Маленький грязный щенок, сидел в куче желтой листвы возле бордюра. Проходящих мимо людей, он провожал, каким-то странным мечтательно-печальным взглядом. Кто-нибудь проходя, бросал ему кусочки бутербродов, да пирожков. Но он, не прикасаясь к пище, начинал, жалобно скуля, уходить с нагретого места. Некоторых это удивляло, других раздражало, как проявление неблагодарности. Щенок ни на кого не обращал внимания. Он ждал, наблюдая за темным подъездом, в котором вчера вечером скрылась его госпожа. Серые глаза были наполнены неземной печалью.
      Щенок вспоминал. «Он вспоминал, как раньше любил носиться с другими бездомными дворнягами, пугая зазевавшихся голубей да ворон. Он был вожаком маленькой стаи. Теперь же стая мало его интересовала. Иногда, конечно, он отвлекался на маленькие приключения, но теперь его жизнь состояла в основном из игривого преследования госпожи. Он называл ее госпожой, потому что она не хотела (а может, как знать?) быть его хозяйкой. Щенок помнил все встречи. Он помнил, как когда-то без особой цели, бродил, по своим любимым местам, в парках. И вдруг увидел группу детей, воспитательницу и няню. Это были знакомые дети. Он частенько носился, играя с ними в лова. Дети безумно обрадовались его появлению (он давно не появлялся). («Смотрите, Урра!!! «Дикий» пришел. Теперь поиграем») и дети обступили его шумно галдящей толпой. Воспитательница для проформы пошумела, но она тоже любила Дикого, а няня, будучи ненамного старше детей, подошла и посмотрела на него. Потом погладила, знакомясь (она любила собак). После чего все включились в очередную веселую игру. Первый раз щенок уходил от детей без чувства усталости. Он уходил окрыленный мечтой, надеждой, неизвестно. Он еще продолжал водить свою стаю на приключения, продолжал творить безрассудства, но в глубине затаилась печаль. Казалось бы, почему именно печаль? Ведь появилась госпожа, которая смогла бы стать хорошей хозяйкой. Но это была печаль. Щенок все чаще сбегал от шайки. Hесясь, как на крыльях, на детскую площадку. Он уже предчувствовал, когда там будет госпожа. И она, в отличие от воспитательниц, никогда не прогоняла его (по крайней мере с площадки). Дикий все сильнее привязывался к госпоже, он уже даже иногда провожал ее до дома, весело прыгая, и путаясь под ногами. Он чувствовал себя нужным, грозно рыча на проносящиеся автомобили и неосторожно преграждавших дорогу госпоже прохожих. Он провожал ее, а затем тихо брел «домой», куда глядят глаза, пока лапы не подкашивались от усталости. Щенок боялся, что у госпожи дома есть большой пес, какой-нибудь дог, или овчарка, который вряд ли будет церемониться с мелкой дворнягой. Это было первое, чего он боялся, а еще он боялся потерять расположение госпожи, он боялся, что она его прогонит, и ему снова прийдется возвращаться к привычной жизни, творя безрассудства вместе со своей шайкой. Печаль и неизвестность наполняли его существо. Бывшая поначалу теплой, осень стремительно менялась. Холодные ветры начали устраивать безумные хороводы желтой листвой. Ледяные дожди наполняли собой землю, как безысходность наполняет души неудачников. И безысходность поселилась в душе Дикого. Он бежал, а перед глазами, застилая пространство, как туманом, маячил образ госпожи. Он закрывал глаза, ложась спать, но видения не оставляли его. Он тряс головой, пытаясь изгнать их, как изгоняют дурные мысли, или кошмары, но ничего не получалось. Лишь слезы наворачивались на, и без того грустные, собачьи глаза. Вот тогда Дикий решил пойти ва-банк, вдруг госпожа согласится стать его хозяйкой. Он скулил на работе, скулил, провожая ее с работы, он уже скулил практически все время. И госпожа поняла, что он хочет. Госпожа поняла его, и не прогнала. Не прогнала, но и не взяла с собой. Госпожа сказала, что боится привязаться к щенку. Потому как все звери необязательны, и в один прекрасный момент имеют привычку сбежать. Он скулил и выл, но она была непреклонна. Дикий был грустен, но и немного рад (он боялся, что его прогонят совсем)».
      Тихие шаги вывели грязного щенка из задумчивости, и он увидел то, чего ждал. Госпожа шла на работу. Улыбаясь, видя грязного, но, до сих пор живого, Дикого. А Дикий, видя улыбку госпожи, весело вскочил с кучи листьев, и отряхнувшись от грязи, побежал за ней. У него оставалась надежда, что он сумеет доказать госпоже собственную полезность, и когда-нибудь она станет его настоящей хозяйкой.