Черная троица

      – Как только нападение на нашу Обитель было отбито, я велел четырем братьям в сопровождении нескольких стражников обследовать подвал часовни, – продолжил через некоторое время настоятель.
      – И как, святой отец, им удалось схватить этих ужасных сектантов? – в нетерпении спросил Умберто, когда настоятель вновь замолк.
      – Хм, юноша, я понимаю твою горячность, – слегка улыбнувшись, ответил старик. – Но, боюсь, ты будешь разочарован. Единственное, что удалось там найти, – несколько обрывков веревки. Это подтверждает твой рассказ, в котором, безусловно, я ничуть не сомневаюсь, но, увы, не более того. А брат Игнасио… Даже не знаю, что тебе и сказать. Да, его уже несколько часов не могут найти, однако, учитывая ночное нападение на монастырь, его отсутствию можно найти и другое, не менее скорбное объяснение. Нет, я не верю, чтобы столь достойный собрат наш мог быть членом какой-либо тайной секты! Полагаю, ты все же обознался, брат Умберто, в темноте приняв за него кого-то похожего.
      – Наверное, они успели уйти тем, другим путем, – робко предположил брат Умберто.
      Настоятель покачал головой:
      – На самом деле о склепе под часовней и входе к нему в нашем монастыре знают многие. Фундамент нашей Обители гораздо древнее, чем его стены… Многие сотни служб, тысячи часов молитв – все это должно было освятить сие кровавое… Впрочем, не стоит об этом. Так что, юноша, боюсь тебя разочаровать, но ты не открыл ничего нового. И другого входа в монастырь нет. Брат Люпус, помощник келаря, который знает каждый закоулок не только Внутренних, но и Внешних галерей, подтвердил мне это.
      – Но девушка сказала… – нерешительно попытался возразить молодой монах.
      – Я велел начать ее поиски, – твердо сказал настоятель. – Хотелось бы расспросить эту – как ее? – Анти. Может, она, успокоившись, и вспомнила бы что-то полезное. Конечно, присутствие женщины во Внутренних галереях недопустимо, – строго сверкнув глазами на брата Умберто, продолжил старик, – хотя, учитывая все обстоятельства и ночное нападение…
      В дверь громко постучали, и на пороге кельи показался высокий монах средних лет в пропыленной и порванной в двух-трех местах рясе. Его полное лицо было хмурым и озабоченным. Поклонившись настоятелю и коротко кивнув Умберто, монах подвинул один из стульев к камину, сел на него и протянул руки к огню.
      – Какие известия, брат Винциус? – тревожно спросил настоятель.
      Монах бросил настороженный взгляд на Умберто, и настоятель поспешил успокоить его:
      – Это послушник Умберто, паломник из аббатства Святого Галаты. Он – тот самый отличившийся сегодня в часовне герой, о котором рассказывал я тебе перед рассветом. Говори при нем все, Винциус, – думаю, на него можно положиться.
      Польщенный словами старца, брат Умберто в смущении еще больше опустил голову. Брат Винциус, окинув молодого монаха долгим оценивающим взглядом, что-то невнятно пробормотал, а затем сказал:
      – А известия, отец Торус, не слишком утешительны. Да, горцы отступили – их оказалось не так уж и много. Похоже, они прокрались незамеченными под самыми стенами, но как смогли открыть ворота Внешних галерей – неизвестно. К счастью, особых бед они натворить не успели – подожгли пару домов и постоялый двор Гандиса Нормуса. Большая часть же их ринулась к монастырским вратам; но уже у самых Внутренних галерей подоспела-таки стража и отогнала их прочь.
      – Каковы потери?
      – Увы, – вздохнул брат Винциус, – погиб брат Галатус. Он как раз дежурил после полуночи у врат монастыря. Ранен и новый послушник, брат Виктус. До сих пор не могут найти брата Отуса – говорят, его также видели неподалеку от врат. Бедный Отус, я надеюсь, с нашим келарем ничего не произошло. Пропал также и брат Игнасио. – Тут Винциус внимательно посмотрел на Умберто, после чего продолжил: – Кроме этого, погибли пятеро стражников, двое тяжело ранены. В городе также есть жертвы – трое или четверо торговцев, и еще сам Нормус – он пытался защитить свою гостиницу. Кто-то вроде бы видел, как, отступая, горцы уводили с собой нескольких пленных…
      – Удалось точно узнать, что это был за Клан? – спросил настоятель.
      – Да, убитых тварей опознали. Клан Крови.
      Настоятель печально покачал головой.
      – Козлоногая нечисть, – тихо произнес он. – Помоги, Создатель, умереть пленным быстро… Странно, вроде бы земли их Клана далеко на востоке, почти на самой границе с Пустыней. Да, Винциус, а удалось ли найти ту девушку, Анти, о которой я тебя спрашивал?
      – Увы, пока нет. Но во Внешних галереях до сих пор народ в панике, и до вечера там трудно будет точно выяснить, кто пропал, а кто просто отсиживается по подвалам. Я передал ее описание стражникам, и они обещали известить меня в случае удачи. Внешние Ворота будут закрыты до завтра, и если она жива, то непременно найдется. Хотя, говорят, среди уведенных Кланом были и женщины… Но отчего, отец Торус, столь пристальный интерес? Мне вкратце описали приключения этого достойного юноши, но в этой суете я пока мало что понял.
      – Брат Умберто, – скорее приказал, нежели попросил настоятель, – изложи брату Винциусу то, что произошло с тобой в часовне сегодня ночью. Он многоопытен и сталкивался с подобными делами.
      Слушая немного сбивчивый рассказ брата Умберто, Винциус хмурился и поджимал губы. Когда молодой монах закончил повествовать о своих приключениях, брат Винциус еще немного помолчал, а затем тихо произнес:
      – Храбрость твоя достойна деяний древних героев, юноша, а глупость – длительной епитимии. Впрочем, не обижайся, – улыбнувшись, добавил он смутившемуся под взорами двух монахов Умберто. – Ты, брат мой, действовал весьма и весьма похвально. От себя же могу добавить, что, судя по всему, наш юный друг стал свидетелем одного из обрядов культа Черной Троицы.
      – Да-да, это скорее всего так, – печально качая головой, продолжил Винциус, глядя то на ставшее каменным лицо настоятеля, то на округлившиеся глаза Умберто. – Те слова, что запомнил наш герой, жертва на саркофаге, вызванный гигантский паук – все это слишком явно указывает на почитателей Трех Сердец Зла – Трех Неназываемых.
      – Но здесь, в нашем монастыре… – растерянно и недоверчиво вздохнул настоятель.
      – Конечно, это все очень печально, – кивнул Винциус. – Хотя, с другой стороны, ведь все знают, что согласно легендам и некоторым апокрифам именно здесь когда-то наш Спаситель сразил демона Тантариэль, прислужника Первого из Трех. А ведь этот демон в нашем мире имел обличье женшины-паучихи… Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что брат Умберто все же ошибся, и брат Игнасио не имеет к этому никакого отношения. Теперь я понимаю, почему, отец Торус, вы настояли на секретности этого дела. Несомненно, если эта девушка, Анти, жива и не уведена Кланами, я разыщу и расспрошу ее. Кроме того, я также немедленно начну у нас внутреннее расследование и тщательно…
      – Нет, брат Винциус, этим займется брат Альбио, – покачав головой, решительно прервал его настоятель.
      – Но отче, я как Глава Внутреннего Круга…
      – Да-да, я знаю, Винциус, – уже мягче сказал старик. – Но для тебя у меня есть особое задание. Завтра на рассвете от Восточных Ворот на Рас-Халейн уходит караван. Ты отправишься с ним.
      – Какие дела могут быть в Халейне, – недовольно пробормотал Винциус. Громко возмущаться он не стал, но отец Торус все-таки нахмурил брови.
      – Не перебивай. Путь твой лежит в Пустынь Серых Песков. Ты понимаешь, о чем я. Это может дать ответы на все вопросы, которые возникли здесь.
      Брат Винциус с явной неохотой кивнул. Умберто понимал, что того тяготит не страх перед трудной дорогой. Винциус не хотел оставлять Обитель, над которой нависала угроза новых набегов, а также странная история с сектантами.
      – Однако хочу тебя обрадовать, ты пойдешь не один, – продолжил настоятель. – Наш гость пойдет вместе с тобой.
      – Что? – вопрос этот вырвался и у Винциуса, и у Умберто одновременно.
      – Да-да, и не спорьте. Мне было видение, – твердо сказал Торус.
      Галопом понеслись мысли в не выспавшейся голове брата Умберто. Услышать удивительное эхо скал Прохода Тысячи Мучеников, пересечь бескрайнюю Пустыню, увидеть загадочный Рас-Халейн… Все эти давние, но казавшиеся несбыточными мечты неудержимо манили его. Вот только если бы не жара знойных пустынь, холод и опасности горных перевалов, долгие переходы и постоянные ночевки под открытым небом, хищные звери и кровожадные разбойники, стоптанные в кровь ноги и пересохшие от жажды губы, чужие люди, странные обычаи восточных земель… Все это также пронеслось перед мысленным взором брата Умберто. С каким трудом дался ему не такой уж долгий путь из родного аббатства даже по родной стране. Что уж тут говорить о месяцах пути в чужих краях!
      – Конечно, святой отец, но… как же мое паломничество? Я ведь должен поклониться алтарю Дориэля, – в растерянности пробормотал молодой послушник.
      – Будем считать, что совершенное тобой сегодня ночное бдение не менее свято, чем трое бессонных суток стояния у алтаря в Восточном Приюте, – улыбнулся старый настоятель. – Я так и напишу аббату Моррилю, тем более что это правда.
      – Но ведь… ведь я не могу отправиться туда прямо сейчас… Путь через Пустыню занимает не одну неделю, и настоятель Морриль будет сильно обеспокоен моим отсутствием. Да и дорога совершенно незнакома мне. Кроме того, я… – совсем смешался брат Умберто.
      – Кроме того, ты боишься и у тебя совсем нет денег, – строго договорил за юного монаха настоятель. – По поводу последнего не беспокойся – казна нашего монастыря не оскудеет от того, что сотня монет уйдет на оплату твоего пути. И уразумей, юноша, что предстоящее путешествие не прогулка для развлечения, а дело весьма добродетельное и угодное Создателю. Совершив паломничество по следам нашего Спасителя, ты обретешь немалые заслуги и почет в своем аббатстве. Кто знает, возможно, со временем ты сможешь войти не только в Первый, но и во Второй, а то и во Внутренний Круг! Кроме того, с тобой будет брат Винциус, а он на своем веку исходил не одну сотню лиг.
      – Да, святой отец, вы правы, указывая на недостойное мое малодушие, – смиренно ответил брат Умберто. Природное его любопытство вновь праздновало победу над прирожденной осторожностью. – Я смиренно прошу благословения на дальнее паломничество.
      – Вот и славно, – ответил настоятель. – Я вижу, юноша, что дух странствия живет в тебе. А теперь оставь нас – к вечеру я передам письмо, которое ты должен будешь вручить отцу Канпусу, настоятелю Пустыни Серых Песков.
      – Подкрепи свои силы и отоспись, брат мой, – бросил Винциус покидающему келью брату Умберто. – Силы душевные и физические весьма понадобятся тебе в пути. Я зайду за тобой. И не проспи – караван выходит в восемь!
      После ухода Умберто настоятель поднялся со своего стула и подошел к стене рядом с камином. Внимательно ее ощупав, он надавил на один из камней, образующих кладку. Камень заскрежетал и отошел в сторону, открыв маленькую потайную дверцу. Сняв с цепочки у себя на груди небольшой ключ с бородкой затейливой формы, настоятель открыл дверцу и извлек некий продолговатый предмет, плотно замотанный в несколько слоев серой ткани. Бережно взяв его в руки, он передал сверток почтительно склонившемуся перед ним Винциусу.
      – Правильно ли мы поступаем? – с тревогой спросил брат Винциус, убрав сверток в свою кожаную мошну и прикрывая ее краями просторной рясы.
      – Не знаю, Винциус, не знаю, – печально качая головой, ответил старик. – Но здесь ему больше не место. Враг близко, и сегодняшние события только приближают развязку. В любом случае реликвия должна покинуть стены нашего монастыря, пока не стало слишком поздно.
      – Ты думаешь, что брат Умберто… – с сомнением в голосе снова спросил Винциус.
      – И тут у меня нет ответа, – проговорил настоятель. – Тот ли он, о ком говорит Седьмое Пророчество, или же хитрый лазутчик – в любом случае нам придется рискнуть – он слишком много знает и поэтому должен пойти с тобой. Будь осторожен, брат мой! Я пошлю отцу Канпусу секретное письмо с голубем.
      И настоятель, благословляя ставшего на колени Винциуса, осенил его знамением Копья и тихо добавил:
      – Да пребудут с тобою Создатель и Спаситель.
 
      Брат Умберто проснулся еще затемно. Всю ночь он по темным узким коридорам убегал от огромных пауков. Неудивительно, что чувствовал послушник себя совершенно разбитым. Мысли о том, какие опасности могут ожидать его впереди, он попытался прогнать утренней молитвой Создателю и Спасителю. И это ему почти удалось.
      Испросив у Высших Сил помощи в делах своих, он начал собираться. Времени на сборы у него ушло немного. Умберто не мог взять с собой вещей больше, чем у него было. Оставалось проверить, нет ли чего лишнего. Посмотрев на разложенные на скамье молитвенник, смену одежды и миску с ложкой, юноша решил, что все это занимает не так уж много места. Когда в его келью без стука вошел брат Винциус, Умберто был уже готов к путешествию.
      Молодой послушник удивленно смотрел на одеяние Винциуса. Вместо обычной для братьев долгополой серой хламиды и деревянных сандалий тот был одет в короткую, выше колен, рясу странной расцветки – ее покрывали пятна различных оттенков желтого и коричневого. А на ногах были высокие кожаные сапоги. В одной руке Винциус держал две короткие дубинки, в другой – мешок такого же странного цвета, что и ряса.
      – Дорожное облачение нашей Обители для путешествий по пустыне, – объяснил брат Винциус, бросая Умберто мешок. – Переодевайся и слушай.
      Он подошел к узкому окну кельи, за которым начал розоветь рассвет.
      – Не хочу скрывать – путь наш будет полон опасностей. Поэтому во всем слушай меня. Если я скажу «Стой!» – стой. Если я скажу «Беги!» – беги. Если я скажу «Дерись!» – что ты будешь делать?
      – Бежать, – честно ответил Умберто. – Я не умею драться.
      – Но ты рассказывал, что в подземелье…
      – Я просто поскользнулся, – смущенно пробормотал брат Умберто, одергивая короткую рясу. Новое одеяние сидело на нем удобно, хотя и странно.
      Винциус, однако, не рассердился, а неожиданно весело расхохотался.
      – Значит, тебе здорово везет! Это важно, особенно для нашего путешествия. Ну а драться я тебя научу. Иногда одних молитв и заклинаний оказывается недостаточно.
      С этими словами он бросил одну из дубинок Умберто и, размахивая другой, накинулся на растерявшегося послушника.
      Примерно через полчаса брат Умберто заработал кучу синяков, но зато овладел дубинкой достаточно, чтобы отбиться от какого-нибудь разбойника. При условии, что тот был бы раза в четыре старше его и желательно однорук.
      – Пока хватит. – Винциус даже не запыхался. – На первом же привале продолжим. Караван выходит через полчаса. Ты успел поесть?
      – Я успел помолиться.
      – Сие весьма похвально, юноша. Но и позавтракать перед дорогой будет не лишним.
      В последний раз окинув взглядом скромную келью, которая вдруг показалось ему такой уютной, брат Умберто вышел вслед за Винциусом. Зайдя по дороге к брату Винциусу за его дорожным мешком (гораздо более внушительным, чем багаж Умберто), они прошли в трапезную. Там их встретил брат Макбуз, на которого Умберто подозрительно косился все время, пока они наскоро завтракали. Уж очень он был похож на оборотня Отуса.
      Лошадь, на которой приехал в Обитель Умберто, пришлось оставить в монастырской конюшне. Брат Винциус сказал, что пройти по обрывистым горным тропам смогут только специально обученные местные кони. Коротконогие и очень лохматые животные были необычайно сильны и легко переносили и холод заснеженных перевалов, и жару пустыни, через которую проходил дальнейший путь в Рас-Халейн.
      Караван – два десятка конных путников и девять охранников – отправился сразу же, как только к нему присоединились два монаха. Несмотря на раннее утро, проводить отъезжающих пришло довольно много народу. Умберто пытался отыскать в толпе смуглое лицо Анти, но напрасно. Брат Винциус, проницательно взглянув на озабоченное лицо юноши, сказал, что поиски ее пока результатов не дали.
      – А теперь, брат мой, расскажи, – прервал размышления молодого послушника Винциус, подъезжая поближе, – какими видами духовной практики славится твое аббатство?

АКТ II

ГЛАВА 4
СИЛА ДУХА

      Брат Умберто смахнул со лба пот, чтобы тот не попал в глаза. Их и без того слепило немилосердно палящее солнце. Этим утром каменистые пустоши Сухих Холмов сменили песчаные дюны. Раскаленный белый песок, словно зеркало, отражал безжалостные лучи светила, одиноко повисшего в зените безоблачного неба.
      Брат Умберто с трудом поспевал за своей понуро бредущей коренастой лошадкой. Вот уже десять дней никто и не помышлял о такой роскоши, как езда верхом. Все лошади, бывшие в караване, везли на своих спинах бесценный груз – воду и фураж, которые набрали на границе между пустыней и горами.
      – Держитесь, святой отец, сегодня к вечеру мы обязательно достигнем Ближнего Оазиса. А к завтрашнему ужину, да помогут нам Небеса, мы уже будем входить в ворота Рас-Халейна.
      Уныло бредущий неподалеку охранник каравана по имени Леонес пытался взбодрить не столько молодого священника, сколько самого себя. Пот градом катил у него из-под подбитого кожей шлема, а стеганый халат с нашитыми поверх металлическими полосами явно тяготил изнуренного воина.
      Брат Умберто рассеянно кивнул. Все его мысли были направлены на глоток воды. Но пить можно было только на привале. А тут еще новое задание брата Винциуса.
      «Повторяя слова молитвы девяти архангелам, – сказал с утра брат Винциус, – ты должен направить свою духовную силу через собственные жилы, кости и вены, исторгнув оттуда всю скверну. Научившись делать это, ты сможешь исцелять себя от различных недугов, и даже многие яды и зелья станут тебе не страшны. Не коснутся тебя и темные заклятия, призванные сломить и поработить человеческую волю. Этот прием называется Очищение. Упражняйся по дороге усерднее – во время полуденного привала я проверю твои достижения, юноша».
      Вздохнув, брат Умберто продолжил прерванные тренировки. Брат Винциус – добрый и даже веселый человек, но когда дело касалось духовной силы… За нерадение в этом суровый монах мог назначить очень суровую епитимью. И поэтому Умберто поспешно вернулся к своей практике, занявшись Очищением. Надо сказать, что за это время послушник достиг весьма впечатляющих результатов. Но не только упражнениям с дубинками или короткими мечами, одолженными у охранников, посвящали они с Винциусом свободное время на привалах. Разглядев в молодом послушнике скрытую духовную мощь, старший товарищ обучал его искусству молитв и заклинаний. Не далее как три дня назад под надзором брата Винциуса он исцелил рану на ноге одной из лошадей. Кроме того, он овладел, хотя и в небольшой степени пока, Аурой Огня. С удивлением смотрел брат Умберто на свою ладонь, в которой лежал раскаленный уголек из костра, не обжигая ее. Выучил он и молитву, называемую Святая Мощь. Она, пусть и на время, могла снять накопившуюся усталость. И лишь над жаждой своей не властен был пока молодой монах.
      Солнце уже давно перешло полуденную черту, когда крики и шум отвлекли брата Умберто от его занятий Очищением. Остановившись, он поднял глаза и стал оглядываться в поисках своего наставника. Брат Винциус, на удивление для его возраста и комплекции бодрый и свежий, что-то оживленно обсуждал с караванщиком и начальником охраны.
      – …нам лучше свернуть. Мне не нравятся груды камней, что лежат вон за тем барханом, – настаивал брат Винциус.
      – Святой отец! – мягко, но все же несколько раздраженно отвечал караванщик, невысокий крепыш со слегка раскосыми глазами. – При всем моем уважении к вашей особе караван все же веду я. Мы всего в трех часах от Оазиса, и, поверьте мне, все опасности пути остались уже позади. Милостью Небес мы…
      – Смотрите! – воскликнул вдруг начальник стражи, тощий и высокий как жердь пожилой воин. – Камни! Они движутся, движутся прямо к нам!
      Брат Умберто поспешно подошел к краю очередного бархана и увидел всего лишь в паре сотен шагов впереди три бесформенные кучи камней локтей шесть-восемь в высоту. Они казались обычными кучами булыжников, но и в самом деле, словно единое целое, смещались в сторону каравана.
      – Големы… Этого я и опасался! – встревоженно сказал брат Винциус. И, обернувшись к изумленно застывшему воину, приказал: – Собирайте своих людей. Надо…
      Закончить монах не успел. Слева, из-за песчаного холма раздался громкий свист. Тотчас ему ответили справа, и с обеих сторон на караван обрушились по крайней мере полтора десятка всадников.
      Дальнейшее брат Умберто помнил смутно. Тревожное ржание лошадей и испуганные крики купцов, пытающихся укрыться за тюками. Призывы к оружию начальника стражи. Растерянные охранники, торопливо хватающиеся за копья и сабли.
      Но уже свистнули, прочертив голубое небо черными всполохами, полтора десятка стрел. Коротко вскрикнули двое купцов, заскрипел зубами ближайший охранник, схватившись руками за древко стрелы, вонзившийся ему в бедро. А конники с гиканьем и воплями выхватили свои изогнутые клинки и стремительно окружали караван.
      Даже не успев как следует испугаться, брат Умберто бросился со всех ног к своему наставнику. Брат Винциус же, стараясь перекричать окружающий гомон, пытался предупредить начальника стражи. Тот вместе с тремя воинами отчаянно ринулся навстречу самой страшной угрозе – трем мерно надвигающимся каменным глыбам. Однако это были уже не просто бесформенные груды камней – серые огромные фигуры грузно приближались к каравану.
      – Стойте! Мечи против них бессильны, найдите магов! – закричал монах, но было уже поздно. Охранники бросились на големов, с силой обрушив на них утяжеленные на концах клинки. Однако сталь с печальным звоном отскочила от каменных торсов могучих фигур. С неожиданной быстротой замелькали в воздухе серые кулаки размером с голову человека, и воины один за другим стали со стоном валиться на землю. Один лишь начальник стражи, умело уворачиваясь и прикрываясь щитом, начал медленно пятиться от теснящих его каменных исполинов.
      – Найди магов, брат Умберто, они управляют големами. Скорее! – крикнул брат Винциус и, закрыв глаза, простер руки в сторону приближающихся монстров.
      «Где?» – в ужасе хотел было спросить послушник, но тут он увидел две стоящие на самой кромке соседней дюны фигуры, закутанные с ног до головы в песчаного цвета балахоны. И вновь удивляясь собственной смелости, брат Умберто, выхватив из заплечного мешка дубинку, бросился к ним.
      Позади него кипела схватка – всадники кружились вокруг каравана. Оставшиеся в живых охранники, вооружившись длинными копьями, заняли круговую оборону. Несколько нападавших, которые осмелились приблизиться на длину древка, уже горячо в том раскаивались, корчась на песке. Слева, воздев руки к небу, читал какую-то неизвестную Умберто молитву брат Винциус. Над ним возвышались три могучие серые фигуры големов. Но каменные чудовища застыли, словно не решаясь нанести последний страшный удар. Все это брат Умберто видел краем глаза, так же как и еще троих всадников в черных одеждах. Они наблюдали за нападением с безопасного расстояния. А сам юноша изо всех сил карабкался по осыпающемуся песчаному склону – туда, где всего в десятке шагов также безмолвно застыли два закутанных в глухие серые одеяния мага.
      – Держитесь, святой отец! – крикнул кто-то прямо позади Умберто. Послушник оглянулся и увидел поспешно взбирающегося по его следам капитана стражи. Окровавленная левая рука воина бессильно повисла, но в правой он сжимал искривленный клинок.
      Вдруг раздался ужасный грохот, и юноша увидел, как рушатся, рассыпаются на мелкие камни големы, побежденные силой святых слов брата Винциуса. Но Умберто надо было спешить, пока повелители каменных монстров не сотворили новых чудовищ.
      Первым до верхушки дюны добрался все же начальник охраны. Взмахнув клинком, он, казалось, готов был разрубить стоящего слева мага. Но тот, внезапно выйдя из оцепенения, ловко уклонился в сторону. И выхватив из-под складок балахона длинный кинжал, сам попытался поразить своего соперника в бок.
      Однако брату Умберто было не до них. Наконец с трудом взобравшись на вершину, он оказался лицом к лицу со вторым магом. Секунда нерешительности обернулась против молодого монаха. Зло блеснули из-под капюшона глаза, и рука мага тоже метнулась за пояс. Понимая, что следующий миг может стать для него последним, Умберто, коротко размахнувшись, попытался ударить своего противника по колену. Маг успел уклониться, но все же недостаточно проворно, и оба противника, потеряв равновесие, покатились вниз.
      Сзади раздался вскрик, и, поспешно поднимаясь, брат Умберто увидел, как оседает, хватаясь за распоротый живот, первый маг. К послушнику бросился капитан охранников:
      – Я уже бегу, отче, я… – успел крикнуть он, как вдруг захрипел, изо рта у него хлынула кровь, и он как подкошенный рухнул на песок. Из спины начальника стражи торчал вошедший в тело на половину длины клинок. А позади стоял, странно покачиваясь, еще один стражник – Леонес. Тело его было изувечено, половина лица превратилась в кровавое месиво, а из-под разорванных доспехов торчали осколки ребер. Но он тем не менее медленно двинулся к молодому послушнику, вытянув вперед руки.
      Отвратительный смех послышался у самых ног брата Умберто. Капюшон спал с лица поднимающегося мага, открыв сухое, покрытое морщинами и множеством странных татуировок лицо. Ярость и торжество были в его черных глазах, а рука сжимала уже изготовленный для метания нож. Не раздумывая ни секунды, следуя заученному на тренировках, брат Умберто, извернувшись, обрушил свою дубинку на голову врага. Послышался громкий треск, и маг замертво упал обратно на песок. Вместе с ним рухнул и Леонес, словно иссякли силы, питавшие его уже умершее тело.
      – Не переживай, брат Умберто. Это был враг, и ты честно сразил его. Нет времени предаваться печали – живым наша помощь и сочувствие нужнее. – Брат Винциус положил на плечо молодому послушнику свою мозолистую ладонь, желая подбодрить и утешить своего спутника.
      С ужасом смотрел брат Умберто на дело своих рук – мертвого человека с расколотой ударом его дубинки головой. Винциус подошел поближе к убитому и, наклонившись, быстро, но внимательно осмотрел тело.
      – Некромансер, – сквозь зубы процедил он. – Как и другой. Оба из местных, да и большинство разбойников тоже. – И, глядя на изумленного Умберто, пояснил: – Да, юноша, это древнее темное искусство до сих пор живо на Востоке. Сначала эти двое создали големов, а потом, когда я Словом Создателя разрушил их, попытались поднять павших воинов, сделав из них зомби. Но вы с капитаном помешали им. Бедный капитан, ему уже ничем нельзя помочь… Однако там нас ждут раненые, брат Умберто, сейчас мы проверим, чему ты научился за это время. И нам лучше поторопиться – я тоже видел тех троих в черном, что отозвали разбойников после того, как вы сразили магов.
      Потери были велики. В живых остались всего пятеро охранников, причем двое из них были довольно тяжело ранены. Пострадали и несколько купцов и погонщиков, однако им досталось меньше – все они поспешили укрыться между тюками, поклажей и лошадьми. Тяжелоранеными занялся брат Винциус. Его руки и слово творили чудеса, останавливая кровь и заставляя затягиваться порезы и раны. Брату Умберто было поручено остановить с помощью молитвы Целителя кровь из раны, нанесенной одному из стражников в бедро. С тревогой приступил к этому ответственному делу послушник, но, несмотря на волнение, справился с этой задачей неожиданно легко. Подчиняясь словам чудодейственной молитвы, кровь быстро свернулась вдоль всей длинной раны и, запекшись, образовала поверх нее густую корку. Охранник с жаром стал благодарить смутившегося монаха, а подошедший брат Винциус одобрительно покивал головой.
      С большим трудом удалось Винциусу уговорить насмерть перепуганного караванщика совершить обряд погребения. Довезти умерших до Оазиса не было никакой возможности – почти половина лошадей в суматохе боя сбежала, а оставшиеся вынуждены были везти двойную поклажу и раненых. Тела убитых разбойников и двух магов-некромансеров просто засыпали песком. Погибших охранников и одного из купцов под молитвы, читаемые монахами, закопали поглубже, положив поверх могилы камни, на которые рассыпались големы. Между камнями, как и положено в таком случае, воткнули несколько копий наконечниками вверх.
      – Да простят и примут их Небеса! – закончил молитву брат Винциус, и вместе с Умберто они поспешили нагнать поредевший караван. Путники торопились к ночи все-таки достичь относительно безопасного Ближнего Оазиса.

ГЛАВА 5
БЛИЖНИЙ ОАЗИС

      Солнце плавно опускалось за вершины барханов, и лучи его уже не так жестоко опаляли пустыню. Дневная жара пошла на убыль. И люди, и кони, увязая в песке, из последних сил медленно двигались вперед. Вдруг одна из лошадей всхрапнула и, задрав голову и широко раздувая ноздри, заржала. Следом за ней оживились другие, а глядя на них, и изнуренные путники прибавили шаг. Животные не ошиблись – за очередной дюной, багровея в лучах заходящего солнца вершинами пальм, раскинулся Ближний Оазис. Несколько десятков деревьев окружало чашу небольшого озера, берега которого заросли густым кустарником.
      Но не долгожданный Оазис заставил восторженно замереть молодого послушника. У самого горизонта, от одного его края до другого, тянулась темно-синяя полоса. Лучи заходящего солнца искрами играли на далекой водной поверхности, порождая причудливые блики и серебристые дорожки.
      – Да, юноша, это и есть Океан, что делит населенные людьми земли на две части, – незаметно подошел к Умберто брат Винциус. – Трудно представить всю его бесконечность и величие. Однако вот и Оазис, а там, – он махнул рукой вправо, указывая на несколько едва различимых огоньков, – Новый город.
      В быстро наступивших сумерках караван расположился на долгожданный отдых. Пока караванщики поили животных и ставили палатки, стемнело окончательно. Устало прислонив спину к стволу невысокой пальмы, стоящей прямо на границе Оазиса, и радуясь покою, брат Умберто с облегчением вздохнул. Пламя крохотного костра освещало всего несколько локтей пространства, выхватывая из ночной тьмы лицо брата Винциуса, сидящего напротив послушника.