Елена Шерман
      Грызунков и золотая рыбка
      Новогодняя сказка
      Как известно, у природы нет плохой погоды. У природы есть просто погода, и есть то отвратительное, не поддающееся описанию с помощью цензурной лексики состояние окружающей среды, когда хочется выпить, повеситься или сказать в глаза начальнику все, что о нем думаешь. Последнего Грызунков сделать не мог, так как уже разругался с начальником два месяца тому, но мысли об убийственном запое или запойном самоубийстве крутились в его голове, как последний желтый листок в воздухе. С неба текло, под ногами хлюпало, за тоненький шарф задувал холодный ветер, и в отвратительное утро, когда даже садист неспособен выгнать паршивую собаку на улицу, Грызунков вынужден идти в жэк. Вела его туда не жажда общения и не любовь к страданию, а насущная необходимость, мать активности и изобретательности: ему предстояло уговорить жэковское начальство повременить с возбуждением иска против него, Грызункова.
      В жэке Грызункова считали злостным неплательщиком, и сам он, не плативший за квартиру уже четыре года, в наиболее спокойные минуты соглашался с этим. Но даже в эти кратковременные вспышки благоразумия он, признавая определение, начисто отказывался от эпитета. Грызунков не платил за квартиру не со зла; он не платил потому, что у него денег не было. Если бы у него были лишние деньги, он немедленно бы заплатил весь долг. Но денег не было. После ухода с работы, где ему не заплатили за последний месяц, скудное пропитание Грызунков добывал случайными заработками: кому-то набрал курсовую, за кого-то написал диплом. Этого едва хватало на минимальное поддержание бренного тела; об излишествах, вроде квартплаты или путешествия на Гавайи, думать не приходилось.
      Втянув голову в плечи и хлюпая тяжелыми ботинками по грязным лужам, Грызунков с тоской думал о своей жизни. Жизнь укладывалась в короткую формулу: "Тридцать лет, и никаких результатов!" Грызунков не построил дом, не родил сына и написал только треть книги. Но это еще полбеды. По какому-то необъяснимому капризу судьбы все, что должно было помочь Грызункову всплыть, только тянуло его на дно.
      Первый звоночек прозвенел давно, еще в одиннадцатом классе. Тогда Грызунков увлекся информатикой и потратил три месяца на изучения языка "Бейсик". Это позволило ему считать себя знатоком компьютера, но к тому времени, когда компьютер стал наиболее банальным элементом офисного интерьера, язык "Бейсик" давно вышел из употребления и на Грызункова, не знавшего "Ворда", долго смотрели как идиота. То же было и с профессией: географы, друзья меридианов и романтики параллелей, к 1996 году, когда Грызунков с красным дипломом окончил университет, были востребованы только средней школой; и с личной жизнью - брак вместо седьмого неба рая низверг Грызункова на седьмой круг ада, так что день развода стал для него красным днем календаря.
      Самое обидное, что Грызунков решительно не мог понять, в чем дело. Почему он, неглупый и довольно энергичный человек, никак не может найти свое место в жизни? Он не пил, не играл а азартные игры, не транжирил чужие деньги и даже особо больших глупостей не делал. Но что-то не шло, и к тридцати годам у Грызункова осталась одна надежда на лучшую долю: большой фантастический роман, долженствующий заткнуть за пояс всех конкурентов, от братьев Стругацких до супругов Лукьяненко. Роман Грызунков писал с такой страстью и старанием, что он просто не мог не получиться. Несомненно, роману "Повелитель бесконечности" суждено было стать бестселлером, а Грызункову знаменитостью; проблема была в том, что до наступления славы нужно было ежедневно что-то кушать.
      "Да, прав был Александр Сергеич: черт меня дернул родиться в России с умом и талантом! Да и на Украине, какая разница... Не ценят у нас талантливых людей! - грустно думал Грызунков, приближаясь к жэку. - Родись я где-нибудь в другом месте... Хотя, почему родись?"
      В памяти внезапно всплыл давнишний рассказ матери о поклоннике, предлагавшем ей руку и сердце. Дело в том, что родного отца Грызунков не помнил, поскольку тот бросил мать на восьмом месяце беременности, и воспитывали его мама, бабушка и дедушка, освобожденный секретарь партийной организации фабрики "Красная текстильщица".
      Наличие "прицепа", то есть его, Грызункова, сильно осложняло устройство личной жизни его матушке, женщине в целом привлекательной и обаятельной. Поклонники дарили цветы и говорили комплименты, но, едва узнав о существовании малолетнего ребенка, испарялись. Не испугались такой сложности и сделали матери официальное предложение лишь двое, и первым из них был инженер Рабинович.
      Рабиновича Грызунков не помнил, потому что вообще ничего не про свою жизнь до четырехлетнего возраста, но, судя по рассказам матери, это был приличный, хотя и не особенно красивый человек, твердо решивший жениться. Он долго ухаживал за матерью, был принят в доме как свой человек, дарил юному Грызункову плюшевые и резиновые игрушки, и, несомненно, роман завершился бы законным браком, если бы не одно обстоятельство.
      У Рабиновича в американском штате Флорида жила родная тетя. Впрочем, само по себе это было неважно; важно было то, что тетя долго уговаривала любимого племянника переехать к ней, и в один прекрасный день Рабинович решился ехать. О своем решении он немедленно сообщил матери, предложив расписаться и усыновить Грызункова. Далее тетя, как и планировалось, должна была прислать официальный вызов, но уже не на одного человека, а на целую семью - и все, прощай, СССР, здравствуй, пересылочный пункт Вена (дело было в 1976 году). По приезде (точнее, по прилете) в Америку тетя обещала оказать племяннику всяческую помощь, да и помогали тогда иммигрантам из-за "железного занавеса" неплохо.
      Рабинович был бодр и уверен в своем будущем, но мать Грызункова заколебалась. Ее пугал не предстоящий брак, в Рабиновиче она как раз не сомневалась; ее пугал слишком крутой жизненный поворот. Как так: все бросить и уехать? Следует учесть, что в ту пору уезжали навсегда, следовательно, решение было очень серьезным. Неизвестность всегда страшит, и обычный человек инстинктивно сторонится чересчур радикальных перемен. Короче, мать заколебалась, а ее родители, бабушка и дедушка Грызункова, положили конец колебаниям. "Ты что, - сказал дед, - хочешь всю мою жизнь загубить? Хочешь, чтоб меня исключили из партии и уволили с работы?"
      Именно нежелание матери портить деду карьеру и решило в свое время судьбу бурного романа: в сотый раз просившему ее одуматься Рабиновичу она в сотый раз ответила "нет", тот плюнул и сказал: "тогда я еду один" - и действительно через год уехал. Но настолько была сильна привязанность этого человека к матери Грызункова, что он долго писал ей письма из Америки и сожалел о ее решении; писал года три, пока не женился на Рае Циппельбом из Одессы.
      "Боже мой, - остановился в трех метрах от входа в жэк потрясенный "открытием" Грызунков, - я мог с трех лет жить в Америке! В теплом штате Флорида! И английский был бы моим родным языком, мне не пришлось бы его учить; дети так легко адаптируются к любой среде! Вся моя жизнь сложилась бы совершенно иначе, и уж точно не пришлось бы мне в такую погоду переться в жэк и унижаться перед его начальником!"
      Разговор с начальником жэка, едва согласившимся подождать месяц, действительно был сплошным унижением, и на обратном пути теплые дружеские слова в его адрес перемежались в сознании Грызункова со сладкими несбыточными мечтами.
      "Эх, не сглупи моя матушка и не дрожи за свою карьеру дед, жил бы я сейчас в двухэтажном коттедже, а не в двухкомнатной хрущевке, и простирался бы из окна вид на море, а не на свалку. Ездил бы я не в трамвае, а на кадиллаке, и не на биржу труда, а на встречу с издателем. А может, я стал бы известным адвокатом или преуспевающим бизнесменом", - рассуждал Грызунков, и мысли стремительным потоком текли по новому, заманчивому руслу. Он попытался реконструировать возможный вариант судьбы.
      К примеру, в школе он играл в драмкружке - кто знает, не нашлось ли его актерским способностям в более благоприятной среде иное применение? Вполне возможно, что, закончив школу в Америке, он поехал бы в Голливуд и сделал там карьеру. А его литературные способности: статьи в университетской многотиражке и тридцать три рассказа, не говоря уже о незаконченном романе? Кто знает, кто знает, не был бы при другом раскладе мистер Грызункоф ведущим колумнистом "Вашингтон пост" или вторым Стивеном Кингом?
      Но самый аппетитный вариант судьбы представился ему уже дома, в холодной (отопление еще не включили) и замусоренной (он ленился убирать) холостяцкой квартире.
      ... Он, Грызунков - крупнейший финансист, кто-то вроде героя Майкла Дугласа в фильме "Уолл-стрит". Он сидит в своем просторном кабинете с видом на Манхеттен в кожаном кресле босса, положив ноги в кожаных итальянских ботинках стоимостью 600 баксов на стол мореного дуба. Входит секретарша, бывшая "Мисс Вселенная": "Мистер Грызункофф, к вам представители "Дженерал моторс" "Что им нужно?" "Они готовы продать вам контрольный пакет акций компании!" "Пусть подождут в приемной: я достаточно ждал, пока они созреют". Грызункоф спокоен и горд: его многомесячная финансовая операция, отличающаяся, как все его операции, дерзостью и блеском, наконец-то увенчалась успехом. Спустя полчаса входят бледные и печальные представители "Дженерал моторс". Им явно не хочется расставаться с компанией, а надо. Никто не в силах противостоять стальной хватке и гениальному расчету акулы капитала Грызункова. Пока документы просмотрел юрист, пока подписали, пока то да се - и рабочий день прошел. Грызунков поднимается на крышу небоскреба, где его ждет личный вертолет. Выходные он проведет в своем дворце на Карибах...
      В этот миг дворец на Карибах так зримо предстал перед Грызунковым, что у него потекли слюнки; но тут вой сигнализации на чьей-то машине, поставленной прямо под окнами, вернул его к реальности. Дворца нет, офиса нет, контрольного пакета акций "Дженерал моторс" нет, и начальника жэка чудом удалось уговорить подождать. До Нового года Грызунков должен был вылезти вон из кожи и найти деньги, чтобы уплатить хотя бы треть долга.
      На следующее утро осенняя слякоть неожиданно перешла в зимний гололед, а к полудню с неба посыпались снежинки, напомнившие, что Новый год придет через три недели. В детстве Грызунков любил этот праздник, потому что ждал чудес; теперь вера в чудеса исчезла, и рассчитывать на то, что ему простят задолженность, не приходилось. Нужно было срочно найти где-то деньги; но знакомые занимали вяло и понемногу. Неприятный процесс одалживания денег перемежался грустными размышлениями о несбывшейся судьбе. Чем больше думал Грызунков, тем больше убеждался, что отказ матери уехать в Америку сыграл в его судьбе роковую роль. Причина всех его несчастий в том, что он не оказался в нужное время в нужном месте. Это стало чем-то вроде идеи фикс, и, как всякая идея фикс, жизнь не облегчало.
      Чем ярче были порожденные бурной фантазией картины возможного американского благополучия, тем тягостнее казались трудности и проблемы реальной жизни. Слишком силен был контраст между мечтой и действительностью, чтобы не нарушить душевное равновесие. Нереализованный вариант судьбы дразнил Грызункова, как яблочко на высокой ветке, и порой доводил до исступления; бывали дни, когда ему просто хотелось выть.
      Иногда он думал, что, конечно, путь в заокеанский рай и теперь не заказан. Можно попробовать принять участие в лотерее "Грин кард", а можно поискать одинокую женщину, отъезжающую на ПМЖ. Но даже ослу ясно, что делать карьеру в стране, где ты живешь с раннего детства и где давно стал своим это одно, а начинать в тридцать лет все сначала, да еще не зная ни слова по-английски (он в школе учил французский) - совсем, совсем другое.
      "Сколько лет уйдет на адаптацию? - размышлял Грызунков, механически играя с своим стареньким компьютером в подкидного дурака. - Лет десять, не меньше. Ну хорошо, допустим, я приехал. Куда я пойду, не зная языка? На языковые курсы? Допустим, а жить на что? Шофером, как все, не говорящие по-английски? Так для этого мне сперва придется получить права, я машину водить не умею. Ладно, более-менее освоил язык. Что потом? Подтверждать свой диплом географа? А кому он там нужен? Учиться заново? Днем сидеть на лекциях, а вечером подрабатывать? Да, эта бодяга лет на десять, и то в лучшем случае. И только в сорок лет я начну "новую жизнь" - если найду работодателя, который согласиться взять к себе сорокалетнего новичка!
      Нет, конечно, все упущено. Раньше надо было ехать, раньше! Тогда к тридцати годам я пожинал бы первые плоды успеха, а не делал первые шаги, спотыкаясь, как сосунок! Поздно, Вася, поздно. Не по своей вине, но ты упустил свой шанс".
      От мрачных мыслей Грызункова отвлек телефонный звонок: звонил давно не дававший знать о себе приятель Валерка Голошпан.
      - Привет, Мишка! Как жизнь?
      - На букву "х", только не подумай, что хорошо, - честно ответил Грызунков.
      - А что такой мрак? Новый год на носу, а ты кислый, как уксус!
      - Да так... Падаю в финансовую пропасть.
      - Ничего, туда можно падать всю жизнь, - рассмеялся Голошпан.
      - Хорошо тебе смеяться, - с чувством сказал Грызунков, - а меня, если долг не верну, с квартиры попрут!
      - Да ты что? Какой долг?
      Пришлось все рассказать.
      - Ладно, Миш, не переживай, что-нибудь придумаем! Гривен пятьсот я тебе занять смогу...
      - Да? - обрадовался Грызунков.
      - Да, думаю, смогу. Не грусти, выплывем! Я тебе, собственно, чего звоню: хочу на Новый год пригласить. Ты еще ничего не решил на счет Нового года?
      - Нет.
      - Вот и отлично, поедешь с нами.
      - Э... Куда поеду?
      - Мы решили отметить Новый год нестандартно. Ты когда-нибудь встречал Новый год на берегу реки у костра? Нет? У тебя есть шанс!
      Потрясающая вещь! Подледный клев! Я такое место знаю, там сомы по двадцать кило! Отличная компания!
      Грызунков растерялся. Встреча Нового года на природе как-то выходила за пределы его обычного времяпровождения, да и от рыбалки он давно отвык. Но Голошпан был настойчив, и Грызунков начал уступать.
      - Ящик водки на пятерых тебе мало? А полный багажник закуски? И одни мужики, никакого бабья! Свежевыловленная рыба, жареная на открытом огне! Ты что, офонарел? Когда еще ты такое увидишь! А заснеженный лес? Ты учти, как Новый год встретишь, так и проведешь. Тебе пора радикально менять свою жизнь, - подытожил Валерка.
      "Это точно", - подумал Грызунков и согласился.
      В полдень 31 декабря, одевшись потеплее и прихватив с собой запылившиеся от долго лежания на шкафу рыболовные принадлежности, он отправился на квартиру Голошпана, где уже собралась веселая компания. Общее жизнерадостное настроение заразило Грызункова, и когда он в обществе друзей мчался на мощной машине по широкому шоссе мимо поблескивающих под лучами солнца белых полей и красиво заснеженных деревьев, ему начало казаться, что впереди его ждет что-то большое и хорошее.
      Застывшая речка и место на берегу, где решено было развести костер, действительно были прекрасны.
      - Что, теперь не жалеешь? - толкнул его в бок Голошпан, отчего Грызунков свалился в сугроб. Неожиданное купание в снегу вызвало у него прилив бодрости, который не покинул Грызункова даже тогда, когда все его спутники вытащили по большой рыбине, а он все сидел и сидел, напряженно глядя на поплавок.
      - Мое счастье впереди! - весело сказал он, чокаясь с друзьями, начавшими в десять вечера прощание со старым годом.
      Ночь была звездная и лунная. Речной лед, залитый лунным светом, блестел, как серебро или ртуть. Высоко в небе дрожали яркие от мороза звезды. Черный лес, близко подходящий к реке, молчал, но не тревожно, а торжественно, и на фоне его тьмы живое пламя костра казалось еще роднее и радостнее. Выпив бутылку водки и отлично закусив, Грызунков в компании доброжелательных, жизнерадостных людей совершенно отошел от своих невзгод, рассказывал анекдоты, провозглашал тосты, дурачился и веселился от души.
      - В детстве я верил в чудеса, - рассказывал он с пьяным упрямством, - и теперь верю! Да, верю! В новогоднюю ночь бывают чудеса!
      - Ха-ха-ха! - дружным ржанием отвечали ему приятели, и эхо разносило их голоса по морозному воздуху.
      - Ты, Мишенька, даже рыбку поймать не смог, - сказал, утирая выступившие от смеха слезы тоже пьяный Голошпан, и хотя никакого отношения к чудесам неудачная рыбная ловля не имела, Грызунков очень серьезно воспринял аргумент друга.
      - Всему свое время! Тогда не поймал, а сейчас поймаю!
      - Не поймаешь! - поддразнивал его Голошпан.
      - Поймаю! Пойду и поймаю! - Грызунков встал, взял фонарик, и, несмотря на насмешливые реплики друзей, пошел по проторенной уже в снегу дорожке к реке.
      "Поймаю, - шевелилось в его сознании, - поймаю всем назло огромного сома. Сегодня мой день, я это чувствую! И никто не скажет, что я неудачник!"
      Долго сидеть возле лунки ему не пришлось. В тот момент, когда друзья с берега заорали, что сейчас пробьет полночь и пора встречать Новый год, поплавок нервно задергался.
      "Вот она, моя удача, вот!" - обрадовался Грызунков и ловким движением подсек леску.
      Тотчас лунка озарилась странным свечением, причину которого Грызунков понял, только увидев свою добычу.
      Такое случается только в новогоднюю ночь: на крючке, излучая ослепительное сияние, беспомощно барахталась Золотая Рыбка.
      "Не может быть, - мелькнуло в сознании Грызункова, - меня глючит!"
      - Ты... Золотая Рыбка...? - спросил он дрожащим и прерывающимся голосом, не веря собственным глазам.
      - Нет, рыба-кит! - раздраженно ответила задыхающаяся Золотая Рыбка. Давай быстрее свои три желания, мне дышать нечем!
      - Э... Я... Погоди... Я тебя могу отпустить обратно в воду, но ты исполнишь, что я попрошу?
      - Исполню, - прохрипела Рыбка, - отпускай быстрее!
      Грызунков снял рыбку с крючка и разжал пальцы. Бульк! - крошечное тельце мгновенно ушло в ледяную темную воду, сияние исчезло. Грызунков чуть не заплакал: обманула! Кретин, он опять упустил свой шанс! От горя Грызунков даже зажмурился, а когда открыл глаза, чуть не упал: лунка снова светилась, и в воде мелькал то сияющий хвост, то плавники.
      - Теперь совсем другое дело, - Золотая Рыбка явно наслаждалась родной средой. - Говори, что хочешь! Хочешь стать столбовым дворянином или вольным царем?
      "Ну, Грызунков, не сглупи!"
      - Нет, спасибо. Корыто мне тоже не нужно. У меня всего одно желание!
      - Какое?
      - Я хочу вернуться в 1976 год и все изменить! Я хочу, чтобы моя мать тогда вышла замуж за Рабиновича и уехала с ним в Америку! И я стану тем, кем я мог бы стать, если бы в трехлетнем возрасте уехал отсюда! Понимаешь?
      - Чего ж тут не понимать, чай, не бином Ньютона. И это все?
      - Все! Можешь?
      - Могу, что тут сложного. А почему ты уверен, что тебе в Америке будет лучше? Может, в той, параллельной жизни, тебя пристрелили давно.
      Грызунков на миг растерялся, но тут же понял, что это подначка, вроде как в "Поле чудес". Игрок угадал слово, а ведущий его провоцирует: "А вы уверены, что это правильный ответ?" Но с ним такие шутки не пройдут.
      - Ничего, я рискну! Убьют так убьют, но я хочу попробовать!
      - Ну, пробуй! - засмеялась Золотая Рыбка и взмахнула хвостиком.
      Сияние внезапно разрослось, заслонило мир золотой стеной - и мгновенно погасло, наступила непроглядная тьма.
      Грызунков очнулся, как после долгого и тяжелого сна, с неприятным привкусом во рту и головной болью. Он лежал на низкой тахте, составлявшей часть скудной меблировки большой и неуютной комнаты.
      В углу комнаты стоял столик с компьютером, а у изголовья тахты прислонились к стене несколько стульев, на которых в беспорядке валялась довольно убогого вида одежда. В противоположную тахте стену был вделан стенной шкаф. Больше в комнате не было ровно ничего, но, несмотря на огромное окно, она казалась темноватой. Причину этого Грызунков понял, подойдя к окну: буквально в двух метрах от него располагалась глухая кирпичная стена, закрывавшая все, даже небо.
      "Да, не дворец", - зевнул Грызунков, лениво пытаясь понять, куда он попал. Дверь из комнаты привела его в небольшой коридор, упиравшийся в кухню. Кухня, облицованная белой плиткой, производила бы более отрадное впечатление, чем комната, если бы не захламленность. Раковина была переполнена немытой посудой, на столе вперемешку стояли какие-то тарелки, яркие упаковки из-под продуктов, стаканы. Под столом стояли две пустые бутылки из-под вина. На небольшом холодильнике лежала пачка каких-то квитанций, прижатая связкой тяжелых разномастных ключей. Грызунков взял квитанции, словно надеясь, что они помогут ему разобраться в происходящем. Но все квитанции - как он понял, это счета - почему-то были на английском языке.
      "Странно, - удивился Грызунков, - почему все счета на английском? Это счет за отопление, это за электричество, а это что? Немедленно уплатить долг? Совсем офигели, думают, если на английском напишут, то я немедленно им деньги из задницы вытащу! Стоп. А откуда я знаю, что здесь написано, я же не понимаю английского?!"
      Грызунков замер. Что происходит? Он понимает английский язык, которого никогда не знал, он находится в какой-то незнакомой квартире, где на всех пакетах и коробках, валяющихся на столе, английские надписи, и на бутылках из-под вина незнакомые этикетки... Ё-мое, неужто и впрямь свершилось чудо и он в Америке, в той, несбывшейся жизни?!
      От этой мысли Грызунков, не удержавшись на ногах, плюхнулся на стоящую возле него табуретку. Тысячи мыслей закружились в сознании, как снежинки во время снежной бури, и он, потрясенный, растерянный, не сразу понял, что звонит телефон, и испугался резкого звука.
      Пока он добежал до комнаты, звонки прекратились, но сообщение осталось на автоответчике.
      "Майк, это я, твоя мама. Ты так и не поздравил меня с утра с Новым годом. Ты стал очень забывчивым. Кстати, я видела твою бывшую жену. Она неплохо выглядит. Позвони мне сегодня, я буду ждать".
      Грызунков не сразу узнал голос матери, потому что она говорила хоть и по-русски, но с легким акцентом. Мать видела его бывшую жену - значит, он и в этой жизни был женат и развелся? Чудеса. Возле телефона лежал листок, которого Грызунков раньше не заметил. На нем по-английски было написано: "Позвонить Стиву". Интересно, кто этот Стив? Грызунков набрал номер, с удивлением отметив, что он знает, куда звонить, хотя и не помнит, кому.
      Трубку снял мужчина, которого Грызунков, сообразивший, что сегодня первое января, поздравил по-английски с Новым годом.
      - Спасибо, что не забыл. Поздравляю тебя тоже, Майк, и желаю, чтобы тебе наконец повезло и ты нашел нормальную работу.
      Пожелание опечалило Грызункова: неужто он и здесь безработный? Хоть он догадался уже по виду своего жилища, что и в другой жизни не принадлежит к сливкам общества, перспектива жизни американского безработного его совсем не прельщала. Тем не менее Грызунков вяло поблагодарил неведомого Стива:
      - Спасибо за добрые пожелания!
      Стив продолжил разговор несколько неожиданно:
      - Я так понимаю, тебе нужны деньги? Я угадал, братец?
      Братец?! Значит, Стив - его сводный брат, в этой жизни у него есть брат! Это открытие Грызункова порадовало, и он хотел пролепетать что-то восторженное и неуместное, но за него словно ответил автомат:
      - Да, мне надо срочно заплатить за квартиру.
      И точно, пачка квитанций лежит на холодильнике.
      - А как твоя книга? - продолжал ехидным голосом Стив.
      - Скоро закончу.
      - Ты говоришь это уже три года!
      Три? Нет, он пишет свой роман всего год... Но в какой жизни? Растерявшийся Грызунков промолчал и не сказал ничего даже тогда, когда братец категорически отказался занять ему деньги. Черт с ним, с таким братом, которому деньги дороже отношений. Но что за книгу он тут пишет?
      Боясь последнего разочарования и в то же время переполненный любопытством, Грызунков включил компьютер. На рабочем поле он сразу увидел файл, так и названный без лишних мудрствований: "My book".
      Ну-ка, ну-ка... Грызунков с таким нетерпением открыл файл, словно от него зависела дальнейшая судьба - и, пробежав глазами первые страницы, начал истерически хохотать. Вот тебе и другой вариант судьбы! Мало того, что он все тот же нищий неудачник, мало того, что он безработный, мало того, что он так же пишет роман, мало того, что он пишет тот же текст! На первой странице большими буквами красовалось название: "The Lord of the endlessly".
      Мистер Грызункоф три года писал все тот же роман под тем же заглавием.
      .......................................................................
      Отсмеявшись, Грызунков загрустил, а потом приободрился. "Все-таки разница есть: если я напишу бестселлер, в Америке я заработаю на нем не тысячи, а миллионы долларов! Так что вперед, Грызунков! Пиши, и ты еще увидишь небо в алмазах".