АКТ IV

Площадь.

Входят второй купец, Анджело и пристав.

Вы знаете, что с Троицы должны мне,

И я не слишком беспокоил вас;

Не стал бы и теперь теснить, но еду

Я в Персию, и деньги нужны мне.

А потому со мною расплатитесь,

Иль в руки власти вас я передам.

Как раз ту сумму, что я должен вам,

Мне Антифол обязан уплатить.

Сейчас, пред тем, как встретились мы с вами,

Я цепь ему вручил, а в шесть часов

Я должен получить с него и деньги.

Угодно вам пройти со мной к нему?

Я долг верну признательно и честно.

Из дома куртизанки выходят Антифол Эфесский и Дромио Эфесский.

Не надо и ходить: вот он и сам.

(к Дромио)

Схожу я к ювелиру, ты ж купи

Конец веревки мне; хочу жену

И слуг ее попотчевать подарком

За то, что двери заперли мои. —

А, ювелир пришел!.. — Ты все ж поди

И жди меня с веревкой у ворот.

Куплю с такой охотою, как если б

Две тысячи дохода покупал!

(Уходит.)

Как можно вам довериться — я вижу!

Я обещал, что цепь она получит, —

И до сих пор ни вас нет, ни подарка!

Иль вы боялись цепью спутать нас

Уж слишком крепко? Что за осторожность!

Все шутки! Перейдем, однако, к делу.

Вот счет; в каратах здесь указан вес,

И проба цепи, и цена работы;

На два иль три дуката выше сумма

Той, что я должен этому купцу.

Я вас прошу отдать мой долг ему

Теперь же; он совсем готов в дорогу

И ждет лишь денег, чтоб пуститься в путь.

Сейчас при мне такой нет суммы. Сам я

Спешу по делу в город; так пройти

Вы потрудитесь вместе с господином

В мой дом и захватите эту цепь.

Жена сейчас вам за нее заплатит;

А может быть, вернусь уже и я.

Супруге цепь вы сами отдадите?

Снесите вы: я запоздать могу.

Охотно, сударь: ведь она при вас?

Как так — при мне? При вас она должна быть.

За что ж иначе деньги вам платить?

Ну, полно, сударь! Дайте же мне цепь.

Теперь прилив, попутный ветер: время

Как раз отплыть; я задержал его.

Вы не хотите ль этой странной шуткой

Предупредить заслуженный упрек

За то, что не явились к «Дикобразу»?

Затеяв спор, по-бабьи скрыть вину?

Кончайте же; теряю время я.

Вы слышите, торопит он; так цепь…

Отдав жене, свои возьмите деньги.

Ну, будет! Вы ее недавно взяли…

Давайте цепь иль ваш приказ жене.

Фу! В шутке вы уж перешли границы.

Где эта цепь? Показывайте! Ну!

Мои дела не терпят проволочки.

Ответьте же мне, сударь: да иль нет?

Коль нет, я взять его велю под стражу.

Ответить? Вам? О чем вам дать ответ?

О тех деньгах, что мне за цепь должны вы.

Я буду должен, получив ее.

Я дал вам цепь лишь полчаса назад!

Вы не давали! Это уж обида.

Обидно то, что говорите вы,

И подрывает мой кредит торговый.

Ну, пристав, арестуйте же его.

Сейчас. — Во имя герцога, за мною!

Ведь репутацию теряю я!

Платите деньги, или передам,

Иск предъявив, и я вас в руки власти.

Платить за то, чего не получал?

Что ж, арестуйте, коль сошли с ума.

Возьмите плату, пристав: арестуйте. —

Родному брату не простил бы я,

Когда б он стал так нагло издеваться!

Вы слышали? Я арестую вас.

Покуда вам залога не представлю,

Закону должен я повиноваться.19

Но эта шутка обойдется вам

Дороже золота всей вашей лавки.

О сударь! Что в Эфесе есть законы,

Вы убедитесь, к вашему стыду.

Входит Дромио Сиракузский.

Есть, сударь, есть корабль из Эпидамна;

Совсем готов и ожидает только

Хозяина, чтоб паруса поднять.

Я, сударь, уж отнес пожитки наши

На борт; купил бальзама, масла, водки.

Корабль готов, попутный ветер дует

От берегов; хозяина и вас

Ждут моряки, чтобы пуститься в море.

Оно и видно, что купил ты водки!

Какой корабль? Зачем он ждет меня?

Да вы меня искать корабль послали.

Я за веревкой посылал тебя,

Ты, пьяница! Зачем она — ты знаешь.

Для петли? Нам не время в петлю лезть.

Найти корабль меня вы посылали.

С тобой я потолкую на свободе

И дам урок внимания ушам.

Беги, бездельник, прямо к Адриане,

Дай этот ключ, скажи, что в сундуке

Том, что покрыт ковром турецким, спрятан

С дукатами мешок; так пусть пришлет.

Скажи, что я внезапно арестован

И должен дать залог. Ну, раб, беги! —

А мы пока к тюрьме пойдемте, пристав.

Второй купец, Анджело, пристав и Антифол Эфесский уходят.

Какая Адриана? Ах, в том доме,

Где был обед и лезла в жены мне

Грязнуха, трехобхватная кухарка!

Я не пошел бы волею туда,

Да ведь не мы решаем — господа.

(Уходит.)

СЦЕНА 2

Дом Антифола Эфесского.

Входят Адриана и Люциана.

Так соблазнял тебя он, Люциана?

Но что могла заметить ты в глазах:

Серьезность ли иль признаки обмана?

Румянец был иль бледность на щеках?

Как отражали лик его и взоры

Души волненье, сердца метеоры?

Он отрицал твои права над ним.

Из них он не считался ни с одним.

Поклялся, что он чужестранец, путник.

Да, так; он не во всем клятвопреступник.

Тебя любить просила я.

Что ж? Нет?

Моей любви просить он стал в ответ!

Но как?

Звучала пылкой страстью речь,

И, будь честна, могла б она увлечь:

Хвалил красу, мой разум, речь мою…

Уж ты старалась!

Потерпи, молю!

Я не могу, я не хочу; нет боле

Сдержаться сил; хоть языку дам волю.

Ах он урод горбатый и кривой,

С противной рожей, старый и худой,

Порочный, грубый, глупый, неспособный.

С дурною славой и душою злобной!

Но как такого можно ревновать?

С его уходом нечего терять.

Ах! Для меня он будет мил всегда,

Но станет пусть дурным в чужих глазах:

Так птички крик отводит от гнезда;20

Его люблю, хоть брань в моих устах.

Входит Дромио Сиракузский.

Скорей сундук… мешок… он ключ вам дал…

Да отдышись!

Я весь в поту… бежал…

Где господин твой, Дромио? Что надо?

Попал он в Тартар… это хуже ада!

Был сцапан дьяволом в прочнейшей куртке,

Чье злое сердце оковала сталь.

Проклятый дьявол! Жалости в нем нет;

Он лют, как волк, и буйволом одет, —

Тот приятель, чьи приветы и объятья жестки,

Кто на улице хватает, ждет на перекрестке;

Как собака, забегает он туда, сюда

И несчастных в ад таскает раньше дня суда. —

Да говори, в чем дело?

Я не знаю, в чем там дело; господин в тюрьме!

Неужели арестован? Кем предъявлен иск?

Кем предъявлен иск, не знаю, не видал я сам,

Но у буйвола он нынче, я сказал уж вам.

Выкуп вы ему пошлете? Деньги в сундуке.

Достань, сестра.

Люциана уходит.

Понять я не могу,

Как, у кого он может быть в долгу.

Он связан обязательством прямым?

Не связан, а скорей окован он

Какой-то цепью… Слышите вы звон?

Звон цепи?

Да нет, часов! Скорей, прошу я вас:

Я шел, так было два; а вот уж бьет и час.

Часы бегут назад? О, что ты говоришь!

От пристава назад невольно побежишь!

Но время не должник: зачем ему бежать?

Оно банкрот: не может долга мгновению отдать.21

Оно и вор к тому же: случалось вам слыхать,

Как говорят, что время подкралось, словно тать?

Если так и если пристав попадется на пути,

Как же тут не постараться хоть на час назад уйти?

Входит Люциана.

Вот деньги, Дромио: беги, спеши

И приведи скорей его обратно. —

Пойдем, сестра. В смятении души

О нем мне думать больно и приятно.

Уходят.

СЦЕНА 3

Там же.

Входит Антифол Сиракузский.

Кого ни встречу — все со мной знакомы,

Приветствуют, как давние друзья,

И правильно по имени зовут;

Готовы денег дать и приглашают

К себе, за что-то вдруг благодаря.

Один мне предложил набрать товару,

А вот сейчас портной меня зазвал,

Чтоб показать атлас, что им был куплен

На платье мне, и кстати мерку снять.

Заехал я в страну воображенья?

Иль город здесь лапландских колдунов?22

Входит Дромио Сиракузский.

Вот вам, сударь, деньги, которые вы велели принести. А где же образ древнего Адама, вырядившегося по-новому?23

Какие деньги? И какой такой Адам?

Не тот Адам, что когда-то стерег рай, а тот, что ныне сторожит тюрьму, одетый в кожу жирного тельца, заколотого для блудного сына; тот, что шел за вами, как злой дух, и хотел отнять у вас свободу.

Я не понимаю тебя.

Нет? Да ведь это так ясно. Ну, тот контрабас в кожаном футляре; тот, что сажает в свой карман усталых путников, чтобы они отдохнули; жалеет разорившихся людей и доставляет им даровые квартиры, а сам свой досуг употребляет на то, чтобы дубинкой творить более великие чудеса, чем мавр своим копьем?..

Как! Ты говоришь о приставе?

Ну да, о начальнике стражи, чей долг — тянуть к ответу тех, кто не платит долгов; о том, кто заключил, что всем людям хочется спать, и потому готов дать любому постель в местах заключения.24

Ну, ладно, заключи этим свою болтовню. Уходит какой-нибудь корабль ночью? Можем мы уехать?

Как же, сударь! Час назад я докладывал вам, что судно «Поспешность» отплывает ночью; но вас задержал пристав на пароме «Отсрочка», и вот в мешке ангелочки,25 посланные освободить вас.

Ну, малый с толку сбился, как и я!

Мы оба здесь во власти заблуждений.

Спасите нас, святые силы неба!

Входит куртизанка.

Как рада, Антифол, я встретить вас.

Вы отыскали, вижу, ювелира:

Ведь вот та цепь, что обещали мне?

Не искушай! Отыди, сатана!

Сударь, неужели это госпожа Сатана?

Это сам господин черт.

Нет, хуже; это чертова бабушка, явившаяся сюда в образе женщины легкого поведения. От этого и происходит, что когда женщина говорит: «Прокляни меня, господи!», то это все равно как если бы она сказала: «Сделай из меня, господи, женщину легкого поведения!» Ведь в писании сказано, что дьяволы являлись людям в образе легких и светлых ангелов;26 свет происходил от огня, а огонь жжет; следственно, потаскушка также может обжечь: не подходите к ней!

Шутник вы, сударь, как и ваш слуга.

Пойдем ко мне? Дополним наш обед?

Господин мой, если будет жидкое кушанье, так приготовьте длинную ложку.

Почему, Дромио?

Да потому, что кто ест с дьяволом, у того должна быть длинная ложка.27

Отыди, бес! Какой с тобою ужин?

Ты чародейка, как и все твои.

Аминь, аминь, рассыпься, уходи!

Верните перстень, взятый за обедом,

Иль дайте цепь, обещанную мне, —

Тогда уйду и вас смущать не буду.

Другим чертям обрезок ногтя нужен,

Булавка, капля крови, волосок,

Орешек, косточка от вишни; этой —

Дай дорогую цепь!

Побойтесь, господин мой! Не давайте,

А то нас дьявол в цепи закует!

Прошу, отдайте мне кольцо иль цепь;

Надеюсь, обмануть вы постыдитесь,

Исчезни, ведьма! — Дромио, идем!

«Не чваньтесь, дама», — говорил павлин.28

Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский уходят.

Ну, Антифол с ума совсем сошел,

Иначе б так себя он не унизил.

Он взял кольцо, ценой дукатов в сорок,

И обещал дороже цепь взамен;

Теперь же дать не хочет ничего.

Чем объяснить, как не безумьем явным.

И это, и его внезапный гнев,

И за обедом тот рассказ безумный,

Что дома дверь замкнули перед ним?

Жена болезнь его, конечно, знает,

А потому и не впустила в дом.

Мне надо к ней отправиться сейчас же

И рассказать, что, вдруг сойдя с ума,

Ко мне ворвался он и силой взял

Мое кольцо; да, надо так сказать.

Дукатов сорок! Их нельзя терять.

(Уходит.)

СЦЕНА 4

Улица.

Входят Антифол Эфесский и пристав.

Не бойся за меня: не убегу;

Уйду тогда, когда внесу сполна

Тебе всю сумму должного залога.

Моя жена расстроена сегодня

И не поверит так легко слуге,

Что мог быть арестован я в Эфесе.

Да это, правда, трудно и понять.

Входит Дромио Эфесский с веревкой.

Вот мой слуга; принес, должно быть, деньги. —

Ну, как дела? Что я велел, принес?

А вот; уж этого на всех вам хватит.

А деньги где?

Я, сударь, их истратил на канат.

Пятьсот дукатов — на канат, бездельник?

Что? О, за столько я пятьсот куплю.

Да на какой конец ты послан мной?

Купить конец веревки; вот он, нате.

На, получи, вот этим же концом.

(Бьет его.)

О, сударь, будьте терпеливей!

Терпенья надо пожелать мне: ведь невзгоду терплю я.

Ну, ты, сдержи язык.

Если он сдержит свои руки.

Сын потаскухи, бесчувственный негодяй!

Я хотел бы быть бесчувственным, чтоб не чувствовать ваших ударов.

Ты только удары и чувствуешь, как осел.

Я и в самом деле осел; можете убедиться в этом по моим длинным ушам. — Я служу ему с того часа, как родился, и до сих пор ничего не получил за службу из его рук, кроме побоев. Если мне холодно, он согревает меня ударами; если жарко, прохлаждает ими; меня будят пинками, если я заснул; поднимают ими, если сижу, провожают ими, когда ухожу из дому, и встречают, когда возвращаюсь. Я постоянно ношу их на спине, как нищая — своего ребенка; и, когда он искалечит меня, я так и буду с ними ходить за милостыней из дома в дом.

Идем, идем: вот и моя жена.

Входят Адриана, Люциана, куртизанка и Пинч.

Сударыня! Как говорится, respice finem — помните о конце, а еще лучше пророчество попугая: «Берегись конца веревки!»

Да замолчишь ли ты?

(Бьет его.)

Вот видите? Иль не безумен он?

Да, эта грубость выдает его. —

Мой добрый доктор Пинч,29 вы заклинатель:

Верните же бедняге здравый смысл.

Я заплачу вам, сколько захотите.

Как взор его пронзителен и горд!

Заметьте же, как он дрожит в припадке.

Позвольте руку мне — пощупать пульс.

Пощупайте и выслушайте ухом!

(Бьет его.)

Прочь, сатана, вселившийся в него!

Беги, сокройся пред святой молитвой

И в царство тьмы вернись прямым путем!

Тебя святыми неба заклинаю!

Пошел, колдун! Я вовсе не безумен.

О, если б так, смятенная душа!

У вас, милашка, завелся приятель?

Не этот ли, с шафранной рожей, друг