(в сторону)
      Коль это звать обманом, - буду честным
      И никогда не обману я так.
      Но по-другому обману я вас,
      С чем согласитесь, не пройдет и часа.
      (Отрубает руку Титу.)
      Входят Люций и Марк.
      Тит
      Оставьте спор наш: должное свершилось.
      Дай эту руку цезарю, Арон:
      Скажи, что ей обязан он спасеньем
      От тысяч бед; пусть он ее схоронит,
      Хотя достойна большего она.
      Скажи, что сыновей ценю не меньше
      Алмазов, дешево приобретенных,
      И вместе дорого: свое купил я.
      Арон
      Иду, Андроник, и взамен руки
      Жди с сыновьями скорого свиданья,
      (в сторону)
      Верней - с их головами. О, я сыт
      Одной лишь мыслью о злодействе этом!
      Кто чист и глуп, утешен добрым делом;
      Я ж буду черен и душой и телом.
      (Уходит.)
      Тит
      Я воздеваю руку к небесам,
      Обрубок жалкий долу опуская;
      Коль сила есть, что тронется слезами,
      Взываю к ней.
      (Лавинии.)
      Стать хочешь на колени?
      Стань, милая, мольбы услышит небо,
      Иль вздохами затмим мы небосвод
      И солнце затуманим, словно тучи,
      Когда его объемлет лоно их.
      Марк
      О брат мой, рассуждай благоразумно
      И так глубоко в крайность не впадай.
      Тит
      Не глубока ли скорбь, коль дна ей нет?
      Так пусть отчаянье бездонным будет.
      Марк
      Но жалобой пусть разум управляет.
      Тит
      Когда бы в этих бедах разум был,
      Я заключил бы скорбь свою в границы.
      Заплачет небо, - залита земля;
      Вихрь забушует, - обезумев, море
      Грозится небу вздувшимся челом.
      А ты разумности в смятенье ищешь?
      Я - море; слышишь, как оно вздыхает?
      Оно, как небо, плачет; я - земля;
      Меня, как море, вздох ее волнует;
      Меня, как землю, слез его поток
      Потопом заливает, наводняя;
      Я не могу вместить его скорбей.
      Как пьяница, я должен их извергнуть.
      Оставь меня: кто много потерял,
      Тот горькой речью облегчает сердце.
      Входит гонец, неся две головы и руку.
      Гонец
      Андроник, плохо ты вознагражден
      За руку, посланную государю.
      Вот головы двух сыновей твоих,
      И руку шлют тебе назад с насмешкой.
      Забавно горе им, смешна решимость.
      Скорблю сильней я о твоих скорбях,
      Чем вспоминая об отце умершем.
      (Уходит.)
      Марк
      Пусть Этны жар в Сицилии остынет,
      В моем же сердце запылает ад!
      Несчастья эти свыше наших сил.
      Кто плачет с нами, нашу боль смягчает;
      Осмеянное горе - смерть вдвойне.
      Люций
      Ах, это зрелище так тяжко ранит,
      А все проклятой жизни пет конца!
      Пусть жизни смерть свое уступит имя,
      Раз в жизни благо лишь одно - дышать!
      Лавиния целует Тита.
      Марк
      Бедняжка, безотраден поцелуй:
      Вода студеная земле замерзшей.
      Тит
      Когда же сну жестокому конец?
      Марк
      Не обольщай себя; умри, Андроник!
      Не сновиденье это; посмотри
      Вот головы двух сыновей твоих,
      Твоя рука, и дочь твоя - калека,
      И третий сын - изгнанник, смертно-бледный
      При этом зрелище, и я, твой брат,
      Как изваянье, хладный и недвижный.
      Ах! Сдерживать не стану скорбь твою:
      Рви серебро седин своих, и руку
      Грызи зубами в ярости, и пусть
      При страшном этом зрелище навеки
      Сомкнутся наши скорбные глаза!
      Теперь безумствуй. Что же ты затих?
      Тит
      Ха-ха-ха!
      Марк
      Что ты смеешься, Тит? Не время смеху.
      Тит
      Нет больше слез, чтоб плакать, у меня.
      К тому же горе - враг и завладеть
      Глазами, влагой полными, желало б,
      Чтоб ослепить их данью слез моих.
      Но как найду тогда берлогу Мести?
      Все мнится, головы мне говорят,
      Грозя, что не достигну я блаженства,
      Пока все злодеянья в глотки тех,
      Кто учинил их, вновь не возвратятся.
      Подумаем - решим, что делать мне.
      Несчастные, вокруг меня вы встаньте,
      Чтоб каждому из вас душой поклясться
      Я мог отмстить за зло, я клятву дал.
      Возьми же, брат, одну из двух голов;
      Своей рукой я понесу другую.
      Ты, дочь, участье в этом примешь тоже:
      Ты эту руку понесешь в зубах.
      А ты ступай, мой мальчик, удались;
      Изгнанник ты и здесь не должен медлить.
      Отправься к готам, набери войска.
      И, если любите меня, как верю,
      Обнимемся, пойдем. Нас ждут дела.
      Уходят все, кроме Люция.
      Люций
      Прощай, Андроник, мой отец достойный,
      Несчастнейший из всех, кто в Риме жил!
      Прощай, надменный Рим. Вернется Люций:
      В залог остались те, кем был он жив.
      Прощай, Лавиния, сестра моя.
      О, если б ты была такой, как прежде!
      И Люций и Лавиния живут
      В забвенье ныне и в жестоких муках.
      Но отомщу я, если буду жив:
      Пусть Сатурнин с женою у ворот
      Здесь молят, как Тарквиний с королевой.
      Теперь же - к готам: собирать войска,
      Чтоб Риму отомстить и Сатурнину.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 2
      Зала в доме Тита. Накрытый стол.
      Входят Тит, Марк, Лавиния и Люций Младший - мальчик.
      Тит
      Садитесь же; смотрите, есть не больше,
      Чем следует, чтоб силы поддержать
      Для мщения за горькие обиды.
      Марк, разомкни сплетенье скорбных рук;
      И дочь и я - безрукие страдальцы,
      И выразить не можем тяжкой боли,
      В отчаянье заламывая руки.
      Ты видишь, только правая рука
      Осталась у меня, чтоб грудь терзать.
      И, если сердце, обезумев с горя,
      Забьется здесь, в глухой темнице плоти,
      Вот так стучу по нем.
      (Лавинии.)
      Ты, образ скорби, говоришь без слов!
      Но коль неистово забьется сердце,
      Ударом в грудь его не усмирить.
      Рань сердце вздохом, стонами убей;
      Иль в зубы ножик небольшой возьми
      И возле сердца сделай им отверстье,
      Чтоб слезы все, текущие из глаз,
      Струились в сток и скорбного безумца
      Своей соленой влагой затопили.
      Марк
      Стыдись! Так дочь ты учишь налагать
      На жизнь свою насильственные руки?
      Тит
      Ты заговариваться стал от горя!
      Нет, Марк, безумным должен быть лишь я.
      Как может руки наложить она?
      О, для чего ты молвил слово: руки!
      Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои
      И скорбь свою поведал дважды он?
      Руководись иным, не трогай руки,
      Чтоб не напомнить, что у нас их нет.
      О стыд! Я речь слагаю, как безумец!
      Как будто мы забыли б, что безруки,
      Не повтори брат Марк нам слово: руки!
      Давайте есть. Отведай это, дочь.
      Здесь нет питья! Марк, слушай, дочь сказала.
      Толкую я страдальческие знаки,
      Сказала: нет питья ей, кроме слез,
      От горя накипевших на щеках.
      Хочу понять страдалицу немую
      И выучить движенья наизусть.
      Как нищие отшельники молитву:
      Вздохнешь ли ты, обрубки ль к небу вскинешь
      Мигнешь, кивнешь иль станешь на колени,
      Из жестов всех составить алфавит
      И научиться понимать все мысли.
      Люций Младший
      Брось, дедушка, ты сетовать так горько,
      Развесели забавной сказкой тетю.
      Марк
      Увы, мой нежный отрок, - он растроган
      И плачет, видя огорченье деда.
      Тит
      О нежный отпрыск! Создан ты из слез,
      И слезы скоро жизнь твою растопят.
      Марк ударяет по блюду ножом.
      Что ты ударил, Марк, своим ножом?
      Марк
      То, что убил я, брат мой: это муха.
      Тит
      Убийца! Сердце мне ты убиваешь...
      Мой взор пресыщен видом всяких зверств:
      Нет, не пристало Марку, брату Тита,
      Убить невинного. Уйди отсюда:
      Мы, видно, не товарищи с тобой.
      Марк
      Увы! Убита мной всего лишь муха.
      Тит
      А если мать с отцом у мухи были?
      Как золотые крылышки повесят
      И жалобно в пространство зажужжат!
      Бедняжка муха!
      Жужжаньем мелодическим потешить
      Явилась к нам, - а ты убил ее.
      Марк
      Прости, - была противной, черной муха,
      Как мавр Арон,- и я убил ее.
      Тит
      О-о-о!
      Тогда прости, что упрекал тебя:
      Ты, значит, совершил благодеянье.
      Дай мне твой нож, натешусь я над нею,
      Вообразив себе, что это мавр,
      Чтоб отравить меня, сюда явился!
      Так вот тебе! За Тамору теперь!
      Ах, подлый!
      Надеюсь я, не так мы низко пали,
      Чтоб мухи не убить нам, если муха,
      Как уголь, черным мавром мнится нам.
      Марк
      Увы, бедняк так горем поражен,
      Что призраки за правду принимает.
      Тит
      Убрать все со стола! - К тебе пойдем,
      Лавиния, и вместе мы прочтем
      О старине печальные сказанья.
      Идем со мной, мой мальчик; зреньем юный,
      Читай, когда начнет слабеть мое.
      Уходят.
      АКТ IV
      СЦЕНА 1
      Рим. Сад Тита.
      Входят Люций Младший и Лавиния, которая преследует его;
      мальчик, с книгами под мышкой, убегает от нее. Затем входят Тит и
      Марк.
      Люций Младший
      На помощь, дедушка, на помощь! Тетя
      Преследует меня - зачем, не знаю.
      О дядя, посмотри, она бежит!
      Мне страшно; я не знаю, что ей надо...
      Марк
      Встань, Люций, подле нас, не бойся тети.
      Тит
      Она тебя, мой мальчик, нежно любит,
      И зла тебе не сделает она.
      Люций Младший
      Любила - да, когда отец был в Риме.
      Марк
      Что хочет знаками сказать она?
      Тит
      Не бойся, милый Люций. В самом деле,
      Она как будто что-то затевает:
      Смотри, как около тебя хлопочет;
      Куда-то хочет увести тебя.
      Ах! Сыновьям Корнелия читала
      Не так усердно, как она тебе,
      Стихи и книгу Туллия "Оратор".
      Марк
      Ты отгадал, что от тебя ей нужно?
      Люций Младший
      Не знаю, не могу и отгадать;
      Безумье, верно, ею овладело.
      Я слышал, дедушка так говорил:
      Чрезмерность горя делает безумным.
      И я читал, - троянская Гекуба
      От горя помешалась. Потому
      И стало страшно мне, хоть знаю - тетя
      Меня так любит, как любила мать,
      И, не сойдя с ума, пугать не стала б.
      Вот почему бежал я, бросив книги,
      Напрасно, может быть. Прости мне, тетя;
      И если с нами дядя Марк пойдет,
      Тогда и я пойду с тобой охотно.
      Марк
      Идем же, Люций.
      Лавиния своими обрубками перебирает книги, которые уронил Люций.
      Тит
      Ну что, Лавиния? - В чем дело, Марк?
      Какую-то из этих книг ей нужно.
      Которую же, дочь? - Раскрой их, мальчик.
      Но ты читала больше, больше знаешь,
      Найди же нужную средь книг моих
      И горе позабудь, пока нам небо
      Проклятого злодея не открыло.
      Но почему она таким движеньем
      Поочередно руки поднимает?
      Марк
      Мне кажется, ей хочется сказать,
      Что не один в содеянном виновен,
      А может быть, она вздымает руки,
      Взывая об отмщенье, к небесам...
      Тит
      Но что за книгу треплет так она?
      Люций Младший
      Овидий это, матушкин подарок,
      "Метаморфозы".
      Марк
      Любовь к умершей, может быть, внушилась...
      Тит
      Ты видишь, как листы перебирает?
      Помочь бы ей...
      Что хочет отыскать? - Прочесть тебе
      Трагический рассказ о Филомеле,
      Предателе Терее и насилье;
      Боюсь, - в том корень и твоей беды.
      Марк
      Смотри, смотри, мой брат, с каким волненьем
      Она глазами пожирает строки!
      Тит
      Была ль настигнута ты так же, дочь,
      И обесчещена, как Филомела,
      В дремучем и безжалостном лесу?
      Смотри!
      То место, где охотились мы вместе,
      О, лучше б не охотились мы там!
      Вот здесь оно описано поэтом,
      Природой созданное для злодейств.
      Марк
      Не создала б она такой трущобы,
      Не возлюби трагического боги!
      Тит
      Дай знак нам, милая, - здесь все друзья,
      Кто из патрициев пошел на это?
      Иль Сатурнин прокрался, как Тарквиний,
      Покинувший свой стан, чтобы на ложе
      Лукрецию бесчестьем осквернить?
      Марк
      Садись, племянница; брат, сядь. - О боги,
      Паллада, Аполлон, Юпитер строгий,
      Внушите, как предательство раскрыть!
      Смотри-ка, брат, - Лавиния, смотри:
      Песок здесь гладкий, вслед за мной попробуй
      Водить вот этим.
      (Пишет свое имя тростью, держа ее во рту и направляя ногами.)
      Имя здесь свое
      Я написал, не пользуясь руками.
      Будь проклят тот, кто прибегать к уловкам
      Принудил нас! - Попробуй написать
      И ты, племянница, и нам поведай,
      Что бог судил разоблачить для мщенья.
      О, да поможет бог напечатлеть
      Рассказ плачевный о твоих невзгодах,
      Чтоб мы узнали правду о злодеях!
      Лавиния берет трость в рот и, направляя ее своими обрубками, пишет.
      Тит
      Прочел ты, брат, что написала дочь?
      "Stuprum. Chiron. Demetrius".
      {"Изнасилование. Хирон. Деметрий".}
      Марк
      Как! Таморы распутные сыны
      Виновники кровавого злодейства?
      Тит
      Magni Dominator poli,
      Tarn lentus audis scelera? Tarn lentus vides?
      {Великий властелин мира, столь терпеливо
      внемлешь ты злодействам? Столь терпеливо
      взираешь на них?}
      Марк
      Брат, успокойся, хоть и знаю я:
      Здесь на земле начертано довольно,
      Чтоб возмутить кротчайшие умы
      И громкий вопль исторгнуть у младенцев.
      Мой брат, Лавиния, - все на колени!
      И ты, мой мальчик, в ком надежду видит
      Наш римский Гектор! - Поклянемся все,
      Как Юний Брут с отцом и мужем жертвы
      Насилия - Лукреции невинной,
      Что будем мы осуществлять упорно
      Жестокую злодеям-готам месть,
      Что мы их кровь увидим иль умрем
      С позорной мыслью, что не отомстили.
      Тит
      Все это так, когда б я знал как взяться;
      Но, медвежат затронув, берегись:
      Проснется матка их, тебя почуяв,
      Со львом в союзе, на спине валяясь,
      Заигрываньем усыпит его
      И сделает тогда, что пожелает.
      Марк, ты неопытный охотник: брось!
      Я медный лист возьму и острой сталью
      На нем слона вот эти напишу
      И сохраню их. Северные ветры
      Песок развеют, как листы Сивиллы,
      И где ж урок твой? - Что ты скажешь, мальчик?
      Люций Младший
      Скажу я, дед, что, будь мужчиной я,
      И матери их спальня не укрыла б
      Рабов негодных римского ярма.
      Марк
      Да, мальчик мой! Так делал твой отец
      Не раз для родины неблагодарной.
      Люций Младший
      И я так сделаю, коль буду жив.
      Тит
      Пойдем со мной, и в оружейне, Люций,
      Я снаряжу тебя; затем, мой мальчик,
      Снесешь ты сыновьям императрицы
      Мной предназначенные им подарки.
      Пойдем, пойдем. Исполнишь порученье?
      Люций Младший
      Да, дедушка, всадив им в грудь кинжал.
      Тит
      Нет, мальчик, научу тебя другому.
      Ступай же, дочь. - Марк, присмотри за домом,
      Идем мы подвизаться при дворе;
      Да, право так, и примут нас с почетом.
      Тит, Лавиния и Люций Младший уходят.
      Марк
      О небо! Слыша праведника стоны,
      Не тронешься, не сжалишься над ним?
      Марк, будь ему, безумному, опорой!
      На сердце больше шрамов у него,
      Чем на щите его зарубок вражьих.
      Но столь он праведен, что мстить не станет.
      О небо, за Андроника отмсти!
      (Уходит.)
      СЦЕНА 2
      Рим. Зала во дворце.
      Входят с одной стороны - Арон, Деметрий и Хирон, с другой
      Люций Младший и слуга, несущий связку оружия с написанными
      на нем стихами.
      Хирон
      Деметрий, вот сын Люция пришел;
      Какое-то принес он порученье.
      Арон
      Безумен дед, безумно порученье.
      Люций Младший
      От имени Андроника смиренно
      Приветствую я, принцы, вашу честь.
      (В сторону.)
      И у богов вам гибели молю.
      Деметрий
      Благодарю. Что у тебя за новость?
      Люций Младший
      (в сторону)
      Что вас разоблачили - вот вам новость,
      Как злых насильников.
      (Громко.)
      Не обессудьте;
      Мой дедушка послал через меня
      Вам лучшее оружье от себя,
      Им жалуя в вас юношей достойных,
      Надежду Рима, - как велел сказать,
      Я так и говорю, - чтоб ваша милость
      В подарках этих в случае нужды
      Имела все оружье и доспехи.
      С тем вас оставлю,
      (в сторону)
      подлецов кровавых!
      Люций Младший и слуга уходят.
      Деметрий
      Что это? Свиток; весь кругом исписан!
      Прочтем...
      (Читает.)
      "Integer vitae, sceleris que purus,
      Non eget Mauri jaculis, nec arcu".
      {"Тот, кто живет честно и чужд беззакония,
      не нуждается ни мавританских копьях, ни в луке".}
      Хирон
      Стих из Горация; знаком он мне:
      В грамматике читал его когда-то.
      Арон
      Стих из Горация, он самый, точно.
      (В сторону.)
      Однако вот что значит быть ослом!
      Здесь не до шуток! Их разоблачив,
      Старик им шлет оружье со стихами,
      Разящими помимо их сознанья.
      Будь хитрая императрица наша
      Сейчас здорова, сразу бы она
      Андроника затею оценила,
      Но надо дать покой ей в беспокойстве.
      (Громко.)
      Арон
      Ну, принцы, не счастливая ль звезда
      В Рим привела нас, иноземцев пленных,
      Чтоб возвести на эту высоту?
      Не счастье ль было - у ворот дворца
      Трибуну вызов бросить перед Титом?
      Деметрий
      Не счастье ль видеть, как вельможа важный,
      Заискивая, шлет подарки нам?
      Арон
      Иль оснований нет к тому, Деметрий?
      Не дружески ль вы с дочкой обошлись?
      Деметрий
      Пусть тысяча б красавиц римских пала.
      Затравлена, чтоб утолить нам страсть.
      Хирон
      В желанье том - любовь и милосердье.
      Арон
      Нет только матери - сказать; аминь.
      Хирон
      Сказала б то же, будь их двадцать тысяч.
      Деметрий
      Пойдем и станем всем богам молиться
      За матушку в мученьях родовых.
      Арон
      (в сторону)
      Чертям молитесь, - боги нас забыли.
      За сценой трубы.
      Деметрий
      Что трубы цезаря нам возвещают?
      Хирон
      Рожденью сына радуется он.
      Деметрий
      Тсс... Кто идет?
      Входит кормилица с черным ребенком на руках.
      Кормилица
      День добрый, принцы.
      Вы не видали, где Арон-арап?
      Арон
      Раб, или господин он, иль никто,
      Вот здесь Арон: что нужно от Арона?
      Кормилица
      О дорогой Арон, мы все погибли!
      Спасай, иль горе вечное тебе!
      Арон
      Ну, что еще тут за концерт кошачий?
      Что кутаешь и тискаешь в руках?
      Кормилица
      Что скрыть хотела бы от взоров неба,
      Императрицын стыд, бесчестье Рима!
      Ах, принесла она, ах, принесла.
      Арон
      Что? И куда?
      Кормилица
      Куда? В постель! Ребенка!
      Арон
      Дай бог ей счастья. Кто ж ей послан богом?
      Кормилица
      Да черт.
      Арон
      Ну что ж! Мать чертова она!
      Счастливый вывод.
      Кормилица
      Выводок дурной
      Неладный, черный, гадкий, будто жаба,
      Среди породы белой наших стран.
      Императрица шлет тебе твой оттиск,
      Чтоб острием кинжала окрестить.
      Арон
      Черт побери! Чем черный цвет так плох?
      Морданчик милый, славненький цветочек!
      Деметрий
      Что сделал ты, подлец?
      Арон
      Тебе того не переделать.
      Хирон
      Бед матери наделал.
      Арон
      Ее лишь матерью я сделал.
      Деметрий
      И этим, чертов пес, ей бед наделал.
      Будь проклят выбор мерзостный ее!
      Проклятье дьявольскому порожденью!
      Хирон
      Он жить не должен.
      Арон
      Нет, он не умрет.
      Кормилица
      Так надлежит, Арон: так мать желает.
      Арон
      Как - надлежит? Так пусть никто другой,
      Сам плоть и кровь свою предам я смерти.
      Деметрий
      Я головастика проткну мечом.
      Дай мне его: покончу с ним я скоро.
      Арон
      Скорей я выпущу тебе кишки.
      (Берет ребенка у кормилицы и обнажает меч.)
      Прочь, подлецы! Убить хотите брата?
      Но светочами я клянусь небес,
      Сиявшими, когда зачат был мальчик,
      Тот под мечом моим умрет, кто тронет
      Наследника и первенца Арона!
      Вам говорю, юнцы: ни Энкелад
      С исчадьями грозящими Тифона,
      Ни славный сам Алкид, ни бог войны
      Его не вырвут из отцовских рук.
      Мальчишки, выбелены вы, как стены,
      Как вывески кабачные, пестры!
      Цвет черный лучше всех других цветов:
      Он отвергает все цвета другие.
      Не обелить всем водам океана
      Вовеки черных лебединых лап,
      Хоть он их омывает непрестанно.
      Скажи императрице, - я не мальчик:
      Свое возьму; пусть делает как знает.
      Деметрий
      Ты хочешь госпожу свою предать?
      Арон
      То госпожа моя, а это - сам я;
      Подобье юности моей и сила.
      Я это миру предпочту всему,
      Я это миру вопреки спасу,
      Иль поплатиться вам придется в Риме.
      Деметрий
      Осрамлена навеки этим мать.
      Хирон
      Рим заклеймит ее позор презреньем.
      Кормилица
      И в гневе цезарь обречет на смерть.
      Хирон
      При мысли о бесчестье я краснею.
      Арон
      В том преимущество всех вас, красавцев:
      Коварный цвет! Он краской выдает
      Поступки скрытые и тайны сердца!
      Вот паренек, окрашенный иначе:
      Плутишка улыбается отцу,
      Как будто молвя: "Старина, я твой".
      Он брат ваш, принцы: той же кровью вскормлен,
      Которая дала вам прежде жизнь;
      Из той же заключавшей вас утробы
      Освободясь, явился он на свет;
      Так, он ваш брат с вернейшей стороны,
      Хоть на лице мою печать он носит.
      Кормилица
      Арон, что я скажу императрице?
      Деметрий
      Решай, Арон, что делать надлежит:
      Мы под твоим подпишемся решеньем.
      Спаси дитя так, чтоб мы все спаслись.
      Арон
      Присядем и давайте все обсудим.
      Нам с сыном лучше быть настороже:
      Садитесь-ка подальше, и давайте
      Про безопасность нашу толковать.
      Они садятся.
      Деметрий
      А сколько женщин видело ребенка?
      Арон
      Так, молодцы! Когда мы все в ладу,
      Ягненок я; но лишь заденьте мавра,
      Ни бешеный кабан, ни львица гор,
      Ни океан, вздымающийся бурно,
      С неистовством Арона не сравнятся.
      Но кто ж ребенка видел? Отвечай!
      Кормилица
      Корнелия-повитуха, я сама,
      Да кто ж еще? - Одна императрица.
      Арон
      Императрица, бабка, ты сама...
      Хорош секрет, коль третьего в нем нет.
      Ступай скажи о том императрице.
      (Закалывает кормилицу.)
      Куви! Куви!
      Вот так визжит пред вертелом свинья.
      Деметрий
      Что ты, Арон! Зачем ты это сделал?
      Арон
      Принц, осторожностью поступок вызван.
      В живых оставить - выдала бы нас
      Болтливым длинным языком. Нет, принцы!
      Узнайте же намеренье мое:
      Мулей, земляк мой, близко здесь живет;
      Его жена вчера лишь разрешилась.
      Дитя - в нее и белое, как вы.
      Дав золота жене, вы с ним столкуйтесь
      И расскажите все подробно им:
      Как через то возвысится ребенок,
      И цезаря наследником он станет
      За моего, подмененного им,
      Чтоб успокоить при дворе грозу;
      И пусть с ним цезарь нянчится, как с сыном.
      Смотрите, принцы, я ей дал лекарство,
      (показывая на кормилицу)
      А вы устройте похороны ей;
      Поля вблизи, вы ловкие ребята.
      Покончив с этим, не теряйте время,
      Сейчас же присылайте бабку мне.
      А раз кормилицу и бабку сбудем,
      Пусть женщины болтают что хотят.
      Хирон
      Ты тайны, вижу, на ветер не бросишь,
      Арон.
      Деметрий
      За мать и за вниманье к ней
      Премного мы обязаны тебе.
      Деметрий и Хирон уходят, унося тело кормилицы.
      Арон
      Теперь быстрее ласточки я - к готам:
      Пристроить там сокровище мое
      И Таморы друзей увидеть тайно.
      Я унесу тебя, мой толстогубый;
      Ведь это ты толкнул пас на уловки.
      Кормиться будешь ягодами ты,
      Кореньями, плодами, творогом,
      Сосать козу, и жить в пещере будешь,
      И станешь воином и полководцем.
      (Уходит.)
      СЦЕНА 3
      Площадь.
      Входит Тит, неся стрелы, к концам которых прикреплены записки
      с ним Марк, Люций Младший и другие патриции
      (Публий, Семпроний и Кай) с луками.
      Тит
      Сюда, мой Марк, сюда. - Друзья, вот здесь.
      Ну, покажи свою стрельбу мне, мальчик.
      Потуже натяни, - достигнет цели.
      Terras Astraea reliquit {Астрея покинула землю.}.
      Марк, помнишь ты - она бежала, скрылась.
      Ну, примемся за дело. Вы, друзья,
      Измерьте океан, закиньте сети:
      Поймаете ее, быть может, в море,
      Хоть там не больше правды, чем на суше.
      Нет, Публий и Семпроний, вы должны
      Лопатою и заступом рыть землю
      И прорубиться в самый центр ее;
      А вступите в Плутоново владенье,
      Не откажите передать прошенье;
      Сказать, что помощи и правосудья
      Старик Андроник просит у него,
      Что страждет он в неблагодарном Риме.
      О Рим! Тебя несчастным сделал я
      В тот час, как отдал голоса народа
      Тому, кто ныне так жесток ко мне.
      Ступайте и внимательнее будьте,
      Военные суда все обыщите:
      Преступный цезарь мог сослать ее
      И правды ищем мы, что ветра в поле.
      Марк
      О Публий мой, не тяжело ли видеть
      В таком расстройстве дядю твоего?
      Публий
      И потому, отец, и днем и ночью
      Нам следует заботиться о нем
      И потакать причудам всем его,
      Пока не сыщем средства к исцеленью.
      Марк
      Друзья, его скорбям нет исцеленья.
      Соединимся с готами; войной
      Отплатим Риму за неблагодарность
      И Сатурнину лживому отмстим.
      Тит
      Ну что же, Публий? Что, друзья мои?
      Вы не нашли ее?
      Публий
      Нет, но Плутон велел тебе сказать,
      Что просьбу о возмездье ад исполнит;
      Астрея же так занята на небе
      С Юпитером иль где-нибудь еще,
      Что подождать еще тебе придется.
      Тит
      Увы, меня отсрочками он кормит!
      Я в огненное озеро нырну
      И вытащу ее из Ахерона.
      Марк, лишь кустарник, а не кедры мы;
      Костяк наш сделан не под стать циклопам.
      Но мы - металл, мы сталь вплоть до спины,
      Хоть от обид спина разбита, гнется.
      И если правды нет в аду, ни здесь,
      Мы к небу обратимся: пусть нам боги
      Для мщенья правосудье ниспошлют.
      За дело! Ты стрелок хороший, Марк.
      (Раздает им стрелы.)
      Ad lovem - это вам; вот - ad Apollinem;
      Ad Martem - для меня;
      {Юпитеру... Аполлону... Марсу.}
      Меркурию, Палладе это, мальчик;
      Сатурну это, Кай, не Сатурнину:
      Ты б на ветер пустил свою стрелу.
      Когда скажу я, Люций, Марк, - стреляйте!
      Поверьте, я обдуманно писал:
      Мной из богов никто не обойден.
      Марк
      Друзья, пускайте во дворец все стрелы:
      Мы цезаря в гордыне уязвим.
      Тит
      Теперь стреляйте!
      Они стреляют.
      Славно, Люций! В лоно
      Ты Девы угодил: теперь - в Палладу.
      Марк
      Брат, целюсь я на милю за Луну;
      Твое письмо уж получил Юпитер.
      Тит
      О Публий, Публий, что же ты наделал?
      Смотри, смотри, ты рог отбил Тельцу.
      Марк
      Брат, вот потеха: выстрелил наш Публий,
      И Бык, задетый, Овна так боднул,
      Что во дворец рога бараньи сбросил.
      Кто ж их нашел? Подлец императрицын.
      Она же - рассмеялась и велела
      Их цезарю в подарок поднести.
      Тит
      В час добрый! Дай бог радость государю!
      Входит деревенский парень, неся корзину с парой голубей.
      Весть! С неба весть! Вот почта, Марк, пришла!
      Что нового, приятель? Нет ли писем?
      Добьюсь ли правды? Что сказал Юпитер?
      Парень
      Кто? Палач Питер? Он говорит, что разобрал виселицу, потому что молодчика будут вешать не раньше будущей недели.
      Тит
      Я спрашиваю тебя: что сказал Юпитер?
      Парень
      Виноват, сударь! С господином Юпитером я не знаком; отродясь не выпивал с ним.
      Тит
      Как, плут, разве ты не разносишь письма?
      Парень
      Сударь, я разношу только своих голубей.
      Тит
      Как, разве ты не явился с небес?
      Парень
      С небес? Виноват, сударь, никогда там не был. Упаси боже, я не такой смельчак, чтобы в мои молодые годы торопиться на небо. Я иду со своими голубями к народному т_р_е_п_у_н_у, чтобы уладить ссору между моим дядей и одним из и_м_п_е_р_ь_я_л_ь_с_к_и_х слуг.