Поняв намек, метрдотель движением руки отослал всех официантов, а сам вместе с Хо отошел в дальний угол и принялся вполголоса рассказывать ему о достоинствах фирменных блюд. Я тем временем занялся девушкой. Похоже, мой удар пришелся ей в подбородок и не нанес ощутимых повреждений. Я быстро нашел нужную точку на ее голове и принялся массировать. Вскоре на щеках девушки появился румянец, она глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я.

– Голова кружится, – выдавила она через несколько секунд. – Где я?

– В вип-кабинете, в ресторане «Максим».

– Ничего себе, – девушка приподнялась на локтях и осмотрела обстановку. Ее взгляд остановился на массивных канделябрах.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я.

– Да ничего, вроде. Голова только немного гудит, – голосок у девушки был очень нежный, журчащий. Но теперь, окончательно придя в себя, она старалась сделать его как можно более грубым. – А как я здесь оказалась?

– Вы попали под раздачу, дорогая. Простите, но ваши спутники вели себя несколько неадекватно, и вам немного досталось за их грехи.

– Ну, это-то я помню. А дальше что?

– А потом я решил перенести вас в помещение и оказать вам первую помощь.

– Ясно. А ребят, что, полиция замела?

– Большинство разбежалось. Ну, а которых арестуют, те, я думаю, легко отделаются. Обещаю не возбуждать против них дело.

– Здорово! Так что, и я могу идти?

– Как вам будет угодно, сударыня. Впрочем, если желаете, можете отобедать с нами. Я слегка в долгу перед вами и хотел бы искупить свою вину.

Девушка снова обвела взглядом роскошный интерьер кабинета.

– Обед в «Максиме» с Юсуповым?!

– Ну, пока еще этот ресторан, слава богу, «Максим», а я князь Александр Юсупов.

– Круто. И мне ничего за это не надо будет делать? И платить не надо?

– Не надо, – улыбнулся я.

– Круто. Так я пообедаю.

Я подал ей руку. Она встала с кушетки и подошла к столу. Я пододвинул стул, и она села, явно испытывая неловкость среди окружавшего ее великолепия.

– Что будете заказывать? – осведомился я.

– Не знаю, – девушка рассеянно открыла положенное перед ней меню в толстом кожаном переплете.

– Рекомендую фирменное блюдо из осетрины вот с этим грузинским белым вином, – подсказал я, понимая, что девушка неизбежно запутается среди мудреных названий блюд.

– Да, конечно, с удовольствием, – ухватилась она за спасительную соломинку.

Жестом руки я отослал метрдотеля и занял свое место за столом рядом с Хо. В кабинет вошли два официанта, разлили по бокалам вина и выставили перед нами холодные закуски.

– Я вам уже представился, – проговорил я. – Мой спутник – Иван Хо, начинающий актер из Китая.

– А я думала, он ваш телохранитель.

– У меня нет телохранителей, – ответил я.

– Странно, с вашими-то деньжищами.

– Россия – спокойная страна. Слава богу, не Америка. Последнее заказное убийство на почве коммерции здесь случилось четверть века назад, а инцидентов вроде того, что произошел сегодня, я и вовсе припомнить не берусь.

– Извините, – смутилась девушка. – Честно говоря, это было какое-то помешательство.

– Допускаю. Однако, как вас зовут, позвольте узнать.

– Юля.

– Вы работаете или учитесь?

– Я... Э-э-э. Работаю на ткацкой фабрике. И учусь на вечернем на технолога.

– Что ж, достойное занятие. Работаете и учитесь. Кроме того, вы так молоды и привлекательны. Ухажеры, развлечения... Мне кажется, вы должны быть заняты. Что же заставило вас потратить драгоценное время и выйти в пикет к моему ресторану, да еще броситься на меня с кулаками?

– Мы боремся за социальную справедливость, – почему-то потупилась Юля.

– Простите, вы – это кто?

– Молодежная организация «За справедливую жизнь».

– А я, с вашей точки зрения, нарушаю социальную справедливость?

– Э-э-э... Ну, в общем, да.

– Каким же образом, позвольте узнать?

– Вы пользуетесь благами, недоступными простым людям.

– Жилье большей площадью, машина более высокого класса, отдых в лучших отелях? Так ли это много? Зато те, кого вы называете простыми людьми, отвечают только за себя, максимум – за свою семью. Я же отвечаю за тысячи людей, которые работают на меня, и миллиарды рублей, вложенных в мои предприятия инвесторами. Притом, заметьте, и тем и другим я обеспечиваю стабильный рост благосостояния. Я думаю, что имею право на небольшую премию, не находите?

– Вы владеете капиталами, которыми не владеет большинство.

– А вы считаете, что общественные блага должны быть розданы всем поровну?

– Да.

– Предположим, это возможно. Но, согласитесь, равенство просуществует всего несколько часов, потом оно будет неизбежно нарушено. Кто-то станет добросовестно работать, кто-то – лентяйничать, кто-то – копить, кто-то – транжирить. Или вы предлагаете ежедневно проводить перераспределение? Но тогда у людей совершенно не останется стимула работать лучше. Зачем, если заработанное дополнительным усилием все равно отнимут? А у лентяев, которым все время будут даром доставаться материальные блага, разовьется иждивенчество. Стоит ли работать, если тебя все равно обеспечат всем необходимым? В итоге общество в целом начнет производить меньше, и общий уровень жизни снизится. Увы, это простейшая аксиома: слишком много социализма ведет к снижению производительности труда и уровня жизни.

– Но вы-то получили свое состояние в наследство, а не за усердную работу или какие-то изобретения, – возразила она.

– Желание обеспечить своих детей – это такой же стимул к усердной работе, как и желание обеспечить себя. Подумайте, если человек не сможет оставить накопленного потомкам, его мотивация к усердному труду снизится. Уравнительное перераспределение материальных благ никогда не способствовало ни росту, ни повышению эффективности экономики. Кроме того, вы же понимаете, что подобные меры уже сами по себе вызовут огромное напряжение в обществе. В свое время партия большевиков попробовала воплотить похожие идеи в жизнь, и это привело к страшной и кровопролитной гражданской войне, отзвуки которой не смолкали десятки лет после ее окончания. Стоит ли желаемая вами справедливость подобных жертв?

– Мы планировали бороться мирными методами, – Юля выглядела не выучившей уроки школьницей, которая оправдывается за свою нерадивость.

– Сегодня вы их уже опробовали, – усмехнулся я.

Юля покраснела.

– Это была случайность.

– Лиха беда начало. Впрочем, оставим это. Все мы были молоды. Кто не был революционером в молодости, не имеет сердца. Кто не стал консерватором к старости, не имеет разума.

– А вы были революционером?! – засмеялась она.

– Можете мне не поверить, но был. Правда, протестовал я своеобразно. Но, положим, я и сейчас не такой уж старик и хочу что-то поменять в этом мире. Возможности, как вы понимаете, у меня есть. Что бы вы мне предложили?

Она удивленно взглянула на меня.

– Вам бы следовало раздать все свои капиталы бедным.

– Простите, но в России нет бедных, – улыбнулся я. – Я, конечно, не имею в виду тех, кто испытывает финансовые трудности из-за пристрастия к алкоголю, транжирства или нежелания работать. Тот, кто работает, получает достойную зарплату. Действует система участия работников в прибыли предприятия. Пенсии по старости и нетрудоспособности обеспечивают все жизненные потребности и позволяют нашим старикам и инвалидам даже путешествовать по всему миру. Пособие сиротам дает возможность при наличии способностей получить высшее образование даже в самых престижных столичных вузах. Если же вы считаете, что я должен давать деньги всяким бездельникам, то увольте. Я не любитель плодить нахлебников. Более того, «Российский союз предпринимателей», сопредседателем которого я являюсь, последовательно выступает за сокращение пособий работоспособным гражданам, отказывающимся работать. И я считаю, что это правильно. В стране острая нехватка рабочих рук.

– Многие из тех, кого вы называете бездельниками, идут по пути духовного самосовершенствования, – возразила Юля.

– А почему я должен оплачивать их духовный поиск?

– Они могут сделать мир лучше.

– Интересно, как может улучшить мир тот, кто не способен обеспечить себя?

– А если их выбор – чистая бедность?

– Тогда зачем им мои деньги?

Юля ненадолго замолчала.

– Хорошо, но в мире еще очень много бедных и даже голодных, – нашлась наконец она. – Африка, Ближний Восток, Индия, Латинская Америка.

– Я и мои коллеги активно вкладываем деньги в эти районы, – ответил я. – Создаем рабочие места, финансируем обучение наиболее способной молодежи. Более того, население этих регионов само обеспечивает себя. Это важно. Я предпочитаю давать удочку, а не рыбу на пропитание. Безвозмездная помощь очень быстро порождает иждивенчество и отбивает желание работать самому. Поверьте, я знаю это не понаслышке. Кроме того, мои средства не на банковском счете лежат, а инвестированы в разные проекты, и чтобы их получить, я должен буду закрыть целый ряд предприятий. Множество людей потеряет высокооплачиваемую работу, страна лишится целого ряда высокотехнологичных производств. Пойдет ли это на пользу России, да и всему миру?

– Все у вас складно получается, – усмехнулась Юля, после небольшой паузы. – Но все же, я думаю, вы не правы. Неужели вас не беспокоит, что целые народы живут в совершенно несопоставимых условиях? Неужели вы считаете справедливым расслоение человечества на бедных и богатых?

– Каждый человек, как и каждый народ, сам создает те условия, в которых живет. Долг тех, кто более успешен, – дать шанс остальным подняться. Но тянуть кого-то за уши против его воли – бессмысленно.

– Виноват, ваша светлость, – в комнату заглянул метрдотель. – Полицейский ротмистр просит разрешения поговорить с вами по поводу инцидента на улице.

– Зовите, – распорядился я.

– Здравия желаю, – полицейский вошел в кабинет чуть ли не строевым шагом. В руках он держал папку для бумаг. – Ротмистр Антипов, следственное управление Адмиралтейского района.

– Здравствуйте, ротмистр, – приветствовал я его. – Присаживайтесь за стол. Вам заказать что-нибудь?

– Виноват, ваша светлость, я на службе.

– Но ведь на службе люди тоже едят и пьют, не так ли?

– Виноват, устав не позволяет, – ротмистр опустился на стул рядом со мной.

– Что ж, я вас слушаю.

– С вашего позволения, ваша светлость, я уже составил определенное представление о происшедшем, со слов начальника службы безопасности ресторана. Но обязан, к сожалению, так же допросить вас. Что вы можете сообщить об инциденте?

– Не было никакого инцидента, ротмистр, – улыбнулся я. – Молодые люди у входа в ресторан оказались не очень вежливы, и мне с приятелем пришлось их урезонить. Однако я не думаю, что это может стать поводом для преследования.

– Я правильно понял, что вы не намерены возбуждать против них дела? – осведомился ротмистр.

– Совершенно не намерен.

– Могу я узнать имя вашего спутника?

– Иван Хо. Актер из Китая.

– Могу я увидеть ваши документы? – обратился Антипов к Хо.

Тот молча достал зеленую книжечку жителя Российской империи и вручил полицейскому.

– Вы гражданин Китая? – Антипов раскрыл папку и начал быстро записывать в протокол данные из документов Хо. – Паспорт при вас?

– Да, я подданный Поднебесной империи, – с достоинством ответил Хо. – Паспорт я оставил в гостинице и готов представить в течение часа.

– Хорошо. Вы подтверждаете слова князя?

– Да.

Ротмистр как-то странно посмотрел на Юлю и снова повернулся ко мне.

– Я должен вас уведомить, ваше сиятельство, что... – полицейский замялся, – что пострадавшие сделали заявление, будто вы набросились на них без какой-либо причины и избили.

– Что?! – я не верил собственным ушам. – Я на них набросился?

– Точно так, ваше сиятельство. Сейчас они пишут соответствующие заявления на имя начальника Адмиралтейского УВД. Как вы понимаете, мы вынуждены будем пройти полную процедуру рассмотрения дела. Вы уверены, что не будете подавать заявления о покушении на вас?

– Нет, – отмахнулся я. – Прошу вас только сообщить об этом Морозову. Он разберется.

– Но ведь это все неправда! – воскликнула неожиданно Юля. – Мы сами напали на него.

– Простите, сударыня, – повернулся к ней ротмистр. – Вы что-то хотели сообщить?

– Да, конечно, – Юля заметно волновалась. – Мы сами напали на князя. Команду дал Косой. То есть, простите, Андрей. Я не знаю его фамилию. Он крикнул: «Бей его!» – и мы бросились на князя. Князь и его друг только защищались.

– Вы готовы подтвердить эти показания в участке и подписать соответствующий протокол? – спросил ротмистр.

– Конечно. Хоть сейчас.

– У вас имеются какие-либо документы?

– Нет.

– Тогда я могу записать ваше имя и адрес?

– Конечно. Юлия Тимофеевна Грибова. Живу на улице Генерала Юденича, дом восемь, квартира девяносто три.

– Благодарю вас, более вопросов не имею, – ротмистр закончил писать и захлопнул папку. – В ближайшее время вас вызовут в участок для дачи показаний. Вас тоже, господин Хо. А сейчас позвольте откланяться.

– Всего доброго, ротмистр, – улыбнулся я ему. Как только ротмистр вышел, к столу подошел метрдотель.

– Не прикажете ли подавать горячее, ваша светлость?

Я кивнул и добавил:

– И позвоните во дворец. Пусть сюда приедет еще «Руссобалт».

Официанты быстро заменили тарелки и удалились. Когда дверь за ними закрылась, я повернулся к Юле.

– Спасибо вам, Юлечка, но вы, право, напрасно утруждаетесь. Для моих адвокатов это дело не стоит и выеденного яйца. Свидетелей происшествия более чем достаточно, а теперь еще и вас по участкам затаскают, показаний будут требовать.

– Но ведь это же неправда! – воскликнула Юля. – Вас оклеветали.

– Не в первый раз, – пожал я плечами. – И все же спасибо. Я вам обязан.

– Да ладно вам, – Юля смутилась. – Я сама перед вами виновата за сегодняшнее. Извините.

– Будем считать, что ничего не было. Расскажите нам лучше о себе. Вы из Питера?

– Нет, из Пскова. Я приехала сюда учиться.

– Странно. Во Пскове, вроде, есть какие-то вузы.

– Да, но мне хотелось пожить в столице, – улыбнулась девушка.

– Что же, достойное желание для молодой красивой девушки. А у вас есть увлечения? Что-то, чем вы занимаетесь, когда не работаете, не учитесь и не стоите в пикетах у дорогих ресторанов.

– Я цветы люблю, – Юля снова смутилась.

– Но ведь это прекрасно! – воскликнул я. – У вас их много?

– Вся комната уставлена. И кухня. Ирка сердится, а мне нравится.

– Ирка – это, простите, кто?

– Моя соседка. Мы вместе снимаем квартиру, чтобы дешевле.

– Понятно. А какие цветы вам нравятся больше всего?

– Да любые. Они, между прочим, это чувствуют. Недавно купила новые фиалки. Они подмерзли, и продавщица отдала мне их по цене горшка, где они росли: думала, не выживут. Но у меня ожили очень быстро и даже зацвели...

Весь дальнейший обед проходил под щебетание Юли о различных цветах, их особенностях и красоте. Когда наконец тарелки опустели, я взглянул на часы и обнаружил, что до собрания по вопросам финансового оздоровления «Юсупов Блазил Кофе» осталось всего полчаса.

– Что ж, Юлечка, благодарю вас за содержательную беседу, – я положил вилку и нож в тарелку. – Ваше общество было нам исключительно приятно. Мой водитель отвезет вас домой или в любое место, которое вы укажете.

– Как, это все? – вырвалось у девушки.

– Извините, дела. К вашим услугам мой представительский «Руссобалт». Всего доброго. Еще раз спасибо.

Я поднялся, поцеловал Юле руку и вышел из кабинета. За мной последовал Хо. Я на ходу дал распоряжение метрдотелю проводить Юлю к «Руссобалту» и передать водителю, чтобы отвез ее, и быстро набрал домашний телефон.

– Анатолий, созвонитесь с полковником Маминым, – распорядился я, когда секретарь поднял трубку. – Пусть выяснит, не связана ли каким-то образом молодежная организация «За справедливую жизнь» с сектой Гоюна. Да, отмените все встречи на следующую субботу и запросите разрешение на посадку моего самолета в аэропорту Пекина.

– Вы летите в Поднебесную? – спросил меня Хо, когда я убрал трубку.

– Да. Надо повидать учителя. Он давно меня зовет, – бросил я, садясь в «Роллс-ройс».

– Завидую вам. Я в последнее время только говорил с ним по телефону, – Хо опустился на сиденье рядом со мной.

– Я тоже.

– А откуда такое предположение, что эта молодежная организация связана с Гоюном? – спросил меня Хо после небольшой паузы.

– Сочетание социалистических идей с духовным поиском и просветлением слишком необычно, чтобы быть случайным. Обычно эта публика – закоренелые материалисты.