Глава 56

Переступив порог большого зала, Блез почувствовал, как у него похолодело в груди от страха. У стены сидели Франциск и регентша. Рядом с ними стоял ла Палис. При короле несли дежурство де ла Гиш, де Брюж и де Монпеза, имевшие подобающий случаю удрученный вид. У дверей и вдоль стен были расставлены часовые — кавалеристы маршала. Чтобы говорить перед такой аудиторией, Блезу потребуется вдвое больше смелости и красноречия, чем если бы он беседовал с королем наедине.

Однако при мысли о де Норвиле он успокоился и приободрился. Разве этот подлец растерялся бы даже перед полным залом людей? Де Норвиль сумел бы великолепно воспользоваться таким случаем. Он просто держался бы ещё более нагло и самоуверенно. А что под силу мерзавцу, то может сделать и Блез, — тем более, что ему абсолютно безразлично, что с ним произойдет в случае провала.

Увидев его и маркиза, король поманил их рукой:

— Подойдите сюда, господа. Справедливость требует, чтобы вы, мои добрые друзья, стояли рядом со мною при завершении дела, в котором вы сыграли столь достойную роль. Я надеюсь сейчас вознаградить вас за… — король помедлил, — за досадные неудобства, которые вы, возможно, претерпели в связи с… этим делом, — вознаградить, свершив правосудие над вашим и моим врагом.

Блез отвесил королю и регентше такой поклон, что и сам де Норвиль не постыдился бы его.

Луиза улыбнулась ему:

— А-а, господин де Лальер! Я слыхала о вас просто поразительные вещи. Вы с лихвой оправдали мои надежды. Будьте уверены, я этого не забуду.

— И я в восторге, — с удовлетворением вставил король, — оттого, что вижу вас восстановившим силы после трудов прошлой ночи. Клянусь честью, вы просто преобразились…

Он прервал речь, потому что господин де Люпе, стоявший у двери, объявил о прибытии арестованной.

Улыбки исчезли. Лица окаменели. Под суровыми взглядами, в полной тишине, Анна Руссель в одиночестве направилась через зал к своим августейшим судьям. С невозмутимым лицом, высоко подняв голову, она медленно шествовала, словно принимала участие в какой-то придворной церемонии.

На ней был длинный зеленый плащ, который оттенял бронзу её волос и как бы прибавлял ей роста. Бесстрашная, стройная, величественная, как королева, она произвела впечатление даже на враждебно настроенных зрителей; молчание ещё более сгустилось, когда она приблизилась к королю.

Ее поведение облагораживало происходящее. Она была не просто женщиной, подлежащей суду, — она была знатной дамой великой державы, воплощением славного рода Русселов, гордости Англии.

Она остановилась в нескольких шагах от короля и сделала глубокий реверанс, какого требовало хорошее воспитание; однако на колени она не встала, и никто не оказался настолько мелочным, чтобы добиваться исправления этой ошибки.

Последовало непродолжительное молчание. Как, в отчаянии думал Блез, как заговорить в таких обстоятельствах? Каким предлогом воспользоваться, чтобы его выслушали прежде, чем король предъявит обвинение Анне, за которым сразу же последует приговор? Очень многое зависит от правильного выбора момента!

И тут удача неожиданно повернулась к нему лицом: вместо того, чтобы обратиться к Анне, король взглянул на него.

— Господин де Лальер, некоторое время назад, в Сен-Жюсте, введенный в заблуждение коварством негодяя, которого вы отправили прошлой ночью в ад и тем оказали мне большую услугу, я приговорил вас к смерти в присутствии этой женщины — сообщницы и приманки де Норвиля. Тогда она праздновала победу. Ныне будет только справедливо, чтобы торжествовали вы, зная, что она понесла заслуженное возмездие за свои происки, для расстройства которых вы сделали столь многое. Я поздравляю вас.

Блез глубоко вздохнул. Он взглянул на Анну: она смотрела на него странным взглядом, которого он не мог понять. Она слегка улыбнулась.

— Ваше величество, — ответил он в лучшем де-норвилевском стиле, — вы — воплощение доброты. Это дает мне смелости молить ваше величество о разрешении раскрыть тайну, которую из-за обилия событий прошлой ночи и нынешнего дня я не успел сообщить вашему величеству. Я убежден, сир, что сведения, которые я, если позволите, представлю вам на рассмотрение, сослужат должную службу правосудию и вашей королевской воле.

— Вот как? — Король пристально взглянул на него. — Ну что ж, говорите.

Де Сюрси поджал губы и отрицательно качнул головой, но Блез не смотрел на него.

— Прежде всего, сир, невозможно поверить, чтобы миледи Руссель была сообщницей мерзавца де Норвиля, поскольку она так же всем сердцем принадлежала мне, как была предана всей душой вашему величеству. И это нисколько не удивительно, ибо я имею честь сообщить вашему величеству, что миледи — моя нареченная невеста.

Если бы прямо в середину просторного зала ударила молния с ясного неба, то её действие не было бы столь поразительным. Всеобщее изумление выразилось в безмолвном оцепенении. Однако никто из присутствующих не выглядел столь ошеломленным, как сама Анна Руссель. Ее губы приоткрылись. Широко распахнутые глаза уставились на Блеза с видом полнейшего непонимания.

— Ваша нареченная невеста! — наконец выдохнул Франциск. — Но она была помолвлена с де Норвилем.

Теперь, проломив брешь в стене и став ногой в пролом, Блез решил любой ценой удержать позицию. Нагромождать ложь на ложь. Не давать тем, кто её слышит, времени на размышление. Однако в полном соответствии с методами де Норвиля добавлять иногда каплю истины — для большего правдоподобия.

— Да, сир, она была помолвлена прежде, чем встретилась с ним, — это сделали её брат, милорд Руссель, и кардинал Йоркский. Но она с гордостью отказалась от такой помолвки и сделала мне честь, пообещав свою руку.

— Когда это было? — резко спросила регентша.

— Мадам, если бы я не старался всеми силами строго придерживаться истины, то сказал бы, что во время нашей поездки в Женеву, потому что именно в то время мы по-настоящему поняли свои чувства друг к другу. Но миледи состояла тогда на службе у своего короля, я же, конечно, принадлежал его величеству королю Франции. Мы согласились подождать окончания её службы и лишь после этого обручиться и дать друг другу обеты верности, чтобы оба могли чувствовать себя свободно, поступая по велению совести и в интересах наших враждующих государей. И в самом деле, она блестяще действовала в пользу Генриха Английского… Однако, чтобы быть точным, мадам, скажу, что мы обменялись обетами в охотничьем домике господина де Шамана, после того, как она так провела меня. Ибо тогда она решила, что её служба Англии подошла к концу. Этим, сир, — он повернулся к Франциску, — этим и объясняется, почему миледи Руссель не скрывалась от ареста, несмотря на самые пылкие мои настояния. Она отправилась в Лион не для того, чтобы участвовать в заговоре против вашего величества, но чтобы спасти мне жизнь.

— Однако, послушайте, — запротестовал король, — она не сделала ничего, насколько я помню…

— Сир, с вашего позволения, она сделала все. Она обеспечила мой побег из Пьер-Сиза…

И, чтобы не давать времени на неудобные вопросы, Блез пустился в подробности насчет мэтра Тибо и его подкупа, чем ещё больше замутил воду. Пока он говорил, его взгляд то и дело обращался к Анне. Она смотрела на него со странным, то ли недоуменным, то ли насмешливым выражением, которое нисколько не придавало ему уверенности… О Господи, если бы она только подтвердила его слова! Должна же она понимать, что, если не поддержит его, на его шее затянется петля, которую он сам же и завязывает. И чувствуя в этот миг твердую почву под ногами, прибавил:

— Разве это не так, миледи?

К его безмерному облегчению, она кивнула:

— Да… Это правда.

— Ну, за это, — воскликнул король, — я ей благодарен, клянусь Богом. Но разве не действовала она заодно с де Норвилем, когда приехала сюда, в Шаван-ла-Тур, притворилась его невестой, старалась понравиться нам, скрывала его заговор и тем самым содействовала ему, так что мы чуть не потеряли нашу жизнь? И это, по-вашему, называется верность вам и преданность нам?

Лед настолько тонок, что выглядит как прозрачная вода… А ну-ка, пусть де Норвиль заговорит так, как никогда не говорил раньше!

— Сир, я прошу ваше величество вспомнить о дьявольских чарах, которые пускал в ход этот архизлодей де Норвиль, чтобы представляться перед вашим величеством светоносным ангелом. Таковы были эти чары, что даже госпожа регентша или монсеньор де Воль не могли лишить его ореола в глазах вашего величества. А теперь обратимся к положению миледи: пленница, признанная английская шпионка… Если бы она предупредила ваше величество об этом двуличном негодяе, разве её слова были бы удостоены внимания, — кто она такая, чтобы верить ей? Разве, напротив, она не лишилась бы единственной возможности оказать услугу вашему величеству? Нет, сир, она была вынуждена, хотя и против своей воли, пойти на поводу у де Норвиля и, для вида действуя с ним заодно, рисковать даже жизнью своей ради вашего величества, что она и показала в полной мере прошлой ночью, прикрыв ваше величество своим телом от шпаги де Норвиля.

Блез взглянул на регентшу:

— Как иначе можно было разоблачить де Норвиля, если не позволить ему самому сделать это? Разве вы не согласны, мадам?

Луиза Савойская явно уклонялась от прямого ответа. Она вовсе не желала принять на себя вину за такой рискованный план, как тот, которому она сама содействовала.

— Наверное… — пробормотала она.

— По крайней мере, так считала миледи, — продолжал Блез. — Когда я прибыл сюда, мы сразу же переговорили. Я сообщил ей о присутствии монсеньора маршала в Фере. Все, что произошло потом, всецело обусловлено её распорядительностью. Если бы мы не были союзниками на службе вашего величества, как иначе я мог бы укрыться в её комнате? И в связи с этим было бы уместно разоблачить ложь, с помощью которой де Норвиль перед смертью пытался погубить ее…

Блез сделал паузу — для большего эффекта. Взгляды всех присутствующих в зале не отрывались от него.

— Ну?.. — поторопил король. — Ну же?

— Я подслушал последний разговор миледи Руссель с де Норвилем. Она отбросила личину, которую носила перед ним, осудила его подлость, провозгласила себя слугою вашего величества. Не так ли, миледи?

— Да… я говорила в этом смысле.

— И страшно рисковали…

Блез живописал яркими красками гнев и ненависть де Норвиля. Он тут же заколол бы её, если бы осмелился. Но при сложившихся обстоятельствах он поступил ещё хуже: влил в милостивую душу и ум его величества яд ненависти к ней, за что, как искренне надеется Блез, ныне несет справедливую кару в преисподней.

— Итак, добрый государь мой, — заключил Блез, опускаясь на колени перед королем, — моя невеста и я предаем себя августейшему милосердию вашего величества…

Блез умоляюще оглянулся на Анну. Какого черта она не опускается на колени?! Но она стояла по-прежнему, прямая, как копье.

— …умоляя ваше величество простить нам ошибки, которые мы, возможно, допускали в прошлом, и увенчать наше счастье, выразив благосклонность нашему браку.

По залу пронесся всеобщий вздох. Франциск ошеломленно переводил глаза то на Луизу Савойскую, то на де ла Палиса, то на маркиза.

— Великий Боже! — пробормотал он. А затем воззвал к Анне: — Вы ничего не говорили, мадемуазель де Руссель… Правда ли все это?

В ожидании её ответа у Блеза замерло сердце.

— Я не буду отрицать этого, — сказала она.

— Минутку, — сухо вмешалась регентша. — По обычаю, давая друг другу обещания вступить в брак, обмениваются подарками — залогами верности обетам, и люди благородные носят такие подарки при себе. Могу ли я попросить показать её залог, господин де Лальер?

Анна прикусила губу, а потом резко взглянула на Блеза, когда он ответил:

— От всего сердца, мадам. Это — драгоценность, бесконечно дорогая для того, кто имеет честь носить её, и то, что миледи рассталась с нею, означает не только верность её мне, но и преданность Франции…

Нащупав у себя на шее и расстегнув тонкую цепочку, он положил её вместе с подвеской в руку герцогини:

— Как вы понимаете, мадам, это роза Тюдоров.

— О Иисусе, благослови нас! — воскликнула Анна по-английски. Лицо её выражало удивление, облегчение — и радость.

Регентша повертела медаль в пальцах; глаза всех были прикованы к ней.

— Действительно, — произнесла она, — это эмблема короля английского, которая высоко ценится, и её носят только те, кто пользуется его доверием. Взгляните. — Она передала эмблему Франциску, который, в свою очередь, внимательно её рассмотрел. — Я считаю, что господин де Лальер сказал нам правду…

— Но… — возразил король, — но…

Эти «но» кружились вокруг него, как надоедливые мухи.

— Я понимаю, — согласилась регентша, — понимаю. То, что сказал господин де Лальер, в высшей степени… необыкновенно.

Она искоса взглянула на Блеза; нос её дернулся.

— Однако кто же осмелится подвергнуть сомнению слова человека столь честного и прямодушного, как господин де Лальер? На мой взгляд, сир, факты таковы. Миледи Руссель теперь — нареченная невеста человека, которого с полным основанием может сегодня чествовать вся Франция. И уже поэтому она заслуживает уважения — даже если не учитывать тех выдающихся услуг, которые, по свидетельству господина де Лальера, оказала она вашему величеству. Поэтому мы должны пожелать ей счастья и самым сердечным образом поблагодарить за содействие нашему доброму другу в его миссии в Шаван-ла-Туре…

Она слегка подмигнула ему с не поддающимся описанию видом опытного дельца, которому подвернулся благоприятный случай обойтись без лишних расходов.

— Мы весьма многим обязаны господину де Лальеру, однако, судя по пылу и страсти, с которыми он здесь говорил, я не сомневаюсь, что он сочтет нас свободными от необходимости дополнительно вознаграждать его, если получит руку миледи Руссель. Я права, мсье, не так ли? Конечно, — прибавила она, — учитывая ваши заслуги, я думаю, мы могли бы дать обещание освободить вашего отца и восстановить его в правах на его земли.

— Всей моей жизни, какой бы долгой она ни была, — расцвел Блез, — не хватит для выражения на словах и на деле благодарности вашему высочеству и его величеству.

— Значит, государь, — сказала Луиза королю с величественным видом человека, оказывающего благодеяние, которое ему ничего не стоит, — я думаю, так мы и решим.

Король повернулся к де Сюрси:

— А ваше мнение, сударь? Ибо ничье другое я не ценю так высоко.

Маркиз подавил улыбку, но не смог справиться с огоньками в глазах.

— Я далек от того, — сказал он, — чтобы расходиться во мнениях с госпожой регентшей по какому бы то ни было вопросу. Однако, если я могу добавить предложение, то оно заключается в том, чтобы господин де Лальер и мадемуазель Руссель обвенчались немедленно и чтобы он жизнью своей отвечал в случае, если она вновь задумает оказывать услуги Англии.

— Хорошо сказано, — кивнул Франциск. — Слышите, друг мой?

— Ручаюсь своей жизнью, — повторил Блез.

— А вы слышите, миледи?

Она улыбнулась:

— Прекрасно слышу, ваше величество.

— А я, — сказал де Сюрси, — буду нести не меньшую ответственность за нее. С позволения вашего величества, я намерен крепко-накрепко держать её в плену в Сюрси-ле-Шато, когда её супруг вернется в армию, что он, без сомнения, сделает. И все это тем более уместно, что, с позволения вашего величества, я решил завещать свои владения господину де Лальеру. Потому будет справедливо, чтобы он и мадам, — он поклонился Анне, — сопровождали меня в Турень в своем свадебном путешествии.

— Да будет так.

Король поднялся. Напряжение в зале спало.

— Редко случается, — сказал он, — чтобы отправление правосудия завершилось столь приятным образом. Вы слышали мой приговор, миледи Руссель. Сегодня же, до заката солнца, вы обвенчаетесь с господином де Лальером. Подойдите поближе.

Она подошла, опустив глаза. Он взял её руку и передал Блезу:

— Будьте счастливы.

Регентша, а затем присутствующие дворяне по очереди поздравляли их. Однако — что было довольно странно — маркиз де Воль не вымолвил ни слова, пока не пришел конец поклонам и комплиментам. Когда Блез с Анной вышли в малый зал и остановились в глубокой нише с окном, выходящим на озеро, он последовал за ними туда и сердечно расцеловал их.

А потом сказал Блезу:

— Господин сын мой, я надеюсь, вы учли мое замечание насчет вашего возвращения в армию.

— Учел, монсеньор. Поскольку идет война, естественно, что я вернусь в свою роту к господину де Баярду.

— Это не просто естественно, сын мой, — сказал маркиз с насмешливой серьезностью и торжественностью, — это крайне необходимо. После свадебного путешествия вы вернетесь к капитану Баярду, и чем скорее, тем лучше.

— Но почему? — испуганно спросил Блез. — Есть плохие вести?

— Для тебя хуже быть не может. Твоя душа в опасности. Путь, по которому ты шел последнее время, — не для тебя.

— Но я ведь не потерпел неудачи.

— Никоим образом. Ты потерпел слишком большой успех. С грустью сообщаю тебе, что во время этого последнего представления, которое ты устроил королю, что-то в твоем голосе и манерах временами напоминало мне самого покойного мсье де Норвиля. Не так ли, миледи?

Анна кивнула:

— Да. Я была прямо потрясена. Какой лжец, какой лицедей!

Блез залился краской:

— Я прошу…

— Что толку просить, сынок, — перебил его маркиз. — Ступай-ка обратно, к звонкому оружию, крепким ударам и честной компании. Это твое естественное окружение. Может быть, порча ещё не зашла слишком далеко.

Он расхохотался, потрепал Блеза по плечу и удалился.

Наконец-то они остались одни. Блез попытался улыбнуться, но встретил суровый взгляд Анны, покраснел и беспомощно уставился в пол.

— Негодяй! — произнесла она наконец.

Он был слишком поражен, чтобы почувствовать юмор.

— Миледи, — выпалил он, — ну как же вы не поняли? Я не мог сделать ничего другого… Я думал… Я надеялся, что вы могли бы…

— Негодяй! А я-то верила в вашу честность! У нас в Англии есть поговорка «убить двух птиц одним камнем». Насчет трех я никогда не слыхала. Но вы — вы спасли мне жизнь, сделали мне предложение и заставили выйти замуж за вас — и все на одном дыхании. Вот это называется ловкость!

— Заставил? — повторил он. — Миледи, я понимаю, что дело выглядит именно так. Я надеялся, как уже сказал, что вы не посмотрите на это так… Бог свидетель… Но должен же быть какой-то выход…

— Нет, мсье де Лальер, вы об этом позаботились. Выхода нет. Вспомните, что говорит святой Павел: лучше вступить в брак, чем сгореть82.

— Увы!

Она сжалилась над ним так внезапно, что у него не было времени понять это, пока она не прижалась губами к его губам.

— И вот сейчас я горю, — сказала она, — и давно, и долго горела любовью к тебе, любимый, долго-долго… Так что нет никакого выхода…

Они стояли, полностью поглощенные друг другом. Перед ними простиралась водная гладь, мерцая солнечными бликами, за озером расстилался круг лесов, а там, дальше — мир и целая жизнь.

Но кто-то написал, что те, кто однажды были счастливы, получили награду от жизни и победили время.

1

Клерон (фр. Clairon) — труба, горн; трубач, горнист.

2

которое в то время включало и Женеву

3

Домен — часть поместья (вотчины), на которой феодал вел собственное хозяйство.

4

Людовик XI (1423 — 1483), король Франции с 1461 г., умный и жестокий правитель, в быту отличался демонстративной, доходящей до лицемерия скромностью.

5

Куаф — плотно прилегающая к голове шапочка.

6

Карл V Габсбург (1500 — 1558), испанский король (Карлос I), император Священной Римской Империи в 1519 — 1556 гг.

7

Элеонора Австрийская (1498 — 1558) — старшая сестра императора Карла V, вдова португальского короля; была обещана Карлом в жены коннетаблю Бурбону, но после договора в Камбре (1529 г.) выдана за Франциска I.

8

Фут — около 0, 3 метра.

9

Ярд — 3 фута, около 0, 9 метра

10

В начале XVI в. меч ещё оставался основным видом личного оружия.

11

Баярд, Пьер дю Террайль (1473 — 1524) — прославленный французский военачальник, получивший прозвище «Рыцарь без страха и упрека».

12

Лига — старинная мера длины, 3 мили, около 4, 8 километра.

13

Маргарита Наваррская (1492 — 1549); в семнадцатилетнем возрасте была выдана замуж за герцога Карла Алансонского; после его смерти, уже в 35 лет, вышла замуж вторично, за короля Наварры Генриха д'Альбре. Их дочь Жанна впоследствии стала матерью будущего короля Франции Генриха IV.

14

Марка — единица массы (около 0, 25 кг), сделавшаяся впоследствии денежной единицей (для серебра и золота).

15

Клуэ — семья французских живописцев и портретистов.

16

Бюде Гильом (1467 — 1530) — французский гуманист, знаменитый ученый, королевский библиотекарь.

17

В настоящее время в качестве благодарственной молитвы обычно читают «Отче наш».

18

Генрих VII (1457 — 1509) — первый английский король из династии Тюдоров, узурпировавший трон в 1485 г. после победы над Ричардом III в битве при Босворте.

19

Томас Уолси (1473 — 1530) — канцлер Англии в 1515 — 1529 гг.; архиепископ Йоркский с 1514 г., кардинал с 1515 г.

20

В 1520 г. во время встречи Франциска I с Генрихом VIII был заключен политический и военный союз, впоследствии нарушенный.

21

Замок Лош — одно из самых страшных мест заключения для государственных преступников.

22

Столетняя война между Францией и Англией, владевшей в XII — XIII вв. значительной частью французских территорий, завершилась капитуляцией англичан в Бордо в 1453 году.

23

Швейцарский, или альпийский рог — духовой инструмент, деревянная труба длиной около трех метров и более.

24

Мариньяно (ныне Меленьяно) — город в северной Италии, где 13 — 14 сентября 1515 гoда французы разбили швейцарских наемников миланского герцога.

25

Поле (или лагерь) Золотой парчи — место встречи Франциска I с английским королем Генрихом VIII в 1520 г. Оба монарха соперничали в непомерной роскоши: палатка Франциска была из золотой парчи и поддерживалась золотой статуей.

26

Генрих VIII Тюдор (1491 — 1547), король Англии с 1509 г. При нем проведена Реформация, с 1534 г. он провоглашен главой англиканской церкви.

27

Людовик XII (1462 — 1515) — король Франции с 1498 г. Провел реформы по реорганизации войска, суда, налогообложения, монетной системы.

28

Флоримон Роберте, главный казначей и финансовый секретарь короля (то есть министр финансов) при Карле VIII, Людовике XII и Франциске I. Умер в 1527 г.

29

В средневековой Италии «мессер» — форма обращения к мужчине независимо от его сословной принадлежности.

30

Леонардо да Винчи (1452 — 1519) в конце жизни приехал во Францию по приглашению Франциска I и привез с собой портрет Моны Лизы.

31

Луиза Савойская, мать Франциска I, дважды назначалась регентшей Франции — в 1515 — 1516 и 1523 — 1526 гг.

32

Анна Бретонская — королева, жена Людовика XII.

33

Честолюбивые устремления Антуана Дюпра были удовлетворены несколько по иной линии: в 1530 году он стал кардиналом и папским посланником (легатом).

34

Видам — представитель епископа, защитник его интересов.

35

В Древнем Риме клиенты — отдельные лица или целые общины, отдававшиеся под покровительство патрона; здесь — послушные и зависимые приверженцы.

36

В средневековой сказке мышь предложила повесить на шею кошке колокольчик, чтобы слышать её приближение.

37

Анна д'Эйли де Писсле (1508 — 1580), впоследствии знаменитая герцогиня д'Этамп, в течение многих лет всесильная фаворитка Франциска I.

38

Амадис, Гавейн, Ланселот — рыцари Круглого Стола, герои легенд и средневековых романов о короле Артуре.

39

Красота Иосифа пленила жену Потифара, начальника телохранителей египетского фараона, но юноша устоял против соблазна.

40

Далила (Далида), женщина легкого поведения, которую полюбил Самсон, хитростью выманила у богатыря тайну его небывалой силы (она заключалась в волосах), остригла его и выдала филистимлянам.

41

Девиз английского ордена Подвязки, повторенный на гербе Великобритании.

42

Искаженное «I love you» (англ.) — я люблю тебя.

43

Искаженное «true love» (англ.) — по-настоящему люблю.

44

Синдик — в средневековой Европе глава гильдии, цеха; ныне — глава городского самоуправления.

45

Кальвинизм — разновидность протестантства; основатель его, Жан Кальвин (1509 — 1564), отличавшийся крайней религиозной нетерпимостью, стал фактическим диктатором Женевы с 1541 г., превратив её в один из центров Реформации.

46

Bierstube — пивная, Sauerkraut — кислая капуста (нем.).

47

Эразм Дезидерий Роттердамский (1469 — 1536), гуманист эпохи Возрождения, великий мыслитель, филолог, писатель, враг религиозного фанатизма.

48

Герой греческих мифов Кадм посеял зубы дракона, из которых выросли могучие воины; после битвы их осталось только пятеро, и вместе с Кадмом они основали город Фивы. В переносном смысле посеять зубы дракона означает «породить вражду».

49

Симпозиум — у древних греков и римлян — пирушка с музыкой, развлечениями, беседой.

50

Mагистрат — член городского самоуправления.

51

Перевод С.Я. Маршака.