Возрастные кризисы

От разложения на составные части до обновления

Поскольку проблемой этого десятилетнего периода является поиск идентичности, то необходимо работать и продвигаться через разложение на составные части к обновлению. Что касается разложения на составные части, то мы только сейчас приспособили наше внутреннее "я" к требованиям общества и других людей.

Между двадцатью и тридцатью годами мы находим индивидуальную форму, вокруг которой строим систему жизни: амбициозный администратор, всегда со всем согласная мать, смелый политик, жена, спрашивающая разрешения по любому поводу. Если бы мы придерживались только этой системы, нас ожидала бы следующая перспектива: мы хорошо выполняли бы свою работу, оставаясь в узкой и прямолинейной форме, мы бы нравились, нас вознаграждали бы, и мы бы жили вечно.

В переломный момент вы испытываете шок, обнаружив, что перспектива оказалась иллюзией. Это мелкое невинное внутреннее "я" действительно отмирает и освобождает место для полностью расширенного "я", которое объединит в себе все стороны, включая эгоизм, обиду, жестокость, экспансивность и нежность — «плохие» вместе с «хорошими». Независимо от того, насколько разрушающим будет это столкновение с нашими подавляемыми чувствами и деструктивными импульсами, в каждом человеке всегда присутствует способность к обновлению.

Это и не разложение на составные части, и не обновление. Процесс включает в себя две стороны. Дав разрешение на дезинтеграцию личности, принимая подавленные и даже нежеланные стороны внутреннего "я", мы тем самым подготавливаем реинтеграцию нашей личности. В этот период каждый человек более энергично ищет правду о самом себе для того, чтобы увидеть мир в правильной перспективе.

На пути к этому миру мы должны оплакать прежнее отмирающее "я" и занять позицию по отношению к нашей неизбежной смерти. Зрелость защитит нас от рабского повиновения установкам общества и от пустой траты времени, когда мы ищем одобрения других, соглашаясь играть по их правилам. В том случае, если мы действуем именно так, то нам придется меньше защищаться от нашего окружения.

В конце концов, мы сможем прокричать: «Никто не вправе мне диктовать, что хорошо, а что плохо. Я видел плохое. А сегодня я могу узнать все, что бы это ни было. Я сам себе защита. Поэтому это мой и только мой путь в жизни».

Разложение на составные части обеспечивает наибольшее расширение нашей личности. В конце этого периода мы можем на основании нашего опыта произвести переоценку того, кем мы являемся. Это и есть обновление.

Осмотр темной стороны

Нам остается одно: идти в темноту и изучать ее. На некоторое время погрузиться в грязь. Использовать воскресный день и стать правонарушителем. Это единственный путь узнать наши глубины и получить новые жизненные силы.

Однако одни пытаются оставить в прошлом эту промежуточную станцию и пройти ее без остановки. Они не принимают темную сторону. Начинают чаще играть в теннис, совершать больше пробежек, устраивают грандиозные приемы, пересаживают волосы на голове, делают подтяжки кожи, находят молодых партнеров для любовных утех. Я не хочу сказать, что не нужно заниматься бегом или что более молодые партнеры для любовных утех не помогают оживить застойную сексуальную жизнь, однако люди, которые надеются только на эти отдушины, могут потерять значительно больше, чем просто возможность развития личности. Если не разрешить изменениям состояться, это может привести к скольжению по накопленному опыту, но не к его использованию. Возможной ценой за это будет поверхностность.

Другие блокируют этот переход к середине жизни, в суматохе развивая бешеную активность. Одаренные и, несмотря на свою молодость, уже известные бизнесмены, суперактивные хозяйки гостиниц, политики просто, как им кажется, не имеют времени для переживания кризиса, связанного с серединой жизни. Они слишком заняты организацией нового дела, или деловыми приемами, или выдвижением собственной кандидатуры на ответственный пост. Они сражаются с внешними трудностями, так как боятся погрузиться в то, что оказывается ограниченностью внутреннего "я".

Примечательно то, что внутренние проблемы, которые в одном периоде подавляются, в следующем же периоде развития имеют тенденцию всплывать и создавать дополнительные трудности. Просто ужасно в первый раз столкнуться с кризисом, связанным с серединой жизни, только в пятьдесят лет (хотя люди проходят и через это). Развитие личности человека может быть просто задержано, если он продолжает оставаться зашоренпым. Его кругозор становится узким, он потакает своим желаниям, в конце концов жизненные соки выходят из него, оставляя лишь горечь.

«Если человек в середине жизни проходит через относительно спокойный период, — говорит Левинсон, — то это ограничивает его рост. Многие мужчины, которые в сорок лет не прошли через этот кризис, набирают в весе и теряют жизненную силу, нужную для продолжения развития личности на оставшихся этапах».

Единственный способ освободиться от страхов темной стороны внутреннего "я" — это разрешить им войти в вас. Чем скорее мы это сделаем, тем быстрее сможем соединить новое знание о себе с нашим юношеским оптимизмом и обрести действительную жизненную силу.

Отпустите ваши чувства. Дайте произойти изменениям.

Вы не можете все взять с собой, когда отправляетесь в путешествие по середине жизни. В поисках внутреннего утверждения вы отодвигаете от себя общественные претензии и требования других людей, внешние оценки и общее признание. Вы освобождаетесь от ролей и идете внутрь себя.

Мы должны совершить путешествие через неопределенность. Какая бы ни была у нас мнимая защищенность, полученная от вложений в людей и общественные институты, мы должны от нее отказаться. «Внутренний сторож» должен лишиться возможности управлять нами. С этого момента никакая посторонняя сила не может влиять на наше движение. Каждый из нас должен проложить свой курс. У каждого из нас есть возможность возродиться, проявить свою уникальность и расширить способность любить себя и принимать других.

Глава 18. ВЫ В ХОРОШЕЙ КОМПАНИИ

Посмотрите на двух творческих мужчин, которые написали о себе в одном и том же возрасте. Неразбериха их внутренних чувств очевидна. Поразительно, что их жизни разделены шестью веками.

Первый — поэт Данте Алигьери. Его слова в начальной части «Божественной комедии» точно выражают психологический аспект этого периода:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!

Так горек он, что смерть едва ль не слаще.

Но, благо в нем обретши навсегда,

Скажу про все, что видел в этой чаще.

(перевод М. Лозинского — Прим. ред. )

Так в сорок два года Данте написал о чувствах, которые он сам испытывал с тридцати семи лет. За два года до того он был страстным идеалистом, в тридцать пять лет он был избран одним из руководителей магистрата Флоренции и оказался в центре жестокой политической борьбы. В 1302 году Данте был обвинен в подкупе, взяточничестве, интригах против церкви и приговорен к изгнанию.

Данте начал странствовать по Италии, вот вам и «сумрачный лес», о котором он затем написал. Он оказался наедине с демонами, с которыми мы сталкиваемся в этот период развития. Он боролся со страхами внутри себя.

Джордж П. Эллиот так описывает задачу Данте. «Если он собирался стать самим собой, то ему нужно было найти способ собрать части своих снов в одно целое». Мыслящий и страстный человек, Данте не мог удовлетвориться исключительно интеллектуальной жизнью, однако политическая борьба тоже отталкивала его из-за личных интриг. Пережив в юности бурную страсть к идеализированной девушке, он погрузился в глупые любовные аферы. Когда он стал пилигримом в «Божественной комедии», то был уже обыкновенным средним человеком. И он выбрал не святого, а неверующего человека, который провел его через ад.

«Для него отречься от мира, будучи религиозным человеком, означало отказаться от большей части самого себя, однако как поэт он был горд, что сделал это, — отмечает Эллиот. — Он хотел постичь все, даже свое зло».

Второй человек — наш современник, автор книги «Другая Америка», которая ускорила войну с бедностью в шестидесятых годах. Его имя Майкл Харрингтон. Будучи социалистом и мыслящим честным человеком, он, как и Данте, жил активной космополитической жизнью, пронизанной мыслью о том, что причина ведет к истине. Потеря равновесия при переходе к середине жизни застигла его полностью неподготовленным. Это случилось во время одной из его лекций.

«Когда п достиг подиума, я внезапно стал терять сознание и, пытаясь удержать равновесие, начал судорожно хвататься за лекторскую трибуну. Затем, почувствовав, что мне плохо, я вынужден был сесть и объяснить аудитории, что не совсем здоров и могу продолжать лекцию только сидя… Я быстро ответил на вопросы и отправился в мотель. Когда я добрался до своего номера, я был весь мокрый от пота, а в спине и груди ощущал какие-то странные толчки. Я подумал, что это может быть сердечный приступ, и с этими мыслями на следующий день вылетел в Нью-Йорк и улегся в постель. Врачи обследовали меня в течение нескольких дней, но не нашли никаких отклонений в моем здоровье. Но почему же тогда я чувствовал себя хуже, чем когда-либо за тридцать семь лет жизни?»

Как и большинство из нас, Харрингтон попытался убедить себя, что это был просто эпизод в его жизни. Он перетрудился и устал. Однако через некоторое время, беседуя об искусстве

на одном из приемов, он почувствовал, что теряет равновесие. «Пол стал медленно уходить из-под моих ног. Я быстро выпил воды, чтобы избавиться от ощущения тошноты».

Продвигаясь вперед по жизни, словно ничего не случилось, он продолжал оставаться поборником зашиты гражданских прав и присоединился к маршу Мартина Лютера Кинга из Сельмы. Один из активистов был убит, другой скончался от полученных ран позже. Харрингтон сохранял спокойствие перед лицом этих тревожных событий. Он решил, что потеря равновесия была случайностью и больше не повторится. «Я ошибался… По возвращении в Нью-Йорк мне снова пришлось столкнуться с противоречивыми внутренними чувствами внутри себя. Эти внутренние силы завладели мною на год и потом еще в течение трех лет оказывали влияние на мою жизнь».

Майкл Харрингтон описал период своей жизни от тридцати семи до сорока двух лет. Эти годы — пиковые практически для каждого человека. Но Харрингтон, как и большинство людей, ничего не знал о том, что мы сегодня называем кризисом, связанным с серединой жизни. И поэтому Харрингтон, как и многие из нас, считал, что погибает.

"Я никогда не встречал свое собственное "я", — пишет он, — по крайней мере, лицом к лицу. А теперь мое подсознание схватило меня за горло. Я в буквальном смысле столкнулся со своим внутренним "я". Оно захватило мою жизнь и диктовало условия, обращаясь к моему рациональному началу".

Его охватило беспокойство, свободно плавающий страх, который нельзя было удобно пристроить и привязать к чему-то в мире определенных событий. Его тело, работа, жена, вся внешняя структура его жизни функционировали нормально. Однако самые обычные вещи — например, застрявший в замке ключ, ожидание, когда освободится телефонная линия — стали вызывать в нем вспышки гнева и паники. Любая лишняя секунда пребывания в самолете воспринималась им как угроза его равновесию.

«Что же так перевернуло мою жизнь?» Харрингтон обратился за помощью к психоаналитику. В течение следующих четырех лет симптомы ухудшались, и он пытался разобраться в происходящем. «Мой мир трансформировался в набор готовых экстраординарных путей, однако я не мог понять, что же все-таки случилось. Я полагал, что остался таким же, каким был, я отказывался признать себя тем, кем (или чем) я сейчас становлюсь».

Анализируя все стороны своего внутреннего "я", он смог признать одну из них — свою радикальность, когда он был студентом колледжа, «который все еще ходил в своих голубых джинсах» и не был запачкан буржуазным знанием денег, власти и успеха. Это был хороший отрезок жизни, и он видел это. Но начиная с тридцати пяти лет верх взяла другая сторона внутреннего "я". Она вывела его из бедности и прославления жизни в коммунах и привела к брачному союзу, желанию иметь детей, признанию семейной ячейки и к известности.

Эту сторону он считал не очень чистой. Однако факт был налицо: он вынужден был признать все это. Это тоже был он.

Творческий кризис

Наиболее поразительное доказательство того, что мы в этом возрасте достигаем перекрестка, приводит лондонский психоаналитик Эллиот Жак. Он понял это, изучая биографии великих художников Запада, которые были охвачены кризисом в возрасте от тридцати пяти до сорока лет. Среди этих людей — Бетховен, Гете, Ибсен, Вольтер. Из теоретических выкладок Жака следует, что мы все достигаем переломного момента в развитии именно в указанном возрасте. Сначала Жак опирался на биографии специально отобранной группы знаменитых людей, однако затем, исходя из своей практики, он продолжил анализ в других исторических периодах. В 1965 году он опубликовал статью, в которой выдвинул теорию о том, что критический переход в районе тридцати пяти лет начинается не только у творчески одаренных личностей. Этот кризис проявляется в каждом обыкновенном среднем человеке. Жак назвал это «кризисом, связанным с серединой жизни». Жак осторожно указал на то, что переходный процесс продолжается несколько лет и что для каждого отдельного индивидуума он может проходить по-своему.

Этот творческий кризис может проявляться в трех различных формах.

Во— первых, может возникать и утверждаться -впервые — способность к творчеству. Наиболее ярким примером является Гоген, который в тридцать пять лет оставил свою разгневанную жену и карьеру в банковском деле и в сорок один год стал ведущим представителем постимпрессионизма.

Во— вторых, художник может сгореть творчески или, образно говоря, умереть как художник. Тридцатисемилетие продолжает оставаться возрастом смерти для художников и трудоголиков. Жак проверил свои наблюдения на примере трехсот десяти одаренных художников, писателей, композиторов, скульпторов и поэтов. «Уровень их смертности колебался между тридцатью пятью и тридцатью девятью годами, -пишет он. — Эта группа одаренных людей искусства включает в себя Моцарта, Рафаэля, Шопена, Рембо, Бодлера, Ватто… Уровень смертности обычных средних людей в этом возрасте намного ниже».

В— третьих, из творческих личностей, которые физически и творчески выживают в неожиданный переломный период, можно выделить тех, кого не коснулись решительные изменения. Их реакция бывает различной: от бурного извержения до плавного перехода, как у обычных смертных. Полезно познакомиться с анализом изменений в творческом процессе, которые показывают, что творческая личность прошла кризис, связанный с серединой жизни.

Спонтанная, интенсивная творческая сила, которая использует любой опыт как зажигание и неосознанно стимулирует творческую работу, проявляется между двадцатью и тридцатью годами. Прототипами для Жака явились Ките, Шелли и Моцарт. Жак предлагает биографию Китса [24] (автор — Роберт Гиттинг) как описание этих безудержных характеристик творческой силы в двадцатилетнем возрасте:

«Весь этот год Китc жил на духовном капитале. Он использовал любой опыт. Любой взгляд, человека, книгу, эмоции или мысли он самопроизвольно переводил на язык поэзии. Мог ли он или любой другой поэт дальше продолжать на таком же уровне?»

К биографии Китса я добавила бы откровение Скотта Фицджеральда [25] в «Крахе»: «Я начал осознавать, что в течение двух лет моей жизни писал, используя ресурсы, которыми не обладал, что я физически и духовно заложил себя до конца». Финджеральд написал эти слова в возрасте тридцати девяти лет. Через пять лет он умер.

Если художник выдерживает испытание временем, то модель его поведения обычно изменяется. Жак называет новую модель «скульптурной творческой силой».

«Начиная с тридцати восьми лет вдохновение может быть горячим и интенсивным… но растет дистанция между первым излиянием вдохновения и законченным творческим продуктом. Вдохновение может приходить медленно. Его внезапные вспышки являются лишь началом рабочего процесса, и он должен быть представлен на элементарном уровне».

Работая с сырым материалом своего воображения, зрелый художник начинает излучать творческую силу более сосредоточенно, как пишет Жак. Картина или удачный сюжет, которые первоначально возникают, — это не конечный продукт, а начальный этап. В течение нескольких лет они могут подвергаться модификации.

В зрелом возрасте в творческую работу, наполняя ее философским содержанием, начинает проникать трагизм. Комедии Шекспира были продуктом двадцатилетнего возраста. Его трагедии начались с «Ромео и Джульетты», пьесы, которую он написал в тридцать один год, а триумф других трагедий пришел к нему в тридцать пять — сорок лет.

Воспоминания о Шекспире или испытывающем депрессию Данте помогут нам вновь сбалансировать нашу перспективу личных мук в период кризиса, связанного с серединой жизни. Гуманисты-психологи всегда говорят о «революции нашей личности». Так, эгоистично сконцентрировавшись на своих несчастьях за семьдесят лет жизни, мы часто отбрасываем доказательство подобных тем в развитии западного человека. Даже в XIII веке Данте дожил до пятидесяти шести лет. Шекспир, живший на триста лет позднее, дошел до пятидесятидвухлетнего рубежа. Пройдя десятилетний период и пережив дикие страхи, каждый из них потом наслаждался жизнью и творчеством на протяжении еще пятнадцати лет.

Духовный кризис

Общество считает, что каркас для целесообразного осмысления хаоса многим людям дала религия. Во времена Данте христианский мир был упорядочен и значим. Имелось земное существование и царство дьявола, через которое человек проходил на пути к вечной радости при переходе к новой жизни.

Данте— поэт и Данте-пилигрим из «Божественной комедии» затерялись в начале перехода, но они оба знали, куда нужно идти. Божественное провидение было повсюду и указывало им путь.

Философия экзистенциализма говорит нам словами Ницше: «Это мой путь. А где твой путь? Пути не существует».

Современный странник Харрингтон, несмотря на то, что был убежденным католиком в молодости, не говорил о Боге, называя себя его овечкой в долине смерти. Вместо этого он обратился к психоаналитикам, когда его взволновала двусмысленность в толковании половых ролей, системы веры и ценностей и здорового поведения. Через несколько лет может оказаться, что быть гомосексуалистом — это «хорошо», ЦРУ — это «плохо» и наиболее «здоровой» системой зашиты будет — все вздернуть.

Во времена Фрейда все было иначе. Его пациенты принадлежали к среднему классу в рамках венского общества. Когда человек кричал: «Я тону», — Фрейд возвращал его в жесткий реальный мир. Психиатр сегодняшнего дня находится в совершенно другой позиции. Он тоже помогает тонущему пациенту и пытается мягко транспортировать его до плота. Но когда они возвращаются, плота уже нет.

Многие люди, рано замкнутые в тесные рамки религиозных традиции, в середине жизни оказываются в состоянии борьбы с абсолютистскими позициями, которые больше не отвечают их опыту.

Я расскажу вам о человеке, которого встретила вскоре после того, как начала заниматься этой темой. Это был сорокашестилетний священник. «Я рада встрече с вами, отец Рэйнз», — сказала я. (В этом случае указана настоящая фамилия священника.)

«Я не хочу, чтобы вы называли меня отец Рэйнз, — ответил он. — Называйте меня просто Боб». Он с явным облегчением снял сутану и рассказал мне классическую историю о себе, молодом мужчине, который по семейной традиции пошел в церковнослужители. Такую личность я называю замкнутой, она была ранее описана в этой книге. Отец Боба был отставным епископом.

«Два моих брата и я пошли в духовную семинарию, — объяснял Боб Рэйнз, покашливая. — На нас тихо. но настойчиво оказывали давление, и мне пришлось испить эту чашу до дна. Я продолжил семейную традицию. Я никогда не пытался перечить отцу ни в юности, ни в отрочестве. Он был очень сильной личностью, однако я понял это только спустя несколько лет».

В сорок лет отец Рэйнз чувствовал, что его личность внутри священника-профессионала разрушилась. Он был один. Предполагалось, что он знает ответы на все вопросы, но теперь он не мог справиться со своими собственными душевными метаниями. Ему нужно было разобраться со своими ошибками, своим гневом, потребностью в ласке и всеми другими чувствами, которые ранее подавлялись. Убежденный в том, что и другие личности, возможно, подвергаются в середине жизни таким глубоким изменениям, он занял пост директора Центра рекреации Киркридж на Пенсильванских холмах, который не относился к какой-либо определенной конфессии. Уединенность на природе отвечает его настоящим потребностям в отражении. Он исследует поведение людей в группе, проводя различные семинары и занятия. Боб Рэйнз, как и многие другие люди, ищет обновления цели в середине жизни.

Различие между серединой жизни и средним возрастом

Практически в любом случае личность, которая находится в переходе к середине жизни, драматически отличается от человека, который повторно стабилизируется в среднем возрасте. Это касается и докторов, копающихся в наших мозгах. Вот что показало исследование, в ходе которого сравнивались младшие и старшие аналитики, работающие в институте психиатрии Уильяма Элансона Уайта.

Младшие аналитики. Возраст: от тридцати семи до тридцати девяти лет. Их ориентация отличается от ориентации старших аналитиков. В сущности, любой вопрос для младших аналитиков связан с их отношением к другим. Середина жизни определяется ими как наличие партнера по брачному союзу. Карьера, положение, физическая привлекательность воспринимаются ими как борьба за имидж с более молодыми коллегами. Младшие аналитики верят в то, что сейчас у них самый счастливый возраст, однако стремятся занять более высокое положение.

Старшие аналитики. Они достигли в среднем пятидесяти трех лет. Рассматривают кризис, связанный с серединой жизни, как индивидуальное дело. Средний возраст видится им как предлагающий новую ступень в продолжающемся жизненном цикле, в котором человек определяется по отношению к своим родителям, супруге, детям. Они заняты переоценкой своей собственной жизни. Они, вероятно, меньше обвиняют своих партнеров по брачному союзу в существующих проблемах, в то время как младшие аналитики считают, что они могут обвинить в своих проблемах того или иного партнера и не воспринимают брачный союз как процесс, следующий за различными стадиями развития. Для старших аналитиков напряженное состязание с другими коллегами ослабло. Они ищут личные привязанности. В отличие от младших аналитиков, они подчеркивают, что средний возраст является для них освобождением от давления внешних обстоятельств. Им открылась самая большая свобода: свобода быть независимым и самодостаточным в рамках любых взаимоотношений.

Исследователи суммируют все изменения как движение от «нас» ко «мне».

Неизвестно, что считать действительным средним возрастом. Люди из рабочего класса считают, что достигают среднего возраста в сорок лет, а старшего — в шестьдесят. Администраторы и бизнесмены-профессионалы называют средним возраст пятидесяти лет, а в семьдесят относят себя к людям старшего возраста.

Нойгартен отмечала, что мужчины и женщины среднего возраста являются «стандартными представителями, принимающими решения», и что, «пока они живут в обществе… ориентированном на молодежь», оно «управляется людьми среднего возраста». Однако попытайтесь сказать это сорокалетнему человеку. Это все равно, что сказать подростку, потерявшему свою первую любовь, что ничего не случилось. В переходе к середине жизни мы все охвачены мыслями о старости и неминуемой смерти, мы не хотим обрести себя на новой ступени развития и поэтому неспособны поверить в силу людей среднего возраста.

После сорока пяти лет большинство людей, которые пережили кризис личности, готовы принять вступление в средний возраст и наслаждаться многими его преимуществами. Анализ прошлого, вызывающий тоску, в основном остановлен. Фантазии о будущем со временем становятся смешными. Вас захватывает настоящее.

Давайте проанализируем определенные реакции мужчин и женщин и предсказуемые изменения в супружеских парах по мере их продвижения через переход середины жизни к среднему возрасту.

Глава 19. ОБЗОР ТРИДЦАТИПЯТИЛЕТНЕГО ВОЗРАСТА

Элеонора Рузвельт, которая боялась находиться одна, в тридцать пять лет писала в дневнике: «Не думаю, что когда-нибудь я чувствовала себя так странно, как в прошлом году… Я потеряла всякую уверенность в себе. Я чувствую, что стою на краю пропасти. Однако физически я никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас».

Ее муж выбрал более молодую, красивую и веселую женщину. Внезапно Элеонора почувствовала себя постаревшей, ненужной и потерявшей себя. Начался процесс разложения личности на составные части.

«В отчаянии Элеонора хваталась за старые семейные связи и привязанности: семью, друзей и обязанности. Теперь она не могла подавить в себе глухое отчаяние, охватившее ее, когда она почувствовала, что никто ей больше не принадлежал и она никому не была нужна, — пишет Джозеф П. Лэш в книге „Элеонора и Франклин“. — Для нее это было время умаления своих достоинств… Порой ей казалось, что жизнь уже не имеет смысла». В мучениях разрушалась ее форма юности. Она уже больше не чувствовала себя защищенной в стереотипе поведения жены-пуританки знаменитого политика.

Ее спасением было место смерти — кладбище Рок Крик в Вашингтоне, где она часами проводила время, созерцая бронзовую фигуру миссис Генри Адаме, совершившей самоубийство. Здесь миссис Рузвельт оплакивала свое умирающее внутреннее "я". Она завидовала миру и спокойствию, которое исходило от бронзовой фигуры статуи.

Элеонора с головой ушла в работу. Позже она писала, что это лучший способ выплыть из глубин отчаяния.

Хотя столкновение с серединой жизни прошло для нее очень мучительно, она не умерла в период разложения своей личности на составные части и не дала выхода чувствам при разводе. Пройдя четыре десятилетия в брачном союзе и восемь наиболее значительных десятилетий нашей политической истории, она оставила незабываемый след. Процесс обновления, по всей вероятности, сопровождался у нее совершенствованием внутреннего "я". Но это далось ей не сразу. Элеоноре пришлось несколько лет проявлять силу воли, выдержку и терпение, а также жесткую самодисциплину. Посвятив себя работе, она смогла решить наиболее трудную задачу середины жизни.

В возрасте пятидесяти семи лет Элеонора Рузвельт написала: «По мере развития мы обнаруживаем, что реально существуем, а затем принимаем реальное решение, за которое мы ответственны. Принимайте это решение в первую очередь для себя, так как вы никогда не сможете прожить жизнь другого, даже своего собственного ребенка. Влияние на других людей вы можете оказать только через свою жизнь».

Перекресток для женщин

Дня каждого из нас вступление в середину жизни — момент драматичный. Женщины переходят этот перекресток раньше мужчин. В тридцать пять лет они начинают испытывать толчки, побуждающие их к реализации «последней возможности». Что женщина понимает под «последней возможностью», зависит от того, какой модели поведения она до сих пор придерживалась. Проблемы, которые она до сих пор отодвигала в сторону, в тридцать пять лет настойчиво требуют решения и принуждают ее проанализировать свою роль и выбор в дальнейшей жизни. Она начинает осознавать, что некоторые из них с возрастом и менопаузой в ближайшем прогнозируемом будущем закроются.

«От чего я должна отказаться, выбрав этот брачный союз?» или «Лишит ли эта карьера меня личного счастья?»

«Почему я должна иметь столько детей?» или «Есть ли еще время для того, чтобы иметь ребенка?»

«Почему я не закончила образование?» или «Что даст мне степень, если я столько лет не работала?»

«Может, мне пойти работать?» или «Почему никто не сказал мне, что я должна вернуться на работу?»

«Разве я привыкла, потому что боялась вырваться?» или «Разве только муж удерживает меня?»

«Я до сих пор одна. Может быть, я просто не сексуальна?» или «Я отказалась от любви из-за страха, что это положит конец моей карьере?»

«Неужели я действительно не заинтересована в повторном замужестве?» или «Может быть, я просто боюсь снова рискнуть?»

Вот некоторые факты, иллюстрирующие жизнь средней тридцатипятилетней женщины.

Тридцать пять лет — это возраст, когда средняя мать отсылает в школу младшего ребенка.

С тридцати пяти лет начинается опасный возраст супружеской неверности. Статистика Кинси показала, что жена, по всей вероятности, становится неверной (если это происходит) к тридцати восьми годам. Желание познать что-то новое на стороне совпадает у женщины с пиком ее сексуальности, который обычно приходится на этот возраст. Как и мужчины, женщины не против пофлиртовать, пофантазировать и часто вступают в случайные половые связи в середине жизни, надеясь излечиться от страхов, скуки, и внезапного чувства, что тело теряет привлекательность. Об этом говорилось в некоторых недавно вышедших книгах и исследованиях. А интервью, собранные в этой книге, лишь подтвердили это.

Это необязательно должны быть новая любовь или новый муж. Нет, это просто «моя последняя возможность весело провести время, пока я еще привлекательна». То, что многие женщины завуалированно признаются в измене, но не скажут об этом мужу открыто, ярко видно на примере одной из жен, которая живет в пригороде Уэстчестер. Прожив двадцать лет в законном браке и будучи верной мужу, она вырастила четверых детей. Однажды она сказала шокированному мужу, что хотела бы взять отпуск и провести его одна: «Послушай, ты, пижон, ты пропадал годами, а я была дома. Теперь я хотела бы обогатить свой сексуальный опыт. У меня такое чувство, что ты предлагал мне не совсем то».