- Что теперь со мной будет, вы меня убьете?
      - Я бы так и сделал, еще заставил бы помучаться. Да зам твой настоял оставить тебя в живых. Будешь искупать трудом и ограничением свободы. Покушаешь баланды, посмотришь в глаза тех, кого сажал без вины.
      Несмотря на такую страшную участь полковник Колесников явно воспрял духом. Если его оставят в живых, значит можно будет найти выход. Вверху помогут, он их часто выручал. Дело техники, короче говоря.
      Руденко заметил перемену настроения своего руководителя.
      - Слава, ты не радуйся, у меня в машине папка с такими документами, от которых не отвертишься. И СБ уже на ушах. А еще вот эта маленькая штучка, взял у коллег попользоваться, - он вынул из внутреннего кармана пиджака маленький цифровой диктофон и продемонстрировал его полковнику. Глаза того округлились.
      - И еще ты забыл одну вещь, банк "Столичный" в столице курирует лично наш министр. Его зять - директор, и ты прекрасно об этом знаешь. Думаешь он простит? Ой, сомневаюсь. - Колесников был раздавлен. Руденко припас убийственный аргумент, не открыв его даже Александру. Он мельком взглянул на Турчина, оценивая произведенный эффект. Теперь Колесников точно не спасется, а Руденко, угодив своему главному шефу, наверняка станет начальником городской милиции. Оно и к лучшему.
      Думая о счастливом конце, их трудной операции, Александр сообразил, что не успел предупредить Руденко о последней опасности. Ничего, время есть.
      - Юрий Николаевич, - Руденко посмотрел на него,- нам надо опасаться еще одного человека. Он должен быть где - то здесь. Это...
      Тихий свистящий звук прервал Александра. Руденко дернулся и медленно сполз с дивана. Александр прыгнул на Колесникова, одновременно осознавая, что такой звук может производить только пистолет с глушителем.
      Он упал прямо на обмякшего жирного полковника и приставил ствол к его шее под углом, чтобы пуля вошла в голову.
      - Привет, Саня, давно не виделись.
      Этот голос он слышал ежедневно в течение последних двадцати лет.
      - Да, неделю почти, я ждал тебя.
      - Неужели, на чем же я сгорел.
      - Рыбки внизу. Я когда был у тебя в квартире, все не мог сообразить, чего же не достает. Вот сообразил.
      - Поздновато, но это делает тебе честь.
      Убийца Руденко спрятался за краем противоположного дивана, Александра прикрывала туша Колесникова.
      Руденко лежал на полу без признаков жизни. Кровавая лужа изрядно испачкала ковер.
      - Хорошего человека ты убил. Очередного. Таких сейчас мало.
      - Жизнь диктует свои условия.
      Александр поймал себя на мысли, что в нем нет ненависти. Только пустота.
      Удушливая холодная пустота. И необыкновенная ясность в голове.
      Он отвлекся от полковника, парализованного страхом и не знал что делать. Клубок размотался, заведя его в тупик Александр.
      Колесников, оказавшийся единственным прикрытием Турчина, понял, что это его шанс спастись. Спортом он не занимался, особой смелостью никогда не обладал. Но его разумом владела одна мысль, бежать, добраться до спасительного края дивана и спрятаться за ним, позвать на помощь, избавиться от этого страшного человека. Несмотря на природную тупость, он не мог не заметить безвольно висящей и с каждой минутой приобретающей все более синеватый оттенок руки Александра. Именно ее полковник сделал центром своей внезапной атаки. Он резко дернул голову назад, изо все сил толкнув Александра ногами в левое плечо. По инерции покатился в сторону спасительного края дивана, но пуля уже застряла в полушарии его мозга, пробороздив в шее кровавую дорожку. Колесников взвизгнул, но вместо слов изо рта хлынула темная кровь.
      Александр вовремя почувствовал, как напряглась шея Колесникова, как участилось его дыхание, задрожало колено. Он чуть сильнее нажал на курок, а затем вдавил его, заметив движение полковника. Страшный груз упал на больное плечо. В это время другая пуля, посланная с той стороны, сильно дернула в сторону правую руку, но прямого попадания Александр не почувствовал. Каким-то странным образом пуля Сыча попала прямо в беретту, с глухим звоном отбросив ее в сторону.
      Теперь организм Турчина работал только на ненависти к этой жизни, к этим людям, к предательству и подлости. Перед глазами мерцал черно - белый экран, боль мешала даже говорить.
      От толчка он отлетел от своей спинки дивана, но нечеловеческим усилием рванулся обратно. Еще две пули застряли в кожаной обивке.
      - Ну что, Саша, неужели снова цел? Пережил таки эту жирную свинью.
      - Цел, Дима, цел. Ты еще не победил.
      - Да я и не хотел тебя побеждать. Я все время давал тебе шанс бежать. Там, в балке, когда я пристрелил двоих ментов. Ты уже был по ту сторону, но я вытащил тебя. И все равно бесполезно. Застрелил на твоих глазах того наркомана, а ты продолжил копаться в этом деле. Ты мог уйти, я давал тебе шанс.
      - А Павлику ты дал такой шанс? А Рыжику? А охранникам банка.
      - Это жизнь, Саша, это жизнь! Выживают сильнейшие, -Сыч кричал. Оба забыли про охранников, сидящих в будке. Эта комната выходила на другую сторону, но выстрел беретты без глушителя могли услышать.
      Александр плакал. Боль, обида, поруганная дружба, все слилось в этом плаче. Правой рукой, которая осталась в относительном порядке, он достал немецкий подарок Адольфа, заставляя непослушные пальцы другой руки намертво вцепиться в кольцо. Сыч не знал точного положения дел, не заметил отлетевшего в сторону пистолета, и не делал попытки атаковать первым.
      - Чья это была идея, твоя, или тебе ее принесли.
      - Идею придумал Олег, которого все считали полным дураком. Потом подключились мы с Колесниковым. Я разработал все детали. Сработали четко, без шансов, но твоя удача спасла тебя и обосрала все дело.
      - А почему они выбрали тебя. Не Павлика, не меня, а? Наркотики?
      Сыч молчал. Александр задел его за живое. Вот как ты познакомился с Олегом. Вот почему твоя Ленка села на иглу. Рыжик узнал тебя по описанию химика, поэтому ты убил сначала одного, а потом второго. - Александр говорил не переставая. Слова помогали заглушить боль, они освобождали переполнившееся сердце.
      - Ты всегда ненавидел наркоманов. Это патологический страх, он тебя мучил. Тебе всегда хотелось попробовать, но ты держался. А потом сдался. И это наверняка была твоя идея, снять маску, расстреливая братву возле банка. И выстрелил как всегда грамотно, профессионально. Чтобы сразу не убить. Я долго ломал голову: почему в нападавших человек Ивана признал нас. Еще и свидетели были, которые издалека видели кого-то без маски. А я не мог все это увязать. Он же видел твое лицо, видел еще двоих, нашей с Павликом комплекции, сомнений не было. Красиво придумал.
      - А ты думал, что только сам можешь составлять планы, кичиться интеллектом, руководить. Ты всегда был у нас главным. Заводилой. Авторитетом. И плевать тебе было на наше мнение, ты всегда все делал по-своему. Даже моду другу набить ради девки был готов, которая тебя потом бросила.
      - Дима, ты же знаешь, что это неправда. Я всегда учитывал все ваши замечания. Не отвергал даже самые идиотские, просто подводил вас к пониманию, что это загубит дело. Я всегда ценил вас, как друзей, а не как коллег по бизнесу. А насчет Олеси, поверь, я счастлив, что ее встретил. И особенно счастлив, что она не досталась такому подонку, да еще и сидящему на системе.
      - Чушь.
      - Не ври сам себе. Расскажи, как вы поделили перспективы, а? Олег становится новым паханом, Колесников получает генерала и уезжает руководить более лакомой областью. А ты, ты что получал с этого?
      - Два миллиона долларов, вот что?
      - Но они же могли тебя кинуть. И кинули бы. Кто ж захочет делиться такими деньгами. Колесников первый сдал бы тебя братве после моей смерти. А Олег никуда не денется. Если бы всплыло, что он виновен в смерти отца, его разорвали бы на куски. Как лихо он убедил меня в твоей смерти. И там, в Холодной балке, когда понял, что ему грозит, он уже хотел расколоться. Но тогда я не дал ему шанса. Почему так произошло? Неужели ради этого последнего разговора с тобой?
      - Не думай, что я идиот. Я записал все на пленку, описал на бумаге и оставил на вокзале в одной из камер хранения. Если бы со мной что-то случилось, Денис Ткачев опубликовал бы все материалы в своей газете. Не бесплатно, конечно, но и для него материал стал бы сенсацией.
      Как похоже они мыслили и действовали. Даже в камере хранения оба побывали.
      - Лихой ты парень. Убиваешь одних одноклассников, а с помощью других страхуешься от собственной смерти. Когда же ты стал таким подонком?
      Сыч не слышал его слов. Его захватила осознание собственной гениальности.
      - Это был супер план, конфетка. Я предусмотрел все нюансы. Я давал тебе шанс бежать, не хотел убивать. Ты сам все испортил, мушкетер хренов. Теперь у меня нет выбора. Придется вышибить тебе мозги.
      - А свою долю ты уже получил?
      - Сейчас получу. Деньги здесь, на даче, под общим контролем. Только теперь я заберу все. Я еще могу тебя отпустить, уходи, я поверю твоему слову не следить за мной.
      - Дима, кем ты стал. Наркотики сделали тебя зверем. Ты забыл о дружбе, потерял человеческое лицо, скоро ты перестанешь даже девушками интересоваться, просто не сможешь.
      - Я вылечусь. С такими деньгами мне помогут в Швейцарии лучшие врачи. Я еще поживу по полной программе. - Он сделал паузу и сказал другим голосом. -Это из-за Ленки, из-за нее суки подсел.
      - А наша клятва? Ради нее я остался в городе, ради нее я подставлял свою глову, головы других людей. Они помогали мне ради нас, нас всех, меня, Павлика, и тебя, между прочим. Ты никогда не вылечишься. Тебе слишком понравилась легкая жизнь. А по ночам будут мучить кошмары. Будем приходить мы с Павликом, Рыжик, твоя Лена, менты, Виталик-Химик, все. Мы не отпустим тебя, ты сможешь спастись только в наркоте. И деньги тебя не спасут, ты сам себя убьешь. Трус, дерьмо, баба.
      Рев Сыча огласил комнату. Александр, собрав все мужество, согнул для устойчивости ноги в коленях и резко вынырнул из-за спинки дивана. Профессионал Сыч в этот раз стрелял без перерыва, почти не целясь. Александр пригнулся и бросился на противника головой вперед. Он дважды почувствовал пролетевшую рядом свинцовую смерть, до того как с размаха врезался в старого друга. Пули Сыча прошли мимо, раздробив красивый паркетный пол и оставив сюрреалистический глазок посреди большого телевизионного экрана.
      Бросок Александра напоминал корриду, только тореадор Сыч в этот раз не смог увернуться. От удара в живот он согнулся, басовито охнул, но не упал, успев сделать несколько мелких шагов назад, чтобы поднять пистолет для последнего выстрела.
      У Александра кончились силы. Дико потянуло в сон. По коридору топали чьи-то башмаки. Из - под смыкающихся век он наблюдал, как Сыч стреляет в сторону двери. Бьются стекла, кто-то кричит.
      За пеленой, застилавшей глаза, Александр смог отчетливо различить только один силуэт, который медленно, как во сне, поднимался позади Сыча. Это был подполковник Руденко.
      "Я брежу или умираю",- твердил разум Александра. Глаза зафиксировали поднятый пистолет Юрия Николаевича и изменившееся лицо Сыча. Его рот конвульсивно дернулся, губы сложились в подобие презрительной ухмылки.
      На пол с глухим стуком упало тело близкого друга, за смерть которого Турчин поклялся отомстить. Открытые глаза Сыча холодно смотрели на Александра. Искорка жизни потухла в них в считанные мгновения.
      Онемевшая рука Александра больше не могла удерживать твердый предмет, думать о котором он уже не мог. Мозг отказывался вычленять воспоминания о мелких вещах из того бедлама, в который превратилась голова Турчина.
      Александр улыбнулся, делая несколько машинальных шагов навстречу Юрию Николаевичу.
      Что-то тяжелое упало на пол.
      "Саша!" - закричал Руденко.
      В следующую секунду Александр почувствовал, как сильные руки тянут его в сторону окна. Звенят стекла, и тело замирает в ощущении полета.
      Упали они удачно, прямо в небольшой бассейн, где Колесников находил спасение в нестерпимо жаркие летние дни.
      Дом задрожал.
      Руденко наклонил голову Александра, погружая ее в холодную воду. Вода отрезвляла, приводила в чувство и смешивалась со слезами облегчения, которые непроизвольно катились из глаз двух сильных мужественных людей.
      "Мы выжили", сказал подполковник.
      "Да", - коротко ответил Александр Турчин.
      Жители Лозового проснулись от взрыва, где-то совсем рядом с селом. В окна они видели языки пламени, со всех сторон лижущие дачу начальника милиции полковника Колесникова. Огонь уносил с собой дружбу и предательство, деньги и честь, жизнь и смерть.
      Через несколько дней в газете "Секретные материалы" появилась статья о журналистском расследовании Дениса Ткачева, одноклассника главных подозреваемых в последних криминальных событиях Александра Турчина, Дмитрия Сычука и Павла Шевелькова.
      Журналист дал свою версию происшедшего, коренным образом отличающуюся от официальной. Он основывался на некоем документе, полученном от одного из участников вышеназванной группировки. Сам документ журналист пока держит в секрете.
      Материалы статьи он отправил в Генеральную прокуратуру и Министерство внутренних дел.
      "Скоро полетят головы", думали читатели.
      Подполковник Юрий Николаевич Руденко с наслаждением вдыхал аромат цветов, которые окружали правительственную больницу. Бедро уже не жгло нестерпимым огнем, как в первый день. Он быстро шел на поправку. А впереди предстояло еще много настоящей работы.
      Молодой таксист с вокзала узнал своего недавнего попутчика и дружелюбно посигналил ему. Тот улыбнулся и направился к машине. В его облике что-то неуловимо изменилось, не только рука, висящая на перевязи, но и лицо стало каким-то другим, словно на нем отложилась печать пережитого страдания.
      -Куда поедем?.
      -Вперед. Туда, где меня ждут.