Самая большая заслуга в кампании по отражению центральных сил адмирала Куриты по праву принадлежит эскадрильям эскортных авианосцев и решительной героической атаке крошечных эскортных кораблей северной группы.
      Во время допроса после окончания войны Курита не мог дать удовлетворительного объяснения, почему он повернул обратно в тот момент, когда наши эскортные авианосцы были полностью в его власти. Он сказал, что пошел на север “на соединение с адмиралом Одзава” и “на поиски противника”. Другими словами, после того как адмиралу Одзава удалось сыграть роль приманки и отвлечь 3-й флот от залива Лейте, Курита пошел на север, чтобы атаковать те силы, которые отвлекались от военных действий! Это, несомненно, не имело смысла. Далее Курита заявил, что он считал, что не сможет успешно действовать внутри залива Лейте, и, кроме того, он полагал, что должен был к наступлению темноты быть уже в проливе Сан-Бернардино. Все эти заявления заставляют думать, что Курита был в полном замешательстве, боялся дальнейших воздушных атак и пошел на север со смутной надеждой, что ему удастся спасти репутацию, нанеся некоторые потери части флота адмирала Холси, прежде чем возвратиться вечером через пролив. После двух дней сильных воздушных атак, потери одного из самых мощных в мире линейных кораблей, “Мусаси” (кроме шести крейсеров), и повреждения еще многих кораблей решение Куриты об отступлении можно понять только как результат упадка морального духа. Отсутствие информации относительно событий на севере, судьбы кораблей Нисимуры и местонахождения наших сил, несомненно, явилось решающим фактором при выборе решения этого неспособного рассуждать логически человека. К концу двух дней сильных боев, в которых его корабли понесли огромные потери, он проявил себя как жалкий, неспособный командир .
      В ужасном состоянии оказался уцелевший личный состав наших кораблей, потопленных у о. Самар. Личный состав с “Gambler Bay”, “Saint Lo”, “Johnston”, “Hoel” и “Roberts” находился в воде. Люди цеплялись за плоты, сети и обломки и страдали от жажды, солнца и нападений акул в течение двух дней, прежде чем прибыли спасательные корабли, посланные подобрать их. Такая плохая организация была позором для командования 7-го флота, на которое была возложена ответственность за спасение личного состава. Многие умерли от жажды, ран и истощения. Двух человек утащили акулы.
      Оставшиеся в живых были подобраны утром 27 октября охотниками за подводными лодками и пехотно-десантными судами из залива Лейте.
      Теперь мы вернемся к 3-му флоту, находившемуся на севере недалеко от мыса Энганьо на о. Лусон, где в конце дня 24 октября мои разведчики обнаружили японские авианосные силы. В тот день авианосцы 38-го оперативного соединения сосредоточили свои атаки на центральных силах адмирала Куриты в море Сибуян. Точно неизвестно, какие им были нанесены потери, но в донесениях сообщалось, что один линейный корабль типа “Ямато” (“Мусаси”) потоплен и все другие линейные корабли сильно повреждены, один крейсер перевернулся и еще три крейсера получили попадания бомб и торпед. Когда эти силы видели в последний раз, они шли на запад, удаляясь от пролива Сан-Бернардино. По нашей оценке, они не имели возможности пробиться в залив Лейте, чтобы атаковать наши транспорты. Сообщения летчиков о нанесенных противнику потерях впоследствии оказывались излишне оптимистичными.
      С другой стороны, авианосная группа противника, только что обнаруженная на севере, еще не была атакована. На действующих флотах начинали считать авианосцы самыми мощными и опасными кораблями. Холси решил, что этот новый род сил противника представляет самую большую угрозу проводившимся в то время высадкам. Для отражения этой угрозы он сосредоточил на севере все три оперативные группы быстроходных авианосцев и оставил пролив Сан-Бернардино без охраны, хотя знал, что пролив, по крайней мере частично, находится на ответственности 3-го флота.
      В течение ночи 24 октября 34-е оперативное соединение было построено впереди авианосцев в готовности к артиллерийскому бою. В состав его входили 6 быстроходных линейных кораблей, 7 крейсеров и 18 эскадренных миноносцев. Эти корабли были выделены из авианосных групп, что ослабило нашу противовоздушную оборону, но противник в тот день не произвел ни одной воздушной атаки .
      При первых проблесках света 25 октября все наши авианосцы выпустили самолеты. Разведчики вылетели на поиски противника, а ударные авиагруппы получили приказание отойти на 50 миль к северу и там ждать сообщения об установлении соприкосновения с японскими кораблями.
      В 7.35 разведчики обнаружили противника в 140 милях к северо-востоку от моей группы. С этого момента начали производиться непрерывные воздушные атаки, бомбы и торпеды сбрасывались на почти беспомощное японское соединение в составе 4 авианосцев, 2 линейных кораблей с полетными палубами на корме, 3 крейсеров и 10 эскадренных миноносцев. Наша первая атака была сосредоточена на легком авианосце “Тийода”. Он получил многочисленные попадания бомб и нескольких торпед, взорвался и затонул . Другой авианосец того же типа был оставлен горящим и потерявшим ход. Следующие авиагруппы засыпали градом бомб два линейных корабля с полетными палубами, большой авианосец “Дзуйкаку”, малый авианосец и сопровождавшие их крейсера. Сбрасываемые самолетами торпеды неслись, рассекая воду, к своим целям.
      Группа адмирала Одзавы выполнила данное ей задание выманить 3-й флот из залива Лейте, причем ее успех превзошел все ожидания. Здесь, почти в 500 милях к северу от пунктов высадки, были все корабли 38-го оперативного соединения, и для адмирала Куриты был свободен путь для выполнения его задания. Противник считал, что для достижения этой цели ему придется потерять если не все, то большую часть кораблей соединения-”приманки”. Одзава сообщил после войны, что главной его задачей было принесение жертв.
      Для оказания сопротивления первым авиаотрядам авианосной группы в воздух поднялись 16 истребителей – все, что осталось от 116 самолетов, с которыми Одзава вышел на выполнение задания. Наши истребители быстро сбили их. В течение дня зенитным огнем противника было сбито 10 наших самолетов. Погода была идеальная. Мы самым полным ходом шли на сближение с противником, так как я хотел сблизиться с ним на дистанцию зрительного контакта, чтобы экипажи авианосцев могли быть свидетелями атак наших самолетов и видеть, как тонут японские корабли.

Бой у мыса Энганьо 25 октября 1944г.

 
      Однако в 8.25 от 7-го флота поступила удивительная радиограмма, в которой говорилось, что центральные силы адмирала Куриты, несмотря на произведенные против них накануне атаки, появились у залива Лейте и в данный момент угрожают полностью уничтожить наши эскортные авианосцы.
      Адмирал Холси пишет в своих мемуарах, что он был удивлен радиограммой Кинкейда с просьбой о помощи, поскольку его задачей было не прикрытие 7-го флота, а срыв наступления противника, удар по японским силам, которые ставили под угрозу операции на тихоокеанском театре. Совсем рядом был большой отряд сил противника, объединенные силы Холси уже приступили к его уничтожению.
      Все утро от Кинкейда продолжали поступать отчаянные радиограммы с просьбой помочь предотвратить катастрофу, которая, казалось, угрожала кораблям в заливе Лейте. Наконец от адмирала Нимица из Перл-Харбора была получена радиограмма с запросом: “Где 34-е оперативное соединение?”
      Хотя эти корабли не могли прибыть на место боя раньше чем на рассвете следующего дня, в 11.15 им было приказано лечь на обратный курс и нестись назад в тщетной попытке помочь находящимся у о. Самар кораблям. Для офицеров линейных кораблей было тяжелым ударом потерять редкую возможность провести артиллерийский бой с тяжелыми боевыми кораблями противника в тот самый момент, когда поврежденные корабли северных сил адмирала Одзавы находились почти под дулами их орудий.
      Авианосной группе адмирала Богэна было приказано идти на юг с линейными кораблями. Группа Дэвисона и моя продолжали наносить удары по японским авианосным силам. С момента установления первого контакта противник шел на север, отвлекая нас все дальше от залива Лейте. При ярком солнечном свете и отличной видимости мы постепенно сокращали дистанцию и наконец в конце дня увидели на горизонте дым от одного из их горевших авианосцев.
      Вскоре после полудня большой авианосец “Дзуйкаку” получил тяжелые повреждения. Это был последний японский авианосец из числа принимавших участие в нападении на Перл-Харбор, который еще не был уничтожен. Получив попадания многочисленных бомб и торпед, пылая и извергая дым, авианосец, на котором развевался огромный боевой флаг, перевернулся и в 14.30 скрылся под водой.
      Полчаса спустя “Дзуйхо”, уже сильно поврежденный, получил новые попадания бомб и торпед и также затонул. Далеко на юге “Титосе”, единственный оставшийся авианосец, неподвижно стоял на воде, покинутый кораблями эскорта, и ожидал своего конца. “Титосе” и был тем кораблем ,дым которого заметила моя группа в 16.00.
      Когда наши линейные корабли повернули на юг, четыре крейсера и восемь эскадренных миноносцев из 34-го оперативного соединения получили приказание вернуться к моей оперативной группе. Я посоветовал адмиралу Митшеру дать им приказание идти на север и после наступления темноты атаковать отступающие корабли противника. Получив его согласие, я послал им еще четыре эскадренных миноносца. Однако вопреки моим ожиданиям они задержались, чтобы задавить артиллерийским огнем почти беспомощный “Титосе” , и в результате им удалось настигнуть только один поврежденный эскадренный миноносец, который они и потопили около 20.00.
      Теперь из 17 кораблей, составлявших первоначально силы Одзавы, 9 были потоплены. Остатки его сил, растянувшиеся на 45миль, стремились скрыться, направляясь на север в безопасные воды Внутреннего моря. Они выполнили свою задачу – выманить американский 3-й флот из залива Лейте, но им предстояло еще испытать удары наших подводных лодок, поджидавших японцев на пути их следования и действовавших по методу “волчьих стай”.
      Подводная лодка “Halibut”, входившая в первую группу, выстрелила в темноте торпеды в корабль, который она приняла за линейный, но не добилась попаданий. Лодке “Pintado” из второй группы больше повезло. Три из ее торпед попали в легкий крейсер “Тама”, который пошел ко дну, объятый пламенем. Остальные семь кораблей потрепанного соединения адмирала Одзавы в конечном счете добрались до Японии.
      Оперативное соединение, с которым на “New Jersey” шел адмирал Холси, задержалось в своем стремительном продвижении на юг в связи с необходимостью передачи топлива с линейных кораблей на эскадренные миноносцы. Затем Холси, взяв 2 самых быстроходных линейных корабля (“New Jersey” и “Iowa”), 3 крейсера (“Vincennes”, “Miami” и “Biloxi”) и 8 эскадренных миноносцев, на скорости 28 узлов направился к входу в пролив Сан-Бернардино. Им не удалось перехватить отступавшие корабли адмирала Куриты, так как японцы прошли за два часа до прибытия туда Холси.
      Однако у побережья о. Самар они встретили в темноте эскадренный миноносец “Новаки”. Не зная о присутствии американцев, он принимал на борт уцелевший личный состав тяжелого крейсера “Тикума”. Под ураганным артиллерийским огнем, который велся почти 45минут, “Новаки” в 1.35 взорвался и затонул.
      На рассвете 26 октября корабли группы Маккейна, направлявшиеся к месту боя с востока, встретились в районе пролива Сан-Бернардино с кораблями группы Богэна. Ударные авиагруппы снова устремились к уцелевшим кораблям японских центральных сил, которые полным ходом шли на юг, стремясь избежать гибели. Они были почти за пределами досягаемости, но в 8.30 самолеты с шести авианосцев настигли их. Несмотря на облачность и еще сильный зенитный огонь, самолеты атаковали отступавшие корабли и причинили им новые повреждения бомбами и торпедами. Вторая авиагруппа, которая атаковала только отставшие корабли, потопила легкий крейсер “Носиро” и тяжело повредила эскадренный миноносец, который позднее выбросился на берег и превратился в груду развалин. Третья авиагруппа обнаружила и уничтожила у побережья о. Панай большое десантное судно, доставлявшее пополнения японскому гарнизону на о. Лейте.
      Эскортные авианосцы у о. Самар подверглись в то утро еще одной атаке самолетов “камикадзе”, во время которой “Suwanee” получил попадание и возникшие на нем пожары повлекли за собой большие человеческие жертвы. Пока все это происходило, самолеты этой группы обнаружили западнее о. Лейте японский отряд в составе одного крейсера и четырех или пяти эскадренных миноносцев. Они также доставили на Лейте пополнения армейским войскам и отходили на запад. Решительно атаковав, самолеты с наших малых авианосцев потопили легкий крейсер “Кину” и эскадренный миноносец “Уранами”.
      Этим боем закончилось второе сражение в Филиппинском море. С этого времени японский флот перестал существовать как боевая организация. По количеству участвовавших в сражении сил, по размерам района, в котором велись действия, и по решающему значению результатов этот бой войдет в историю как одно из величайших морских сражений всех времен.
      Принятое адмиралом Холси решение, в результате которого пролив Сан-Бернардино остался неохраняемым, сотни лет будет обсуждаться критиками. Решение было принято с полным учетом обстановки и, по словам самого Холси, “представляло наилучшую возможность захвата врасплох и уничтожения авианосных сил противника... (что) должно было иметь большое значение для будущих операций”. Главной причиной, обусловившей внезапное появление японских центральных сил у о. Самар, было разделение командования у американцев. Холси говорил впоследствии, что тот факт, что наши морские силы не были подчинены единому командованию, просто предопределил катастрофу, которая чуть не произошла.
      Хотя многие считали, что адмирал Кинкейд располагал недостаточными силами, чтобы успешно действовать в условиях сложившейся обстановки, нельзя сомневаться в том, что, если бы он принял необходимые меры безопасности, произведя на рассвете воздушную разведку в направлении пролива Сан-Бернардино, он мог бы помешать приходу кораблей адмирала Куриты к о. Самар, не говоря уже о входе их в залив Лейте. Старые линейные корабли под командованием адмирала Олдендорфа были охарактеризованы как израсходовавшие боезапас, хотя такое заявление трудно понять, если учесть те немногочисленные залпы, которые произвели эти корабли накануне ночью в бою в проливе Суригао. Даже гораздо меньшего количества бронебойных снарядов в артиллерийских погребах было бы достаточно, чтобы отбить поврежденные корабли центральных сил Куриты. Кроме того, авиация с одних только эскортных авианосцев, если бы она была должным образом организована для этой цели, могла бы отбить попытку противника проникнуть в залив Лейте .
      Японцы вели бой очень плохо во многих отношениях. Взаимодействие между их морскими силами и авиацией берегового базирования совершенно отсутствовало. Разведка наших диспозиций была недостаточная, и обмен информацией по вопросам обстановки между четырьмя далеко разбросанными группами практически был равен нулю.
      Тот факт, что Курита не выполнил до конца свою задачу, когда судьба предоставила ему самый благоприятный случай, которого они так ждали, лишил японцев возможности добиться успеха, по всей вероятности продлившего бы войну.

Глава XVI.
Хозяева Тихого океана