Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Детективный конкурс Литвиновых - Хозяин леса

ModernLib.Net / Детективы / Шер Н. / Хозяин леса - Чтение (стр. 5)
Автор: Шер Н.
Жанр: Детективы
Серия: Детективный конкурс Литвиновых

 

 


      Пока они разговаривали, а поговорить было о чем, давно не виделись. Начало темнеть. Кондрат частенько поглядывал за окно. По нему явно читалось его волнение и нетерпение. Придет или нет. И вот Серый вскочил, зарычал. В сенях раздались тяжелые шаги. Дверь в избу резко отворилась и в проем протиснулось здоровое, волосатое тело зверя.
      Кондрат поднялся, постоял на месте, подошел медленно к вечернему гостю. Может сядешь, – показал рукой Кондрат ему. А то, как стоять то будешь, потолок мне своротишь. Тот послушно опустился, как в прошлый раз. Вот и хорошо, дайка я посмотрю твои раны. Он не дожидаясь разрешения, развел его шерсть, отросшую уже на этом месте, руками. Потрогал раны пальцами. Ну чтож, все хорошо. Это Порфирий, – показал рукой на него зверю, – это я о нем в прошлый раз тебе говорил. Он вернулся к столу и сел поглядывая на Порфирия.
      Тот как будто не выказывал своих эмоций. Он встал, подошел к зверю. Да, хорош, ничего не скажешь, сильна видно была та ведьма. Я хочу узнать, кто это сделал, по этому думай о ней, вспоминай, а самое главное, как ее зовут, что бы я знал с кого спросить. Он приложил руку зверю на голову, закрыл глаза, – думай, еще думай, – говорил он. Порфирий стоял молча с закрытыми глазами, была полная тишина. Серый и тот боялся даже пошевелиться, как будто понимал, что здесь происходит. Порфирий опустил руку. Сейчас ты можешь уйти, придешь ночью, после полуночи, будешь дожидаться меня на улице под навесом. А до этого мне нужно разобраться с твоей знакомой. Иди, – сказал он зверю.
      Тот поднялся и не спеша вышел, проскрипев половицами в сенях.
      Кондрат с интересом смотрел на Порфирия, что он узнал. Тот подошел, сел.
      – Да, а ты знаешь, по возрасту то он постарше пожалуй меня будет, этож надо, сколько он мается. А с другой стороны, если я сниму это заклятье, он ведь станет такой же смертный, как все.
      – Человеком родился – человеком и должен умереть, – сказал Кондрат.
      – Ведьма за ним стоит, – задумчиво продолжал Порфирий, – злая и сильная, очень сильная, дух ее. Саму то он убил сразу же, в туже ночь, а дух ее все еще по свету гуляет. Представляю, сколько она бед принесла на земле за все это время. Чтобы с него снять это заклятье, нужно с ней разделаться сначало. Отправить ее в преисподнюю, где ее давно уже наверное заждались. Иначе не даст она мне ничего сделать. Порфирий снова задумался. У тебя есть здесь живность, какая ни будь? – в друг неожиданно спросил Порфирий.
      Кондрат задумчиво покачал головой по сторонам, – нету, а для чего.
      – Нужно Кондрат, нужно, без этого никак. И вот еще, что, твоего этого друга заколдовали, используя кровь, ты понимаешь Кондрат. Мне для дела немного нужно будет.
      – Если моя подойдет, то пожалуйста, – сказал Кондрат.
      – Нет, твоя ни как. Нужна кровь девичья, чтобы она сама была чиста, как ангел небесный. Где мы такую здесь найдем? Побыстрее бы.
      – так задача то эта разрешима, – радостно воскликнул Кондрат, – Настюха то моя, чем не ангел, да на нее молиться можно, поставь в красный угол и молись. Да и живность у нее есть.
      – А до полуночи сможешь обернуться.
      – Успею Порфирий, вернемся.
      – Ну тогда не мешкай. Поспешай.
      Кондрат гнал Прошку без продыху, успели во время. Еще оставалось время до полуночи. Они вошли в избу, Кондрат положил курицу со связанными ногами на пол, огляделись. Порфирий не сидел без дела, он подготовился. Вызвать дух ведьмы это пол дела, нужно было, что бы она не смогла выскочить из избы. На всех стенах он нарисовал большие кресты, на потолке тоже, наложил на них заклинание. Снял со стены зеркало, поставил его на пол, перед ним большую пустую чашку. Все было готово, осталось дождаться нужного времени.
      – Ух ты, – произнес Кондрат, – серьезно ты приготовился, Порфирий, знать серьезная гостья пожалует, а сможешь ты справиться с ней, вон она какого зверя сделала, не навредила бы она тебе.
      – Не волнуйся, я хорошо подготовился. Вам нельзя здесь находиться, отъедете в лес и там дождетесь моего сигнала, я посвечу вам лампой. Мне нужна будет кровь Насти, – он посмотрел на нее внимательно. У той сердце замерло, кровь в жилах застыла от всего этого увиденного, от этих разговоров. Не бойся, – успокоил ее Порфирий, почувствовав у нее страх, – все будет хорошо. Ну а теперь вам пора, езжайте, он встал проводить их.
      Время подошло, можно начинать. Он взял курицу, взял острый нож, подошел к зеркалу, встал на колени перед ним и начал шептать какое то заклинание. Если прислушаться, то можно было, что то и понять – я прошу тебя, владыка душ земных, услышь меня, приди ко мне. Порфирий еще, что то долго говорил, – приди ко мне и я напою тебя свежей теплой кровью, он положил курицу на пол, прижал ее шею ножом и резко чиркнул, голова от летела, из шеи брызнула кровь. Он облил кровью зеркало, остальное вылил в приготовленную чашку. И вот, изображение в зеркале начало меняться. Отображение Порфирия начало исчезать, расплываться и совсем исчезло. В зеркале была сплошная чернота, как будто проход в какую то бездну. Начал появляться не большой туман, им заволокло все изображение и вдруг резко туман сдуло и показался вдалеке человек, он не спеша шел вперед. Подошел близко, видна была только голова. Он слегка улыбнулся и его лицо начало исчезать, превратившись в лицо красивой девушки. Ее длинные пышные волосы спускались на голые плечи. Она томно улыбнулась, протянула вперед руки, – иди ко мне мой милый, – заговорила она, применяя все свои чары и гипноз. Порфирий знал все эти фокусы и смотрел на нее спокойно. На такую уловку мог пойматься не сведущий человек, околдованный такой улыбкой, его начнет притягивать к зеркалу и стоит только прикоснуться к нему, как тут же из него вытянут его душу и утащат к себе. Не добившись своего, ее улыбка начала исчезать и превратилась в гримасу. Она закрыла волосами свое лицо, а потом резко откинула их. На Порфирия смотрело уже противное и ужасное лицо старухи. Ее волосы: седые, лохматые и грязные. Сморщенное лицо, из открытого рта торчали гнилые, кривые зубы. Она потянула свои скрюченные пальцы вперед. Хаха– ха, – брызгая слюной, захохотала она, – мы еще с тобой встретимся. Порфирий стоял на коленях наблюдая за этим, выжидая, когда этот концерт закончиться. Вот старуха растворилась во мгле. Появился маленький мальчик, он шел из далека, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Как будто он потерялся и искал свою маму. Его губки были поджаты и дрожали, что бы не расплакаться. Одной ручкой он крутил пуговку у себя на рубашке. Он подошел близко, посмотрел вперед. Протянул свои ручки вперед, – мама, где ты, найди меня, забери меня отсюда, – заговорил он жалобно со слезами на глазах. Любой человек потянул бы ему на встречу руки, что бы взять его к себе. Но это была бы страшная ошибка. В одно мгновение его милое личико превратилось в ужасную маску, рот широко открылся, выставив большие клыки, как у вампиров. Глаза засияли адским огнем. Пальцы превратились в острые когти. Изо рта потекла кровавая слюна, – мамочка, где же ты, – зашипел он. И это изображение исчезло, ужасные монстры скакали перед зеркалом с той стороны. Они скребли своими когтями по нему, открывали свои пасти, пытаясь выбраться в этот мир, вот было бы где им разгуляться. Исчезло и это видение и наконец то явился он – хозяин всех этих душ.
      – Кто меня потревожил? – гневно спросил он, – не поздоровиться тому, кто без причины вызвал меня.
      – Приветствую тебя, Аидас! Что ты гневаешься и что беснуешься, настроение у тебя плохое, аль дела идут плохо?
      – Порфирий, это ты, приветствую тебя, давненько мы не виделись. Чему обязан я тебе, что это ты вспомнил обо мне. Опять поди душенка тебе какая ни будь понадобилась, не так ли.
      – Да Аидас, ты прав. Есть у тебя там одна колдунья, сильная колдунья, надо признаться, давненько она у тебя там. Пришло время ей встретиться со мной.
      – Чем она не угодила тебе и как ее звать?
      – Сделала она давным-давно одно подлое дельце. Ее самой то давно уже нет на земле, а ее создание все еще мается, исправить нужно это, не хорошо. А зовут ведьму – Милада.
      – Что, Милада? – взревел Аидас, да ты что Порфирий, это моя лучшая помощница, я тебе ее не отдам. Проси что другое.
      – Другое мне не нужно пока, мне она нужна. Я не шучу, Аидас, отдай мне ее или ты забыл наш уговор, или ты хочешь поссориться со мной, а может войну мне собрался объявить. Отдай мне ее Аидас, не глупи.
      Тот вдруг сорвался с места и превратился в ураган, мечущийся по своему мраку, опять замелькали картинки: вот прекрасная девушка, то вдруг страшная ведьма, то маленький мальчик со слезами на глазах, то страшные чудовища прыгающие перед зеркалом. Все это исчезло враз, ураган появился и остановился перед зеркалом. Аидас снова предстал перед Порфирием. Хорошо, только за нее ты мне дашь год.
      – Нет Аидас, год ты не получишь, это слишком много. Ну хорошо, я добавлю тебе месяц к полу году, этого достаточно?
      Аидас помолчал, задумался, – хорошо, будь по твоему, получишь ее.
      – Только запомни Аидас, ни одной минуты больше, кто не успеет вернуться в твое царство, всех уничтожу.
      Аидас удалился, не сказав больше ни слова.
      Порфирий встал с колен, отошел подальше, приготовился встретить гостью. И вот в зеркале появилась какая то тень, она проносилась туда – сюда, как будто не хотела без своего желания выходить. И вот закрутилась перед зеркалом, завертелась и одним мгновением ее будто всосало к Порфирию в избу. Она заметалась по избе от стены к стене, пытаясь вырваться отсюда, но поняв, что все бесполезно, она успокоилась и оказалась перед Порфирием.
      – Кто тут меня звал, кто меня хотел видеть? Так это ты? – она указала рукой на Порфирия, – ты, ничтожный человечишко, посмел меня вызвать, да как ты посмел, да кто ты такой, да я тебя превращу в лягушонка.
      – Хватит, – прикрикнул на нее Порфирий, – это я тебя вызвал, тебя, Милада.
      – Ты знаешь как меня зовут, – удивленно воскликнула она, – но кто ты и чего тебе нужно.
      – Кто я, – меня зовут Порфирий, – я думаю ты слышала обо мне, не так ли, Милада.
      Она явно заволновалась, кто в их царстве не знал это имя. По эту сторону зеркала – он здесь хозяин и что он захочет то он с ней и сделает. Она поняла, что не зря он ее сюда вытащил и добром это для нее не кончиться и хотела она улизнуть обратно в зеркало, но он оказался проворней и ударом ноги разбил его. Все, теперь она не сможет попасть обратно. Она решила напасть на него первая, проникнуть в него и завладеть им, но он ожидал этого и быстро вытащил из под рубашки большой крест и выставил его перед собой, зашептал какие то молитвы, крест начал излучать свечение, все больше и больше. Ведьма заметалась по избе, увертываясь от этого свечения, вопя от ужаса, чувствуя свой конец. Она забилась в угол, извергая проклятия и угрозы в адрес Порфирия, но он не обращал на ее слова внимания, она уже ничего не могла. Он поднял обе руки в ерх, прося разрешения у всемогущего, что бы отворились врата в преисподнюю и согнать туда эту ведьму.
      И вот он произнес последние слова, – да отправляйся отсюда на веки вечные. Он направил крест на нее и прокричал, – сгинь, – и пучок света ударил в ведьму. Она заверещала, закрутилась на месте. Вот голос ее стал потихоньку затихать, ее контуры начали таять, растворяться. Издав последний возглас, она исчезла.
      Ну вот и все. Порфирий убрал крест на место. Подошел к кадушке с водой, с жадностью напился. Пол дела сделано, отдыхать некогда, – думал он. Сначала нужно навести здесь порядок. Он убрал осколки зеркала с пола. Вынес курицу на улицу в месте с чашкой с жертвенной кровью.
      Зверь уже давно находился во дворе под навесом. Он все чувствовал, все слышал, что происходило там. Он безропотно готов был подчиниться этому человеку. Он чувствовал за ним большую силу. Власть. С таким он никогда не встречался.
      Порфирий зашел под навес, подошел к зверю. Ты здесь, это хорошо. Нет больше твоей ведьмы, даже души ее здесь не осталось, получила она по заслугам. Теперь я попробую помочь тебе, этой ночью должно все закончиться. Порфирий выхватил с его густой и длинной шерсти большой клок, замел из под его ног горстку земли, положил все это в приготовленную посудину. Оставайся здесь, – и Порфирий вышел. Оставалось вызвать Кондрата с Настей. Он принес из дома лампу, помахал ей во дворе, подавая сигнал Кондрату.
      Они приехали быстро, стремясь скорее попасть в теплую избу. У Порфирия было все приготовлено, он ждал Настю. Поворожив над этой посудиной, наложив какое то заклинание, он подозвал Настю. Она не решительно с испугом подошла. На столе лежал большой острый нож, с каким охотники уходят в тайгу.
      Подойди сюда, не бойся, – ласково обратился к ней Порфирий, заметив в ее глазах неуверенность. Он взял ее за руку, засучил ей рукав до локтя, нежно погладил ее по руке. Успокойся, не нужно волноваться, ты же знаешь, нужна твоя помощь. Ты не смотри сюда, отверни голову, – он ей еще, что-то говорил, отвлекая ее внимание. Сам не заметно взял нож и не задумываясь ни на мгновение, резко чиркнул ей по запястью. Она вскрикнула, толи от страха, то ли от неожиданности. Кровь хлынула по руке в подставленную им чашку. В чашке кровь как будто закипела, запузырилась. Напустив туда нужное количество, он пережал ей руку выше пореза, прошептал, что то над раной низко наклонившись. Кровь перестала бежать. Он начал водить над раной своей рукой, продолжая нашептывать. Если бы Настя смотрела, то она увидела, что рана затягивается прямо на глазах. Еще погладив, какое то время ей по руке, Порфирий опустил ей рукав, – вот и все Настя, ты молодец. Она взглянула на руку, внимательно посмотрела, где же рана, кожа на руке была чистая, как и прежде. Она с удивлением посмотрела на Порфирия.
      А теперь уезжайте, немедленно, – обратился он к Кондрату. Приедете завтра и можете не торопиться. Сказав это, он тут же отвернулся от них к столу, и над чашей начал вершить свои заклинания.
      Кондрат с Настей уезжали и они не могли услышать, что далеко позади них над ночной тайгой разносились страшные завывания, которые заставляли все живое замереть на месте, исчезнуть отсюда немедленно, раствориться в темноте.
      Порфирий сидел, опустив руки, он многое сделал за эту ночь, все что мог. Теперь предстояло идти на улицу во двор и посмотреть, что же получилось, справился ли он с этой сложной задачей. Он все никак не решался. Наконец он поднялся, накинул свой потрепанный тулупчик. Встал у порога, все ли он правильно сделал и решительно шагнул в дверь.
      Кондрат с Настей подъезжали. Ехали молча, все, что можно было сказать и обдумать уже было сказано, времени для этого было у них предостаточно. Они въехали во двор, стояла мертвая тишина. Слезли с саней, постояли, огляделись. Посмотрели друг на друга молча и пошли в избу. Войдя туда, остановились у порога, с любопытством разглядывая незнакомца.
      За столом сидели Порфирий и незнакомый мужчина необычного вида. Порфирий встал и подошел к ним.
      – Здравствуй Кондрат, здравствуй Настя, – поздоровался он. Ну что вы встали, раздевайтесь, дома тепло, печьку я истопил, похозяйничал я здесь без вас. Проходите, проходите, не стойте как истуканы, – он подтолкнул их в спины.
      Те не отрывая взгляда от незнакомца, прошли и молча сели.
      – Ну познакомьтесь же наконец – это и есть тот самый хозяин леса, зовут его Родомир. А вас он хорошо знает, не так ли, – Порфирий посмотрел на Родомира. Тот закивал головой, не решаясь тоже, что-нибудь произнести.
      Кондрат и Настя все еще неотрывно смотрели на него, а посмотреть было на что. Выглядел он на самом деле необычно. Его длинные волнистые волосы, пышной шевелюрой спускались ниже плеч. Понять его возраст было нельзя, так как лицо закрывала борода, по видимому недавно укороченная наспех ножницами. Его светлые глаза, чуть прищуренные, бесперестанно смотрели на Настю. По его взгляду можно было понять, что этот человек никогда не испытывал и не знал о таких человеческих качествах, как, скромность, стыдливость, застенчивость. Его взгляд излучал уверенность, силу, мужество и в то же время там можно было заметить доброту, нежность, страдание. А может даже и не страдание а нечто более серьёзное, как горе и беду, которые он стойко переносил все эти долгие годы. На нем была одета одёжка явно не по его комплекции. Это по видимому Порфирий, что нашел в избе, то ему и дал. Телосложения он был крепкого, плотного. Его мощная грудь и широкие плечи, просто готовы были разодрать эту одежду на куски, если бы он резко пошевелился. Такие же крепкие руки его спокойно лежали на столе. Можно себе представить, какие у него были кулаки. Такими кулаками можно вышибить и бревна из стены без особых хлопот. По видимому в те далекие, суровые времена, в которых он жил, и мог выжить только вот такой мужчина. Слабых и хилых там не могло и быть. Он сидел и смотрел на Настю, как завороженный, очарованный ею. Она видела этот взгляд, ей было не ловко от такого пристального внимания. Никогда еще так мужчины не смотрели на нее. Настя вся зарделась, руками, что то перебирая, ни находя себе места. Посмотрела на Порфирия. Тот сидел и улыбался. Он понимал смущение Насти.
      – Не волнуйся Настя, – успокаивающе сказал Порфирий, – сейчас он вам все расскажет сам.
      Родомир собрался с духом, с мыслями, вспоминая всю свою жизнь с малого возраста. Ему было не легко и не просто.
      – Меня зовут Родомир, – начал он. Родился я в самом большом роду – роду Стоичей. Мой отец был самым сильным и значимым воеводой среди всех родов. В последствии он стал самым первым князем на Руси – этого пожелали все старейшины и воеводы родов, так что я был первым княжичем. Он вспоминал все, как бы переживая это все заново. Свое детство, отрочество, женитьбу. Свою жену Василису и последующую разлуку с ней.
      Спустя столько пошедших веков, он хорошо помнил свой последний день, этот день, который навсегда врезался в его мозгу. На этом месте он замолчал, задумался…
      – И куда же ты подался после этой ночи, – не выдержал молчания и спросил Кондрат.
      – Я не мог далеко уйти от своего городища, – с тяжелым вздохом продолжил Родомир. Ведь я все равно чувствовал себя человеком, я не мог с этим смириться, хотя и в глубине своего сознания я понимал, что это навсегда, возврата нету. Но я загонял эту мысль обратно в глубь себя, не давал ей выходить наружу. Меня охватывали отчаяние, ненависть, гнев. Я ненавидел весь этот мир. Мне порой не хотелось жить, хотелось покончить с собой, но я не знал, как это лучше сделать. В такие дни я просто не контролировал себя и не дай то бог если, кто ни будь по попадался мне на пути. Я не знал жалости, ни пощады. И в итоге дошло до того, что слава о мне распространилась на большие расстояния. Люди боялись выходить из своего жилища, не выходили за территорию городищ. И сколько бы еще так продолжалось я не знаю, пока один случай не образумил меня. Я увидел сына, за столько месяцев, первый раз. Они гнали с ребятами лошадей на реку. Я его увидел… и на меня нашло, какое то прозрение. Я как будто вынырнул из какого то кошмарного сна. Что я делал, что я творил. Ведь это же мои люди, я их когда то защищал, а что же сейчас… Они же ни в чем не виноваты, что со мной случилось. И вот тогда на меня нашло смирение, я успокоился, я принял свое существо, таким какое оно есть. Мне нужно было исправлять свои ошибки. Мне можно было и в таком виде приносить людям помощь. И я в корне изменился. Того дьявола, который жил во мне, больше не было. Но нужно было много времени, что бы и люди поняли, что им больше ничего не угрожает. Все, что было в моих силах и в моих возможностях, я использовал только на безопасность жителей моего городища, моего рода. А возможностей то у меня, поверьте было предостаточно. Я ведь был частью той суровой природы. Я обладал хорошим слухом, зрением, обонянием. По шуму и суете птиц я знал, что происходит в том или другом месте леса. Ни какие чужие люди не могли появиться в моем лесу не замеченными. А уж тем более враги, с которыми я расправлялся безжалостно. Вам то уж об этом хорошо известно, – Родомир посмотрел внимательно на Кондрата, тот кивнул ему в ответ.
      – Прошло не мало времени, – продолжал Родомир, – пока люди потихоньку успокоились и поняли, что того злого дьявола, который не давал им спокойно жить, больше не существует. А появился другой, такой же не известный, невидимый, но только их защитник. Многие меня звали – Хозяином леса, а кто то считал, что их защищает дух Родомира. Эх, если бы они знали, как близки были они к истине.
      – Скажи, Родомир, а как же ты узнавал, что думают люди, – спросила Настя.
      – Все очень просто, – усмехнулся он. Лес – это моя стихия, как вода для рыбы. В лесу я мог подойти к людям совершенно не заметно и безшумно и оставаться не замеченным. Так я узнавал все новости и события, которые происходили в нашем роду и в других соседних.
      Вот так слух обо мне распространился на большие расстояния. Добрые и мирные люди не боялись находиться в моем лесу ни днем, ни ночью. А вот разный беглый люд, воры да убийцы сюда не сувались, знали они, что кара здесь их настигнет.
      Слава о моей справедливости стала непререкаемая. Людей виновных в чем-то или обвиняемых приводили в мой лес, привязывали к дереву и оставляли на ночь. Все надеялись на мое справедливое решение, что виновных я должен был наказать по-своему, а не виновных отпустить, не тронув их.
      – А как же ты определял, кто виновен, а кто нет? – спросил Кондрат, – ты ведь спросить у них не мог, по душам поговорить, что бы они покаялись.
      – Говорить я не мог, ты прав Кондрат, но это и не требовалось. А ты представь себя на месте этих людей, когда ты один, ночью, в лесу, да еще и привязанный. Если ты знаешь, что здесь обитает некий дух, без внимания которого не проскользнет ни одно живое существо. Вот ты стоишь, привязанный, прислушиваешься в эту страшную непроглядную тишину, вздрагиваешь от каждого шороха, то каждого треска сухой ветки и ничего сделать не можешь, не можешь даже пошевелиться. От такого нервного напряжения, люди к утру седыми становились. Вот ты стоишь и вдруг слышишь, как за твоей спиной, кто то пробирается сквозь бурелом к тебе. Раздается треск ломаемых сучьев, деревьев. Человек понимает, что это, какое то огромное существо, которое не знает ни каких преград. И вот раздается грозное и ужасное рычание, такое, которого ты ни когда не слышал, рычание самого дьявола. А я подхожу совсем близко, останавливаюсь за его спиной и издаю такой страшный рев в этой ночной тишине, что все живое вокруг, кто замертво валиться с веток, а кто улепетывает подальше из этих мест.
      Я обдаю своим горячим дыханием человека, а сам ощущаю, как его кожа покрывается сначала пупырышками, потом окатывает его холодным потом. Волосы у человека поднимаются и шевелятся от страха. У некоторых сердце готово выскочить из груди, у других же на оборот, сердце готово замереть и притихнуть, что бы остаться не замеченным и не услышанным. А после этого я спокойно обхватываю его шею своей страшной огромной лапой. И вот в этот момент и начинается исповедь человека. Тот, кто в чем-то виноват, тот боится очень за свою жизнь, просит, умоляет не убивать его. Что он больше не будет ни чего подобного делать.
      Но я никого не убивал, нет, с меня было достаточно, Да и этому бедолаге, хватало этого испытания на всю оставшуюся жизнь. Выслушав его, его покаяния, я уходил, оставив того привязанным к дереву. На утро приходили люди за ним. Зрелище было не для слабонервных. Мало кто из таких бедолаг сохранял свой разум неповрежденным. А те кто были не виновными, которых зря оговорили, они вели себя по другому. Им было так же страшно, ужас сковывал их. Но они знали мою справедливость и их разум был спокоен, они не впадали в истерику и стойко все переносили. Таких людей я сразу определял, они не боялись смерти. У них я обрывал веревки и подталкивал в спину, как бы предлагая им убираться от сюда. Некоторые смельчаки даже оборачивались, что бы поблагодарить меня за свое спасение. Но в такой темноте они ни чего не могли увидеть. Вернувшись поутру к себе в городище, таких людей встречали все жители. Ни кто у него ничего не спрашивал, всем было все понятно, если его освободил сам хозяин леса. Такие люди получали доверие и уважение от всех до конца жизни.
      Родомир замолчал, уставившись в стол. Все тоже молчали, ни кого не оставил равнодушным его рассказ.
      – Скажи, Родомир, а какова же была судьба твоего сына, – нарушила молчание, спросила Настя.
      – О, мой сын, – глаза его заблестели от приятных воспоминаний. Он был достойным человеком, хорошим воином. После смерти моего отца он стал князем, его выбрали люди и они не ошиблись в своем выборе. Лучшего правителя для себя им было не найти. Он прожил долгую жизнь и погиб, как настоящей воин с мечом в руках, защищая свою землю и свой народ.
      Опять воцарилось молчание за столом, Родомир был погружен в своих мыслях.
      По мере того, как люди осваивали новые земли, отвоевывая их у леса. Выстраивали новые поселения и я тоже вынужден был отступать все глубже в лес и держаться на расстоянии от людей.
      Иногда я уходил далеко, не хотел никого видеть. Так бывало я жил очень долго, десятками лет. Но после на меня, что-то находило, мне нужны были люди, я хотел их слышать, видеть, мне нужно было знать, что делается у них, как они живут. Вот тогда и рождались опять обо мне разные легенды и поверия. Люди по-разному меня называли, кто называл меня лесным духом, кто лешим, как только меня не называли. Так постепенно я и добрался до камня, а после перешел и через него.
      Теперь уже его перебил Порфирий, поясняя всем, что камнем раньше назывались Уральские горы.
      Так я и дожил до ваших времен, – продолжал Родомир. Я ушел далеко в тайгу, чтобы ни кого не видеть. Но пришло время и мне захотелось выйти к людям. И вот здесь я случайно наткнулся и увидел, – он внимательно посмотрел на Настю, которой от такого настойчивого взгляда стало опять неловко. Я увидел тебя Настя, когда ты ехала с родителями, помнишь, когда вы перебирались сюда, в тайгу жить.
      Та кивнула головой в ответ, она прекрасно помнила тот день.
      Так вот, – не отводя взгляда от нее, продолжал Родомир, – ты удивительно похожа на мою жену – Василису, вы как две капли воды, просто поверить не могу. Я ведь ее до сих пор помню, столько лет прошло, а она стоит у меня перед глазами так ясно, как будь то вчера только простились. И вот, когда я увидел тебя Настя, я глазам своим поверить не мог, ты меня просто заворожила. Я места себе не находил в лесу, завыть готов был от одиночества.
      Я по ночам приходил к вам, заходил во двор, и если у вас горел еще свет в окне, я смотрел на тебя. Я и дня не мог прожить, что бы не увидеть тебя.
      Настя теперь по-другому смотрела на Родомира, она представить не могла, как могло такое чудовище испытывать такие чувства.
      – Тогда я решил сам для себя, что я все сделаю, что бы с тобой не случилось ни какой беды. Но я проглядел, тот случай с твоими родителями. Он виновато посмотрел на нее. Я услышал выстрелы, бросился в ту сторону и быстро их нашел, они лежали в кустах, сброшенные вниз.
      Настя зажала рукой рот, боясь здесь перед всеми разрыдаться, по ее щекам текли слезы, которые она и не замечала.
      – Те, которые их убили, – продолжил через некоторое время Родомир, – даже не пытались их особенно спрятать, закидать ветками, видимо рассчитывали на полную безнаказанность.
      – Твоя матушка, Настя, – он посмотрел на нее внимательно с грустью в глазах, – была еще жива и испустила последний дух при мне. Меня охватила такая ненависть, которая была только в первые месяцы моей такой жизни. Я пустился вдогонку за ними, я просто летел подгоняемый жаждой мести. Они не успели далеко отъехать, да и не спешили то особо. Я налетел на них, как ураган, они не сразу и поняли, что это такое на них свалилось и все были мною уничтожены за мгновение.
      Но этого мне было мало, я решил извести всех в моей тайге, кто живет здесь не по моим законам. Месть моя была ужасна. Он тяжело вздохнул и замолчал.
      – А после у меня появился помощник, друг, – веселее начал говорить Родомир. Как-то нашел я вороненка, птенчик еще совсем был, летать не умел. Как он там оказался? Подобрал я его, отнес к себе, вынянчил. Ох и умная птица оказалась, мы же понимали друг друга.
      – Так это Гришка, что ли, – воскликнула Настя, вытирая все еще слезы на щеках.
      – Гришка? – переспросил Родомир.
      – Да, это я его так назвала, начал прилетать ко мне ворон, шустрый такой, прилетит и давай в окно стучать, стучит и каркает, пока ему не вынесешь, что ни будь на крыльцо.
      – Ну что ж, Гришка так Гришка, пускай будет так, с улыбкой ответил Родомир. Когда меня не было рядом с тобой, я его посылал до тебя, что бы он наблюдал за тобой. Вот однажды прилетел он ко мне, зимой это было, прилетел, уселся на меня и давай меня клювом теребить. Щиплет меня, а сам без умолку каркает, ну я и понял, что случилось что-то. Вот и привел он меня к тому стогу. Вовремя он вас тогда нашел.
      – Ну а дальше вы все уже знаете, если бы не Кондрат, я бы пожалуй и не выжил бы после той стихийной ночи. Он раздвинул рубашку на груди, показал еще свежий шрам ниже плеча. Вот пожалуй и все, что я мог рассказать.
      Все сидели молча, представляя, какая нелегкая доля выпала на Родомира. Прожив так долго зверем и остаться человеком….
17. 04. 2008

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5