СЦЕНА 2

Комната в гостинице «Подвязка».

Входят Фальстаф и Пистоль.

Не дам ни одного пенни.

Пусть устрицей мне будет этот мир.

Его мечом я вскрою!

Ни одного пенни. Тебе, видно, мало того, что ты не раз закладывал и перезакладывал мое доброе имя. Мало того, что я трижды поручился за тебя и за твоего собутыльника Нима. Без меня вы бы уже давно смотрели сквозь решетку, как пара павианов. Я еще попаду в ад за то, что поклялся моим друзьям джентльменам, что вы хорошие солдаты и храбрые парни. А когда миссис Бриджет потеряла ручку от веера, я поручился своей рыцарской честью, что ты тут ни при чем.

А разве я с тобой не поделился,

Тебе пятнадцать пенсов заплатив?

А ты думаешь, я стал бы даром губить свою душу? Ну, довольно, не болтайся возле меня, я тебе не виселица. Короткий нож и чужой карман — вот все, что тебе нужно. Отправляйся в свой родовой замок, который называется перекресток на большой дороге. Негодяй! Он отказался отнести мое письмо потому, что, видите ли, честь ему не позволяет. Ах ты, беспредельная подлость! Разве ты не знаешь, что даже я иной раз поступаюсь своей честью? Да, я, я сам иногда, забыв страх божий, прячу свою честь в карман по необходимости: передергиваю карту, изворачиваюсь, плутую, а ты, проходимец, хочешь прикрыть свои лохмотья, свои разбойничьи повадки, свои кабацкие речи и площадные ругательства плащом чести! Скажите пожалуйста, он не пожелал отнести мое письмо! Это унизило бы его достоинство!

Я каюсь и сдаюсь. Чего еще

От человека требовать возможно?

Входит Робин.

Сэр Джон, вас хочет видеть какая-то женщина.

Пускай войдет.

Входит миссис Куикли. Робин и Пистоль беседуют в стороне.

(приседая)

С добрым утром, ваша милость!

С добрым утром, прекрасная дама.

О нет, сударь, с вашего позволения, я не дама.

Ну так прелестная девица.

Была и мать моя такая же девица

В тот час, когда мне довелось родиться.

Охотно верю. Что же тебе от меня угодно?

Разрешите сказать вам два слова, сэр.

Хоть две тысячи слов, красавица. Слушаю со вниманием.

Здесь, в Виндзоре, сэр, живет некая миссис Форд. (Оглянувшись на Робина и Пистоля.) Сэр, прошу вас, подойдите ко мне ближе. Я, видите ли, сама живу у доктора Каюса, сэр.

Вот как! Что же миссис Форд?

Именно о ней речь. Но сделайте милость, сэр, отойдемте в сторонку.

Ручаюсь тебе, нас никто не слышит. (Указывает на Пистоля и Робина.) Это все мои люди, мои люди.

Ах, ваши? Да благословит их господь и сделает не только вашими, но и своими.

Итак, что же миссис Форд?

Уж такая она добрая женщина… Боже мой, и проказник же вы, ваша милость! Да простит господь вас и всех нас, грешных.

Ну, а что же миссис Форд, миссис Форд что?

Говоря ни коротко, ни длинно, вы совсем вскружили ей голову. И как вам это удалось? Просто удивительно! Самому блестящему из придворных — ведь вы знаете, к нам в Виндзор частенько наезжает двор, — так вот, самому блестящему придворному кавалеру не удавалось до такой степени вскружить ей голову. А ведь тут были и рыцари, и лорды, и другие знатные джентльмены — и все в каретах. Клянусь вам, карета за каретой, письмо за письмом, подарок за подарком. И все это пахнет духами — сплошной мускус! — все так и шелестит шелками и парчой. А какие любовные записки, вежливые, алигантные! Я уж не говорю о вине и сластях — все было самое дорогое, самое сладкое. Кажется, ни одна женщина в мире не устояла бы, а она не мигнула им даже глазом. Мне и самой нынче утром предлагали двадцать золотых ангелов, но на кой черт мне эти ангелы, — я беру их только за честные дела. А уж ее, клянусь вам, не могли уговорить пригубить бокал вина даже самые важные люди, а ведь это были графы, да что там графы! Вся королевская стража в полной форме! Но я уверяю вас, что ей все это нипочем.

Да что ж мне-то она велела передать? Говори покороче, мой дорогой Меркурий в юбке.

Так вот что: она получила ваше письмецо, за которое благодарит вас тысячу раз, и просит передать вам, что ее мужа не будет дома между десятью и одиннадцатью.

Между десятью и одиннадцатью?

Именно так, и в это время вы можете прийти взглянуть на картину, — она говорит, вы знаете, на какую. Мистера Форда дома не будет. Ах, как трудно ей, бедняжке, жить с ним! Он у нее такой ревнивый, такой ворчливый — просто терпенья нет!

Значит, между десятью и одиннадцатью? Женщина, передай ей мой поклон и скажи, что я буду.

Передам, сударь. Но у меня есть к вам еще одно поручение — тоже от дамы, от миссис Пейдж, сэр, которая шлет вам сердечный привет. И я должна сказать вам на ушко, что она тоже особа скромная, добродетельная, ни одной молитвы не пропустит — ни утренней, ни вечерней. Другой такой во всем Виндзоре не сыщешь. Она просила сказать вашей милости, что ее муж редко уходит из дому. Но она надеется когда-нибудь улучить минутку. Ах, никогда еще я не видала, чтобы женщина так сходила с ума по мужчине! Уж нет ли тут колдовства с вашей стороны, ваша милость?

Нет, уверяю тебя. Привлекательная внешность, мужественная осанка — вот и все мое колдовство.

Да благословит вас за это бог!

Постой, голубушка, как ты думаешь, рассказали эти дамы друг дружке, что любят меня?

Вот была бы потеха!.. Да нет, не такие уж они простушки, как вы думаете. Вот была бы штука!.. Миссис Пейдж просит вас прислать к ней вашего пажа. Ее муж питает к нему такую нежную антипатию. Он очень честный человек — мистер Пейдж. Ни одной женщине в Виндзоре не живется так хорошо, как ей: делает все, что хочет, говорит что вздумает, покупает, тратит деньги, ложится когда ей угодно, встает когда ей заблагорассудится — все по ее желанию. И, сказать по совести, она заслуживает этого. Уж если есть одна любезная женщина во всем Виндзоре, так это именно она, миссис Пейдж. Вы должны послать ей вашего пажа, ничего не поделаешь.

Что ж, я готов.

Непременно пошлите. Ведь он может служить вам посредником. Только придумайте какое-нибудь тайное слово, чтобы дитя не поняло, что оно передает. Нехорошо детям знать про наши греховные дела. Мы-то, старики, — другое дело: мы видали виды и умеем держать язык за убами.

Прощай, голубушка, да кланяйся обеим. Вот тебе кошелек. И помни, что я еще твой должник. — Робин, ступай-ка с этой женщиной.

Робин и миссис Куикли уходят.

Эта новость мне по душе!

(с восхищением смотрит вслед миссис Куикли)

Посыльная Амура — это сводня!

Вперед, Пистоль, плыви за ней вдогонку,

Все паруса раскрой, пали из пушек!

На абордаж! Она твоя добыча!

(Уходит.)

Ну, что ты скажешь на все это, старый Джон? Продолжай в том же роде! Твое старое тело послужит еще тебе лучше прежнего! Кажется, немало потрачено, а есть что пустить в оборот. Ну, спасибо тебе, мое доброе старое тело! Пусть говорят, что ты грубо сколочено, — да зато прочно!

Входит Бардольф с кубком хереса.

Сэр Джон, там внизу ждет какой-то мистер Брук. Он желал бы поговорить с вами. Это он послал вам бутылку хереса.

Мистер Брук, говоришь?

Мистер Брук, сэр.

Ну ладно, зови мистера Брука.

Бардольф уходит.

Люблю таких мистеров Бруков, которые, прежде чем войти, угощают хозяина хересом. (Поднимает кубок.) Ага, миссис Форд и миссис Пейдж, попались вы на мою удочку. Ваше здоровье, прекрасные дамы! (Пьет.)

Входит Бардольф, за ним Форд, переодетый, с мешком денег в руках.

Да благословит вас бог, сэр.

И вас, сэр. Вы хотите поговорить со мной?

Простите, что я осмелился обеспокоить вас без предупреждения.

Милости просим. Что вам угодно, сэр? (Бардольфу.) Ступай отсюда, трактирный слуга, марш!

Бардольф уходит.

Сэр, я человек, который истратил на своем веку немало денег. Моя фамилия Брук.

Добрейший мистер Брук, мне очень приятно с вами познакомиться.

Добрейший сэр Джон, я горжусь знакомством с вами. Я буду откровенен, сэр Джон: мне кажется, что в настоящее время у меня больше лишних денег, чем у вас. Поэтому-то я и взял на себя смелость явиться к вам без приглашения. Люди говорят: кати монету пред собой, и будет рад тебе любой.

Да, деньги — славные солдаты, всюду себе дорогу пробьют.

Правильно, сэр! Вот у меня, кстати, целый мешок с деньгами, надоело мне его носить. Разделите со мной, сэр Джон, эту тяжелую ношу. Возьмите половину или даже все целиком.

Благодарю вас, сэр, но и не знаю, чем я заслужил это лестное право быть вашим носильщиком?

Я вам объясню, сэр, если вам угодно меня выслушать.

Говорите, говорите, дорогой мистер Брук. Я рад служить вам.

Сэр, я слышал, вы — человек ученый, и поэтому поймете меня с двух слов. Я давно имею желание, но только не имел случая с вами познакомиться. Позвольте же открыть вам тайну, которая обнаружит перед вами некоторые мои слабости. Но, добрый сэр Джон, умоляю вас, слушая эту исповедь, не закрывайте глаз и на свои собственные провинности. Надеюсь, вы будете снисходительны ко мне, если припомните, что и сами вы не без греха.

Очень хорошо, сэр. Слушаю вас.

Здесь в Виндзоре живет одна дама. Мужа ее зовут мистер Форд.

Ах, вот как! Ну и что же?

Я давно люблю ее и, клянусь вам, пожертвовал для нее многим. Я следовал за ней по пятам, ловил каждый случай встретиться с ней, платил дорогой ценой за каждую счастливую возможность хотя бы мельком взглянуть на нее. Я раздавал подарки направо и налево, поверите ли, чтобы только разузнать, какой подарок хотела бы она получить. Короче говоря, я преследовал эту женщину так, как любовь преследовала меня. Я не упускал ни одного удобного случая. Но все мои усилия и деньги, потраченные мной, не принесли мне никакой награды. Нельзя же считать наградой горький опыт, который обошелся мне дороже, чем самый крупный бриллиант! Весь этот опыт можно выразить двумя беглыми строчками поэта:

Преследуя любовь, мы гонимся за тенью,

А убегаем — нас преследует любовь.

Ну и что же, подает ли вам эта дама хоть какую-нибудь надежду?

Ни малейшей!

А вы добивались от нее ответа?

Никогда!

В таком случае какая же это любовь?

Увы, моя любовь была подобна прекрасному зданию, воздвигнутому на чужой земле! Я потерял волшебный замок только потому, что построил его не там, где должен был строить.

А для чего, собственно, вы рассказываете мне это, сэр?

О, когда вы дослушаете до конца, вы узнаете и поймете все! Видите ли, сэр, мне эта дама кажется честной и неприступной, но ходят слухи, что с другими она бывает иной раз чересчур весела и так далеко заходит в своем легкомыслии, что вызывает немалые подозрения… Так вот в чем суть дела, сэр Джон. Вы дворянин, прекрасно воспитанный, блестящий собеседник, джентльмен по происхождению и манерам, человек, обладающий доблестью воина, учтивостью царедворца и глубокомыслием ученого…

Ну что вы, сэр, помилуйте!

Вы и сами это отлично знаете! (Кладет мешок с деньгами на стол.) Вот мои деньги, тратьте их, тратьте! А когда все истратите, возьмите еще. Располагайте всем моим состоянием. Я ничего не прошу у вас взамен. Уделите только часть вашего времени на то, чтобы всеми средствами испытать честность этой добродетельной жены Форда. Пустите в ход всю вашу галантность, обворожите ее, вскружите ей голову. Если это и вправду удается кому-нибудь, то перед вами она, конечно, не устоит.

Но позвольте, сэр, если вы ее любите, то какой же вам расчет предоставлять мне пользоваться тем, о чем вы сами так страстно мечтаете? Мне кажется, что вы действуете вопреки вашим собственным интересам.

Ах, поймите мою военную хитрость, сэр Джон! Эта дама кажется мне такой целомудренной, что я боюсь открыть ей свои греховные помыслы и чувства. Чистота ее сверкает таким блеском, что я не смею даже смотреть на нее. Но, если бы у меня в руках были какие-нибудь улики, я бы действовал смелей. Я бы заставил ее покинуть неприступную крепость нравственной чистоты, доброго имени, супружеской верности и тысячу других укреплений, которые сейчас так защищают ее от меня. Ну, что вы на это скажете, сэр Джон?

Во-первых, мистер Брук, я готов воспользоваться вашими деньгами. Во-вторых, дайте руку. В-третьих, не будь я джентльменом, если жена Форда не будет принадлежать вам!

Ах, сэр, как вы добры!

Она ваша!

А деньги ваши, сэр Джон. Все мои деньги в вашем распоряжении.

А миссис Форд в вашем распоряжении! Скажу вам по секрету: я сегодня же буду у нее. Она мне сама назначила свидание. Как раз перед вашим приходом здесь была женщина, которую можно назвать ее доверенным лицом или посредницей. Свидание наше состоится между десятью и одиннадцатью часами, когда не будет дома ее мужа, этого ревнивого негодяя Форда. Приходите ко мне сегодня вечером, и я вам расскажу, как у меня подвигаются дела.

Я счастлив, что познакомился с вами. Кстати, знаете ли вы Форда в лицо?

А ну его ко всем дьяволам, этого жалкого, бедного рогоносца. Я с ним незнаком. Впрочем, я ошибся, назвав его бедным: у этого ревнивого рогатого подлеца, говорят, уйма денег. Потому-то его жена мне так и понравилась. Она будет тем ключом, который откроет передо мной сундук этого подлого ревнивца. Поверьте, мистер Брук, меня ждет богатая жатва.

А вам бы не мешало знать его в лицо, сэр Джон, хотя бы для того, чтобы избежать неприятной встречи с ним…

Очень я боюсь этого лавочника, торгующего соленым маслом! Он сойдет с ума от одного моего взгляда. Моя дубинка засверкает, как метеор, над его рогатой головой и приведет его в трепет. Ты можешь мне поверить, дорогой Брук, я поставлю на колени этого мужика, а ты будешь лежать в постели с его женой. Приходи ко мне сегодня вечером. Форд — негодяй, а я еще один титул ему прибавлю: ты узнаешь, что он не только негодяй, но и рогоносец! Приходи же пораньше. (Уходит.)

Ах, гнусный волокита! У меня сердце готово лопнуть от нетерпения. Ну кто теперь посмеет сказать, что моя ревность ни на чем не основана! Жена подослала к нему сводню, назначила час свидания… Все между ними решено. Кто бы мог это подумать! О, какая мука иметь неверную жену! Она осквернит ваше ложе, вытрясет деньги из ваших сундуков, обесчестит ваше доброе имя… Мало того! Вам не только нанесут чудовищное оскорбление, но тот, кто вас оскорбит, еще приклеит вам отвратительное прозвище… Ох, эти прозвища, клички! Что перед ними имена чертей и нечистых духов! Сатанаил, Вельзевул, Люцифер, Барбазон — все это звучит красиво. А вот «рогач», «рогоносец»… Да самого дьявола так не называют! Нет, я не таков, как мой сосед Пейдж. Это настоящий осел, доверчивый осел. Подумать только, он верит своей жене, он не ревнует! А я скорее доверю фламандцу горшок масла, уэльскому попу — кусок сыра, ирландцу — бутылку виски, конокраду — коня, чем моей жене ее собственную честь! Что только не придет женщине в голову: козни, хитрости, каверзы… И все, что женщина задумала сделать, она сделает, разобьет себе голову, а сделает… Господи, благодарю тебя, что ты наделил меня ревностью!.. Одиннадцать часов — вот час моей мести… Я помешаю их свиданию, разоблачу жену, отомщу Фальстафу и всласть посмеюсь над Пейджем! Пора!.. Лучше три часа прождать, чем на одну минуту опоздать. Рогоносец, рогоносец, рогоносец! (Уходит.)

СЦЕНА 3

Поле близ Виндзора.

Входят Каюс и Регби.

Жак Регби!

Сэр?

Котори есть тшас!

Ровно час с того часа, когда мистер Эванс должен был драться с вами на шпагах.

Шорт бобри! Он спасаль своя голева, что не пришоль! Верно, карошо молилься на свой пиблий, что не пришоль. Если бы он был аккюратни человек, он был бы уже мертви человек!

Он, видно, не дурак, сэр! Знал небось, что ваша милость убьет его, поэтому и не пришел.

Дьябль! Я его сделаю мертви, как солений селедка! Возьми рапир, Жак. Я буду тебе показываль, как я буду его убиваль.

Что вы, сэр! Я не умею драться на рапирах.

Трюс, бери рапир!

Они фехтуют.

Пощадите, сэр! Сюда идут.

Входят хозяин гостиницы, Слендер, Шеллоу и Пейдж.

Здорово, храбрый доктор!

Благослови вас бог, доктор Каюс.

Мое почтение, милейший доктор.

С добрым утром, сэр.

Зачем ви — одна, две, три, шетире — все пришоль сюда?

Посмотреть, как ты будешь делать все эти выпады, траверсы, вольты, пунтореверсы, пассадо, парировки, монтаны, как ты наносишь удар за ударом, как налетаешь и отбиваешься. Ну что, он уже убит, мой эфиоп? Отвечай, мой храбрый Гален, мой Эскулап, мое бузинное сердце! Мертв, убит?

Шорт! Этот поп Эванс перви трюс на вес мир! Он не показаль сюда даже свой нос.

Зато ты, доктор, — храбрый король мочегонов, мастер рапиры и клистира!

Господа, ви будет свидетель, что я жду этот поп уже шесть-семь-два-три тшас… А она все еще не пришла!

Что же, это очень умно с его стороны, милый доктор. Он врач душ человеческих, вы врач плоти. А если плоть и душа начнут воевать друг с другом, тогда все на свете пойдет кувырком. — Не правда ли, мистер Пейдж?

Однако вы, почтенный мистер Шеллоу, тоже, как говорят, недурно дрались, прежде чем сделались судьей и стали мирить людей.

Недурно, мистер Пейдж, совсем недурно! Да и сейчас, хоть я уж не молод и занимаюсь делами мира, — а руки у меня чешутся, чуть только я завижу шпагу. Ведь кто бы мы ни были — судьи, врачи или служители церкви, — а кровь у нас с рождения соленая и горячая. Все мы рождены женщиной, мистер Пейдж!

Что верно, то верно, мистер Шеллоу.

Да, уж это так, мистер Пейдж. — Доктор Каюс, я пришел сюда, чтобы проводить вас домой. Я мировой судья и присягал в том, что буду служить делу мира. Вы показали себя искусным врачом, а сэр Хью — мудрым и терпеливым пастырем. Идемте, доктор, идемте.

Этот поп — трюсливи пьес! Я ему отрежу ушей!

Он тебе и сам даст подзатыльника, чего доброго.

Что это значиль — «подзатульник»?

Значит — даст тебе удовлетворенье!

Отшень карошо. Я хотель полючаль подзатульник! И полючю ее!

Получишь, получишь, уж я об этом позабочусь.

О, я вам отшень благодару!

Не стоит благодарности. (Тихо, чтобы Каюс не слышал.) А вы, мистер Шеллоу, мистер Пейдж, и вы, cabaliero Слендер поспешите через весь город на Лягушечье болото.

(тихо)

Сэр Хью там?

Там. Узнайте, как его дела. А я приведу туда доктора через поле. Согласны, джентльмены?

Хорошо, мы идем.

Прощайте, дорогой доктор!

Пейдж, Шеллоу и Слендер уходят.

Шорт! Я убью этот поп за то, что она хочет делаль свадьба мадмуазель Анна Пейдж на этот обезьян Слендер!

И в самом деле, убей его. А пока вложи в ножны свое нетерпение, опрыскай холодной водой свой гнев и пойдем-ка со мной через Лягушечье болото. Я проведу тебя тихонько к ферме, где сейчас гостит твоя Анна Пейдж, и ты приударишь за ней. Ловко придумано?

Тысяча дьябль, благодару! Тысяча дьябль, я вам люблю! Клянусь моя голова, я буду рекомендоваль мой пациент на ваш отель: все граф, лорд, джентльмен.

А уж я за это постараюсь расстроить твою свадьбу с Анной Пейдж!

Это отшень карошо! У вас благородни душа!

Ну, пошли!

Следуй за мной, Жак Регби!

Уходят.

АКТ III

Поле близ Лягушечьего болота.

Входят сэр Хью Эванс и Симпл.

О ты, верный служитель мистера Слендера, друг Симпл, во святом крещении Сэмюэл! Посмотри-ка, не приближается ли к нам с той или иной стороны мистер Каюс, именующий себя доктором медицины?

Сэр, я смотрел и в сторону церкви, и в сторону леса, не смотрел только еще в сторону Виндзора.

Всепокорнейше прошу тебя, Сэмюэл, устреми свой взор и в сторону города Виндзора!

Слушаю, сэр! (Смотрит в сторону города.)

Ох, да простятся мне грехи мои! Велик гнев мой, и душа моя в смятении!.. Хоть бы он и в самом деле обманул меня и не явился на место поединка… Иссохло сердце мое от печали… С какой отрадой разбил бы я об его нечестивую голову все его пробирки, реторты и колбы с чужой мочой. Да простит меня небо!.. (Напевает.)

Здесь у ручья под сенью скал25

Поют нам птицы мадригал.

Мы над ручьем с тобой вдвоем

Венки душистые совьем! О небесное милосердие, слезы туманят мои глаза! (Напевает.)

В тени деревьев над ручьем

Свой мадригал нам птицы вели,

Когда с тобою мы вдвоем

У вавилонских рек сидели!

Сэр Хью, он идет сюда!

Ну, что же, милости просим! (Напевает.)

У вавилонских рек сидели… О небо, сохрани и помилуй тех, кто поднимает меч за правду! Чем вооружен мой противник?

Оружия не видать, сэр… Впереди идет мой хозяин — мистер Слендер, за ним его дядюшка — судья мистер Шеллоу, и еще какой-то джентльмен. А идут они со стороны Лягушечьего болота, перебираются через изгородь.

Подай мне плащ. Нет, лучше держи его наготове.

Входят Пейдж, Шеллоу, Слендер.

Как дела, дорогой служитель церкви? С добрым утром, сэр Хью. Странно видеть игрока без костяшек и школяра без книги.

(вздыхает)

О прекрасная Анна Пейдж!

Здравствуйте, любезнейший мистер Эванс.

Да будет над всеми вами небесное милосердие.