Глава 16

ПОРТ-АРТУР

Самолет приземлился в международном аэропорту города Дальний. Пассажиров бизнес-класса выпустили через отдельный рукав, и мы сразу попали в отделанный мрамором общий зал. Хо ждал меня у выхода. Он был одет в деловой костюм и, кажется, заметно волновался. Мы вначале поприветствовали друг друга по китайской традиции, потом обменялись рукопожатием.

– Ты теперь выглядишь как настоящий предприниматель, – сказал я ему по-русски.

– Благодаря вам, – ответил он.

– Что же, поехали на вашу киностудию, сударь.

– А ваш багаж, старший брат?

– Его доставит аэропортовая служба. Я уже дал распоряжение.

Вместе мы вышли на стоянку автомобилей. Я украдкой окинул ее взглядом и удивился множеству огромных легковых монстров – от «Руссобалта» до «Тойоты». Даже в Петербурге и Москве я никогда не видел их в таком количестве одновременно. Подумав хорошенько, я понял, что в чем-то это даже логично. Порт-Артур – один из самых богатых городов Дальнего Востока, стоял на небольшом полуострове, который принадлежал Китаю, но после разгрома Японии достался России в аренду на девяносто девять лет и уже к пятидесятому году превратился в настоящий Эльдорадо. Здесь проходили огромные объемы грузов, сюда стекался финансовый капитал из сотрясаемой народными волнениями Поднебесной, отсюда инвестировали свои средства в Азию крупнейшие корпорации России. Здесь работали самые трудолюбивые китайцы, японцы и корейцы и самые предприимчивые русские. На русских деньгах и китайском трудолюбии здесь расцвели наиболее высокотехнологичные производства. Здесь продавались ценные бумаги всех крупнейших дальневосточных компаний, а котировки Порт-Артурской фондовой биржи служили одним из основных индикаторов мировой экономики, наравне с Петербургской, Лондонской и Нью-Йоркской. Подарив этому маленькому анклаву политическую устойчивость и обеспечив ему статус свободной экономической зоны, Российская империя в короткие сроки сотворила экономическое чудо: за считанные годы захолустный кусок китайской земли, разоренный японской армией, превратился в финансовый и промышленный центр всего Дальневосточного региона. Нигде в Азии квадратный метр площади не стоил столько, сколько в Порт-Артуре. Нигде не было таких высоких зарплат и такой высокой плотности населения.

И все же этот колосс, возникший буквально из ниоткуда, напоминал мещанина во дворянстве. Он был богат, но ему не хватало блеска и породы. Все здесь было непомерным, раздутым, приукрашенным. Как бедный провинциал кичится своей духовностью и добротой, якобы недоступной столичным жителям, так и этот нувориш кичился дорогими игрушками. Здесь строились дома по самым сумасшедшим и амбициозным проектам, здесь появлялись самые новые аттракционы и шоу, здесь земство спускало огромные деньги на украшение улиц и всевозможные карнавалы и шествия. И именно здесь дети некогда разбогатевших русских переселенцев и китайских аборигенов покупали самые дорогие машины, чтобы хоть как-то утереть нос «заносчивым» столичным жителям.

Меня всегда смешила эта показная напыщенность. Любую попытку пустить пыль в глаза, обозначить и утвердить свой статус за счет внешних проявлений я расценивал как признак слабости.

Хо подвел меня к огромной «Тойоте Авенсис».

– Это моя служебная машина, – смущенно произнес он. – Вы, наверное, не одобряете, что она такая дорогая. Конечно, я мог купить и подешевле...

– Нет, ты все правильно сделал, – одобрил я. – Здесь большинство ездит на таких машинах, а значит, покупать более дешевую – обрекать себя на неуважение окружающих.

«Да и сложно ожидать, что молодой парень, дорвавшись до денег, не прельстится дорогими игрушками», – добавил я про себя.

Хо сел за руль, а я на переднее пассажирское сиденье. Мы выехали со стоянки и вскоре уже катили по автостраде к сияющим небоскребам Порт-Артура. Из радиоприемника неслась тихая музыка. Невидимый певец исполнял романс «Выхожу один я на дорогу» на китайском языке. Я еле удержался от улыбки, когда вместо «Пустыня внемлет Богу», он спел: «Долина слушает Небо».

– Я слышал, что вас отстранили от управления делами, – сказал Хо. – Такая неприятность. Мне очень жаль.

– Пустяки, – отмахнулся я. – Давно искал возможности отдохнуть, вот мне она и представилась. Долина слушает Небо.

Хо понимающе кивнул.

– Вы, наверное, хотите посмотреть отснятый материал и побывать на съемочной площадке?

– Конечно. А много материала?

– Порядочно. Считайте, треть сцен уже сняли.

– Однако у вас и темпы, – присвистнул я.

– Коммерция, старший брат. Знаете, сколько стоит съемочный день? Я хочу получить максимальную отдачу от каждого вложенного вами рубля. Здесь все так снимают, поэтому Порт-Артур и выпускает почти столько же фильмов, сколько Москва.

– Похвально, – одобрил я. – Но качество страдать не должно. Фильмы из Порт-Артура, по сравнению с московскими и питерскими, не зря считаются дешевкой. Ты все же собрался снимать не только коммерческий фильм. Когда мы с тобой говорили в Петербурге, у тебя было много замечательных мыслей, как показать боевые искусства, потому я и профинансировал твой проект. Не хотелось бы ради коммерции терять смысл.

– Конечно, старший брат. Кстати, о финансах. Вы, наверное, захотите проверить расходы?

– Хватит и отчета главного бухгалтера. Мне будет куда интереснее узнать, какие изменения ты внес в сценарий.

– Вы так уверены, что я изменил сценарий?

– Конечно. Ты парень умный, работаешь, а значит, корректируешь свои взгляды, переоцениваешь сделанное. Так что без изменений не обошлось.

– Точно, – Хо снова слегка смутился. – Я и правда сильно изменил сценарий. Некоторые сцены оказалось сложно снять технически, а другие потребовал убрать коммерческий директор, сказав, что они не кассовые, но дело не в этом. Сейчас я действительно многое узнал, и многое переоценил, и, конечно, сценарий подправил. Знаете, меня это даже немного пугает. Сейчас я еще могу вмешиваться в сюжет, а потом? Ведь я буду развиваться дальше, на многие вещи стану смотреть иначе, от чего-то даже откажусь. А фильм таким и останется... Не будет ли мне потом стыдно за него?

– Не бери в голову. Ты снимаешь коммерческий фильм. Коммерческий директор считает, что фильм будет кассовым. А девятьсот девяносто девять зрителей из тысячи вообще не поймут, что ты хотел сказать. Кто-то увидит боевик с большим количеством драк, кто-то – детектив из жизни бизнесменов. Им другого и не надо. Вот увидишь, будут обсуждать постановку боевых сцен и сюжетные выверты, но не философию, которую ты стремился заложить туда.

– Но ведь будет тот один на тысячу, кто поймет. Учитывая, сколько народа посмотрит фильм, это не так уж и мало.

– Что ж, они порадуются, узнав в тебе ищущего.

– Боюсь, что не все так добры, как вы предполагаете, ваша светлость. Даже по боевым искусствам я могу судить, что большинство людей склонны подмечать чужие ошибки, а не успехи.

– А что тебе до них? Их ты все равно не переубедишь. Используй тех, кто поумнее: они помогут тебе понять твои ошибки. А остальные пусть куражатся.

– Эх, мне бы так относиться к жизни. Будет обидно, если мой фильм начнут критиковать.

– Начнут в любом случае. Чем лучше ты создашь фильм, тем жестче к нему отнесутся коллеги и критики. Никто не уделяет много внимания откровенной халтуре, зато если сделаешь что-то действительно стоящее, тогда держись. Кому-то не понравятся твои взгляды на жизнь, кто-то позавидует твоим успехам в ушу, кто-то – доходам, но все они будут критиковать именно фильм, потому что это проще всего. Терпи. Мир не переделаешь. Решай свои задачи. Вот ты снимешь картину и многое поймешь в коммерции, в кинематографии, получишь новый опыт, переоценишь взгляды. Это уже польза. А ты к тому же на этом еще и денег заработаешь, в то время как большинство людей за обучение платят. Видишь как замечательно! А критику дели на две части. Ту, что по делу, принимай к сведению. Опять же наука и, кстати, тоже бесплатная. Может, оно и стоило под огонь критики встать, чтобы много нового для себя узнать. А та, что со злобы, считай что комплимент. На бездарей не злятся по-настоящему. Люди злятся, когда их за живое задевают, а чтобы задеть за живое, уже нужна кое-какая сила.

– Кстати, – встрепенулся Хо, – я и в ушу кое-что новое открыл.

– Обязательно покажи, – улыбнулся я.

В ресторане отеля тихо играла музыка. Я неторопливо расправлялся со свиной отбивной. Хо ерзал на стуле и мало обращал внимание на свою тарелку.

– Старший брат, что же вы все молчите, – наконец не вытерпел он. – Вам не понравилось то, что вы увидели?

– Нет, тренировка была великолепной, – ответил я. – Ты очень многого добился за это время. Ты стал лучше двигаться. Молодец.

– Но мне кажется, вы чем-то расстроены? Или вас огорчили рабочие материалы фильма? Вам не понравились изменения, которые я внес в сценарий?

– Нет, фильм получается хороший.

– Тогда почему же?

– Скажи, зачем ты вообще затеял его снимать?

– Как зачем? Я же вам говорил. Я хочу рассказать правду о боевых искусствах.

– А она нужна? В кино?

– Конечно! Как же люди узнают правду?

– А как ее узнал ты?

– От учителя. И еще потому что практиковался.

– Они тоже могут найти учителя и практиковаться.

– Но так поступают только единицы.

– Значит, остальным это не надо: ни боевые искусства, ни правда о них.

– Как... не надо?

– А вот так. Зачем им это, если они все равно не занимаются ушу?

– Но может быть, они начнут заниматься, когда посмотрят фильм?

– Когда они посмотрят фильм, у них появится еще одна иллюзия. Кто-то решит, что ушу – это религия, кто-то, наоборот, отринет и учителей, и традиции. Мало ты видел недоучек, которые заявляли о создании собственных стилей? Адекватное восприятие ложится только на подготовленную почву. Ты ничего не объяснишь людям, только запутаешь их. Хочешь, чтобы шли заниматься ушу, – сними обычный боевик, и дело с концом. Люди на драки клюют. Зачем ты туда еще философию приплел? Или хочешь новую секту создать?

Хо потупился. Я с трудом стряхнул внезапно навалившуюся на меня сонливость и посмотрел на парня уже теплее.

– Ладно, не принимай близко к сердцу. Кажется, я слишком устал после перелета. Что-то не в своей тарелке.

– Конечно, старший брат. Вы так долго летели, потом сразу поехали на студию, потом тренировка...

– Не в том дело, – я с трудом поднял внезапно потяжелевшие веки. – Просто я боюсь за тебя.

– Боитесь? – Хо остолбенел.

– Не туда ты идешь, определенно не туда. Нельзя одновременно идти и внутрь и вовне. Ты снимешь хороший фильм, он сделает тебя звездой, ты будешь богат. Но ты еще привязан к деньгам, к дорогим машинам, к статусу. Ты хочешь быть богатым и знаменитым. Тебе нельзя туда, потому что ты еще в пути. Нам этого не прощают. Когда тебе будет плевать на все, тогда можешь быть кем угодно, а сейчас иди... Если свернешь, тебе этого не простят, уберут...

Я вдруг встрепенулся, словно очнулся ото сна. Что я здесь нес? Хо смотрел на меня ошарашенно, даже немного испуганно.

– Кто уберет, старший брат?

– Извини, я, похоже, и вправду очень устал. Сам не понимаю, что болтаю, – я с трудом боролся с накатывающей слабостью. – Пойду в номер, мне надо отдохнуть.

– Я помогу вам, – с готовностью поднялся Хо.

Глава 17

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

Я открыл глаза и оторопел. Я лежал в совершенно незнакомом помещении. Что со мной стряслось? Хо проводил меня в апартаменты, и... Я, кажется, уснул, даже не дойдя до кровати. Из-под полуприкрытых век я осмотрел помещение: комната метров пять на пять, драпированная шелком и обставленная мебелью из красного дерева с инкрустацией в китайском стиле. Куда же меня перенесли?

Я прислушался, но расслышать что-нибудь особенное так и не смог. Полежав несколько минут без движения, я осторожно поднялся и подошел к окну, скрытому за тяжелой занавеской. Окно было зарешечено. За ним я увидел сад, разбитый в китайском стиле. Я подошел к двери и потянул за ручку. Дверь оказалась заперта.

Никаких видеокамер я в комнате не обнаружил, но почему-то меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают. Побродив из угла в угол, я сел на кровать и задумался. Произошедшее со мной казалось невероятным, Похищения в современном мире – это вообще редкость. Похищение гражданина Российской империи – вещь немыслимая. В последний раз подобный инцидент произошел в семьдесят восьмом году, когда в Нигерии группировка повстанцев захватила корреспондента «Биржевых ведомостей». Уже через сутки на рейде Лагоса встал линкор «Императрица Мария», а еще через три часа группа спецназа Балтийского флота проникла на базу повстанцев, уничтожила всю охрану, освободила корреспондента и захватила в плен все руководство повстанческой армии. С тех пор никто ни в одной части мира не решался и пальцем тронуть гражданина империи. Если даже какой-нибудь наркоман по ошибке грабил русского туриста, полиция любой страны тут же со всех ног бросалась искать обидчика, чтобы поскорее отчитаться перед русским посольством и не подставлять свое государство под санкции Евразийского союза. Но похищение такого человека, как я, было не просто немыслимым, оно было невозможным... до сегодняшнего дня, очевидно.

Впрочем, и нападение на князя Юсупова у ресторана «Максим» показалось бы мне невероятным еще несколько месяцев назад. Да, кое-что менялось в этом мире, и я знал, кто является причиной этих перемен.

Время текло чертовски медленно. По моим прикидкам, прошло уже не меньше часа с того момента, как я очнулся. В конце концов, ожидание мне опостылело. Отдавать инициативу Гоюну было глупо, и я решил посмотреть, что он предпримет, если начну действовать я сам. Подойдя к двери, я с силой ударил ногой по замку. К моему удивлению, дверь распахнулась. Я пересек небольшую комнатку с диваном и двумя креслами и прошел в следующую дверь. Передо мной открылся Длинный коридор, а по коридору от меня со всех ног улепетывал какой-то человек. Я рванул следом.

Мы слетели в сад, и здесь я подсек беглеца. Он оказался китайцем, весьма крупным для азиатского племени.

– Кто ты? – рявкнул я на него по-русски и тут же повторил свой вопрос по-китайски.

Он испуганно таращился на меня и молчал.

– Где мы? – снова спросил я по-китайски. Он еще больше вжался в землю, продолжая ошалело пялиться на меня.

– А с вами значительно интереснее, чем я ожидал, – Гоюн вышел из-за поворота дорожки. На этот раз он был одет в синюю куртку и штаны, которые носит большинство китайцев, а на ногах у него я увидел мягкие тапки для занятий ушу.

– С вами тоже, – усмехнулся я. – Вы явно сторонник нестандартных решений. Похищение подданного Российской империи – это, знаете ли...

– Какое похищение?! – деланно удивился Гоюн. – Вы мой гость.

– Что-то я не припомню, какими авиалиниями летел в Калифорнию.

– Мне разонравилось в Калифорнии. Теперь я живу под Пекином, добро пожаловать.

– Как это мило – поселиться рядом с учителем!

– Не так чтобы рядом: его поместье на юге, а мое на севере.

– Жаль. Но все же две сотни верст не крюк. Если уж судьба занесла меня в Поднебесную, я с удовольствием навещу учителя.

– К сожалению, он нездоров и никого не принимает.

– В таком случае мне тем более надо немедленно повидать его.

– Я же сказал вам, что он никого не принимает.

– Что ж, тогда я дождусь его выздоровления у него дома. Мне было очень приятно посетить ваше поместье, но, увы, неотложные дела требуют, чтобы я покинул вас.

– К сожалению, я не могу вам этого позволить из опасения за ваши жизнь и здоровье.

– Польщен заботой, но что же угрожает моей жизни и здоровью?

– Увы, Поднебесная не столь спокойная страна, как Россия. Мало ли какой стрелок встретится вам по дороге.

– Резонно. Но вы вполне можете одолжить мне один из ваших бронированных автомобилей.

– Боюсь, это не даст стопроцентной гарантии, здесь всюду мины.

– Я найму сапера и поеду немедленно. Не могу же я сидеть на месте, когда учитель болен!

Я сделал шаг по дорожке, но Гоюн преградил мне путь.

– Я не могу позволить гостю подвергать свою жизнь опасности.

– Гость имеет право принимать самостоятельные решения.

– Я несу за вас ответственность.

– Я снимаю ее с вас.

– Ах, нет, простите, я несу ответственность перед самим собой, и поэтому вы не можете ее снять.

– Тогда не обессудьте.

Я нанес удар, стремясь попасть ему в грудь, но мой кулак провалился в пустоту. Гоюн очень легко уклонился от атаки и тут же контратаковал. Не в силах заблокировать удар, я перекатом ушел в сторону и оказался рядом с поверженным мной китайцем. Он попытался захватить меня, но я свалил его коротким ударом в голову.

Гоюн все еще стоял там, где я напал на его.

– Я бы мог достать вас, пока вы занимались Ченом, – с улыбкой произнес он. – Я мог бы также вызвать вооруженную охрану. Но тогда у вас появился бы повод обвинить меня в нечистоплотности. Я все же постараюсь уговорить вас остаться один на один.

– Извольте.

Мы начали медленно сближаться, и, глядя на скользящего по дорожке Гоюна, я не мог отделаться от чувства, будто вижу крадущегося тигра.

Когда между нами осталось метра два, мы остановились и некоторое время просто смотрели друг другу в глаза. Внезапно я понял, что если и дальше останусь неподвижен, взгляд Гоюна подчинит меня и лишит меня силы. Я сместился. Гоюн тоже передвинулся, и его взгляд на мгновение потерял свою властность. Не тратя времени даром, я шагнул вперед, сделал ложный выпад и тут же атаковал противника в голову. Тот легко ушел от удара и контратаковал. Я защитился и провел серию атак на разных уровнях: ноги – грудь – голова – ноги – грудь. Гоюн отступал, легко парируя мои выпады. Внезапно он словно растворился. Я интуитивно выбросил руку вправо, защитившись от его удара, и одним прыжком увеличил дистанцию. Гоюн замер. Он выглядел озадаченным. Похоже, он применил один из своих любимых приемов и не ожидал от меня такой прыти.

– Вы определенно очень интересный собеседник, – тихо промолвил он.

– Вы тоже. Мне будет интересно принять вас в своем доме на Мойке.

– Зачем же так далеко ехать? Оставайтесь здесь.

– Увы, не могу. Дела.

– Какие же у вас теперь дела? Корпорация вас больше не беспокоит.

– Да, вы отлично справились. Чувствуется опытная рука и тонкий психолог.

– Спасибо на добром слове.

– Пожалуйста.

Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга.

– Выпустите меня, Гоюн, – потребовал я.

Он отрицательно покачал головой.

– Вы даже не представляете, с чем играете, – предупредил я. – Вас уничтожат. Бросить вызов империи...

– Ах, оставьте. Это только плоское европейское мышление может полагать, что сильного противника уничтожают только силой. Мы-то с вами знаем, что противники сами уничтожают себя.

– Ваш противник – Россия?

– Нет, ханжеский мир. Просто волею судеб правила игры в нем сейчас диктует Россия.

– Вы не построите другой мир ни в Китае, ни в Америке. Пока ханжество устраивает людей, люди будут до бесконечности возводить один и тот же бордель по разным проектам. Россия здесь ни при чем.

– Я знаю. Но Карфаген должен быть разрушен. Обсудим это? Давайте выпьем чаю, сыграем в шахматы.

– Давайте. У меня, в Петербурге.

Глаза Гоюна стали жесткими.

– Петербург – это слишком далеко.

– Как знаете.

Я снова двинулся на него. Он заскользил мне навстречу по касательной. Когда мы сблизились, я свернул в сторону, а Гоюн начал мягко наседать на меня. Я отступил на несколько шагов и уперся спиной в огромный куст жасмина. Гоюн приближался. Я сделал ложный выпад в голову и атаковал его в ноги. Он ушел, впрочем, кажется, не так легко, как прежде. Ободренный этим успехом, я перешел в наступление и провел целую серию атак. Гоюн отступал и защищался, явно с большим трудом, чем в прошлый раз. Загнанный к краю площадки, он отчаянно зарычал и сделал несколько яростных ударов, заставив меня перейти к обороне. Теперь мы кружили друг напротив друга, изредка обмениваясь атаками. Внезапно Гоюн оступился и на долю секунды потерял равновесие. Я поспешил воспользоваться этим и сделал глубокий выпад. Мой кулак не достиг цели, зато по всему телу начала растекаться адская боль.

– Вот я и нашел аргументы, чтобы вы остались, ваша светлость, – разобрал я слова Гоюна, теряя сознание.

Я очнулся в той же комнате, что и в прошлый раз. Рядом со мной стояла высокая и очень красивая негритянка. Ее наряд: полупрозрачное короткое платье, под которым виднелся купальник бикини, и босоножки на высоком каблуке – был ей очень к лицу.

– Кто ты? – спросил я ее по-английски.

– Арчимби, ваша служанка, – она лучезарно улыбнулась и легко поклонилась. – Хозяин уехал в Пекин по делам и поручил мне заботиться о вас. Кроме меня, в вашем распоряжении все слуги. Еду вам подадут, как только вы пожелаете. И вы можете гулять по всему поместью.

– А выходить за его пределы?

– Хозяин сказал, что вам это запрещено.

– А если я все же попробую?

– Хозяин сказал, что в этом случае не сможет ручаться за вашу жизнь. Он сказал, что вы сами понимаете, почему.

– Пожалуй.

Я сел на кровати. Боли не было, я чувствовал себя здоровым.

– Может быть, вам вначале пообедать? Или у вас есть еще какие-нибудь желания? Я буду рада вам услужить.

– Спасибо, дорогая, для начала я пройдусь по поместью, – ответил я. – Нагуляю аппетит на свежем воздухе.

– Вас проводить?

– Спасибо, не надо. Я люблю гулять в одиночестве.

Выйдя из дома, я двинулся по самой широкой грунтовой дорожке, ведущей вглубь поместья. По следам шин я определил, что здесь изредка проезжают машины, следовательно, дорожка должна вывести меня к воротам.

Уже через несколько десятков шагов я насторожился: слишком много архитектурных несовершенств портило впечатление от этой усадьбы. Кое-где, вместо того чтобы плавно следовать изгибу линии, мой взгляд упирался в стену из кустов или в высаженное у поворота большое дерево, а в иных случаях, напротив, устремлялся по прямой, не задерживаясь на окружающих предметах. С точки зрения китайца, такие ошибки были непростительны даже для новичка в парковом искусстве, а уж предположить, что Гоюн для собственного поместья нанял профана и не заметил его оплошности, я не мог.

Этот казус заинтересовал меня. Я знал, что Гоюн не только мастер ушу, но и весьма сведущ в области фен-шуй, и поэтому мне необходимо было найти какую-то причину, которая заставила бы Гоюна согласиться на столь вопиющее уродство поместья.

Ответ пришел за очередным аляповатым кустом сам собой и был настолько неожиданным, что я даже рассмеялся. Оборона – вот о чем думали Гоюн и неведомый мне архитектор! Если, положим, посадить вот за теми кустами стрелка, то он получит прекрасный обзор и, соответственно, возможность обстрела всей той площадки, на которой я сейчас стою. А если группа штурмующих все же прорвется мимо него, то неизбежно будет вынуждена остановиться и собраться у того поворота, мимо которого я только что проходил. Там она окажется великолепной мишенью для огневой точки, установленной в павильоне возле пруда... Очевидно, у охраны здесь существовали достаточно четкие инструкции на случай нападения, да и штат охранников, наверное, был не маленьким. Сколько «сюрпризов» ждало нападающих за пределами поместья и в самом доме, оставалось только гадать, и в ту минуту, когда я понял это, меньше всего мне хотелось бы быть командиром подразделения, которому поручено штурмовать поместье Гоюна.

Дорога сделала небольшой поворот, и передо мной выросла каменная стена высотой метра четыре. Как мне показалось, планировавший ее архитектор старался создать Великую китайскую стену в миниатюре. Дорога пролегала через ворота, прорубленные между двумя башнями.

Я шагнул к ним, и из башни тут же вышел автоматчик в камуфлированной форме без знаков отличия – весьма рослый китаец. Я двинулся к нему, и он вскинул оружие, но помешать мне не успел: я поднырнул, уходя с линии огня, перехватил оружие и ударом локтя отправил стражника в нокаут.

Немедленно все вокруг загрохотало. По меньшей мере пять стрелков из башен открыли предупреждающий огонь. Инстинктивно я сделал шаг назад – и тут же все смолкло.

Я сделал шаг к воротам – и короткая очередь очертила перед моими ногами линию, которую я, очевидно, не должен был переходить. Я повернулся и пошел назад в поместье. Из прилегающих кустов, преграждая мне дорогу, вышли шестеро автоматчиков. Я бросил оружие на землю, и они расступились.

Над моей головой по направлению к дворцу пролетел небольшой пассажирский вертолет. «Гоюн вернулся», – подумал я.

Гоюн действительно встретил меня во дворце.

– Как вам понравилось поместье? – спросил он, поприветствовав меня.

– Неплохо спланировано, – ответил я.

– Рад, что вам понравилось. Не желаете ли пообедать со мной?

– Почту за честь.

Мы вместе прошли в столовую, где уже был накрыт стол на двоих. Слуги подали зеленый чай и еду.

– Вина? – осведомился Гоюн.

– Нет, спасибо.

– Вы, наверное, все еще сердитесь на меня за те доводы, которые я привел в нашей последней дискуссии.

– Отнюдь. Поединок был честным, а я к тому же надеюсь взять реванш.

– Ну а я надеюсь отговорить вас от реванша.

– И на чем же зиждется ваша надежда?

– На вас. Знаете, кого вы мне напоминаете? Притаившегося дракона. Можно сказать, спящего. Ваши возможности огромны, но вы загнали себя в спячку, решив, что ничего не должны менять в этом мире.

– Возможно. И что с того?

– У меня планы на вас.

– Какие?

– Обсудим это позже... после боя с охраной вам надо немного остыть. Кстати, я не советовал бы вам повторять подобные эксперименты. У охраны действительно есть приказ не выпускать вас живым. Мне было бы жалко потерять вас.

– Вам следовало бы убить меня сразу. Наши взгляды на мир слишком расходятся.

– Постараемся их сблизить. Времени у нас достаточно. Кстати, не желаете сыграть в шахматы после обеда? Заодно обсудим наше видение насущных мировых проблем.