Александр встал и размялся. Обычные утренние процедуры он немного растянул, впервые по настоящему насладившись их обыденной красотой. Надел зеленый дорогой костюм, купленный Адольфом два дня назад. Новые туфли, носки. Галстук отложил в сторону, лишнее неудобство, да и не до манер сейчас.
      Адольф уже не спал. Из духовки пахло чем-то необыкновенно вкусным.
      - Доброе утро.
      - Привет, ты уже встал? Рановато. Подожди еще десять минут, сейчас цыпленок допечется.
      - Ух ты. -Слюна стала очень жидкой, желудок заурчал в предвкушении угощения.
      - Я знаю, у кого купить ствол. К вечеру все будет готово. Включи пока телевизор.
      Александр включил маленький симпатичный телевизор, из которого полилась бодрая музыка и не менее бодрая речь ведущей. Утренняя разминка, которая так привлекает толстых домохозяек. Они всегда мысленно представляют себя на месте симпатичных юных спортсменок, и хотя не находят сил сделать самое пустяковое упражнение, чувствуют себя изрядно помолодевшими.
      Александр засмотрелся на стройных красавиц. На их лицах отчетливо пропечатался девиз одного из прошлых поколений : "не надо печалиться, вся жизнь впереди".
      - Готово. Сейчас посмотрим, на что я еще гожусь.
      Александр даже не заметил, как пролетели десять минут. Терять контроль времени нельзя, это очень плохо, но думать о плохом в такое утро совсем не хотелось.
      Цыпленок оказался необыкновенно вкусным. Сочный, поджаристый, покрытый хрустящей корочкой. Александр давно не ел ничего подобного.
      - Адольф, тебе надо в телешоу готовить, ты может быть так интересно не расскажешь, но зато рецепты будет переписывать вся страна.
      - Ой, Александр, у нас в городе каждый день свое шоу.
      Напоминание о городе и его проблемах расстроило Александра, но не надолго. До вечера предстояла масса дел, которые надо проделать с веселым сердцем.
      Церемоний прощания с Адольфом не было.
      Они обменялись коротким "до вечера". Ничего необычного, разве только Адольф смотрел в след Александру немного дольше обычного.
      Время размышлений, пешеходных прогулок, полупустых маршруток ушло с минувшими днями. Сегодня Александр спешил. Он быстро поймал одинокого частника, молодого парня, который карпал всю ночь и уже собирался домой.
      - До вокзала, браток, не обижу.
      - Поехали. Мне как раз по пути.
      Пока они пересекали проснувшийся город, Александр умирал со смеху. Парень за время своих поездок с совершенно разными пассажирами наслушался анекдотов, которыми спешил поделиться с новым попутчиком. Останавливая у вокзала, он молча взял деньги, и как бы невзначай, пожелал обычное "удачи". Но глаза его были искренними.
      Александр чувствовал поддержку со всех сторон. От поющих птиц, бьющих фонтанов, бабушек, продающих семечки. Сегодня его день.
      Вокзал недавно отремонтировали и реконструировали. Сам Президент приезжал на открытие. Кто-то, конечно, немало хапнул на этом деле, но лицо города приобрело Божеский вид.
      В зале камеры хранения было пусто. Унылая полная женщина лет пятидесяти в синем форменном костюме взяла с Александра деньги и помогла ему открыть две соседних ячейки. Затем демонстративно удалилась, считая это той самой заботой о конфиденциальности, на которую намекают все камеры хранения мира.
      Александр быстро рассовал взятые с собой свертки по ящикам. На всякий случай сверил цифры кодов, с проставленными в письмах, и туда же внес номера самих ящиков.
      Здесь же на вокзале купил два конверта. Заклеил их по привычке языком, хотя возле продавщицы стоял привязанный толстой нитью тюбик ПВА.
      Весточки от Александра Турчина мягко легли на дно еще пустого почтового ящика.
      Он вышел из камеры хранения и пересек вокзальную площадь. Водителимеждугородники привычно атаковали "ехать, парень, недорого". При виде солидно одетого молодого человека с лавочки вскочила молодая цыганка.
      - Эй, парень, парень, подожди, спросить у тебя хочу.
      - Что, где заказать междугородные переговоры с Молдавией?
      Цыганка опешила всего на секунду. Местный, ну и что? Александр прекрасно знал этот дурацкий вопрос, который цыгане задают все прохожим, имеющим приличный вид и не похожим на крутых, чтобы завести разговор. Такие разговоры неизменно заканчивались предложением погадать.
      Александр внутренне порадовался, его не принимают за опасного человека, значит все нормально.
      - Нет, - выкручивалась цыганка, - сколько время?
      - Восемь двадцать шесть, вон часы висят, - Александр кивнул на вокзальные куранты, смеясь над несчастной цыганкой, совсем измучившей себя интеллектуальными упражнениями.
      - Парень, вижу удача тебе будет, дай денежку деткам на хлеб, всю правду открою.
      - Слушай, вот тебе деньги, только не надо мне гадать, - он сунул ей в руку несколько смятых мелких купюр.
      Александр невзлюбил цыган с тех пор, как одна из них нагадала ему разрыв с Олесей, причем с точностью до месяца. С тех пор он старался не интересоваться своим будущим.
      Но цыганка вцепилась в руку с деньгами и семенила за Александром.
      - Ты добрый человек. Все тебе скажу. Удача тебе будет, встретишь старых друзей, счастлив будешь.
      - Спасибо дорогая, теперь отпусти меня, вон еще клиенты идут, - он показал на двух пузатых мужиков, явно приезжих.
      Цыганка улыбнулась ему желтыми прокуренными зубами и побежала спрашивать о местонахождении междугороднего телефона новых жертв.
      "Вот чушь, каких я могу встретить новых друзей. Хотя, разве я сейчас еду не к старому другу?".
      Он ехал к ней, той единственной, которую любил до сих пор, хотя и не видел уже восемь лет.
      В ее город можно было ехать автобусом, или на частнике. Восемьдесят километров не расстояние для сердца, испепеленного новой вспышкой любви, захватившей все существо Александра.
      Александр подошел к одному из таксистов. Тот никого не зазывал, стоял, облокотившись о передок своей девятки, и спокойно смотрел на снующих туда сюда людей. Александр решил выбрать именно его. Сказал, куда едет. Водитель назвал приемлемую цену для одного человека и собрался идти искать попутчиков.
      - Не ищи больше пассажиров, я заплачу в четыре раза больше. Поехали вдвоем.
      - Поехали, - парень, примерно ровесник Александра, не стал жлобствовать. Через несколько минут вишневая девятка, как в популярной прежде песне, уносила Александра в приморский город, подаривший ему когда-то массу счастливых дней и годы разочарования.
      Водитель включил радио и ехал молча, стараясь не надоедать приятному пассажиру. Тот снова ушел в себя, задумчиво глядя в окно на пролетающие одинокие дома, цветущие сады, прерывающиеся обширными пространствами пустырей.
      "Придет разворошит," - пел хрипловатый мужской голос,
      "И вместе согрешим
      С той девочкой, что так давно любил", -Александр не любил блатных песен и певцов, поющих на эту тему. Эта песня являлась, пожалуй, единственным исключением. В ней говорилось о любви по-настоящему, по-мужски.
      "Забыть ее не хватит сил",- на выдохе закончил певец.
      Какая она сейчас? Та же красивая, искрометная, улыбчивая девчонка, что и восемь лет назад. Тогда ей было семнадцать. Много воды утекло. А память сохранила все лучшее, унося осколки разбившейся мечты, но оставив тепло прожитых вместе дней.
      Александр перестал думать о предстоящем вечере, даже о предстоящей встрече. Он наслаждался умиротворением в душе, наступившим после его решения увидеть ее. У каждого из нас остаются неоплаченные долги, привязки, от которых мы так и не избавились, чувства, которые сами же погасили волевым усилием, так и не пережив их во всей полноте.
      Машина остановилась на заправке. Водитель залил полный бак. До места назначения оставалось уже не так много, километров сорок.
      Александру захотелось поговорить с этим симпатичным парнем, который очень правильно чувствовал настроение своего пассажира.
      Водитель как раз расплатился с заправщиками и запустил двигатель.
      - Хорошая машина, не трясет, идет плавно.
      Парень гордо улыбнулся.
      - Я за ней слежу, амортизаторы недавно менял, ходовой не даю разболтаться. Она меня кормит, я ее лелею. Такой между нами уговор, - он ласково постучал по рулю.
      - Да, я за рулем своей уже неделю не сидел, даже соскучился.
      Водитель понимающе кивнул.
      - Что, в ремонте или права забрали?
      - Да нет, - Александр на секунду задумался, чтобы сварганить правдоподобную версию, - просто ездил в командировку за рубеж, еще до гаража не добрался. Вот сегодня все дела решу и повидаюсь со своей красавицей.
      - А. Что за машина?
      - БМВ.
      - Понятно, - водитель восхищенно присвистнул.
      Их разговор перешел на профессиональный водительский язык. Оба с удовольствием сыпали терминами: рулевая, наконечники, поршневая, головка двигателя, сайлентблоки. Каждый открывал другому свои маленькие хитрости и секреты, позволяющие поддерживать автомобиль в идеальном состоянии. За этим разговором они въехали в город, который Александр одновременно любил и ненавидел.
      - Здесь куда?
      - Да вот направо, метров сто, где пушка. Там меня и высадишь.
      - Хорошо.- Водителю было немного грустно, что интересный собеседник уже почти приехал. Но он привык. В этом и заключается прелесть его работы. Любой собеседник, будь он интересный или скучный, вскоре покинет его, и нужно будет снова бороздить город в поисках новых людей и впечатлений.
      Они подъехали к старой железной пушке времен Великой Отечественной. Она стояла посреди разделительного бордюра как памятник советским артиллеристам, освободившим этот город больше пятидесяти лет назад.
      - Ну, пока, спасибо за приятную компанию.
      - И тебе счастливо. Если что, я часто на вокзале стою. Обращайся.
      - Договорились.
      Водитель улыбнулся, поднял руку на прощание и поехал обратно, выискивая попутчиков, чтобы не идти порожняком.
      Александр прекрасно помнил путь к ее дому. Столько лет прошло, а город не изменился. Те же невысокие домики, покосившиеся заборы, ямы на дорогах.
      Он не пошел по сокращенному пути, зато заглянул на цветочный рынок, где изрядно поразил торговок, купив двадцать пять самых лучших роз. Они оценивающе осмотрели его костюм, и судя по выражению лиц остались довольны покупателем-джентельменом, успев заодно позавидовать даме его сердца.
      Букет получился пышный, нести такой было не очень удобно. Но до заветного сто сорок третьего дома по улице Загородной оставались считанные минуты.
      Живет ли она еще там? Александр не знал. Каждый год тринадцатого мая он слал на этот адрес поздравительные телеграммы с днем рождения, но ответа ни разу не получил.
      Он не винил ее за это. Все в жизни проходит и уходит. Люди часто изменяются самым неожиданным образом, не в силах помешать этому неизбежному процессу. Когда-то он читал в религиозной брошюре, что браки заключаются на небесах. Очевидно их союз не был небесным, иначе не развалился бы так некстати.
      Появились многоэтажки, разделяющие Загородную на две части. Между красным девятиэтажным зданием и серенькой хрущевкой шла узенькая, но заасфальтированная тропинка. Она петляла между гаражей, и вывела Александра прямо в конец знакомой улицы. Отсюда стала видна крыша ее дома. Кто живет там сейчас? Она с семьей? Родители? Младший брат? А если откроет муж? Бить ни в чем не повинного человека не хотелось, слишком много крови уже пролито, а день еще не закончился.
      Александр просто шел, сжимая букет, и остановился почти напротив ее дома, чуть левее.
      Дом не изменился. Большой, трехэтажный, выстроенный умелыми руками ее отца. Ворота свежевыкрашены в зеленый цвет и обвиты буйным виноградом, побеги которого образовывали настоящий зеленый навес.
      Этот дом был самым приметным на улице, черепичная крыша застенчиво поблескивала на солнце.
      По улице изредка проходили люди, поглядывая на мужчину с огромным букетом роз, который сидит на бордюре, курит и смотрит в пустоту.
      Александр никак не мог найти в себе силы позвонить в двери. Он не боялся мужа, родителей, или каких-то мелких неприятностей. Прошло много времени и вся вражда осталась в прошлом. Он боялся неизвестности. Очень боялся. Из-за этой таинственной гостьи он так и не позвонил Олесе ни разу с момента окончательного разрыва.
      В тот день он напился. Ключи к любимому сердцу были безнадежно потеряны. Не помогали ни подарки, ни цветы, ни мольба и заманчивые перспективы. Она охладела и не желала возвращаться. Тогда он решил позвонить ей и выяснить все окончательно. Не самое удачное время выбрал едва ворочавший языком Александр Турчин. Она ответила своим задорным, юным голоском, а он стал сыпать отборной бранью. Такой разговор мало подходил даже для супругов, регулярно злоупотребляющих алкоголем. Потом он часто удивлялся, откуда в нем взялись такие изощренно-грубые слова. А ведь многие из них он начисто забыл наутро, когда борясь с похмельем осознал: все кончено.
      Зеленые ворота медленно открылись, и из них выглянуло очень симпатичное курносое личико. Девочке было лет пять-шесть. Она посмотрела по сторонам, остановила взгляд на Александре и вышла на улицу. С пакетом в руке, скорее всего в магазин.
      Девочка поразительно напоминала свою мать, Господи, неужели мать, может все таки сестру? Родители ее еще не такие старые. Хотя...
      Александр понял, что просто пытается остановить время, отогнать его, забыть прожитые годы и снова стать двадцатилетним юношей, исполненным честолюбивых замыслов, любящим и любимым.
      Девочка вприпрыжку поскакала вниз по улице мимо Александра.
      - Девочка, подожди. Тебя как зовут?
      Она остановилась и подозрительно посмотрела на незнакомца. Видна школа "с незнакомцами не разговаривать, если пристают чужие - кричать".
      - Юля, а вы кто?
      - А я друг Леси, она дома?
      - Мама в огороде. А вас как зовут?
      Мама. Значит все таки свершилось. Чудес не бывает, и в этом, возможно, единственная недоработка жизни.
      - А меня дядя Саша. А папа тоже дома?
      Он не знал папы, может быть Леся уже развелась.
      - Папа в командировке.
      - Юля, позови пожалуйста маму, скажи приехал дядя Саша, хочет с ней поговорить.
      - Мне надо сначала купить хлеб и кефир. Мама сказала не задерживаться.
      - Ну хорошо, ты все купи, а потом скажешь маме, ладно?
      - Ладно.
      Маленькая Юля попрыгала в магазин, весело размахивая пакетом. Даже не попросила у дяди шоколадку за услуги. Кто их знает, современных детей. Александру стало смешно. В двадцать восемь лет такие менторские нотки. А вот детей не нажил, это зря.
      Некого послать за кефиром в магазин, не о ком позаботится, некому передать свои знания и умения.
      Они с Лесей тоже хотели детей, мальчика и девочку. Теперь она со своим мужем сама планирует свою жизнь, а он остался один.
      Юля вернулась очень быстро. Пакетом больше не размахивала, в нем просвечивались буханка хлеба и два пакета кефира.
      - Сейчас позову маму.
      - Спасибо, Юлечка.
      Он ждал с замиранием сердца. Прошло несколько минут, ставших для него часами. А вдруг она не выйдет, вдруг не захочет его видеть.
      Ворота снова открылись, и она вышла на порог. В простом голубом сарафане, загоревшая, обворожительно прекрасная и совершено такая же, как восемь лет назад.
      - Привет, Сашка.
      Тот же голос, та же улыбка, те же глаза. Он забыл про сегодняшний вечер, про все невзгоды и неприятности, про ужас смерти и боль утрат. Он смотрел в эти глаза и улыбался в ответ. Вспомнил про розы, поднялся и протянул букет своей первой и настоящей любви.
      - Привет, Леся.
      Домой он тоже поехал на частнике. Утреннего знакомого уже не было, но желающих подзаработать хватало. Время приближалось к шести вечера, а ему казалось, что он пробыл тут всего несколько минут.
      Водитель прибавлял обороты, получив щедрую компенсацию за демонстрацию скоростных талантов вазовской шестерки.
      Теперь его сердце успокоилось. Он мог идти на смерть, не переживая за свою душу. Его душа растворилась в любви.
      Леся приняла его как родного, как частичку своего прошлого, своей юности. Угостила холодным компотом, накормила свежим салатом. Потом оставила Юльку своей маме, расцеловавшей несостоявшегося зятя в обе щеки, и они пошли гулять.
      Для нее все разочарования от их разрыва тоже ушли в прошлое. Она благодарила его за постоянное внимание, за телеграммы, письма.
      Они не пытались найти причину своего разрыва, не хотелось бередить сердца. Своего мужа она любит, но прохладной любовью. Той страсти, бури эмоций, того чувства колоссального одиночества, когда расстаешься всего на один день, она не испытывала. Он работает и зарабатывает деньги. Не так уж много, но семье хватает. Она занимается ребенком и берет на дом заказы по шитью.
      Александр рассказал о своей работе туманно, стараясь не посвящать Лесю в ненужные подробности. Бизнесмен широкого профиля, как-то так.
      Потом они вспоминали единственный год своей совместной жизни. Друзей, которые в их разговоре снова ожили и стали прежними веселыми ребятами. Поездки за город, их дом, который они снимали, и где прошли их самые счастливые дни.
      А потом они любили друг друга на пустынном диком пляже, нежно и страстно, то взрываясь неистовым ритмом, то медленно плывя по течению. Александр никогда и ни с кем не испытывал той гаммы переживаний, которые дарила ему Леся. Время умерло. Они были вместе, Олеся и Александр, созданные друг для друга.
      А потом он рассказал ей все, без эмоций и душевных переживаний. Про Павлика, Сыча, Холодную балку и таинственных снайперов. Рассказал про предстоящий вечер и будущее, покрытое завесой тьмы.
      Она не хотела отпускать его, но время подошло к концу. Она просила бросить все и остаться, готова была развестись с мужем, только бы он не уходил.
      Александр никогда не стал бы пользоваться минутной слабостью чувствительной женщины. Он проводил ее до дома и попросил вызвать такси до вокзала.
      На прощание она показала ему большого розового медведя. Александр не забыл эту игрушку. Последнее, что он дарил ей, когда они еще были вместе, но отношения уже треснули по всей длине. Этот медведь стоял теперь в комнате ее дочки, продолжая дарить радость и тепло этой семье.
      Он уехал, поняв одну простую вещь. Настолько простую, что ее трудно описать словами. Многие люди проживают длиннющие жизни, ища эту вещь, но умирают, так и не найдя. Он понял, что такое счастье. И уезжал счастливым из города, напоминания о котором не мог перенести долгие восемь лет.
      Трудно себе представить чувства Александра Турчина, если бы он знал, что уже несколько часов Олеся носит в себе его будущего сына.
      Водитель довез его прямо до дома Адольфа. Александр не стал шифроваться перед приезжим, тем более что игра подходила к концу.
      Поднимаясь к Адольфу посмотрел на часы: девятнадцать пятнадцать. Он точен.
      Адольф открыл дверь и побежал на кухню.
      - Пельмени, вода закипела. Проходи.
      - Спасибо, я не очень голоден.
      - Очень или нет, но я тебя не отпущу даже немного голодного.
      - Ладно, я пока спущусь к себе, соберусь и присоединюсь к трапезе. Ты достал то, что я просил.
      - Конечно. Не переживай. Иди собирайся, только не долго, чтоб не остыли.
      Александр спустился в свой подвал. Собирать в общем - то нечего. Он снял деловой костюм и переоделся в спортивный. Модельные туфли сменил на кроссовки с пружинящей подошвой.
      Присел на диван, еще раз осмотрел свое временное жилище. Если он выживет, то еще раз заглянет сюда сегодня ночью. Если нет, то попрощается сейчас с этим уютным местечком, которое делило с ним самые смелые замыслы и сокровенные сны.
      Он просто сидел, не думая ни о чем. Его не беспокоили переживания, опасения, страхи. Он был одновременно пуст и полон. В нем не осталось ничего неприятного, прилипчивого, что мешает жить, зато гармония и любовь наполняли его целиком.
      Пора попрощаться с Адольфом. До вечера или навсегда. Хозяин дома уже разложил дымящиеся пельмени по тарелкам, и налил по рюмочке шнапса.
      - Ну давай, за тебя! Много пить не будем, раз у тебя серьезное дело. Ночью приедешь, пропустим еще пару рюмочек.
      Адольф не говорил ни слова о своих опасениях. Всем своим видом он показывал "все нормально, и не в таких передрягах бывали, сделаешь все в лучшем виде, и еще повеселимся как-нибудь вместе".
      - А я хочу выпить за тебя, за твое гостеприимство, за твою смелость. Так что предлагаю объединить наши тосты в один.
      - Отлично.
      Они чокнулись и выпили. Шнапс слегка обжег горло, но взамен тут же подарил приятное тепло, разливающееся по всему телу.
      Он принялся за пельмени. Вкусные, с перцем и майонезом. Явно не покупные, значит Адольф потратил немало времени, чтобы покормить добротным ужином своего постояльца.
      - Ты ешь, я сейчас. - Он вышел из комнаты и вернулся минут через пять с небольшим свертком.
      - Вот, то, что ты просил.
      Александр оторвался от еды и размотал тряпку. Девяносто третья беретта, в отличном состоянии. Запасной магазин. Настроение поднялось до предела. С таким оружием его не остановят ни охранники, ни даже злобные собаки.
      - А это от меня, подарок. На всякий случай.
      Адольф достал из кармана брюк лимонку и положил на стол. Такие Александр видел только в кинофильмах про войну.
      - Настоящая, с тех времен?
      - Самая что ни на есть. Не подведет, гарантирую.
      Отказываться от подарков нельзя, тем более от таких полезных.
      - Спасибо.
      Он снова посмотрел на часы. Восемь ноль пять. Пора.
      Адольф перехватил этот взгляд. Засуетился, подкладывая добавку.
      - Спасибо тебе, но мне уже пора. Спасибо за все.
      Они встали.
      - Саша, ты не забудь, я жду тебя сегодня ночью. Все равно в последнее время не спится. Так что приходи хоть под утро, не разбудишь.
      - Чего там под утро, я постараюсь пораньше.- Он любыми путями пытался подбодрить радушного хозяина.
      - Вот это разговор, вот это я понимаю.
      - Пока, спасибо тебе за все.
      - До встречи, будь осторожен.
      Они обнялись и несколько секунд стояли молча. Потом Александр разложил по карманам подарки Адольфа и молча вышел из дома. Неподалеку горели желтые шашечки такси.
      Как и накануне, двор был пуст. Отсутствовали случайные прохожие, не ходили подвыпившие молодые люди. Не зря все - таки район Пневматики называли глухим. Фольксваген пассат темно-синего цвета не стоял на том месте, где вчера расстались подполковник милиции Руденко и опасный преступник Александр Турчин. Возможно, он пришел слишком рано. Часы показывали без пятнадцати девять вечера. Думать о худшем не хотелось. Скорее всего, подполковник просто слишком пунктуальный человек.
      Уже в который раз за последние два дня Александр изменил одному из своих незыблемых ранее правил: обязательно просчитывать худший вариант. Просто на случай, если все действительно сложится плохо. Тогда не придется тратить драгоценное время на обдумывание вариантов спасения ситуации. А время, как известно, часто стоит слишком дорого. Особенно в экстремальные моменты.
      Но именно в этот день думать о худшем не хотелось. Слишком много плохого случилось с ним в эту роковую июльскую неделю. Слишком много людей оказались подлецами. Большинство из них умерло. Но вместе с ними покинули этот мир его друзья. И даже те, кого он раньше друзьями не считал, кто оказался другом вдруг, в самый тяжелый момент.
      Слишком долго струны его нервов вытягивались до крайнего состояния. Еще немного, и они лопнут.
      Александр сидел на бордюре, курил и не верил, что наступил вечер, когда все закончится. Плохо или хорошо, уже не имело значения в обычном смысле. Хорошо уже потому, что он узнает правду. Еще лучше, если сможет отомстить. Еще лучше, если осуществив свою законную месть, сумеет скрыться.
      Два желтых глаза с тихим урчанием ехали в его сторону. Началось. Сейчас Руденко откроет ему истину. Или выстрелит в упор, посмеявшись над доверчивым Робин Гудом. Сейчас нить клубка станет прямой.
      Машина остановилась в метре от него. Он молча смотрел на тонированные стекла, даже не пытаясь угадывать, что они скрывают: правду или смерть.
      Прошло еще несколько секунд. Водительская дверь отворилась.
      Ты был прав, Александр, садись, поехали.
      Тяжелая гора свалилась с плеч. Его не столько успокоил и обрадовал смысл фразы, сколько интонации голоса Юрия Николаевича, его обращение на ты.
      Он молча сел в машину. Подполковник выглядел уставшим, но блеск его глаз был отчетливо различим даже в темноте.
      - Я проверил. Ошибки быть не может.
      - Вы уверены.
      - Да, это Колесников. Не спрашивай, как я узнал, мне не хочется выливать грязь на организацию, призванную защищать людей. Даже если ей руководит Колесников Тем более, что большинство у нас - честные трудяги ежедневно рискующие потерять все. И уж точно не ради одной зарплаты.
      Эта искренняя речь не показалась Александру высокопарной. Он уже успел привыкнуть к мысли, что Руденко не простой человек. И если бы ему дали написать книгу об идеальном милиционере, прототип можно было бы не искать.
      - Что будем делать?- Александр не отдавал инициативу. Ему было необходимо убедиться в намерениях Руденко. Где та грань, за которую он не сможет переступить.
      - Давай по порядку. Колесников сейчас на даче. Я с ним созванивался, на всякий случай договорился о встрече в одиннадцать вечера. Сказал, что выяснил много нового о твоем деле.
      - И как он отреагировал?
      - Занервничал. В то же время обрадовался. Спросил, поймали ли мы тебя. Я сказал, что мы очень близки к этому. Тут он дал маху, сам начал настаивать на встрече, сказал, что держит дело под личным контролем и хочет быть в курсе всех деталей.
      - Ничего не выпытывал?
      - Он, конечно, вовсе не мастер своего дела, но не настолько глуп, чтобы выяснять все нюансы по телефону.
      - А где его дача?
      - В Лозовом. Большой дом, чуть в стороне от остальных, на холме. Охраняется нашими сотрудниками. Вот тебе и еще одно служебное нарушение. Но все это мелочь, пол сравнению с твоим делом и этим ограблением.
      - Юрий Николаевич, сейчас мы с вами вступим на скользкую почву. Я просто хочу отомстить. Иначе я не смогу чувствовать себя мужчиной до конца своих дней. У вас положение незавидное, поэтому надо найти компромиссный вариант. У меня предложение простое, вы сообщите мне координаты дачи и поедете спать. Завтра утром вы продолжите мои поиски за настоящее тяжкое преступление. Если поймаете, я совершенно справедливо предстану перед судом.
      - Нет, Саша. Я не могу на это пойти. Я не мальчик-чистоплюй, жизнь Колесникова меня не интересует, тем более, после того, что он сотворил. Мне нужно вывести его на чистую воду, чтобы другим начальникам было неповадно. Мне нужно смыть позор со звания офицера милиции. И сделать это может только другой офицер.
      - И что вы предлагаете?
      - У меня с собой диктофон, мы запишем все его слова. Тебя реабилитировать полностью уже не удастся, поэтому тебе надо бежать. Думаю, деньги он прячет где-то недалеко. Возьмешь маленькую часть, в разумных пределах, и скроешься. Остальное вернем банку.
      - Я должен отомстить. Я не играю в игры подставления левой щеки, когда получишь по правой. Тут мы не сможем договориться. Да и что такое диктофон. Тьфу. Его прикроют в верхах , а вас выбросят на свалку. Не идеализируйте власть имущих. Они своих не сдают. - Александр подчеркнул слово "своих" особо презрительной интонацией.
      - Вот тут ты не прав. Я накопал кое - какие документы. Всю ночь вчера работал. Там все о Колесникове, начиная с мелких нарушений, заканчивая убийствами и ограблением, о котором ты мне рассказал. Диктофонная запись будет только дополнительной уликой. Мы посадим Колесникова, обязательно подключим прессу. Реабилитация чести мундира должна широко освещаться. Тогда это дело не замолчат. А в камере Колесникову придется несладко. До него обязательно доберутся, даже если будут круглосуточно охранять. Тем более, у охраны нет особых стимулов выслуживаться перед оскандалившимся начальником. Он никому не прощал мелких провинностей, если те не сулили барыша ему самому. Разве может твоя месть быть круче, чем отдать начальника милиции обозленным зэкам. Тем более, что многие в тюрьме по его вине, и не все справедливо. Это лучший выход.
      Александр задумался. Вариант идеальный со всех позиций, но в нем кипело стремленье задавить Колесникова своими руками. Однако, Руденко по своему прав. Он твердолобый мужик, на уступки не пойдет. Дело профессиональной чести.
      Если отказаться идти на компромисс, все вообще может сорваться.
      Тогда Александр в который раз решил довериться господину-случаю. На даче может случиться всякое: сопротивление, стрельба, заварушка. Тогда он прикончит Колесникова без зазрения совести. Тем более не нарушит при этом своего слова. В том, что добровольно Колесников не сдастся, Александр не сомневался.
      - По рукам.
      Часы показывали двадцать минут десятого. До Лозового примерно час спокойной езды. Рановато.
      - Теперь слушай внимательно, - торопиться Руденко не собирался, дачу охраняет два человека в будке у ворот. Они там круглосуточно. Еще один наверняка будет в доме. Личный телохранитель Колесникова Саша Воробьев, тезка твой. Он прошел Афган, Грузию, Чечню. Два года охраняет полковника. И не сдаст его, слишком тот ему помог в свое время. Небескорыстно, конечно, но у него слишком серьезное чувство долга и понятие о субординации. Я не хочу, чтобы кто-то погиб. Сашу придется нейтрализовать тебе. Вырубить и связать, завтра отпустим. Но он профессионал, учти это. Справишься?
      - Справлюсь. - Александр был готов перегрызть глотки сотне профессионалов, которые помешают ему добраться до дерьма, разрушившего всю его жизнь. - И не в таких переплетах бывал.
      Юрий Николаевич сердито посмотрел на Александра.
      - Послушай, ты давно по ту сторону закона. Работали вы аккуратно, ничего доказать милиция не могла. И я, скрепя сердце, пошел на наше сотрудничество, кода понял, что ты порядочный и честный мужик, не убийца и не насильник. Но не напоминай мне о своем прошлом, очень тебя прошу. Нам предстоит совместно отработать, чтобы больше никогда не увидеться. Иначе я арестую тебя и посажу за решетку, ты меня понимаешь?