Однако не всякое учение и наука идут впрок. Проявляя типичное для XVIII в. вольнодумство, Юнг напоминает о не в меру ретивых поклонниках отцов церкви, которые противопоставляли авторитет последних самому священному писанию. Точно так же слишком рьяные поклонники классических образцов утверждали непререкаемость классиков вопреки разуму. Нет спора, что классики создавали прекрасные произведения, но их пример нужен лишь тем, кто неспособен сам творить. Тем не менее Юнг полон уважения к классикам. "Науке мы благодарны, гения почитаем. Ученость дает удовлетворение, гений радость; первая просвещает, второй вдохновляет, ибо сам вдохновлен; гений дар небес, знание - от человека. Наука возвышает над низшими и безграмотными; гений возвышает над образованными и воспитанными. Ученость это заимствованное знание, гений - знание внутреннее, наше собственное" {Ibid, p. 222.}.
      Афоризмы Юнга представляют собой продуманную систему отношения к художественному творчеству. Его взгляды предопределили совершенно новое отношение к искусству и художникам. Юнг - горячий поборник прокладывателей оригинальных путей в искусстве. Если люди проникнутся уважением к творцам оригинального, окажут им должную поддержку, поэты и художники нового времени будут достойными стоять в одном ряду с древними и станут им серьезными соперниками. Юнг призывает к творческой смелости. "Таланты, не проверенные опытом, остаются неизвестными" {Ibid., p. 230.}. Перефразируя Ф. Бэкона, Юнг призывает современников: "Мы должны приложить больше усилий, чем мы делали, и только тогда мы сможем добиться большего успеха, чем ожидали" {Ibid., p. 231.}. В науке Бэкон, Бойль, Ньютон, в поэзии Шекспир и Мильтон показали возможность достижения величайших высот.
      И вот характеристика одного из этих гениев, подготовленная всем предшествующим рассуждением: "Шекспир не подливал воды в свое вино, не унижал своего гения безвкусным подражанием. Шекспир дал нам Шекспира, и даже самый прославленный из древних авторов не дал нам больше! Шекспир не сын их, а брат; он равен им, несмотря на все свои недостатки. Вы считаете, что это слишком смело? Тогда подумайте, чем восхищается весь мир у древних? Не тем, что у них мало недостатков, а тем, сколь многи и как ярки их красоты; и если Шекспир равен им (а в этом не может быть сомнения) в том, чем восхищают они, тогда Шекспир столь же велик, как и они" {Ibid., p. 233.}.
      Итак, Шекспир провозглашен равным по величию самым прославленным поэтам древности. При этом, однако, Юнг еще не освободился от типичного для его времени мнения о "недостатках" Шекспира, заключавшихся в несоблюдении им трех единств в драме. Набожность Юнга заставляет его отметить у Шекспира и отступления от христианской морали. Это выражено в несколько двойственной форме: "Честный язычник, читая некоторые из наших прославленных сцен, может быть серьезно озабочен, увидев, что наши обязанности по отношению к религии природы были отменены христианством" {Ibid., р. 234.}. Вообще религиозная струя в "Рассуждениях..." Юнга пробивается все время, что естественно связано с интуитивизмом автора.
      Возвращаясь к дилемме "ученость и гений", Юнг противопоставляет в этом отношении Шекспира и Бена Джонсона, в сущности, развивая мысль Джона Драйдена {См.: А. Аникст. Оценка Шекспира английской критикой второй половины XVII в. - В сб.: "Классическое искусство Запада". М, 1973, с. 160.}. "Джонсон в серьезной драме в такой же мере подражателен, в какой Шекспир оригинален. Его большая ученость так же, как большая сила Самсона, была в ущерб ему самому. Слепой в отношении природы трагедии, он обрушил на свою голову всю античность и оказался погребенным под нею; не видно ни самого Джонсона, ни даже его излюбленных (но также и убитых) древних авторов; ибо что придает блеск историку, то затемняет поэта; "Трагедия "Катилина" могла бы стать хорошей пьесой, если бы о Катилине не писал Саллюстий" {Edward Young. Op. cit., p. 234.}.
      Будь Шекспир столь же учен, как Джонсон, он не смог бы писать так хорошо. Ученость подавила бы его дарование. Но если он и уступал своему эрудированному современнику в книжных познаниях, то это не означает отсутствия всякого знания вообще. "Пожалуй, он был настолько образован, насколько того требовало его драматическое искусство; каких бы иных знаний ему не хватало, он вполне освоил две книги, неизвестные многим широко начитанным людям, хотя это такие книги, которые могут погибнуть лишь в огне страшного суда, - книга природы и книга человека. Их он знал наизусть, и многие страницы из них вписал в свои бессмертные творения. Вот те источники, откуда вытекает Кастальский ключ оригинального творчества" {Edward Young. Op. cit, p. 234.}.
      Оставляя в стороне оценки других английских писателей, содержащиеся в "Рассуждениях..." Юнга, вернемся еще к вопросу о качествах, которые он считает основными для гения. Хотя речь все время идет об оригинальности в художественном творчестве, тем не менее качества, необходимые для формирования гения, принадлежат не сфере искусства, а самой жизни и относятся к сфере философии и морали.
      Беда многих людей в том, что они не сознают собственных возможностей. Чтобы создать нечто самостоятельное, человеку нужно следовать двум золотым правилам этики, которые имеют не меньшее значение и для искусства. Первое из этих правил гласит: "Познай самого себя. Мы можем сказать о себе то, что Марциал говорит о дурном соседе:
      Nil tarn prope, proculque nobis.
      {Никто так не близок и вместе с тем
      так далек от нас (лат.).}
      Поэтому погрузись глубоко в себя; познай глубину, пределы, склонности и полную силу твоей души; войди в интимные отношения с чуждым существом, которое сидит в тебе; возбуждай и береги любую искорку интеллектуального света и тепла, подавленную прежним небрежением или таящуюся среди тупой темной массы повседневных мыслей; собрав их в единое целое, дай подняться твоему гению (если он есть у тебя), как солнце поднимается из хаоса" {Edward Young. Op. cit., p. 226.}.
      Второе правило - "Уважай себя" - Юнг поясняет так: "Не допускай, чтобы примеры величия или авторитеты подавляли твой разум и рождали в тебе неуверенность в себе. Уважай себя настолько, чтобы предпочитать естественно возросшее в твоем уме богатейшему ввозу извне: такие заимствованные богатства обедняют нас. Человек, уважающий себя именно так, убедится вскоре во всеобщем уважении к себе" {Ibid., p. 227.}. Только такой писатель является автором в подлинном смысле слова: "он мыслит и создает, тогда как другие, заполняющие печать, при всей своей плодовитости и учености (говорю это с полным уважением) только читают и пишут" {Ibid.}.
      Что и говорить, прекрасное определение оригинальности! Быть самим собой, познать себя, исследовать собственные душевные и интеллектуальные возможности, испробовать их на деле, не смущаясь мнениями предшествующих авторитетов! Остается лишь добавить, что первое и главное из этих двух правил было до Юнга сформулировано Шефтсбери в его эссе "Солилоквия, или Совет автору". Нет сомнения в том, что Юнг хорошо знал сочинения Шефтсбери. Но Шефтсбери тоже не был первым, кто установил это золотое правило. Оно, как известно, восходит к Сократу, и Шефтсбери в своем эссе приводит ряд ссылок на классических авторов, настойчиво повторявших эту формулу. Персии: "Не ищи себя вовне"; Гораций: "Здраво судить - вот к искусству писателя ключ и начало. // В мыслях наставят тебя Сократовой школы писанья"; Петроний: "Науки строгой кто желает плод увидеть, // Пускай к высоким мыслям обратит свой ум..." {Цит. по кн.: Шефтсбери. Указ. соч., с. 530-531.}.
      Оригинальность отнюдь не предполагает невежества или отказа от богатейшего духовного наследия человечества.
      Требование самостоятельности мысли и оригинальности творчества имело в XVIII в. вполне определенный смысл. Речь шла о засилии классицистской догмы, требовавшей беспрекословного следования образцам античности в ущерб современным вкусам и понятиям, что препятствовало творческому развитию поэзии и искусства. В середине XVIII в. назрела потребность в сломе классицистских канонов. Они, правда, еще долго сохраняли силу, но бездумная вера в них была подорвана. Юнг сыграл в этом выдающуюся роль. Его "Рассуждения об оригинальности произведений" получили широкую известность в Англии. Пожалуй, еще большую популярность они приобрели в Германии, где за короткий срок появилось три перевода этого эссе. Юнг оказал большое влияние на Гердера и Гете. Понятие о гении легло в основу программы движения "бури и натиска" в Германии, представители которого провозгласили себя гениями. Семидесятые годы XVIII в. в Германии именуются не только периодом "бури и натиска", но и периодом гениев.
      Одновременно с огромным влиянием на литературное движение Юнг оказал влияние и на шекспировскую критику. И то, и другое шло в одном русле. Шекспир стал знаменем нового литературного направления, в нем увидели писателя, свободного от рабского преклонения перед авторитетом классической древности, образец гения, свободно следующего внутренним побуждениям своей творческой души. В его произведениях стали обнаруживать прямой результат глубокого проникновения в собственный внутренний мир. Познав себя, Шекспир оказался способным открыть душевный мир других людей. Это стало аксиомой последующей шекспировской критики.
      Юнг положил начало решительному перелому в отношении к Шекспиру. До него и даже некоторое время после появления "Рассуждений об оригинальности произведений" было принято в лучшем случае уравновешивать достоинства и недостатки драм Шекспира. После эссе Юнга критики все больше стали отыскивать красоты Шекспира, меньше обращали внимания на так называемые "недостатки", а со временем главным занятием критики стало раскрытие достоинств Шекспира как глубочайшего знатока человеческой природы. Произошло это не сразу, о чем можно судить хотя бы по знаменитому предисловию С. Джонсона к сочинениям Шекспира (1765), в котором глава английской просветительской критики еще отдает дань традиции выявлять неправильности Шекспира, хотя в целом уже признает его писателем, принадлежащим к разряду классиков {См.: А. Аникст. С. Джонсон о Шекспире. - В сб.: "Классическое искусство Запада". М., 1971, с. 22-31.}. Юнг, как мы знаем, лишь глухо упомянул о недостатках Шекспира. Современники и ближайшее поколение читателей усвоили, благодаря ему, что Шекспир был гений и, следовательно, стоял на той высоте, которая требует в первую очередь поклонения. Юнг был одним из тех, кто положил начало безоговорочного почитания Шекспира.
      ПУШКИН И ШЕКСПИР
      А. Штейн
      Не будем ни суеверны, ни односторонни
      как французские трагики; но взглянем
      на трагедию взглядом Шекспира.
      А. Пушкин
      Сопоставление двух великих художников - вещь сложная и рискованная. Для того чтобы оно не было произвольным, нужно подойти к нему исторически.
      Пушкина отделяют от Шекспира не просто два столетия. Это люди разных эпох. Их сформировали разные национальные условия. Они представляют различный уровень общественной мысли, опираются на разные художественные традиции.
      Шекспир - поэт заката Возрождения, когда в жестокой драматической борьбе столкнулся уходящий феодально-патриархальный мир и складывающаяся абсолютистская цивилизация, чреватая уже многими пороками нарождающегося буржуазного общества.
      Пушкин жил после Великой Французской революции, которая знаменовала окончательное установление буржуазных отношений в Европе. Он жил в крепостнической России. Победоносное завершение Отечественной войны вызвало высокий подъем национального самосознания. Приобщившиеся к передовым идеям Запада, "лучшие люди из дворян" (Ленин) не только размышляли о судьбах родины, но и подняли знамя политической борьбы против самодержавия.
      К последнему десятилетию жизни Пушкина относится рост значения средних сословий - чиновничества и мещанства. В России крепли буржуазные отношения.
      Время Шекспира - вершина расцвета драматической формы. Трагедия была в ту эпоху жанром, в котором с особой силой и величием отразилась борьба уходящего и нарождающегося мира.
      Начало XIX в. - время Пушкина было эпохой высокого расцвета лирики в основных европейских странах, но на горизонте виднелся уже расцвет повести и романа, прозаических жанров, отражающих отношения буржуазной эпохи.
      Пушкин писал драмы, поэмы, повести, романы. Но прежде всего он - лирик. Как и Гете, Пушкин был величайшим лирическим поэтом, и его лирика является зенитом в развитии этого рода литературы.
      Как видим, многое отделяет великого русского поэта от великого английского драматурга.
      И тем не менее между ними есть глубокое кровное родство; пушкинский реализм во многих отношениях близок к реализму шекспировскому. Пушкин смог сохранить и развить многие его прогрессивные тенденции.
      ЧТО ОТДЕЛЯЕТ И ЧТО СБЛИЖАЕТ ПУШКИНА С ШЕКСПИРОМ?
      Пушкин развивался как художник чрезвычайно быстро. За свою короткую творческую жизнь он прошел тот путь, который европейская литература прошла в течение двух столетий. Он синтезировал в своем творчестве различные направления, разные тенденции.
      Пушкин сложился как художник и мыслитель под сильным воздействием французского классицизма XVII в. и просветительской литературы века XVIII. Он унаследовал от французского классицизма стройность и гармонию, строгость и точность, совершенство внешней отделки. Глубоко воспринял Пушкин ироническую и шутливую, блещущую умом и остроумием литературную манеру эпохи Просвещения; она навсегда стала составным элементом его собственного стиля.
      Пушкин прошел и через романтизм, который внес в литературу "душу и сердце", и одновременно со своими западноевропейскими современниками пришел к реализму, отражающему сложные и трагические противоречия XIX в. Как ни мало похоже творческое развитие Пушкина на творческий путь Шекспира, оно своеобразно приближало его к британскому гению, влекло к его глубокой художественной системе. Как это происходило?
      Пушкин формировался в атмосфере вольнолюбивых настроений, связанных с подготовкой восстания на Сенатской площади.
      Открытая враждебность к консервативной Европе, политике Александра I и "Священному союзу", вера в то, что революционный взрыв произойдет в ближайшее время, составляли основу его политических взглядов в начале 20-х годов.
      С жадным вниманием и горячим сочувствием следил Пушкин за борьбой итальянских карбонариев, движением греческих повстанцев, сражавшихся за освобождение родины от власти феодальной Турции, восстанием полковника Риэго в Испании.
      В 1823 г. Пушкин начинает понимать, что эти заговоры и восстания, которым он так горячо сочувствовал, глашатаем которых он себя считал, обречены на поражение, ибо не получают поддержки больших общественных сил, поддержки народа.
      Разочарование в результатах своей революционной проповеди Пушкин выразил в знаменитом стихотворении "Свободы сеятель пустынный...":
      Свободы сеятель пустынный,
      Я вышел рано, до звезды;
      Рукою чистой и безвинной
      В порабощенные бразды
      Бросал живительное семя
      Но потерял я только время,
      Благие мысли и труды.
      В этот переломный момент своего духовного развития Пушкин нашел единственно возможный выход - обращение к народной жизни.
      Разочарование в перспективах революционной борьбы, которой были отданы симпатии поэта, привело его к мысли о необходимости согласовать свои субъективные устремления с объективным ходом развития действительности. Но для этого надо было эту действительность знать.
      И как мыслитель, и как художник Пушкин был охвачен пафосом широкого и беспристрастного познания жизни. И в этом великой опорой стал для него Шекспир.
      Шекспировские принципы изображения жизни в наибольшей степени отвечали теперь устремлениям Пушкина.
      Шекспировское отношение к жизни стало не только его творческой программой, но и основой мировоззрения Пушкина, всей его жизненной философии.
      Порой пылкая и страстная натура поэта опрокидывала эту избранную им жизненную позицию, но в основном и главном он следовал шекспировскому принципу, который заключался в глубоком и чуждом всякой предвзятости проникновении в жизнь и бесстрашном реальном отражении борьбы великих общественных сил.
      Пушкин отбрасывал все субъективное, беспочвенное, одностороннее, он хотел в самой действительности найти силы, противостоящие духовному и физическому рабству.
      В доказательство этого шекспиризма мировоззрения Пушкина приведем только один пример.
      Пушкин тяжело и мучительно воспринял известие о казни и ссылке декабристов, тех, кого он называл "друзья, братья, товарищи" {А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. X. М., 1966, с. 211.}.
      Но и на эту историческую трагедию он хотел взглянуть глазами человека, стоящего на позиции великой шекспировской объективности.
      "Не будем ни суеверны, ни односторонни - как французские трагики; но взглянем на трагедию взглядом Шекспира" - эти слова были сказаны им именно по поводу исхода восстания {Там же, с. 200.}.
      Стремление стоять на почве действительности, идти к познанию исторической необходимости становится источником реалистических завоеваний Пушкина.
      Как и Шекспир, он обращается не только к народной жизни, но и к народному творчеству - песням, легендам, преданиям народа, ко всему, в чем отразилось народное сознание и что просветители игнорировали или рассматривали как проявление народного невежества.
      В этой близости Пушкина к поэтическому миру народа снова выступило его сходство с Шекспиром, чье искусство опирается на народную драму и впитало в себя песни, баллады, пословицы, изречения народа.
      Белинский называл Пушкина "человеком предания". Вдумаемся в это определение. Великий критик хотел сказать им, что поэт не пренебрегал традицией, опирался на народные представления и народную фантазию, преобразившую и поэтически переосмыслившую исторические факты.
      В этом смысле "человеком предания" был и Шекспир, также исходивший из традиционных представлений народа.
      Взятое в широком историческом плане, искусство Пушкина, вместе с искусством Гете и отчасти Шиллера, завершает ту полосу в развитии реализма, которая началась в эпоху Возрождения и одним из наиболее ярких представителей которой был Шекспир. Это реализм, дающий поэтическое изображение прекрасного человека, проникнутый верой в его силы и возможности, раскрывающий богатство человеческого духа, утверждающий веру в торжество жизни.
      Исторической почвой такого искусства было поступательное развитие человечества, его победа над темными силами средневековья. Это был период формирования наций, роста национального самосознания, пробуждения к исторической жизни новых широких слоев человечества, период рождения яркой индивидуальности.
      Художник Возрождения, Шекспир жил в эпоху, когда падали старые религиозные догмы и человечество выходило из тьмы средневековья. Перед ним раскрывался мир. Распад феодальных связей освобождал человеческую личность, ее разум, волю и энергию. Личность эта обращалась к осуществлению своих земных стремлений.
      Человек во всей его сложности, силе и величии и во всей неограниченности его возможностей стоял в центре искусства Шекспира. В этом искусстве впервые после античности происходило открытие мира и человека. Именно это определило необычайную свежесть, внутреннюю силу и масштабность шекспировского творчества, определило его поэтический жизнеутверждающий характер.
      На первый взгляд то, что происходило в России эпохи Пушкина, очень не похоже на то, что происходило в шекспировской Англии.
      "Крепостная Россия забита и неподвижна" {В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 23, с. 398.}, - писал об этой эпохе Ленин. Но и в России шел процесс роста личности и освобождения ее от гнета средневековья. Правда, шел он весьма противоречиво.
      Эпоха Петра I положила начало приобщению дворянства к культуре и просвещению.
      Но в XVIII в. эта культура была достоянием только дворянской верхушки, вельмож, стоявших близко к престолу.
      С начала XIX в. к культуре приобщились широкие слои дворянства, возникла дворянская интеллигенция. Интеллигенция эта постепенно осознавала себя мыслящей частью своего народа.
      В кругу тех, кого Ленин называет "лучшие люди из дворян", сложилась прекрасная человеческая индивидуальность. Внутренний мир такой индивидуальности и отразился в лирике Пушкина. Этот вновь народившийся мыслящий и чувствующий человек переживал радость познания родной страны.
      Люди словно впервые увидели красоту, мощь, силу своего народа, его духовные возможности, впервые увидели красоту и своеобразие родной природы, почувствовали гибкость и выразительность языка, созданного народом.
      Этот процесс, происходящий в кругах дворянской интеллигенции, имел отношение к судьбам всего народа, судьбам нации.
      Замечательно сказал об этом Луначарский. "Встал богатырь, силушка по жилочкам так и переливается", - писал он о Пушкине. "Все радует, ибо сильна эта прекрасная юность. В Пушкине-дворянине на самом деле просыпался не класс (хотя класс и наложил на него некоторую свою печать), а народ, нация, язык, историческая судьба" {А. В. Луначарский. Статьи о литературе. М., 1957, с. 143.}.
      Поэзия Пушкина показала личность, которая уже освобождалась от старого феодального гнета, но еще не подпала под влияние нового гнета - буржуазного. Она раскрыла мысли и чувства этой личности, ее свежее и яркое восприятие мира.
      Отношение Пушкина к Шекспиру - классическая тема русского литературоведения. На эту тему написано множество статей и книг {Назовем наиболее значительные из этих работ: М. Н. Покровский. Шекспиризм Пушкина. В кн.: А. С. Пушкин. Сочинения, т. IV. СПб., изд. Брокгауз-Ефрона; Г. О. Винокур. "Борис Годунов". Комментарии. - В кн.: А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений, т. VII. М. - Л., 1935; А. Л. Слонимский. "Борис Годунов" и драматургия 20-х годов. - В кн.: "Борис Годунов" А. С. Пушкина". Л., 1936; Н. П. Верховский. Западноевропейская историческая драма и "Борис Годунов" Пушкина. - "Западный сборник". М. - Л., 1937; М. П. Алексеев. Глава из кн.: "Шекспир и русская культура". М. - Л., 1965. Естественно, что мы в нашей работе опираемся на некоторые положения, выдвинутые нашими предшественниками.}. Мы не претендуем на новое решение этой проблемы.
      И хотим наметить только некоторые новые аспекты и оттенки этого традиционного сопоставления двух великих художников.
      "БОРИС ГОДУНОВ" И ПРОБЛЕМА НАРОДНОЙ ТРАГЕДИИ
      Смысл той реформы русской трагедии, которую осуществлял Пушкин, особенно отчетливо сформулирован им в следующих словах: "...я твердо уверен, что нашему театру приличны народные законы драмы шекспировой, а не придворный обычай трагедии Расина... {А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 165.}
      Пушкин делал свой вывод применительно не только к своему творчеству, но и ко всему развитию русской драмы. В течение XVIII в. и в начале века XIX русские поэты стремились создать трагедию именно на основе классицизма.
      Несмотря на то что некоторым из них удалось выразить прогрессивный гражданский пафос своего времени, никто из этих драматургов не смог написать подлинно великой и подлинно национальной трагедии, какими были трагедии Корнеля и Расина во Франции.
      В основе классицизма лежало преувеличение роли государства, которое отрывалось от других сфер жизни и рассматривалось как воплощение прогресса и законности.
      Во Франции XVII в. эта концепция имела известные основания. Французское дворянское государство играло в этот период прогрессивную роль. Оно возглавляло борьбу против феодального своеволия и способствовало укреплению национального единства.
      Поэтому лучшие трагедии Корнеля и Расина заключали в себе прогрессивную тенденцию и выражали общенациональные стремления.
      В России трагедия развивалась во второй половине XVIII, начале XIX в. Прогрессивная роль русского самодержавия была уже позади. Идеализация дворянского государства могла носить в России только фальшивый и искусственный характер.
      Народная жизнь и реальные народные интересы оставались вне поля зрения автора. Возникла необходимость в такой драматической системе, которая позволила бы отчетливо показать роль народа в исторических событиях. Именно в этом смысле и надо понимать слова Пушкина.
      В истории эстетической мысли немного найдется теоретиков, которые дали бы такую глубокую и сокрушительную критику эстетической системы дворянского классицизма и обоснование реалистической системы Шекспира, какую дал Пушкин. Народность и реализм - вот что привлекало Пушкина к Шекспиру.
      Начнем с рассмотрения вопроса о народности.
      Пушкин понимал народность трагедии многосторонне. Прежде всего он говорил о народности содержания.
      "Что развивается в трагедии? какая цель ее?" - спрашивает Пушкин - и отвечает: "Человек и народ. Судьба человеческая, судьба народная" {А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 632.}.
      Но требуется и иное - трагедия должна быть адресована народу. Творец трагедии народной был образованнее своих зрителей и чувствовал себя с ними свободно. Наоборот, придворный трагик считал себя менее образованным, нежели его публика, он стремился угадать требования утонченного вкуса и впадал в чопорность и смешную надутость. Уже в этом заключается превосходство народного поэта Шекспира над придворным трагиком Расином.
      Пушкин дает и чрезвычайно остроумную и меткую критику знаменитых "трех единств". Ведь самым веским аргументом в их пользу было требование правдоподобия. Защитники правил "трех единств" полагали, что зритель, сидящий во время спектакля на одном месте и находящийся в театре сравнительно короткое время, не поверит, что действие пьесы может переноситься с места на место и растянуться на срок больше двадцати четырех часов.
      Пушкин таким образом опровергает это наивное требование правдоподобия: "Правдоподобие все еще полагается главным условием и основанием драматического искусства. Что если докажут нам, что самая сущность драматического искусства именно исключает правдоподобие? Читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что описываемое происшествие не есть вымысел, но истина. В оде, в элегии можем думать, что поэт изображал свои настоящие чувствования, в настоящих обстоятельствах. Но где правдоподобие в здании, разделенном на две части, из коих одна наполнена зрителями, которые условились etc)" (курсив наш. - А. Ш.). Исходя из этого, Пушкин делает следующий вывод: "Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах - вот чего требует наш ум от драматического писателя" {Там же, с. 212.}.
      Пушкин разбил правила "трех единств" и доказал законность драматической системы Шекспира.
      С шекспиризмом Пушкина связаны и те требования, которые он предъявляет к драматическому писателю: "Что нужно драматическому писателю? Философию, бесстрастие, государственные мысли историка, догадливость, живость воображения, никакого предрассудка любимой мысли. Свобода" {А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 633.}.
      Догадливость, живость воображения помогают проникнуть в историю, угадать и воспроизвести исторические события. Драматический писатель должен быть философом, уметь глубоко понимать и осмысливать государственные и общественные проблемы истории.
      Следуя по пути Шекспира, Пушкин отбрасывает стеснительные правила "трех единств", отбрасывает монотонный и сковывающий александрийский стих и другие обязательные требования классицизма и дает в своей трагедии картину русского исторического прошлого во всей ее правде и естественности.
      Вслед за Шекспиром он показывает и трагические и комические стороны жизни, широко и вольно обрисовывает характеры, изображает народ как важного участника исторических событий.
      Но Пушкин жил на два века позже Шекспира и отражал историю другой страны. Поэтому "Борис Годунов" в ряде существенных моментов отличается от драм Шекспира.
      Шекспир писал хроники, в которых изображал события истории своего отечества.
      Он писал трагедии, менее связанные конкретной исторической канвой и показывающие более обобщенное и сконцентрированное столкновение сил старого и нового, торжество исторической необходимости, прокладывающей себе путь через все встречающиеся препятствия.
      Хроника - историческая драма из прошлого родной страны. Создавая своего "Бориса Годунова", Пушкин избрал для себя в качестве образца именно хроники Шекспира. Да и формально говоря, "Борис Годунов" - историческая драма, посвященная национальному прошлому.
      Но по выявлению роли исторической необходимости "Борис Годунов" ближе к трагедиям, нежели к хроникам.
      Пушкин - представитель сознательного историзма, который был завоеванием именно XIX в. в отличие от стихийного историзма Шекспира.
      Читая Плутарха, Шекспир находил в его книге аналогии с отношениями "верхов" и "низов" в современной ему Англии. Римские стоики и эпикурейцы напоминали ему стоиков и эпикурейцев, которые встречались среди английских аристократов эпохи Ренессанса.
      Плутарх подсказывал Шекспиру такие черты, которые вели его к верному отражению коллизий римской жизни, но отражал он их по аналогии с современностью и отражал стихийно.
      Рождение сознательного историзма было результатом исторического опыта человечества, относящегося к концу XVIII - началу XIX столетия. Этот этап начался Французской революцией и последовавшими за ней наполеоновскими войнами.
      На протяжении одного поколения и перед его глазами произошел сдвиг от Европы феодальной к Европе буржуазной, наглядно осуществлялось движение истории.
      Выводом из этого опыта множества людей был сознательный историзм, понимание того, что меняется жизнь и нравы людей, меняются в связи с изменением этого и их характеры.
      Стремление к конкретному изображению определенной исторической эпохи, к изображению нравов мы находим уже в исторической драме Гете "Гец фон Берлихинген", написанной по образцу шекспировских хроник. Но опыт новой эпохи был запечатлен прежде всего в исторических романах Вальтера Скотта и гениальном романе Мандзони "Обрученные".