Она могла говорить до бесконечности, но я поблагодарил ее и спустился на лифте. Я медленно направился к телефонной кабине и успел выкурить половину своей сигареты. Этого времени должно было хватить, чтобы позвать его к телефону и сказать ему, что он необходим ей и что они будут вести радостную жизнь в Леопольдвиле, где никто им не сможет помешать. И что она любит его.
      Я бросил свой окурок и вызвал главную телефонистку.
      - У меня есть сведения, которые вы просили.
      - Я вас слушаю.
      - Персона вызывала 215-724-4957.
      - Где это?
      - В Нью-Хопе, в Пенсильвании.
      Как раз напротив Нью-Джерси, по другую сторону залива. Приблизительно в семи, восьми километрах от Нью-Йорка.
      - Вы можете соединить меня с телеграфисткой в Нью-Хопе, пожалуйста.
      - Сию минуту, сэр.
      Я стал говорить с телефонисткой в Нью-Хопе:
      - Говорит инспектор Санчес, из полиции Нью-Йорка. Мне нужно узнать имя и адрес корреспондента за номером 215-724-4957, пожалуйста.
      Через секунду она ответила:
      - Георг Кларк, 729 Ривер Роад.
      Это вероятно владелец был. Хенли переснял у него дом и использовал телефон под именем Кларка.
      - Спасибо. Соедините меня с Центральным комиссариатом.
      - У телефона сержант Брил.
      - Сержант, с вами говорит инспектор Санчес из полиции Нью-Йорка.
      - Да, сэр. Что мне нужно сделать для вас?
      - Где в точности находится 729 Ривер Роад?
      - Сейчас посмотрю... Вы знаете Нью-Хопе?
      - Боюсь, что нет.
      - Хорошо. Вы переедете через мост Ламбертвил и тогда вы окажетесь в Нью-Джерси. Как только вы его переедете, вы немедленно должны повернуть направо. Это Ривер Роад. Проедете приблизительно пять километров. Улица поворачивает под прямым углом налево: вы не сможете ошибиться. Там есть большой желтый щит с сигнализацией. Небольшая, земляная дорожка поворачивает направо. Дорога проходит через небольшой мост через канал. Она продлжается направо, около ста пятидесяти метров. И там-то и находится, около ста пятидесяти метров, дом Кларка. Он единственный на этой дороге. Это место имеет форму полуострова.
      - Благодарю вас, сержант.
      - Мы можем чем-нибудь помочь вам?
      Они могли сделать многое. Окружить дом вооруженными людьми, среди которых бы находился снайпер, на случай, если Хенли выразит слишком сильно свою антипатию ко мне. Но так как полиция Нью-Хопа располагала без сомнения лишь тремя или четырьмя люьми, и потому что я базировался лишь только на свои предположения и догадки, к тому же довольно туманные, я был вынужден взять весь риск на себя. Я не хотел еще больше влипнуть в историю, на случай, если доктора Лион там не окажется.
      - Нет, я попробую пока действовать один.
      - К вашим услугам, Нью-Йорк.
      Я повесил трубку и вышел из телефонной кабины.
      На другой стороне улицы находилась красная Мазерати. И что ж? Но ведь в Нью-Йорке была только одна красная Мазерати, разве не так?
      Я спокойно перешел улицу, посмеиваясь над таким совпадением и собираясь остановить такси, едущее в моем направлении.
      Подняв руку, чтобы остановить такси, я взглянул на номера красной машины. РС167.
      - Это была МОЯ "мазерати", боже мой!
      24
      Машина была пуста. Я бросил быстрый взгляд на дом, в котором жила медицинская сестра, мисс Форзич. Он отстоял от меня на полтора блока и я увидел, как в дом входила женщина. Ее спина показалась мне знакомой. Я бросился бежать.
      Дверь дома оказалась закрытой и через большое стекло я видел, что на лифте стоит указатель третьего этажа. Я позвонил в 3А. Никакого ответа. Я позвонил 1А, в 2А, в 3А, в 4А, в 5А, в 6А, и в 7А...
      Когда наконец послышался скрежет автоматически открываемой двери, я быстро толкнул ее и стал бежать по лестнице, прыгая через четыре ступени. Еще до того времени, когда я достиг первого этажа, я услышал голоса: два гневных женских голоса. Одна из них была герцогиня де Бейар, другая мисс Форзич.
      Герцогиня сунула ногу в отверстие двери. Медицинская сестра пыталась оттолкнуть ее и грозилась позвать полицию.
      - Полицию, это отлично, позовите полицию! - кричала герцогиня. - Это вы с моим мужем заводите шашни!
      - Закройтесь! - сказал я.
      В конце коридора приоткрылась дверь. То была мой старый друг, старая дама. Я свирепо посмотрел на нее. Она перестала быть моим другом. Она поджала губы и закрыла дверь.
      - А, вот ты где! Вот где ты, несчастный! - воскликнула гордость кастильской знати.
      - Я отдала тебе лучшие годы своей жизни! Я отправила прогуляться четырех твоих грязных девок, и ты бежишь целоваться с посторонней, как только я повернусь к тебе спиной!
      Герцогиня была пророжденная актриса. Она могла играть любую роль в любое время. Я с восторгом посмотрел на нее.
      - Я надеюсь, что ты была достаточно благоразумна, чтобы позвать няню прежде чем уйти из дому, - сказал я. - Нет так ли, Этель?
      Я был уверен, что она страшно разозлится, что ее вдруг назвали Этель, в особенности потому, что она не сможет отказаться сейчас от него.
      - Вы мне не говорили, что женаты, - проговорила Форзич, которая явно нервничала.
      - Э-э, да, - ответил я.
      - А вам понравится быть причиной развода и фигурировать в судебном процессе? - спросил герцогиня.
      - Это ей не понравится, - сказал я.
      Я пытался оторвать руку герцогини от двери. Я мог бы все устроить и успокоить ее, рассказав, что я тут находился по делам, но раньше чем я успел сделать это, обе дамы вцепились бы друг другу в волосы. Молчаливые и злобные, они готовы были броситься друг на друга. - Вы бы лучше убрали свою ногу от двери, - нервно заявила Форзич.
      - А если я ударю вас по лицу?
      Я услышал внизу сирену, пока что вдалеке. Старая дама в конце коридора, может быть и платила хорошую сумму, но зато она и имела на свои деньги.
      - Нам лучше уйти, - сказал я крепче сжимая локоть моей вспыльчивой приятельницы.
      - Иди, если хочешь, - возразила герцогиня. - Я всегда не могла терпеть рыжих любых оттенков. Мне кажется, что у меня появляется желание вырвать у нее одну или две пряди, чтобы выяснить собственный ли это ее цвет.
      Сирена приближалась. Герцогиня крепко ухватилась за косяк двери. Я взял ее голову обеими руками, молча попросил у нее извинения и резко повернул ее через правое плечо.
      - Ахх!!! - закричала она и выпустила дверь.
      Я схватил ее тогда за правую руку, крепко сжал ее, а ее левый локоть прижал к своему правому бедру.
      Я нажимал своим левым локтем на правый локоть. Это очень действующее средство, когда надо кого-нибудь заставить идти с тобой. Прохожие, в таких случаях принимают нас за друзей, идущих локоть к локтю. При малейшем сопротивлении, вы усиливаете нажим на руку. Так как кисть зажата в руке, боль у ведомого делается очень невыносимой.
      - В дорогу, понятно? - сказал я.
      Мисс Форзич стояла на пороге своей квартиры. Дрожащими руками она застегивала пуговицы своего странного платья.
      Герцогиня не имела ни малейшего желания двигаться. Я понемногу стал сгибать ее руку назад и она двинулась с места. Она оглянулась и поверх своего плеча посмотрела на медицинскую сестру. Слава богу, лифт все еще стоял на третьем этаже. Я толкнул ее туда прежде чем она успела произнести хоть слово и нажал на кнопку.
      - Я не понимаю, почему это вы заставили меня уйти, - сказала она. Я прекрасно умею справляться и ставить на место представителей низших слоев общества.
      - Каждый раз, что я вас вижу мне кажется, что ваш мозг все время уменьшается, - возразил я. - Публичная драка между двумя женщинами за инспектора полиции, это произвело бы большое впечатление. Это было бы концом моей карьеры!
      - О, ваша карьера! - презрительно проговорила она. - Я...
      Дверь отворилась. Два флика стояли у лифта. Они вежливо посторонились, чтобы дать нам пройти. В целях большой безопасности, я сильней нажал на руку герцонини и мы прошли в холл в то время, как оба флика поднимались по лестнице.
      - Ваша карьера, ваша карьера! - снова начала она. - Вы можете ее бросить. Вы можете работать частным детективом. Вы можете охранять подарки на свадьбах.
      - А еще что?
      - Что-нибудь еще вроде этого.
      - Так, так. Что-нибудь подобное. Помолчите и поскорей дайте мне ключи от машины.
      Не могло быть и речи, чтобы задерживаться в этом месте, к тому времени, когда флики спустятся вниз. Им дадут наше описание и они сразу узнают нас.
      Она протянула мне ключи. Благодаря счастливому случаю они находились на месте в ее сумочке. Я заставил ее перейти улицу. Я толкнул ее в машину, потом бегом обежал вокруг машины и сел на водительское место. Включил контакт. Мотор завелся с полоборота. Да благословит бог механика! Я не включал фар и отъезжал в тот момент, когда флики выходили из дома. Я проехал мимо них и один из них окликнул меня:
      - Эй, - закричал он. - Послушайте, вы. Остановитесь!
      Но Пабло был уже далеко.
      Я круто повернул почти на двух колесах, в то время как она шепотом проезжалась на мой счет как водителя. Я заметил небольшое пустое место между двумя блоками, остановился там и выключил контакт. Потом толкнул герцогиню на пол и отправился туда сам.
      - Что это такое... - начала она.
      - Закройтесь! - зашипел я.
      На этот раз она послушалась. Мимо нас проезжала машина с ревущей сиреной. Герцониня сидела на полу, со сложенными коленями на груди, а я находился на ней.
      - Посмотрите, - сказала она, - какая странная позиция. Этого со мной не случалось тридцать три года. Мне тепло и я под кровом.
      - Я слезу, как только злой волшебник и мальчик с пальчик исчезнут из вида. - ответил я.
      Эта старая сказка развеселила ее.
      - Очень смешно, - сказала она.
      Свет одного фонаря падал на нас. Ее ушко было маленьким и красивым. Я никогда еще не был так близко от нее. И если хорошенько подумать, то никогда еще не был и на ней.
      Мое лицо находилось в восьми сантиметрах от ее. Ее ресницы были невероятной длины, и они были настоящими.
      - Давайте пугать прохожих, - предложила она. Низ моего живота проходился как раз на ее бедре: я как бы сидел на нем верхом.
      - Я никогда не танцевала танец живота в горизонтальном положении, сказала она, - но я попробую.
      Обстановка была очень приятной. Я оперся обоими руками на пол, она стала вертеть своими бедрами. Очень медленно. Часть ее анатомии находилась около коробки скоростей, как ....... . У меня болела спина, но меня это мало трогало.
      Я почувствовал под своей рукой что-то жирное. Я посмотрел на это. Это была бумажная салфетка, замазанная маслом и смазкой.
      Я взял правую руку герцогини и рассматривал ее. Я обнаружил смазку под ее ногтями и на коже. Я бросил эту руку и взял другую. То же самое. Я выпрямился и снова отправился за руль.
      Она медленно поднялась с места и села на свое место. Потом она протянула мне правую руку, ладонью кверху.
      - Я знаю, вы хотите мне сказать что-то скверное. - Я задумчиво посмотрел на нее. - Я вижу по выражению вашего лица, что вы уже сделали самые неблагоприятные для меня выводы, - проговорила она.
      - Откуда появилась эта смазка?
      - Я играла в механика, пока вы забавлялись с этой мышкой и назначали ей свидание.
      Я включил мотор, включил фары и выехал на автостраду. Она села поближе ко мне и положила свою голову мне на плечо.
      - Это вы испортили мою машину, ведь так?
      - Давай после этого сигары этому человеку!
      - Вы следили за мной?
      - Начиная с 74 улицы, мой дружок. Вы даже не заметили, что за вами следят.
      Она старалась говорить как какая-нибудь курочка гангстера, но у нее это получалось так, как говорят в плохих фильмах. Я, может быть, действительно не заметил слежки, но мне не хотелось, чтобы она продолжала разговор в таком роде.
      - И вы стали ждать, когда я зашел к Бруно, это так?
      - Это так.
      - И вы оборвали все провода?
      - Я опять заговорю о сигарах!
      - Но как это получилось, что тот парень, сидящий у входа на стоянку, ничего не заметил?
      - Он слушал радио и открытым ртом и закрытыми глазами.
      - А к чему светила подобная выходка?
      - Я подумала, что может быть я окажусь, случайно проезжая мимо этого места в тот момент, когда вы не сможете тронуться с места и смогу отвезти вас куда вам будет нужно.
      - Почему же вы этого не сделали?
      - Почему? Почему? Честное слово, вы просто идиот! Как я могла предложить вам подвезти вас куда вам нужно, когда эта негодяйка сунула вам в руку любовную записку? Я заметила ваш загоревшийся взгляд и вам оставалось лишь топать пешком на свое место свидания. А когда вы сели в такси, я последовла за вами.
      - Тогда, почему вы поднялись наверх?
      - Я видела как вы выходили в первый раз, чтобы купить что-нибудь выпить. Мне следовало пойти за вами следом и разбить бутылку моим домкратом. А потом, когда вы вышли во второй раз, я поняла зачем вы отправились теперь.
      - Что же я пошел искать?
      - Вы сами это отлично знаете.
      - Нет, я не знаю.
      - Нет, вы прекрасно знаете!
      Ее смесь правды и выдумки были очень забавны.
      - В таком случае, скажите мне!
      - Она спросила вас, есть ли у вас презервативы, когда вы оба достаточно нагрузились, и вы ответили, что нет. Тогда она отправила вас за ними. Она хочет убедить вас в том, что она чистая молодая девушка, которая никогда не делает подобных вещей, но я уверена, чтио она поглощает пилюли в таком количестве, как будто это конфеты.
      - О! Как меня все это забавляет! - сказал я.
      Я рассказал ей всю историю с содой, про бюллетень колледжа, про стульчак, который я испортил, про мой телефонный звонок главной телефонистке, о моем предложении пойти купить ей сигареты и способ, при помощи которого я обнаружил помещение Хенли.
      Ни слова не говоря, она взяла мою руку и хлопнула ею себя по щеке.
      - Но так как вы испортили мою машину, - сказал я, - могу я воспользоваться вашей?
      Она немедленно одобрила это.
      Через несколько кварталов, на Квентин бульваре, я заметил полицейскую машину. Так как мы вышли из квартала, где находился дом, в котором жила Форзич, я остановил машину около полицейских и показал им свое удостоверение. Я попросил их сопровождать меня как эскорт, до тоннеля Линкольна.
      24
      При выезде из тоннеля нас ожидал полицейский.
      - Я буду эскортировать до заставы, - сказал полицейский. - Не может быть и речи, чтобы здесь ехать со скоростью в сто пятьдесят. Когда вы окажетесь на автостраде, можете делать все, что хотите.
      Он выключил сирену и отъехал. При скорости в пятнадцать километров в час, каждый водитель обязан следовать за впереди идущей машиной на расстоянии в шесть метров. Я дал ему отъехать на сорок пять метров вперед, потом уж настроил Мазерати на соответствующую скорость, равную его.
      Мои обе руки крепко держали руль. Она посмотрела на них.
      - Вы очень осторожный водитель, - сказала она. - Ой-ой-ой!
      В ее голосе звучала презрительная ирония.
      - Да, - согласился я. Я повернулся к ней. У нее был вид, как будто она лениво растянулась в гамаке, в прекрасный воскресный день.
      - Я лично, упиваюсь большой скоростью, - сказала она.
      - Вы себя тогда лучше чувствуете, как будто вы по-настоящему живете, а?
      - Безусловно.
      Она положила голову на мое плечо.
      - Тогда попробуйте парашютный спорт.
      - Вы против быстрой езды?
      - Нет. Но моя работа доставляет мне достаточно много эмоций, что бы я старался их создавать себе, по примеру Хэмингуэя.
      Она улыбнулась и тряхнув ступнями гог, сбросила туфельки. Опершись о меня, она пальцами ног спустила окно дверцы до отказа. Потом она снова надела туфли и высунула ноги через окно. При первом же толчке, ее обе туфли улетели прочь.
      Около заставы, полицейский остановил свою машину в стороне и сделал нам знак проезжать мимо. Я пустил Мазерати со скоростью сто пятьдесят километров в час. В райви Герцогиня спросила:
      - Вы знаете, почему я сношу все ваши грубости?
      - Нет.
      - Потому что у меня есть такое ощущение, что вы нуждаетесь во мне.
      - Я НУЖДАЮСЬ В ВАС?
      - Ваша старая машина сейчас бы только с большим трудом проезжала бы Джерси Сити.
      Я должен был признаться, что она права.
      - Она посеяла кусочки своих деталей по всему тоннелю Линкольн.
      - У каждой машины ограниченное количество деталей и она не может их разбрасывать, а особенно в тоннелях.
      - Все тоннели одинаковы. А что это меняет? Я не ответил на эту реплику.
      - А кто испоганил мою машину, черт возьми? - спросил я.
      Этот вопрос показался ей совершенно не относящимся к делу.
      - Вы ничего не говорите мне о деле, - проговорила она. - Вы что-нибудь обнаружили, связанное с этими пальцами?
      - Да.
      - Вы хотите сказать, что знаете, кому они принадлежат?
      - Да.
      Ее голос стал нежней, в нем чувстовалась теплота и сочувствие.
      - Эта бедная замученная женщина... - начала она, но я немедленно прервал ее.
      - Это бедная замученная женщина! Эта бедная замученная женщина фальсифицировала свои медицинские заключения, настаивала на операциях совершенно ненужных, отправляла своих запуганных пациентов к хирургу без совести, который безжалостно резал их, которая чтобы утешиться вышла замуж за другого врача, а когда получила приказ, убила своего мужа и сфальсифицировала медицинское заключение.
      - Она любила его.
      Мой опыт говорил мне, что никогда не надо спорить с женщинами на подобные темы: женщины считают, что любовь - это своего разрешение на охоту, которое разрешает действовать любыми способами.
      - Я не в состоянии ничего доказать из того, что я вам сказал, проговорил я. Мне очень трудно будет предъявить им какие-либо обвинения, потому что они оба очень умны и хорошо знают закон. Я знаю лишь одно: я постараюсь зацепить его под каким бы то ни было предлогом, например обвинение в увечье. Я могу зацапать его под этим предлогом, а также и потому, что он воспользовался почтой для отправки своих ужасных пакетов. Если она согласится свидетельствовать против него, его адвокат будет настаивать, что она все это выдумала, потому что ревновала к его любовным приключениям.
      Она удивленно посмотрела на меня.
      - Что же вы будете делать?
      - Задерживать его.
      - А если он не хочет, чтобы его задерживали?
      - Тогда я использую необходимую силу, чтобы добиться своего.
      - Он производит на меня впечатление человека очень сильного физически.
      Я тоже так думал.
      - Вы считаете, что он сможет пойти на все?
      - Возможно.
      - Что же вы будете делать?
      Такого рода вопросы нервировали меня. Я совсем не нуждался в этих вопросах, но хотел остаться вежливым.
      - Я не знаю.
      - Нет, честно?
      - Хорошо. Так вот, я поскольку сзади него когда он не будет смотреть в мою сторону и постараюсь хорошенько оглушить его, а потом связать ему руки и ноги. Это самый верный способ.
      - Вы нервничаете?
      - Да закройтесь же!
      - Знаете, - задумчивым тоном продолжала она, - я только сейчас отдала себе отчет в том, что вы рискуете быть сегодня вечером убитым. А я вам еще затуркиваю голову. Вы должны сердиться на меня.
      Это было не совсем так.
      Я почувствовал ее дыхание на своей щеке.
      - Вам совершенно необходимо побриться, - сказала она. - Вам всегда нужно бриться.
      Она тихонько укусила меня за кончик уха. Она сказала мне, что мое ухо не нуждалось в бритье. Она просунула свою руку под мою коленку. Очень медленно. Она вонзила мне в кожу свои ногти и сделала мне больно. Ее ногти медленно поднимались вверх по моему бедру. Мне было очень трудно сосредоточить свое внимание на дорогу, а движение по ней было очень оживленным и висело много предупредительных и запрещающих знаков. Она опять укусила меня за ухо, потом поцеловала его. Она поцеловала меня сзади уха. Она поцеловала меня в шею. Я снял руку с переключателя скоростей, ее нормального места и положил ее на ее колено.
      - Ах, наконец-то! - бросила она.
      Как по обыкновению, она не носила чулок. Я скользил по ее колену рукой и погладил под коленкой, потом стал гладить ее бронзовое от загара бедро.
      Она всунула язык в мое ухо.
      - Вы пахнете очень хорошо, - прошептала она. - Что это такое?
      - Это называется мылом.
      - Нет, это не мыло, это скорее ваш запах. Если вы когда-нибудь будете пользоваться одеколоном или лосьоном, я вас убью.
      Слово было неудачно выдумано. Я подпрыгнул на месте.
      - Я очень огорчена, - сказала она. - Мы займемся этим позднее.
      - Согласен, отложим на более позднее время. Я снова положил свою руку на коробку скоростей, ее нормальное положение при скорости в сто пятьдесят километров в час. Она скрестила свои руки на коленях. Их место было там, где они находились только что, но было благоразумнее оставить все эти упражнения на более позднее время.
      Через несколько секунд мы достигли Ламбервиля. Я замедлил ход, чтобы соблюсти дозволенную в этих местах скорость. Мы проехали через маленький уснувший город. Когда мы доехали до моста, который проходит через Делавар, я снизил скорость до двадцати пяти в час.
      Впредь, я всегда буду ехать так, когда буду заниматься любовью.
      Медленно, очень медленно.
      25
      Под ногами я видел темную массу Делавар, которая текла по направлению к морю. Поток был чистым. Фонари на мосту, освещали воду, зеленую и прозрачную, без всякого мусора. Приближаясь к Пенсильвании она становилась грязной, но здесь она была чистой и на нее было приятно смотреть.
      После моста я сразу же повернул направо. Клены росли так часто, на таком близком расстоянии друг от друга, что составляли сплошную стену поверх дороги. Вокруг фонарей летало множество мошек и все сильно жужжали - единственный признак жизни. В городе Нью-Хопе рано ложится спать. Может быть, несколькими километрами дальше, ситуация изменится.
      Через несколько кварталов, я начал ощущать сырой запах канала. Я знал, что за верхушками деревьев, которые восточный ветер усиленно колыхал и приносил свежий, насыщенный влагой воздух, поток несет свои воды к морю.
      - Дорога проходила мимо одной фермы, расположенной у большого пруда. Все огни были погашены. Странно, как замечаешь всякие незначительные детали в такие моменты как сейчас. Может быть это было потому, что я подсознательно чувствовал, что может быть никогда больше не увижу вот такой фермы погруженной в темноту, в которой все спят.
      На улицах не было машин. С левой стороны показалось небольшое озеро, окруженное купой деревьев, потом опять пошли ряды высоких деревьев. Потом появился большой щит: "ОПАСНЫЙ ПОВОРОТ, ЗАМЕДЛЯТЬ". Дорога уходила влево под прямым углом. Я поехал направо, как мне объяснил сержант по телефону.
      Я медленно проехал через маленький мост. Проехав его, я выключил фары. С другой стороны, дорога ответвлялась вправо и немного спускалась вниз. При свете луны я заметил крышу одного дома, сложенного из камней, который выступал из-за деревьев.
      - Начиная с этого места, - проговорил я, - мы будем говорить только шепотом.
      Она сжала мою руку. Я подумал, что это еще более забавно, чем прыгать с парашюта. Я выключил контакт. Мазерати была так хорошо отрегулирована, что я не услышал ни малейшено звука, когда на свободной передаче мы спускались с моста на пустую дорогу, молчаливые как ночная бабочка. Машина остановилась в десяти метрах от дома. На последнем этаже узкие полоски света слегка пробивались сквозь деревянные ставни окон... Все остальные окна дома были погружены в темноту. Я вышел из машины и закрыл дверцу так осторожно, что никто не мог бы расслышать малейший стук. Напрягая нервы я молча стоял.
      - Что происходит? - прошептала она, выходя в свою очередь из машины и становясь около меня.
      - Собака? - ответил я тоже шепотом.
      Мы напрягли слух. Она откинула назад голову, чтобы лучше слышать. Я посмотрел на ее шею. Она была длинной и очень красивой формы. Никакой собаки. Я решил, что если я все же выйду невредимым из этой истории, то пошлю к черту свою карьеру. Нужно получать от жизни и удовольствия, к черту все остальное.
      Я нагнулся и снял ботинки. Когда я выпрямился, она смотрела на меня.
      Мы с таким порывом бросились к друг другу, что в поцелуе столкнулись зубами. Это был первый поцелуй, когда у обоих партнеров в один и то же момент возникла потребность в нем и они одновременно устремились друг к другу. Это случается очень редко. Я считал, что со мной это произшло в первый раз в жизни.
      Она крепко прижимала свои губы к моим, в то время как ее руки подымались и опускались по моей спине. Она вонзала ногти в мою кожу. Она исполосует всю мою спину, когда мы будем с ней заниматься любовью, но меня это мало беспокоило. Она прижала мою голову к своей груди. Я никак не мог понять, как это я польстился на ту, медицинску сестру с ее холодным взглядом, когда существовала эта женщина, состоящая из порыва и огня.
      Герцогиня могла заставить потерять голову любого мужчину. У меня было сильное желание бросить все, сесть в машину и поскорей вернуться в Нью-Йорк, чтобы положить ее в мою постель.
      - Мне нужно идти делать свою работу, - прошептал я. - В мое отсутствие, пожалуйста, не шумите.
      - Я буду сидеть тихо, как мышка, - пробормотала она. - Она понемногу дотронулась до всех мест моего тела... - Верните все это мне в целости и в полном порядке. У меня есть намерения на каждую часть вашего тела. Мы расстались.
      26
      Массивная входная дверь была украшена медным молотком в форме пистолета времен Революции. С правой стороны двери находилась большая подставка для цветов. Самыми ближайшими к двери были тигровые лилии. Это было самым простым делом, нарвать большой букет этих лилий перед тем, как ехать в город. Потом поставить их в серебряную вазу, стоящую на охотничьем столике и рассказать незадачливому детективу, что эти лилии куплены в цветочном магазине.
      Я обошел кругом дома. Благодарение богу, у меня были надеты толстые носки. Я наступил на цветы ноготоков и пионов. Я очень любил их острый аромат и он был очень силен, так как невольно я раздавил несколько из них. Мне было их очень жаль.
      Я заметил боковую дверь под вьющимся виноградом. Ягоды его были еще очень маленькими и зелеными и им нужно было еще не менее двух месяцев, чтобы созреть. Я обошел платформу с цветами и прошел в гараж, который находился позади дома. Дверь в него была открыта и я увидел новый "Триумф", но у которого уже были помяты крылья. Этот врач, как и большинство из них, был вероятно плохим водителем машины.
      Внутри машины находились три полных чемодана. Несмотря на побитые крылья, мне было бы жаль бросать такую машину, как "Триумф" в аэропорте. Но разумеется, если бы меня ожидала красивая жинщина за морем, не говоря уж о выгодной работе, я тоже нашел бы более благоразумным бросить машину, а не продавать ее, зная, что меня разыскивают флики.
      На одной из сторон гаража, было наложено много предметов садового хозяйства и оборудования. Я вышел из гаража и пошел по восточной стороне дома, то есть вдоль канала. В этом направлении не было цветов: деревья здесь росли так часто, что солнце никогда не проникало сюда. Я поднял голову и не увидел даже луны.
      В центре восточной стены находилось окно из подвального этажа. Я стал на колени, вытащил свой перочинный нож и стал отковыривать засохшую замазку, которая закрывала щели между рамами. Отраженный свет луны достаточно освещал мне окно, чтобы я мог действовать. Я различал достаточно ясно маленькие металлические шарниры, которые прикрепляли оконную раму. Дерево было старым и сырым. Я легко вытащил болты. Я всунул свой нож в щель форточки и с силой нажал на него. Форточка немного открылась внутрь помещения. Я просунул внутрь руку и открыл изнутри засов. Но сырость так насытила дерево, что оно набухло и окно отказывалось повернуться.
      Я просунул свой нож между наличником окна и рамой и хотел воспользоваться им как рычагом, но как только я с силой нажал на него, лезвие сломалось. Я молча выругался.
      Может быть, это было для меня указанием: может быть, я должен был поднять с постели судью этого края, показать ему ситуацию со всеми подробностями, спросить у него мандат на обыск и арест и вернуться к двери доктора на час или два позднее, в сопровождении нескольких фликов.
      Это была хорошая мысль, как это можно сказать об удавшейся операции, хотя больной и мертв.
      А если предположить, что время, необходимое мне для получения мандата, будет достаточным для Хенли, чтобы отрезать у нее еще один палец, или убить ее? Я знал, что он собирался на следующее утро удрать отсюда. А может быть, у него даже есть желание вернуться в Нью-Йорк на несколько часов, поспать там немного или даже позабавиться со своей медицинской сестрой, прежде чем отправиться в аэропорт? Все это было весьма возможным. Нет, я не мог себе позволить пойти на такой риск. К дьяволу разрешение на арест. Я при всех обстоятельствах находился в грязной луже... Но я не мог отогнать от себя мысль о том, как было бы благополучно вернуться сюда в сопровождении крепких парней со слезоточивыми газовыми бомбами. У Хенли тогда был бы выбор между несколькими людьми и способами борьбы, тогда как сейчас перед ним был единственный человек в образе инспектора из Нью-Йорка, и у меня было очень мало шансов остаться живым до завтрашнего утра. А мысль быть убитым до того времени, как я смогу поближе познакомиться с герцогиней, делала меня больным.
      Я чувствовал как сырость с земли пропитала под коленями мои брюки. Может быть, я все-таки отправился бы за этим мандатом, если бы мне неожиданно не пришла в голову мысль, что шум включенного мотора и отъезжающей машины может дать ему сигнал тревоги. Он может тогда приготовиться к нашей встрече.
      Он сможет поклясться, что он выбрал это уединенное место лишь для того, чтобы проводить время вдвоем, вдали от людей. Чтобы ему никто не мешал. И при всех обстоятельствах он должен будет очень быстро реагировать на всякие непредвиденные возможности. А может быть, это заставит его поскорей покончить с ней, без дальнейших ампутаций и быстро, быстро смотаться отсюда. По правде говоря, я не мог предугадать его реакции. Этот парень не действовал по шаблонным методам. Он был загадочным человеком, а загадочные люди делали меня нервным. Все вместе взятое мне очень не нравилось.