паузу и продолжил: – Нельзя исключать и такую возможность: разведчики предыдущих групп не погибли, а просто оказались по другую сторону временной трещины.

– Где, где? – удивился Родди.

– По ту сторону трещины.

– И что же за ней есть? – занервничал негр.

Армиан протяжно вздохнул, и стекла его противогаза тут же запотели.

– Есть только один способ узнать это...

– Ты рискнешь отправиться туда? – спросил Джаг.

– Если у меня не останется выбора, да.

– А кто тебе сказал, что ты вернешься невредимым? – допытывался Джаг. – Танки холоднее льда, а их экипажи мертвые.

– Танки еще не вышли из темпоральной трещины, – объяснил Армиан. – Они еще находятся почти в газообразном состоянии. В бинокль хорошо видно: у кормовой части танков достаточно расплывчатые контуры. Надо освободить один и продвинуть его на несколько метров вперед.

– Для чего? – выкрикнул Родди.

– Экипаж танка мог бы нас во многое посвятить, рассказав, кто они, откуда взялись и какая опасность поджидает нас по ту сторону трещины...

Джаг едва заметно поморщился.

– Располагай мы даже самой мощной лебедкой, нам и тогда не удалось бы осуществить твой план, – сказал он убежденно. – Этот дикий холод превратил бы тросы в стеклянные... И нельзя бросаться очертя голову в ту брешь, не представляя себе, на что там можно нарваться.

– Еще немного потрепите языками, и все разговоры прекратятся сами собой, – сказал Родди, подбирая из слизи ружье.

В ответ на вопрошающие взгляды товарищей он ткнул указательным пальцем в какой-то черный комок, который неловко выбирался из клейкой слизи.

– А вот и наша первая лягушка! – объявил он. – Или это "недоношенная" тварь, или они "полезли". Если так, то эти "красивые цветы" вскоре расцветут по всей пустыне.

В пятидесяти метрах от них барахталось безобидное на вид земноводное, выбираясь из защитной оболочки.

Вскинув ружье к плечу, негр вдребезги разнес тварь и быстрым взглядом окинул пустыню.

– Сколько у нас есть времени? – спросил Джаг.

Родди пожал плечами.

– Трудно сказать... Поначалу они выползают не очень быстро, и их можно сдержать. Затем хлынут, как прилив. Пейзаж оживет, зашевелится... Они будут повсюду... Все будет покрыто их телами. Полезут друг на дружку и в конце концов образуют слой пятидесятисантиметровой толщины. Никому не удастся скрыться от них.

Пораженный этой апокалипсической картиной, Джаг от отвращения передернул плечами.

– Лучше совершить прыжок в неизвестное, чем оставаться здесь, – заявил он негру и, посмотрев на Армиана, сказал: – Иди к джипу и расскажи по рации Патриарху о том, что мы обнаружили. Скажи ему, что есть возможность выйти отсюда, но мы не знаем, куда приведет нас этот выход. Дан должен найти способ доставить сюда всех людей или, по крайней мере, тех, кто этого захочет. Еще попроси у него оснащение и технику для буксировки и побыстрее.

– Что именно?

– Передвижную лебедку, тросы, крюки... И пусть вертолетом нам подбросят три огнемета.

Негр с недоумением посмотрел на него.

– Огнеметы? – переспросил он.

Джаг утвердительно кивнул головой и сказал:

– Попытаемся разморозить один из этих танков.

Глава 13

Когда Джаг и Армиан уже заканчивали смену фильтров в своих масках, рядом с джипом опустился вертолет. Родди продолжал наблюдение за пустыней, время от времени открывая огонь из ружья. На данный момент он уже поразил шесть целей.

После мучительных размышлений Джаг все же решил принять на веру гипотезу Армиана. Эти танки вполне могли появиться из другого времени. Если это действительно так, было бы весьма неплохо допросить экипажи танков, если танкисты, конечно, не погибли от холода или от чего-то другого.

Чтобы выяснить это, следовало вытащить хоть один танк из западни темпоральной трещины. А пока танк существовал в виде чрезвычайно плотного газа, температура которого была на пару сотен градусов ниже точки замерзания воды.

Пилотом вертолета оказался старый знакомый – рыжеволосый Огден.

– Скоро подъедут грузовики, – сказал он, когда Джаг и Армиан подошли к вертолету, чтобы выгрузить инструмент. – Ну как, нашли решение проблемы?

– Еще нет, – ответил Джаг, – ищем...

Рыжий демонстративно громко вздохнул.

– Мне пора возвращаться, – буркнул он сквозь маску. – Эти мерзкие лягушки начали появляться в восточном и северном секторах. Жеребьевку уже провели... Менее чем через час счастливчики покинут базу.

У Джага чесался язык спросить, достался ли выигрышный номер Лили, но он решил не привлекать к молодой женщине излишнее внимание посторонних ради удовлетворения своего любопытства.

– Возможно, нам удастся найти выход для всех... – помолчав, произнес он.

– Я не думаю, что ваш трюк получит большую поддержку, – сказал пилот. – Никто не захочет подвергать себя неизвестной опасности. Люди считают, что лучше возвести высокую стену вокруг лагеря. Они полагают, что это в достаточной мере их обезопасит.

– Глупость! – бросил Джаг, словно сплюнув. – Под слоем слизи скрываются миллиарды яиц! Дандробаты сметут лагерь в одно мгновение.

Огден безразлично пожал плечами.

– Такое не исключено, но большинство придерживается противоположного мнения. Ладно, мне надо лететь. Я привез вам еще запасные фильтры. Удачи!

Когда он направился к вертолету, пустыня украсилась фонтанами белесой пены: приближались грузовики.

В нескольких сантиметрах от посадочного полоза вертолета из слизи выбралась лягушка – красная, словно вареный рак.

Несколько раз встряхнувшись, она сбросила с себя остатки желеподобной оболочки. Фиолетовая пленка почти полностью закрывала ее глаза. Долгое время лягушка не делала никаких движений, нерешительно и подслеповато разглядывая странный мир, который ее окружал.

Выстрел вспугнул ее. Она мгновенно напряглась и одним прыжком оказалась в кабине вертолета. Шлепнувшись с отвратительным мокрым звуком на сиденье пилота, она перепрыгнула на соседнее и заползла под лежавшие на нем бумаги.

В этот момент рыжий подошел к вертолету. Он забрался в кабину и, устроившись поудобнее, запустил двигатель, машинально пробурчав какое-то ругательство.

У Огдена редко бывало хорошее настроение, сегодня же оно было просто паршивым. Неудачи неотступно преследовали Огдена. На восемь пилотов лагеря приходилось только четыре вертолета. Жеребьевка оказалась для Огдена несчастливой, и он не попал в число тех, кто подлежал эвакуации. Этим и объяснялось мрачное настроение пилота.

Огден даже подумывал о том, чтобы силой вырвать свой шанс и убежать одному. Однако бак его вертолета был заправлен не полностью. В принципе Огден мог ускользнуть даже сейчас. Но на сколько хватит горючего? Он бросил взгляд на датчик топлива. Того, чем он располагал, хватит лишь на половину пути, а этого, разумеется, недостаточно, чтобы спастись. У него оставался единственный шанс, и он решил его использовать.

Джагу Огден оставил мизерное количество фильтров, а большую часть припрятал для себя. После того, как закончится топливо, он сможет двигаться пешком.

Если регулярно менять фильтры, шанс спастись может стать реальностью. Одетый в непромокаемый комбинезон, он избежит многих неприятностей. По крайней мере, это гораздо лучше, чем просто сидеть на базе и ждать какого-то чуда.

Вертолет взлетел. Огден принял окончательное решение – бежать одному, взять курс на восток и лететь по заранее намеченному маршруту.

Он протянул руку к карте, которую положил на соседнее кресло. Прикоснувшись к чему-то мягкому и осклизлому, Огден мгновенно отдернул пальцы, сбросив карту на пол. На сиденье он увидел красного цвета лягушку размером с теннисный мяч.

Огден заорал. Его охватила паника. Он подпрыгнул, и вертолет, потеряв устойчивость, закачался в воздухе.

Выровняв машину, Огден попытался перебороть страх, убеждая себя в том, что не дотронулся до этой мерзкой лягушки. Просто ему показалось... Конечно, показалось, ведь он не испытывает никаких неприятных ощущений.

Необходимо было срочно избавиться от этой твари. Он лихорадочно думал, как осуществить эту операцию, как вдруг его взгляд упал на руку. Она прямо на глазах приобретала фиолетовый цвет. Кожа стала лопаться, по кисти медленно потекла беловато-розовая жидкость. Отвратительная одутловатость поднялась к бицепсу и перешла на плечо, буквально выворачивая суставы и причиняя нестерпимую боль. В области шеи начались ужасные спазмы, сопровождаемые каким-то болотным бульканьем в горле. По всему телу спонтанно вырастали огромные нарывы и тут же лопались, высвобождая потоки сукровицы.

Огден услышал треск собственных костей: его тело стремительно разбухало. Маска свалилась с деформированного, полуразложившегося лица.

Мгновенно образовавшаяся глаукома ослепила пилота. Опухоль размером с голову ребенка блокировала дыхание. Грудная клетка лопнула и стала похожей на покореженную арматуру. Голова быстро увеличилась до невероятных размеров. Под неудержимым напором плоти трещала и рвалась одежда. Глаза вылезли из орбит, а ногти, словно стальные крючья, впились в кожаную обшивку кресла.

Рыжий давно уже был мертв, но продолжал увеличиваться в объеме, заполняя собой внутреннее пространство вертолета.

Пузырящаяся, лопающаяся плоть с омерзительным чмокающим звуком приклеивалась к стенкам кабины и повисала на них отвратительными гроздьями.

Рыжий взорвался, как граната.

Вертолет волчком завертелся вокруг своей оси и камнем полетел вниз.

Над пустыней взметнулся огненный сноп взрыва. Джаг и его товарищи ошеломленно замерли, глядя на медленно падающие, охваченные пламенем обломки вертолета.

Длина тросов неизбежно увеличивала вероятность их разрыва, но в сложившихся обстоятельствах у Джага не было другого выбора.

Подойти вплотную к танкам не представлялось возможным из-за опасности подвергнуть себя воздействию электромагнитного импульса, столь "дорогого" душе Армиана.

Повернувшись лицом к танку, Джаг вдруг почувствовал, что кто-то за ним пристально наблюдает. Минуту он стоял не шевелясь, вглядываясь в смотровые щели танка, но никакого движения не заметил. Казалось, внутри стальной машины все вымерло, по крайней мере никаких звуков оттуда не доносилось.

Родди и Армиан с огнеметами в руках подошли к Джагу.

Указав на передние ведущие колеса, он приказал:

– Встаньте с обеих сторон танка и жарьте их, пока не расплавятся! Здесь мы будем цеплять крюки.

Затем он повернулся к шоферам грузовиков и отдал команду:

– Тронетесь с места только после того, как я подниму руку вверх. И постарайтесь выжать из своих машин все возможное.

Молча кивнув, двое мужчин заняли свои места в кабинах. Джаг в последний раз проверил натяжение тросов, внимательно посмотрел на танк, затем взял крюки-пауки и подал сигнал Родди и Армиану. Тут же заработали огнеметы, обрушив две мощные огненные струи на колеса танка.

Огнеметы гудели, словно адские доменные печи. Языки пламени жадно лизали сталь, но она, похоже, ничуть не разогревалась.

– Добавьте мощности! – потребовал Джаг.

– На пределе! – крикнул Родди, отворачивая лицо от невыносимого жара.

Постепенно – а может, это был лишь оптический эффект, вызванный ослепительным светом горелок, – цвет колес стал изменяться.

Рискуя сжечь маску, Джаг наклонился. Да, так оно и есть – сталь разогревалась. По телу Джага пробежала волна нетерпения. Его руки напряглись, сжимая крючья буксирных тросов.

Он начал мысленно отсчитывать секунды, задавая себе вопрос, с какой скоростью поднимается температура танка. Сколько еще ждать?

Под действием пламени, изрыгаемого огнеметами, слизь, налипшая на гусеницы, свертывалась, а яйца лопались, как зерна кукурузы. Отвратительный запах паленого окутал танк.

– Чего ты ждешь? Чтобы мы свалились с ног? – крикнул негр, выпучив глаза.

Волоски на предплечье Джага шевелились, обдаваемые волной горячего воздуха.

Сделав глубокий вдох, Джаг по-звериному зарычал и ринулся вперед. Первый крюк он зацепил за выемку колеса и резко натянул трос, обеспечив тем самым надежный захват. Сделав знак негру продолжать разогрев, он перешел на противоположную сторону танка, где работал Армиан.

Зацеп второго крюка также не вызвал никаких трудностей. Джаг, взметнув руки вверх, издал торжествующий крик.

Взревели двигатели грузовиков, и мощные машины медленно двинулись с места. Натянувшиеся тросы зашипели, словно змеи.

Отступив в сторону, Джаг крикнул своим товарищам, чтобы они продолжали разогревать колеса, как вдруг увидел, что стальной монстр вздрогнул и продвинулся вперед на несколько сантиметров.

Хотя это движение было совершенно ничтожным, оно внезапно разорвало пелену времени, открыв на мгновение тайну бездны: жуткий мрак далекой войны. И сквозь узкую брешь Джаг увидел монолит страдания, вырванный из книги Истории: груды безжизненных, искалеченных танками тел, стоявшие на коленях люди плакали и умоляли о пощаде, но смерть накатывалась на них, как мощный, опустошающий прилив. Красный от крови, затвердевший снег ледяным саваном покрывал место бойни.

Внезапно пустыня позади танков начала пульсировать, подобно мягкому животу ящерицы. Одна за другой там стали возникать безумные картины прошлого, вспыхивая на долю секунды и исчезая, как искорки на щетках работающего генератора. Скорость смены изображений постепенно увеличивалась, и, наконец, все вокруг слилось в сплошном мерцании.

Джагу вдруг стало страшно от возникшего предположения. Но нет, он не ошибся: темпоральная трещина сокращалась, втягивая в себя все, что находилось поблизости.

Первым вихрь подхватил Родди. Поток вращающегося воздуха накрыл его, оторвал от земли, беспорядочно завертел и бросил со скоростью снаряда прямо в пасть открывшейся дыры.

Джаг чуть не последовал за негром, но успел ухватиться одной рукой за трос, а второй – в безотчетном движении – за предплечье Армиана, который уже завис в воздухе.

– Не бросай меня! – крикнул Кузнечик, обезумев от страха.

Джаг почувствовал, как напряглись его мышцы, готовые вот-вот затрещать и разорваться, словно лоскутки шелка. Он взвыл от боли, и его крик соединился с криком Армиана.

Десять раз, сто раз в течение нескольких секунд Джаг чуть было не разжал руку. Было очень трудно держаться за трос, невероятно трудно... Словно нейлоновые нити, лопались капилляры и мелкие сосуды на накачанном бицепсе Джага.

Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, Джаг, не разжимая пальцы, позволил своей руке чуть скользнуть вдоль стального троса.

Трещина во времени продолжала сужаться, и вскоре ураганный ветер начал утихать.

Танки исчезли. Подхваченные водоворотом времени, они один за другим канули в бездонный провал...

Наконец брешь захлопнулась, и круговерть прекратилась так же неожиданно, как и началась.

Джаг рухнул наземь рядом с Армианом, которого по-прежнему держал за руку, и потерял сознание.

В пустыне снова воцарилось спокойствие. Все замерло, повисла кладбищенская, давящая тишина.

Под натянутыми тросами лежали распростертые тела Джага и Армиана. Застывшие грузовики, казалось, все еще тянули последний танк, словно нелепый лемех какого-то сюрреалистического плуга. Из плотной слизи торчали головы лягушек дандробат.

Было тихо. Казалось, остановилось само время.

Джаг осторожно шевельнулся. Он чувствовал себя разбитым, лишенным сил, истерзанным, как тряпичная кукла, побывавшая в руках невидимого весельчака-исполина.

Джаг медленно приоткрыл глаза, словно боясь снова окунуться в пережитый ужас... Прямо перед собой он увидел только один танк. Гримаса боли исказила лицо Джага, когда он приподнялся и осмотрелся... Рядом с ним, чуть дыша, лежал Армиан. Придя в себя, Джаг осторожно поиграл мышцами, проверяя, нет ли серьезных травм. Ссадины, которые сейчас жгли огнем, не очень-то беспокоили его: через некоторое время боль утихнет, и от них не останется и следа.

Но все это было мелочью по сравнению с тем, что произошло здесь несколько минут тому назад. Никто, наверное, не назвал бы поступок Джага героическим и блестящим. Его поспешная инициатива закончилась полным провалом. Кроме того, он виновен в исчезновении и, конечно же, гибели Родди; он виновен в том, что захлопнул дверь последней надежды на спасение, ведь опасность ужасной смерти от лягушек дандробат осталась прежней.

Дуя на обожженную тросом ладонь, Джаг осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на красноголовой лягушке, которая на три четверти вылезла из своей защитной оболочки. Положение тела и неподвижность земноводного заинтриговали Джага, и он осторожно приблизился. Опасливо косясь на мерзкую тварь, Джаг присел на корточки. Лягушка казалась мертвой. Ее словно парализовало в тот момент, когда она собиралась выпрыгнуть из слизи.

Не желая рисковать, Джаг обернул руку носовым платком и чуть прикоснулся к лягушке, которая тут же рассыпалась, словно статуэтка, составленная из стеклянных кристалликов.

От неожиданности Джаг вздрогнул и с подозрением посмотрел на свою руку. Подумав, он размотал платок и воткнул палец в слизь, которая оказалась рыхлой и сыпучей, как песок.

Растерянный, Джаг мучительно пытался сообразить, что бы это значило, как вдруг его внимание привлек какой-то скрежещущий звук.

Джаг посмотрел в сторону танка и увидел, как ствол пушки плавно опускается вниз!

Глава 14

Грохот выстрела и свист снаряда разорвали тишину пустыни. Первый грузовик вспыхнул огненным шаром. Языки пламени взметнулись вверх, словно старась лизнуть странно неподвижные облака.

Башня танка дрогнула и пошла в сторону. Раздался очередной выстрел, и второй грузовик превратился в кучу искореженного металла, из которой повалил густой, черный дым.

Стальной монстр внезапно ожил: взревел запущенный двигатель, и танк тронулся с места, превращая слизь под гусеницами в мелкую белую пыль.

Загипнотизированный этим зрелищем, Джаг стоял как вкопанный. И только увидев Армиана, вытянувшегося во весь свой громадный рост прямо на пути танка, он сбросил с себя оцепенение, парализовавшее волю, сознание и тело.

Когда танк был всего лишь в нескольких метрах от парня, Джаг с криком прыгнул вперед. Он упал рядом с Армианом, вцепился в него, и вместе с ним, словно шар, выкатился из-под гусениц танка.

Танк наехал на огнемет, и из-под гусениц вылетел сноп малинового пламени.

Все еще находясь в объятиях Джага, Армиан неожиданно открыл глаза и спросил:

– Что произошло?

И тогда, впервые с того момента, как он пришел в сознание, Джаг заметил, что они без масок. Смерч сорвал их, когда они боролись с безумной воздушной стихией.

– Где остальные танки? Где Родди? – спросил Армиан, окончательно приходя в себя.

Джаг сильно сжал его руку и показал на танк, остановившийся в нескольких метрах от них. Экипаж танка явно намеревался уничтожить все, что находилось в пределах его досягаемости. Но пейзаж пустыни, вероятно, озадачил танкистов, и они пытались сориентироваться, попять, где находятся...

Прижав Армиана к себе, Джаг перекатился с ним ближе к правой гусенице танка. Основываясь на своих наблюдениях, Джаг сделал вывод, что экипаж лишен бокового обзора, а это означало, что опасность с этой стороны являлась наименьшей.

– Мы... без масок, – вдруг выдохнул Армиан, осознав, наконец, очевидный факт.

– Этим займемся позже, – бросил Джаг. – Сейчас наибольшую опасность представляет экипаж танка. Они, наверное, совершенно растерялись в своей консервной банке. С минуты на минуту полезут наружу...

Армиан согласно опустил веки. Они бесшумно поднялись и проскользнули за корму танка. Смерч унес в бездну весь их инструмент и оружие. Джаг вытащил нож из-за голенища сапога. Кузнечик решил тоже вооружиться и начал лихорадочно расстегивать ремень своих брюк.

Поначалу такое средство защиты показалось Джагу довольно сомнительным, но его мнение изменилось после того, как Армиан показал, что речь идет о праще. Кузнечик порылся в карманах и извлек несколько блестящих стальных шариков размером с голубиное яйцо.

– Этой штукой я убивал даже грифов, – решительным тоном уточнил он.

Джаг попытался изобразить улыбку. Да, вооруженные ножом и пращой, они выглядели не слишком грозно.

И вдруг в тишине послышался щелчок замка башенного люка. Джаг и Армиан затаили дыхание.

Крышка люка чуть приподнялась и медленно-медленно поползла в сторону.

Джаг замер, не дыша. Если тот, кто приоткрыл люк, заподозрит неладное, он тут же захлопнет свою железную бочку и на этом все закончится. Просто чудо, что до сих пор их не обнаружили. Такое везение можно было объяснить лишь стремительностью развития событий...

Танкисты, выглядывая через смотровые щели, вероятно, задавали себе тысячи вопросов. Прежде всего они недоумевали, конечно, по поводу своего местонахождения. Беспокоила их, естественно, и судьба остальных танков. Таким образом, кто-то из танкистов должен был обязательно выйти наружу.

В ожидании этого момента Джаг внутренне собрался, напряг мышцы. Ощущение близости боя наэлектризовало его до такой степени, что он совершенно перестал чувствовать недомогание. Все боли, накопившиеся в нем за последнее время, улетучились, словно по мановению волшебной палочки.

Наконец крышка люка замерла, и Джага сразил новый сюрприз: женщина! Этим танком управляла женщина!

Вначале он увидел потертую фуражку, украшенную эмблемой с изображением черепа, и светлые волосы, водопадом ниспадавшие на комбинезон из черной кожи. Девушка наполовину вылезла из люка, уперлась руками в его края и перебросила на броню обутые в сапоги стройные ноги.

Вдоволь насмотревшись на танкистку, Джаг сделал глубокий вдох и бросился вперед.

Наделенная каким-то шестым чувством, девушка обернулась, сжимая в руке "люгер". Появление Джага, казалось, ничуть не удивило ее, а скорее наоборот... Гримаса ненависти растянула ее ярко накрашенные губы, и она выстрелила.

Пуля обожгла Джагу щеку и, попав в гусеницу, с кошачьим мяуканьем ушла в небо. Озверев от порохового запаха и близости смерти, Джаг грубо столкнул девушку с танка. Вцепившись друг в друга, они покатились по шершавой броне и свалились наземь. Фурия в черной коже дралась, как разъяренная львица: царапалась, кусалась, выскальзывала из рук Джага, который, успокоившись после первой вспышки гнева, не решался в полной мере воспользоваться своей силой. В то же время он понимал, что если затянет эту нелепую борьбу, с него живого сдерут шкуру и разделают, как крольчонка.

– Все, достаточно! – неожиданно прорычал он.

Проделав незамысловатый пируэт, он оседлал неугомонную девицу, цепко схватил ее за воротник куртки и утихомирил нокаутирующим свингом по подбородку. Этим ударом нельзя было свалить быка, но в нем оказалось достаточно убедительности и веса, чтобы погрузить блондинку в состояние полного покоя.

Тяжело дыша, Джаг начал искать пистолет, который во время борьбы отлетел куда-то в сторону. Внезапно Армиан пронзительно крикнул:

– Берегись, Джаг!

Опытный боец, ученик суровой школы Патча, Джаг, не медля ни секунды, метнулся в сторону и тут же услышал стаккато автоматной очереди. Несколько раз перекатившись через себя, он увидел пунктирную линию взбитых пулями фонтанчиков слизи в том месте, где только что находился.

Армиан тем временем, отступив от танка, размахивал своей пращой. Воздух запел, стальной шарик с огромной скоростью вылетел из кожаной петли и поразил автоматчицу-брюнетку в висок.

Глаза девушки остекленели, автомат выпал из ее рук и, загремев по броне, скатился на землю. Брюнетка качнулась и завалилась в сторону передней части танка. Решив оградить себя от неприятных сюрпризов, Джаг вскочил на ноги, подобрал оружие убитой и взобрался на танк. Он сунул ствол автомата в люк и замер, держа указательный палец на спусковом крючке. Но его ожидание оказалось напрасным – в танке больше никого не было. Джаг облегченно вздохнул и повернулся к Армиану.

– Не будь тебя, мои кости навсегда остались бы здесь.

Тот пожал плечами и улыбнулся.

– Ничего особенного. Она была все-таки покрупнее грифа.

Перед тем, как спрыгнуть на землю, Джаг окинул взглядом вторую девушку. Шлем из мягкой кожи обрамлял нежный овал лица, а меховая куртка пестрела на груди металлическими значками, значения которых Джаг не знал. Возможно, это были какие-то знаки отличия. Джаг не смог сдержать дрожь... Армия женщин. Армия прошлого, если верить Армиану. На молодой женщине были кожаные брюки и высокие сапоги из блестящей, мягкой кожи.

Не теряя понапрасну время, Армиан обследовал танк и вскоре подошел к Джагу в состоянии крайнего возбуждения.

– Я думаю, что знаю, откуда они появились, – сказал он, в то время как Джаг машинальным жестом закрывал светло-карие глаза брюнетки.

Увидев, что девушка мертва, Армиан забормотал:

– Я... сожалею... я не хотел...

Джаг ободряюще пожал ему руку.

– Или – она, или – я! Ты что-то говорил о... Обнаружил в танке что-то интересное?

Армиан отрицательно покачал головой.

– Ничего, кроме крупномасштабных карт театра военных действий. Но я думаю, мы можем приблизиться к истине... – указательным пальцем он ткнул на стальное чудовище. – Это танк модели Панцер-кампфваген VI "Тигр II". Есть и более короткое название – "Королевский Тигр". Сейчас он перекрашен. Полтора века тому назад его считали самым грозным танком в мире. Это великолепная боевая машина...

Он замолчал, озираясь в поисках чего-нибудь, что могло бы подтвердить его слова. Его взгляд остановился на блондинке, по-прежнему лежавшей на спине, не подавая признаков жизни. Пробормотав что-то неразборчивое, Армиан склонился над трупом брюнетки и на глазах у Джага разжал ей челюсти.

– Взгляни-ка! – воскликнул он.

Джаг наклонился, и гримаса отвращения исказила его лицо: женщина была безжалостно искалечена. У нее не было языка! В глубине ее рта виднелся лишь прижженный обрубок...

– Несчастная, – прошептал Джаг.

– Она сама этого захотела, – объяснил Армиан. – Это один из характерных признаков принадлежности к "дивизии призраков".

Поймав недоуменный взгляд Джага, он продолжил:

– Это последняя танковая дивизия СС Третьего рейха. Сто пятьдесят законченных фанатичек были посажены в танки и отправлены на русский фронт. Они должны были сорвать наступление советских войск, проникнуть в глубокий тыл противника и создать панику среди населения. Вырванный язык символизирует их неустрашимость и отказ от самой мысли о сдаче в плен. Дивизия призраков. Русским так и не удалось выйти на след этих танков. И эта неуловимость породила легенду...

Джаг смотрел на него вытаращенными глазами.

– Откуда тебе все это известно? – недоверчиво спросил он.

Армиан пожал худыми плечами. Без своей смешной голубой панамки, унесенной смерчем, он выглядел еще моложе и беззащитнее.

– Когда другие дети принимают тебя за клоуна, время течет медленно и тягостно... Тогда удаляешься в воображаемый мир. Моими друзьями стали книги. День текущий мне казался неинтересным, будущее было слишком далеко, и тогда я обратился к прошлому. Совершенно не стремясь к определенной цели, я нафаршировал себя кучей знаний. Я и мысли не допускал, что когда-нибудь они помогут мне объяснить подобные феномены.

Взволнованный рассказом, Джаг посмотрел на участок пустыни позади танка. На высохшей слизи четко отпечатались следы гусениц. Глазами он проследил до того места, где они обрывались. Казалось, что их проложили из небытия, из странного далекого мира, породившего штурмовую дивизию грозных стальных чудовищ.

Джаг наклонился и показал на высохшую, сыпучую, как песок, слизь.

– Я не знаю, что сотворила дыра во времени, но если вся пустыня такая же, как здесь, базы могут быть эвакуированы без проблем, – сказал он.

Армиан посмотрел на небо, в котором совсем низко зависли неподвижные облака-барашки.

Застонала блондинка. Извлеченная из проигранной войны и перенесенная в агонизирующий мир, отданный на откуп варварству, она лишилась возможности выполнить свою задачу.

– Что будем с ней делать? – спросил Армиан.

– Понятия не имею, – пробормотал, пожимая плечами, Джаг. – Но предосторожность не помешает. Дай-ка мне твою пращу.

Когда он заканчивал затягивать последний узел на ее запястьях, она открыла глаза и уставилась на Джага. В ее взгляде плескалось море такой откровенной ненависти, что ему стало не по себе. Джагу почему-то захотелось свернуть ей шею, однако он справился со своими эмоциями, небрежно взвалил ее на плечо и направился к джипу.

По пути к машине он осмотрел то, что осталось от грузовиков. Одного из водителей взрывом разнесло в клочья. Второй, выброшенный из кабины, лежал, распластавшись, в нескольких метрах от места трагедии.

Положив пленницу в джип, который каким-то чудом избежал атаки танкистов, Джаг подошел к Армиану, стоявшему на коленях рядом с водителем грузовика.

Армиан был бледен и с ужасом смотрел на свою руку, которую секундой раньше положил на плечо погибшего. Его пальцы, прорвав одежду, провалились в плоть. Однако это уже была не плоть, а какая-то серая пыль.

– Я хотел только перевернуть его на спину, – бормотал Армиан. – И... и вот что получилось.

– Черт возьми! – чертыхнулся Джаг, присев рядом с ним на корточки. – Что это еще за дьявольщина?

Не в силах ничего понять, они в растерянности топтались вокруг тела, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь намек на разгадку тайны. Затвердевшая слизь скрипела у них под ногами, превращаясь в мельчайшую пыль.

Спустя несколько минут они снова решились притронуться к телу, но результат оказался прежним: тело рассыпалось при легчайшем прикосновении.

Разгадка пришла на ум именно Джагу, поскольку он был человеком инстинкта, человеком земли и, самое главное, не был обременен грузом книжных знаний.

Выпрямившись, он долго смотрел по сторонам, словно впервые увидел окружающий ландшафт.

– Ни малейшего дуновения ветра, – сказал он спустя какое-то время. – А эта тишина? Ты слышишь тишину?

Армиан растерянно смотрел на него, и тогда Джаг прошептал:

– Время остановилось!

Глава 15

От Робеля до Спады время прекратило свой бег, превратив пустыню в монолитную массу, а ее обитателей – в статуи окаменелой плоти, застывшие в самых неожиданных позах. Странный некрополь освещался каким-то неестественным, мертвым светом.

Вросшие в землю, каменные женщины, словно языческие символы, окружали лагерь, делая вид, что сдерживают огнеметами продвижение слизи, которая больше не двигалась.

Армиан медленно вел джип среди неподвижных фигур с застывшими в толще времени взволнованными лицами.

Смотровую площадку сторожевой вышки украшал мраморный часовой.

Потрясенные Армиан и Джаг ехали по лагерю, напоминавшему музей восковых фигур.

Джип остановился у самой грустной из сцен: перед вертолетами, которые должны были доставить людей на иллюзорную землю обетованную, застыла цепочка женщин и детей.

Сидя за рулем, Армиан беззвучно плакал, то и дело вытирая рукавом слезы, словно боялся быть уличенным в неблаговидном проступке.

– Но почему мы не превратились в таких же, как они? – растерянно повторял он.

Джаг только пожимал плечами.

– Я ни черта не понимаю, – пробормотал он. – Мы были ближе всех к темпоральной трещине в тот момент, когда это началось... Надо было оказаться вне зоны пониженного давления...

Джаг нес ахинею, чтобы только не молчать, только не слышать гнетущую, мертвую тишину. Ему казалось, что застывшие глаза людей-статуй осуждающе смотрят на него. И он понимал, что творцом катастрофы был только он и никто другой.

Джаг вышел из машины и направился в санчасть, где нашел Кавендиша в том же положении, в котором видел его в последний раз: оплетенного трубочками, подключенными к аппаратуре жизнеобеспечения.

Джагу показалось, будто его обдало арктическим холодом. Ему захотелось сесть у постели разведчика и ждать конца света. Но чего еще ждать? Конец света уже наступил! Совершенно подавленный, Джаг вышел из реанимационной палаты, медленно побрел по коридору и вышел на улицу.

Там он увидел Армиана. Парень нашел своего отца, сел рядом и что-то тихо и безостановочно говорил, вспоминая, видимо, свое далекое детство. Всеми отвергнутый, он часто давал себе обещание пережить своих обидчиков. И теперь, когда судьба исполнила его желание, вместо чувства удовлетворения он испытывал горечь.

В окне одного из домов Джаг увидел картину, всколыхнувшую его сердце.

– Как-цветок-только-без-буквы-я, – прошептал он.

Молодая женщина что-то искала в ящике стола.

В отличие от многих других людей, которые застыли в неуклюжих и неестественных позах, молодая женщина по-прежнему оставалась красивой и безгранично желанной.

Джаг долго смотрел на нее, затем стряхнул оцепенение и присоединился к Армиану, который постепенно приходил в себя.

– Ты думаешь, они еще живы? – спросил он у Джага. – Может, в них еще осталась искорка жизни? Думаешь, они видят? Слышат?

– Вряд ли, – ответил Джаг. – Впрочем, я могу и ошибаться.

– Что будем делать?

Вместо ответа Джаг только поморщился.

– Ты думаешь, такое везде? – не унимался Армиан. – Даже за пределами пустыни?

– Трудно сказать. Все возможно... Чтобы знать, нужно увидеть. Однако, что бы мы там ни увидели, это не решит проблему людей в этом лагере.

Внезапно Джаг умолк. В его голове будто что-то щелкнуло, и решение созрело немедленно. В душе Джаг не мог согласиться с тем, что увидел в лагере. Он считал, что просто обязан вступить в схватку со Временем, даже если у него нет ни одного шанса уцелеть. Он обязан сделать это ради плененных временем людей, ради Как-цветок-только-без-буквы-я, ради Кавендиша, ради самого себя, наконец.

– Я возвращаюсь обратно, – внезапно сказал он.

Армиан с недоумением взглянул на него.

– Куда?

– К танку.

– Зачем?

– Трещина не могла закрыться полностью, – ответил он. – Время остановилось лишь потому, что не все возвратилось обратно. Возможно, достаточно отправить танк и экипаж в их время, чтобы все стало, как раньше.

– Как ты надеешься найти трещину?

– Торопиться мне некуда... В конце концов я найду ее.

– Но ты должен будешь находиться в танке. Об этом ты подумал?

– Разберусь на месте.

– Я читал, что никому не удалось обнаружить танки "дивизии призраков".

– За исключением нас, – улыбнулся Джаг. – Послушай, а что, собственно, ты пытаешься вдолбить мне в голову?

– Ты знаешь, вполне может быть и так, что те, кто проскочил в разрыв пространственно-временного континуума, нигде не приземлились. Ни в другом месте, ни в другой эпохе. Они могли навечно стать пленниками времени.

Джаг пожал плечами.

– Я не могу сидеть, сложа руки, – сказал он. – Это наш единственный шанс. Ты поведешь машину до выезда из лагеря, затем за руль сяду я.

Армиан бросил на него косой взгляд.

– А не лучше ли мне поехать с тобой?

Джаг отрицательно покачал головой.

– Но ведь кому-то надо вести танк, его необходимо поставить на прежнее место! – запротестовал Армиан.

Джаг кивнул на блондинку, лежавшую на заднем сиденье.

– Она сделает все необходимое, – сказал он. – Ты останешься здесь.

– Я никогда не чувствовал себя уверенно в этом мире, – задумчиво произнес Армиан. – Я не способен к полевым работам... В любом другом месте я, пожалуй, чувствовал бы себя гораздо лучше.

Джаг посмотрел на Кузнечика и взял его за плечи.

– Ты должен остаться, – тихо сказал он. – Никто не знает, что произойдет, но твое место здесь. Ты становишься хранителем лагеря.

– А если ничего не изменится?

– Тогда поступай по своему усмотрению. А сейчас следи за тем, чтобы здесь ничего не нарушилось. И если все станет как прежде, ты объяснишь, что произошло.:.

– Но если все станет как прежде, полезут лягушки! – воскликнул Армиан.

Джаг широко развел руками.

– Возможно и такое... Возможно, нет... – сказал он. – Риск есть, ты прав. Я об этом думал, но иного пути у нас нет.

Он указал рукой на готовые к взлету вертолеты, на очередь женщин и детей.

– Даже если спасутся только они, это уже кое-что значит, разве не так? Мир принадлежит тем, кто двигается. И они имеют на это право. Ладно, поехали. Я понимаю, что время не имеет сейчас никакого значения, но нет смысла и тянуть резину...

Армиан остановил джип на окраине лагеря, и Джаг пересел на место водителя.

– Не грусти, парень, – сказал он, кладя руку на рычаг переключения скоростей. – Я твердо намерен возвратиться и даже не прощаюсь с тобой.

Он с непривычки резко бросил педаль сцепления, и джип, дернувшись, помчался назад к танку.

Армиан мрачно смотрел ему вслед.

Доехав до танка, Джаг, не торопясь, осмотрел местность.

Пылу в нем заметно поубавилось. Теперь собственные доводы стали казаться Джагу менее очевидными. Разработанная им теория вроде бы казалась правдоподобной, но пока ничто не могло ни подтвердить ее, ни опровергнуть. Оставалось только проверить ее на практике.

Джаг глубоко вздохнул и, выйдя из машины, пошел к "Тигру".

Для человека, привыкшего к бескрайним просторам, внутреннее пространство танка, погруженное в полумрак, показалось теснее гроба. В воздухе чувствовался резкий, дурманящий запах масла и бензина.

Любопытство пересилило, и Джаг задержался внутри танка. Он быстро осмотрелся, машинально поглаживая рукой все, что находилось в пределах досягаемости, испытывая удовольствие от прикосновения к различным гладким деталям.

Его взгляд случайно упал на лицо мертвой брюнетки, которую он, втащив обратно в танк, усадил на место заряжающего, и кровь застыла в жилах Джага.

Облик трупа изменялся с пугающей быстротой: кожа приобрела зеленоватый оттенок и начала отслаиваться целыми пластами Волосы разметались липкими прядями по лицу, уже изрытому гнойными бороздками, которых становилось все больше и больше. Струйки вязкой жидкости текли по всему ее телу, а одежда на глазах Джага превратилась в пыль.

Отвратительная масса стекала под ноги Джага, и ужасный запах разложения заполнил боевой отсек.

Джаг подался назад, будучи не в силах сдержать крик. Тело женщины продолжало разлагаться у него на глазах. По полу растекалась человеческая грязь. Из-под разложившихся мышц показались кости. В течение нескольких минут с тела исчез последний кусочек ткани, и у ног Джага остался пожелтевший скелет.

Джаг опять закричал. Время сошло с ума. Дни сменяли друг друга, как секунды.

Неожиданно странное ощущение заставило Джага насторожиться. Он поднес к лицу руку и внимательно осмотрел глубокий ожог, наискось пересекавший его ладонь. Рана медленно затягивалась, а вскоре он перестал ощущать и боль в мышцах.

Дрожь пробежала по телу Джага. Он подвергся обратному ходу времени, он молодел!

Охваченный паникой, Джаг торопливо выбрался из танка и побежал к джипу. Блондинка находилась на прежнем месте. Джаг с облегчением вздохнул. Но его радость оказалась преждевременной: лежавшая на заднем сиденье девушка тоже испытывала на себе причуды времени.

На глазах у Джага у нее начали расти волосы и ногти, лицо стало покрываться глубокими морщинами, вздулись живот и бедра, на ногах проступили толстые фиолетовые вены, грудь стала дряблой и плоской. Блондинка постарела в одно мгновение.

Ошеломленный Джаг в растерянности оглядывался: по всей пустыне слизь съеживалась, отступая словно море при отливе.

День, ночь, солнце, луна помчались друг за другом в сумасшедшем ритме, бомбардируя Джага ослепительными вспышками, которые отупляюще действовали на его сознание.

Джаг понял, что нельзя терять ни секунды. Он подхватил блондинку под мышки и потащил к танку.

Из люка пахнуло нестерпимой вонью, но Джага это не остановило, чего нельзя было сказать о пленнице, оказавшейся очень чувствительной к запаху. Но вид останков ее боевой подруги изменил поведение блондинки. По крайней мере, Джагу удалось без особых проблем усадить ее за рычаги механика-водителя.

Направив на нее "люгер", чтобы ей стало ясно, что он не шутит, Джаг знаком велел запустить двигатель и дать задний ход. Чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, он отметил, что молодеет не так быстро, как стареет блондинка. Но это открытие не очень-то его успокоило.

Взревел мощный двигатель, и корпус танка задрожал. "Тигр" тронулся с места. Застигнутый врасплох, Джаг ударился о замок пушки и рассек себе бровь.

Оглушенный ударом, он выронил пистолет и принялся протирать залитый кровью глаз. Тряся гудящей головой, Джаг полез к отсеку механика-водителя, даже не подобрав "люгер". Танк двигался вперед, удаляясь от щели.

Джаг протянул руку и схватил женщину за плечо, встряхнул ее, как мешок, и закричал, чтобы она сдала назад. Только тут он заметил, что обращается почти к трупу. Кожа рук, сжимавших рычаги управления, покрылась старческими пятнышками и сморщилась, белокурые волосы приобрели грязно-желтый оттенок. Неожиданно Джаг почувствовал, как тело под его рукой обмякло и свалилось на бок.

Даже не убедившись, что она мертва – это было излишним, да и время не ждало – Джаг с трудом пролез на освободившееся место механика-водителя и припал глазами к окулярам перископа, пытаясь определить направление движения. Теперь он понял, что вместо того чтобы дать задний ход, танкистка предпочла просто сделать круг.

Неожиданно воздух внутри "тигра" наполнился мелкой, как мука, рыжей пылью. Приступ кашля заставил Джага прервать наблюдение. У него зашевелились волосы на голове, когда он понял, что это – ржавчина, стремительно разъедающая танк.

"Тигр" старился на свой манер.

Заметив на грунте прежние следы гусениц, Джаг взял их за указатель направления и прибавил газу.

Сжав зубы, Джаг напряженно смотрел, как медленно сокращается расстояние до исходной точки... Еще десяток метров, и танк доползет до выхода "наружу". Но теперь уже ничто не указывало на местонахождение темпоральной трещины.

Внезапно все вокруг изменилось. Произошла как бы смена декораций. Поле зрения Джага оказалось перекрытым какой-то сверкающей спиралью, и на него пахнуло космическим холодом.

"Тигр", грохоча, двигался на предельной скорости, как вдруг лопнул палец, соединявший траки левой гусеницы. Танк круто развернуло влево, и его двигатель заглох. Жалкие попытки Джага "оживить" бронированное чудище ни к чему не привели. Проклиная судьбу, полузадохнувшийся от пыли ржавчины, беспрестанно кашляя, он оставил рычаги и через люк башни выбрался из чрева умирающего монстра.

Небо над Джагом было безоблачным, но чернильно-черным. Вырываясь из воронки в земле, ветер набирал силу, образуя воздушный круговорот, порождавший протяжный скорбный стон.

Джаг спрыгнул на землю и обнаружил, что "Королевский Тиф" остановился точно там, где заканчивались следы гусениц, перед самой воронкой. Не хватило лишь нескольких сантиметров, чтобы танк скользнул в небытие. В воронке виднелась светящаяся спираль, которая, сужаясь, исчезала в бездонной, волнующей воображение пропасти.

Всего лишь несколько сантиметров...

Джаг машинально подобрал с земли камешек и бросил его в воронку. Пролетев меньше метра, он исчез в мертвенном свете бездны.

Окрыленный результатом своего эксперимента, Джаг осмотрелся вокруг в поисках чего-нибудь более крупного и тяжелого.

Теперь он был совершенно убежден, что темпоральная трещина сама не поглотит танк. Уже установилось некое равновесие, и трещину можно было рассматривать как изголодавшегося монстра, только что набившего утробу. Даже если у него и осталось немного места, он не заявит о себе, а забьется в уголок, пресыщенный обильной пищей, в ожидании, когда очередная жертва окажется совсем рядом или же сама бросится в открытую пасть.

Во всяком случае, трещина уже удовлетворила свой аппетит и не собиралась втягивать оставшиеся предметы ради полной гармонии времени. Ощутив на себе какое-то давление, Джаг поднял голову и подумал, что его зрение играет с ним дурную шутку. Черное небо нависло так низко, что, казалось, до него можно было дотронуться рукой. Это было уже не небо, а скорее потолок... И он медленно опускался.

Охваченный паникой, Джаг почувствовал, что сердце его вот-вот выскочит из груди. Чтобы как-то сбросить в трещину танк, ему нужно было найти балласт!

И тут он сделал единственный и очевидный вывод: само Время вынуждало его броситься в неизвестность. Впрочем, Джаг и не надеялся, что ему удастся избежать этого.

Он взобрался на танк, подобрался к маске пушки, и здесь, тщательно рассчитав прыжок, бросился в пустоту, чтобы уцепиться двумя руками за ствол пушки.

Зависнув над трещиной, Джаг некоторое время раскачивался, как маятник, переводя дух.

В воронке под ним завывал ветер.

Чувствуя, как вспотели ладони и дрожат руки, Джаг решил больше не тянуть... Используя ствол пушки в качестве обычной перекладины, он с трудом добрался до его конца, но своей цели не достиг – опрокинуть танк в бездну не удалось. Тогда, вцепившись в отверстие дульного тормоза, выполнил подъем переворотом и оседлал орудийный ствол. Теперь можно было поразмышлять о следующем шаге. Вполне логично было предположить, что он со своим весом в двести фунтов должен был нарушить равновесие...

Глубоко вздохнув, Джаг решился на последнюю попытку. Сидя верхом на пушке лицом к танку, он резко откинулся назад, падая в пустоту. Джагу показалось, что его вздернули на дыбу. Он почувствовал нестерпимую боль в вывернутых руках, острые края отверстий дульного тормоза резанули пальцы, и он до крови закусил губу, чтобы только не ослабить хватку.

Джаг уже потерял всякую надежду добиться желаемого, когда "Королевский Тигр" вдруг задрожал всем корпусом, неправдопобно медленно начал крениться вперед, а затем резко скользнул в небытие.

Глава 16

Джаг чувствовал, как огонь проникает в каждую клеточку его тела.

Расплавленный свинец наполнял его артерии. Лопались внутренние органы, дробились суставы...

Происходило уничтожение материи, ее расщепление на атомы.

Он пересек океан желчи, наполнивший его душу горечью.

Он увидел лицо Смерти, гигантская коса которой разом сносила миллионы голов.

Лишенный рта, он, между тем, слышал свой крик.

Это было странно, потому что у него отсутствовали уши.

Тогда он заплакал, как ребенок, без глаз, без слез.

В пасти вселенной кишмя кишели черви.

Своими руками он, словно божество, сокрушал рождающиеся бури, разводил в стороны грозовые облака.

Но были ли у него руки? Ведь он представлял собой всего лишь вихрь сознания.

Он пересек Небытие, где, как шары, наполненные гелием, летали разведчики, ушедшие из лагеря раньше него, парил Родди, десятки танков.

И тогда он понял, что невинная кровь никогда не исчезает бесследно.

Он пересек галактики, оцепеневшие от ужаса.

Он отдыхал в тени крестов.

Засыпал и видел сны...

Он сделал все, чтобы танк упал, но и сам не смог избежать падения.

Он упал в неизвестность.

Трещина поглотила его.

Джаг умер...

Глава 17

– Эй! Ты долго еще собираешься дрыхнуть? Не забывай, дорога предстоит неблизкая!

Он открыл глаза и, ослепленный светом утренней зари, захлопал веками.

Первое, что он увидел – голову гнедой, которая дружелюбно фыркнула, словно радуясь его пробуждению.

Оттолкнув чистокровку, он встал и осмотрелся. Равнинный зеленый пейзаж, простиравшийся до горизонта, был усеян зеркальными блюдцами озер.

На костре вот-вот должен был закипеть кофе.

В нескольких метрах от него стоял Кавендиш и, опорожняя мочевой пузырь, ритуально выписывал свое имя.

– Кавендиш? – тихо произнес Джаг.

Разведчик обернулся и, не скрывая удивления, посмотрел на него.

– Естественно, это я, – пожал он плечами. – А кого ты ожидал увидеть? Королеву Пустыни?

Словно оглушенный мощным ударом, Джаг несколько секунд не мог прийти в себя.

Он закрыл глаза, подумывая, уж не стал ли жертвой галлюцинации, но когда открыл их снова, то увидел тот же пейзаж и заставил себя поверить, что это, действительно, реальность.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Кавендиш, заметив волнение Джага. – У тебя такой вид, словно ты упал с лошади. Я вот говорю себе, не в твоих привычках так долго дрыхнуть. Ты...

Конец фразы растворился в неясном бормотании. Джаг отключился. В его голове все смешалось. Неужели он видел сон? Нет, это невозможно! Он не мог находиться здесь, а Кавендиш тем более... мочиться и философствовать. Нет! Джаг оставил его далеко-далеко, на расстоянии многих дней верховой езды, лежащего в постели, в окружении сложной аппаратуры, опутанного шлангами, обратившегося в камень в силу странного каприза времени. Кавендиш просто не может находиться здесь и болтать с ним на отвлеченные темы!

– Где мы?

Разведчик нахмурил брови.

– Как это... где? Ты хочешь меня подразнить или у тебя на уме что-то другое? Я развел костер, сварил кофе... Уж не знаю, от какой еще работы тебя избавить! Осталось только с аппетитом поесть и отправиться в путь.

– Где мы? – настоятельно повторил Джаг.

Кавендиш пожал плечами.

– Если тебе хочется похохмить... – пробормотал он. – Мы прошли участок под названием "кожа ящерицы" и прибыли в цветущий край, преддверие рая. Если ты собираешься продолжить свою игру, я предвосхищаю твой очередной вопрос: куда мы направляемся? Мы направляемся в житницу мира. Там, куда я тебя веду, на бескрайних полях колосятся хлеба, зерновые любого вида... Таких ты еще не видел. Прояви чуточку воображения...

Монолог Кавендиша снова перешел в невнятное бормотание. Джаг ничего не хотел слышать. Эту сцену он уже однажды пережил. Не все совпадало до мельчайшей детали, но и принципиальной разницы не было. Кавендиш не может находиться здесь в данную минуту. В конце концов, не приснилась же ему белесая масса, стервятники, танки, падение в темпоральную трещину... Он все это пережил наяву!

Глубоко вздохнув, Джаг попытался привести свои мысли в порядок.

Белесая пенистая масса. Ее первым обнаружил Кавендиш. Кстати, на этом же месте. Различие только в том... Джаг прикусил губу. Сон! Нет, он не мог все это увидеть во сне и в знак своей правоты был готов положить руку на малиновые угли костра. Вдруг он вспомнил о сильном ожоге, который получил, цепляясь за трос, в борьбе с вихрем, увлекавшим его и Кузнечика в темпоральную трещину.

Джаг медленно поднес к глазам правую ладонь и вздрогнул, не обнаружив даже следа какой бы то ни было раны.

Глядя на Джага, который остолбенело рассматривал свою руку, Кавендиш шутливо заметил:

– Ты так старательно ищешь свою шерсть? У тебя, должно быть, глаза повернуты внутрь, раз ты ее не видишь!

Пропустив мимо ушей шутку разведчика, Джаг снова погрузился в свой ад. Белесая масса, или "манка", как ее назвал Дан, начала распространяться намного раньше... Только вот Кавендиш обнаружил ее в то утро, поливая землю мочой.

Джаг встал на ноги. Приложив руку к глазам, он внимательно вглядывался в пейзаж, не обнаруживая ничего, кроме яркой разнообразной растительности и торчащих там-сям огромных кактусов, похожих на часовых этой цветущей долины.

– В этой позе ты очень похож на бензоколонку, – пошутил Кавендиш. – Ты слышал шум? Не едут ли к нам гости? В таком случае поторопимся позавтракать, у меня нет желания делиться. А если нам потребуется вступить в рукопашный бой, я предпочитаю это сделать с сытым брюхом. Натощак боец из меня никудышный.

– Я... Я не хочу есть, – выдавил из себя совершенно растерянный Джаг.

– Заставь себя.

Джаг безропотно согласился. Он знал настойчивый характер разведчика, перед которым лучше было капитулировать, нежели держать осаду.

Погрузившись в свои мысли, он, выпил чашку кофе, как стакан воды, не ощутив вкуса, потом свернул одеяла, пересмотрел сбрую и упаковал вещи, беспрестанно поглядывая в сторону горизонта. Он словно поджидал беду, которая все никак не надвигалась.

– Если хочешь знать мое мнение, тебе не пошла брага, – заметил Кавендиш. – Дает о себе знать отсутствие тренировки. Надо научиться в меру нагружать печень, если не хочешь больше испытывать такого жуткого похмелья.

Джаг машинально кивнул, соглашаясь. Да, вчера вечером он немного выпил под рагу из зайца-кенгуру.

А если это так? Если он и в самом деле видел всего лишь кошмарный сон?

Все время, пока они собирались в дорогу, Джаг уговаривал себя, что речь идет именно о кошмарном сне, но в последний момент, когда он уже сидел в седле, сомнения вдруг возвратились к нему, а еще через пару минут Джаг обрел полную уверенность в том, что все его воспоминания основаны на реальных событиях.

– Я не еду туда, – заявил он Кавендишу.

Поджав губы, Кавендиш пристально посмотрел на него.

– Начинаешь капризничать? – сердито произнес он. – Какая муха тебя укусила с самого утра?

– Я не поеду туда, – стоял на своем Джаг. – Не поеду за все золото мира.

– Да ты сошел с ума, честное слово! Что с тобой происходит? Я хочу показать тебе край, подобного которому ты еще не видел в своей собачьей жизни, а ты хочешь повернуть назад!

– Там мне не понравится, – схитрил Джаг.

– Главное, что там нравится мне, – возразил разведчик. – Я по горло сыт твоими вывертами! Не знаю, в какую игру ты собираешься играть, но за твой стол я не сяду. Поступай, как знаешь, а я отправляюсь дальше.

Он резко стеганул лошадь кнутом и быстро поскакал на юг, в направлении проклятой пустыни.

С тяжелым сердцем Джаг следил, как разведчик, не оглядываясь, удалялся все дальше и дальше. Он, должно быть, считал его капризным, взбалмошным типом. Но как ему все объяснить, не прослыв при этом сумасшедшим?

Впервые в жизни Джаг испугался. Хуже того, он испытывал неописуемый ужас при мысли о том, что может еще раз пережить этот кошмар. Все, что он помнил, действительно произошло с ним. Сон не оставил бы таких глубоких и неизгладимых следов в его мозгу.

Джаг остался, борясь со страхом, который жадно запустил в него когти. Ему хотелось просто лечь и умереть. То, что ждало его на юге, было страшнее смерти.

Гнедая, не понимая что происходит, проявляла нетерпение и, пофыркивая, била землю копытом.

Джаг погладил ее по шее.

– Ты тоже хочешь туда? – прошептал он. – Но я видел, как ты умирала в пустыне и как тебя рвали стервятники.

От этого воспоминания Джаг содрогнулся. Гнедая подняла голову, покосилась на него лиловым глазом и шумно втянула ноздрями воздух.

Джаг скупо улыбнулся.

– Хорошо, – вздохнул он. – Хорошо. Но ты уже во второй раз выбираешь ад.

Он сжал коленями бока лошади, и та устремилась в погоню за пегой кобылой Кавендиша.

Рожь перекатывалась мягкими волнами под ласковыми прикосновениями восхитительно теплого бриза. Пелена сплошных облаков разорвалась, и на смену серому пришло чистое голубое небо.

За золотистым морем пшеницы на тысячи гектаров раскинулись пастбища, где спокойно паслись тучные стада коров и овец.

Как и говорил Кавендиш, жители этого района не поддались панике из-за далекой перспективы космической катастрофы. Они продолжали с прежним усердием добывать нефть, выращивать хлеб и крупный рогатый скот.

Положив руку за луку седла, восхищенный Кавендиш с умилением взирал на пейзаж, попыхивая сигарой.

– Ну, – бесконечно повторял он, – что ты об этом скажешь? Я был не прав? Я рад, что ты прислушался к голосу разума. Ты хоть понимаешь, чего мог лишиться?

Джаг всякий раз соглашался с ним.

Он был очарован красотой окружающей природы, ее величием, и постепенно страх перед возможной катастрофой отступил.

В течение долгих часов, проведенных в седле, он постоянно вспоминал фантасмагорические картины пережитого кошмара, но никак не мог провести параллели между тем миром и этим.

Не было превращенных в пустыню полей, яиц ядовитых лягушек, отравляющей слизи, скопища стервятников...

Но одна заноза накрепко засела в сердце Джага: Лили, Как-цветок-только-без-буквы-я... Он вновь и вновь вспоминал их ночь перед отъездом в экспедицию к танкам. И тут его озарило: он вспомнил о цепочке, которую молодая женщина повесила ему на шею. Цепочка с миниатюрным крестиком! Сердце Джага затрепетало, и он тут же провел ладонью по шее.

– Ты, должно быть, очень сладкий, – пошутил Кавендиш, заметив его жест, – и тебя любят комары. Да не кривись, не кривись, от них еще никто не умирал!

Джаг вздрогнул – цепочки на шее не было, а вместе с ней и крестика. Еще одним доказательством меньше.

Голос Кавендиша отвлек его от размышлений.

– Поработаем здесь несколько дней, – сказал он. – Местным жителям всегда требуются рабочие руки. Им нужны крепкие парни и хорошие наездники, чтобы охранять стада. Расседлаем лошадей и малость передохнем от дороги. Ты увидишь новые лица и почувствуешь себя гораздо лучше. А еще, у здешних крестьянок очень нежные бедра...

Цокнув языком, разведчик направил свою лошадь вперед, предвкушая удовольствия, ожидающие их в поселке.

Джаг поехал следом, настороженно посматривая по сторонам. Он не мог поверить, что все было так просто, как выглядело на первый взгляд. Несмотря на то, что в синем небе мелькали только черные молнии стрижей, кошмар должен был начаться рано или поздно...

Следуя за разведчиком, он вскоре увидел деревянные дома, окруженные заборами. Во дворе одного из них лежала дюжина бычьих и коровьих туш. Мужчины торопливо посыпали их известью, другие заканчивали рыть неподалеку широкую и глубокую яму.

Завидев всадников, один из них отбросил лопату, взял в руки двуствольное охотничье ружье и вышел навстречу.

Увидев груду безжизненных туш, Кавендиш остановился. Джаг последовал его примеру, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце.

Мужчине было около пятидесяти лет. По его обнаженной волосатой груди струился пот, отчего его торс блестел, словно смазанный маслом.

– Я ничего не имею против вас, парни, – сказал он, когда они подъехали ближе, – но прошу вас ехать своей дорогой.

Хорошее настроение Кавендиша мгновенно улетучилось.

– Мы не бандиты, – запротестовал он. – Мы ищем работу...

– Работы нет, – отрезал мужчина.

Сплюнув себе под ноги, он продолжил:

– Животные заболели, а большая часть урожая гниет на корню... Сейчас не самый удачный момент для найма рабочих.

– Что произошло? – взволнованно спросил Кавендиш.

– А то, что один из этих проклятых спутников свалился на западной окраине нашей территории, и та дрянь, которой он был начинен, отравляет сейчас все живое. Вот что случилось!

Джагу показалось, будто он замерзает. Его начала бить сильная дрожь, и он приложил максимум усилий, чтобы справиться с нею. Странно, но он с облегчением воспринял эту новость. Значит, с рассудком у него все-таки все в порядке!

– Мы можем вам чем-нибудь помочь? – спросил Кавендиш.

Мужчина покачал головой.

– Нас достаточно много, чтобы справиться самим, спасибо, – ответил он.

– Ладно... Мы уезжаем, – сказал разведчик.

– Вы счастливее нас... потому что у вас нет домашнего очага, – сделал вывод мужчина. – Надо быть сумасшедшим, чтобы что-то строить в нынешнее время.

– О нашем счастье никому неизвестно, – ответил Кавендиш. – Ну что ж, продолжим поиски счастливых...

– Советую вам объехать стороной нефтяную скважину Робель. Сейчас Дан проводит там собрание. Обсуждается вопрос распределения здорового поголовья скота и пока еще не зараженных земель. Не уверен, что ваше появление придется ему по вкусу...

– Объедем... – согласился разведчик. – До свидания!

Он тронул свою пегую, а Джаг обратился к мужчине:

– Скажите, вы знаете парня по имени Армиан?

На лице мужчины появилась кислая гримаса.

– Кузнечика? Конечно, знаю. Но я не в восторге от знакомства с ним. Что вам нужно от этой жерди?

– Ничего особенного, – пожал плечами Джаг. – Просто, мне рассказывали о нем.

Мужчина хрипло засмеялся.

– Естественно, ничего хорошего. Он и раньше-то был не очень общительным, а после того, как свалился поганый спутник, и вовсе замкнулся в себе. Он все время гоняется за лягушками. Если бы он занимался этим для пропитания, я не имел бы ничего против, но лягушки в наших краях несъедобны. Ну, да ладно, в конце концов, людей надо воспринимать такими, какие они есть.

– Вы не подскажете, где я могу его найти? – спросил Джаг.

– Если направитесь на юг, вы обязательно встретите его на рисовых плантациях. Место это выжжено и сейчас пустынно, но он проводит там большую часть своего времени.

– Спасибо, – поблагодарил Джаг. – Надеюсь, все неприятности уладятся.

– Это вопрос времени, – ответил мужчина. – Удачи вам! Приезжайте в следующем году. Мы окончательно со всем разберемся, и тогда работы будет предостаточно. А так как выглядите вы не хилыми...

– Я не знаю, где буду через год, но обещаю, что не забуду о вашем предложении, – сказал Джаг и поскакал вдогонку за Кавендишем.

Путь до рисовых плантаций оказался не близким. К счастью, они находились в том же направлении, куда двигались всадники, и Джагу не пришлось просить Кавендиша изменить маршрут. Что касается разведчика, так тот, не умолкая, на чем свет стоит проклинал орбитальную станцию, рухнувшую на цветущий край, науку и все человечество в целом.

Взобравшись на вершину холма, они увидели гладь обширного водного пространства, разгороженного на многочисленные квадраты, так что весь ансамбль напоминал собой шахматную доску.

В одной из клеток по колено в воде бродил высокий человек, в котором Джаг мгновенно узнал Армиана!

Сердце Джага гулко застучало в груди. Ему захотелось пришпорить коня и предстать перед молодым человеком во плоти и крови, но он не мог так поступить в силу многих причин.

Во-первых, потому что Кавендиш ничего бы не понял, и засыпал его грудой вопросов, на которые, следует признаться, было бы трудно ответить так, чтобы разведчик не принял его за полоумного. А во-вторых, Джага точил страх.

Армиан был его единственным свидетелем, единственной ниточкой, связывавшей его с пережитым кошмаром. Джаг узнал его сразу, но вот как среагирует на его появление Кузнечик? Какой-то необъяснимый парадокс времени отбросил его назад, в прошлое, задолго до того, как события приняли трагический оборот... На что мог рассчитывать Джаг в данных обстоятельствах?

На Армиане была все та же рубашка с короткими рукавами и огромные, не по размеру, шорты. Он, как цапля, неутомимо вышагивал по делянке, высоко поднимая длинные и худые ноги в болотных сапогах.

За собой он таскал плоскодонку, в которой лежал огнемет, присоединенный к стальному резервуару кубической формы. Он шел, уставившись глазами в мутную воду, увлеченный поиском, который имел смысл только для него.

Топот копыт привлек его внимание, и он пошел навстречу всадникам, без особой спешки поджарив на ходу лягушку, выглянувшую из воды.

– Ты играешь в странную игру, малыш, – сказал Кавендиш.

Вместо ответа Армиан положил огнемет в плоскодонку и, уперев кулаки в бедра, посмотрел на всадников.

– Можно узнать, чем ты занимаешься? – спросил разведчик.

Ответа не последовало. Парень молча рассматривал их. Разочарованный Кавендиш повернулся к Джагу.

– Сегодня нам решительно не везет, – вздохнул он. – Не будем терять времени. Поехали.

Пегая нетерпеливо перебирала ногами.

Армиан подошел к гнедой, погладил ее по холке и посмотрел на Джага черными глазами.

– Привет, Джаг, – тихо сказал он.

От этих слов у Джага закружилась голова и по телу разлилось необыкновенное тепло. У Него перехватило дыхание, и на глаза навернулись слезы.

– Армиан, – выдохнул он.

Они замерли, вглядываясь друг в друга – единственные свидетели невероятного приключения.

– Я ждал тебя, – сказал Армиан.

– Я же сказал тогда, что вернусь.

– Это было не очень трудно?

Джаг вздохнул.

– Тяжелее всего было потом... Я все время спрашивал себя, не сон ли это был?

– То же самое происходило и со мной, – согласно кивнул Армиан. – Я буквально во всем сомневался. Думал, а не приснилось ли мне все это? Теперь это только наш секрет. Мир ведь спасли мы, не так ли?

Джаг улыбнулся.

– Ну, не только мы вдвоем... Расскажи, что произошло у вас, начиная с того момента, как я ушел в темпоральный разлом.

– Все стерлось. Вначале был сплошной мрак, а затем мы оказались в том отрезке времени, когда упала орбитальная станция. И, в некотором смысле, все началось с нуля. Никто ничего не помнил, и мне не оставалось ничего другого, как пытаться убедить людей в грозящей опасности. Но никто не поверил в предстоящее наступление лягушек и появление "манной каши". Тогда я занялся этим на свой манер. Меня принимают за психа, но другого выбора у меня нет.

– А что с Родди? – неожиданно спросил Джаг.

– Он возвратился и живет среди нас. Возвратились все разведчики. Сын Дана тоже возвратился. Жизнь вошла в прежнее русло...

Глаза Джага потемнели. Значит, Как-цветок-толь-ко-без-буквы-я встретила своего мужа? Все уладилось?

– Ты едешь дальше? – спросил Армиан.

Джаг утвердительно кивнул головой.

– Да, сказал он. – У каждого свой путь... Нельзя до бесконечности ставить мир с ног на голову.

– Подожди, – прошептал Армиан.

Он бросился к плоскодонке и тут же возвратился назад с пакетом в руке, который протянул Джагу.

– Это тебе, возьми, – сказал он.

– Что это?

Глаза Армиана заблестели.

– Метод обучения чтению с помощью картинок. Специально для тебя...

– Ты... Ты знал?

– Твоей неграмотности не заметил бы только слепец. Учись и вспоминай меня, Джаг.

Они обменялись долгим рукопожатием и, не оглядываясь, разошлись в разные стороны.

Когда Джаг нагнал Кавендиша, тот поинтересовался:

– Что ты там забыл?

– Ничего, – ответил Джаг. – Камень застрял в копыте лошади.

– И только-то! А мне в какой-то момент показалось, что ты решил научить разговаривать того глухонемого! – не дождавшись ответа, он продолжил:

– Это очень на тебя похоже. Ты обладаешь редким даром влезать в самые невероятные истории!

Они сделали большой крюк, оставляя в стороне нефтяной участок Робель, и направились дальше, в другой мир...